Великий Тигр и Белый Дракон

Осторожно прикрыл за собой люк. Изначально я хотел провести сегодняшний вечер и завтрашнее утро на сеновале, но купец, усмехнувшись, сказал, что не может допустить срыва нескольких свиданий. И предложил чердак.

Я огляделся. Большое, по размеру дома, помещение было условно поделено на две зоны. Ближе к люку громоздились мешки с мукой, крупой, солью и другими не скоропортящимися продуктами. Чуть дальше лежали рулоны тканей, мешки с шерстью и нитками. Через небольшое окошечко на чердак пробивались закатные лучи. Я подтащил к окну несколько мешков с шерстью, устроил некое подобие кровати и кресла. На широком подоконнике расположились мои припасы: свертки с едой, фляга с водой и бутыль с мутноватой жидкостью — местным самогоном. Солнце красиво золотило мое пристанище, прихваченное лоскутное одеяло создавало иллюзию уюта. Воистину, по-королевски устроился.

Купец пообещал, что меня тут никто не потревожит. Так что приступим.

Мутный алкоголь наполнил чарку, я скептически его понюхал. Да, забористая видно зараза. Как человек непьющий, я подозрительно относился к любой выпивке, но сегодня отдавал дань традиции, дань памяти. А алкоголь обезболивал... Ровно десять лет назад в похожий летний день моя жизнь так резко изменилась.

Глоток. Отстраненный взгляд в окно. Я позволил воспоминаниям затопить сознание. Что ж, сегодня их день.

Детство мое было счастливое. Маму я никогда не знал, но отец, бывший для меня всем и беззаветно любивший меня, заменял ее. Лет до пяти я вообще не догадывался, что у человека должна быть еще и мать.

Друзей у меня было раз, два — и обчелся. Не потому что я был необщительным или взбалмошным ребенком. Просто во дворце было мало детей, а еще меньше таких, с которыми можно водиться наследному принцу. Зато для игр в нашем распоряжении был огромный парк с лабиринтом, искусственной пещерой, домиками на деревьях и большая часть дворца. А теперь, смешно подумать, прошу купца разрешить посидеть на чердаке и радуюсь тюкам шерсти и отсутствию крыс. Ценным работником хозяин меня пока не считает, мы еще недостаточно долго знакомы. Так что его любезность обусловлена моим честным признанием, что этот день для меня — день траура, потому что в этот день я потерял всю свою семью. Потом пришлось соврать. Ему ни к чему знать правду. Пусть и дальше думает, что родители погибли в пожаре.

Стоит мне закрыть глаза и разрешить себе отвлечься от работы, как я снова и снова вижу, переживаю этот проклятый день. Мне было тринадцать. Отец затеял охоту. У него было странное желание привить мне любовь к этому занятию. Я с удовольствием скакал по полям, мне нравился звук охотничьих рожков, я понимал и принимал то, что животное в конце охоты надо будет убить, хоть это и не доставляло удовольствия. Чтоб не мучить животное, я предпочитал убивать кинжалом или коротким мечом. А потому очень редко пользовался арбалетом или луком. Отец же считал, что будущему королю необходимо уметь владеть любым оружием. Войн тогда не было, отец незадолго до моего рождения подписал с соседями мирные договоры. Недовольных его правлением тоже, вроде, не наблюдалось, и он мог спокойно спать, не опасаясь наемных убийц. Тишь да гладь. Но, тем не менее, тренировки мои он не прекращал. Так что я хорошо владел мечом, ловко управлялся с кинжалами, но от стрельбы отлынивал, как только мог. Вот отец и прибегал к охоте, рассчитывая, что я в запале использую лук или арбалет.

Он не любил шумных и многолюдных мероприятий, так что на охоту тогда отправились человек десять. Отец, пятеро его советников, которым он очень доверял, я и пара егерей. Охотились в лесу в дне пути от замка. Косуля, за которой мы погнались, петляла, уводя за собой, а потом исчезла в кустах, словно растворилась. Мы стояли на опушке, лошади фыркали и нетерпеливо били копытами.

— Тиль, — тихо окликнул меня отец. — Вон она. — Он указал рукой вглубь леса. — Видишь? Стоит, не шевелится.

Из-за его плеча мне было мало что видно, я сдвинулся чуть назад и вбок. Вперед протиснуться не мог — по обеим сторонам от отца стояли советники. Действительно, у ствола дерева притаилась косуля.

— Стреляй, — велел отец. — Там слишком густой подлесок, нам за ней не угнаться, уйдет.

Я послушно вскинул арбалет, краем глаза заметил, что советник Итон повторил мое движение. "Не доверяет", — с разочарованием подумал я. Тщательно прицелился, спустил крючок, но не знаю даже, попал или не попал. С тихим стоном с коня рухнул отец. У него между лопатками торчал арбалетный болт. Я не помню, как спешился, как оказался рядом с отцом, помню как звал его, как выдернул болт, как повернул на спину. Помню, что его грудь была мокрой от крови, и что он был мертв. Этот замерший неживой взгляд до сих пор будит меня по ночам. Худший, постоянно повторяющийся кошмар... Сказать, что я был испуган — значит, ничего не сказать, я совершенно не понимал, что происходит. Из ступора меня вывел голос советника Гера.

— Что ты наделал, принц? Ты убил отца! — вскричал он.

— Нет, я этого не делал! — закричал я, вскакивая на ноги.

— Ты убил его! Мы все свидетели! — продолжал Гер, приближаясь. — А ты знаешь, каков закон, — убийца платит жизнью за свое преступление.

Он был уже в двух шагах от меня, в его руке появился кинжал. Который почему-то был уже в крови. А я застыл, от ужаса не мог сдвинуться с места, словно примерз к земле. Как завороженный я смотрел, как Гер заносит оружие для удара. Очнулся в последний момент, дернулся, увернулся. Щеку обожгло огнем, я бросился бежать. Гер попробовал схватить меня, догнать, но я петлял не хуже зайца. По звукам я понял, что мне удалось оторваться. И тут я совершил большую ошибку, — обернулся. Споткнулся о корень и распластался на земле. Помню, что в голове мелькнула мысль: "Вот почему зайцы не оглядываются". Я перевернулся на спину, ударил настигшего меня советника ногой в лицо. Он выругался, но успел схватить меня за ногу. Глаза его были выразительней тысячи слов. Я понял, что живым мне из лесу не выйти. Все еще пытаясь выдернуть ногу, я прощался с жизнью. И тут пришло неожиданное спасение. Из кустов с диким рычанием выпрыгнул какой-то зверь и напал на Гера. Тому сразу стало не до меня. Я же не терял времени и помчался прочь так быстро, как только мог.

Сколько я бежал, не разбирая дороги, трудно сказать. Долго, очень долго. Это был уже не ужас, это была паника. Остановился только, когда темнело. Я не имел ни малейшего представления, ни где я нахожусь, ни что делать дальше. Из последних сил забрался на какое-то дерево, устроился в развилке и там провел ночь. Нет, не спал, просто пережидал темноту. По правде говоря, всю ночь проплакал.

Я пришел к выводу, что нельзя показываться в местах, где меня могут узнать. А лучше всего вообще убраться из страны подальше. Как это ни странно, первое время я действительно боялся, что меня схватят и казнят как убийцу. Вот она, сила внушения в действии.

Когда развиднелось, я вскарабкался повыше и оглядел море леса. Казалось, что мне удалось найти его середину. На северо-западе виднелась столица, я не сомневался, что это Фелистар. На солнце огнем горел вычурный флюгер сторожевой башни. У кромки леса были различимы деревушки. Я выбрал самую удаленную от родного города, и тронулся в путь.

Два дня я пробирался сквозь лес, два дня цеплялся за кустарник, скатывался в овраги, искал грибы и ягоды, раз даже убегал от злющего медведя. Около полудня на третий день я вошел в деревню. Вид у меня, могу себе представить, был еще тот. Грязный, оборванный, пол-лица в засохшей крови — Гер успел сильно порезать мне щеку. И в таком виде я ввалился в корчму и попросил чего-нибудь поесть и место поспать. Я просто падал с ног от усталости и голода. В уплату за обед я клятвенно обещал отработать на кухне, на огороде, где придется. К моему огромному облегчению меня действительно накормили. Хотя, как оказалось, радовался я рано. Огромный трактирщик одной свинцовой оплеухой сшиб меня с ног, нагло обыскал и забрал единственную дорогую вещь — кинжал. Денег у меня, конечно же, не было.

Заночевал в стогу. Попытки найти работу или хотя бы заработать на еду были тщетными. Вот тогда я совершил первое и единственное преступление в своей жизни — ночью забрался на кухню трактира, нахватал на ощупь провизии и убежал из деревни. Честно говоря, даже не считаю это преступлением. За отобранный кинжал я мог бы купить если не всю эту корчму целиком, то половину уж точно.

В Кведли, небольшом городке, попавшемся на моем пути на юго-восток, на меня потоком обрушились давно известные новости. Город буквально кипел. Все говорили только о том, что король погиб на охоте, что наследный принц пропал, что теперь правителем должен быть советник Гер, по крайней мере, пока принц не найдется. Но на самого Гера напал тигр, видимо, когда он пытался спасти короля от опасности. И вот теперь отважный советник сильно ранен. Оставалось только удивляться, что новости дошли до провинций в почти не измененном виде. Только страх за свою жизнь заставлял меня держать язык за зубами. Еще я очень боялся, что меня узнают, это было бы несложно, если бы хоть кто-нибудь допустил мысль, что грязный оборванец может на самом деле быть просто неумытым принцем в лохмотьях. И хоть вероятность такого предположения была мала, ходил я с опаской и оглядкой.

Но хоть с работой мне повезло больше. После нескольких дней впроголодь я мечтал устроиться поваренком на кухню. Этой мечте суждено было осуществиться. Я приглянулся трактирщице, и она наняла меня за кров и еду. Я с радостью согласился. У нее я проработал месяц. Хозяйка хорошо относилась ко мне, хвалила за расторопность, вежливость, хотя думаю, что самым большим плюсом было другое. Я не пытался утаивать деньги. И вот как-то вечером я вышел из кухни с очередным заказом да так и остался стоять столбом. За дальним столиком сидел знакомый мне человек. Высокий блондин в аккуратном черном костюме выделялся из любой толпы холодным высокомерием, которое просто пропитывало все вокруг него, и презрительной ухмылкой. Это был граф Алонсо Котто. Нечастый гость при дворе. Отец очень его не любил за жестокость и пристрастие к унизительным шуткам. А после весьма правдоподобного слуха о том, что граф отравил собственных отца и младшего брата, Котто появлялся во дворце один раз в год, не чаще. Но, тем не менее, я узнал его. Хозяйка, тоже выходившая из кухни, поторопила меня и велела подойти к благородному господину и его спутникам.

Делать было нечего... Стараясь вести себя как ни в чем не бывало, я заговорил с графом. Он глянул на меня, и захолодевшее сердце ушло в пятки, — он меня узнал. Но заговорил граф так, словно ничего необычного не происходит, будто он и не догадывается, кто перед ним. Я всеми силами старался не паниковать и не выдать себя, лелея призрачную надежду, что я все же не узнан. Граф сделал заказ и велел мне лично принести все к нему в номер. И надежда умерла. Я вежливо попрощался с графом, мелькнул на кухню, передал заказ, забежал в свой закуток у кладовки, похватал вещи, кой-какую снедь и выскочил через черный ход.

Через два дня я добрался до какой-то деревеньки южнее Кведли. Всю дорогу я корил себя за опрометчивость, меня терзали сомнения в правильности бегства. Вдруг, я лишь вообразил себе, что Котто меня узнал? Что если никакая опасность мне и не грозила? В деревне ждал неприятный сюрприз в виде графа Котто и двух его спутников бандитского вида, разговаривавших со старостой, пожилым мужчиной, который аж трясся весь от подобострастия. Хотя, возможно, что и от страха. Ведь он разговаривал с Котто. Я осторожно подкрался поближе и затаился за углом дома. Оттуда мне было все прекрасно слышно, а смотреть было и необязательно вовсе.

— Да, господин, конечно, господин, если мы только его увидим, — сбивчиво обещал староста.

— Еще раз говорю, — прозвучал холодный, пренебрежительный голос графа. — Мне он нужен живым и, по возможности, не сильно покалеченным.

— Что, господин, Вы сказали, он у Вас украл? — заикаясь, уточнил староста.

Котто вздохнул, словно имел дело с умственно отсталым, которому нужно все по двадцать раз повторять. В разговор вмешался третий голос, глубокий, чуть сиплый.

— Худощавый мальчик, примерно такого роста, на вид лет тринадцать-четырнадцать. Волосы русые, глаза серые или голубые, на левой щеке свежий шрам. Украл орден "Золотая роза". Что ж тут непонятного?

Нужно ли говорить, что уж через четверть часа меня в той деревне не было?

Пешком спасаться медленно, но других возможностей не имел. Так что я постарался обратить этот недостаток в свою пользу. Месяц сновал туда-сюда по округе. Меня видели почти во всех деревнях в окрестностях Кведли. Пару раз я чуть не нарвался на графа, но ближе к зиме запутал следы, а потом и вовсе оторвался от погони. Перезимовал в Полте, городе на самой границе. А работал я трубочистом и даже получал от этой работы удовольствие. Но уж если не везет, то не везет во всем. Меня опять узнали, и я опять убежал. Но на этот раз облаву на меня устроили не любители. Эти любители заплатили профессионалам, и за меня взялись охотники за головами. Они находили меня снова и снова, я спасался бегством, стоило мне лишь почувствовать хоть намек на слежку. Дважды меня ловили. И оба раза мне повезло вывернуться и убежать.

Я сменил три королевства, не считая своего, десятка два работ и уйму хозяев. И, к счастью, уже лет пять за мной не охотились. Ну, по крайней мере, я никого подозрительного не видел. Хотя, я не давал ловцам шанса, — нигде подолгу не задерживался.

В окно давно заглядывал любопытный молоденький месяц, ярко горели звезды. Я с сомнением глянул на бутылку самогона. Она была почти полная, я отпил-то всего две чарки. Да, не стать мне алкоголиком.

Какое это наслаждение — валяться в кровати почти до полудня. В моем случае на мешках с шерстью, но прелесть ничегонеделания сохранялась. Часам к десяти я спустился и предстал перед купцом в ожидании распоряжений. Судя по его виду, он ожидал увидеть запойного пьяницу, а не трезвого как стеклышко работника. Мы подготовили товары для завтрашней ярмарки, погрузили все в телегу и отправились в город.

Перебег был небольшим, но довольно значимым торговым центром. Несколько раз в год тут проводились ярмарки, на которые съезжались толпы. Цены были вполне пристойные, так что даже такой батрак, как я, мог там купить все необходимое. А в конце ярмарки многие вещи продавали вообще по бросовым ценам, лишь бы ушли, чтоб не залеживались. Так что в последние два дня ярмарки городок наполнял почти нищий люд.

В лавке управились быстро. Разложили товары, провели перепись, и купец разрешил мне до вечера погулять по городу. Я бродил по центральной площади и присматривался к возводимым для завтрашнего дня палаткам, к торговцам, к товарам, к паре великолепных жеребцов, размеренно и грациозно вышагивающих за хозяевами. Я смотрел на молодую симпатичную женщину, торговавшуюся с зеленщиком. Рядом с ней стояла маленькая девочка, лет трех-четырех, не больше, по всей видимости, ее дочь. Девочка была одета в нарядное желтое платьице и держалась за материнскую юбку. Мимо них прошли мастеровые, несущие доски, инструменты, катящие тележку с каким-то скарбом. Когда они прошли, маленькой девочки уже не было рядом с матерью, которая не замечала ее отсутствия. Я поискал глазами желтое платье. Господи, только не это! Девочка была совсем рядом, она стояла посреди дороги, растерянно глядя перед собой, а на нее во весь опор несся всадник. И он ее не видел! Я уже бежал к ней, в последний момент подхватил и буквально выдернул из-под копыт.

Денек выдался отличный. Я заехал к своим пациентам и с радостью увидел, что дела везде идут неплохо. Удачно купил корма своей живности, кое-каких запасов себе, забрал у портного рубашки. Гулял, а в голове крутилась глупейшая мысль: купить или не купить Наре подарок? С одной стороны, я редко выбираюсь в город, жители предпочитают навещать меня сами. Так что без гостинца возвращаться как-то... невежливо, что ли. А с другой стороны, это была все-таки Нара.

Не знаю, о чем я думал, когда допустил ее появление. Хотя, если быть честным, она была не так плоха. Красивая, умная, интересная собеседница, веселая. Для многих, очень многих, она была бы воплощением мечты. Для меня же Нара — постоянное подтверждение моего безумия. Ведь Нара, помимо всех достоинств, имеет еще и один огромный недостаток — некоторую прозрачность.

Эта зима выдалась очень ранней и исключительно снежной. Когда выпал первый снег, я целый день прокапывал дорожки к хлеву и курятнику. А о том, чтобы добраться до города не могло быть и речи. Ко мне тоже никто не спешил. В общей сложности я провел в одиночестве чуть больше четырех месяцев. К концу первого я понял, что разговоры с чугунками и живностью вряд ли можно назвать интеллектуальным общением. К середине второго я создал себе собеседника — иллюзию. Никогда раньше не думал, что неспособен переносить одиночество. Иллюзия, Нара, получилась очень живая. Я и предположить не мог, что результат моего колдовства окажется таким. До конца зимы общение с Нарой спасало меня, а когда сошел снег, необходимость в ней отпала. Но рука не поднялась разрушить иллюзию.

Так и живем. На глаза Наре показываться никому нельзя. Потому что любой сразу заорет: "ААА, привидение", а потом растрезвонит по всему городу, что я черной магией занимаюсь. А если они мои ежемесячные отлучки в лес к зачарованному озеру, из которого мой род веками черпает силу, приплетут, то вообще заявятся с вилами и факелами. С них станется.

Размышляя, я дошел до площади. Тут меня захлестнула волна чужих эмоций. Я ощущал их так же четко, как ощущают запахи. Ничем неприкрытая агрессия и желание причинить боль превалировали. Страх и любопытство были им фоном. Картину завершала нотка бездеятельной жалости.

Я рванул к толпе людей у края площади. Заслышав мой голос, люди передо мной расступались, давая дорогу и открывая моему взору потрясающую картину. Здоровенный знакомый мужик, его звали Корс, брызгая слюной и сыпля ругательствами, охаживал кнутом скрючившегося перед ним человека. Кнут со злорадным свистом рассекал кожу жертвы. От рубашки давно остались лишь пропитанные кровью лохмотья. Я гаркнул на красномордого мужика. Тот в азарте, видимо, не понял, с кем имеет дело, и попробовал огрызнуться. Зря. Тут же его превратившийся в змею кнут вывернулся у него из рук и угрожающе зашипел.

— Что случилось? — рыкнул я.

— О, Янин, прости, — побледнел мужик, шарахаясь от ожившего кнута и с не меньшим ужасом косясь на меня. — Этот мне под самые копыта кинулся. Чуть конем его не потоптал.

Честно, я был готов Корса убить тогда. Но еще худо-бедно держал себя в руках. Ровно пять секунд. А потом избитый заплакал. Жалобно, надрывно, как маленький ребенок. Его рука странно двинулась, и человек завалился на бок. И я увидел девочку в желтом платье, которая заходилась плачем и пыталась выбраться из державших ее рук. К ребенку метнулась, расталкивая людей, молодая женщина, Сильвия. Она подхватила дочь и стала ощупывать ее дрожащими руками. Дитя не замолкало ни на миг, даже на вдохе, мать плакала и причитала, что лишь на секунду отвлеклась, а ребенок исчез. Толпа стояла и наблюдала, а меня захлестывало и парализовывало чужое, да и свое, недоумение. Я не всегда могу блокировать посторонние эмоции.

Сильвия сунула мне дочь, чтоб я проверил, цела ли она. Народ вокруг зашумел. Я посмотрел на лежащего передо мной человека. Я его не знал, значит, он в наших местах недавно. Он был жив, а остальное можно вылечить. И до меня, наконец, дошло, что произошло тут на самом деле.

— Он спас ребенку жизнь, — процедил я. Эта мысль вырвалась из-под контроля и жгучей волной окатила толпу. На Корса посыпался град упреков. А я смотрел на избитого парня, и меня захлестывала, переполняла ярость. Это счастье, что я вовремя нашел ей выход, иначе на моей совести было бы убийство. Я взглянул на ближайшее дерево. Оно заполыхало. Огонь похрустывал ветками, но это был магический холодный огонь. Он не сжигал неживую материю. Толпа вокруг замолкла в ужасе. Что ж, страх передо мной — самое малое, чем они могут заплатить за свое бездействие. Я молча смотрел на бушующее пламя, опустошая разум. Люди подождут. Тем более, они знают о такой особенности моей семьи. Отец тоже "сжигал" что-нибудь, когда был в гневе. Лучше так, чем срываться на людях, даже если они заслужили.

Мало-помалу я успокоился. Огонь потух, я повернулся к Корсу. Он весь съежился и уменьшился под моим взглядом чуть ли не втрое. Как ему удалось — загадка.

— Янин, я... я .. я не знал, я и подумать не мог... — замямлил он.

Я же продолжал смотреть на него, пока мужик не замолк.

— Кто-нибудь знает парня? Как его зовут? Откуда он? — спросил я. Мне ответил многоголосый гомон. Почему, даже если они точно не знаю ответа, все равно открывают рот и что-то бубнят? В конце концов, народ разделился на три группы: ничего не знающие, считающие парня помощником купца Никты и считающие его работником купчихи Миады.

— Всем спасибо. А теперь расходитесь, больше ничего интересного не будет, — велел я. Толпа исчезла за считанные минуты. Рядом со мной и лежащим без сознания парнем остались только Сильвия с дочерью и Корс.

— Янин, послушай, я... мне действительно жаль... Я хочу загладить свою вину... — заговорил мужик.

— Чтобы перевезти парня ко мне домой, нужна телега, — начал я.

— Я мигом, я сейчас, — всполошился Корс.

— Да погоди ты, — раздраженно оборвал я. — Мою телегу сейчас Семен загружает сеном. Доставь ее сюда.

— Янин, все будет в лучшем виде, — заверил мужик, вскакивая на лошадь.

Я проводил его взглядом. Корс ехал очень осторожно.

— Сильвия, окажи услугу, побудь рядом с парнем, пока не вернусь, — попросил я женщину. Она закивала в ответ, а потом на ее лице появился испуг.

— А что делать, если он очнется?

— Не очнется, не сейчас. Я его заговорю. Так будет лучше.

Встав на колени рядом с парнем и положив руки ему на лоб и грудь, тихо, вполголоса, прочитал заклинание сна. Сильвия смотрела на меня с благоговением. Даже чудно, что это всеобщее почитание не кружит голову. Наверное, многовековое привыкание сказывается.

Лавка Никты была ближе, так что туда я вначале и отправился. Купец обрадовался мне, как родному. Но я не стал отвлекаться на разговоры и сразу перешел к делу.

— Молодой человек лет двадцати пяти, высокий, русые волосы, тонкий шрам на левой щеке. Твой работник?

— Мой, — вздохнул помрачневший купец и принялся оправдывать парня. — Он тихий, скромный. Никогда никаких проблем. Что он натворил?

Рука купца потянулась к кошельку.

— Спас ребенка, — просто ответил я.

— Вот это больше на Тиля похоже! — обрадовался Никта. — А как это было? И где сам Тиль?

И я все ему рассказал, не скрою, я получал от этого некое мрачное наслаждение. Никта просто рассвирепел. Он был почти в такой же ярости, как и я. О, праведный гнев, как радостно видеть тебя в людях.

— Заберу парня к себе, полечу, — подвел черту я. — Но ему очень сильно досталось. Боюсь, тебе придется искать нового работника.

— Он же не... — с опаской начал купец, боясь закончить фразу.

— Нет, не умрет. Просто лечить долго, на восстановление потребуется время.

По дороге обратно я забрал Росинку, мою кобылку, с постоялого двора. Вернувшись на площадь, увидел, как Корс вместе с парой мастеровых перекладывали Тиля на телегу. Сильвия стояла рядом и озиралась по сторонам с растерянным видом. Моему появлению она очень обрадовалась. Мужчины смутились, видимо, были не до конца уверены в том, правильно ли поступают. Но ожили и заулыбались, когда я их поблагодарил. Как нашкодившие щенки, ей богу.

Я подвез Сильвию с дочерью до дома и направился к себе. Корс следовал за мной до самой окраины молчаливой тенью. Наконец, сообразив, что разговаривать с ним я не стремлюсь, кашлянул и окликнул меня.

— Что? — спросил я, слегка повернув голову.

— Янин, мне очень жаль.

— Ты уже говорил.

— Я приеду завтра утром.

— До завтра, — кивнул я и тронул поводья. Росинка тонко заржала и припустила в родную конюшню.

Дома я осторожно перенес пациента на второй этаж в гостевую комнату. Благо с заклинаниями это и аккуратно, и просто. Парень стонал. Странно. Я достаточно его заколдовал, в этом я был уверен. В доме меня встретила встревоженная Нара. Я рассказывал ей, что случилось, одновременно занимаясь с парнем. Он был какой-то неспокойный, словно никакого заклинания я и не произносил. Очень странно. Не могло же оно так быстро износиться. Отослал на всякий случай Нару. Как оказалось, не зря.

Было очень больно. Спина горела огнем. Дышать было тяжело. Я лежал на боку на чем-то мягком. К израненной спине прикасалось что-то теплое, наверное, мазь, и боль отступала. Я решился открыть глаза. Светлая комната, вызолоченная солнцем. В поле зрения шкаф, стул и кровать, на которой я, собственно, и лежу. Приятное полузабытое ощущение, мне все больше достается постель типа нар. Я попробовал было повернуться, но уверенный мужской голос остановил меня:

— Подожди, Тиль, я сейчас закончу.

И я повиновался. Мазь, которую незнакомец накладывал мне на спину, приятно пахла мятой и моментально приносила облегчение. Интересно было бы узнать рецепт, полезная штука.

— Ну вот, все готово, — снова раздался голос. Лекарь опустил мне рубашку и бережно погладил спину. Приятно и совсем не больно. Тут я обратил внимание на рубашку. Как неловко... Она была не моя, что не удивительно (моя уж точно годилась только на тряпки), и рубашка была дорогая. Из хорошей ткани, мягкая, по отворотам рукавов струилась вышивка — странные символы, непонятные, но красивые.

Знахарь обошел кровать и сел на стул передо мной. Молодой мужчина, может, немного старше тридцати, роста чуть выше среднего, худощавый, черные волосы, приятные черты лица и удивительно яркие зеленые глаза. Наверняка не одна девушка по этим глазам с ума сходила.

— Меня зовут Янин, — представился он. — Здешний лекарь. Ты гость в моем доме.

— Спасибо тебе, Янин, за помощь и лечение, — сказал я, стараясь передать голосом хоть часть благодарности, которую испытывал. А потом выдал правду, которая любого нормального лекаря лишила бы благодушия. — Но мне нужно вернуться к хозяину. Потому что денег, чтоб расплатиться с тобой, у меня пока нет.

Он как-то странно посмотрел на меня и ответил:

— Я не возьму с тебя ни гроша. А с купцом я уже договорился. Тебе не нужно к нему возвращаться. По крайней мере, пока окончательно не поправишься.

— Спасибо, — растерялся я. Ситуация была для меня более, чем необычная. Обо мне позаботился чужой человек, причем без видимой выгоды для себя. Я никогда не умел контролировать выражение лица, и, видимо, мое удивление было заметно. Потому что взгляд Янина поменялся. Вначале он был изучающим, а теперь... Я почувствовал, как от смущения краснею. Теперь Янин смотрел на меня с искренним сочувствием. Мне было ужасно неловко, и я отвел глаза.

Янин помолчал немного, встал, придвинул ко мне стул, на него поставил большую чашку.

— Это лекарство, — пояснил он. — Захочешь пить или есть — просто отпей.

Потом велел мне отдыхать и направился к двери.

— Янин?

— Что?

— Как девочка?

Лекарь очень внимательно посмотрел на меня и ответил:

— Невредима... Благодаря тебе.

Боже, я наивно полагал, что краснеть дальше некуда, но я прямо почувствовал, как горит лицо. Янин покачал головой, мол, "делать не боится, а скажешь об этом — стесняется, краснеет".

— Отдыхай, потом поговорим, — улыбнулся лекарь и вышел из комнаты.

— Странный парень, — шепнул я Наре, ждавшей меня в коридоре. — Другой обрадовался бы, что что-то бесплатно досталось. А этот смутился. Гордый. Не любит быть обязанным. Честный, сразу сказал, что денег нет...

Я возился по хозяйству, размышляя вслух. Нара сидела рядом, но была на удивление молчаливой.

— Ну, а что ты обо всем этом думаешь? — спросил ее я.

— Что ты балда, Янин, — вздохнула девушка.

— Это еще почему? — чуть обиделся я.

— Потому что ты парня не знаешь, я тоже. Купец... ты думаешь, он часто с батраками своими по душам разговаривает? Ты себе сейчас картинку, образ нарисуешь, а парень в него не впишется. Ты расстроишься, разочаруешься. И сам, слышишь, только сам будешь в этом виноват. Подожди пару дней, а там разберешься. Отвлекись.

— Ты права, — признал я и постарался думать о Тиле исключительно как о пациенте, который для меня ничего не значит. И занялся обычными хозяйственными делами.

Вечерело, в небольшой рощице неподалеку пели соловьи. Мы с Нарой сидели на скамейке в саду, любовались закатом. Вдруг Нара ойкнула и кинулась в сарай.

— У нас гости, — на ходу бросила она.

И правда, к калитке подъехала телега. Гостями были Дэнни и Сильвия. Оба очень счастливые. Дэнни долго тряс мою руку, рассыпаясь в благодарностях, а Сильвия просто смотрела на меня, прижавшись к мужу, и светилась радостью.

— А где парень? — спросил Дэнни.

— В доме, спит. Будить его сейчас никак нельзя.

— Жаль, — искренне огорчились оба. — А мы гостинцев привезли... ну... чтоб это, хоть как-то спасибо сказать...

Дэнни длинные фразы давались с трудом, не такой он был человек. Это его всегда смущало. Вот и сейчас он запнулся, выпустил мою руку и чуть не побежал к телеге.

— Я ему все рассказала, — торопливо шептала мне Сильвия. — Он был так зол, так зол, что хотел Корса сам найти и проучить. Но потом я ему сказала, что ты вмешался, он так обрадовался. Сказал: "Такого умного и справедливого человека, как наш Янин, еще поискать". Вот. А потом мы собрались и сюда поехали.

Тут вернулся Дэнни с двумя мешками в руках. В одном мешке явно сидело что-то живое.

— Мы тут подумали, что раз ну... ну... В общем, вот, это тебе от нас, — смущенно покраснел Дэнни.

В "живом" мешке оказалась курица, она с видимым удовольствием присоединилась к моим. В другом были мука и небольшой окорок.

Я искренне поблагодарил гостей за щедрый дар, предложил Сильвии и Дэнни чаю, но они заторопились домой, ведь было уже поздно.

— Мы еще заедем как-нибудь, — пообещала Сильвия, маша рукой на прощание.

— Буду ждать, — весело откликнулся я и остался стоять у калитки, провожая глазами телегу.

— Хорошие люди, — тихо сказала подошедшая Нара.

— Да, — кивнул я. — Пойдем в дом. Уже темнеет.

Перед сном я в очередной раз заглянул в комнату Тиля, проведать больного. Он крепко спал.

Рано утром приехал Корс. Очень рано утром. Понятно, что ему было стыдно и откровенно боязно показаться мне на глаза. Поэтому он малодушно надеялся, что сможет оставить приношение с сопроводительной запиской на пороге. Он только не учел, что я всегда встаю до рассвета. Не приехать он тоже не мог. Это древний договор, ему больше столетия. Не нам что-либо менять. Мои далекие предки были разумными людьми и определили стоимость своих услуг. Конечно же, с неимущих ничего не взималось, но и в любом случае плата была не высока. Корс должен был привезти достаточный запас провизии, деньги, две рубашки хорошего качества и разные мелочи. Я в ответ должен был приложить все силы и умения, чтобы скорее поставить парня на ноги.

Корс выгружал сумки на кухне, лебезил и заискивающе улыбался. Как я и предполагал, он превысил плату чуть ли не вдвое, надеясь откупиться. Он был, конечно же, напуган. Шутка ли, прогневить единственного на всю округу, да что там округу — страну, лекаря и колдуна. Но я не злопамятный, да и вообще отходчивый. Так что спокойно предложил ему чаю с пирогом. Столько щенячьего восторга сразу я давно не видел. Объяснил, что с Тилем ему все равно придется разговаривать и просить прощения, но и это не расстроило мужика.

Когда ранний посетитель ушел, я поднялся к Тилю с завтраком. Будить парня мне не пришлось, — он уже сидел на кровати.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался Тиль.

— Доброе, — улыбнулся я.

С этого момента жизнь моя резко улучшилась.

Тиль оказался много лучше той картинки, той схемы, в которую я хотел его уложить. Он был умным, способным, с ним было интересно. Еще он был добрым, отзывчивым и работящим. Чуть встав на ноги, он, несмотря на мои протесты, начал помогать по хозяйству, а вскоре почти полностью перенял на себя домашнюю работу.

Мы с ним не просто ладили. Мы почти подружились. И я стал опасаться наступления того дня, когда Тиль захочет уйти. Мне бы этого не хотелось. Нара, конечно, была всем хороша, но я действительно боялся сойти с ней с ума.

Я принес из кухни две большие чашки чая. Одну поставил перед Янином, а с другой устроился в кресле у окна. Вечерело, но было еще светло. В небе, перекрикиваясь, летали ласточки, в клумбе под окном стрекотали цикады. Попивая чай, я наблюдал за работой Янина. Когда я в первый раз это увидел, то очень сильно удивился. Жизнь, конечно, удивляет постоянно, но часто ли встретишь вышивающего мужчину? Цветочки, птички, шелковые нити мало его интересовали. Зато на вороте и рукавах рубашки, с которой он работал, появлялись такие же руны, как и на моих двух, подаренных Янином.

Лекарь сказал мне тогда, что руны ослабляют боль и способствую выздоровлению. Признаться честно, я не поверил и как-то вечером снял рубашку на пару часов. Ох уж эта тяга к экспериментам... Что ж ... Янин знал, что говорил. На следующее утро я спросил, как так может быть, что вышивка помогает. Это же всего-навсего рисунок на ткани.

— Но этот рисунок сделал я, — ответил Янин. Ответ он явно считал исчерпывающим.

— И почему это так важно?

— Я думал, ты знаешь, — немного смутился он. — Я колдун.

— Извини?

Мое замешательство его порядком позабавило, и он рассмеялся.

— Ну, знаешь, как в сказках? Там же бывают добрые феи, так я добрый фей.

— Шутишь? — не верил я. Такое объяснение было слишком неожиданным, действительно, слишком уж сказочным. По глазам Янина было видно, что он серьезен. И я продолжил расспросы.

— А почему, если добрый, ты называешь себя колдуном, а не волшебником? "Колдун" уж очень зло.

— О, — протянул Янин. — Это магия слов. Когда говоришь "волшебник", то люди представляют себе рассеянного седовласого старца или парнишку с волшебной палочкой. А когда говоришь "колдун", собственно, как и "ведьма", то люди представляют потенциально опасного человека, наделенного магической силой. Это больше соответствует правде. В моей семье всех испокон веков называли ведьмами и колдунами. Потому что мы придем на помощь, вылечим, посоветуем, но всепрощение не входит в число наших достоинств. И за обиду, преступление, несправедливость мы накажем. Обо всем этом говорит слово.

Я задумался. Янин был прав. Узнав его ближе, понял, что у меня язык не повернулся бы назвать его волшебником. Это слово ему совершенно не подходило.

Стоило только вспомнить красного, как рак, мужика, который приехал просить у меня прощения. Сомневаюсь, что волшебник способен заставить его сделать такое.

Спокойной жизнь в доме Янина не была. Чуть не каждый день к нему приезжали люди за лечением, советом, оберегом. Несколько раз его увозили в город. И Янин никому не отказывал. Его слушались, перед ним трепетали. При этом он не стремился к власти, не раздавал приказов. Он не возгордился... и это было необычно. Возможно, именно поэтому его не только уважали, но и любили. Но его побаивались, опасались его гнева. Странное смешение чувств. В некотором роде Янин был местным богом.

Что до меня, я считал Янина очень интересным человеком. И очень хорошим. С каждым днем я все отчетливей понимал, что мне будет жаль уходить. Но не могу же я остаться, в самом деле. Даже если очень хочется.

— Тиль, — окликнул меня Янин, отвлекая от мыслей. Он немного помолчал, словно не решаясь что-то сказать. — Оставайся у меня.

— Правда? — я так обрадовался этим словами, что не очень заботился о том, что голос выдавал надежду и радость.

— Конечно, — улыбнулся Янин. — Я буду только рад.

— А я тебе не помешаю?

— Нет, ну что ты, — отмахнулся колдун. — Дом был выстроен для большой семьи. Человек на пятнадцать. Так что вдвоем мы как-нибудь поместимся.

Я был счастлив. Но больше всего радовала улыбка Янина. От тоже был рад. И это было видно.

Он согласился! Этому я был безмерно рад. Но к радости примешивалась нотка грусти, даже горечи. Я обещал себе, что этим же вечером разрушу иллюзию. Это означало окончательное расставание с Нарой. Она была бы моим идеалом, если бы была настоящей. С другой стороны, общение с идеальной, но воображаемой девушкой, — то еще испытание для психики.

Последние три недели, что у меня жил Тиль, я мало времени проводил с Нарой. Намеренно ограничивал общение, отвыкал. Где она проводила дни, не знаю, но на Зов откликалась не сразу, а найти ее было порой очень трудно. Я решил, что это хороший признак, и не переживал. Решил, что больше в ней не нуждаюсь.

Тиль о Наре, естественно, не знал. А теперь он еще и согласился остаться. Все складывалось, как нельзя лучше. Пора рассеять чары.

Заперся в своей комнате и позвал Нару. Как ни странно, она сразу появилась передо мной, как и положено любой воспитанной иллюзии. Какая же она красивая... Последнее время Нара была печальна, но сегодня особенно. И я вдруг осознал, что разрушив иллюзию, практически убью Нару. И замер, молча глядя на девушку. Она заговорила первая.

— Янин, мне жаль, что все так заканчивается.

— Мне тоже, — пробормотал я. — Нара..

— Я очень благодарна тебе за то, что ты скрашивал мое одиночество. Я ценю каждую минуту, проведенную здесь с тобой. Но понимаю, долго это продолжаться не могло. Мне не хочется расставаться с тобой, Янин, но без этого не обойтись.

Я опешил от неожиданности. Да, нестандартная у меня иллюзия. И я почему-то начал раздражаться.

— Прости, — наконец заговорил я, хотя лучше б молчал. Все лучше, чем хамство. — Что значит "скрашивал одиночество"? Ты уж извини, но что за жизнь, что за одиночество у тебя могут быть? Ты лишь иллюзия, которую я создал, когда несколько месяцев просидел в снежном плену. Тебя на самом деле не существует!

— Так ты не знал... Что ж... Это многое объясняет... — задумчиво и мягко сказала Нара. — Видишь ли, я на самом деле существую и даже, вроде, как бы живая.

Иллюзия с галлюцинациями — такого в мировой практике еще не бывало! А девушка продолжала:

— Я тоже в плену, но только он не растает с приходом весны... Но самое главное, я не смогу больше навещать тебя.

— И где же ты в плену? — спросил я, изо всех сил стараясь, чтоб голос не звучал саркастично.

— Вряд ли королевство Навир тебе что-нибудь скажет, — невесело усмехнулась Нара. — Да и ни к чему тебе это. — Она вздохнула: — С твоей точки зрения это, наверняка, звучит абсурдно... Но давай не будем больше об этом, не хотелось бы портить расставание нашей первой ссорой.

Мне стало стыдно.

— Прости. Ты права, — согласился я. — Мне было очень приятно общаться с тобой.

— И мне, — Нара улыбнулась. — Прощай, Янин.

— Прощай, Нара, — сказал я и снял чары. Но девушка не исчезла. Она все еще стояла передо мной и смотрела в глаза.

— Мне будет тебя не хватать, — прошептала она и растворилась в воздухе.

Странно. Очень странно.

Мне будет не доставать Нары, но, с другой стороны, игры с воображаемыми друзьями в моем возрасте неуместны. Ее словам о "жизни", я решил не придавать значения. Чтобы не думать о Наре, я с особым усердием занялся обычными ежедневными делами. Получалось не очень...

А месяц тем временем близился к концу. До новолуния оставалась пара дней. В наших краях новолуние было тем временем, когда народ откладывал на потом все рисковые дела и травмоопасные мероприятия, потому что в новолуние меня не было дома. Я отправлялся к зачарованному озеру, из которого по легенде мой род веками черпал колдовскую силу. Хотя, если уж и черпать что-либо из посторонних источников, так это терпение. Потому что и тут не обходилось без казусов и расспросов. Отговорка "Это же колдовское озеро, оно показывается только колдунам" уже давно не работала. Ведь охотники и лесорубы клялись и божились, что никакого озера в окрестностях отродясь не бывало. Ребятня толпами бегала в лес, но и они озера не находили. Народ посмелей устраивал засады, чтобы проследить мой путь от дома до таинственного озера. Люди придумали очередную сказку. Мол, каждый, кто напьется из тайного озера, избавится от всех болезней и несчастий. Мечты...

Вот так и получилось, что о моей предстоящей отлучке Тиль узнал не от меня.

— Ты, правда, уйдешь? — спросил он.

— Да, на три дня, — кивнул я. — Это многовековая традиция.

Я смиренно ожидал вопросов, но Тиль ограничился "Понятно", приятно меня этим удивив.

Янин ушел поздно вечером, как и обещал, а вернулся днем через три дня. Хорошо, что я заранее приготовил воистину богатырский обед. Янин был таким голодным, словно эти дни вообще ничего не ел.

Я был очень удивлен и не удержался от замечания.

— Честно говоря, не думал, что "черпание силы из источника" такое трудоемкое занятие.

— Ты даже не представляешь, насколько оно трудоемкое, — как-то горестно откликнулся Янин, отодвигая пустую тарелку из-под рагу и беря пирожок с капустой.

— Отчего же не представляю? Я это вижу! — засмеялся я. — Тебе еще рагу положить?

Янин на секунду задумался, видимо, сопоставлял свой голод с тремя уже съеденными порциями.

— Да, пожалуйста.

Месяц пролетел, как и предыдущий, незаметно. В трудах и хлопотах, но весело. В общем, жилось нам хорошо. Меня удивило, что чем ближе было новолуние, тем мрачнее становился Янин. Особенно это было заметно, когда он думал, что на него никто не смотрит. Если бы я не знал об источнике, и будь это кто-нибудь другой, я бы подумал, что Янин влюблен, потому и грустит. Но зазнобы у Янина никакой не было. Несмотря на его положение и внешность. Это было тоже несколько удивительно. Даже мне девушки строили глазки. А то, что у меня за душой и гроша своего не было, было известно всем. Янину же чуть не поклонялись и не устраивали массовые молитвы с жертвоприношениями. Если бы он только глянул на какую-нибудь девушку милостиво, то счастье избранницы было бы более чем безграничным. Но с девушками он держался холодно. И правильно, млеть они млели, но были какие-то... пустые, что ли. Так что влюблен он не был. В остальном все тоже было в порядке.

Оставалось только одно — источник силы приятеля почему-то не радовал, хотя, по моему мнению, должно было быть иначе.

Я решил прикинуться простаком и предложил свою помощь, мало ли, вдруг дорога трудная. Он очень удивился и, казалось, еще больше расстроился.

— Ты ничем не можешь мне помочь. Но за предложение спасибо.

— Ты подумай, может, и смогу, — настаивал я. — Иногда бывает, что много и не нужно. Сумку, например, понести или еще что...

Янин рассмеялся и обещал подумать.

Перед самым уходом он все-таки нашел для меня задание.

— Это никак не связано с моим путешествием, — поспешил заверить он. — Просьба вполне "домашняя".

— И какая же?

Он вздохнул:

— У меня в сарайчике рядом с хлевом живет один зверь. Хищник. Ты не переживай, он еще и в клетке. Обычно я сам за ним ухаживаю, но в мое отсутствие кормить его некому.

— А что за зверь? — заинтересовался я.

— Рысь, — коротко ответил Янин.— Она досталась мне вроде как по наследству.

— Как зовут?

Янин удивился и, по-моему, брякнул первое, что пришло в голову:

— Кот.

— Мне же надо как-то ему представиться. Мы ведь незнакомы, — с невинной улыбкой объяснил я.

— Ну, тоже верно, — кивнул колдун. Шутить он был явно не расположен. И разговор ему не нравился. Мы посидели немного, я болтал о всяких мелочах, Янин изо всех сил "держал лицо", но было видно, с каким трудом ему это дается. Он то и дело бросал на меня тревожные взгляды. А потом ушел.

На следующее утро я отправился посмотреть на Кота. В большой просторной клетке металась рысь. Она зашипела на меня, ощетинилась и отступила в дальний угол. Я вежливо поздоровался, представился, но, как и предполагал, общение не заладилось. Не помог даже кусок свежего мяса. Поэтому я просто оставил угощение и ушел. Вечером Кот посмотрел на меня более милостиво, но близко не подошел. Мы с ним поговорили, я оставил мясо и ушел. В общем, я пришел к выводу, что Кот — вполне нормальный зверь. Мне было даже жаль, что он все время сидит в клетке и света белого не видит.

Когда Янин вернулся, он выглядел лучше, чем в первый раз. Чуть менее изможденным.

— Как все прошло? Зверь тебя не поранил? — первым делом спросил он.

— Да нет, мы с Котом отлично поладили. Все в порядке, — заверил я друга.

Янин облегченно вздохнул, но тут же серьезно и неожиданно жестко добавил:

— Если он тебя хоть поцарапает, буду благодарен, если ты его убьешь. Я к нему не слишком привязан, как ты заметил.

— До этого вряд ли дойдет, — попробовал успокоить я колдуна. — Это тебе с голоду дурные мысли в голову лезут.

И я поставил перед ним большую тарелку грибного супа. Янин потянул носом аромат:

— Возможно... — согласился он и принялся за еду.

Голод ушел, а противная мысль нет. Ну, в самом деле, зачем держать бесполезное, возможно опасное животное, к которому не питаешь никаких теплых чувств? Эту мысль я от себя гнал. Но, должен признать, не особенно старательно. Я занимался своими делами, хозяйством. Был не один. Жил бы себе и радовался, что нужен, что важен, что рядом есть действительно хороший человек, который обо мне думает и переживает. Временами я ловил себя на мысли о том, что скучаю по Наре. От этого было грустно, но это и раздражало. Надо же было так привыкнуть к иллюзии! Но моей раздражительности и дурному настроению было еще одно вполне логичное объяснение — скоро был мой день рождения. Это всегда в некотором роде подведение итогов. У меня к тому же и круглая дата — тридцать. А я в жизни ничего особого не сделал, даже семьи не завел. Да, это было мое решение, но больше вынужденное, чем желанное. Было тоскливо и пусто...

Прошел еще один месяц. В обществе Тиля время летело быстро. Пока возились по хозяйству, переговаривались. Он много шутил, рассказывал о своей былой жизни. А вечерами, когда я занимался рунами, он читал мне вслух, благо библиотека в доме была хорошая. Чтение пошло ему на пользу. Простоватость речи уходила, словарный запас обогатился. Тиль впитывал знания, как губка.

Наступило новолуние, я, как обычно, ушел к источнику. А когда вернулся, меня встретил Тиль. Взгляд у него был... странный. Парень молча смотрел, как я поглощаю всякую снедь тарелку за тарелкой. Такое продолжительное молчание было ему несвойственно. Я насторожился, как оказалось, не зря. Дождавшись, когда я наемся, Тиль спросил:

— Может, ты объяснишь, что происходит на самом деле? Я говорю об источнике.

Он был очень серьезен. Таким я его еще не видел.

— А я о нем не говорю, — резко ответил я. Ненавижу себя, когда хамлю. Тиль, однако, не смутился.

— Возможно, пришла пора поговорить.

— Забудь, — велел я, мысленно произнося соответствующее заклинание.

— Не могу, — возразил Тиль. — Пойми, я же вижу, что тебе плохо. И хочу помочь.

Удивительно. Надо же, заклятие не сработало. А парень продолжал:

— Мне не безразлична твоя судьба. Расскажи мне, что происходит, пожалуйста.

— Ты все равно ничем не сможешь помочь, — мягче сказал я и положил ладонь ему на руку, снова произнес заклинание. С физическим контактом любое волшебство срабатывает значительно сильнее.

— Но, Янин, — начал было Тиль.

Невероятно! Просто возмутительно! Неработающее заклинание и расспросы на неприятнейшую тему уже бесили.

— Хватит! Довольно, я сказал! Мы это больше не обсуждаем.

Тиль задумчиво смотрел на меня пару долгих мгновений, а потом очень тихо ответил:

— Как скажешь.

В этот день мы больше не разговаривали. И на следующий тоже. И еще неделю. Потом все более или менее наладилось. Но настроение было все равно прескверным. Не только из-за ссоры, других причин хватало. Мне было стыдно это осознавать, но я с трудом удерживался от попыток призвать Нару снова. Ужасно. Октябрь был уже на исходе, близилось новолуние, а с ним и день рождения. Настроение с каждым днем становилось все хуже, хотя казалось, что хуже уже просто некуда. В общем, очень плохо.

Вечером перед новолунием мы с Тилем сидели у камина. Как раз закончили очередную книгу. Юноша сидел в кресле, задумчиво глядя на огонь, думая о чем-то своем.

— Тиль.

— Что? — Он повернул ко мне спокойное лицо.

Я протянул ему пузырек с прозрачной, как слеза, жидкостью. Он его взял, и на лице парня отразилось недоумение.

— Это что?

— Яд, — коротко ответил я.

— Зачем?

— Я прошу тебя убить рысь, — старался говорить небрежно. — Это животное мне уже давно надоело, а у самого рука не поднимается. Все-таки столько лет бок обок.

Тиль заговорил не сразу. Он покрутил в руках пузырек, в отсветах пламени похожий на маленькое закатное солнышко. Потом посмотрел мне в глаза и ответил:

— Ну, во-первых, почему ты решил, что у меня поднимется? Может, я к нему привык? А, во-вторых, я не стану убивать тебя.

Меня словно обухом по голове ударили, во рту пересохло, а ладони противно взмокли.

— Я не понимаю, о чем ты, — вот черт, еще и голос осип.

— Понимаешь, — Тиль по-прежнему не сводил с меня глаз, и по его взгляду я понял, что отпираться бессмысленно.

— Давно ты знаешь?

— Уже два месяца. Я наблюдательный.

— И догадливый. Моей матери понадобилось два с половиной года... Но, зная, ты все же остался. Почему?

— Ты мой друг, — просто ответил Тиль. — Это более чем достаточное основание.

— Но как ты узнал?

Тиль улыбнулся. Знакомая озорная улыбка. И сразу стало светлей. Все-таки, Тиль удивительный. Из его рассказов я понял, хоть он не акцентировал на этом внимание и не жаловался, что люди не всегда были добры к сироте. И досталось ему от жизни крепко. Но он все равно был добрым и порядочным. И, самое главное, искренним. Это и было удивительной редкостью. Даже сейчас, когда тайна моего рода была раскрыта, мне было все равно, что он скажет. Знал, чувствовал, что все наладится и будет не просто хорошо, замечательно.

— Да все очень просто, — говорил Тиль. — Вас не застать вдвоем. Либо ты, либо рысь. В другие дни рыси вообще нет. Я проверял. А еще у рысей не бывает таких зеленых глаз.

Ну что я мог сказать? Только молча смотрел на Тиля с плохо скрываемой благодарностью.

— Скажи, тебе легче оттого, что я знаю? — спросил парень.

— Да, — выдохнул я, не успев сообразить, что говорю.

— Я рад, — снова улыбнулся Тиль. — Может, теперь ты расскажешь, почему все так?

— Это длинная история...

— У нас уйма времени, — заметил Тиль.

— Что ж, — возразить было нечего. — Расскажу, если ты хочешь знать.

Я помолчал немного, решая с чего начать.

— Очень давно далеко отсюда жил охотник Яной. Однажды он обходил ловушки и обнаружил в одной из них рысь. Почему он не убил ее, как поступил бы любой на его месте, не известно. Но Яной вытащил зверя из ямы, перевязал раны и ушел. Через некоторое время повстречал девушку. Красивую, грациозную. Ее звали Рейра. Он влюбился в нее, она отвечала взаимностью, вскоре они поженились. У них родились дети. И жили бы они долго и счастливо, если бы не одно "Но". Жена охотника была колдуньей. Об этом прознали. А в то время волшебства боялись. Против Яноя, Рейры и их детей ополчилась вся деревня. Поначалу просто сплетничали и судачили, говорили гадости за глаза. А потом кто-то бросил в Рейру камень. Попал в висок. Через пару дней она умерла. Отдав мужу перед смертью платок, которым он много лет назад перевязал рану попавшей в ловушку рыси. Яной не смог больше жить в обществе людей, лишивших его любимой жены, а детей матери. Собрал семью и переехал. Многое забылось с тех пор. Но история Яноя и Рейры бережно хранилась многие века. Существует поверие, что после смерти люди из моего рода превращаются в рысей и помогают живущим. Когда я был еще маленьким, сильно заболела моя мать, а отец не мог разыскать нужный корень. Я помню, как тогда нашел на пороге несколько корешков, а у самого забора стояла рысь и смотрела на меня так ласково и так знакомо... Почему-то тогда вспомнилась бабушка. Я отнес корни отцу, а он так обрадовался, что даже не спросил, откуда они... Но я отвлекся...

Замолчал, задумавшись, как перейти к самому главному. Я ведь никогда никому не рассказывал историю свой семьи. Тиль не подгонял.

— Недалеко отсюда жил еще один колдовской род. Они называли себя Великими Тиграми. Я не могу сказать, что они были плохими людьми... Просто не такими, как мы. Они больше всего жаждали власти, возможности командовать, отдавать приказы. Они не стремились помогать людям. И упрекали нас в мягкотелости и невозможности отстаивать свои интересы. Ну что ж, каждому — свое... Наши семьи не то чтобы враждовали. Но непонимание и неприятие жизненных ценностей других наложили отпечаток. Холодность, отчужденность. Практически отсутствие контактов. Но так продолжалось не всегда. Один юноша из другого рода посватался к девушке из моего.

— Он ее любил? — спросил Тиль.

— Кадос? — я хмыкнул. — Он клялся и божился, что да. Но она его не любила. Для ее отца этого было достаточно для отказа. Кадос, услышав "нет", рассвирепел. Он был вне себя от ярости, ругался, требовал, угрожал. Вот такая сомнительная любовь. А потом он совершил непоправимое — проклял всю семью.

— Как именно? — уточнил Тиль.

— Оригинальное проклятие отличается от результата, — невесело усмехнулся я. — Он сказал: "Жалкие черви! Да чтоб вам воистину стать червями, чтоб я мог раздавить всех и каждого из вас!".

— Мило, — скривился Тиль. — А что произошло на самом деле?

— На самом деле все прямые потомки Яноя и Рейры в тот же миг превратились в рысей. Беда была даже не в этом. В тот день члены семьи находились кто где. На базаре, у больных, в лесу... Часть родных тут же убили либо люди, либо звери. Превращение длилось два дня — новолуние. А потом рыси снова стали людьми. Древняя магия рода странно защитила от проклятия, но все лучше, чем быть раздавленным.

— Это да, — кивнул парень. — Что было потом?

— Потом... потом была война. Не сразу, месяца через два, когда стало ясно, что превращения затронули всех, и что они будут повторяться снова и снова. Тигры отказались снять проклятие. Моя семья ответила проклятием на проклятие. Те в свою очередь тоже не молчали... Силы обоих родов таяли, и неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Тигры в один прекрасный день не уехали.

В результате моя семья до конца дней обречена превращаться в зверей на новолуние. А Тигры полностью лишены магических сил, пока не снимут заклятие.

— Ты говоришь "моя семья", но ни о ком раньше не упоминал. У тебя много родственников осталось?

— Нет, — я покачал головой. — Я один.

— А что случилось с твоей семьей?

— Многих убили тогда, в первый раз. Многие умерли от заклятий во время противостояния. Но большинство не выдержало бремени и, так или иначе, они нашли избавление в смерти. В конечном счете, именно об этом и я тебя попросил. Это очень тяжело. Я каждый месяц запираюсь в клетке, потому что в образе зверя не помню ничего и не контролирую себя. А навредить не хочу. И я не могу позволить себе свою семью, потому что передам проклятие детям... Не хочу этого.

— Это несправедливо! — Тиль резко вскочил и заметался по комнате. Я и раньше заметил, что его взволновал рассказ, но не думал, что так зацепил. — Ты лучший из всех известных мне людей! Это просто возмутительно! Ты страдаешь из-за решений своего далекого предка и спеси давно умершего колдуна. Этому нужно положить конец! Да если б я знал, что кто-то мучается из-за моей семьи, я бы сам его нашел и снял бы заклятие. — Он резко остановился передо мной. — Ты не искал Тигров? Не просил избавить от проклятия?

Я покачал головой:

— Нет. Не искал. Да и это ничего бы не дало, — наши семьи расстались врагами. Заклятыми врагами. Во всех смыслах.

— Ты не знаешь наверняка! Хочешь, я их найду, уговорю снять чары?

В этот момент я ясно осознал, что Тиль мне друг. Даже нет, Друг, именно с большой буквы, если не всеми большими. Лучший подарок на день рождения. Я встал, подошел к парню и положил руку ему на плечо.

— Спасибо тебе, Тиль.

— За что? — удивился он. — Я ведь ничего не сделал...

— Напротив, ты сделал очень много. И за это я тебе благодарен. Спасибо.

— Но... — в его глазах читалась растерянность. — Ты не хочешь их найти? Не хочешь, чтоб я их нашел?

— Это очень заманчивое предложение, но мы подумаем об это потом. Хорошо? Мне пора уходить. Сам знаешь, новолуние.

— Да, знаю, — тяжело вздохнул Тиль. — Как бы я хотел, чтоб никакого заклятия не было.

— Я тоже, — я постарался как можно бодрее улыбнуться. — Пойду. До встречи.

Янин ушел. Улыбаясь, даже напевая какую-то мелодию. Я бы, наверное, так не смог. Нужно успокоиться. Идея найти Тигров, конечно, хорошая, но пришедшая впопыхах, на волне эмоций. Может, Янин прав, опасаясь тех, других... Я придвинул кресло ближе к камину, подбросил поленьев в огонь, достал из комода плед. Было не то чтоб холодно, зябко. Забравшись в кресло, завернувшись в плед, я думал. Вновь и вновь вспоминал рассказ Янина. По всему выходило, что Тигры не стали бы довольствоваться ролью деревенских целителей. Даже еще ничего не добившись, они величали себя Великими...Таким как они подавай что посерьезней. Значит, надо искать влиятельную семью. Далеко они бы не ушли — на севере бедные земли, там подчинять особо некого. На юге буквально два-три королевства и море. Если бы они обосновались так близко, Янин знал бы. Так что, либо восток, либо запад. Интересно, как далеко завела Тигров жажда власти? Хватило им места в совете города? Поста бургомистра? Должности министра? Может, они стали серыми кардиналами, кукловодами, дергающими за политические ниточки? Мне представились три человека в темных свободных плащах, укрывающих фигуры настолько, что не разберешь, мужчины это или женщины. Лица людей были скрыты капюшонами. Трое смотрели на меня и молчали, выжидая. Я заговорил и сразу сказал, зачем пришел.

— А почему ты решил, что это будет нам интересно? — спросил один из троицы. Голос у него был мягкий, вкрадчивый. Такой больше подошел бы змее, а не тигру.

Я стал объяснять. Выражения лиц собеседников не было видно, зато возникало противное ощущение, что они издевательски ухмыляются. Понятно, что мне не удалось их убедить.

— Послушайте, — старался я. — Он спасает жизни, он целитель. И он прекрасный человек. Вашей глупой вражде столько лет. Может, пора забыть?

— Забыть? — закричал один из троицы, вдруг оказавшийся рядом. Он схватил меня за плечи и стал тормошить.

Стряхнуть его руки не получалось.

— Отпустите меня, — потребовал я. Но человек лишь стал активней меня трясти.

— Проснись! — скомандовал он голосом Янина. Я открыл глаза. Надо мной действительно стоял бледный, взъерошенный Янин и тряс меня за плечи.

— Кто ты такой? — огорошил он вопросом.

— Это я, Тиль, — промямлил я. — Ты что, не узнаешь меня?

Он досадливо отмахнулся, словно я чего-то не понял. Отпустил меня и, выпрямившись, замер у камина. Взгляд у него был растерянный.

— С тобой все в порядке? — забеспокоился я. Потом на ум пришла другая мысль. — А что ты тут делаешь? Ты же должен был превратиться.

— Не превратился, — чуть слышно ответил друг и обессилено рухнул в кресло.

— А ты день не перепутал? — осторожно спросил я.

Его губы искривила невеселая усмешка:

— Нет. Такой день не перепутаешь, даже если захочешь. Я чувствую зверя внутри... Точнее, чувствовал... — он посмотрел на меня и пояснил: — Его больше нет. Заклятия больше нет. Не могу поверить, что после стольких лет я свободен...

Янин спрятал лицо в ладонях и замолчал. Меня переполняли эмоции, я был счастлив, как никогда. Больше всего хотелось вскочить, пуститься в пляс. Но, хоть это и давалось с трудом, надо было молчать. Нужно дать Янину хоть немного времени.

— Я мечтал об этом всю жизнь, — признался Янин, опуская руки и глядя в огонь. — Надо же, мечта сбылась. Я уж и не надеялся. Сегодня, как всегда, ждал превращения, но ничего не происходило. А потом я понял, что никогда больше и не произойдет... Я свободен, — выдохнул он. И вдруг вскочил и, вскинув руки над головой, крикнул: — Свободен! Тиль, ты понимаешь, что это значит? — спросил он, хватая меня за руки. — Я теперь волен делать, что хочу, когда хочу. Мне не нужно думать, какой сегодня день! Не нужно прятаться и рассказывать байки про источник! Я волен путешествовать, сколько в голову взбредет...

Он смеялся, а по щекам текли слезы. Я обнимал его, поздравлял. Мы ликовали вместе.

— У меня сегодня еще и день рождения, — сказал Янин. Голос у него был совсем шальной, как и он сам. Мы оба были словно пьяные от счастья.

Понятно, что в эту ночь никто о сне и не вспомнил. Зато на утро Янин припомнил кое-что другое.

— Ты на мой вопрос так и не ответил, — начал он задумчиво и как-то мрачно.

— На какой вопрос? — удивился я.

— Кто ты такой? — спросил Янин серьезно. — Историю бедного сироты, сына портного и ткачихи я уже слышал. Но эта история неправдива.

У меня аж сердце замерло, пропустив удар.

— С чего ты взял? — как ни в чем ни бывало спросил я, по крайней мере попытался. Даже постарался добавить нотку обиды.

— Тиль, хорош. Давай, рассказывай.

— Ты же сам сказал, что уже все слышал. Нового мне рассказать нечего, — выкручивался я.

— Я должен знать правду, — настаивал Янин.

— Зачем?

— А тебе зачем нужна была моя история? — ободряюще улыбнулся колдун. — Тиль, я не верю в то, что где-то на другом конце света потомок Тигров вспомнил обо мне и снял проклятие. Не верю. Тем более, в тот же вечер, когда я тебе все рассказал. Так что кроме тебя проклятие снять было некому.

У меня челюсть отвисла от удивления. До этого я не додумался. От радости мозги вообще не работали. А Янин продолжал:

— Выходит, ты потомок Тигров. Зная, что для них значила власть, я не могу поверить в историю о портном и ткачихе.

Боже, как быстро выветривается веселость. Причем бесследно.

— Я не знал, что я из Тигров, — пробормотал я. — И ты прав, простыми людьми мои родители не были...

Рука непроизвольно коснулась шрама на щеке, перед глазами одна за другой всплывали картины: моя комната во дворце, какой-то бал, счастливый отец, держащий меня на руках, он же мертвый с окровавленной грудью и остекленевшим взглядом, хищные лица советников... Поймет ли Янин? Поверит ли? Что станет делать потом? Но, главное, сколько правды можно ему рассказать?

— Рассказывай все, — словно прочитав мои мысли, подбодрил Янин. — Хуже точно не будет.

Я хмыкнул:

— Это слабое утешение.

Как и с чего начать, не представлял совершенно. А потом посмотрел другу в глаза и сомнения ушли — просто доверился этому изумрудному взгляду.

— Думаю, для начала нужно представиться. Меня зовут Тилерон. Если точнее, то Тилерон Йордин Второй. Герб мой: коронованный тигр на светло-зеленом поле.

Да, что сказать... Такого я не ожидал и теперь в полном замешательстве смотрел на... на принца, понуро опустившего голову, словно в ожидании приговора. Верилось с трудом. Но чувствовалось, что каждое слово — правда. А в таких вещах я крайне редко ошибаюсь.

— Много становится понятным, — медленно проговорил я. И действительно, я ведь удивлялся образованности Тиля. Тому, как много он знает об истории разных государств, тому, что никогда не рассказывал о родителях. Тому, что Тиль с неохотой ездил в город, и тому, каким незаметным он становился там.

Тиль вздохнул.

— За мной все еще могут охотиться, и я не хочу подвергать тебя опасности. Через пару недель...

Я быстро смекнул, в чем дело. Если честно, ожидал чего-то подобного.

— Ты никуда без меня не пойдешь, — я резко оборвал парня. — А вместе мы с тобой отправимся в Ролин. Накажем убийц твоего отца и добудем тебе трон.

— Янин, ты серьезно? — по-моему, Тиль испугался. — Ты не представляешь, во что впутываешься! — Да, так и есть, испугался. — На себя я давно махнул рукой, но не могу допустить, чтобы ты из-за меня погиб.

— Ну, так просто я не умру, и тебе не дам, — усмехнулся я. — И ты не забывай, у нас в кармане очень мощный козырь — два колдуна.

— Два? — удивился Тиль.

— Ты да я да мы с тобой, — рассмеялся я. Меня позабавило его недоумение, и ко мне постепенно возвращалось прекрасное настроение.

— Янин, — начал Тиль очень осторожно. Видимо решил, что у меня от радости и большого количества новостей рассудок помутился. — Тебе не кажется, что если бы я обладал магической силой, я бы знал?

— Нет, не кажется, — я тряхнул головой. — Просто вспомни, что мои предки лишили твоих силы до тех пор, пока они не снимут заклятие. Заклятие снято. Поздравляю с твоими вновь обретенными способностями.

— Так я что, колдун? — пробормотал Тиль. Я кивнул. Вид у парня был совершенно ошарашенный. Новостей для него явно было слишком много за раз, как и для меня.

— Янин, давай займемся обычными делами, отдохнем, поспим... Должен признать, что не готов к этому, — вздохнул Тиль.

— Я тоже. Но к такому готовым никогда не будешь. Некоторые вещи просто случаются. Так что подумай, серьезно подумай.

— Речь ведь идет не о курице. Это моя страна, — он сказал это спокойно, но в голосе слышалась нежность. И я тогда понял, что нашему великому походу быть.

Мы не возвращались к этой теме несколько дней. Я не торопил Тиля. Пусть думает. Возможно, это было эгоистично, но мне было гораздо интересней узнать, проснулась ли в нем сила. Мы тренировались. Я заставлял его выполнять простейшие задания — поднимать и притягивать вещи, вызывать иллюзии неживых предметов и прочие мелочи. Но ничего не получалось. Он не мог поднять даже иголку, не говоря уж о чем потяжелей. А из иллюзий у него хорошо получалось лишь сосредоточенно морщить лоб. Провозившись неделю, я вынужден был признать, что только мучаю и его, и себя.

— Давай на время прекратим занятия. Вернемся к этому позже.

— Хорошо, — легко согласился Тиль. — Я, если честно, совсем не верил в успех всего этого... Ну, сам посуди, какой из меня колдун?

И все стало на свои места. Я ведь уже переживал, не положен ли Великим тиграм какой-нибудь кровавый ритуал для освобождения силы. А все оказалось куда проще. Ничто так не вредит, как неверие в себя. И я стал думать, как бы спровоцировать Тиля, но, как назло, в голову ничего не приходило.

Помогла поездка в город. Мы с Тилем бродили по рыночной площади. Тут раздался крик — с крыши большого трехэтажного дома сорвался кровельщик. И упал. В телегу с сеном метрах в двадцати от предполагаемого места падения. Я знал, что ничего не успел сделать, и повернулся к другу. Парень пораженно переводил взгляд со своих рук на выкарабкивающегося из телеги мастерового.

— Я сделал это, — только и смог сказать Тиль.

После этого случая дело сдвинулось с мертвой точки. За неделю мы добились просто поразительных результатов. А еще через неделю состоялся долгожданный разговор. Тиль сказал, что хотел бы побывать на родине.

— Просто хочу посмотреть, как там дела, как живется людям. Если там все хорошо, мирно и спокойно, я не стану претендовать на трон и ставить страну на грань гражданской войны.

— Очень ответственно и справедливо, — кивнул я. — А что будешь делать, если в тебе там не нуждаются?

— Вернусь с тобой сюда, — пожал плечами Тиль. — Конечно, если ты не против.

— Ты прекрасно знаешь, что не против. Ну что ж, для начала это хороший план. Мне нужно будет несколько дней. Нельзя отправиться прямо завтра, сам понимаешь. Нужно найти людей, которые позаботятся о животных, нужно купить тебе коня, собрать припасов, одежду в дорогу...

— Прости, я знаю, хлопот очень много. Но теперь я не могу не вернуться, — вздохнул Тиль.

— Понимаю, — я потрепал его по плечу. — Все будет хорошо. И тебе не нужно извиняться.

Через пару дней мы отправились в путь. Мне странно было покидать дом. Но все случается в первый раз. Конечно, я защитил дом всеми возможными способами, хотя и знал, что никто не посмеет близко к нему подойти, пока меня нет. Но уезжать все равно было тяжело.

Мы отъехали уже довольно далеко. Я не выдержал и оглянулся на дом, который больше, чем на пару дней, не покидал ни один из моих родственников за последние лет двести. Я оставлял не просто здание, а часть себя. Это расставание давалось с трудом. Я замер на холме, любуясь белым пейзажем. Заснеженными полями, рощей, лесом, Перебегом, своим будто игрушечным домом. Первый снег искрился в лучах восходящего солнца. Да, картина была идиллическая. Я говорил себе, что обязательно сюда вернусь. И это придавало уверенности. Улыбнувшись, помахал на прощание родным местам и отправился навстречу неизвестности. Росинка в считанные минуты нагнала Тиля, тактично проехавшего вперед.

Парень поджидал меня у обочины. Грац, его жеребец, нетерпеливо бил копытом стылую землю. Тиль успокаивающе похлопывал коня по шее, что-то говорил ему и не обращал на меня никакого внимания. И тут я увидел его словно в первый раз. Совсем иначе. Высокий, стройный, спокойный, уверенный. Даже красивый. Он великолепно смотрелся верхом на тонконогом черном жеребце. Еще от него, несмотря на скромную одежду, веяло благородным происхождением. Вылитый король. Не хватало только короны. Ну что ж, по сути именно за ней мы и едем.

— Как настроение, ваше величество? — спросил я, поравнявшись с Тилем.

— Янин, прошу, не надо, — смутился Тиль. — Ну, какой из меня король?

— Помнится, ты и о колдовстве тоже так говорил, — усмехнулся я.

— Но тут все сложней. Ты же понимаешь, что кроме нас двоих нам рассчитывать не на кого?

— Понимаю, но полную картину мы увидим только на месте. Так что давай договоримся. Я еще ни разу не путешествовал. Мы будем просто получать удовольствие от поездки, хорошо? О другом на время забудем.

— Идет, — улыбнулся Тиль. — Заедем в города, в которых я бывал. Покажу местные достопримечательности.

Путешествие действительно получалось интересным. Тиль много рассказывал о разных местах, исторических личностях, событиях, сражениях, — просто кладезь информации. Но не культурная программа нравилась мне больше всего, а моя анонимность. Никто не знал, кто я. Никто не лез со своими проблемами и болячками. Я наслаждался отпуском, хотя привычных забот не хватало.

Единственное, что меня беспокоило — сны. Точнее кошмары о Наре. Начиналось все очень мило. Еще дома мне снились проведенные с ней дни. Мы с ней разговаривали, смеялись, нам было хорошо вдвоем. Потом сны немного поменялись, будто это были не мои, а ее воспоминания. К знакомым картинками и словам примешивалось... отчаяние. Это чувство крепло, к нему присоединялись горечь и обреченность. А потом сны изменились. Снился туман, ужасный холод, голос Нары. Она плакала, повторяя мое имя. Щемящее чувство бессилия. Потом добавилась еще и полная неподвижность. Меня словно вмуровывали в стену. Дышать было тяжело, а пошевелиться и вовсе невозможно. От таких снов я много раз просыпался в холодном поту. Да и любой бы проснулся. Просто жуть. Мороз по коже. Оставалось надеяться, что я во сне не разговариваю, а Тиль спит крепко. Некоторое время мне везло. Вскакивая в ужасе, слышал лишь ровное дыхание друга. Но однажды я разбудил Тиля. Он резко сел на кровати, моментально приходя в полную боевую готовность.

— Ты кричал. Что случилось? — спросил он.

— Ничего, — как можно небрежней ответил я. — Просто сон приснился. Пустяки.

— А, — успокоился Тиль. — Бывает. Рассказать не хочешь?

— Неа, зачем глупости пересказывать?

— Ну, тогда спокойной ночи.

Он отвернулся к стене и почти сразу заснул. "Как хорошо, что Тиль не из тех, кто любит приставать с расспросами," — подумал я, засыпая.

Следующий день был запоминающимся — мы пересекли границу Ролина. Даже если бы Тиль мне не сказал, я бы все равно заметил. И дело было не в дорожных указателях, и не в темно-зеленых флагах с кругом из пяти золотых звезд, попадающихся то тут, то там. А в людях. Я видел и чувствовал в каждом затаенную злобу. Терпение людское было уже на исходе. Как сжатая до предела пружина, оно недолго могло находиться в таком состоянии. Мы проехали через облезлую нищую деревеньку и остановились в небольшом городке на ночлег. До столицы еще три дня пути.

Постоялый двор когда-то украшала, а теперь обозначала вывеска — серп и кружка пива с шапкой пены. Надпись гласила: "Веселый жнец". Помещение силилось не обесцветится, но ему это не удавалось. Видно было, что дом нуждается в ремонте, но хозяева могут лишь поддерживать его в чистоте. На большее нет денег. Да и не мудрено. Откуда им взяться, если вечером в самый доходный час за барной стойкой сидит лишь один посетитель, а зал пуст?

— Эй, вы, — окликнул нас человек у стойки. — Зря пришли, денег нет. Я только позавчера расплатился с вашими. Так что давайте, топайте отсюда.

Он икнул. Мда, единственный посетитель оказался хозяином. Судя по всему, он был изрядно выпивши. И что-то подсказывало, что если бы не возлияния, он бы никогда не посмел так разговаривать со сборщиками налогов.

— Вообще-то, мы хотели снять комнату, поесть и заплатить за оказанные нам услуги, — твердо сказал я.

— Что? — у трактирщика челюсть отпала от удивления. — Правда?

— Неужели это такая редкость для постоялого двора?

— Эээ, да, — честно признался мужик. — И потому комната у меня всего одна осталась. Зато в ней две кровати.

Хмель из него каким-то чудом выветрился, наверное, потрясение было тому причиной. Он стал расхваливать свой постоялый двор, кулинарный талант жены и свое семейное дело, передающееся от отца к сыну уже четыре поколения. Открылась дверь за стойкой, показалась миловидная женщина. Она вглядывалась в нас, вытирая руки о фартук. Когда она осознала, что к ним забрели редкие в этих краях клиенты, трактирщица развернула бурную деятельность. Мужа отправила заботиться о лошадях, сама кинулась стряпать, а сыну велела проводить дорогих гостей в комнату.

Комната оказалась выше всяких похвал, такую было нестыдно предложить и вельможам. Это говорило о классе, как и ароматы, заполнившие весь первый этаж. А вот хозяйский мальчонка, стоящий у двери на кухню и жадно вдыхающий запах вареного мяса и свежей сдобы, классу не соответствовал. Переглянувшись, мы решили устроить семейный ужин. Сломив нерешительность смущенного трактирщика, мы впятером устроились за одним столом. За ужином мы, конечно же, разговорились. Трактирщик, узнав, что перед ним иноземцы, стал рассказывать о днях былых и нынешних. Рассказывал он образно, красочно. Редко встретишь такого хорошего рассказчика. Мы с Тилем словно стали живыми свидетелями жизни его семьи в последние десять лет. Рассказ он начал с поворотного события в истории страны. Смерти короля. Вместе с королем умерла идиллия. Советники не смогли поделить трон и начали войну. Битвы то там, то здесь продолжались почти два года. Народ обложили налогами так, что иным нечем стало заплатить за хлеб. Люди из деревень потянулись в города от своих выжженных полей, надеясь найти работу. Но скоро уходили обратно, увлекая за собой в деревни горожан, надеявшихся, что земля всегда прокормит. Если не хлебом, то грибами и ягодами. Несмотря на недовольные взгляды и покашливание жены, трактирщик сказал и крамольные с точки зрения любого правителя слова:

— Народ восстанет снова, помяните мое слово. Прошлые два раза так, вспыхивали. Потому и придавили. Но в этот раз будет иначе, потому что хуже некуда. И не пощадит никого и ничего. Ни советников, ни военных, ни молчащих дворян.

— А почему дворяне молчат? — спросил Тиль.

— Да шут их знает! Вроде, и недовольны, а делать ничего не делают. Все свое получат. Терпение-то давно закончилось, не вечное, на страхе держимся. Но и бояться перестанем! Хватит!

Трактирщица, видимо, ощутимо стукнула мужа по ноге, потому что мужик охнул и замолчал.

— А какие нынче платья в моде в вашем городе? А ленты в прически вплетают? — спросила женщина, изображая наиглупейшее лицо, на которое только была способна.

Разговор мало-помалу сошел на нет, сытый мальчонка заснул, прислонившись к материному плечу, и все вскоре разошлись по своим комнатам. Не успели мы расположиться, как в дверь постучали. На пороге стояла хозяйка, она была напугана, нервно мяла фартук, взгляд у нее был умоляющий:

— Я вас прошу, пожалейте дурака, не рассказывайте никому, что муж мой языком ляпал. За это его арестовать могут, а трактир сжечь. Мы ж не выживем.

— Мы никому ничего не расскажем. И вообще, мы не очень разобрали, что он во хмелю говорил, — глядя ей в глаза, ответил я.

Она вздохнула с облегчением, пробормотала "спасибо" и ушла.

Я заметил, что увиденное и услышанное за день сильно повлияло на Тиля, и не приставал к нему с расспросами. Мы молча легли спать. А проснувшись утром, я обнаружил, что Тиль уже полностью собрался и сидит на кровати, задумчиво глядя в окно.

— Ты вообще спал? — спросил я.

— Спал, — улыбнулся он. Улыбка была очень грустной.

— Что-то не так?

— Да нет, просто я надеялся, что ответ на самый важный вопрос будет не таким, — тихо сказал Тиль.

— И что теперь будем делать?

— Нам срочно нужно в столицу. Поедем другой дорогой. Сэкономим день пути.

— Как скажешь.

Мы быстро собрались и тронулись в путь. Тиль был очень мрачным, что и понятно, он помнил страну другой. Я же, признаться честно, ничего другого и не ожидал. Как и сказал друг, до Фелистара добрались на день раньше. Столица ничем не отличалась от других городов, в которых мы побывали. Такая же грязная, унылая, нищая и запущенная. Остановились недалеко от центра в трактире. Сняли комнату, оставили лошадей и пошли осматривать город. Покрутились на дворцовой площади, "полюбовались" хмурой громадиной дворца. Несмотря на прекрасную архитектуру, он показался мне очень мрачным и зловещим. Даже не могу сказать почему. Но находится поблизости было тяжело. Рядом были здания побогаче и понарядней. По гербам на них Тиль определил, что эти дома принадлежали советникам. Вернувшись в трактир, мы устроились за столом в уголке, заказали ужин и стали думать, что же делать дальше.

Трактир выбирали аккуратно, всякое отребье сюда не пускали. Но я был удивлен, когда в зал зашла пожилая пара. Он был сухонький, среднего роста, седой, с большими залысинами и бородкой клинышком. Она была бы обычной серенькой старушкой с уставшими, грустными глазами, если бы их обоих не отличали богатые наряды. А по тому, как засуетился трактирщик, стало ясно, что и он удивлен таким клиентам. Господа явно были из благородных. Трактирщик быстро сунул мне в руки две кружки пива, за которыми я пришел к стойке, и умчался ублажать новых гостей. Усадил их за стол недалеко от нас и побежал выполнять заказ. Трактирщик был грузным мужчиной. Когда он словно корабль рассекал живое море клиентов, ведя за собой благородных, это было мне на руку. Я спокойно пристроился в кильватере. А вот когда он развернулся, чтобы принести заказ, я оказался у него на пути и счел за благо быстро отойти в сторонку. Пробираясь к Тилю, обратил внимание на богатых гостей. Женщина, сидевшая лицом к Тилю, побледнела и, казалось, была уже на грани обморока. Муж проследил за ее взглядом. Он уставился на парня, тоже побледнел, его рука поползла к сердцу. Я, честно сказать, занервничал, но старался не подавать виду, что замечаю странное поведение стариков. Подойдя к нашему столику, поставил кружки и сел напротив Тиля.

— Веди себя, как ни в чем не бывало, — улыбаясь, сказал я. — Смотри только на меня и улыбайся.

Тиль послушно улыбнулся.

— А в чем дело?

— На тебя очень странно смотрят двое. Только не ищи их глазами.

Предупреждение оказалось напрасным. К нам подошел этот странный господин.

— Здравствуйте, молодые люди, — начал он, явно робея. Я ответил кивком, а Тиль вежливо ответил: "Добрый вечер".

— Простите, что мешаю вашей беседе, — продолжал старик, усаживаясь к нам за стол. Я бы посчитал это невежливостью при других обстоятельствах, но понимал, что у него просто подкашиваются ноги. — Вы чужестранцы, так ведь?

— Да, мы из другой страны, — все так же вежливо ответил Тиль.

— А в наших краях вы, случаем, не бывали?

Мне не нравились эти расспросы, хотя угрозы от старика не чувствовал. Я ощущал его... надежду. Тем не менее, положив ладонь ему на руку и пожелав услышать правду, произнес:

— Может быть, ты, добрый человек, расскажешь, к чему все эти вопросы?

Старик посмотрел на меня так, словно только сейчас заметил, взгляд его стал знакомо остекленевшим:

— Я задаю все эти вопросы, потому что твой друг очень похож на нашего покойного короля Йордина. Всем. И лицом, и статью. Так похож, что я даже испугался, не призрак ли передо мной.

Я убрал руку, вполне довольный ответом. Наваждение прошло. Вельможа побледнел и пробормотал:

— Простите, не хотел вас обидеть или смутить, просто сходство слишком велико... Я не мог не подойти и не заговорить с вами... Простите, я... я, пожалуй, пойду.

И он оперся ладонями о стол, чтобы подняться и уйти. Но Тиль остановил его.

— Возможно, ты обознался. Ведь, насколько я знаю, ваш король умер лет десять назад. Может, я и не похож на него вовсе?

— Нет, я не ошибаюсь, — лицо старика приобрело мечтательно выражение. — Мы с королем были близки. Я знал его, как никто другой. Он был замечательным человеком и разумным правителем. И воином он был очень хорошим, ему достойные соперники попадались редко. Если мои слова тебя не обидели, я повторюсь — ты очень на него похож.

Тиль поднял руку в останавливающем жесте, сказал:

— Прошу, подожди немного, — и, наклонившись ко мне, зашептал: — Стыдно признаться в этом, но я смутно помню, как выглядел отец. Поэтому не могу сказать, прав он или нет. Рядом с кухней я видел картину, похожую на портрет отца. Не дай ему уйти. А я сбегаю посмотрю.

Я рассмеялся:

— Он и так никуда не уйдет, — и жестом пригласил друга полюбоваться на замерших как изваяния людей.

— Что это? Что случилось? — удивлению Тиля не было границ.

— Это магия твоего рода. Я не мог тебя этому научить, потому что не умею. Никто в моей семье не умел.

— И что теперь делать?

— Ну, ты, кажется, хотел искать портрет.

— А если кто-нибудь зайдет с улицы?

— Никто не зайдет. Двери намертво заклинило.

Мы обнаружили целых три портрета на лестнице в подвал. Либо хозяева не знали, кто нарисован на полотнах, либо были законченными роялистами. На всех трех картинах был один тот же молодой мужчина — точная копия Тиля. И хоть на портретах отсутствовали корона и мантия, подбитая горностаем, с первого взгляда становилось ясно, что перед нами король. От него исходило такое же благородство, как от Тиля, совсем как в сказках. Единственное, что их рознило — шрам на левой щеке.

— Он прав, — я озвучил очевидный факт.

— Да, — согласился Тиль, как завороженный глядя на картины.

— Нам нужно вернуться, закончить разговор и подумать, что делать дальше. Нам опасно быть в городе. Тебя могут узнать прежде времени.

— Но трактирщик не выдал меня...Не может же быть, что он меня не узнал.

— Не выдал. Но тут целых три варианта. Либо он тебя не узнал, что маловероятно. Либо он роялист. Да, с такими правителями любой станет роялистом, но рассчитывать на это не стоит. Ведь есть и третий вариант — он хочет выслужиться перед советниками.

Тиль вздохнул:

— Ладно, пойдем обратно. Что гадать...

Он с видимым усилием оторвал взгляд от картин и быстрым шагом вернулся за стол.

— Как мне заставить их снова двигаться? — по-деловому спросил он.

— А как ты заставил их застыть?

Он неопределенно пожал плечами:

— Просто захотел.

— Значит, и теперь достаточно лишь захотеть. Очень многое в колдовстве зависит от силы желания.

Тиль чуть нахмурился, и нас снова захлестнул многоголосый гомон.

— Я не обиделся, — покачал головой Тиль, не спуская глаз со старика. — Я так похож на короля Йордина, потому что я его сын, Тилерон.

После такого заявления вельможа не упал только потому, что уже сидел. Он судорожно вцепился в руку Тиля, словно боясь выпустить видение, напряженно вглядывался в каждую черточку лица друга, словно не мог поверить ни глазам, ни ушам.

— Принц Тилерон, — прохрипел он. — Неужели это возможно? Небеса знают, я надеялся изо всех сил... все эти годы... Я знаю, за твою голову была назначена огромная награда, неофициально, конечно... Но советники и Котто делали все возможное, чтобы поймать тебя... Зачем ты вернулся?

— Чтобы наказать убийц отца и вернуть стране жизнь. Но мне нужна помощь.

— Ты можешь полностью располагать мной. Отныне я твой покорный раб, — старик попробовал поклониться из положения сидя.

Тиль посмотрел на него очень удивленно и ответил:

— Мне не нужны рабы, но нужны верные друзья.

Не думал, что вельможа так отреагирует. Если вежливо, то он прослезился. А если честно, он разрыдался.

— Так же мне ответил твой дед, — пробормотал он, вытирая слезы.

А, ну тогда ясно. Мы с трудом успокоили графа Иртео, так звали нашего нового знакомого, и велели ему пока даже жене не говорить, кто мы на самом деле. Он пригласил нас в свое поместье, мы договорились встретиться за городом через два часа. Когда граф ушел к жене, Тиль спросил:

— Как ты думаешь, это не было ошибкой, довериться ему?

— Нет, не было, — я покачал головой.

— Знаешь, я вспомнил его, когда он назвался. Он сильно постарел...Они с отцом действительно были дружны, но сейчас... Я сомневаюсь в правильности своих действий.

— Не стоит. Он любил твоего отца как сына, которого у него никогда не было. Он всегда будет на твоей стороне.

— Откуда такая уверенность? — удивился Тиль.

— Меня сложно обмануть... Как бы корректней объяснить... Это своего рода магия моей семьи. Я чувствую эмоции людей. Настоящие, а не те, что они хотят показать. Это большая редкость, когда люди показывают те же эмоции, которые чувствуют.

Я не добавил, что именно это нравится в Тиле мне больше всего. Его искренность — огромная редкость.

С графом мы встретились за городом в условленном месте. Когда я увидел старую, на ладан дышащую карету, я понял, что дела у некогда богатого вельможи уже давно очень плохи. Графиня, завидев нас, побледнела и схватилась за сердце. Но осознав, что перед ней живые люди, плача, бросилась обнимать нас обоих. Словно истосковавшаяся по обожаемым внукам бабушка.

Родовое гнездо Иртео несло такую же печать разрухи, как и вся страна. Огромное здание большей частью пустовало. Жилыми оставались лишь несколько комнат. Остальные даже не пытались топить. При всем желании толстенные каменные стены прогреть очень сложно, а уж учитывая безденежье, и вовсе невозможно. Слуг осталось двое. Да и у тех, как оказалось, нервы ни к черту. При виде Тиля служанка грохнулась в обморок, а дворецкий побледнел и буквально онемел на весь вечер. Только бросал на Тиля странные взгляды и глупо улыбался. Я и представить не мог, что мой друг будет так узнаваем. Ну что ж, тем лучше.

В карете разговаривать было невозможно. Ладно бы она просто гремела, но это транспортное средство подскакивало на каждой кочке так, что я боялся откусить себе язык. Дом графа мне тоже вспомнился. Правда, раньше он был значительно более живым и теплым.

За ужином у меня вначале выспросили, как я жил последние годы, как познакомился с Янином. Мой рассказ был коротким и сдержанным. Важнее был подробный рассказ о делах в стране, оценка политический обстановки изнутри. Граф в полной мере удовлетворил мое любопытство. Он рассказывал, называл имена, а меня настигало прошлое, — к каждому имени память подбирала подходящее лицо.

— Когда советники убили короля, а тебя объявили пропавшим, они начали делить власть. Изначально королем должен был стать Гер, но на него напал тигр. А если человек при смерти, то управлять страной он не может. Вначале советники просто ругались, а потом дошли и до вооруженных столкновений. Дворянство первые несколько недель металось, не в силах определиться, а потом разбилось на лагеря. Ворги, например, поддерживали Итона. Санто и Таньес стояли горой за Гера, а Навиньон-старший жизнь был готов отдать за Лоттиса, что он, в конечном счете, и сделал. Затони боролись за Тана, а Марас бились за Берна.

— А за кого были Иртео? — спросил Янин бесцветно, словно мимоходом.

— Иртео были за Иртео, — выпрямившись, с достоинством ответил граф. — Еще несколько семей поступили так же. Мы защищали свои земли от разорения и грабежей. За что и поплатились. Вивьесы потеряли обоих сыновей, Арлоны племянника. Ты, мой принц, наверное, его помнишь. Виктор Арлон, вы часто играли вместе. Такой плотный, с темными волосами. Он был немного старше.

Я кивнул, я действительно помнил его, совместные забавы... Смерть Виктора огорчила, словно умер кусок моего беззаботного детства.

— А духовенство? — вспомнился красивейший собор в центре Фелистара. Мы проходили мимо него с Янином сегодня, он показался обветшалым...

— Духовенство? — переспросил Иртео с горечью. — Церковь не поддержала новых правителей. Епископ объявил советников убийцами и отступниками. Не знаю, может, ты помнишь, преподобный Веллир был честен и прямолинеен. Что само по себе редкость, а учитывая его сан.... И не всегда держал язык за зубами. На следующий день после этого заявления он умер. Сердце. Хотя, конечно, никто не верит. Двое кардиналов в течение недели отправились за ним. Потом церковь чуть ли не запретили. Часть храмов снесли... Весь церковный налог советники перенаправили в свои карманы. Так что священники остались, но их мало. Так сказать, на подножном корму.

— Закономерно, — буркнул я.

— Самым странным было поведение Котто, — продолжал граф. — Он месяца два метался по своим владениям и рядом, ни к кому из враждующих лагерей не примыкал и вообще не занимался политикой. А когда он нанял Рудниса, охотника за головами, мы поняли, что Котто напал на твой след и хочет с помощью неоспоримого "козыря" — живого наследника — заполучить преимущество. А через полгода на Ролин напали с юга, — Иртео вздохнул. — Мне даже трудно обвинить соседей в вероломстве и нарушении мирного договора, потому что договор был подписан с Йордином, а советники за своими распрями его не продлили. Удар мы отразили, целостность страны не пострадала. Советники попытались договориться. Попытка закончилась сражением при Тулонке. Вторая попытка примирения тоже закончилась сражением. И нельзя сказать, что только советники были тому виной. Поддерживающие их дворяне не смогли помириться. А советники в свою очередь не доверяли дворянам из семей оппозиционеров. И думали, что кто-нибудь из них уж точно затеет смуту. Третьи переговоры почтил своим присутствием граф Котто. Он потребовал разговора только и исключительно с советниками. Без свиты и свидетелей. Все подумали, что Котто схватил-таки принца. Но оказалось, что у него была идея мира и благополучия. Советники выслушали его, подписали документы и стали равноправными партнерами. За свою идею Котто получил титул маркиза. А буквально через неделю ночью случилось страшное. По всей стране в дворянские дома врывались вооруженные отряды, выхватывали из постелей по одному из членов семьи, — ребенка, брата, мать, — и увозили их во дворец, который восемь лет назад стал тюрьмой для наших родственников. Так все, вне зависимости от своих политических предпочтений и заслуг, оказались в одном положении.

— И вы не воспротивились? — поразился я.

— Много воспротивишься в ночной сорочке, вооруженный кочергой, — невесело усмехнулся граф.

— Но охрана! Почему никто ничего не сделал? — бушевал я. Во мне клокотала ярость.

— Трупам трудно сражаться. В дома таких непокорных, как мы, послали усиленные отряды с приказом убивать любого, оказывающего хоть малейшее сопротивление.

Я вскочил, не в силах больше сдерживать эмоции.

— Тиль, — голос Янина звучал очень глухо, а сам он был чернее тучи. — У них не было шансов. Так что же произошло? — спросил он уже у графа.

— Они убили двадцать шесть солдат, моего брата и похитили племянницу, — закончил Иртео дрогнувшим голосом.

И тут резной подсвечник, стоявший на столе, охватило огнем. Графиня, до того тихо утиравшая слезы платочком, охнула и упала в обморок. Ее примеру последовала служанка. Граф вскрикнул и вскочил, уронив стул. А дворецкий выбежал из комнаты, чтобы через пару мгновений вернуться с ведром воды. Какой быстро соображающий субъект. Я восхитился им, запоздало заметив, что уже сам выплеснул на огонь графин воды. Но, как оказалось, дворецкий это заметил, как и то, что вода пламя даже не сбила. Он замер, с ужасом глядя на Янина. Черт! Как я мог забыть! Мне же рассказывали, что Янин иногда поджигает вещи, если очень зол. На колдуна действительно страшно было смотреть: разметавшиеся черные волосы, лицо искажено яростью, а в глазах всполохи огня. Я никогда его таким не видел и просто не представлял, что делать.

Мало-помалу Янин успокоился, огонь погас, не оставив и следа. Мы молчали, не зная, как нарушить затянувшуюся паузу. Янин поднял голову, встретился взглядом с Иртео, а затем с дворецким. Оба долго не выдержали и отвели глаза.

— Да, я колдун, — Янин был торжественно спокоен. — Я здесь по просьбе друга и по зову сердца. Я буду помогать принцу Тилерону и этой стране всеми силами.

— Янин мне не просто друг, он мне как брат, — добавил я, отметая все возможные возражения.

— Ты уж прости, Янин... — начал граф. — Я даже никогда не слыхал о живых волшебниках и уж тем более не встречал. Так что реакция на такой огонь была естественной. Но,... я не могу не спросить, что было причиной это вспышки?

— Ярость, — отрезал Янин и добавил: — Этот огонь зажгли твой рассказ, твои боль и отчаяние, бедственное положение страны. Мне жаль, что вы узнали о моих способностях так. Но гнев очень трудно сдерживать.

— Ну что ж ...— мялся граф, хватаясь за руку пришедшей в себя жены, как за соломинку.

— Это могучая сила, Том, — обратилась графиня к мужу, успокаивая его. Странно, но она мне подмигнула. Я был в этом совершенно уверен. — Но она под контролем и направлена не против нас, а против них.

— Если уж до конца откровенно, — сказал я. — Сила для защиты. Мы с Янином приложим все усилия, чтобы во время переворота,.. эээ... революции... называйте, как хотите, смерть пришла лишь к шестерым. Гер, Итон, Лоттис, Берн, Тан и Котто должны заплатить за свои преступления.

Графиня расплакалась, в этот раз от радости. Дворецкий все повторял: "Ваши слова, да богу в уши", а граф подскочил ко мне и стал трясти мою руку:

— Слова истинного короля! Истинного сына Йордина!

В общем, вечер закончился мирно. Нас с Янином хотели было определить в хозяйскую спальню, самую теплую комнату в доме, но мы эти попытки сразу пресекли и обосновались в небольшой, но уютной комнате рядом.

— Прости меня, Тиль, я не хотел открывать им наш секрет пока. Но просто не сдержался, — покаялся Янин, как только мы остались вдвоем.

— Да ничего, — утешил я. — Когда граф все рассказал, я сам был в таком же состоянии. Если б мог выпустить пар, как ты, давно бы сделал. А колдовство... рано или поздно они узнали бы, точно так же испугались, а потом еще и корили бы нас за то, что мы им сразу не сказали. Так что даже хорошо, что так вышло.

— А как же твои способности? Когда скажем про них? — Янин заметно повеселел.

— Не знаю, — я пожал плечами. — Завтра, наверное. Нам нужно тренироваться. И не только с мечом, но и с магией. Заодно будем думать, что делать дальше.

Я старался говорить как можно более беззаботно, а тем временем поселившийся в душе страх креп и превращался в ужас, близкий к паническому.

— Чего ты боишься? — Янин сел рядом. — И не отрицай. Ты и раньше боялся, но с тех пор, как мы познакомились с графом, ты просто сам не свой.

— Неужели так заметно? — удивился я.

— Мне — да, — кивнул друг. — Так в чем же дело? Ты вспомнил об Иртео что-то, не внушающее доверия?

— Нет, — я тряхнул головой, — Нет. — Я не знал, как объяснить, но и молчать больше не мог: — Янин, знаешь, когда убили отца, я, наверное, должен был остаться в стране, добраться до того же Иртео или до Арлонов, которые всегда были верны стране и короне, верны моему отцу. Не допустить, чтобы власть перешла к советникам. Но я не сделал этого. Боялся умереть от руки предателей, как отец. От рук людей, которым он действительно доверял. И я убежал. Полжизни убегал. А когда решил, что настало время вернуться... В глубине души боялся, что не буду здесь нужен. А теперь вижу, что нужен и очень! Но от этого только страшней. Это огромная ответственность. Я своей жизнью и судьбой не всегда мог управлять, а тут целая страна. И они надеются на меня. Больше им не на кого. Какой же я правитель, если мне так страшно? Я боюсь, что со всем этим просто не справлюсь.

Янин улыбнулся.

— Ты справишься, Тилерон. Никто, кроме тебя не справится. Более того, твой страх — гарант того, что ты будешь прекрасным правителем. Ты любишь свою страну. Она у тебя в крови, в душе. Ты не сможешь навредить, ты зря этого боишься.

— Спасибо, Янин, — не знаю, насколько он прав, но легче мне стало.

— За правду-то? Давай будем спать? Поздно уже.

Через полчаса я завидовал Янину. Он мирно спал, а у меня сна было ни в одном глазу. Потому я и услышал поскребывание в дверь и призывный шепот "принц Тилерон". На пороге стоял граф в ночной сорочке до пят и колпаке.

— Слава богу, ты не спишь, мой принц. Я хотел поговорить с тобой наедине.

Я кивнул, показывая, что слушаю.

— Мой принц, Янин спит?

— Да.

— Знаю, возможно, я не вправе задавать подобные вопросы... Но мне очень важно знать... Ты Янину доверяешь?

— Совершенно, — я постарался, чтобы мой шепот звучал как можно более убедительно.

Старик замялся. Ему было неловко и стыдно говорить, но он набрался духу и продолжил:

— Люди, которым доверял твой отец, убили его. А Гер, ведь он же...

— Я знаю, — прошипел я. Ох, лучше бы он молчал! Неужели так трудно понять, что я не хочу, чтобы в Янине сомневались? Граф почувствовал угрозу и замолк на полуслове, затравленно глядя на меня, как кролик на удава. Я вздохнул. Странная она, жизнь, я больше опасался, что не поверят мне... Старик хотел как лучше, откуда же ему знать, что Янин за человек? Когда я заговорил, был куда спокойней.

— Пойми, я много на своем веку повидал и научился не доверять людям. Но Янин другой. Если не доверять ему, то нельзя доверять вообще никому на свете. Он действительно мой единственный друг. Честный и порядочный, справедливый. В его семье колдовские способности передавались из поколения в поколение несколько сотен лет. И не разу ни он, ни его родственники не использовали магию ряди собственной выгоды или в ущерб другим людям. Так что испытание властью он давно прошел... Я знаю, что Гер спас отца в битве под Беренбеком. Но поступок Гера объяснялся больше экономическими соображениями. Я очень внимательно изучал это время. Смерть отца была тогда более чем невыгодна. Так уж вышло, что Янин спас мне жизнь. На тот момент он даже не был со мной знаком. Он поступил, как человек. Совершенно бескорыстно. Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, если ты захочешь, — граф кивнул. — Я довольно долго знаю Янина. У меня ни разу не было поводов усомниться в нем или что-либо от него утаивать. Он мне друг. Единственный настоящий за всю жизнь. Тебе не стоит бояться Янина, он на моей стороне, на нашей стороне.

Такие слова успокоили графа. Лицо его просветлело. Казалось, того, что Янин может использовать свою силу во зло, Иртео боялся больше всего. Он улыбнулся, лучась облегчением:

— Я очень рад, — горячо зашептал он. — Ты уж прости, если я сболтнул лишнее или спросил что-нибудь не то... Но у нас впереди война... Ты пойми, я не могу подвергать опасности жизнь племянницы, да и свою тоже, следуя за человеком, которому не доверяю.

— Понимаю и ни в коем случае не осуждаю. Рад, что мы поговорили.

— Я тоже. Уверен, что если бы знал твоего друга лучше, у меня не возникло бы вопросов. Да и так не стал бы сомневаться в твоих суждениях, просто эта история с подсвечником..

— Он был в бешенстве. Мы оба были... Но ведь мы здесь, чтобы все изменить, хотя, еще не представляю как.

— Я, к сожалению, тоже, — тяжко вздохнул Иртео.

— Утро вечера мудреней, — я положил руку графу на плечо. — Завтра что-нибудь придумаем.

— Надеюсь и верю в тебя, мой принц, — сказал старик без тени иронии. Я понял, что он совершенно серьезен, и смутился. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — откликнулся я и вернулся к себе. Это хорошо, что мы с Иртео открыто поговорили. Если бы это недоверие вылезло позже, в ответственный момент, было бы в разы хуже.

Янин спал. Хорошо, что хоть кто-то может. Я честно пытался заснуть, но вскоре сдался. Лежал в темноте, уютно устроившись, как в гнездышке, и думал. Ведь было о чем. Почему-то мне казалось, что разногласия дворян были больше надуманными, чем реальными. Выбирать, кто из пяти убийц более симпатичен, глупо. Тем более, что за последние годы все это стерлось. Все они были в одной лодке. Если бы их всех объединить одной идеей, то можно было бы совершить этот... переворот. Ну не могу я придумать название всей этой затее, не могу. В итоге пришел к выводу, что ситуация гораздо лучше, чем могла бы быть. Мои оптимистичные размышления прервал Янин. Он начал что-то неразборчивое бормотать во сне, потом несколько раз довольно отчетливо позвал (интересно кого?) "Нара! Нара!". А потом резко вскочил, словно его окатили ледяной водой. Ясное дело, кошмар, и, ясное дело, не первый подобный... Я притворился спящим. Спрашивать Янина все равно нет толку, — ничего не расскажет, если не захочет. А этот упрямец захочет лишь тогда, когда поймет, что одному ему не справиться.

Я проснулся рано. Снаружи было еще темно. Тусклый зимний рассвет только занимался. Тиль сидел на широком подоконнике, завернувшись в одеяло, и смотрел в окно.

— Проснулся уже? — спросил я, потянувшись.

— Я и не спал... почти.

— Почему?

— Думал, — коротко ответил Тиль.

— И что надумал?

— Надеюсь, толковое, — усмехнулся он. — Я считаю, прежде всего нужно освободить пленников. Потом — будь, что будет, но что-то хорошее мы уже сделаем.

— Разумное решение. Это будет достойное начало. Но нужно будет многое разузнать. А пока идея мне нравится, — ответил я и стал собираться к завтраку.

Мне тоже было о чем подумать. Тиль сильно изменился с тех пор, как мы оказались в Ролине. Раньше от обращения "мой принц" или даже "Тилерон" его передергивало. Но теперь я стал верить в легенды о древних воинах, которым родная земля придавала сил. Тиль стал решительней, в его голосе стало гораздо больше уверенности. Но самое главное, он обзавелся аурой властности. Это не всегда правда, что короля играет свита. Иногда короля видно и так. Это был как раз такой случай. Тилю не нужны были ни меха, ни корона, чтобы быть королем. За таким хотелось идти, такому хотелось подчиняться. Поэтому я даже на секунду не усомнился в успехе.

Идея Тиля вызвала не просто одобрение. Это была эйфория в чистом виде. Граф пообещал в кратчайшие сроки предоставить все необходимые сведения о количестве охраны, о постах, о том, когда советники бывают в Фелистаре. Необходимо было привести дом в порядок, подготовить его к приезду большого количества людей. Запасти провизию, дрова, уголь, договориться о транспорте. Мечтать о каретах не приходилось, но в данных обстоятельствах крытые повозки подошли бы вполне. Распрекрасное настроение графа не портили даже грядущие траты, и это в условиях сильной стесненности в средствах. На этом фоне признание Тиля в том, что он тоже колдун вообще не было бы услышано, не то что воспринято, если бы графиня не вскричала:

— Я знала! Знала! Мне покойная королева, пусть земля ей будет пухом, рассказывала, что Король Йордин из древнего колдовского рода.

— Ты никогда не говорила, — удивился граф.

— Потому что это была тайна, — графиня удивленно посмотрела на мужа. — Кто же о таком рассказывает? Тем более сам Йордин магической силы не имел, но королева надеялась, что принцу Тилерону помогут раскрыть его дар. Уверена, что это Янин научил принца.

— Да, так и было, — подтвердил Тиль.

— Благодарение небесам! — вскричал граф и снова кинулся меня обнимать.

Вообще, мне кажется, мы плохо влияем на этих людей. Столько потрясений всего за сутки. И мы при всем желании не могли смягчить удары.

Рен, дворецкий, оказался бывшим капитаном графской стражи, но во времена "мира" не пожелал оставлять хозяина. Теперь он оповещал бывших подчиненных и сообщал о начале учений. Граф отправился в город собирать информацию. Мы же приступили к тренировкам. В наше распоряжение выделили залу в другом крыле дома. Там было собрано оружие и доспехи, стояли мишени для стрельбы и чучела для отработки ударов мечом. Мы с Тилем долго рассматривали стойки с оружием, кольчуги, шлемы, латы, наручи и прочий металл, но в итоге решили остаться при своих мечах, выбрав в нагрузку только кожаные легкие наручи с тисненым узором. Владеть мечом меня научил дед, но я долго не тренировался. Когда Тиль решил отправиться в Ролин, мы стали практиковаться еще дома, но я не был уверен в том, что смогу пережить первую же схватку без помощи магии. Но делать нечего, без проб и ошибок никуда. Так что мы начали который по счету бой. Я становился уверенней, Тиль тоже, но, в общем, впечатление у меня было никакое. Два любителя, решивших позабавиться.

— Так вы власть не завоюете, — раздался рядом голос Рена. Оказалось, он уже некоторое время следил за нашим, с позволения сказать, боем. Он преобразился. Одел старый мундир, в котором прекрасно смотрелся. Еще он почувствовал, что снова нужен, а это всегда странным образом меняет человека. Плечи развернулись, рука так уверенно и привычно легла на рукоять меча, пристегнутого к поясу, в голосе появились командирские нотки. — Давайте я потренируюсь с вами. Только, бога ради, возьмите деревянные мечи и оденьте кольчуги.

Тиль избрал другой вариант: наложил на себя защиту. Решение друга меня удивило, я бы предпочел сделать, как предложил капитан. Но понял, что слова воина задели принца, а раз так, то поступать надо так же, как и Тиль. Рен, удивленно изогнув бровь, следил за простыми движениями руками и за чуть мутноватой пеленой, окутывавшей нас обоих.

— Этого достаточно для занятий с обычным оружием, — холодно сказал Тиль.

— Как угодно, — усмехнулся Рен. — Я, на всякий случай, все же последую своему же совету. Не хочется ни убить наследного принца, ни пасть от его руки.

Он накинул кольчугу прямо поверх мундира, примерился к деревянному полуторному мечу, нацепил на голову войлочный шлем и сказал, что готов. Глаза его смеялись. Капитан не ожидал серьезного боя. Рен был прав, в конце концов, он же видел, как мы бились. Хотя у меня создалось впечатление, что ему еще и хочется поквитаться за вчерашнюю историю с подсвечником.

Первым сражаться с капитаном выпало мне. Черт! Похоже, он и не очень старался, но за десять минут "убил" меня дважды. С Тилем ему пришлось повозиться значительно дольше. Вначале они ходили друг вокруг друга кругами, лениво нанося удары и так же лениво их отражая. Потом Рену это надоело, он перешел в наступление, Тиль защищался, легко парировал удары. Но Рен все же потихоньку теснил противника. До большого стола, на котором было выложено всякое оружие, оставалась пара метров. Тиль знал, что если дойдет до стола, то деваться ему будет некуда. Рен уже открыто улыбался, предвкушая победу. Но тут принц поднырнул капитану под руку, оказался за спиной Рена, повернулся и нанес удар, который Рен успел отразить в последний момент. И тут смешинка исчезла из глаз капитана. И было из-за чего. Принц бился с ним, как с настоящим врагом. Глаза его горели если не ненавистью, то желанием убить точно, что в сочетании с совершенно спокойным, даже отрешенным, лицом производило жуткое впечатление. Рен старался не смотреть в лицо сопернику, а следил за мечущимся клинком, едва успевая отбивать удары. О том, чтобы самому перейти в наступление, он не мог даже мечтать. Вскоре Тиль припер Рена к стенке, хитрым маневром выбил меч и вынудил сдаться.

Я был поражен. Рен так тем более. Он с нескрываемым удивлением смотрел на Тиля, который снова стал собой, спокойно вложил меч в ножны и отступил от побежденного противника.

— Прости меня, мой принц, — командир грохнулся на колено. — Я сомневался в тебе, думал, ты даешь ложную надежду старикам, да и мне. Я сомневался. Очевидно, зря. Прости меня.

— Ну что ты, тебе совершенно не за что просить прощения, — покачал головой Тиль, поднимая Рена с колен. — Сомнения естественны для любого человека. Теперь мы узнали цену друг другу в бою. Надеюсь, что твои подчиненные умеют владеть мечом хоть вполовину так же хорошо, как ты. Потому что, если у нас не получится, мы будем сражаться за свои жизни.

— Я не подведу. Мои люди тоже. Можешь положиться на меня, мой принц, — Рен говорил пылко и искренне.

— Я знаю, что могу, — кивнул Тиль.

Тут в дверь постучали.

— Да, войдите, — разрешил принц.

В залу вошли два десятка мужчин одетых в почти такие же мундиры, как и Рен. Половина из них отреагировала ступором, увидев Тиля. Другие же, как один человек, рухнули на колено и склонили головы. К ступору я уже привык, но к коленопреклонению еще нет. Тиль тоже. Поэтому не сразу сообразил, что ему делать. А когда сообразил, уже все маленькое войско стояло перед ним на коленях.

— Друзья, — начал Тиль, солдаты пораженно подняли головы. — Вам нет нужды мне кланяться. Пока я ничем не заслужил подобные почести. Если судьба будет к нам благосклонна, а небеса не отвернутся, мы сможем изменить жизнь страны к лучшему. Я сочту за честь сражаться вместе с вами.

Воины откликнулись аплодисментами и криками "Ура королю!". После пожимания рук всем и каждому Тиль передал бывших стражников в распоряжение Рена.

— Нам нужна другая комната, где мы с Тилем могли бы потренироваться. Чтобы мы вас не смущали. Можно это устроить? — тихо спросил я у капитана.

— Тренируйтесь вместе с нами, — пожав плечами, предложил Рен. — Глядишь, научишься чему, — он усмехнулся, вспомнив мои позорные поражения.

— За предложение спасибо, как-нибудь в другой раз. А сейчас нам все-таки нужна другая комната.

— Ну, как угодно, — согласился Рен. — Комната напротив достаточно большая, чтоб махать там мечами в свое удовольствие.

Мы с Тилем откланялись, пожелали хороших занятий и покинули честное общество.

— Мог бы и сказать, что я для тебя слишком слабый противник. Мы бы занимались усерднее, — пожурил я друга, когда мы остались одни.

— Если честно, — смутился он, — сам удивлен, что так прищучил Рена.

— Ты прекрасно владеешь мечом, — я все еще находился под впечатлением.

— Может и так, но я хочу свести количество смертей к шести. А без магии это нереально. Так что давай лучше займемся тренировками другого толка.

И мы начали. Комната, которую посоветовал нам капитан, оказалась прекрасным поставщиком тренировочных снарядов. На полках стояло огромное количество разных безделушек, которые я бросал на кровать. Задача Тиля была заморозить для них время. С каждым разом получалось все лучше и лучше. Потом мы практиковали другие заклятия, потом вернулись к мечам. На этот раз я знал, на что способен мой друг, а потому больше не боялся его поранить. Под конец я стал доволен результатом. Если буду биться так, то в первые минут пятнадцать точно не умру. И очень надеюсь, что дольше мне сражаться не придется.

Снова практиковались с магией. После множества проб и неудач, я вынужден был признать, что замаскировать Тиля магически нельзя. Я не мог наложить на него иллюзию. Она просто не держалась. У него сотворить себе хотя бы усы тоже не выходило. Жаль, но придется играть в открытую.

В дверь постучали. На пороге стояла молоденькая служанка, которую я прежде не видел.

— Ужин, господа, — пробормотала она, во все глаза рассматривая нас обоих.

— Уже? — удивился Тиль. За тренировками мы и не заметили, что за окном снова потемнело.

Сегодня ужинали большой компанией. Граф, тоже облачившийся по случаю в мундир, решил, что начали действовать законы военного времени, когда каждый воин друг другу брат и ровня. Поэтому с нами за столом сидели не только граф с супругой, капитан, служанка, оказавшаяся его женой, но все солдаты, которые откликнулись на зов Рена, с женами, принесшими из домов разную снедь. Так что ужин у нас получился шумный и веселый. Потом мы с Иртео и Реном уединились в кабинете графа на военный совет.

Сведений графу удалось собрать не много, как хотелось бы. Но он не собирался останавливаться на достигнутом. Оказалось, во дворце размещен гарнизон. В общей сложности не меньше двух сотен человек. Командиром у них был маркиз Котто, что меня нисколько не удивило. Но он наведывался туда нерегулярно, никогда не предупреждая о визитах заранее, но не чаще раза в месяц. Последний раз на прошлой неделе. Советники, поделили между собой и время пребывания в столице. Сейчас был черед Лоттиса. Его дом, насколько я помнил, был дальше всех от дворца. Кроме того, он не очень любил Фелистар зимой, поэтому старался скрасить свое пребывание в городе, устраивая балы каждую неделю. Для обеспечения безопасности гостей, он всегда отзывал часть солдат из дворца. Следующий был через полторы недели. Что сказать. Удачно. Хорошо бы успеть за недельку все организовать.

Граф через подставных лиц обеспечивал транспорт, закупал продукты и уголь. Рен как одержимый истязал солдат, наверстывая годы, проведенные с зачехленными мечами. Графиня руководила целой армией женщин, которые мыли и драили все, что только было в замке. Мы с Янином тренировались с утра до ночи, вечерами рассматривали планы дворца, граф рассказывал все, что только мог вспомнить. Отмечал посты, жилые комнаты. Иртео хотели съездить к племяннице, но мы им запретили. По их лицам было слишком заметно, что происходит что-то хорошее. Это не могло не вызвать подозрений.

Через полторы недели, как раз ко дню праздника у Лоттиса, все было готово. Вечером мы с Реном отправились в Фелистар. Через час вслед за нами должен был выехать десяток телег, каждую должна была охранять пара стражников.

Рен безумно оскорбился, когда понял, что на вылазку во дворец его не берут. Граф, узнав, что мы собираемся идти вдвоем, ужасно испугался за нас. И все настаивал, чтобы мы взяли с собой капитана. Для нашей же безопасности и ради всеобщего спокойствия. Но мы были непреклонны. План есть план, перекраивать его за несколько часов до операции неразумно.

Город встретил нас боем часов на ратуше. Восемь. Спешившись и передав поводья обиженному Рену, направились ко дворцу. Мы знали, что в небольшой будочке у подвесного моста был стражник. Затаившись в темной арке напротив, наложили защиту и начали. Янин поднес щепоть к губам, прошептал заклинание, легко подул, словно отпускал на волю воздушный поцелуй... через пару мгновений до нас донесся богатырский храп бдительного стража. Я улыбнулся. Честно признаться, у меня колени тряслись от страха. И я знал, что Янин тоже очень нервничает. Но пока все шло хорошо.

— Главное, по мосту идти так, словно ничего не случилось. Мы просто поздние посетители. Иртео сказал, что это бывает довольно часто, — сказал Янин. Голос у него чуть дрожал от волнения.

— Я знаю, — твердо ответил я. — Ты говоришь это уже четвертый раз. Мы справимся. Кто, если не мы?

— Точно, — согласился друг. — Кроме нас некому.

Вышли из арки медленным спокойным шагом, прошли мимо будки, и так же спокойно пошли по мосту. Один стражник облокотился на парапет, глянул на нас. И ничего не спросил. Зачем? В каждом его движении сквозила лень. Ему все давно надоело. Мы зашли в ворота. Следующий ответственный момент. Мы посмотрели друг на друга, взялись за руки и прикоснулись к противоположным стенам, замкнув собой крепостную стену в круг. Еще один взгляд в глаза, и мы начали читать заклинание. Вначале ничего не происходило. Но вот наши сцепленные руки засветились, тускло переливаясь разными цветами. Камни под другой рукой потеплели, рядом с пальцами появилось свечение. Потом из ладони вырвался луч и вошел в камни. Я почувствовал себя бабочкой на булавке, но с куда более приятными ощущениями. Меня насквозь — от ладони до ладони — пронизывала магия, в ней было столько покоя, столько тепла... То, что я чувствовал, очень сложно объяснить. Одной ладонью, из которой бил луч, я ощущал каждого солдата, которого луч встречал на своем пути. Каждый из них казался жемчужиной света на золотой нити, которой стал я. Когда отклик пришел через другую ладонь, мы с Янином разомкнули руки. Дело было сделано. В подтверждение этого откуда-то со стены упал щит, а с разных сторон до нас донеслись всхрапывания и сопение. Янин тихо засмеялся, я улыбался во все тридцать два зуба. Получилось!

Мы, как мне казалось, нарочито медленно, как ни в чем не бывало, пошли через двор к главным дверям. Трудно заставлять себя не торопиться, если от волнения бьет мелкой дрожью. На снегу лежали желтые пятна света, то тут, то там в окнах мелькали силуэты людей. Привратник строго посмотрел на нас, спросил пропуска. У нас был только пропуск Иртео, но Янин наложил на него иллюзию, и это сработало. Нас впустили. Молча прошли по длинному узкому коридору, которого я тут не помнил. На этом месте был большой просторный зал со множеством кресел. Но я еще с улицы заметил, что круглое витражное окно сохранилось, получается, что коридор просто выгородили, а полученное место использовали как-то иначе. Зал можно будет вернуть в первоначальное состояние... Ну что я за человек? Еще ничего не решено и не сделано, а я уже о ремонте думаю.

В конце коридора была дверь, Янин уверенно толкнул ее. По идее, там был еще один зал, чуть поменьше, с просторной мраморной лестницей на второй этаж. Там теперь находился пост охраны. Мы собирались назваться Навиньонами, пройти на третий этаж к комнате "тети" и оттуда начать систематическую зачистку дворца. Нет, мы не собирались никого убивать или калечить. Мы хотели усыпить и запереть. Но нашему плану не суждено было осуществиться. Только представились начальнику, довольно неприятному на вид толстяку с небритыми щеками, что делало его очень похожим на борова, как дверь, через которую мы вошли, отворилась. И в зал спокойным шагом вошел тот, кого я больше всего боялся здесь застать — маркиз Котто. На его лице было привычное выражение абсолютного превосходства, но оно улетучилось, стоило маркизу увидеть меня. У него буквально отвисла челюсть.

— Глазам не верю... Тилерон! — пробормотал он и мгновенно взял себя в руки. — Держите его! — заорал Котто, выхватывая из ножен меч.

На тот момент в зале было с полсотни солдат. Мы попали на пересменку, о которой граф не знал и не предупреждал. Так что держать нас было кому. Не разбираясь, что к чему, солдаты накинулись на нас. Нам оставалось только защищаться. Передо мной оказалось сразу три противника, другим просто не хватило места. У Янина была та же ситуация. Я честно старался не убивать, но моя жизнь мне была дороже. Еще безумно боялся за Янина, он не так силен в бою. Он мог долго не продержаться. Меня захлестывала паника. Янин что-то кричал мне, но за лязгом мечей и шумом крови в ушах, не мог разобрать, что.

— Прекратить! — лязг и выкрики вдруг перекрыл голос Котто. Охранники как один отступили. Все взгляды обратились к маркизу. Он с видом победителя прижимал к себе девушку, у ее горла он держал кинжал. Губы Котто искривила ехидная усмешка: — Сдавайтесь, иначе я ее убью. Мне это раз плюнуть. Вы прекрасно знаете, что ее жизнь для меня ничего не значит.

Я медлил, переводя взгляд с Котто на друга, Янин уже собрался бросить меч, как тут девушка крикнула: "Только не сдавайтесь!", ударила локтем маркиза под дых и рванула в сторону двери. Стражники, как гончие псы, дернулись за ней, но их опередил Котто. Он схватил девушку за длинную косу, дернул ее на себя, повалил на землю...

— Нет! — завопил я и побежал к ним, расталкивая солдат. Янин за мной. Добежав, мы оба вздохнули с облегчением: мне все-таки удалось остановить время. Окаменевшая девушка с немым ужасом смотрела на искаженное гримасой гнева лицо маркиза. Кинжал его остановился всего в дюйме от груди девушки. Зато теперь я понял, что кричал мне Янин. Какой же я идиот! В пылу сражения совсем забыл о своих способностях... Я обернулся. Зал был заполнен застывшими людьми, некоторые из них валялись на полу, — это мы с Янином их раскидали.

— Господи, Тиль, — вздохнул Янин, положив мне руку на плечо. — Если в следующий раз я соглашусь с тем, что идея залезть в осиное гнездо, не важно, с какой целью, разумная, убей меня сразу, пожалуйста. Чтоб я не мучился, потому что дурость не лечится. Как я только согласился на такую авантюру?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Я не знаю, что мне о себе думать... Как я до такого додумался? Хотя, если бы не Котто, все наверняка прошло бы гладко.

— Ну да, — хмыкнул друг. — Тешь себя...

Дальше было дело техники. Мы вытаскивали оружие из задеревеневших пальцев людей и складировали его у дверей. Потом отодвинули всех в один угол и воздвигли вокруг них магическую решетку. Всех, кроме достославного маркиза. Ему была уготована другая судьба. Мы его крепко-накрепко связали, снабдили кляпом и пристроили у колонны. Подумав немного, мы его к ней привязали. Потом, отыскав других стражников на этажах, заключили и их в магические клетки. Дело осталось за малым — найти и освободить пленников. Для этого нужно было снять "остановку времени". К сожалению. Потому что на нас сразу обрушился град выкриков пораженных стражников и водопад слез спасенной девушки. Она просто билась в истерике. Попыток сбежать не предпринимала, но колотила меня кулачками и брыкалась. Ни на какие уговоры не поддавалась и прекратила рыдать, только когда Янин плеснул в нее водой. Это непочтительное действие ее ошарашило, она с открытым ртом уставилась на меня и на Янина.

— Женщина! Прекрати орать! — взревел в свою очередь я. — Клянусь, мы пришли освободить тебя и других! Мы хотим помочь и отдать тебя твоим родным!

— Правда? — девушка нам, кажется, не верила.

— Да!

Она взвизгнула от восторга и кинулась мне на шею. Я приобнял ее, косясь на Янина. Он пожал плечами, мол, женщина, чего ты ждал? Успокоив, наконец, эту дерганую особу, мы стали бродить по дворцу в поисках других пленников. Открывали все, абсолютно все комнаты. Не пропустили ни одной. Люди постарше реагировали на меня уже привычными полуобмороками и паданием на колени. Те, что помоложе, нам не верили и ни в какую не хотели выходить из комнат, так что мы к ним засылали кого-то из уже освобожденных для разъяснительных бесед. Через несколько минут строптивцы выходили с круглыми от удивления глазами. Вообще, неверие было отличительной чертой этих людей. Что взрослых, что детей.

Мы открыли все комнаты, все подсобные и подвальные помещения. Это заняло больше времени, чем мы рассчитывали, но я точно знал, что мы никого не забыли. Когда мы снова вышли к контрольному посту стражи в зал с лестницей, часы прозвенели полночь. Я тихо выругался. На встречу с Реном мы опаздывали уже больше, чем на полчаса, действие решеток закончится через час, а мы еще даже не вывели людей. Янин подумал о том же, бросив на ходу "мы успеем", он почти побежал к двери. Ему оставалось преодолеть лишь пару метров, как двери буквально снесло. В зал ворвался Рен в сопровождении десятка солдат. Я понимаю его беспокойство и решение, но его появление было большой неожиданностью. Увидев нас, молчащих стражников за странной преградой, связанного, безмерно злого маркиза и еще не меньше полусотни людей, спасательный отряд замер, оценивая ситуацию.

Толпа, которую мы вели за собой, в ужасе застыла, когда в зал с треском ворвались вооруженные люди без опознавательных знаков. Первыми оправились мужчины. Я услышал характерный шорох извлекаемых из ножен мечей. Недаром оружием с нашего молчаливого согласия они разжились в первую очередь.

— Всем стоять! — скомандовал я, повернувшись к бывшим пленникам. — Это свои! Убрать оружие!

Хм, послушались. Ну надо же.

— Все готово, — доложил капитан, как загипнотизированный глядя на Котто. Согласен, картина того стоила.

— Выходим, — велел я.

Во дворе стояли повозки. Люди бросились к ним, как к величайшему дару небес. Не прошло и десяти минут, как двор опустел. Повозки совершенно разными дорогами направились к поместью Иртео. Нам оставалось позаботиться только о маркизе. Не отпускать же его, если уж попался. Вот и запасная лошадь пригодилась. Он пробовал сопротивляться, но при левитации это совершенно бессмысленно. Увидев мечущегося в воздухе начальника, кто-то из стражников стал громко молиться. Этот почин пришелся по вкусу другим, и дворец мы покидали под стройный речитатив молитв. Котто, поняв бесполезность сопротивления, присмирел. Это очень не понравилось Рену.

— Может, я оглушу его? Так надежней... — предложил он и добавил: — Да и руки давно чешутся...

— Нет нужды, никуда он не денется, — пообещал Янин. — Сейчас мы его преобразим и угомоним.

С этими словами он наложил иллюзию, превратив Котто в хлипкого белобрысого подростка, и взял новоявленного ребенка под локоть. И действительно, всю дорогу до комфортабельной камеры в подвале дома Иртео маркиз был удивительно покладист. Его развязали, он совершенно спокойно позволил запереть за собой дверь. Мы отошли на пару шагов, Янин тяжело привалился к стене, а на только что закрытую дверь камеры обрушился поток ругательств и ударов.

— Что ты с ним сделал? — спросил Янина удивленный капитан.

— Подчинение, — пояснил колдун. — Бессознательное тело на лошади привлекает внимание, если бы он был в себе, наверняка бы удрал. А это нам совершенно ни к чему. Так что пришлось идти на это. Но такое колдовство отнимает очень много сил... Поэтому подчинение надолго и без физического контакта практически невозможно.

— Ммм, — протянул Рен. — Понятно. Я не верил в магию. До сего момента... Но теперь... Унять Котто, даже на время... Это не удавалось еще вообще никому.

— Польщен, — устало улыбнулся Янин. — Но это не основное применение нашей магии. Ты не заметил, тебе было не до того. Но мы отбили пленников, не убив ни единого стражника. Они же не виноваты, у них работа такая. Им тоже надо семьи кормить.

— Да, это дорогого стоит, — согласился Рен. И посмотрел на нас с Янином с уважением, близким к поклонению. Я впервые почувствовал то, к чему мой друг привык в Перебеге. Странно, но голову не кружило. Было боязно не оправдать доверие.

Прошло не больше получаса, и в большой столовой стали собираться освобожденные дворяне. Граф и графиня приветствовали их очень сердечно, но вопреки ожиданиям, бывшие пленники держались холодно, словно ожидая подвоха. Седьмая повозка привезла уже знакомую нам истеричную девицу. Длиннокосая оказалась племянницей Иртео, Амели. Она, плача, бросилась к своим родственникам. Графиня, обнимая девушку, сквозь слезы благодарила нас с Тилем. Неподдельное счастье, которое излучали эти трое, растопило лед. Другие стали поздравлять друг друга с избавлением, обниматься, благодарить принца и меня, солдат, Рена, Иртео... Одним словом, оттаяли. По случаю такого праздника мы устроили пир горой, не различая чинов и титулов. Мы гуляли долго, до рассвета, а потом люди стали разбредаться по определенным им комнатам. В доме Иртео снова бурлила жизнь.

Тем же утром в разные уголки Ролина устремились гонцы с приглашениями. Родственники спасенных, однако, не спешили. Прошла почти неделя и, лишь когда слухи подтвердили полученные приглашения, у дома Иртео появилась делегация. Десять неимоверно хмурых мужчин пожелали видеть графа Иртео. Их проводили в кабинет. Граф в последние дни, что бы ни делал, лучился счастьем, на фоне угрюмых посланников это было еще заметней. И их это раздражало. Это я тоже приметил. Обращая на меня внимания не больше, чем на полку с книгами, один из делегатов, высокий сухой старик с орлиным носом, шагнул вперед, бросил на стол Иртео конверт.

— Я не ожидал от тебя такого, Том, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Мы знакомы столько лет, я не ожидал от тебя такой подлости. Здесь наши требования. Посещения не реже двух раз в неделю, для детей учителя за наш счет. Тебя мы просим не запрещать им доступ.

— Жан, постой, — попробовал прервать его Иртео.

— Помолчи и хотя бы выслушай нас! — рявкнул другой посланник, пухлый брюнет со смешными тонкими усиками.

— Питер, Жан, вы все неправильно понимаете! — снова попробовал объясниться Иртео, но его собеседники слушать не желали... И понеслось. Они одновременно орали на графа, как глухари во время тока, не замечая окружающей действительности. Выкрикивали оскорбления одно за другим. Я узнал о графе, а заодно и о себе, очень много нового. Это было мне в диковинку. Первый раз в жизни кто-то посмел нагрубить мне. Только я собрался прервать этот ор, как дверь распахнулась, и на пороге появился Тиль.

— Что случилось? Что за крики? — спросил он, обводя взглядом собравшихся. Дворяне онемели, кто-то побледнел, кто-то и вовсе схватился за плечо соседа, чтоб устоять на подкашивающихся ногах. Но никто не проронил ни звука. Я откровенно наслаждался их реакцией и тишиной. Не услышав ответа от делегатов и безумно оскорбленного Иртео, принц повернулся ко мне, вопросительно изогнув бровь.

— Эти досточтимые господа почему-то приписали графу роль нового тюремщика. И стали выдвигать свои требования по содержанию родственников, — пояснил я.

— Боже, как такая мысль вам в головы пришла? — возмутился Тиль. — Мы не для того их оттуда вытащили! Забирайте всех по домам!

Оказалось, что слова Тиля восприняты не были. Делегаты стояли, как громом пораженные, и во все глаза смотрели на моего друга. Тут высокий, Жан, раздвинул своих спутников, нетвердой походкой подошел к Тилю, упал перед ним на колени и забормотал:

— Господи спаси... Ваше Величество, король Йордин... Через столько лет... но как это возможно? — вопрошал он дрожащим голосом.

— Я Тилерон, — чуть улыбнувшись, поправил его Тиль.

— Столько лет... — снова пробормотал Жан, цепляясь за руку принца и заглядывая ему в глаза.

Взгляд Тиля говорил о многом. Друг был рад тому, что его принимают за отца. Ему было жаль людей вообще, а этих в частности. Но самыми главными были теплота и человечность. Да за такого короля и пять раз умереть не жалко! Я понимаю дворян, кинувшихся к нему с такой надеждой и ожиданием чуда. Они падали на колени перед Тилем и смотрели влюбленными глазами с благоговением. Я запоздало сообразил, что они надеются хотя бы на возможность прикоснуться к принцу или поцеловать перстень на его руке. Но у Тиля не было ни перстней, ни привычки разговаривать с коленопреклоненным собеседником. Он поднимал с колен каждого из них, жал руку, спрашивал имя... То есть, вел себя как всегда. От такого обращения лорды ошалели. Потом очнулись, засыпали вопросами и извинениями. После вспомнили о цели своего приезда... Мы не стали их томить и отвели к родственникам. Всеобщая радость и ликование вперемешку с клятвами в вечной верности стали нам достойной наградой.

Мы знали, что наша акция — по сути, вызов советникам, но мы с Тилем не думали, что они так быстро отреагируют. Не прошло и двух недель, а Тилю прислали официальное предложение либо сдаться, либо через три недели принять бой на Майском Поле под Фелистаром. И то, и другое, надо сказать, в очень оскорбительной манере. Еще советники потребовали выдать им захваченного Котто. Как позже выяснилось, у него в замке был расквартирован большой, великолепно вооруженный отряд, который без хозяина на войну выходить не собирался. А советникам ой как нужна была поддержка, потому что помощи от дворян ждать больше не приходилось.

В доме Иртео теперь можно было только мечтать о тишине. Тут было настоящее столпотворение. Жан Арлон вместе с освобожденным сыном Марселем вообще перебрался к Иртео жить. Его примеру последовало еще несколько семей. А те, кто предпочел свои дома, бывали в поместье графа чуть не каждый день. Поэтому о письме узнали все сразу. Арлон и Иртео, закадычные друзья, вместе написали советникам безобразно вежливый и в тоже время уничижительный ответ. Я бы никогда так не смог. Видимо, это под силу только аристократам в двадцатом поколении.

Удивительно, мы отвечали желанием сражаться, но и само письмо, и ответ стали очередным поводом для народного праздника. Вообще, странную мы тут делаем революцию.

Близился назначенный для боя день. В доме Иртео, в близлежащих деревнях было не протиснуться сквозь толпы народа. Дворяне боялись потерять только что обретенных родственников, поэтому всех, не участвующих в сражении, разместили в поместье графа. В деревнях расквартировали подтянувшиеся войска.

У нас не было даже скромного численного превосходства, и все знали, что колдовство не всесильно. Но даже с вариантом проигрыша никто не считался. Словно его и не было. Я тоже был уверен в победе. Единственное, что меня сильно беспокоило, — отсутствие родственников некоторых пленников. Не явились Навиньоны, Леты, Санто и Ореты. Вообще не явились.

Дни бежали друг за другом, и вот уже ночь перед сражением. Я так набегался за день, что даже заснул. Мне приснился сон. Очень живой и реальный. Во сне я вошел в сумрачную пещеру, наполненную странным синеватым светом. Я поднял голову, пытаясь найти его источник. Это дневной свет, проникая через толстый ледяной свод, отражался от ледяных стен. Я огляделся. Пещера была очень большая и почти круглая. Я шел вдоль одной стены, касаясь ее рукой. Гладкая поверхность льда сменилась шероховатостью камня. Это показалось странным, я внимательно осмотрел кусок льда, мимо которого только что прошел. Оказалось, что я иду вдоль каменных ниш, заполненных льдом. Мне было любопытно, и я вглядывался в лед. Первая ниша пуста, вторая тоже. В третьей что-то было, я потер поверхность и отшатнулся в ужасе, рассмотрев содержимое ниши. Там была женщина. Все-таки человек полон противоречий. Меня словно магнитом притянуло ко льду, я стал разглядывать ее. Пожилая, очень богато одетая. На шее красивое ожерелье, на запястьях браслеты. Судя по одежде, она умерла лет пятьсот назад. В следующей нише тоже оказалась женщина. Тоже богато одетая, с украшениями. И в следующей нише тоже была замороженная женщина. Я словно попал в какой-то жуткий музей. Шел мимо ниш, смотрел на этих женщин. Все они были разных возрастов, все богато одеты и как-то неуловимо похожи друг на друга. Я прошел едва ли треть пещеры, а мест, не знаю, пустых или заполненных, еще много. Я остановился рядом со следующей нишей. Вгляделся в ее обитательницу. Силы небесные! Это Нара! Я тер руками лед, чтобы четче ее видеть, молился, чтобы я обознался, чтобы это была не она. Но это Нара... Припал ко льду, прошептал ее имя. О, Боже, она открыла глаза! Она жива! Я бился о лед, силясь разбить его, громко звал ее по имени. И проснулся. Меня трясло крупной дрожью, я мог думать только о Наре, и не сразу заметил, что в комнате светло, а Тиль сидит на кровати и смотрит на меня.

— Янин, что тебе снится? — серьезно спросил он.

Я промолчал.

— Это не первый кошмар и не последний. И все они о Наре. В чем дело? — Тиль был настроен услышать ответ. А я не знал, как ему рассказать. Но это видение стало последней каплей, и я твердо решил, что как только закончу дела в Ролине, сразу отправлюсь искать Нару.

— Тиль, давай не сейчас, — попросил я. Видимо, вид у меня был настолько несчастный, что принц решил не спорить.

— А когда? — спросил он, всем видом показывая, что не отступит.

— Когда здесь все закончится, — друг одарил меня недоверчивым взглядом. Что ж, заслуженно. Я добавил: — Обещаю.

Тиль вздохнул, взгляд был сочувствующий. Да, наверное, мой секрет давно не секрет. Я повернулся к стене и закрыл глаза. Честно говоря, не рассчитывал, что усну. Я тихо завидовал Тилю и всему остальному человечеству, которому не снились такие кошмары. Что дальше делать, я представлял очень смутно.

Ночь перед сражением. Человеческий улей угомонился, в поместье стало тихо. После очень коротких посиделок у графа мы с Янином отправились спать. За последние дни я измотался ужасно, друг тоже. Поэтому я не удивился, когда, несмотря на жуткое напряжение, Янин уснул, едва коснувшись головой подушки. Вскоре и я дремал под аккомпанемент мерного дыхания друга. Меня разбудил голос Янина, — он снова разговаривал во сне. Я зажег свечу. Я точно знал, что колдуну снится очередной кошмар про Нару, и решил поговорить. Кем она ему приходится, не знаю, но переживает он за нее безумно. После каждого такого сна ночь не спит, а весь день ходит сам не свой. Этот сон чем-то отличался от остальных, потому что таким я Янина еще никогда не видел и искренне надеюсь не увидеть. Он был в ужасе, просто в панике, даже не сразу заметил, что горит свет.

— Янин, что тебе снится? — я хотел спросить помягче, а вышло очень серьезно. Янин молчал, тяжело дыша и дрожа, словно его засыпали снегом по самую макушку. — Это не первый кошмар и не последний. И все они о Наре. В чем дело? — продолжал я допытываться.

Янин сжался, вид у него был очень несчастный и потерянный. Но он пообещал рассказать. Уже хорошо. Слово свое Янин всегда держит. Он отвернулся к стене, ясно показывая, что разговоры на сегодня закончены. Мне было его жаль, из-за этих кошмаров он уже несколько дней не спит по-человечески. Поэтому я поколдовал немного и подарил другу несколько часов крепкого сна без сновидений. Сам я заснуть не мог и не придумал ничего лучше, чем пойти пройтись по дому.

Далеко я не ушел, было зябко, и гулять расхотелось. Так что я пошел в конец коридора, там стоял уютный диванчик с парочкой кресел. Мое излюбленное место ночных посиделок оказалось занято. Я замер. В просторном кресле сидела Амели, забравшись в него с ногами и укутавшись лоскутным пледом, и читала какую-то книжку. С момента нашей первой встречи прошло больше месяца, а мое отношение к ней поменялось кардинально. Если вначале она показалась немного ненормальной, то потом стало ясно, что это была реакция на более чем реальную угрозу жизни. Амели была тихой, умной, скромной и поразительно, волшебно, неимоверно красивой. Ну и что с того, что в ее присутствии у меня чуть дрожали коленки, неизменно садился голос, а сам я едва успевал укусить себя за язык, чтоб только не сморозить глупость. Большей частью поэтому, рядом с Амели я делался очень молчаливым. А она... она была не такой, как все. Она отличалась от других девушек. Те, несмотря на разницу в происхождении, до смешного напоминали девиц из Перебега, во всю пытавшихся флиртовать с Янином и со мной заодно. Теперь ситуация была прежней, только флиртовать пытались со мной, а за компанию и с Янином. Амели первые дни вообще меня избегала, как потом выяснилось, ей было очень стыдно за истерику во дворце. Казалось бы, какое мне дело? Но стоило мне заметить тихую девушку с тяжелой золотой косой, как все остальное отодвигалось на второй или даже третий план. И было из-за чего. Тут дело не только в ее потрясающей красоте. Она не казалась пустышкой. И она была очень теплой. Вопреки дрожи в коленках мне ни с кем никогда не было так хорошо даже просто побыть в одной комнате. Я мечтал обнять ее, прижать к себе, мечтал поцеловать ее, мечтал иметь право на все это... Но я боялся с ней даже заговорить. Парадокс. Янин видел мои терзания, но лишь улыбался и качал головой.

Амели меня, кажется, не заметила, и я решил уйти. Но не успел.

— Ваше Высочество! — тихо позвала меня девушка.

Я повернулся, чуть склонил голову:

— Госпожа Амели.

Она помолчала, а потом спросила:

— Вы не составите мне компанию?

— Разве я могу отказать такой очаровательной девушке? — галантно ответил я. В кои-то веки сподобился сделать комплимент. Правда, и он вышел какой-то наглый. Обошел диванчик и сел во второе кресло. Молчали. Я не знал, что сказать, и никакие гениальные идеи на ум не приходили.

— Я хотела спросить... — робко начала Амели.

— Мы обязательно победим, — поспешно вклинился я. С этим вопросом ко мне приставали часто.

— Я и не сомневаюсь, — улыбнулась девушка. Какой же я болван! Трудно было подождать? А она продолжала: — Что будете делать потом?

— Ну, я еще план не составлял, — я тоже улыбнулся. — Но в первую очередь нужно заниматься сельским хозяйством. Оно в ужасном состоянии.

— Да, верно, — согласилась Амели и снова умолкла. Перспектива затянутой паузы меня не радовала. Я вдруг вспомнил, что у меня накопилась уйма вопросов, ответы на которые не было времени узнавать. И я высыпал весь этот ворох на голову девушки. Она отвечала с удовольствием, за разговором пролетела ночь. Все-таки Амели потрясающая, благодаря ее рассказу я избавился от пробелов в истории страны за десять лет и обнаружил прогресс — могу разговаривать с ней, не боясь ляпнуть глупость.

Рассвет, темные силуэты воинов, отдельные выкрики команд, ржание коней, короткий переход. Огромное поле под стенами Фелистара. Очень символично. Вообще поле выбрано удачно, словно специально для хорошего обзора и зрелищности. Оно гладкое и ровное, а по краям холмики. Как нарочно для командования. Мы стоим на пригорке, перед нами наше огромное воинство. Над нами королевский штандарт, спасенный Иртео, — коронованный тигр на светло-зеленом фоне. Рядом со мной верный Янин, Иртео, оба Арлона, Вивьес-старший, Марлоны, чуть позади еще десятка два дворян, каждый из них поведет свои отряды. За их спинами те, чье появление стало для нас всех потрясением, — крестьяне. Несчитанная толпа, вооруженная копьями, серпами, вилами, цепами, чем попало. Они пришли со всей страны. Трое их представителей стоят рядом с дворянами-командирами. На противоположной стороне поля наши противники. Их многочисленная, почти пятитысячная армия заметно поредела. Количество дезертиров этой ночью было колоссальным, немыслимым. От воинства осталась горстка солдат — сотни три-четыре. На нашем фоне они выглядели смешно и жутко одновременно. Я не переставал задаваться вопросом: "Какая сила заставила их выйти против такой толпы?". На холмике напротив пять фигур в одинаковых пурпурных плащах. Яркий цвет бьет по глазам, даже с такого расстояния. На стенах города толпится народ, кто-то выкрикивает "Бей советников!" и "Да здравствует король!". Ко мне подъезжает Рен с докладом. Больше войск у советников нет. Дезертиры из их личных отрядов. Помощь ни откуда не придет.

— Прикажете начинать? — спрашивает Иртео.

— Да, начнем, пожалуй, — кивнул я. — Помните уговор! — обратился громко ко всем командирам. — Без сигнала ни шагу вперед!

— Так точно, Ваше Высочество! — аж в ушах заложило.

Мы с Янином переглянулись, тронули поводья и степенно выехали почти на середину поля. Нам навстречу выехал высоченный лоб, оказавшийся глашатаем, и остался неуверенно топтаться у первых рядов своего войска.

— Сдавайтесь, отступники! — прокричал он. — Если добровольно сложите оружие, мы, законные правители Ролина, пощадим ваши жизни! Вас обманули два колдуна, наслав мороки и затуманив вам разум! Выдайте нам колдунов, а мы пощадим вас!

С нашей стороны поля грохнул хохот. Ему вторили горожане.

— Хочется послать и им такого глашатая. С теми же требованиями. Хоть будет соответствовать действительности, — улыбнулся Янин. — Еще посмеемся.

— Заманчиво, но не стоит, пожалуй, — отозвался я. Мы наложили щитовые чары, проехали еще немного вперед и остановились на расстоянии полета стрелы.

— Меня зовут Тилерон Йордин Второй, — громко представился я. Голос звенел в морозном воздухе. — Я вызываю на бой советников Гера, Лоттиса, Итона, Тана и Берна.

В ответ, как мы и ожидали, до нас донеслись короткие команды, войско пришло в движение. Солдаты не торопились оказаться рядом с нами. Я понимаю, что их смущало. Двое против сотен. Это как-то неправильно, тем более от таких двоих можно много ожидать. Слухи о нас ходили разные. Воины медленно подошли к нам, погромыхивая металлом, образовали неровный полукруг и замерли, во все глаза уставившись на нас. Мы с Янином все так же стояли. Не обнажали мечей, не кричали лозунгов, мы просто молчали и улыбались. Наши солдаты давно замолкли. Теперь и народ на стенах затих. Тишина на поле стояла такая, что слышно было, как одна из лошадей советников нервно бьет копытом.

— Я действительно сын короля Йордина, — тихо и доверительно сказал я стоящим передо мной людям. — Неужели вы, да и вся страна, мало потерпели от советников? И неужели считаете, что стоит сложить за них головы?

— Конечно, нет! — возмутился один из солдат. — Это те еще кровопийцы, чтоб хуже не сказать! — одобрительный гул голосов. — Но мы присягали в верности своим лордам. Мы не можем их подвести.

— А почему ваши лорды служат советникам, знаете?

Ответом стало недоуменное молчание и отрицательные покачивания головой.

— Потому что советники выкрали и держали в заложниках их родных. Но мы с другом освободили их. Ваши лорды вольны поступать так, как посчитают необходимым.

— Ха! Эти гады остались с носом! — воскликнул кто-то. Солдаты засмеялись. Потом один из них демонстративно вложил в ножны меч и перешел мне за спину. За ним последовала еще пара. Меньше чем через минуту наше войско пополнилось тремя сотнями воинов. Основное войско взорвалось радостными криками, войско противников — яростными. Мгновение — и в нас полетели стрелы. Я чувствовал, как люди за моей спиной подняли щиты, услышал сдавленный стон со стен. Но мы с Янином знали, на что идем. Мы тоже подняли свои "щиты"-заклинания. Минуту спустя недоуменные воины высовывали головы из-под укрытий, потому что вместо свиста стрел услышали лишь стук падения дождевых капель и крики ликования у себя за спиной. Следующая волна стрел так же обратилась в дождь. Кто-то из советников просто бесновался, вопил во всю глотку "Стреляйте!". Но и третья атака не принесла желаемых им результатов. Наши войска, люди на стенах зашлись радостным криком.

Лучники побросали бесполезные луки. Мы с Янином тронули поводья и поехали вперед к остаткам войск советников. За нашими спинами послышался гомон, а потом чей-то молодой и робкий голос спросил:

— Мой король, нам следовать за тобой?

Я повернулся к своему войску:

— Нет, пока не нужно. Отходите на позиции, дальнейшие распоряжения получите от графа Иртео. Я благодарен вам за поддержку, — я улыбнулся и чуть кивнул. Солдаты как один согнулись в низком поклоне.

Мы медленно подъехали к другому краю поля. Обескураженные лучники сжимали в руках клинки и смотрели с ужасом. Командиры стояли за их спинами с такими лицами, что становилось страшно. Столько ненависти и боли... Советники стояли на холме, один из них, Лоттис, все кричал: "Что же вы стоите?? В атаку!!". Но солдаты не двигались, впрочем, как и дворяне. Я еще раз представился, по рядам пролетели шепотки.

— Я не желаю ничьей смерти. Я не хочу причинять своему народу еще больше страданий. Опустите оружие. Переходите на ту сторону поля, советники не заслужили вашей верности. Они ее недостойны.

Воины один за другим бросали извиняющиеся взгляды в сторону командиров, вкладывали оружие в ножны и уходили. Когда ни одного солдата не осталось, все наше внимание обратилось к дворянам.

— Господа, — обратился я к ним. — Вы хотите сражаться с моим другом и со мной?

— Да! — крикнули в ответ командиры и встали в боевую стойку.

— Вы с приятелем убили мою дочь, — прорычал крупный мужчина с окладистой седой бородой.

— И моего сына, — выкрикнул высокий рыжеволосый человек.

— Этого не может быть! — отрезал я, жестом показывая им, чтоб успокоились. — Я за свою жизнь не убил ни одного человека. Тоже касается моего друга, Янина. Назовите свои имена, возможно, я смогу рассказать вам о судьбе ваших родственников.

— Я — барон Санто, — выступил вперед бородатый обвинитель.

— Я прекрасно помню красавицу Антеору Санто. Она цела и невредима, сейчас живет во владениях графа Иртео. И она совершенно свободна. Она...

— А мой сын? Вилеас Лет? — перебил меня второй офицер, подбегая к нам и заглядывая мне в глаза с безумной надеждой, от этого взгляда мороз по коже побежал.

— Он жив и здоров, — я указал в сторону своих войск. — Если ты посмотришь на холм с моим штандартом, то увидишь там высокого парня с рыжими волосами. Это он. Не захотел оставаться в стороне.

— Спасибо, спасибо, — повторял Лет, целуя мне сапог, чем привел меня в полное замешательство. Я спешно соскочил с коня и окунулся в океан вопросов. Командиров было всего восемь, но я почувствовал себя так, будто их не меньше трех десятков. Они все потянулись ко мне, наперебой выкрикивая имена своих родственников. Слыша в ответ, что их родные живы и свободны, люди один за другим падали на колени, цеплялись за руку, полы одежды... У многих в глазах блестели слезы, граф Орет вообще разрыдался.

— Ты что-то говорил о моей дочери, — нервно спросил Санто, протискиваясь ближе ко мне.

— Жива, с ней все хорошо. И она, и многие другие были очень озадачены тем, что их родные не приехали по моему приглашению в замок Иртео. Мы не дождались многих приглашенных из числа здесь собравшихся. Не знаю почему.

— Я знаю, почему! — вскричал один из трех мужчин, назвавшихся Навиньоном. — Нам пришли письма вроде как от тебя, мой король. В них ты бахвалился убийством Нарины, нашей сестры.

— Мне тоже пришло такое письмо, — побледнел, а потом побагровел от ярости Санто.

— Сволочи! — завопил Лет. Через пару мгновений я узнал, что благородные господа могут ругаться не хуже портовых грузчиков. А потом кто-то глянул на холм и закричал: — Они бегут! Держите их!

И все восемь бросились за советниками. Я вскочил в седло и во весь опор понесся за Янином, который опередил всех преследователей и теперь стоял на вершине холма, напряженно глядя на ладонь своей правой руки. Любому такое поведение показалось бы как минимум странным, но я знал, что он уже плетет заклинание. Мы обсуждали с ним это раньше. Нам нужно было поймать советников, а не позволить взбешенным людям учинить над ними немедленную расправу. Я остановился рядом с Янином. Наши заклинания с шипением срывались с пальцев, огненными змеями бросались под ноги лошадям советников, окружали их, возводили вокруг непробиваемые стены. Перепуганные лошади ржали и взбрыкивали. Лоттис и Берн орали угрозы и оскорбления. Остальные молчали. Взгляд Гера, устремленный на меня, прожигал ненавистью. Все пятеро понимали, что их игра закончена. Для них это конец.

Я смотрел на этих людей, собственноручно убивших отца, изуродовавших страну за каких-то десять лет. И не испытывал никаких эмоций. Странно, я думал, что буду радоваться. Но пока не было даже облегчения.

Народ желал советникам смерти. Дворяне мечтали о том же. Стоило нам с Янином снять барьеры, и от пятерых даже мокрого места не останется. Их растерзают в клочья. Но нужен был суд. Здесь как никогда нужны были присяжные, судьи, плаха и палач, чтоб торжество справедливости не превратилось в кровавую резню. Чтоб никто не просыпался от кошмаров и не спрашивал: "Почему вы нас не остановили?". Пустить все на самотек было так просто, а смотреть в бешеные глаза алчущих расправы людей страшно.

— Зачем вы их защищаете?! — крикнул Орет.

— Их будут судить по всей строгости закона, — сурово ответил я.

— Кто?

— Вы же, но позже.

— Почему не сейчас? — взревели лорды.

— Потому что все должно быть по закону! Это больше не обсуждается! — отрезал я. — Успокойтесь, возьмите себя в руки. Вас ждут родные, друзья, ваши войска, наконец. С этими мы разберемся позже.

Они вняли голосу разума. Мало-помалу успокоились, попрятали оружие.

— А что теперь делать с ними? — спросил один из Навиньонов. — Нельзя же их тут оставить до суда.

— О, это не проблема, — улыбнулся Янин. — Расквартируем их во дворце. Поставим охрану. Никуда за пару дней не испарятся.

Мы сотворили еще один круговой барьер, охвативший пять целей, и погнали советников к городу. Наши войска, народ на стенах зашлись приветственными криками и глумливыми воплями, адресованными советникам. Воодушевление было велико. В город мы вошли больше чем победителями и героями. Мы были желанным, ожидаемым чудом.

Советников и Котто мы, как и собирались, разместили во дворцовой тюрьме. Их семьи временно были помещены под охрану во дворце. Что делать с этими людьми, мы еще не решили. Суд хотели провести как можно скорее, но лорды вмешались. По их мнению, вначале следовало короновать Тилерона, а уж потом судить предателей. Я разделял их мнение, и принцу пришлось подчиниться. Он был готов именоваться Величеством, но сожалел, что не может устроить для народа праздник. Деньги были. Казна каждого из советников чуть не лопалась от золота. Проблема была в продуктах. В Ролине царствовал жесточайший дефицит, даже просто пиво нужно было заранее заказывать и ввозить из-за границы. Но, как оказалось, других подарков, кроме свержения советников, никому и не требовалось.

Коронацию проводили на площади в Фелистаре. Не было ни красных ковровых дорожек, ни длинных пурпурных мантий, ни колонн из слоновой кости, увитых золотыми листьями. Только будущий король, священник, кучка аристократов и толпы народу. Церемония была краткой. Брат Колин не затягивал длинных проповедей и хвалебных од. Он стоял в центре небольшого помоста и сиял от счастья, как начищенный пятак. Принц, преклонив колени, стоял по левую руку. Граф Арлон, хранитель реликвий, стоял по правую руку священника и держал на подушечке корону. Когда брат Колин взял в руки корону, все, собравшиеся на площади, дружно ахнули.

— Кому должна достаться корона? — спросил священник. — За эти годы мы повидали много горя. Голод, разорение, поборы. Советники не считались с нами и нашими жизнями. Так не тому ли должна достаться корона, кому она принадлежит по праву рождения? Не тому ли, кто, подвергая себя опасности, спас из заточения столько людей? Не тому ли, кто освободил ближнего своего от ужаса подчинения тюремщикам? Не тому ли, кто не забыл истинную веру и обращался к церкви и в час скорби, и в час триумфа? Не тому ли, что выиграл битву и сверг жестоких правителей, не пролив и единой капли крови? — Священник выдержал паузу и, указывая на Тиля, спросил. — Хотите ли вы, собравшиеся здесь, чтобы нашим королем стал этот человек?

Площадь взревела, прокричав "ДА!". Брат Колин со всей подобающей случаю торжественной медлительностью опустил корону на голову Тиля.

— Встаньте же, Ваше Величество, Король Тилерон Йордин Второй! Да будет правление Ваше долгим и счастливым. Пусть будет в землях Ваших мир!

Тиль встал с колен и повернулся к своему народу. Тот ответил овациями и радостными криками.

Я очень сомневаюсь, что в нормальных условиях священник проводит коронацию в таком стиле. Если вначале это напоминало расхваливание товара, то под конец больше походило на свадьбу Тиля с народом. Но, все прошло на ура, людям понравилось, а это главное.

Сразу после коронации Тиль окунулся в огромное море истинно королевских проблем. Прием послов, продление мирных договоров, организация поставок продуктов, закупка зерна для посевов, скота... Тюрьмы были полны, просто переполнены, но объявить общую амнистию было бы неправильно. Нужно было пересматривать дела. Указы, приказы, подписи, собрания, просители... Я по инерции последовал за другом и тоже завяз в государственных делах. Мы в скором порядке решили самые неотложные вопросы. На это ушло чуть больше недели. За это время Иртео, Арлон и Навиньоны подготовили все для суда.

Перед самым первым заседанием выяснилось, что советник Гер до него не дожил. Другие пять пленников считали его мозгом операции, подстрекателем, а, следовательно, виноватым во всем. Они своими руками его убили. Для этого им не понадобился ни суд, ни присяжные.

Заседания проходили в большом соборе. Толпа, набивавшаяся на каждое слушание, вела себя тише мыши. Никаких выкриков, никаких оскорблений, даже недовольного гула не было, когда кто-то из советников отвечал на вопросы. Тиль вопросов не задавал. Он молча был там, следя за происходящим. Я тоже не вмешивался. Судей было пятеро. Присяжных десять. Все присяжные были наугад выбраны из той толпы крестьян, что пришла поддержать нас в битве. Я не знаю, зачем понадобилось проводить целых пять слушаний, может, чтоб создать хоть призрачное подобие объективности. Судьба молчаливых, подавленных советников и нагловатого маркиза была решена давно. Они даже не пытались оправдываться. Вынесенный вердикт: "Обвиняемые признаны виновными по всем пунктам обвинения. Определенная мера наказания — казнь через отсечение головы" был встречен всеобщим ликованием. Это был единственный раз, когда тишина в зале была нарушена. Люди поздравляли друг друга. Бросали в воздух шапки, кричали "ура!". Кто-то распахнул двери и прокричал, что пятерых казнят послезавтра на рассвете. Оказалось, что за дверями храма томился в ожидании весь город.

Утро казни было морозным и свежим. Для короля и его приближенных сделали небольшой помост сбоку от эшафота. Оттуда мы с Тилем и наблюдали за разворачивающимся действом. Я мельком глянул на палача, высокого плечистого мужчину в традиционном колпаке. Мне пришло в голову, что какой бы ни была власть, палач остается прежним... Толпа на площади была многочисленной и молчаливой. Пока на открытой повозке не привезли осужденных. Потом все пришло в движение, загомонило, передавая друг другу новости. Люди выкрикивали что-то оскорбительное. Но я старался не слушать. Тиль тоже. Происходящее ему не доставляло удовольствия, но он должен был тут находиться. Впрочем, как и я. Другое дело дворяне. Если бы они могли себе это позволить, они бы тоже кричали гадости в адрес советников.

Осужденные один за другим поднимались на плаху. Они изо всех сил пытались сохранить спокойствие. Шли, гордо распрямив плечи, выпятив грудь. Котто удавалось делать вид, что он вообще вышел на прогулку и ко всему происходящему не имеет никакого отношения. Выдавала его страх лишь заметная дрожь. Несколько шагов, и все пятеро оказались перед священником, палачом и старшим Арлоном.

Арлон еще раз зачитал приговор. Брат Колин должен был по идее помолиться вместе с осужденными, но до молитвы снизошли лишь двое, — Котто и Лоттис. Еще несколько минут напряженной тишины. Потом палач взглянул на короля. Все взоры обратились к Тилю. Я тоже посмотрел на друга. На спокойном лице был налет грусти и сожаления. Ему была неприятна казнь, но без нее нельзя. Все это знали. Король кивнул, глядя в глаза палачу. Тот поклонился. Полчаса, — и дело было сделано. Ролин распрощался с прошлым.

Я ни разу не был на публичных казнях, меня это никогда не привлекало. Но по рассказам я знал, что толпа обычно веселится после. Либо здесь было так не принято, либо настроение Тиля было заразным. Кто-то в толпе крикнул: "Слава королю! Слава справедливости!". Этот крик был подхвачен собравшимися. Его словно лодку в море голосов покачало в толпе, а потом народ просто тихо разошелся. Все. С площади в недорогих гробах увезли казненных. Ролин официально перевернул еще одну страницу книги своей истории. И это было правильно.

Прошла пара дней, и я решился на откровенность с Тилем. Сделать это оказалось в разы проще, чем осуществить намерение. Отвоевать для себя несколько часов наедине с другом представлялось мне сложной задачей. Весь его день был расписан по минутам. С кем, о чем, когда, в каком тоне он будет говорить, какие документы составить, что прочитать... Ему некогда было и вздохнуть. Но друг повел себя как настоящий управленец. Он велел Арлону и Иртео пересмотреть список дел и определить задачи, которые необходимо было решить в течение первого месяца, и те, которые могли бы и подождать. Отделить те, что требуют исключительно королевского вмешательства, от других. Оба графа сели рассортировывать дела.

Так у Тиля появился свободный день. Его он решил провести в моем обществе. Мы отправились во дворец, взломали дверь в запечатанное, так называемое "Детское крыло" и расположились в одной из бывших комнат Тилерона. Мы точно знали, что там нас никто не побеспокоит. И вот, сидя на только что расчехленных диванах в несколько музейной обстановке, я рассказывал другу все, что только мог вспомнить о Наре. Я рассказывал о своих снах. Таиться не было смысла. Мне нужна была помощь. Выслушав рассказ, Тиль долго молчал.

— Кое-что мне все-таки не понятно, — осторожно начал он. — Как ты относишься к своей иллюзорной подруге?

— Извини?

— Это довольно простой вопрос для человека, который хочет бросить все и искать, возможно, несуществующую девушку.

Действительно, простой. Что мешало мне признаться в этом самому себе раньше?

— Я люблю ее, — ответил я.

— Я так и понял, — грустно улыбнулся Тиль. — Янин, она никогда не говорила, откуда она?

— Нет, — я покачал головой. — Хотя постой. Говорила! Это было, в последний вечер, когда я хотел развеять иллюзию. Нара сказала, что я скрашивал ее одиночество. Я рассердился. Не знаю, почему. Хотя знаю... для меня она все время была лишь странной иллюзией. Я нагрубил и, подыгрывая, спросил, откуда она. Она сказала: "Не думаю, что королевство Нивир что-то тебе скажет". Нара была права, это название мне ничего не сказало. Только рассердило еще больше... Что? — спросил я, заметив странный взгляд Тиля.

— Может быть, "Навир"? — уточнил друг, склонив голову на бок и глядя на меня, как на диковинку.

— Да, Навир больше похоже. А что ты на меня так смотришь?

— И это название тебе ничего не сказало? Совсем ничего? — допытывался король.

Я вздохнул и закусил губу, чтоб не сорваться на хамство. Я часто начинаю хамить, если чего-то не понимаю. Я постарался говорить спокойно, хотя еле сдерживался:

— Тиль, я сейчас немного не в том настроении, чтобы играть в загадки. Говори, если что-то знаешь.

— Может, в ваших краях сказки другие, но Навир — единственная страна, которой правит волшебник. По крайней мере, так было до сих пор.

— Не понимаю...

Тиль прикрыл глаза, словно вспоминая, и начал:

— Я расскажу все, что знаю... Выслушай. Далеко-далеко за широким морем, почти у самых вечных льдов лежит королевство Навир.

— Ты издеваешься надо мной? — не выдержал я, вскочил и начал ходить по комнате, каждым шагом выбивая из ковра облачка пыли. — Я поверить не могу! Пришел за советом, за помощью, а меня сказками потчуют!

— Угомонись, — спокойно сказал Тиль. Черт! Он действительно сильно изменился. От одного звука его голоса захотелось сесть на место и внимать. Я замер, скрестив руки на груди и сердито глядя на Тиля. — Янин, послушай, я всю свою жизнь считал волшебство сказкой и бессмыслицей, забавой для детей в долгие зимние вечера. Всю жизнь. Но потом появился ты. Живой человек из плоти и крови, человек, наделенный магической силой. Вскоре выяснилось, что и я не так прост. И сказка окончательно стала реальностью. Теперь ты рассказываешь мне об иллюзии, которую ты создал. О странной иллюзии, которая обладает своим характером и не подчиняется создателю. Девушка, которую ты вызвал, говорит, что она из королевства Навир, о котором мы знаем только то, что рассказывается в сказках. Может быть, ты успокоишься, сядешь и послушаешь, что я хочу тебе рассказать?

Логика железная. Почувствовал себя идиотом. Я сел и постарался успокоиться. А Тиль продолжил, как ни в чем ни бывало, рассказывать сказку:

— Земли королевства богаты золотом и драгоценными камнями. Почва его плодородна, народ живет в достатке. Королевство Навир не знает войн и захватчиков, ибо ни один чужой корабль не может доплыть невредимым до его берегов. Даже торговцу попасть в королевство трудно, потому что король-волшебник охраняет свои земли от чужаков. Он не хочет, чтобы кто-нибудь проведал секреты его могущества и богатства.

— И откуда же сведения? — не сдержался я.

Тиль глянул на меня с укоризной:

— Не перебивай, пожалуйста. Я бы не рассказывал тебе сказки, если бы думал, что смогу помочь иначе. Если у тебя есть другие идеи, я буду рад выслушать.

Я вздохнул.

— Извини. Буду стараться молчать.

— Однако, одному путешественнику удалось попасть на огромный корабль, украшенный фигурой белого дракона, и увидеть таинственное королевство своими глазами. Этот корабль — единственное судно, которому разрешает король покидать родные воды и закупать в чужих странах разные драгоценные товары. Пассажиров брать не позволялось. Но один упрямый путешественник задался целью повидать Навир. Разрешения поплыть вместе с высокими хмурыми светловолосыми людьми на их корабле к берегам Навира путешественник добивался несколько недель. И ничего бы у него не вышло, если бы капитан корабля вдруг не заболел. Путешественник был лекарем и сумел вылечить капитана. Тогда благодарный капитан не только взял лекаря на борт, но и поклялся, что отныне и вовек любой лекарь, который захочет отправиться в плавание на "Белом драконе", сможет беспрепятственно осуществить свое желание.

— О, это радует, — улыбнулся я.

Тиль тоже улыбнулся и добавил:

— Ты слушай, слушай. Это очень полезная сказка. Даже не сказка, а больше описание истории страны.

— А почему ты так хорошо ее помнишь? — вдруг заинтересовался я. — Ты ее последний раз очень давно слышал... А тогда для тебя это была обычная сказка, которых сотни.

Друг смутился.

— Она никогда не была для меня обычной, — признался он. — Я долго верил, что королевство Навир существует на самом деле, и очень хотел туда попасть. Я рассчитывал по картам дорогу до гаваней, в которые заходит "Белый дракон", писал список необходимых вещей в дорогу... У меня была книга об этой стране. С красивыми гравюрами... Я читал ее так часто, что листы отваливались от переплета. Я бы ее тебе показал, но перед той охотой ее отдали переплетчику в починку...

— Понятно... Ну рассказывай свою сказку. Интересно же.

— А то, — хмыкнул король. — Так вот, путешественник провел на корабле две недели, а в начале третьей он увидел берега королевства. Корабль шел на свет маяка, стоящего на мысе. Маяк приворожил своей красотой лекаря. Ведь это была не какая-то простая башня, а скульптура. Величественная молодая женщина держала в руках чашу, полную огня. Отсветы пламени так играли на ее каменном лице, что казалось, будто женщина живая. "Белый дракон" зашел в порт. Лекарь попрощался с капитаном и командой. За это время они успели познакомиться. И если раньше путешественник считал их грубыми и невоспитанными людьми, то теперь он знал, что первое впечатление обманчиво. Моряки были веселыми, дружными и общительными. Да, они немного рассказывали о своей стране чужаку, но другого лекарь и не ожидал.

Большой портовый город покорил путешественника. Выложенные ракушками улицы, аккуратные домики, про которые и не скажешь, что там живут простые рыбаки. Таверны, лавочки, большая базарная площадь, народный праздник с красивой музыкой и незнакомыми танцами. Местные люди обращались к путешественнику уважительно, с почтением. Поэтому он не заметил опасности. А за ним следили. Как-то вечером его схватили какие-то люди, увезли из города на карете в неизвестном направлении.

— Почему ты не во дворце? — спрашивали его незнакомцы.

— А почему я должен там быть? — удивлялся лекарь.

— Но ты же волшебник! Ты пошел против воли короля, отступник?

Лекарь не имел никаких магических сил, а потому пробовал возражать. Но ему не поверили. И стали заставлять использовать магию. Но из кувшина может вытечь только то, что было в нем. Поэтому лекарь не мог силой мысли отразить стрелы, залечить раны...

— И ты хотел попасть в эту страну? — поразился я.

— Человеческие желания не всегда логичны, — пристыжено улыбнулся друг. — Кроме того, мне нечего было опасаться. Я бы не вызвал у них никаких подозрений. В отличие от тебя.

— Это еще почему? — насторожился я.

— Все жители королевства светловолосые. Все. Кроме членов королевской семьи и волшебников, которые находятся на службе во дворце. Они брюнеты.

— Ясно, — я нахмурился. Если я и сомневался поначалу в том, что сказка Тиля мне хоть в чем-то поможет, то постепенно начинал верить рассказу. А это известие было неприятным. И еще я вдруг вспомнил, что у Нары черные волосы.

— Незнакомцы перестали его мучить лишь после того, как нашли сопроводительное письмо капитана "Белого дракона". Там говорилось, что лекарь всего лишь пассажир, а не уроженец Навира. Тогда незнакомцы, оказавшиеся тайной разведкой короля, отвезли его в столицу, город Немрид. Один из придворных знахарей выходил путешественника, а после его представили королю. Король-волшебник оказался пожилым, внешне очень приятным человеком. Он принял путешественника с благосклонностью и любопытством. Даже извинился за поведение своей разведки. Много расспрашивал об обычаях его родной страны, о разных товарах и достижениях. А когда путешественник ему наскучил, отпустил. Лекарь задержался в столице, белокаменном Немриде. Он обратил внимание на то, что все четверо ворот были украшены скульптурами такой же женщины, что он видел в порту. Это заинтересовало лекаря. Он спросил знахаря, который его лечил, о значении этих фигур. Тот, проникшись симпатией к чужеземцу, рассказал немного из истории королевства.

В незапамятные времена кучка крестьян, искавшая лучшей жизни, приплыла к берегам Навира. Они бы строили дома, разбивали сады, возделывали бы поля, как все остальные. И это новое государство ничем бы не отличалось от своих соседей, если бы на борту того корабля не было одного юноши. Этот человек искал могущества. Его честолюбие практически не знало границ. Он отправился исследовать остров в надежде найти что-нибудь ценное. И нашел. Одни рассказывали, что он нашел источник магии, который находился на дне хрустально чистого озера среди скал. Другие говорили, что он нашел самый большой алмаз в мире, вобравший в себя всю энергию солнца, ветра и земли. Третьи рассказывали, что он нашел скорлупу, из которой на заре веков вылупилась жизнь... Сказок было много, столько же, сколько рассказчиков.

— А что он нашел на самом деле? — не удержался я.

— Этого никто не знает, — покачал головой Тиль. — Известно лишь, что юноша почувствовал в себе рождение магической силы и сотворил свое первое волшебство. Радости его не было предела. Но, захватив находку, юноша разбудил древнюю силу, охранявшую это нечто. Ему грозила смерть. Но его сестра спасла его, добровольно отдав за него жизнь. Это самопожертвование отняло у юноши большую часть полученной силы и создало могучую защиту вокруг всего острова. Древнее зло отступило и затаилось. Молодой маг стал королем и повелел в память о своей сестре, спасшей его и подарившей всем людям защиту, воздвигать памятники-обереги. Погибшую девушку чтут и помнят до сих пор. И королевство до сих пор защищено от захватчиков и войн. Говорят, благополучием своим страна обязана королевской семье. А пока она будет жить, будет существовать и защита.

— А как же остальные маги? Они тоже что-то нашли?

— Нет. В стране изредка рождаются черноволосые. Их бывает одновременно пять, шесть, но никогда не больше десяти. И все они наделены магической силой. Если верить запискам путешественника, они не очень сильные.

— Что ж... Спасибо за рассказ. Было интересно, не знаю, насколько он мне поможет... Ты не помнишь, в какие гавани заходит этот "Белый дракон"?

— Ты решил искать королевство Навир? — Тиль приподнял бровь. Особого удивления я не заметил.

— Да. Мне ничего другого не остается. Нужно найти Нару. Я не могу больше мучиться неизвестностью.

— Понимаю, — друг вздохнул. — Пойдем в спальню, там должен быть атлас.

Он встал, приглашая пойти за собой. Оказалось, что все это время мы сидели в комнате гувернеров. Просто в других комнатах мебель была неудобной для взрослых. Мы прошли сквозь еще три комнаты, пока не добрались до спальни. Просторная комната, выдержанная в зеленоватых и золотых тонах, секретер, множество полок с книгами, кровать под балдахином. Тиль повел рукой, словно говоря: "Вот тут я жил", а потом изменился в лице и кинулся к кровати. Я не сразу понял, в чем дело. Но прежде, чем я успел хоть слово сказать, друг повернулся, держа на вытянутых руках пыльную книгу.

— Смотри! Это та самая книга! Видимо, ее вернул переплетчик, и ее просто тут бросили. В ней карты, в ней все, что нужно.

Я взял у него книгу, смахнул с обложки многолетнюю пыль. Над названием, "История о королевстве Навир", было изображение острова. Чем-то оно напоминало дракона. Может, это только игра света, но я решил уточнить.

— А почему единственный корабль, которому разрешено плавать в чужие страны, называется "Белый дракон"?

— Потому что остров похож на дракона, — пожал плечами Тиль.

— Ясно, — кивнул я и открыл книгу. Первая же гравюра изображала сам корабль. На второй была карта побережья с крестиками в тех местах, куда заходил "Дракон". А вот от третьей гравюры меня прошиб холодный пот. — Нара, — пробормотал я, как завороженный глядя на картинку с маяком.

— Красивая, — сказал Тиль и зачем-то добавил: — В книге много гравюр с изображениями скульптур. Это не всегда одна и та же женщина, но эта самая красивая.

Я сглотнул и мотнул головой, стряхивая оцепенение. Мне нельзя об этом думать. Впереди дорога. Но гравюра развеяла последние сомнения, к сожалению. Нара из королевской семьи. Мои надежды, что она лишь одна из волшебников, рухнули. Потом мы рассматривали атлас, множество карт. Нашлись и записи Тиля, его расчеты, когда приплывает "Белый дракон", сколько времени нужно, чтобы достичь ближайшей гавани. Месяц пути верхом. А сейчас зима, времени нужно будет больше. Лучше в порту сидеть и ждать, чем мучиться еще три месяца, пока корабль, может быть, придет снова. О том, что это может быть только сказка, я старался не думать.

Через два дня я собрался в путь. Время на подготовку было потрачено с толком, и не только мной. Тилерон, выслушав мой рассказ, пришел к единственному правильному решению, — он стал ухаживать за той девушкой, которая ему так нравилась, которая была так не похожа на других. Амели скромно принимала ухаживания, но я чувствовал, что она любит Тиля. А в случаях, когда люди испытывают такие сильные чувства, меня трудно обмануть. Я радовался за друга и догадывался, что в ближайшее время быть свадьбе. Я надеялся, что мне суждено вернуться и что я успею на торжество.

Прощание было грустным и болезненным. Даже Иртео, Арлоны, Вивьесы, Леты и прочие дворяне, которых я знал всего ничего, запали в душу. Что уж говорить о единственном друге? Но Тиль не мог бросить страну, это знали мы оба. Это было только мое путешествие.

Пожав добрых полсотни рук и выслушав еще больше напутствий, я вышел за город, сопровождаемый молодым королем. Я храбрился, а как иначе? Но на душе было тяжело. Я обнял Тиля.

— Янин, я умоляю, будь осторожен, — попросил друг. — Помни, тебе нельзя выдать себя в Навире. Ты просто путешественник. Ни в коем случае нельзя колдовать. Иначе ты оттуда не вернешься. Ни с Нарой, ни без нее.

— Я помню, Тиль, — улыбнулся я. — Я буду осторожен.

— Я буду ждать, — сказал Тиль. — Береги себя.

— А ты себя. И Амели.

— Ты же знаешь, я люблю ее, — смущенно улыбнулся друг. — И решил признаться себе и ей в этом сразу, чтоб не пришлось потом тащиться через полмира.

— Мудрое решение, — усмехнулся я. Помолчали. — До встречи.

— До свидания, — ответил Тилерон.

Я вскочил в седло, тронул поводья. Росинка тряхнула головой и рысцой побежала прочь от города навстречу неизвестности.

Я двигался на север, к ближайшей гавани. Ролин остался позади. Большой торговый тракт вел меня дальше. Мне следовало держаться его, лишь ближе к концу путешествия отклониться к западу и ехать по Западной дороге. Судя по карте, эту развилку было невозможно пропустить. Все было спокойно. Поля, леса, рощи, деревеньки сменяли друг друга в снежном калейдоскопе. И не было ничего примечательного до самой развилки. Ее обозначал большой камень с высеченными стрелками с названиями дорог. Рядом с ним стояла виселица. В петле висел труп мужчины. Судя по всему, давно. Хорошо, что был мороз. А то бы вонь стояла непереносимая. Под виселицей лежали грабли, крюк для мяса, разные палки и пара копий. Все это было более чем странно. Я осторожно приблизился и прочитал бумагу, прибитую к виселице. Видимо, для таких любопытных, как я. Надпись не порадовала.

"Этот гад, мерзенная сволочь, да будет на все века проклято даже имя его, зверски убил свою сестру, а с ней вместе двух юношей безо всякой причины. Да пусть горит он в аду вечность за тяжкое свое преступление. За убийства проклятый изверг был бит камнями и повешен. Но это лишь малая расплата за то, что он украл три жизни. Если ты, человек прохожий, веришь в справедливость и воздаяние, ударь ирода, чтоб и после смерти тело его передавало боль душе. Чтоб страдания и муки убийцы были такими же вечными, как и скорбь родных по безвинно убиенным."

Что сказать, написано было так, чтоб в сердце поднималась злость. И по следам на теле повешенного было видно, что не один путник "верил в справедливость". Что-то показалось мне странным, недостоверным. Чтобы убедиться в верности своих догадок, пришлось спешиться, привязать чуть поодаль нервничающую Росинку, прикоснуться к трупу и прочитать его историю. Я терпеть не могу это делать, холод от подобных контактов такой, что промораживает до самого костного мозга. Но иногда приходится принимать такие решения. Я всмотрелся в его прошлое... Мое сердце все-таки заполнила злость. Я был в бешенстве. Самое время что-нибудь поджечь, но весь жар ушел на борьбу с могильным холодом.

Несчастный парень. Все случилось в начале зимы. Он уезжал на ярмарку в город на три дня, а в это время два сынка старосты "развлекались" с сестрой парня у него же дома. В процессе развлечений убили. Казненный вернулся поздно вечером. Осознав, что случилось, он вообще перестал соображать. Перерезал убийцам горло и понес тело сестры на кладбище. Хоронить. Вот тут-то его и поймали. Староста так завел толпу, что правды никто и не увидел. Парня избили камнями чуть не до смерти, а потом вздернули. И это, как оказалось, часть истории. Ненависть деревенских была так сильна, что они, сами того не зная, создали заклятие, не отпускающее душу парня в другой мир. Вот оно, мое искушение. У меня времени в обрез, а на обряд нужно день-два, не меньше. Я прижимался к боку Росинки в попытке согреться, смотрел на повешенного. На покачивающийся труп сел ворон. Что ж, спасибо ему за помощь в принятии решения.

Я с трудом вырыл могилу в стылой земле и похоронил парня. Сам расположился неподалеку в рощице, приготовил дров дня на три, нарубил лапника, позаботился о лошади, устроился поудобней, возвел вокруг себя защиту, чтоб никакой путник меня не увидел, и начал ритуал. Я снова и снова читал заклинания, вкладывая в слова всю силу своего желания. Ткань ненависти рушилась, в моей иллюзии с человеческой фигуры одна за другой спадали сковывающие ее цепи... Я не замечал никого и ничего, я был заклинанием. Только раз ко мне пробились удивление Росинки и моя собственная благодарность, когда лошадь улеглась рядом со мной, защищая от холода и давая опору занемевшей спине. Я не знаю, сколько прошло времени. Но я почувствовал, что проклятия больше нет. Вовремя, потому что сил у меня уже не осталось, я провалился в глубокий сон. Мне приснился повешенный. Он стоял на краю поляны, куда почти не доставал свет костра, и смотрел на меня с ужасом.

— Кто ты такой? — спросил он, не решаясь приблизиться.

— Меня зовут Янин, — ответил я.

— Ты колдун! — обвинительно ткнув в мою сторону пальцем, провозгласил он. — Ты принесешь только несчастия! Колдуны противны церкви!

— А те, кто тебя убил, не противны? — спросил я резко. — Ты вообще понимаешь, что произошло?

— Да! — крикнул парень и, закрыв руками голову, убежал в лес.

Вот и стоило на него столько времени тратить... Даже нормального разговора не получилось, я молчу уже о благодарности... Но хоть сделал то, что считал правильным.

Утром я собрался в дорогу и покинул гостеприимную рощу. Мне нужно было торопиться, я и так потерял много времени. Путь мой лежал теперь через пустынные земли. За три дня мне не встретился ни один человек. Каково же было мое удивление, когда я почувствовал, что за мной следят. Таинственный наблюдатель не был опасным, скорее очень любопытным. Я спешил, но и преследователь не отставал. Сколько я ни оглядывался назад, я никого не видел. Но, пораскинув мозгами, я догадался, кто это мог быть. Поэтому не удивился, когда вечером к моему костру вышел призрак повешенного.

— Добрый вечер, — осторожно поздоровался он.

— И тебе вечер добрый.

— Я хотел извиниться. Я был неправ. Зря я на тебя накричал. Ты мне так помог, а я повел себя, как скотина неблагодарная.

— Извинения приняты, — я рассматривал молодого человека. На вид чуть младше меня, плечистый, роста среднего, крепкий. Гладко выбритый квадратный подбородок, крупный нос. Светлые, льняные волосы пострижены "под горшок", внимательный взгляд темных глаз из-под тяжелой челки. — Присаживайся, если хочешь. — Я махнул рукой, указывая на большое поваленное дерево.

Призрак послушно сел. Он молчал, не сводя с меня глаз, и не решался задать тот вопрос, ради которого шел за мной. Сомневаюсь, что он хотел только извиниться. Я готовил нехитрый ужин и старался на повешенного не смотреть. Зачем зря смущать. Если захочет говорить, никто его не остановит. Вскоре еда была готова. Я набрал из котелка в миску каши с грибами, вынул из котомки кусок хлеба. И поймал на себе жадный взгляд парня.

— Прости, не предлагаю, — извинился я. — В твоем состоянии поужинать не выйдет.

— Я понимаю, — поспешно кивнул призрак и опустил глаза. — Можно я спрошу кое-что?

— Спрашивай, конечно, — милостиво разрешил я.

Он снова посмотрел мне в глаза, а на лице отобразилось недоверчивое недоумение:

— Почему ты это сделал?

Вопрос поставил меня в тупик.

— Потому что иначе нельзя.

— Но почему?

— Ты чем-то недоволен? — спросил я, а Росинка очень вовремя фыркнула.

— Нет-нет, — затряс головой призрак. — Ты не подумай... А что тебе с этого?

— А должно что-то быть? — искренне удивился я.

Парень замялся и заметно подрастерял уверенность. Я не помогал. Пусть сам выкручивается.

— Ну... — выдавил он, наконец. — Ты же колдун. А колдуны злые, — заметив, что я не перечу, он заговорил бодрей. — Они могут превращаться и превращать в зверей и птиц по своей воле. Водятся с нечистью разной. Служат злу. Пьют кровь младенцев, летать умеют ... А еще они порабощают души живых и мертвых...

Под конец всей этой тирады он понял, что говорит глупости, его голос постепенно сошел на нет. Если бы призраки умели краснеть, то он давно бы залился краской стыда, а так он просто сидел, рассматривая носки сапог. А я молчал, чудом успев поймать падающую челюсть. Я в своем тихом Перебеге, осчастливленном присутствием колдунов на протяжении более чем трех сотен лет, и забыл, что за слухи и предрассудки плодятся в окружающем мире. Мда, хорошо, что колдунов вообще мало, а то пылали бы костры по всему материку. Потом я представил, как вызываю демонов или порабощаю призраков. Картина получилась до того гротескная и неправдоподобная, что я рассмеялся. Парень поднял голову и заискивающе улыбнулся:

— Это все неправда, да? — спросил он с едва скрываемым облегчением.

— Ну конечно, — улыбался я.

— И ты не привяжешь мою душу и не заставишь служить тебе вечно?

— Нет.

— Здорово! — просиял парень, но, видимо, что-то его все-таки смущало, потому что на его лице снова появилось недоумение.

— Ну что? — подбодрил я.

— Если тебе от этого никакой выгоды, то зачем ты помог?

— О господи, боже мой! — вздохнул я . — Потому что тебя нужна была помощь. Ясно?

— Нет, — помотал головой призрак. — Это совсем не похоже на поведение колдунов.

— Да ну? — я сделал большие глаза и всплеснул руками. — Интересно, с кем ты меня сравниваешь? Ты многих колдунов знаешь?

— Э... — замялся парень, и добавил: — Ну.. э... только про одного слышал.

— Про кого же? — я не прятал улыбку.

— Ну, он на большом корабле плавает. Его в порту сразу заметили. Наглый такой тип. И мрачный...

У меня в груди аж екнуло.

— Какой такой корабль? — осторожно спросил я.

— Ну, большой такой. У него еще белый дракон на носу. Он в порт редко заходит, но это всегда событие. А заходит он почти всегда в одно и тоже время. Только если море неспокойное, тогда задерживается.

— Ясно, — значит, корабль все-таки не выдумка. — Давно это было? — небрежно спросил я.

— Да нет, осенью в том году. Я как раз с купцом отпросился. Мы с ним до самого Декара доехали. Вот там и рассказывали, а что?

— Да так, ничего.

Интересно, почему маг плавал на "Драконе"? Что-то искал или поссорился с королем?

— Слушай, ты не боишься делать выводы об одном незнакомце, опираясь на россказни о другом?

Парень принялся снова смущенно разглядывать обувь, с ответом он не нашелся.

— Как тебя зовут-то?

— А ты не знаешь? — удивился призрак.

— Нет, в твоей истории это интересовало меня меньше всего, — честно признался я.

— Аларин, — представился он.

— Янин, — кивнул я. — Будем знакомы. Что делать будешь? Ты не подумай, я тебя не гоню. Просто ты теперь свободен, волен делать, что захочешь. Можешь в этом мире побыть, можешь в другой перейти. Ты знаешь, как это делается?

— Я знаю, — парень пожал плечами. — Но я пока не придумал, что делать... Когда живой был, хотелось мир повидать... Вот с купцами ездил в Декар, в Верну, в Сотки. Но это так, самое большее — неделя пути от деревни. Это ж разве мир? — Ему явно пришла в голову какая-то приятная мысль, потому что его лицо озарилось радостью, и он выдал: — А можно мне с тобой? Ты куда едешь-то?

От вопроса я несколько опешил. Хотя... Почему бы и нет. Если хочет, пусть идет со мной. Вреда от него точно не будет. Может, в чужой стране мне будет не так одиноко.

— Я еду в Декар. Там буду ждать корабль "Белый дракон". Это тот самый корабль, на котором приплывал маг. Буду просить их взять меня с собой. Мне нужно попасть в королевство Навир.

— Ооо, — протянул Аларин. — Но это очень опасно! Там же король-маг и еще несколько колдунов. Туда же ни одно судно целым не доходит. У нас даже говорят: "Когда до Навира доплыву и вернусь", показывая, что чего-то никогда и ни за что не сделают... А зачем тебе туда?

Я совершенно не собирался рассказывать, зачем мне в Навир, и вообще считал такие расспросы верхом неприличия. Какое ему, в конце концов, дело? Но сердиться на Аларина не получалось. Все равно, что обижаться на щенка спаниеля. Глупо и неестественно. Именно с несмышленым щенком у меня новый знакомец и ассоциировался. Простодушный, доверчивый, а вместо виляния хвостом — болтливость.

— Мне туда очень нужно, — коротко ответил я. — Расскажу потом, может быть.

— Аа, — расстроено выдохнул призрак. — Ну ладно... Потом, так потом.

Вид у него был при этом точно, как у щенка, которому показали игрушку, но не дали. Мне почему-то стало неловко, и я рассказал ему про родной Перебег. Рассказ о, вроде бы, ничем не примечательном городке привел Аларина в восторг.

Странно, что такой большой город, как Декар, отделяет от остальной страны незаселенная пустошь. Этому, наверное, есть какое-то логическое объяснение. Но и после четвертой ночевки зимой на земле я его не нашел. Декар произвел впечатление помойки. Грязь, шум, гам, огромное количество оборванцев, ругани... Я, вернее, мы с Аларином нашли постоялый двор поближе к порту и отправились собирать информацию о "Белом драконе". Призрак не отвлекал, помалкивал себе, изредка подсказывая, куда идти, как срезать путь. Да, о корабле знали. Если верить начальнику порта, "Дракон" должен был прибыть со дня на день. Начальник, высокий крупный мужчина с окладистой седой бородой, посоветовал мне обратиться к торговцам, которые приехали специально торговать с Навиром. Привезли шелка, парчу, специи, чай, табак, — то есть все, что северная страна сама произвести не может.

— Молодой человек, а зачем тебе "Белый дракон"? Что-то продать хочешь? — полюбопытствовал начальник порта.

— Нет. Продавать я ничего не собираюсь, — я легко качнул головой.

— Что ж тебе тогда от них нужно? — удивился собеседник.

— Я хочу попасть в Навир. Любопытство мучает. Такая страна загадочная, — я постарался говорить как можно искренней и походить при этом на Аларина. Вроде, получалось.

— Оставь эту глупую затею, — махнул здоровенной ручищей начальник. — Они никого не берут. Сколько народу уже просилось. Думаешь, желающих мало? Им и деньги предлагали. Но эти белобрысые только и твердят, что нельзя. Никого не берут.

— Так уж никого? — я старательно изобразил удивление.

— Ну, поговаривают, что они клялись брать на борт лекарей, — протянул начальник. — Но хорошего лекаря днем с огнем не найдешь, да и завалящего тоже...

По тону ясно, что это знание — его горький опыт. Я вздохнул про себя, убрал с лица выражение наивной простоты и спросил:

— Кто у тебя болен?

Видимо, до того я очень правдоподобно подражал Аларину, потому что начальник просто вытаращился на меня. Мы стояли довольно долго, молча глядя друг на друга.

— Дочь, — прохрипел, в конце концов, мужчина.

— Давно?

— Три месяца как. Вначале просто чахла, а потом ноги отнялись, не поднимается. И целый день спит, как заколдованная. Как ты понял?

— Я догадливый, — ободряюще улыбнулся я. — Вылечить не обещаю. Но посмотреть хоть можно?

— Конечно! — закивал начальник. — Это недалеко, всего два квартала. У нас в городе два лекаря и бабка-травница. Всех звал. Заезжих просил. Никто и понять не может, что это за хворь. А уж вылечить, так тем более. Пойдем, прошу.

Дом начальника действительно был недалеко. По дороге я заметил одного юношу. Если бы не его страх, ярким пятном алеющий на спокойном фоне эмоций окружающих, я бы и внимания не обратил. Юноша с начальником встречаться не хотел и сразу нырнул в подворотню. Интересно, чем же так страшен мой новый знакомый?

Нас встретила высокая худая женщина, видимо, жена начальника. Лицо у нее было серое, осунувшееся. Видно было, что она совсем недавно плакала.

— Миранда, это лекарь, — выдохнул начальник.

В глазах женщины блеснула надежда. Рано. Я еще ничего не сделал. Мне не хотелось выслушивать преждевременные восторги, поэтому я попросил проводить меня к больной. Мое желание было незамедлительно исполнено.

Комната на втором этаже была просторной и светлой. Я огляделся. Обстановка простая. Пара картин на стенах. Лучшим украшением было окно. Его снаружи обрамлял разросшийся плющ, отчего на пол падали причудливые тени. Рядом с окном стояла клетка с канарейкой. У стены кровать. Ну что ж, приступим. Спящая девушка. На вид лет семнадцать-восемнадцать. Похожа на отца. Такие же темные волосы, такие же брови.

— Как зовут ее? — спросил я, запоздало сообразив, что даже не удосужился узнать имена людей, в доме которых нахожусь, равно, как и назвать свое.

— Сонна, — сказала женщина.

Я по-хозяйски взял стул, сел рядом с кроватью, позвал девушку. Она приоткрыла глаза, взгляд был мутный, словно она так и не проснулась.

— Я прикоснусь к тебе. Не бойся. Я не сделаю больно.

Ее глаза закрылись, казалось, девушка снова спит. Я положил руку ей на лоб и постарался сосредоточиться.

— А я думал, лекари щупают пульс, — протянул Аларин. Вот черт, он прав. Я действовал по привычке и чуть не выдал себя. Я же просто лекарь, нужно делать как они. Я быстро исправил ситуацию, нащупав девушке пульс и точно так же замерев. Полученные сведения меня удивили. Девушка была совершенно здорова. Колдовством это состояние тоже не было. Очень странно. Я отпустил ее руку и задумался.

— Так что с ней? — не выдержал начальник порта, прервав мои размышления.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов. Прошу, отвечайте как можно более точно и правдиво, — ответил я. Супруги закивали. Я расценил это как готовность сотрудничать. — Сколько ей лет?

— Неполные семнадцать, — сказала Миранда.

— Раньше она чем-нибудь болела?

— Нет, никогда ничем серьезным.

— Что случилось такого три месяца назад? Незнакомая еда? Странное питье?

— Нет, ничего такого, — помотал головой мужчина. Женщина как-то странно на него посмотрела, но ничего не сказала.

— Миранда, точно ничего не было? — уточнил я.

Она покачала головой.

Странно, кажется я не в ту сторону думаю. Тут что-то другое. Я снова замолчал и задумался. Снова положил руку девушке на лоб. Мне нужно знать эмоции. А по пульсу их не поймешь. Много времени не понадобилось. Тоска, разочарование, обида и боль разлуки... Что же это все означает? Я встал и прошелся по комнате. Остановился у окна. Случайно мой взгляд упал на ту подворотню, где прятался юноша.

И на меня снизошло озарение. Из разрозненных кусков сложилась целостная картинка. И она продиктовала мой следующий вопрос:

— Чем вам так не угодил светловолосый парень, который все свое время проводит около вашего дома?

Я попал в точку. Это видно было по реакции. Миранда побледнела, а ее муж покраснел, стиснул кулаки и прошипел:

— Это он тебя подослал, да?

— Что вы, я его не знаю. Ни разу с ним не общался, — совершенно спокойно ответил я. — Я в городе всего-то часа четыре. Я просто сопоставил факты. Ваша дочь физически здорова, значит, болит душа. Самая распространенная причина душевных терзаний — любовь. А тут еще и парень, который лишь при одном твоем приближении спрятался. Хотя ясно было, что он денно и нощно дежурит у твоего дома, надеясь выведать новости.

— Он что, правда, тут ошивается? — вопрос был адресован не мне.

— Да, Кадис, — прошептала Миранда. — Он ведь любит ее.

— Ты, надеюсь, с ним не говорила?

— Только пару раз, — призналась женщина и потупилась.

На начальника было страшно смотреть. Глаза горели ненавистью, жилка на виске часто пульсировала, кулаки то сжимались, то разжимались. Нет, я не думал, что он ударит жену, но в этот момент не поручился бы, что он не делал этого прежде.

— Я все-таки повторю свой вопрос, — я постарался отвлечь мужчину от жены. — Чем он так не угодил?

— Да он никто! — завопил Кадис. Теперь он орал на меня, щедро приправляя крики размахиванием руками. — Никто! Ни кола, ни двора, он чужак здесь! Мало того, он к тому же из Навира! Думаешь, зачем маг приезжал на "Драконе"? А? Отступника искал! Этого белобрысого гада Алафа! Видите ли, у них еще никто до него добровольно страну не покидал! Он решил, что его тут в полоне держат, пытают. Все не мог поверить, что паршивец просто не захотел возвращаться. Сколько я из-за него наслушался, врагу не пожелаешь. Да не от кого-нибудь, то бы ладно, от мага! Он мог меня в любой момент превратить во что-нибудь!

— А почему он остался в Декаре, почему не вернулся в Навир? — я говорил подчеркнуто спокойно, словно и не замечал бушующего начальника.

— Вожжа под хвост заехала, вот и остался! — гаркнул начальник.

— Зачем ты так говоришь, Кадис? — пожурила Миранда. — Ты же знаешь, он в Сонну влюбился. Потому и не поехал со своими.

— Не больно-то верю я в это! — отмахнулся от нее муж. — Ты с навирцами не общалась, не то, что я. Они странные. У них даже бога нет. Они в свою защитницу верят, ей молятся, они давно покойную смертную как богиню почитают. Как верить безбожнику? Вот и я не поверил. Он еще удумал, свататься же пришел. Говорил, что любовь у них взаимная, что друг без друга не могут. А я прогнал его взашей. Неча к моей девке всякому отребью инородному соваться. Удумал, тоже.

Что ж, покричав вволю, Кадис начал успокаиваться. Уже хорошо.

— Давайте-ка выйдем отсюда, — предложил я. — Внизу поговорим.

Начальник покорно кивнул, глянул на дочь, махнул рукой и вышел из комнаты. Миранда тенью последовала за ним.

— Я ж тебе говорил, навирцы странные, — прошептал Аларин. — А ты туда ехать собрался... Тут еще и эта девушка... Что теперь делать будешь?

Я приложил палец к губам, показывая, что не могу сейчас говорить, и тоже спустился вниз. За несколько минут с Кадисом произошли разительные перемены. Ор пошел ему на пользу, начальник снова мог спокойно разговаривать и довольно трезво мыслить. Он извинился за несдержанность, пригласил меня к столу, даже сообразил, наконец, что не знает моего имени. Тем временем Миранда подсуетилась и накрыла на стол. Нехитрый обед, но мне после стольких дней пути он показался пиршеством. Особенно порадовал яблочный пирог.

Говорили о разной чепухе, откуда я, какая была зима, будет ли весной сильно штормить, что по этому поводу думают незнакомые мне моряки... Кадис избегал главной темы до конца обеда. Когда все было съедено, и Миранда загремела тарелками на кухне, начальник заговорил:

— Янин, теперь ты все знаешь. Что посоветуешь? — он был спокоен, словно мы решали математический пример, не более.

— Пусть женятся, — в тон ему ответил я.

— Но он никто.

— Это спорный вопрос. И не решающий. Без него она умрет. От любви действительно можно умереть.

— Ты думаешь? — он вопросительно поднял брови, но без недоверия.

— Уверен, — кивнул я.

Кадис помолчал, пробормотал, словно говорил сам с собой: "Нужно найти его, поговорить...". Он повернулся к кухне и позвал жену.

— Что? — женщина появилась в дверях.

— Где найти этого, Алафа?

Вопрос Миранду не удивил:

— Днем дает уроки фехтования в казармах, а вечером работает вышибалой в "Эликсире".

Кадис присвистнул:

— Неплохо для чужака, — он подмигнул жене. — Ты ж говорила, что только пару раз с ним разговаривала. Откуда ж такая осведомленность? — Она неопределенно пожала плечами. — Да ладно. Раз все так складывается, пойду к нему.

Он тяжело оперся на стол и встал.

— Не думаю, что это хорошая идея, — возразила Миранда. — Он от тебя просто спрячется.

— Что выдумываешь зазря? — попробовал отмахнуться Кадис, но под неожиданно твердым взглядом жены признал: — Да, ты права, пожалуй.

— Я схожу, — вызвался я. — Только объясните, куда идти. Я в городе впервые.

Отчасти я решил сам найти навирца, потому что сжалился над Аларином. Он благоразумно молчал, но уж еле сдерживался. Ему очень хотелось участвовать в происходящем. Стоило нам переступить порог, как меня захлестнул поток его замечаний. Я терпеливо ждал, пока он выговорится. До казарм было рукой подать, а вот "Эликсир", роскошный и очень дорогой ресторан, был значительно дальше. Но искать мне его не пришлось, — я встретил Алафа рядом с казармами. Судя по всему, он возвращался на свой пост под окном возлюбленной. Увидев меня, парень замер в растерянности. Он меня узнал и теперь не представлял, что делать, ведь я был с Кадисом.

— Здравствуй, Алаф, — поздоровался я.

— И тебе здравия, — осторожно ответил он.

— Меня прислал к тебе Кадис.

Лицо юноши обрело горестно-страдальческое выражение, словно сбылись его худшие опасения. И я поспешил добавить:

— У меня хорошие новости.

— Какие? — удивился собеседник. И тут же в глазах вспыхнула надежда: — Она поправится?

— Конечно, — заверил я.

— Хвала Навирне! — воскликнул он.

— Алаф, — я заговорил серьезно. — Она поправится, только если ты поможешь.

— Что я должен делать?

— Самую важную часть я уже сделал за тебя, — я усмехнулся. — Ее родители согласны на ваш брак.

— Что? — он смог выдавить только это. По глазам было видно, что он не верит ушам. Слишком неправдоподобными были мои слова.

— Без тебя и твоей любви Сонна умрет. Ее родители, наконец, поняли это.

— Так мне можно увидеть ее прямо сейчас?

— Да, — просто ответил я. Парень подпрыгнул, выкрикнув "Ура!", и порывисто меня обнял.

Кадис и Миранда встретили будущего зятя приветливо. Алаф смущался и краснел. Потом Миранда отвела его наверх.

Он робко вошел. Увидел любимую, осторожно подошел к кровати, окликнул девушку. Но она спала. Он склонился к ней, поцеловал ее манящие губы. И девушка очнулась... Наверное, так все и было. Но точно никто не знает. Они объяснялись наедине без свидетелей. В это время Кадис и Миранда молча сидели напротив меня в ожидании обещанного чуда. Аларин что-то трещал о сказках про настоящую любовь, но я не вслушивался. Я думал о Наре. И о том, какой же я все-таки идиот. Как могло так случиться, что за столькие месяцы мы ни разу не поговорили по-настоящему? Ведь я замечал ее странности, несвойственные иллюзиям. А теперь? Теперь я даже не знаю, жива ли она... Мои невеселые мысли прервало появление Алафа и Сонны. Он нес ее на руках, оба были безмерно счастливы. Я позавидовал им и от всей души пожелал счастья.

Вечер был веселым, праздничным. Тема болезни Сонны не поднималась ни разу. Я успел заметить, что в таких делах Кадис мастер. Когда стало совсем поздно, я откланялся и ушел в трактир. Хотелось выспаться.

— Надеюсь, у них теперь все будет хорошо, — заговорил призрак, едва мы вышли на улицу. Представляю, скольких трудов ему стоило сдерживаться. — Было бы несправедливо и нечестно, если бы у них не получилось.

— Все получится, — заверил я. — Их чувства слишком сильные, чтобы так просто и быстро износиться.

— А откуда ты знаешь, что они чувствуют? — поразился Аларин. Он даже чуть обогнал меня, чтоб смотреть в лицо.

— Такой у меня дар.

— А мысли? Мысли читать умеешь? А чего человек хочет, чувствуешь? А если кто-то тебя обмануть хочет, поймешь?

— Я не могу читать мысли, только сильные эмоции. Почти всегда могу отличить ложь, — коротко отвечал я. Но сжатость ответов не уберегла от новых вопросов. Если бы Аларин был живым, он бы сейчас едва ноги волочил от усталости, а не мучил расспросами. Вот послал же бог болтливого спутника.

Утро началось с позднего завтрака в номере и неожиданного визита. Широкоплечий Кадис зашел в комнату и тут же заполнил собой все свободное пространство. Комнатка и так была маленькой, а теперь стала откровенно крохотной и тесной.

— Я хочу тебя отблагодарить, но пока не придумал, как, — честно признался начальник порта, устроившись на единственном стуле. Я забрался на кровать с ногами, иначе мы в комнате не помещались. Аларин сел рядом. — Деньги, то само собой, жить будешь у нас, а не в этом клоповнике. Но это все как-то безлико, что ли, — сетовал Кадис. — Может, у тебя есть какие идеи?

— Мне главное на корабль попасть, об остальном я и не думал, — ответил я.

— Ну, "Дракона" ты не пропустишь, а с твоими способностями взять тебя на борт они обязаны. Древняя клятва, знаешь ли. Хотя, что-то подсказывает, что знаешь, — улыбнулся Кадис.

Ждать корабль пришлось недолго, всего три дня. Я довольно много времени проводил с чужеземцем. За это время я узнал кое-что новое от Алафа, а еще привык к говору. Не то чтоб это был акцент, нет, просто он чуть тянул "А" и иногда делал ударения в неожиданных местах. Мне снова рассказали историю о человеке, получившем магические силы. Первого короля звали Киан, а его сестру-спасительницу Навирна. В ее честь благодарный брат назвал королевство, которым правил. Навирна своей жертвой подарила стране защиту и незнание войн. Конечно, ее почитали, возносили хвалы, обращались в молитвах.

Узнав, что я хочу попасть в Навир, Алаф стал меня отговаривать от поездки. Из-за цвета волос. Это меня не удивило.

— Но если бы я был колдуном, рожденным в Навире, то темноволосого ребенка сразу заметили бы. Не так ли? — я старался давить на логику.

— Если б, — хмыкнул Алаф. — В редких случаях магические способности появлялись не в детстве, а в зрелом возрасте. Волосы мага темнели по мере роста магических сил. Иногда маги таились, не хотели бросать семьи и идти к королю на службу. Глупо, конечно. Тогда у строптивцев возникали проблемы. В результате маг все равно оказывался при дворе. Рано или поздно.

Странно. Такой рассказ говорит о том, что избытком патриотизма народ Навира не страдает. Неужели так верят в свою Защитницу? Но люди вообще непонятные существа, а уж маги, то загадка на загадке. Никто не знал, почему их в стране не больше десятка (считая короля) одновременно, почему все они черноволосые мужчины. Легенды об их могуществе ходили разные, но не очень достоверные. Но маги были очень ценными, я не сомневался, что на темноволосого чужака обратят внимание. И опасался этого. Всерьез озаботившийся проблемой моей безопасности Аларин сделал очень дельное предложение. И на следующий же день у меня были заверенные мэром и начальником порта бумаги, подтверждавшие, что я не уроженец Навира. Может быть, мне они помогут больше, чем лекарю из сказки Тиля. А еще я приобрел парик. Какая-никакая, а маскировка. Вдруг поможет?

Да, мы с Алафом много болтали о его родине, о городах, о пути в столицу. Я многое узнал о капитане и матросах "Белого Дракона". Но я все равно совершенно не представлял, где мне начать поиски Нары. Неожиданную зацепку дало любопытство. Я вспомнил, что Тиль говорил о гравюрах в своей книге: "Много гравюр статуй. И это не всегда одна и та же женщина". Это еще тогда показалось мне странным, и я спросил навирца о статуях. Он неожиданно замялся, смутился и постарался на вопрос не отвечать. Я насторожился, настоял на своем и получил загадочный ответ: "Новый король — новая статуя Защитницы". Больше Алаф говорить не собирался. Явно считал, что и так сказал слишком много. На помощь пришла Сонна. Одного ее укоризненного взгляда хватило, чтобы жених начал рассказывать.

— Послушайте, я не знаю точно, почему, — он глянул на Сонну и, извиняясь, добавил, — честно. Знал бы, сказал. Но в народе говорят, что Защитница должна нового короля как брата признать. Потому и делают новые статуи, чтоб черты короля ей частично передать. Иначе, говорят, защита и рухнуть может.

Я постарался найти смысл в сказанном. Не нашел. А в бессмысленные вещи верить трудно.

— Другого объяснения нет? — спросил я на всякий случай.

— Другого я не знаю, — сокрушенно покачал головой Алаф. — Но есть те, кто могли бы рассказать больше.

— Кто?

— Я говорю правду. Все, что знаю, — вдруг вспылил навирец. — Но ты задаешь такие вопросы, ответы на которые известны только королю. Я могу лишь догадываться, а предположения не выглядят убедительно. В итоге ты мне не поверишь, а Сонна обидится.

Он насупился и отвернулся.

— Рассказывай, — подбодрил я. — Обещаю поверить во все.

А про себя добавил, что уж кто-кто, а я привык к необычному и странному. Жизнь такая. Алаф задумался, посмотрел мне в глаза:

— То, что я сейчас скажу, сродни государственной измене. Я скажу это только тебе. Или не скажу вообще.

Сонна, присутствовавшая при всех наших разговорах, тихо встала, погладила Алафа по плечу и вышла. Навирец даже головы в ее сторону не повернул, не сводя с меня своих серьезных глаз. Когда девушка вышла, он шепотом начал:

— Я как-то был в Немриде да и рассказы кое-какие раньше слыхал. Это я капитану и стражникам плел, что забрел в квартал случайно, на самом деле, я это место два дня искал. Встанешь спиной к главным воротам. Пойдешь прямо, свернешь направо на Тростниковую улицу, пройдешь до трактира "Барашек". Из трактира три выхода. Один главный, один на задний двор, а из подвала есть третий выход. В неприметный темный проулок. По нему до конца и налево. Попадешь в Квартал тайн, — его лицо было все таким же серьезным. Хоть объяснение и было запутанным, но на розыгрыш или попытку одурачить оно не походило. Навирец продолжал: — Главное, запомни. До "Барашка", а там через подвал. Вход за пивными бочками. На каждой двери в том квартале королевская печать: Дракон под радугой. Если ты знака не видишь, значит, ты не там. И стражи берегись. Там ее немного, но они не слишком дружелюбны.

Он замолчал, считая, что сказал достаточно.

— И чем мне поможет Квартал тайн? — так же шепотом спросил я.

— А... ты и этого не знаешь, — смутился Алаф. — Там живут маги. И некоторые придворные. Например, скульпторы и художники, меняющие облик Защитницы.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я. Любопытство меня когда-нибудь погубит: — А что тебе там нужно было?

Алаф усмехнулся:

— В моей деревне жил мальчишка. Он мне однажды сказал, что из шестого плавания я не вернусь. Я вообще не знал, о чем он говорит, я на "Драконе" тогда не плавал. Его словам я не придал значения. А потом меня взяли на корабль, это большая честь, кстати. После третьего плавания я узнал, что мальчишка, Осфар, стал магом. Вот я и хотел узнать, почему я не вернусь. Убьют? Утону? Я ж и предположить не мог, что виной будет любовь. Когда узнал, что на "Драконе" маг приехал, я надеялся, что это будет Осфар. Все-таки знакомый, как ни как.

— Но это был не он? — догадался я.

— Ну да, — помрачнел Алаф. — Другой. Наглый такой. Я следил за кораблем. Видел, как он с капитаном и матросами разговаривает. Не так как ты, равный с равным, а как с ничтожествами. Я тогда испугался, что Осфар тоже мог стать таким и даже обрадовался, что не нашел его в Квартале тайн. А здесь с тем магом я говорить не стал.

— Правильно, я бы тоже так поступил. А что касается Осфара... Будем надеяться на лучшее, — философски заметил я.

— Как всегда, — кивнул Алаф и не удержался от вопроса: — Зачем тебе в Навир? Для простого любопытного ты слишком много знаешь о моей стране и задаешь слишком много вопросов.

Я лишь покачал головой.

— Ну, хоть намекни.

— Обещаю, что расскажу, если вернусь.

— Нет, Янин, — неожиданно серьезно поправил меня навирец. — Не "если", а "когда".

"Белый дракон" был великолепен. За время, проведенное в Декаре, я видел много судов, но это был Корабль. Величественный, красивый, гордый. Он был прекрасен. Резная фигура дракона, не крашенная, а выполненная из какого-то белого дерева, бросалась в глаза, приковывала внимание. Корабль должен был простоять в гавани всего дня три, а потом отправиться в Навир.

Капитан Феликс брать меня на борт не хотел, как я и предполагал. Но клятву своего предшественника он помнил, когда я о ней сказал, проблема исчезла. Он даже не попросил подтверждения моих лекарских навыков.

— Хорошо, что об этой клятве немногие знают, — буркнул он. — А то отбоя от любопытных не было бы. А как бы мне их всех проверять? Животину какую мучить?.. Ты языком о Навире не трепал?

— Нет, конечно.

— И то добро. Но знай, чужак, — предупредил он. — Я в ответе за тебя только до берега Навира. После ты сам по себе.

— Я и не рассчитывал на другое.

Капитан хмыкнул и сказал:

— Ну, тогда добро пожаловать на борт.

Росинку пришлось оставить у Кадиса. Лошадь на корабль капитан отказался брать категорически. Тут я ничего сделать не смог. Как сказал капитан: "Клятва на копытных не распространяется". "На призраков тоже", — ответил ему тогда Аларин: "Но это не мешает мне поплыть в Навир". Эта реплика так ему понравилась, что я еще пару дней слушал разглагольствования на тему предрассудков и неожиданных выгод призрачного состояния. Мне оставалось терпеть и радоваться, что мой приятель не впал в депрессию. Нет ничего хуже подавленного призрака.

Плавание было спокойным. За две недели я сошелся с командой. Матросы были веселыми и жизнерадостными. Все они уже не первый раз плавали на "Драконе". Это считалось большой честью, особым доверием короля. И деньги платили такие, что каждый из моряков мог содержать семью и откладывать на безбедную старость. Теперь я понял, почему за Алафом послали мага. То, что он не вернулся в Навир, было очень подозрительно. О своем знакомстве с "отступником" я благоразумно не упоминал.

Капитан Феликс оказался очень приятным человеком, и он поступил со мной честней и благородней, чем книжный капитан со своим лекарем. За день до прибытия в Балгор, основную гавань Навира, он позвал меня к себе в каюту.

— Присаживайся, молодой человек, присаживайся, — пригласил он меня, указывая на кресла под окном. Я послушно сел. — В простое любопытство я не верю, но не стану спрашивать, зачем тебе понадобилась моя страна. Ты все равно не скажешь. Так ведь?

Я покачал головой.

— Я так и думал, — вздохнул Феликс. — Ты знал о клятве. Думаю, что и о другом ты знаешь, иначе не нацепил бы этот парик.

— Я не понимаю, о чем ты...

— Понимаешь, — усмехнулся капитан. — Ты много блондинов с черными бровями видел? А? Такой трюк прикроет тебя, ненадолго, но особо я бы на него не рассчитывал. Тебя сразу приметят. У нас темненьких всего шесть штук на королевство. Так что, как ни крути, а ты пташка заметная.

Я закусил губу. Черт, о бровях я как-то не подумал. Феликс хохотнул и продолжил:

— Ты мне понравился, Янин, поэтому дам тебе совет. Как только сойдем на берег, отправляйся в Немрид, нашу столицу. По дороге тебя все равно отследят и поймают люди короны. Но, чем больше ты сам проедешь до столицы, тем менее ... хм... настойчивыми они будут.

— "Настойчивыми"? — переспросил я.

— У них свои методы. И... если уж начистоту, — собеседник поморщился. — Эти ищейки мне не нравятся. Они слишком много хотят знать да и зазнаются шибко. Избегай их, а если попадешься, сразу признавайся, что к королю ехал. Понял?

— Понял. Спасибо, капитан.

— Я тебе тут бумаженку приготовил, — он протянул мне запечатанное письмо с сургучной печатью.

— Что это?

— Тут говориться, что я взял тебя на борт в Декаре, что ты лекарь. И все. Вдруг пригодится.

Я поблагодарил капитана. Я сам вряд ли осмелился бы попросить о такой бумаге.

Навир встретил статуей-маяком. Женщина была похожа на Нару, но не так сильно, как на гравюре в книге. Эта статуя была единственной, которая никогда не менялась. Видимо, сходство с Нарой получилось у художника случайно. Не знаю, радоваться этому или нет.

Балгор оказался очень приятным городком. Он соответствовал описанию из книги, казалось, что за это время в нем ничего не изменилось. Там я задерживаться не стал. Купил лошадь и поспешил в Немрид. Мне нужно было скорее попасть в Квартал тайн. Я не поверил в истории о придании защитнице сходства с правителем, мне нужна была правда. И чем скорей, тем лучше. Я торопился. Очень. Может быть, поэтому меня не поймали люди короны, как их презрительно называл капитан. Я изо всех сил старался не думать о худшем, но мне уже месяца два не снилась Нара. Не думал, что когда-нибудь скажу такое, но я был бы рад кошмарам. Я и раньше боялся за нее, но теперь от этого страха у меня щемило сердце. Я думал, что опоздал. Я старательно гнал от себя эту мысль, но она приходила снова и снова.

Немрид был великолепным городом. Большим, красивым, богатым. Сразу видно было, что люди, живущие в нем, знают о неприятностях разве что из книг, которые привозит "Белый дракон". Я искал трактир "Барашек". Как вернусь, нужно будет сказать Алафу спасибо. Его объяснение было хорошим, трактир я нашел сразу. Там же остановился на ночь. А когда стемнело, выскользнул через тот самый ход за пивными бочками и, пройдя по длинному темному проулку, вышел к домам, на дверях которых был дракон. Я не знал, что делать дальше. Я хотел поговорить с Осфаром, Алаф о нем хорошо отзывался. Поэтому я не думал, что парнишка сдаст меня страже. Но как это сделать? Как? Я не думал, что разумно будет расспрашивать о нем людей. Тем более, в квартале, о котором никто не знает. Я приблизительно представлял, как он выглядит. Хотя, если честно, одной приметы "брюнет" хватает. Но я не знал, где его искать... Я обошел весь Квартал Тайн. Маленьким он не был, и стража ходила там достаточно часто. Я прятался в нишах, надеясь на темноту, боясь использовать магию для маскировки. Пока везло. Мне помогал Аларин. Просматривал улицы, давал знак, когда можно выйти из укрытия. Я долго бродил по кварталу, выискивая различия в печатях на домах, надеясь так определить дома магов. Далекие часы пробили час ночи. Я в своих поисках не продвинулся ни на шаг. А потом... Я не ожидал от себя такого, но факт оставался фактом. Я спрятался на крыше, с которой хорошо была видна небольшая площадь в центре квартала. Я рассудил, что рано или поздно молодой маг должен был там появиться.

Рассвело. На улицах закопошился народ. Как же я обрадовался, увидев через несколько часов того, кого искал. Молоденький брюнет медленно брел куда-то, листая на ходу большую книжку. Я осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания и боясь сорваться со скользкой крыши, последовал за ним. Вот же черт! Кажется, он выходит за пределы квартала! Квартал отделялся от остального города высокой стеной, мимо стражи, охраняющей вход, мне было точно не пройти. И я решился на следующую глупость. Я прыгнул с крыши на стену, а там уже на улицу. Надо же, получилось! А я уж мысленно считал поломанные кости. В следующем переулке я нагнал волшебника.

— Осфар, — тихо позвал его я, прячась в тени дома.

Парень обернулся и, увидев меня, встал, как вкопанный. Я вначале испугался, что он позовет стражу. Но обошлось, маг подошел ближе и, внимательно меня разглядывая, спросил:

— Янин? — он словно сам себе не верил.

— Да, — кивнул я. Стало жутко, даже мороз по коже пробежал. Выдохнувший мне в ухо свое характерное "Ой-йо" Аларин не улучшил ситуацию.

— Пойдем со мной, — сказал маг, кивнув в сторону оживленной улицы.

— Куда? — недоверчиво спросил я.

— В трактире посидим, — пожал плечами Осфар. — Не хочу говорить на улице. Думаю, ты тоже.

Я кивнул и последовал за молодым волшебником. Трактир "Золотое зернышко" был почти пуст в это время. Осфара здесь знали и его появлению не удивились.

— Привет, Пит, — поздоровался парень с трактирщиком. Тот низко поклонился ему. В моих краях так бы приветствовали короля. — Нам бы с приятелем позавтракать.

— Присаживайтесь, я мигом все принесу, Сенистель, — еще раз поклонился трактирщик.

Мы прошли вглубь залы и заняли стол в углу подальше от окна.

Я рассматривал мага, устроившегося напротив. Лет двадцать, не больше. Среднего телосложения, средней внешности. Пожалуй, если бы не черные волосы, его нельзя было бы выделить из толпы. Совершенно незапоминающееся лицо. Даже одежду он выбирал неброскую. А черный плащ с серебряным шитьем, скорее всего, выдавали при дворе всем магам. Общее впечатление было — безобидный парень. Я очень надеялся, что оно верное. По крайней мере, мое мнение с мнением Алафа совпадало.

— Я думал, тебя зовут Осфар, — медленно сказал я.

— Ага, — улыбнулся парень, на щеках появились ямочки. — Так и есть. Сенистелями называют всех магов кроме короля.

— Понятно, — кивнул я. Подоспел трактирщик, поставил на стол большую тарелку со свежим хлебом, принес приборы и кружки с чаем.

— Знаешь, я тебя вначале и не узнал. Думал, у тебя черные волосы. А ты, оказывается, блондин, — парень снова улыбнулся.

— Это парик, — признался я.

— Здорово придумал! — похвалил Осфар. — И знаешь, что еще? Я думал, что ты будешь не один. Вас должно быть двое.

— Поверь, одного меня более чем достаточно, — улыбнулся я, игнорируя восторженный возглас призрака и последующий поток фраз.

— Ну, все может быть, — пожал плечами маг.

Трактирщик поставил перед нами по тарелке яичницы с беконом и общую плошку с рагу, пожелал приятного аппетита и поспешил уйти. Он вообще все делал очень быстро и постоянно бросал опасливые взгляды на моего спутника, словно боялся его прогневить. Хорошенькая же тут слава у волшебников. Или у моего безобидного знакомого? Мы молчали, пока тарелки не опустели, пока трактирщик не принес по куску черничного пирога и еще чая.

— Я помогу тебе, — ковыряя вилкой пирог, пообещал Осфар.

Я улыбнулся, хотя облегчения от такого заявления не испытал.

— Хм, рад слышать. Но почему?

— Потому что если ты узнаешь сам, а ты все равно узнаешь, будет только хуже, — улыбнулся парень. — А так, я хоть уменьшу масштаб разрушений.

— Ты говоришь загадками, — пристально глядя на собеседника и пытаясь понять его мотивы, сказал я.

Он улыбнулся. Робко. Чуть недоуменно. И я перестал на него сердиться. Я вдруг понял, что маг живет в своем мире, состоящем большой частью из его собственных видений. У него и в мыслях не было меня обидеть.

— Я немногое могу рассказать, потому что не знаю больше. Да и рассказчик из меня никудышный, — Осфар виновато развел руками.

— Это ничего, — улыбнулся я.

— Только я прошу, держи себя в руках, — маг бросил на меня опасливый взгляд. И добавил, заметив мое удивление. — Просто правда не нравится даже мне. А я живу с этим. Ты же человек посторонний, тебе все покажется диким.

Я молчал, ожидая, когда парень продолжит. Он не заставил себя долго ждать. После моей главной задачей было не перебивать, худо-бедно следить за лицом и не устроить погром или пожар.

— Понимаешь, этот остров — святое место для драконов. Ну, был. После прихода людей драконы отсюда пропали. Ты знаешь легенду о первом короле? О том, что он нашел силу, о сестре, которая умерла, спасая его?

Я кивнул.

— Ну, легенда получилась красивая. Только до правды ей далеко. Первый король, Киан, нашел драконье яйцо. Оно до сих пор храниться под охраной в королевской сокровищнице. Я видел его, все маги видели. На куриные оно не похоже. Его скорлупа как тонкий прозрачный хрусталь, а сквозь него просвечивается изумруд тела маленького дракончика. Когда Киан нашел его, он был не один, а с сестрой. Навирна уговаривала его не брать яйцо, но Киан не послушал. Залез в гнездо и выкрал яйцо. Прилетевшая мать-драконица была вынуждена торговаться с людьми, потому что Киан пригрозил разбить яйцо. Он потребовал часть ее магической силы. А ради спасения ребенка драконица сделала бы и не это. Она поделилась силой с королем и Навирной. Вот так здесь появились маги. Киан был нехорошим человеком. Если тебе интересно, я позже расскажу о его правлении, о выдуманных им пытках. В общем, премерзкий был тип, — Осфар скривился. — Другие короли, правда, тоже были не лучше. Когда он почувствовал, что может колдовать, он попытался разбить яйцо. Но Навирна не дала. Киан рассвирепел и метнул в сестру проклятие. Я не знаю, чем руководствовалась Немрида, драконица. Благодарностью ее заклинание назвать трудно. Она связала жизни двух людей друг с другом. Если умирает один, умирает и второй. Киан рассмеялся и заключил сестру в глыбу льда. Внутри Навирна оставалась жива. Пока не умер ее брат. Ее я тоже видел.

— Где? — выдохнул я, опасаясь услышать повторение своего сна.

— В большой пещере, — пожал плечами маг. — Там их много, сестер королей. Жуткое место, — он поежился.

— Сестер королей? — переспросил я.

— Ага. У каждого потомка Киана рождаются только два ребенка. Двойняшки. Мальчик и девочка. Мальчика — на трон, а девочку — в лед. Так уже пятьсот лет происходит. О девочках никто не знает. Иногда даже королевы. А кроме короля, знают только маги, скульпторы и Немрида.

— Драконица?

— Ага, — Осфар отхлебнул чая. — Вам нужно будет поговорить. Может, с тобой она захочет побеседовать. Со мной не захотела.

Испытание на выдержку я прошел великолепно. Трактир остался цел, несмотря на объяснение Осфара о том, что каждая из сестер королей жила и все чувствовала в этом ледяном кошмаре, пока не умирал ее брат. Ужас.

Я думал об этом те четыре дня, которые почти безвылазно просидел в трактире. Корить себя, изводится вопросами "Почему я не поговорил с Нарой раньше" не было смысла. Я пытался придумать, как спасти Нару. Пока выходов я не видел. Мной мало-помалу овладевала такая же безысходность, которую я чувствовал во снах с Нарой. Она тоже не видела выхода. Я проводил в "Барашке" все время. Осфар сказал ждать, и я ждал. Возможности поговорить с Немридой.

Аларин целыми днями где-то пропадал. Возвращался только глубокой ночью. Зато рассказывал много интересного. Побывал в сокровищнице, видел то самое яйцо. Выяснил, где в Квартале живет Осфар. Много гулял по замку, разведал, где покои короля и королевы. Рассказал, что королева Ферлисс беременна, что король Силиан потакает любой ее прихоти... Оказалось, призраки — очень ценные шпионы.

Дом Немриды стоял за чертой города. Именно дом, не знаю, почему, но я ожидал увидеть пещеру. Осфар оставил меня у деревьев рядом с калиткой.

— Она бывает иногда не в духе. Может и заклятием швырнуть, — пожал плечами маг. — Но если честно, это только со мной так. С другими она себе такого не позволяет.

— Почему?

— Ну, они сразу в дом заходят. Не дожидаются, когда она откроет. У нас ключ есть, — прошептал он. — Но влезать в чужой дом со своим ключом... это противно и неправильно. Хотя, другим магам так не кажется.

Он вздохнул и побрел к двери. Вежливо постучал. Через минуту дверь распахнулась. На пороге стояла стройная женщина.

— А, это ты, — пренебрежительно сказала она, посмотрев на юношу. — Я тебя уже не раз прогоняла. Почему ты все время возвращаешься?

— Потому что так надо, — вздохнул Осфар. — Кроме того, я сегодня не один.

Драконица проследила за его движением и увидела меня, наши взгляды встретились. Возникло неприятное ощущение, что я книга, а она меня читает. Читает все, мысли, эмоции, историю. Холодный взгляд не отпускал, не давал отвести глаза. Я казался себе кроликом перед удавом. Когда она, наконец, отвернулась, я вздохнул с облегчением.

— Ну, что же, — медленно проговорила Немрида. — Тогда заходите.

Дом был старым, уютным и теплым. Как плед. Женщина указала на диванчик у окна, сама села в кресло напротив. В кресле она выглядела как королева на троне. Величественно.

— Что ты рассказал Янину обо мне? — спросила Немрида, глядя на мага из-под полуопущенных век.

— То немногое, что знал, — тихо ответил Осфар.

— Тогда уходи, — велела она.

— Но... — попробовал возразить юноша.

— Твой друг сам найдет дорогу. Ты больше не нужен. Уходи.

Маг встал, вздохнув, пожаловался: "Вот всегда так" и пошел к выходу. Немрида провожала его глазами, а я рассматривал женщину. Довольно привлекательная шатенка лет сорока пяти. Но в ее облике было что-то чешуйчатое. В том, как лежали волосы, как тускло светилась кожа отраженным солнечным светом. От этого было жутко. Дверь за Осфаром закрылась, и драконица перевела взгляд на меня.

— Не надо меня бояться, — сказала она. — Мы можем помочь друг другу. Ведь именно за этим ты сюда пришел.

Я кивнул и сообразил, что не могу прочитать ее эмоции.

— Осфар рассказал тебе кое-что из истории. Он знал довольно много. Может быть, тебя еще что-нибудь интересует?

— Конечно. Меня интересует все. Я полагаю, ты продумала многое, и у тебя есть план. И еще... мне нужно увидеть Нару.

— Все еще не веришь? — усмехнулась женщина.

— Не верю, — согласился я. — В такое трудно поверить. Это же хуже, чем убийство.

— Стократ, — кивнула собеседница. — Но люди, в большинстве своем, эгоистичные, наглые, жестокие и кровожадные существа. Не говори, что не знал.

Я смутился, но задал следующий вопрос:

— Что тебя здесь держит? Неужели яйцо?

— Да, — голос стал странно шипящим. — Он жив. Это тоже хуже, чем убийство.

Ее глаза сверкнули. Не как человеческие. Иначе... И мне стало по-настоящему страшно. Я вдруг понял, что она может убить меня одним взмахом руки, а я даже не успею защититься. Как бы моя сделка с такой личностью не погубила Нару. Драконица пару раз вздохнула, прикрыв глаза, ее тонкие ноздри трепетали, выпуская тонюсенькие струйки дыма.

— Я ждала тебя, Янин. Даже больше скажу. Это я тебя сюда привела, — сказала она, постепенно успокаиваясь.

— То есть?

— Сила у Нары была с рождения. Она всегда знала о своем предназначении. От них не скрывали никогда. Еще одна изощренная пытка, доказательство людской жестокости. Девушка искала возможности если не вырваться, то хотя бы увидеть мир перед заточением. Я связала твое заклятие иллюзии с ее заклятием поиска. Вот такая я сводница, — улыбнулась Немрида. — Романтично, правда?

— Правда, — согласился я. Мне казалось, что драконица надо мной издевается. Ведь, в конечном счете, я для нее всего лишь человек. А о людях она не может быт хорошего мнения. Захотелось поскорее закончить эту аудиенцию и сбежать. А еще очень не хотелось думать, что женщина может обмануть. — Так каковы условия? Ты помогаешь мне спасти Нару, а взамен получаешь яйцо?

— Да, — она улыбнулась. Как-то очень по-змеиному.

— Как ты планируешь это сделать?

— Просто, — она снова улыбнулась. — Ты приходишь к королю, требуешь освобождения Нары. Когда он отказывается, вызываешь его на бой. Ты значительно сильнее его, даже если он вычерпает всю магию из сестры. Ты сильнее всех магов королевства вместе взятых. Конечно же, ты побеждаешь. А потом...

— Потом я становлюсь королем? — догадался я и не удержался от саркастического замечания. — Очень интересная идея, главное, оригинальная.

— Нет, — снова змеиная улыбка. Даже раздвоенный язык, выскальзывающий между губами, чудился. — После победы ты предлагаешь свою жизнь, вместо жизни Нары. Без желания короля лед не снять. А так он, ослепленный жадностью, с радостью согласится на обмен. Ты не старый, лет жизни у тебя впереди много. И ты сильный маг, не то что сестра. Король, конечно же, захочет черпать твою силу и увеличивать свое могущество.

Не могу сказать, что был уж очень удивлен, почувствовал, как губы сами расплываются в грустной улыбке. Я наивно рассчитывал на счастливое окончание истории... Провести остаток жизни в ледяном плену. Но я пойду на что угодно, лишь бы спасти Нару. И драконица это знает. Я поднял голову и посмотрел на женщину. Ее взгляд был изучающим, но спокойным.

— А в чем твоя помощь? Пока ты рассказала только о моем вкладе.

— Я свяжу твою жизнь и жизнь Силиана. Без этого вся затея бессмысленная. И помогу заточить тебя в лед. Но мне нужна живая Нара. Я не могу прикоснуться к койолке, — прошипела драконица. — А она может. Когда она отдаст мне ребенка, я отсоединю ее жизнь от жизни короля. А то он от жадности может выпить и ее без остатка. Я даже переправлю девушку в твой дом. Силиан никогда ее не найдет. Как, достаточный вклад?

— Более чем, — я вздохнул.

— Договор на крови, — Немрида, сверля меня глазами, выхватила из-за пояса кинжал. Я как загипнотизированный потянул к ней ладонь, но в последний момент отдернул.

— Мне нужно увидеть Нару.

Я старался придать голосу твердости, но безуспешно. Да, мы нуждались друг в друге. Договор с ней — единственный шанс мне спасти Нару, а ей получить яйцо. Но Немриде, обозлившейся на людей за эти пять сотен лет, я не доверял нисколько. Драконица хмыкнула.

— Конечно. Пойдем.

Она встала, положила на стол кинжал и прошла по коридору вглубь дома. Я думал, что она пошла за одеждой, на улице было холодно. Поэтому удивился, когда она окликнула меня:

— Янин, ты идешь или нет?

Я пошел за ней. Оказалось, что дом прикрывает проход в горе. Каменный коридор был широким и, благодаря множеству ламп, светлым. Ясно вспомнился тот последний кошмар. Я вздрогнул от воспоминания о том холоде.

— Как они могли поступать так со своими сестрами? — пробормотал я, как завороженный глядя в уходящий к сердцу горы ход.

— Глупый, — драконица улыбнулась. На мгновение показалось, что она сочувствует мне. — Они сестер видели раза два в жизни. Чужие люди... Ими просто жертвовать... — она помолчала, потом добавила: — Мне пойти с тобой?

— Нет, — я покачал головой. Теперь в ее голосе был оттенок жалости. Значит, не показалось. Слава богу, она меня не обманет. — Спасибо.

Я шагнул в проход. Коридор был длинным, очень длинным. Вскоре ламп стало меньше, к их желтоватому свету примешивался голубой оттенок. Я поднял голову, — так и есть, надо мной лед. Потом лампы исчезли. В них больше не было нужды, ход заливал голубой свет. Впервые за утро подал голос Аларин. Должен признать, я о нем вообще забыл. Хорошо, что парень рядом.

— Тут жутко, — пробормотал призрак.

— Сейчас будет еще хуже, — пообещал я.

— Ты уже был здесь?

— Мне снилось это место. Однажды. Но тогда я, в отличие от тебя, не знал истории.

Мы вышли в пещеру. Такую же, как во сне. Огромную, пронизанную холодным голубоватым светом, льющимся с ледяного потолка. По правую руку заполненные ниши. Я знал, что в них, мне не было нужды вглядываться. Меня интересовала только последняя. Аларин не понимал, почему я не приближаюсь к стене. А когда разглядел, что скрыто подо льдом, долго рассматривал каждую женщину, не в силах оторваться.

Я нашел ту, которую искал. Боже мой, это правда. Коснулся рукой льда, волшебной тюрьмы, преграды, разделяющей нас.

— Я все для тебя сделаю, — прошептал я, всматриваясь в лицо любимой. — Прости меня. Прости.

Веки девушки дрогнули. Или показалось? Нет, о господи, она открыла глаза... посмотрела на меня...

— Янин... — послышался мне ее голос. — Какой хороший сон...

— Да, хороший, — ответил я.

Она улыбнулась, снова закрыла глаза. Правильно, береги силы, любимая. У твоей истории будет хорошая концовка. Клянусь.

Я отнял руку от ледяной поверхности и почти побежал к выходу. Преодолев несколько метров по ходу, я не выдержал, остановился. Было трудно дышать, мешал саднящий комок в горле. Но не время поддаваться эмоциям, не время. После, когда все закончится, оно у меня будет. Я довольно быстро взял себя в руки и пошел к Немриде. Вскоре меня нагнал призрак.

— Я им тоже не верил, — пробормотал он. — Это же... это... Послушай, я правильно понял, что ты хочешь встать на место одной из них?

— Правильно, — сухо ответил я.

Он пробежал вперед и встал у меня на пути.

— Ты сумасшедший? Янин, одумайся!

— Да, — я улыбнулся. — Да, сумасшедший.

— Но.., — призрак смотрел на меня, как на чудо природы, и явно не находил слов.

— Пойдем, нас ждут, — напомнил я.

— Сумасшедший, — пробормотал парень, отходя в сторону и давая мне пройти.

Долго раздумывать и подгадывать время я не собирался. Но внес в план Немриды кое-какие коррективы. Кошмар, увиденный не во сне, а наяву, очень изменил мое отношение к жизни. Меня захлестывали злоба, гнев... и отчаяние. Они делали меня бесстрашным, безрассудным и наглым. Исключительно наглым.

Драконица сказала, что я сильнее всех магов Навира, поэтому я больше не боялся использовать магию. А на патрули стало наплевать, я даже не расстроился из-за того, что Аларин, услышав о моей задумке, не пошел со мной. Он мне раньше много рассказывал о городе и о дворце, так что дорогу я сам прекрасно нашел. Не одобряет? Ну и ладно. Ему меня не понять. А вот драконице моя интерпретация ее идеи понравилась, но она сомневалась, что из этого выйдет что-то путное.

Той же ночью я наведался в покои королевы и выкрал ее. Я преследовал две цели. Показать ей, что станет с ее дочерью, и, конечно же, использовать обожаемую супругу Силиана для обмена. Я же не предполагал, что все так закончится. К королеве после довольно продолжительной истерики вернулась способность мыслить здраво. Ферлисс меня внимательно выслушала, но, как я и думал, не поверила. Пещера и ее "обитательницы" ужаснули королеву, вызвав вторую истерику. Вот и хорошо, значит, будет покладистой.

На следующее утро я отправил письмо во дворец, вызывая короля к дому Немриды. Король появился быстро. Один, как я и потребовал. Молодого мужчину в богатой одежде, с золотой цепью на шее я рассматривал с любопытством. Он был очень похож на Нару. Та же форма носа, тот же разрез глаз. Вот только их выражение... Оно мне не понравилось. Расчетливый, холодный, жесткий взгляд. Я изложил свои требования. Нара и яйцо в обмен на его жену.

— Силиан, послушай его, пожалуйста, — молитвенно сложив руки на груди, попросила королева. Я никак ее не удерживал. Она оставалась рядом со мной по своей воле, так ее потрясло увиденное.

— Да, дорогая, конечно, — улыбнулся Силиан и швырнул заклятие. Я был готов к такому повороту, щит заготовил заранее. Но король метнул заклятие не в меня! Мгновением позже, не почувствовав заклятия щитом, я посмотрел на противника, а потом на лежащую у моих ног молодую женщину, глядящую в небо остекленевшими пустыми глазами... Наклонился к ней, пощупал пульс. Она была мертва... Он убил жену! Он убил свою беременную жену! Я был в ужасе... А Немрида смеялась.

— Я так и думала! Браво, Силиан! Янин, я же предупреждала, что мужчины его рода так просто от власти не отказываются.

— Ну что ж, — процедил я, глядя на короля. На его лице не было и тени раскаяния, даже намека на сожаление. — Значит, будем сражаться. Или боишься?

— Я? — пренебрежительно ухмыльнулся Силиан. — Тебя?

Немрида была права. Драться с ним было скучно. Арсенал его заклинаний был смехотворным. И это сильнейший маг королевства? Спустя десяток минут он, подвешенный за ноги на дереве, смотрел на меня с неподдельным ужасом. И правильно. А ведь я старался не сильно его бить, боясь навредить девушке.

— Мне нужна Нара. Освободи ее!

— Чем будешь грозить на этот раз? Убить меня ты все равно не можешь, так ты убьешь ее! Ты не можешь освободить ее без меня, а я ее не отпущу! — завопил король.

Я выругался, снял заклятие, позволив Силиану грохнуться на землю. Когда он поднялся и принялся отряхиваться, я сказал:

— Возьми меня вместо нее.

Я услышал, как Немрида затаила дыхание. Король посмотрел на меня вначале недоуменно, а потом в его глазах зажегся алчный огонек. О боже, с каким удовольствием я убил бы этого... человека!

— Неплохая идея, — хищно ухмыльнулся он.

— Тогда пошли, что зря время тянуть, — я поймал себя на том, что скалю зубы. Омерзительный тип.

Король шел впереди, я следом, держа наготове заклинание. Боялся, что он выбросит какой-нибудь очередной фокус. Потом шла Немрида, а замыкал шествие Аларин. Он видел все и теперь, не останавливаясь, осыпал Силиана ругательствами. Изощренными. Я даже пожалел, что король не слышит призрака.

Прежде чем Силиан начал колдовать, он потребовал договор на крови. Смотрю, у них тут пунктик насчет таких договоров. Хотя, здесь никто никому не доверяет. А в таких делах и подавно. Я поклялся позволить перенести связь жизней с Нары на себя. Король колдовал, а я встал напротив ниши и в последний раз смотрел на Нару. Потом мы увидимся разве что в моих снах. Когда ледяное заклинание было разрушено, девушка буквально выпала из ниши. Я бросился вперед, чтобы поймать ее, но меня оттолкнула драконица, принявшая в этом движении свой истинный облик.

— Идиот, ты что, не понял, с кем дело имеешь? — прошипела большая крылатая ящерица, прижимая меня к стенке. — Ему же только и нужно было, чтобы вы рядом оказались. Оба застряли бы во льду, сумасшедший.

— Спасибо, — выдохнул я. Конечно, она была права.

— Я сейчас вернусь, — бросила Немрида, прожгла в ледяном своде дырку и вылетела. Я только краем глаза успел заметить девушку в ее лапах.

— Куда она? — вскинулся король.

— За яйцом, — нехотя ответил я.

— Мы так не договаривались, — стиснув зубы, проворчал Силиан.

— Так ты отказываешься от договора? — невинно хлопая глазами, спросил я.

Король фыркнул. Подлая сволочь! Ненавижу! Да я в жизни не испытывал ни к кому таких эмоций!

Мы ждали почти час, потом появилась Немрида. Вид у нее был чрезвычайно довольный. На этом фоне Нара выглядела еще печальней.

— Зачем, Янин? — спросила она, соскальзывая со спины драконицы.

— Так нужно, Нара, так нужно, — я улыбнулся ей. Она заплакала, закусив губу. — Не плачь, все хорошо.

Я хотел ее утешить, хотел обнять, прижать к себе. Хоть на мгновение... Но Немрида права, стоит нам оказаться рядом, попадем под лед оба.

— Ну, сколько ждать? — раздался голос Силиана. Ненавижу!

Мы встали на заранее оговоренные места, драконица начала плести заклинание. Это было ни с чем несравнимое ощущение. Я был частью чужого заклинания. Тонкие золотые нити пронизывали меня насквозь, казалось, они заменили даже мои мысли. Покой, тишина, эмоций почти нет... Вокруг Силиана и вокруг Нары золотых нитей было куда больше, а между ними сияло подобие каната из магических нитей — связь жизней. Постепенно нитей вокруг девушки становилось все меньше, я видел, как они замыкались на меня, создавая такую же связь между мной и Силианом. Я вдруг испугался, что король может прервать заклятие Немриды и заполучить нас обоих.

— Не бойся, он ничего не может сделать, — в голове раздался голос драконицы. По голосу было ясно, что она улыбается. Ей можно, она, наконец, получила желаемое. И я рад за нее, очень рад. Хоть в ее случае справедливость восторжествовала. Надеюсь, с ней и ее ребенком все будет в порядке.

— Мне приятно, что ты печешься о моем благополучии, — снова улыбнулась Немрида.

Я смутился.

— Ты все мои мысли читаешь?

— Да. Мне интересно, о чем думает человек, обрекший себя на медленную смерть.

— Не о смерти, Немрида, — я покачал головой.

— Ты уверен, что девушка стоит того?

Я улыбнулся.

— Ты любила когда-нибудь?

Она усмехнулась.

— Хороший ответ, — помолчав, она добавила. — Ты мне нравишься, Янин. Жаль, что твоей истории не суждена счастливая концовка.

Я промолчал. Что на это ответить? Что мне тоже жаль?

Заклинание было завершено, и Нару с королем больше ничто не связывало. Сразу, как только оцепенение, вызванное заклинанием, спало, Немрида небрежным жестом прикрыла девушку крылом, притягивая к себе. Я тоже боялся, что когда Нара станет Силиану не нужна, он ударит по ней заклятием. Судя по искаженному злобой лицу короля, моя догадка была верной. Спасибо Немриде за защиту. Ведь, если подумать, она могла этого и не делать. Интересно, а теперь, вне заклинания, драконица чувствует мое облегчение?

— Ну что ж, полдела сделано, — голос Силиана сочился желчью. Желание метнуть в короля огненный шар было почти непреодолимым. А потом я подумал, зачем я, собственно, сдерживаюсь? Зачем? Уже начал проговаривать первые слова формулы, но Немрида сказала "Не стоит". Я так и не понял, кому она говорила. Мне, пытавшейся выглянуть из-за ее крыла Наре или Силиану, который точно приготовил для девушки какое-то заклинание. Слишком хищно он смотрел в ее сторону, слишком явно держал раскрытую ладонь в характерном положении.

— Пожалуй, — согласился король, с ухмылкой глянув на меня и опуская ладонь. — Встань сюда.

Он указал на место рядом с пустой нишей. Я послушно подошел. Силиан протянул руку и выжидающе посмотрел на меня. Осознав, что мне его требование непонятно, он пояснил:

— Амулеты.

— У меня их нет.

— Откуда ж ты такой взялся? — словно разговаривая сам с собой, спросил Силиан, рисуя вокруг меня какие-то символы.

— Там таких больше нет, — усмехнулся я.

Он ухмыльнулся:

— А жаль.

И порывисто положил мне руку на грудь. Сковало холодом, резким, пронизывающим, захватывающим полностью. Я почувствовал, что не могу дышать. Грудь застыла, кости невыносимо болели, казалось, сердце и то стало биться медленней. Король, отдаляясь шаг за шагом, продолжал читать заклинание. Я с трудом оторвал глаза от его алчущего лица и перевел взгляд на Нару. Она цеплялась за крыло драконицы и неотрывно смотрела на меня. По щекам бежали слезы... Зачем она смотрит? Почему Немрида ее не унесла отсюда? Ей не нужно все это видеть, она слишком хорошо знает, что я сейчас ощущаю. Я посмотрел на драконицу. Сочувствие в ее глазах, теперь я точно знал, что оно мне не мерещится. Превозмогая оцепенение, едва шевеля губами, прохрипел:

— Забери ее отсюда.

Драконица удивленно вскинула бровь, словно не ожидала, что в таком состоянии можно говорить. Силиан поднял вторую руку, усиливая связь между собой и мной. И тут Немрида очень спокойно, даже с ленцой сказала:

— Аларин, сейчас.

Удивиться у меня не было ни сил, ни времени, все произошло слишком быстро. Призрак встал между мной и королем, что-то крикнул, от этого, кажется, увеличился в размерах. Ледяные клещи, державшие меня, исчезли. Короткий, полный боли и злобы вопль Силиана, потом тишина.

Я открыл глаза, увиденный деревянный потолок меня очень удивил. Некоторое время я просто смотрел на него, не испытывая ничего, кроме изумления.

— Янин, — шепотом позвал меня кто-то. Повернул голову. Образы, появившиеся перед глазами, были нечеткими, размытыми... Камин, темный квадрат окна, рядом лампа, Нара. Нара? Я несколько раз моргнул, сощурился, пытаясь лучше разглядеть лицо.

— Нара, — выдохнул я, подскакивая на кровати и заключая в объятия девушку. Она расплакалась, обнимая меня.

— О, очнулся, — раздался рядом другой, тоже очень знакомый голос. Я повернул голову, выискивая в комнате Немриду. Она снова была в человеческом обличье, что меня обрадовало. Разговаривать с чешуйчатой бестией сейчас не хотелось. Женщина встала из кресла у камина и подошла к нам. — Ну что, герой, как ты?

Я улыбнулся.

— Ты очень романтичный дракон.

Немрида рассмеялась.

— Не без этого, человек, не без этого.

— А где Аларин? — я оглядел помещение, но призрака нигде не было.

Драконица, кажется, смутилась. Отвечать она не торопилась. Даже Нара и та отстранилась и старалась не встречаться со мной взглядом.

— Послушайте, мне важно знать, что с ним.

Но женщины молчали, по-прежнему, не глядя на меня.

— Что с ним? — спросил я громче и требовательней. Не нравится мне такая таинственность.

— Он перешел в другой мир, — наконец, сказала Немрида.

— И почему он вдруг это сделал?

— Он сам этого захотел, сам! — драконица нахмурилась и, сложив руки на груди, стала постукивать ножкой. Какая, оказывается, универсальная женская поза. Я невольно улыбнулся. Кажется, драконица ожидала ссоры, а потому сразу перешла в наступление. Я покачал головой, скандала не будет. Не со мной. А Аларин... Почему-то я был уверен, что, где бы он ни был, у него все хорошо. Я встал, подошел к женщине, положил руки на ее, заглянул в лицо.

— Немрида, я благодарен тебе безмерно, — в ее глазах было удивление. Наверное, не привыкла к такому обращению. — Спасибо тебе. Я же понимаю, что ты спасла меня, нашла способ это сделать. Я только не понимаю, причем здесь Аларин.

Она улыбнулась. Очень по-человечески и очень грустно.

— Призраки способны поглотить магию, — тихо сказала драконица. — Или отразить заклятие в колдующего. Силиан сам заточил себя в лед, когда его заклинание отразилось от призрака. Но, выступив в роли зеркала, Аларин умер окончательно. Он хотел помочь тебе.

Я молчал, вспоминая простого, доброго, веселого и болтливого парня.

— Ты знала, что так будет?

— Надеялась, — ответила Немрида и улыбнулась чуть заискивающе, словно извинялась.

У нее за спиной раздался едва слышный шорох, женщина мгновенно утратила ко мне интерес и бросилась к столу у камина. Там, окутанное золотистыми нитями магии, лежало прозрачное яйцо, в точности такое, как описывали Осфар и Аларин. Маленький изумрудный дракончик внутри яйца пошевелился. Немрида бережно, нежно пригладила магическую колыбель, словно какие-то нити могли осмелиться выбиться из плетения. Она что-то ворковала на своем языке, я уловил только "койолке".

Пару дней мы провели в доме у Немриды. Она готовилась к перелету. Для этого ей нужно было насытить яйцо магией. Драконица занималась своими делами, а мы с Нарой были предоставлены сами себе. Я не мог поверить в случившееся. Хоть и сидел с Нарой за одним столом, пил душистый чай, улыбался ей, все это казалось нереальным. Надо же, даже у моей истории получилось хорошее окончание. Оно было бы великолепным, если бы я знал, как вести себя с Нарой. Девушка, видимо, тоже не знала, как вести себя со мной. Сегодня она была задумчивой и изредка бросала на меня тревожные взгляды. А я не знал, о чем с ней говорить. Раньше, когда я считал ее иллюзией, было проще. А что, собственно, с тех пор изменилось? Мы снова вместе, как и прежде, я люблю ее, как и прежде. И, набрав в грудь побольше воздуха, для храбрости, я заговорил так, словно продолжал прерванный диалог. Она откликнулась, улыбнулась... Через несколько минут от холодной отчужденности не осталось и следа.

— Янин, — начала девушка, когда мы после ужина сидели у камина. Она, кажется, наконец, решилась поднять важную, но неприятную тему. — Что ты будешь делать дальше?

Какой хороший вопрос. Хорош он тем, что я задавал его себе целый день. Я поднялся, подошел к Наре, встал перед ней на колено, заглянул в удивленные глаза.

— Для начала признаюсь тебе в любви. Я люблю тебя, Нара, — она улыбнулась. — Я хотел бы провести с тобой всю жизнь. Пойдешь за меня замуж?

— Разве можно не согласиться на предложение спасителя?

Странно, мои слова ее не обрадовали. Не ожидал такого. Хотя... Это я ее люблю, а если она меня нет? Какое неприятное предположение... Как мне раньше в голову не приходило... Но я старался сохранить лицо и не показать разочарования. Я даже улыбнулся. Ну, постарался.

— Если я для тебя только спаситель, то, конечно, отказаться можно. Но мне кажется, что тебя тревожит не это, — я очень надеялся, что прав.

— Если я соглашусь, что будешь делать потом?

— Потом мы уедем отсюда, — я пожал плечами.

— А трон?

— Какой трон? — не понял я.

Она рассмеялась и бросилась мне на шею.

— Никакой трон, Янин.

— Нара, — отодвигая девушку и вглядываясь в ее лучащееся радостью лицо. — Я главного не понимаю. Ты меня любишь?

— Очень, — улыбнулась она и поцеловала меня.

Вот теперь окончание истории было великолепным.

Драконица перенесла нас с Нарой на материк. Сама она тоже не хотела оставаться в Навире. Я ее понимал. С Немридой мы расстались недалеко от Декара. И пустошь вокруг города пригодилась. Прощание было коротким и теплым. Мы поблагодарили друг друга, пожелали всяческих благ и удачи. Проводили улетающую драконицу взглядами, Нара даже помахала ей вслед рукой. И эта история закончилась. Вполне благополучно.

В городе Нара с любопытством осматривалась по сторонам, но Декар ей тоже не понравился. Кадис, Миранда, Алаф и Сонна обрадовались нам, как родным. У них мы задержались ненадолго. Рассказ об истинной истории Навира их потряс. Думаю, что если бы ни Нара, Алаф не поверил бы ни единому слову.

— А что теперь будет с Навиром? Как же защита? — спросил моряк, во все глаза глядя на мою невесту.

— Будет, как все другие государства, — ответил я.

— А кто будет королем? — не успокаивался Алаф.

— Сами решат.

— А почему не ты? Ты же самый сильный маг! И ты женишься на принцессе!

Я рассмеялся:

— Но я не хочу быть королем.

Такое заявление шокировало навирца.

— Почему? — пролепетал он.

— Не хочу.

Кадис, хлопнув меня по плечу, пробасил:

— И правильно не хочешь, — подмигнул улыбающейся Наре. — Вам без корон лучше будет.

— Знаю, — ответила она, прижавшись ко мне.

Ролин преобразился. На вспаханных полях зеленели молодые побеги, в деревнях появились куры, козы и прочая живность. И люди стали счастливыми. Молодец Тиль.

Знакомый трактирщик сиял от счастья, как начищенная монета. Вспомнив меня, он начал хвастаться улучшением дел. Но красочней его слов был зал, полный народа.

— Я даже хочу заказать себе портрет молодого короля из столицы. Чтоб каждый день смотреть в лицо благодетеля! — редкий случай, когда люди так искренне произносят похвалу. Такой откровенности, думаю, очень способствовала выпивка, на которую хозяин налегал, радуясь возможности выпить со знакомцем.

Молодец Тиль. Слава Его Величеству Тилерону.

Фелистар расцвел. По улицам этого города теперь было приятно пройти. Мы с Нарой приехали как раз вовремя, чтобы успеть поучаствовать в королевской свадьбе. Тиль был рад нам обоим безумно. Его радость разделяли и все мои знакомые. Иртео, Арлоны, Вивьесы... Тиль, заручившись поддержкой такого количества людей, настоял на том, чтобы мы с Нарой сочетались браком в Фелистаре. Как же иначе, здесь столько друзей? А потом нас просто не отпустили в Перебег. И, признаться честно, я об этом совершенно не жалею.