Великий Тигр и Белый Дракон

Корс выгружал сумки на кухне, лебезил и заискивающе улыбался. Как я и предполагал, он превысил плату чуть ли не вдвое, надеясь откупиться. Он был, конечно же, напуган. Шутка ли, прогневить единственного на всю округу, да что там округу — страну, лекаря и колдуна. Но я не злопамятный, да и вообще отходчивый. Так что спокойно предложил ему чаю с пирогом. Столько щенячьего восторга сразу я давно не видел. Объяснил, что с Тилем ему все равно придется разговаривать и просить прощения, но и это не расстроило мужика.

Когда ранний посетитель ушел, я поднялся к Тилю с завтраком. Будить парня мне не пришлось, — он уже сидел на кровати.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался Тиль.

— Доброе, — улыбнулся я.

С этого момента жизнь моя резко улучшилась.

Тиль оказался много лучше той картинки, той схемы, в которую я хотел его уложить. Он был умным, способным, с ним было интересно. Еще он был добрым, отзывчивым и работящим. Чуть встав на ноги, он, несмотря на мои протесты, начал помогать по хозяйству, а вскоре почти полностью перенял на себя домашнюю работу.

Мы с ним не просто ладили. Мы почти подружились. И я стал опасаться наступления того дня, когда Тиль захочет уйти. Мне бы этого не хотелось. Нара, конечно, была всем хороша, но я действительно боялся сойти с ней с ума.

Я принес из кухни две большие чашки чая. Одну поставил перед Янином, а с другой устроился в кресле у окна. Вечерело, но было еще светло. В небе, перекрикиваясь, летали ласточки, в клумбе под окном стрекотали цикады. Попивая чай, я наблюдал за работой Янина. Когда я в первый раз это увидел, то очень сильно удивился. Жизнь, конечно, удивляет постоянно, но часто ли встретишь вышивающего мужчину? Цветочки, птички, шелковые нити мало его интересовали. Зато на вороте и рукавах рубашки, с которой он работал, появлялись такие же руны, как и на моих двух, подаренных Янином.

Лекарь сказал мне тогда, что руны ослабляют боль и способствую выздоровлению. Признаться честно, я не поверил и как-то вечером снял рубашку на пару часов. Ох уж эта тяга к экспериментам... Что ж ... Янин знал, что говорил. На следующее утро я спросил, как так может быть, что вышивка помогает. Это же всего-навсего рисунок на ткани.

— Но этот рисунок сделал я, — ответил Янин. Ответ он явно считал исчерпывающим.

— И почему это так важно?

— Я думал, ты знаешь, — немного смутился он. — Я колдун.

— Извини?

Мое замешательство его порядком позабавило, и он рассмеялся.

— Ну, знаешь, как в сказках? Там же бывают добрые феи, так я добрый фей.

— Шутишь? — не верил я. Такое объяснение было слишком неожиданным, действительно, слишком уж сказочным. По глазам Янина было видно, что он серьезен. И я продолжил расспросы.

— А почему, если добрый, ты называешь себя колдуном, а не волшебником? "Колдун" уж очень зло.

— О, — протянул Янин. — Это магия слов. Когда говоришь "волшебник", то люди представляют себе рассеянного седовласого старца или парнишку с волшебной палочкой. А когда говоришь "колдун", собственно, как и "ведьма", то люди представляют потенциально опасного человека, наделенного магической силой. Это больше соответствует правде. В моей семье всех испокон веков называли ведьмами и колдунами. Потому что мы придем на помощь, вылечим, посоветуем, но всепрощение не входит в число наших достоинств. И за обиду, преступление, несправедливость мы накажем. Обо всем этом говорит слово.

Я задумался. Янин был прав. Узнав его ближе, понял, что у меня язык не повернулся бы назвать его волшебником. Это слово ему совершенно не подходило.

Стоило только вспомнить красного, как рак, мужика, который приехал просить у меня прощения. Сомневаюсь, что волшебник способен заставить его сделать такое.

Спокойной жизнь в доме Янина не была. Чуть не каждый день к нему приезжали люди за лечением, советом, оберегом. Несколько раз его увозили в город. И Янин никому не отказывал. Его слушались, перед ним трепетали. При этом он не стремился к власти, не раздавал приказов. Он не возгордился... и это было необычно. Возможно, именно поэтому его не только уважали, но и любили. Но его побаивались, опасались его гнева. Странное смешение чувств. В некотором роде Янин был местным богом.

Что до меня, я считал Янина очень интересным человеком. И очень хорошим. С каждым днем я все отчетливей понимал, что мне будет жаль уходить. Но не могу же я остаться, в самом деле. Даже если очень хочется.

— Тиль, — окликнул меня Янин, отвлекая от мыслей. Он немного помолчал, словно не решаясь что-то сказать. — Оставайся у меня.

— Правда? — я так обрадовался этим словами, что не очень заботился о том, что голос выдавал надежду и радость.

— Конечно, — улыбнулся Янин. — Я буду только рад.

— А я тебе не помешаю?

— Нет, ну что ты, — отмахнулся колдун. — Дом был выстроен для большой семьи. Человек на пятнадцать. Так что вдвоем мы как-нибудь поместимся.

Я был счастлив. Но больше всего радовала улыбка Янина. От тоже был рад. И это было видно.

Он согласился! Этому я был безмерно рад. Но к радости примешивалась нотка грусти, даже горечи. Я обещал себе, что этим же вечером разрушу иллюзию. Это означало окончательное расставание с Нарой. Она была бы моим идеалом, если бы была настоящей. С другой стороны, общение с идеальной, но воображаемой девушкой, — то еще испытание для психики.

Последние три недели, что у меня жил Тиль, я мало времени проводил с Нарой. Намеренно ограничивал общение, отвыкал. Где она проводила дни, не знаю, но на Зов откликалась не сразу, а найти ее было порой очень трудно. Я решил, что это хороший признак, и не переживал. Решил, что больше в ней не нуждаюсь.

Тиль о Наре, естественно, не знал. А теперь он еще и согласился остаться. Все складывалось, как нельзя лучше. Пора рассеять чары.

Заперся в своей комнате и позвал Нару. Как ни странно, она сразу появилась передо мной, как и положено любой воспитанной иллюзии. Какая же она красивая... Последнее время Нара была печальна, но сегодня особенно. И я вдруг осознал, что разрушив иллюзию, практически убью Нару. И замер, молча глядя на девушку. Она заговорила первая.

— Янин, мне жаль, что все так заканчивается.

— Мне тоже, — пробормотал я. — Нара..

— Я очень благодарна тебе за то, что ты скрашивал мое одиночество. Я ценю каждую минуту, проведенную здесь с тобой. Но понимаю, долго это продолжаться не могло. Мне не хочется расставаться с тобой, Янин, но без этого не обойтись.

Я опешил от неожиданности. Да, нестандартная у меня иллюзия. И я почему-то начал раздражаться.

— Прости, — наконец заговорил я, хотя лучше б молчал. Все лучше, чем хамство. — Что значит "скрашивал одиночество"? Ты уж извини, но что за жизнь, что за одиночество у тебя могут быть? Ты лишь иллюзия, которую я создал, когда несколько месяцев просидел в снежном плену. Тебя на самом деле не существует!

— Так ты не знал... Что ж... Это многое объясняет... — задумчиво и мягко сказала Нара. — Видишь ли, я на самом деле существую и даже, вроде, как бы живая.

Иллюзия с галлюцинациями — такого в мировой практике еще не бывало! А девушка продолжала:

— Я тоже в плену, но только он не растает с приходом весны... Но самое главное, я не смогу больше навещать тебя.

— И где же ты в плену? — спросил я, изо всех сил стараясь, чтоб голос не звучал саркастично.

— Вряд ли королевство Навир тебе что-нибудь скажет, — невесело усмехнулась Нара. — Да и ни к чему тебе это. — Она вздохнула: — С твоей точки зрения это, наверняка, звучит абсурдно... Но давай не будем больше об этом, не хотелось бы портить расставание нашей первой ссорой.

Мне стало стыдно.

— Прости. Ты права, — согласился я. — Мне было очень приятно общаться с тобой.

— И мне, — Нара улыбнулась. — Прощай, Янин.

— Прощай, Нара, — сказал я и снял чары. Но девушка не исчезла. Она все еще стояла передо мной и смотрела в глаза.

— Мне будет тебя не хватать, — прошептала она и растворилась в воздухе.

Странно. Очень странно.

Мне будет не доставать Нары, но, с другой стороны, игры с воображаемыми друзьями в моем возрасте неуместны. Ее словам о "жизни", я решил не придавать значения. Чтобы не думать о Наре, я с особым усердием занялся обычными ежедневными делами. Получалось не очень...

А месяц тем временем близился к концу. До новолуния оставалась пара дней. В наших краях новолуние было тем временем, когда народ откладывал на потом все рисковые дела и травмоопасные мероприятия, потому что в новолуние меня не было дома. Я отправлялся к зачарованному озеру, из которого по легенде мой род веками черпал колдовскую силу. Хотя, если уж и черпать что-либо из посторонних источников, так это терпение. Потому что и тут не обходилось без казусов и расспросов. Отговорка "Это же колдовское озеро, оно показывается только колдунам" уже давно не работала. Ведь охотники и лесорубы клялись и божились, что никакого озера в окрестностях отродясь не бывало. Ребятня толпами бегала в лес, но и они озера не находили. Народ посмелей устраивал засады, чтобы проследить мой путь от дома до таинственного озера. Люди придумали очередную сказку. Мол, каждый, кто напьется из тайного озера, избавится от всех болезней и несчастий. Мечты...

Вот так и получилось, что о моей предстоящей отлучке Тиль узнал не от меня.

— Ты, правда, уйдешь? — спросил он.

— Да, на три дня, — кивнул я. — Это многовековая традиция.

Я смиренно ожидал вопросов, но Тиль ограничился "Понятно", приятно меня этим удивив.

Янин ушел поздно вечером, как и обещал, а вернулся днем через три дня. Хорошо, что я заранее приготовил воистину богатырский обед. Янин был таким голодным, словно эти дни вообще ничего не ел.

Я был очень удивлен и не удержался от замечания.

— Честно говоря, не думал, что "черпание силы из источника" такое трудоемкое занятие.

— Ты даже не представляешь, насколько оно трудоемкое, — как-то горестно откликнулся Янин, отодвигая пустую тарелку из-под рагу и беря пирожок с капустой.

— Отчего же не представляю? Я это вижу! — засмеялся я. — Тебе еще рагу положить?

Янин на секунду задумался, видимо, сопоставлял свой голод с тремя уже съеденными порциями.

— Да, пожалуйста.

Месяц пролетел, как и предыдущий, незаметно. В трудах и хлопотах, но весело. В общем, жилось нам хорошо. Меня удивило, что чем ближе было новолуние, тем мрачнее становился Янин. Особенно это было заметно, когда он думал, что на него никто не смотрит. Если бы я не знал об источнике, и будь это кто-нибудь другой, я бы подумал, что Янин влюблен, потому и грустит. Но зазнобы у Янина никакой не было. Несмотря на его положение и внешность. Это было тоже несколько удивительно. Даже мне девушки строили глазки. А то, что у меня за душой и гроша своего не было, было известно всем. Янину же чуть не поклонялись и не устраивали массовые молитвы с жертвоприношениями. Если бы он только глянул на какую-нибудь девушку милостиво, то счастье избранницы было бы более чем безграничным. Но с девушками он держался холодно. И правильно, млеть они млели, но были какие-то... пустые, что ли. Так что влюблен он не был. В остальном все тоже было в порядке.

Оставалось только одно — источник силы приятеля почему-то не радовал, хотя, по моему мнению, должно было быть иначе.

Я решил прикинуться простаком и предложил свою помощь, мало ли, вдруг дорога трудная. Он очень удивился и, казалось, еще больше расстроился.

— Ты ничем не можешь мне помочь. Но за предложение спасибо.

— Ты подумай, может, и смогу, — настаивал я. — Иногда бывает, что много и не нужно. Сумку, например, понести или еще что...

Янин рассмеялся и обещал подумать.

Перед самым уходом он все-таки нашел для меня задание.

— Это никак не связано с моим путешествием, — поспешил заверить он. — Просьба вполне "домашняя".

— И какая же?

Он вздохнул:

— У меня в сарайчике рядом с хлевом живет один зверь. Хищник. Ты не переживай, он еще и в клетке. Обычно я сам за ним ухаживаю, но в мое отсутствие кормить его некому.

— А что за зверь? — заинтересовался я.

— Рысь, — коротко ответил Янин.— Она досталась мне вроде как по наследству.

— Как зовут?

Янин удивился и, по-моему, брякнул первое, что пришло в голову:

— Кот.

— Мне же надо как-то ему представиться. Мы ведь незнакомы, — с невинной улыбкой объяснил я.

— Ну, тоже верно, — кивнул колдун. Шутить он был явно не расположен. И разговор ему не нравился. Мы посидели немного, я болтал о всяких мелочах, Янин изо всех сил "держал лицо", но было видно, с каким трудом ему это дается. Он то и дело бросал на меня тревожные взгляды. А потом ушел.

На следующее утро я отправился посмотреть на Кота. В большой просторной клетке металась рысь. Она зашипела на меня, ощетинилась и отступила в дальний угол. Я вежливо поздоровался, представился, но, как и предполагал, общение не заладилось. Не помог даже кусок свежего мяса. Поэтому я просто оставил угощение и ушел. Вечером Кот посмотрел на меня более милостиво, но близко не подошел. Мы с ним поговорили, я оставил мясо и ушел. В общем, я пришел к выводу, что Кот — вполне нормальный зверь. Мне было даже жаль, что он все время сидит в клетке и света белого не видит.

Когда Янин вернулся, он выглядел лучше, чем в первый раз. Чуть менее изможденным.

— Как все прошло? Зверь тебя не поранил? — первым делом спросил он.

— Да нет, мы с Котом отлично поладили. Все в порядке, — заверил я друга.

Янин облегченно вздохнул, но тут же серьезно и неожиданно жестко добавил:

— Если он тебя хоть поцарапает, буду благодарен, если ты его убьешь. Я к нему не слишком привязан, как ты заметил.

— До этого вряд ли дойдет, — попробовал успокоить я колдуна. — Это тебе с голоду дурные мысли в голову лезут.

И я поставил перед ним большую тарелку грибного супа. Янин потянул носом аромат:

— Возможно... — согласился он и принялся за еду.

Голод ушел, а противная мысль нет. Ну, в самом деле, зачем держать бесполезное, возможно опасное животное, к которому не питаешь никаких теплых чувств? Эту мысль я от себя гнал. Но, должен признать, не особенно старательно. Я занимался своими делами, хозяйством. Был не один. Жил бы себе и радовался, что нужен, что важен, что рядом есть действительно хороший человек, который обо мне думает и переживает. Временами я ловил себя на мысли о том, что скучаю по Наре. От этого было грустно, но это и раздражало. Надо же было так привыкнуть к иллюзии! Но моей раздражительности и дурному настроению было еще одно вполне логичное объяснение — скоро был мой день рождения. Это всегда в некотором роде подведение итогов. У меня к тому же и круглая дата — тридцать. А я в жизни ничего особого не сделал, даже семьи не завел. Да, это было мое решение, но больше вынужденное, чем желанное. Было тоскливо и пусто...

Прошел еще один месяц. В обществе Тиля время летело быстро. Пока возились по хозяйству, переговаривались. Он много шутил, рассказывал о своей былой жизни. А вечерами, когда я занимался рунами, он читал мне вслух, благо библиотека в доме была хорошая. Чтение пошло ему на пользу. Простоватость речи уходила, словарный запас обогатился. Тиль впитывал знания, как губка.