Земля четырех Стихий. Завершена часть первая.

Инет пытается шутить на тему пророчеств. Однажды очень настойчивый испанский конкистадор постучался в двери храма индейцев Майа. Как раз в то время местный жрец писал календарь и остановился на дате двадцать первого декабря две тысячи двенадцатого года. Очень испугался жрец стука в двери, а потом и сообщения о прибытии врагов, и выбил на каменной плите собственные мысли про приход с испанцами милого пушного зверька. И ушел, так все и бросив, не дописав календарь.

Но только почему-то никто не шутит на тему Пасхалии. Тоже своеобразный календарь "пророчеств". Православный. Тоже был написан всего до 1492 года, и тоже все пророчили конец света, совпадающий с просчетами дат Пасхи. Ан нет, продлили календарь, аж до середины третьего тысячелетия.

Широкоэкранная подача информации подсыпала пороха в огонь людских страхов: парниковый эффект все-таки изменит условия проживания в экосистеме зеленой планеты и мы с вами, как вид перестанем существовать. Останутся только представители, которые будут строить новую жизнь с учетом реалий и оставлять загадки для будущих поколений.

Вполне возможно, что наша планета повторяет пути других планет нашей солнечной системы. Одна из многих желтых газетенок опубликовала когда-то статью об открытии, которое должно было перевернуть весь научно-исторический мир с ног на голову. Да еще и фотографии предоставила. Сюжет фото — пирамиды и лицо Сфинкса на поверхности красной планеты, только с размерами объектов переборщил застройщик. По теории группы ученых, наша земная и не только наша планетарная орбиты не совсем круглые или эллиптические, а скорее спиральные, по ним планеты и "раскручиваются" от центра — от Солнца. Чем ближе к Солнцу, тем планета холоднее, чем дальше от солнца, тем выше на планете температура. Венера, например, планета льда, а Марс — планета пламени. А Земля — идеальная планета. Но очень скоро наш шарик встанет на место старшего красного брата, а Венера немного подтаяв, превратиться в идеальную планету для жизни живых организмов. И вот тогда, через много-много-много миллионов лет, обитатели Венеры посмотрят в телескоп и увидят остатки пирамид на безжизненных просторах пустыни под названием Земля. Вот точно так же, как недавно группа наших ученых обнаружила остатки пирамид и даже Сфинкса на красной планете.

Вот забавно, вы ждете конца света? Так ведь он уже начался! Только этот процесс очень медленный. Вы и не заметите.

К вынужденному одиночеству невозможно привыкнуть. Запертая снегами и собственными страхами на территории в несколько сотен квадратных метров, я дожидалась весны. Памятуя испытанный ужас, я боялась обитаемых мест, как огня. Буйная фантазия в рисовала красочные картины: замороженные человеческие останки, перевернутые автомобили, остовы летательных суден, пепелища и братские могилы домашних животных. И все же...

Дождавшись тепла и луж вместо сугробов, я решилась на вылазку в ближайший населенный когда-то пункт — село Халепья. Машина в течение всей зимы регулярно прогревалась, гонялись аккумулятор и генератор, заряжая ноутбук и мобильный телефон, так что мотор заурчал сразу. Ехать было не долго, от силы три километра, но мозги отказывались идентифицировать окружающий мир, как с тем, что было миром раньше. Знакомая дорога казалась совершенно иной, минуты растянулись в часы субъективного восприятия времени. Электронные цифры на приборной панели показывали чуть за полдень, самое время выбраться на солнечную заваленку, погреться в ласковых лучах весеннего солнца.

Я очень боялась найти пустоту. Ехала медленно, не потому, что искала признаки жизни в темных окнах, а потому что боялась не найти их там, где по идее жизнь должна быть ключом. В какой-то момент, плюнув на все, я поднажала на педаль газа и въехала в село. Главная улица — единственная в поселении — носила гордое имя юных коммунаров и не имела с этой организацией ничего общего, разве что, возраста была одного. Закрытые калитки, высокие заборы, огороды под темнеющим покрывалом наста. И ни звука, ни намека на жизнь. Я готова была опустить руки...

И вдруг мысль — дым! Дым из труб! Ведь я до сих пор топлю свою печку и скорее всего, не только я должна делать это. Как мне сразу в голову не пришло посмотреть с третьего этажа своего дома — оттуда видно далеко. Остановив машину на открытом месте, забралась на капот и увидела среди густых голых веток серый столб дыма.

Найти отапливаемые дома оказалось нетрудно: это были самые обычные, деревенские дома, из некогда оранжевого кирпича. Те дома, что строились уже в самом конце двадцатого столетия, не были оборудованы печками, в них предусматривалось отопление газом, да еще камины складывались для придания уюта интерьеру. В нескольких рядом стоящих домах обнаружились люди: родственники, друзья, случайные знакомые. Новому гостю были рады: пригласили в дом, похвастались своим маленьким хозяйством — курятником, крольчатником и даже коровой. Угостили свежим мясом, которое у меня закончилось еще в январе.

Во главе маленькой общины из пары десятков человек стоял бывший голова сельской рады. Максим Юрьевич в свои шестьдесят с хвостиком обнаруживал недюжие энергетические запасы, умело руководил и работал, не покладая рук, наравне со всеми. К нему стекалась вся информация, оседала и хранилась, как зеница ока. Только я еще не была готова исповедоваться.

Погостив совсем немного, я дала обещание вернуться на следующий день и отчалила. Очень соблазнительно выглядели и вишневый пирог, и обещанный просмотр фильма из классической коллекции Гайдая, но проведенные в одиночестве месяцы оставили свой след — шумное сборище размораживало эмоции, улыбки напоминали об ушедших праздничных днях.

Вспомнился пропущенный собственный день рождения. Не приготовленный "Наполеон", не подаренные подарки, не выпитая рюмка за здравие. Именно от таких вот мыслей и стоило убежать в свою теплую берлогу. Благо никто активно не настаивал.

На следующий день мы, как и планировали, встретились. Я удачно вписалась в компанию владеющих умением "крутить баранку".

На выезде из села, ровно на перекрестке, оставили сообщение всем идущим мимо: на шершавой бетонной стенке центральной остановки указали направление, в котором можно найти людей и обозначили дату — двадцать девятое марта. Очередная, как оказалось, недалекая, но многолюдная вылазка началась с процесса очистки дороги от застрявших транспортных средств и выявления пригодных к использованию автомобилей. Один из участников экспедиции скрупулёзно заносил данные по обнаруженным авто в электронный гаджет.

По дороге в соседнее село искали дым из труб домов. По боковым улочкам и проезжей части бегали стаи собак, огромное количество ворон кружилось над некоторыми дворами — никак начался процесс разморозки замерзшего зимой домашнего скота. И нигде ни единого человеческого следа: ни на снегу, ни на голой земле, ни в грязи. Пугающая пустота улиц ушедшей в никуда цивилизации.

Возле маленького хозяйственного магазина в центре соседнего села мы застряли надолго: нашли машины на стоянке, некоторые смогли завести и загрузить ассортиментом хозяйственного и рядом стоящего продовольственного магазинов. Запах в продуктовом стоял еще тот. Все, что не успели съесть мыши или не было испорчено временем, мы забрали: консервы, макароны, сахар и в первую очередь — соль.

Решив, что пользы в этих местах больше не найдем, засобирались в обратный путь. Каждый при своей машине и полная ответственность за себя, транспорт и груз. Кто-то из парней ткнул пальцем в сторону горы. Все обернулись в указанном направлении — дым. Оставив двоих охранять наши пожитки, я и двое парней поехали на разведку.

В маленьком домике, рассчитанном на одну не многодетную семью, обнаружились трое: усталая женщина в возрасте, юркая девчушка и мальчик пяти лет в горячке.

— Воспаление легких, — поставила диагноз Ирочка, молодая врач, успевшая защитить диплом и даже немного попрактиковаться в одной из местных поликлиник. — Нужны антибиотики.

Необходимость помочь малышу погнала команду из двух самых активных в большой город с ласковым названием — Украинка. Поставив четкую задачу — взять все, что влезет в машину, сгребать с полок все, кроме витаминов, противозачаточных и всяких фито-штучек, Ирочка принялась активно помогать в сборах — оставлять троицу прозябать в одиночестве никто не решился. И в нашем полку прибыло.

Последующие дни были похожи один на другой: поездка в соседние населенные пункты, обнаружение живых, приглашение в свою общину. Насильно никто никого не тащил, все переселялись добровольно. Мы съездили на Трипольскую ТЭС, убедились, что она для нас бесполезна, использовать ее по назначению не представлялось возможным, разве что, как хранилище угля.

На соседних с ТЭС складах коммерческих, строительных и прочих предприятий, были обнаружены и экспроприированы мини-электростанции, грузовики и микроавтобусы — все, что могло бы пригодиться в хозяйстве и сделать жизнь более комфортной.

За неделю освободившихся от снежных заносов дорог население нашего поселения выросло в три раза. Новоприбывшие объясняли, что неосознанно двигались в направлении от большого города, вдоль реки, таким образом выходили на указатель и принимали решение обосноваться в маленьком селе с названием, обозначающим проблемы. Нелогично, абсолютно интуитивно и, как показало время — правильно.

Зима упорно отказывалась уходить. Все попытки весны доказать, что настала ее пора, ночами сводились на нет. Земля все еще пребывала в спячке, ровно как и я: степень сонливости вышла за все возможные пределы и никакие энергетики и кофеи не спасали. От выполнения обязанностей водителя меня отстранили, острые и режущие предметы в руки не давали.

Но в одно прекрасное утро ветер сменил направление. Заставив себя сонной мухой выползти на утреннюю зарядку, я впервые обнаружила, что усталость отступила, что веки больше не тяжелеют от солнечного света, что расправив плечи, я могла бы расправить и крылья.

В лицо подул ветер. Теплом. Настоящим мягким теплом. Словно добрая хозяюшка открыла заслонку печки и выпустила на свободу шальное пламя. Не было больше обжигающих прикосновений, ветер гладил кожу, нашептывал на ушко комплименты. Дышать стало во сто крат легче, а кончики пальцев на руках и ногах стало покалывать.

Я ошалело огляделась вокруг: небо слишком высоко, но казалось, что хватит сил его достать, многоголосым хором птицы пели оды весне, зазывая Ярило греть сильнее, земля больше не холодна — она была свежа, как... Как хорошо выспавшаяся кошка, потягивающаяся всеми лапами и готовая с первого шага бросится за добычей. Земля была хороша: еще темная, еще серая от влаги, но бодрая и добрая. Совсем, как я.

Еще раз глубоко втянув носом свежий воздух, я засобиралась в поселение.

ГЛАВА-3

— Максим Юрьевич, какое бодренькое утро! — пропела я цитату из поднадоевшего мультика.

— Виктория, — староста вторил моим интонациям, — да вы просто светитесь вся.

Я не просто светилась, я прыгала, как заводная — энергия хлестала через край.

— Дайте! Дайте срочно поработать, Максим Юрьевич! А то лопну вся.

Голова скорбно улыбнулся и развел руками:

— А сегодня мы не работаем, Виктория. Сегодня у нас выходной.

Я разочаровано замычала.

— А что же делать?

— А накрывать на стол, Виктория. У нас выходной и праздник одновременно, — я заинтересовано подставила ухо, — у нас пополнение.

— Да вы что!

Рассказ про новоприбывших и новорожденных занял некоторое время, ровно столько, чтобы хватило дойти до дома, в который заселялись новоселы.

Я диву давалась, откуда в Максиме Юрьевиче столько сил и энергии, столько ячеек памяти и как виртуозно он пользуется ими, чтобы добывать информацию. Казалось, этот человек никогда не ударит в грязь лицом, никогда не ответит тебе отказом и всегда найдет решение в любой сложившейся ситуации.

Работа все же нашлась. На кухне. Мне снова без опаски доверяли колюще-режущие предметы обихода и диву давались, когда я хваталась за любую работу без разбора и выполняла ее с особым рвением, да еще и в кратчайшие сроки.

К обеду длинный стол, рассчитанный на сотню ртов, был накрыт. Дурманящие запахи костров и жареного мяса срывали стоп-краны терпения, многие не выдерживали и незаметно тискали закуски со стола.

— А вот тебе! — я легонько шлепнула по руке вора. — Скоро будет обед.

Парень виновато сдвинул брови и облизал пальцы, упустившие добычу по моей вине.

— А если я поделюсь?

Я впала в ступор. Нет, не от наглого предложения, не от заманчивой возможности заморить червяка. От голоса, скрутившего внутренности в тугую пружину. Тепло, словно от славного глотка алкоголя, растеклось по телу, во рту пересохло.

— Что с вами, девушка?

Я не смогла бы ответить, даже если б очень захотелось — возможность соображать отключилась напрочь, язык отказывался шевелиться. Вправится с оцепенением помогла рука, указавшая на стакан.

— Дать вам воды?

Короткий кивок и вожделенная влага увлажняет губы.

— Спасибо, — снова появилась возможность дышать.

— Викуся, что с тобой? — настороженная Ирочка приземлилась рядом на скамью и положила руку на плечо.

Я благодарно улыбнулась юноше, намекая, что аудиенция окончена, но тот даже бровью не повел.

Забота заботой, но не стану же я посторонним, по сути, людям сообщать, что двухгодичное воздержание и первый встречный могут сорвать крышу и в секунду лишить меня самообладания.

— Все, Ир, уже все прошло.

Все действительно прошло, но лишь до первой звезды. С наступлением ночи помутнение нашло меня снова и пришло оно, кто бы мог подумать — вместе с молодым воришкой.

— Вика, идем танцевать, — вот так просто, по-свойски, на "ты", и не спросил — поставил перед фактом.

А воля моя ушла гулять по полям: рука потянулась навстречу мужчине, ноги сами впрыгнули в сброшенные ранее туфли и понесли вдоль стола туда, где под виртуозную игру гармониста кружились пары.

— О, Виктория, рад видеть вас в наших рядах, — Максим Юрьевич ловко перехватил партнершу — та взвизгнула.

— Да, Максим Юрьевич, — пролепетали губы, а глаза неотрывно изучали лицо пригласившего.

Задорные застольные песни в аранжировке баяниста обретали неповторимый шарм и звучали совсем не по-застольному. Одна, две, десяток ли мелодий отыграл музыкант — мне было абсолютно наплевать, я видела только огонь в глазах, слышала учащенный стук сердца.

— Нам пора, — он наклонился к уху, чтобы я могла услышать шепот. Или вдохнуть аромат. Или...

— Куда пора? — а самой совсем неинтересно — уже иду.

Теплая ночь. Звездная. Упоительная. Чарующая.

Мы идем долго, но я не устала. Сжимаю его пальцы, задавая немой вопрос, а он оглядывается и в его глазах отражается небо. Еще немного, десяток шагов, сотня ударов сердца.

Легкий порыв ветра бросил челку на глаза и отвлек от дороги, я споткнулась, а он, вместо того, чтобы остановить мое падение, аккуратно уложил на землю. И нет мне дела до того, что земля сыра, и наплевать на возможные последствия — насморк, температуру. Важно только здесь и сейчас. С ним жарко, с ним стыдно, с ним мягко...