Сказка 6. Дарующий ветер- окончание

Нестерпимый жар окатил царицу земли Арцава. Святилище Великой матери, амбары, дворец, город и сами горы бесследно исчезли. Она лежала на прямоугольной гранитной плите, плававшей в озере раскаленной лавы. Вязкая жидкость цвета пламени издавала отвратительные булькающие звуки, изрыгала клубы пламени, отравляя воздух удушающим смрадом.

— Ты в сердце преисподней, в Озере Огня, где казнят грешников, предавая их вечным мучениям.

— Молю тебя, Великая госпожа! Приказывай! Я навек твоя рабыня! С радостью исполню все твои желания, но только отпусти..., — она вновь забилась в рыданиях. Слезы орошали камень и тут же превращались в пар.

— Уж много дней Дардан пытается скрыться от меня. Но никто не в силах помешать погоне, даже черви, вроде тебя. Царь Илиусы овладел тем, что по праву должно принадлежать мне! Ты же, немедля отпустишь всех угаритян, вернешь корабль, оружие, имущество, товары, серебро и медь.

— Я дам проводника, — жалобно всхлипнула Рубатум. — И охрану, вплоть до островов... если хочешь, госпожа. Клянусь!

— Прекрасно. Ты заслужила милость. Я сохраню тебе жизнь, но дабы впредь ты не помышляла о предательстве, оставлю на память вот это.

Сказав так, Тиннит-Йабрудмай поставила одним из своих перстней клеймо — перевернутый крест анкх у левого соска царицы. Та дико взвыла, словно раненый зверь. Ноздри ее почувствовали запах паленого мяса, а сердце нестерпимую боль, словно что-то острое и огромное проникло внутрь, навсегда поселившись в груди.

— Теперь прощай, — оглушительный раскат грома едва не лишил Рубатум остатков разума. Нечто, находившееся наверху и скрытое в клубах зловонных испарений, исторгло ослепительные молнии. Гранитная глыба слегка покачнулась, и как корабль с пробитым днищем, начала тонуть, медленно погружаясь в огненную пучину.

Рубатум, объятая пламенем, дико орала. Боль адская, нечеловеческая пронзила все тело. Сходя с ума, она видела собственные обугленные кости. Кровь ее дымилась, вспучивалась волдырями кожа. Она молила о смерти, но та медлила, наслаждаясь страданиями жертвы. Рубатум чудилось, будто она вот-вот начнет блевать пылающей жижей, и, оказавшись по пояс в огненном болоте, царица уже не чувствовала боль. Взор ее подернулся багровым туманом, клокочущие звуки увязли в ушах, и вечный покой объял воспаленный разум.

— А-а-а, — кричала Рубатум, покрываясь холодным потом. Она раскрыла глаза, увидав мраморные стены святилища и улыбающуюся Йабрудмай. — Какой кошмарный сон приснился мне. О, Великая матерь! Как я оказалась на алтаре? — Она спрыгнула со священного камня, залитого вином. Раскрыла рот, но, завидев разорванное на груди платье, поспешила прикрыть наготу, и замерла в немом ужасе. У левого соска краснел свежий рубец в виде овала и креста.

— Так значит, это не сон? — ужаснулась Рубатум. — И ты — Тиннит?

— Нет. Я только ее тень, напоминание о прошлом, — спокойно отвечала Лилит.

— Как же мне теперь называть тебя?

— Зови, как и прежде — Йабрудмай. Но хватит о пустяках. Помни о клятве.

— Да, да, конечно, — рассеянно произнесла царица. — Идем, — резко вымолвила она и направилась прочь. Выйдя из святилища и покинув кладовую, Рубатум едва не столкнулась с Пурусхандой. Он стоял в компании нескольких воинов в полутемном коридоре.

— Пурусханда! Что ты тут делаешь? — негодовала владычица Арцава.

— Смилуйся, царица! Вот уже три дня мы пребываем здесь по твоему указанию.

— Три дня? По моему указанию? Да ты, ненасытный обжора, и вовсе ума лишился! Что за речи я слышу?

— Я подтверждаю слова начальника лестницы, — отозвался надтреснутым басом воин со шрамами на лице.

— И ты туда же, Питхана! — не выдержала царица.

— Не знаю, кто из нас лишился ума, но мы выполнили твой приказ в точности. Да и то сказать, сколько можно сидеть взаперти с чужеземкой? Не пора ли разделить добычу? Солдаты заждались...

— Солдаты в свое время получат сполна, из царских запасов. — Грубо перебила Рубатум приближенного.

— Не пойму, царица, — взревел Питхана. — Какая блажь на тебя нашла? Каждый должен получить свою долю. Все по закону! Разве я не прав?

— Не прав, любезный Питхана! — зашипела змеей Рубатум. — Никто, слышите, вы! Никто ничего не получит, пока я восседаю на престоле, и пока муж мой, Куссара, не восстанет из могилы! Приказываю немедленно освободить всех пленников, вернуть им судно, имущество и оружие. Чего стоите, болваны? Немедленно! — перешла на истерический крик царица, сжала от злобы кулачки и затопала.

— Да ты ли это? — не уставал удивляться Питхана.

— Тебе, как видно, должность не дорога? Так ее с превеликим удовольствием займет любой из твоих головорезов!

— Не в чужеземке ли дело? — начальник войска ткнул пальцем в Лилит. — Убить ее, и все дела...

— Эй, воины! — командный голос вновь вернулся к Рубатум.

— Ладно, быть по-твоему, — нехотя согласился Питхана, сплюнув на пол от досады. — Только смотри, как бы не пришлось жалеть о содеянном.

— Это еще не все, мой досточтимый страж, — пропустила угрозу мимо ушей царица. — Вели снарядить корабль. Будешь сопровождать угаритян до островов. Да найди кого-нибудь посмышленей, кто мог бы нарисовать карту побережья.

— Как скажешь, — зло усмехнулся Питхана и убрался прочь.

— А ты чего стоишь, Пурусханда?

— Я? Э, так вот..., — толстяк принялся надувать пухлые щеки, багровея и потея от волнения.

— Ступай. И верни все купцам, вплоть до последнего шила. Понял?

— Слушаюсь, моя госпожа! — царедворец, насколько позволяло непомерное брюхо, поклонился и поспешил унести ноги, опасаясь гнева царицы.

— Теперь ты довольна? — обратилась она к Лилит.

— Прежде я взойду на палубу корабля. Есть, правда, одна просьба. Твои кузнецы весьма искусны. Эти доспехи, клинки, как их...

— Мечи.

— Думаю, они мне сгодятся.

— Я подберу что-нибудь подходящее.

— Вот и славно. А теперь поспешим. Бедная Мафдет! Она, наверное, вся извелась.

Двигаясь по сумрачному коридору мимо царских кладовых, комнат сановников, прислуги и прочих помещений, Лилит в сопровождении Рубатум обогнула тронный зал и очутилась на улице. У крепостных ворот под охраной нескольких стражей сбились в кучу плененные угаритяне, покорно ожидая решения собственной участи.

— Лилит! — послышался пронзительный крик. — Оттолкнув воина, Мафдет вырвалась из толпы и бросилась к подруге. — Слава богам! Ты жива! — радостно шептала дочь Та-Кем, обнимая бывшую жрицу Баалат.

— Не только жива, но и свободна. Впрочем, как и ты. Сейчас мы все возвращаемся на корабль. И прошу тебя, не называй меня...

— Лилит? — спросила царица.

— Так на нашем языке выражают большую радость, — выкрутилась Лилит. — Это Мафдет, но она не понимает ни единого твоего слова.

— Мафдет. Какое странное имя. Напоминает заклинание. Хотя, мне все равно. Отправляйся в гавань. Встретимся на пристани, — безучастно произнесла Рубатум и направилась во дворец.

— Кто эта женщина? Куда нас ведут? — не могла успокоиться Мафдет.

— Ты не слушаешь меня! Не даешь раскрыть рта!

— Замолкаю!

— Ты видела здешнюю царицу.

— Царицу?

— Она, растроганная моими рассказами о тяготах дальних путешествий, сжалилась над нами, решила вернуть свободу, корабль и прочее состояние.

— Воистину, чудо! И все же, наверное, не обошлось без помощи Хтето?

— Нет, справилась сама. Но, думаю, нет, нет, это совсем не важно. И хватит задавать глупые вопросы. Пойди лучше обрадуй команду и Хебат.

— О, да! Конечно!

Оставив подругу, Мафдет бросилась к грязным голодным людям, потерявшим веру в благополучное спасение.

— Мы свободны, свободны! — во все горло кричала дочь Та-Кем. — Не это ли истинное счастье? Вновь ждет нас синяя бесконечность моря, ослепительное солнце и ветер...

— Что она несет? — разнесся глухой гул среди корабельщиков.

— Бедняга. Сошла с ума..., — грустно вымолвила Проклятая из Эблы. Мафдет, закружилась в безудержном танце, и, не удержавшись на ногах, упала прямо в притихшую толпу.

— Ну и дура же ты, Хебат! — с досадой сказала дочь Черной Земли. Мы свободны! Благодари Йабрудмай...

— О, боги! Верить ли ушам? — отозвался Илиаху.

— Верить! — подтвердила подоспевшая Лилит. — А с тебя, купец, причитается праздничный ужин.

— Великая Асирату! Для тебя я устрою грандиозный пир, достойный священной горы Лули! — расчувствовался торговец, ладонью вытирая слезы. — Но сперва мы покинем злополучное место печали и скорби.

Услыхав слова хозяина, мореходы сплели руки в объятиях. Самый старший из них не стеснялся рыданий, и в знак радости угаритяне дружно затопали.

Массивные крепостные ворота со скрипом отворились, выпуская бывших пленников из каменной западни. Люди обезумели от счастья и бросились прочь по узкой извилистой дороге, что петляла среди скальных выступов и убогих жилищ с плоскими крышами, сиротливо ютившихся на крутом склоне. Лишенные дверей и окон, имея лишь входные отверстия в потолке, они походили на одержимых, что карабкаются на неприступную вершину, увенчанную мрачным, словно могильная стела, строением царского дворца.

Жители поселка, встревоженные поднявшимся шумом, с интересом, некоторым сожалением и досадой наблюдали за бегущими. Так смотрит охотник на молодого оленя, напуганного хрустом сухой ветки под ногою ловца и скрывающегося в густых лесных зарослях. Богатая добыча непостижимым образом ускользала из-под самого носа.

Ступив на борт корабля, Илиаху увидел груду товаров и припасов, в беспорядке сваленных на палубе по приказу царицы. Мореходы принялись отыскивать собственные вещи и оружие. Рубатум сдержала слово.

Пересчитав серебро и медь, купец приказал снести все в трюм и готовиться к отплытию.

Вскоре, в сопровождении нескольких воинов, явилась владычица земли Арцава. Лицо ее постарело на добрый десяток лет и было мрачным.

— Я, как и обещала, принесла дары, — произнесла она дрожащим от волнения голосом, обращаясь к Йабрудмай, блиставшей на солнце полированной бронзой доспехов. — К сожалению, ничего подходящего твоего размера отыскать не удалось. И все же, надеюсь, ты останешься довольна подарками, — сказав так, она сделала знак рукой одному из охранников, и тот опустил на корабельные доски вместительный кожаный мешок.

— Здесь есть кое-что и для твоей подруги... Погоди! — запротестовала Рубатум, став на пути у бывшей жрицы Баалат. — Я не хочу... Пусть корабль отчалит... Исполни мою маленькую прихоть.

— Не могу отказать царственной Рубатум в таком пустяке, — едва сдерживая любопытство, ответила Йабрудмай.

— Тогда у меня есть еще одна просьба.

— Все, что пожелаешь.

— О, боги! — взмолилась царица. — Пусть услышат они твои слова!

— Так говори же! — теряла терпение Лилит.

— Никогда, слышишь, никогда более не ступай на мой берег! А теперь прощай. Навсегда! Надеюсь, так оно и будет, — губы Рубатум задрожали. Смахнув слезу, она пошла прочь, шурша длинными одеждами. Четверо воинов, бряцая оружием и скрипя кожаными доспехами, твердой поступью последовали за госпожой.

— Странная женщина, — резко вымолвила Мафдет у самого уха подруги.

— Да, пожалуй..., — задумчиво произнесла Лилит, глядя вслед царице.

— А что в мешке?

— Сама не знаю. Возьми его и отнеси к нашим вещам. Там и посмотрим.

Дочь Та-Кем не пришлось долго упрашивать. Взвалив на спину подарки, она отправилась на корму.

— Что там у тебя? — неожиданно вынырнула из толпы корабельщиков Хебат. — Наверное, золото?

— Погоди немного.

— Нет, нет. Дай взглянуть.

— Вечно ты лезешь не в свое дело, — Мафдет опустила мешок и вытерла со лба пот. Ноша оказалась довольно тяжела.

— Вот так всегда. Слова нельзя молвить, — надула губы Проклятая из Эблы.

— Хебат, ты словно кошка. Так и норовишь стащить кусок хозяйского мяса, — снисходительно сказала Лилит и звонко рассмеялась.

— Кошка? Что это?

— Назойливое и хитрое животное, вроде тебя, — объяснила Мафдет.

— Кошка! Нашла с чем сравнить. Да если бы не я...

— Ладно, будет тебе. Пора оценить щедрость Рубатум. Ну-ка, доставай.

— О! Воистину царский дар! — глаза Мафдет широко раскрылись от удивления. — Ты только глянь! Серебряный боевой топор! А это что?

— Меч.

— И не один...

— Второй предназначен тебе.

— Какая прелестная вещь! Клинок в два локтя, рукоятка из чистого золота, увенчанная львиной головой из горного хрусталя... Отличная работа.

— А дальше? — не могла усидеть на месте Хебат.

— Два кинжала. Какое странное лезвие. Нет, это не серебро.

— Они выкованы из небесного камня, — объяснила Лилит.

— Владычица Хатхор! Золотые булавки, браслеты, серебряные гребни, бронзовые зеркала... О, чудо! Золотой сосуд и чаша... Странный узор... Никогда не видела ничего подобного! Волны, змеи, переплетающиеся между собой кресты...

— Теперь вы сказочно богаты. Зачем плыть на край земли? — с нескрываемой обидой и завистью в голосе сказала Хебат.

— Думаю, Мафдет не будет возражать, если я подарю тебе этот браслет, — Лилит снисходительно улыбнулась и протянула Проклятой из Эблы украшение.

— Не будет, не будет! — невольно вырвалось у Хебат. Опомнившись, и взглянув на дочь Черной Земли, она густо покраснела, но все же приняла подарок.

— Это не все, — продолжила Мафдет, едва справляясь с душившим ее смехом.

— Ну же, что там? — глаза Хебат, забывшей обо всем на свете, вспыхнули алчным блеском.

— Какой-то кусок кожи... Да это...

— Самое ценное, что могла дать Рубатум, — закончила Лилит мысль подруги. — Карта побережья... С ней разберемся позднее.

Увлеченно разглядывая произведения оружейников и ювелиров страны Арцава, женщины не заметили как корабль Илиаху, подняв парус, покинул гавань и вышел в открытое море.

— Надо бы переговорить с купцом, — загадочно произнесла Лилит, вглядываясь в удаляющийся берег. — Мафдет! Оружие и золото положи в мешок, да спрячь понадежней, — сказала она, покосившись на Хебат, отчего та стыдливо опустила глаза. — Карту я оставлю себе. Она вам ни к чему.

Сказав так, бывшая жрица Баалат покинула подругу и двинулась в сторону угаритянина. Тот на радостях успел выпить кубок вина и горланил какую-то моряцкую песню.

— Эй, Илиаху. Не сдержался? — сказала Лилит с укоризной.

— Йабрудмай! Спасительница ты наша! — заплетался язык торговца. — Я прикажу по возвращении домой принести в жертву быка. У-у-у... дай я тебя расцелую...

— Погоди! — увернулась воительница.

— Тогда, если не хочешь моего поцелуя, знай — я твой должник! Сто сиклей серебра станут тебе достойной наградой...

— Нет!

— Нет? Тебе мало? — от неожиданности и налетевшей волны Илиаху едва не рухнул на палубу и крепко вцепился руками в скрипучую мачту.

— Я не возьму от тебя ни сикля!

— Ну да! — икнул обрадованный купец. — Тогда чем могу отплатить?

— Сейчас же, немедля, ты дашь приказ взять курс на запад!

— На запад? — икнул подвыпивший Илиаху, не желая расставаться с мачтой. — Это еще зачем?

— Немедля! — настаивала Лилит.