Волчица и пряности. Том 19

А её мечом был тот большой человек. Амалия пошла дальше, явственно вздохнув.

— Фух... В общем, это довольно прискорбная история, — подступилась она к этой теме.

Когда они добрались до дома, Лоуренсу уже поведали о споре, к решению которого участники ника не могли подступиться. Хотя сам спор ещё не был решён, он оказался довольно простым.

Семейное имение Драустем было не столько поместьем, сколько роскошной усадьбой.

Господин. Для того, кто управлял лишь бедными деревнями, это было не более чем званием, и носителю его тоже приходилось усердно работать на полях, зарабатывая на жизнь. Семейство Драустем владело конюшней с овчарней и разводило рыбу в небольшом пруду, а в траве, росшей во дворе, искали своё пропитание куры и свиньи. Заботился обо всём, вероятно, большой человек. Но сколь простой не представлялась усадьба, о ней явно очень хорошо заботились, и создавалось впечатление, что жить в этом месте достаточно удобно.

Если бы это был форт или небольшой замок, возведённый на холме, то землевладелец со своей семьей и слугами жил бы в очень стеснённых условиях. Лишь ничтожное число людей могло себе позволить жить на аристократически широкую ногу.

Когда они добрались до усадьбы, большой человек приготовил гостям комнату. Звали его Ергин, он был вассалом Амалии. Похоже, ни он, ни Амалия ещё не обедали, и пока они занялись готовкой, Лоуренсу и Холо было предложено отдохнуть. Их привели в обычную для деревень комнату с земляным полом и открытыми балками вместо потолка, но комната была чистой, а солома на кровати — свежей. Для тела Лоуренса, привычного к твёрдому дну повозки, этого хватало, чтобы чувствовать себя окружённым роскошью.

— Хмм. Теперь мы можем немного отдохнуть.

Когда уже в усадьбе Хоро, наконец, вылезла из повозки, Амалия обрадовалась, увидев её в одежде монахини, но ей пришлось разочароваться, когда она узнала, что эта одежда использовалась лишь для удобства путешествия. Казалось, эта землевладелица душой ещё оставалась в аббатстве. Из-за взглядов, привитых Амалии в аббатстве, она немного опасалась размещать Лоуренса и Хоро в одной комнате. Поэтому Лоуренс сказал ей, что он собирается оставить работу странствующего торговца, открыть лавку и жениться на своей спутнице. Это не было ложью, но почему-то оставляло такое впечатление. Может быть, он ожидал, что его слова, помимо прочего, улучшат настроение Хоро.

Когда они оказались в комнате, Хоро рухнула на кровать, прежде чем Лоуренс успел положить вещи.

— Ты дурень, — сообщила она.

Лоуренс пристроил вещи в длинный сундук и повернулся к спутнице.

— Ты пойдёшь куда угодно ради помощи беспомощным самочкам, не так ли?

Она указывала, скорее, на его неверность, чем на мягкосердечие.

— Нет, на самом деле... — начал оправдываться Лоуренс, но Хоро уткнулась лицом в подушку и тяжело вздохнула, потом посмотрела в его сторону.

— Замолчи.

Лоуренсу оставалось лишь сделать, как ему сказано, он послушно закрыл рот, и Хоро снова глубоко вздохнула, шурша хвостом под плащом. Выражение её лица было скорее раздражённым, чем злым.

— Я была недовольна твоим дурацким пренебрежением ко мне, но и подумать не могла, что ты окажешься таким дурнем и даже не заметишь в первую очередь, что аристократом на этой земле является женщина!..

Похоже, она прекрасно разглядела его удивление, когда он понял, что девушка, появившаяся из дома главы деревни, и была землевладельцем.

— Ты необыкновенный дурень.

— Я думал, что землевладельцем будет мужчина, — только и смог ответить Лоуренс, и Хоро раздражённо отвернулась.

Однако это было не пренебрежение к нему, а нечто иное. Не желая сдаваться, он, вздохнув, сел на угол кровати, на которой лежала Хоро.

— Я и понятия не имел, в чём причина такого плохого твоего настроения.

Хоро не смотрела на него, но волчьи уши на освобождённой от капюшона голове были направлены на него. Острые волчьи уши могли расслышать даже нотку неискренности в его интонациях. Подвигав ушами, она медленно повернулась к нему обратно.

— Хмм. Почему у меня плохое настроение? Тебе не хватит наглости обмануть меня, не говоря уже о привлекательности, чтобы обольщать других женщин.

Это должно было прозвучать грубо, но Лоуренса разобрал смех, он еле сдержался.

Хоро ревновала из-за явно проявленного рвения, с которым Лоуренс стремился в Хадиш помочь несведущей девушке, неожиданно возвращённой домой из женского монастыря. Хотя между ним и девушкой, скорее всего, ничего не было, его беспокойство об этой правительнице казалась ей странной. Со своей стороны, этот самый Лоуренс даже не помыслил, что землевладельцем может являться дама.

Её выпад в его адрес был вызван совершенно ненужным беспокойством. Конечно, это было для него мило. Лоуренс протянул руку к голове Хоро и провёл пальцами по её мягким льняным волосам. Её уши дёрнулись

— Может, так и есть.

Мудрая волчица с большим сердцем была единственной, кто рядом с ним ездил столько времени. Как бы она ни лицедействовала, главным было то, что он видел под её маской.

— Но уже ты могла наблюдать, с каким благородством я спасаю девушек из трудных ситуаций, а?

— Дурень, — улыбнулась она, не открывая глаз.

Хотя это отклонение от их пути совсем не делало её счастливой, она не стала упорно сопротивляться ему и, скорее всего, именно по этой причине.

Лоуренс полагал, что он и Хоро были очень похожи своей природной добротой, и что она будет гордиться им, когда он кому-то поможет. С большей уверенностью он полагал, что Хоро найдёт его более привлекательным. Скажи он это вслух, она бы посмеялась над ним и смешала бы его с грязью, но в итоге следила бы за ним глазами, полными предвкушения. И если бы он преуспел, она бы похвалила его.

Её шелестящий хвост, наконец, затих.

Несколько минут было тихо. Потом Лоуренс наклонился поцеловать Хоро в щеку, но её руки вдруг поднялись к его лицу и легли на щёки, не позволяя приблизиться.

— Сперва вымойся, — она отпихнула его в сторону.

— Что, действительно настолько плохо?

Лоуренс понюхал одежду, но так и смог этого сам определить. Но раз принцесса так сказала, оставалось лишь подчиниться.

— И тебе есть чем заняться. Всё это выглядит довольно хлопотным. С тобой всё будет в порядке? Я не позволю тебе подвергать себя опасности, пока я рядом, так?

Пусть она дулась на него в повозке, но ни одно слово не прошло мимо её ушей. Конечно, если б он сказал ей об этом, она бы наверняка разозлилась и не допустила бы ночью к своему хвосту.

— Твоя сила может решить это мгновенно.

Хоро, обнимая подушку, фыркнула в ответ.

— Я не собака.

Лоуренс пожал плечами и встал.

— Найти ручную мельницу самим несложно.

Спор с селянами, как объяснила по дороге Амалия, был, собственно, о деньгах и начался с вопроса о ремонте водяной мельницы. Ей долгое время не уделяли должного внимания, а когда всё же позвали мастера, оказалось, что работа стоит немалых денег. Мельница и прежде работала неважно, но в суете, связанной с внезапной сменой землевладельца, её совсем забросили, и она стала просто разваливаться. При этом мельница принадлежала землевладельцу, но у семейства Драустем не было достаточно для ремонта денег. И раз селяне платили за её использование, Амалия, учтя советы Ергина, пришла к само собой разумеющемуся решению: собрать стоимость ремонта с селян.

Понятно, что многие жители деревни были против. Не все из них пользовались мельницей в равной степени. Те, кто владел обширными полями и имел много овец, выигрывали бы от использования мельницы.

Также тем, у кого в хозяйстве не было молодых работников, могло быть проще платить деньги и пользоваться водяной мельницей. Она была нужна и самой семье Драустем, получавшей от селян пшеницу в виде налогов и сборов за пользование землей.

В то же время деньги, остававшиеся от платы за использование мельницы, не шли в казну землевладельца, а направлялись на ремонт мостов и дорог. Потому до недавнего времени для селян было правилом перемалывать свою пшеницу в муку на водяной мельнице.

Однако жители деревни не хотели отдавать свои драгоценные монеты и стремились по возможности обходиться без мельницы. И потому со времен предыдущего землевладельца они тайком мастерили ручные мельницы. И тогда Амалия пошла на прямые переговоры с ними, стараясь разрешить ситуацию.

— Если эти ручные мельницы или — что там у них? — если так жители могут обойтись без водяной мельницы, то тогда следует их изъять, но... хмм... как я это скажу?

— Вот именно. Ты так проникся этим.

— В отличие от тебя.

Он посмотрел на Хоро и наткнулся на улыбку, сияющую на её наклоненной к плечику голове.

— Ты мягок — это в качестве похвалы.

Она начала поддразнивать, значит, её настроение улучшилось, и он не стал отвечать, а лишь пожал плечами.

— И потому ты собираешься помочь этой маленькой девочке?

— Я уже этим занимаюсь. Из-за госпожи Амалии. Но...

— Но?

— Ты же тоже слышала, разве нет? Водяная мельница загорается почти каждый год. Мне не так просто в это поверить.

Водяная мельница сооружается на реке, всегда полной воды. Если на мельнице ночами не жечь свечи, случайный пожар практически исключён. Это было главным, почему объяснение Амалии было не так легко принять и почему жители деревни были против её предложения. Тем не менее Лоуренс видел издали мельницу, она явно почернела. И не от плесени, а от огня. Вероятно, именно поэтому дома в деревне строились так далеко друг от друга.

— Поверить, что цветочное поле загорается каждое лето, превращаясь в море пламени... Это невозможно представить себе на земле, на которой мы живём.

Такое иногда случалось с масленичными цветущими растениями, обладавшими пугающим свойством вспыхивать целыми полями во время весеннего цветения или летнего плодоношения под лучами солнца. При сгорании их семена разбрасывались во все стороны, чтобы потом прорасти на выжженных полях. А так как все прочие растения сгорали в огне, эти цветы, раз пустив где-то корни, вытесняли всё остальное в этом месте.

Несчастье постигло деревню, когда эти цветы однажды пустили корни и зацвели. По словам Амалии во времена её дедушки их не было, и из всех здешних мест только в окрестностях Хадиша появилось это растение.

— Значит, огонь окончательно затухает у реки, но близкое пламя обжигает водяную мельницу, продолжая её разрушать. В прошлом и дома могли загореться в любой момент от подошедшего пламени, селянам нужно было много дерева для ремонта, и все местные леса стали полями.

— Достаточно умно для них было рассредоточить свои дома, чтобы не дать огню уничтожить их все разом.

Эти места были слабо заселены, потому что жители вырубили леса ради своих домов, а половину вырубленных мест заняли эти лиловые цветы.

— Чтобы восстановленная водяная мельница прослужила долгое время, жителям нужно по возможности выполоть цветы на достаточной территории до наступления лета, но сейчас для сельчан очень занятое время, они не захотят этого делать.

— И если не будет водяной мельницы, им, возможно, не перепадёт лишних проблем.

Но нельзя печь хлеб, не перемолов пшеницы, а на ручных мельницах молоть слишком долго. Долго — это значит, что в целом селяне произведут меньше товаров и, следовательно, уменьшатся налоги от них, деревня тогда обеднеет. Водяная мельница сбережёт им времени, можно будет обработать больше полей. Селяне смогут больше продавать в городах и больше покупать нужных вещей. С точки зрения землевладельца, восстановление мельницы осуществлялось ради жителей деревни. Ергин, несомненно, объяснил это Амалии, а сам он мог узнать об этом от предыдущего землевладельца, бывшего, по-видимому, мудрым правителем. Однако не все были готовы признать весомость доводов в сложившейся ситуации.

— Господин Ергин сказал, что мог бы отобрать ручные мельницы силой, но он с Амалией хотят по возможности избежать этого. Иначе потом могут возникнуть сложности. Поэтому госпожа Амалия сама пошла к селянам, надеясь, что они по доброй воле отдадут мельницы.

— Хмм. А это не то же самое, если бы ты втихую нашёл и забрал мельницы? — спросила Хоро, не задумываясь.

Лоуренс иронично улыбнулся.

— Нет. Господин Ергин и госпожа Амалия живут здесь. Но я чужак. Именно от чужаков все несчастья в деревнях. Если мы устроим так, чтобы я был тем, кто вложил замысел в голову госпожи Амалии, я буду сосредоточием негодования жителей. И когда я уеду, человек, которого все ненавидят, просто исчезнет. Я не думаю, что госпожа Амалия подумала об этом, но, похоже, господин Ергин уже прекрасно понял, как лучше всего меня использовать. Наверное, поэтому они дали нам такую хорошую комнату.

Странствующие торговцы, никогда не укоренявшиеся в каком-то месте, могли представлять особую ценность в ситуациях, описанных Лоуренсом. Они привозили товары, нужные деревням, и забрали то, что деревни хотели продать. Даже Хоро, именовавшаяся когда-то богиней, управлявшей урожаями пшеницы, испытала это отношение на себе. Боги никогда не могли стать деревням своими, пусть им и посвящали обряды поклонения в положенный срок, но потом их же обвиняли и в плохом урожае, и во всех иных несчастьях, даже не являвшихся заботой этих богов. Люди не могли выместить свой гнев на односельчанах без последующих проблем, но, если обвинить чужаков, всё закончится благополучно. В конце концов, когда боги больше не нужны, можно перестать им поклоняться.

Потому-то Хоро когда-то пробралась в повозку Лоуренса.

Подумав об этом, он решил, что они с Хоро оказались вместе подобно тому, как в одном месте складывают однотипные инструменты — им просто нет иного места. Однако Лоуренс не считал свою работу несчастливой. Именно благодаря ей он встретил Хоро.

— Не делай такое лицо.

Улыбка Лоуренса была чуть-чуть принуждённой. Увидев обиженное лицо Хоро, он потянулся ущипнуть её маленький носик.

— Теперь, когда у меня есть кто-то, кто может разделить бремя держать в руках поводья, что ещё мне нужно?

— Дурень... — раздражённо сказала она, отпихнув его руку.

Но её хвост не находил покоя.

— Однако ты сумеешь найти мельницы? Если это займёт много времени, я могла бы найти их по запаху пшеницы, — добавила Хоро, но на сей раз Лоуренс улыбнулся с уверенностью.

— В состязании на хитрость я не проиграю, знаешь ли!

Он выпятил грудь, и Хоро, бросив на него безразличный взгляд, усмехнулась.

— Кажется, ты решил немного поострить.

— Ты могла быть чуточку нежнее, — пожал плечами Лоуренс.

Хоро нажала своим указательным пальцем на его, а затем переплела пальцы их рук вместе. Она оказалась женственнее, чем он думал. В результате Лоуренс, считавший себя обходительным, продолжил говорить уже не вполне уверенно.

— В общем, всё это вряд ли будет интересным, и тебе не стоит бегать за мельницами, если ты сама не захочешь.

Хоро, не переставая улыбаться, поднесла руку Лоуренса ко рту и обнажила клыки.

— Мне нравится смотреть, как твоё лицо заливают слёзы.