Зря я взяла такой тон. Несмотря на полутьму переулка, я абсолютно ясно увидела, как лицо капита помрачнело, а зубы скрипнули, когда он стиснул массивные челюсти.
-Мне давно следовало догадаться, что ты из себя представляешь, — его голос был хриплым, как видно, от плохо сдерживаемой ярости, — но мне будто пелена застила глаза...
Я попыталась воспользоваться моментом и сделала шаг в сторону, но северянин двинулся следом, и я вновь застыла на месте. Тогда я решила вовлечь его в более содержательный, чем обмен любезностями, диалог — глядишь, и заболтаю его как-нибудь так, что смогу улизнуть.
-В Ранаханне вы были более любезным, капитан, — мягко промурлыкала я, — к чему эта беспричинная ненависть? Мы вполне можем решить все наши разногласия мирным путем и разойтись...по-дружески.
Ох, зачем я только это сказала! Когда я уже заканчивала фразу, капитан вновь шагнул ко мне и занес руку — такую огромную, что ей он легко мог бы свернуть мне шею. Я попятилась, отшатнувшись, но северянин оказался быстрее, крепко схватив меня за плечо и стиснув так, что я едва не закричала от боли.
-Знаешь, что делают в Ранаханне с убийцами? — глухо спросил он, нависая надо мной. Чувствуя, что вопрос чисто риторический, я, тем не менее, помотала головой, соглашаясь подтвердить или опровергнуть все, что угодно, лишь бы убраться отсюда невредимой.
-Чан с кипящим маслом — стоит опустить туда человека на минуту, как с него клочьями слезает кожа, обнажая нежное мясо. После этого он быстро становится похож на зажаренного перепела, — капитан произнес эту фразу с каким-то жестоким наслаждением. Было темно, но я видела, как слабо поблескивают его зрачки, буравя меня взглядом. Интересно, ему доводилось самолично отправлять человека на подобную казнь?
-Однако убийце самого калифа нечего рассчитывать на столь легкую смерть, — немного помолчав, продолжил северянин, — меня ожидала куда более худшая кара — мне хотели вырвать глаза и отсечь руки, бросив затем в змеиную яму...а все из-за одной проклятой ведьмы, которая пробралась во дворец, околдовала всех, воткнула нож в сердце калифа и исчезла. Если бы не друзья, я бы сейчас медленно разлагался в змеиных желудках.
Он крепче стиснул мое плечо, и я глухо зашипела от боли. Спорить с ним было бесполезно. Убеждать и доказывать что-то — тоже.
Но, может быть, все же стоило попытаться?
-Ты знаешь, кем на самом деле был твой драгоценный калиф? — морщась от хватки северянина, тихо спросила я, — в нем сидела одна из самых мерзких тварей, которых я когда-либо видела...если бы не твой кинжал, она бы прикончила меня, потом — девушек из гарема...а затем и принялась бы за вас!
Коннар молчал, не сводя с меня глаз, и я решила, что он начинает остывать.
-В каком-то смысле, — вкрадчиво продолжила я, — Ранаханн мне обязан. Я спасла его от участи вести жалкую жизнь под началом безумной нежити с изнанки мира.
В плечо будто впились раскаленные клещи, когда капитан встряхнул меня; не выдержав, я громко ахнула.
-Дура! — прорычал северянин, — неужели ты не понимаешь, что мне плевать на Ранаханн и всех его калифов и жителей, вместе взятых? Я наемник, понимаешь? У наемников нет привязанностей, нет хозяина, они выполняют лишь ту работу, за которую им платят! И, клянусь всеми богами Амальганны*, я выполнял ее хорошо! Пока не появилась ты...золотоглазая ведьма!
Пока он выплевывал мне в лицо свою обличающую тираду, я молчала, сжавшись в комок, боясь лишний раз пошевелиться. Однако его последние слова меня задели: глаза у меня и впрямь были карие с едва заметным золотистым отблеском...но почему...
-Почему ведьма? — тихо спросила я, — во дворце мне была нужна одна-единственная вещь...и не моя вина, что все так обернулось.
Бывший капитан громко расхохотался, запрокинув голову; я с тоской смотрела на него снизу вверх.
-Потому, что только ведьма способна беспрепятственно проникнуть в тщательно охраняемый дворец, прикинувшись знатной дамой. Только ведьма может накинуть свои чары на всех вокруг и заставить их подчиняться своей воле...
Северянин встряхнул меня и рывком приблизил к себе, нависнув в ударе сердца от моего лица.
-Только ведьма, — хрипло проговорил он, — могла околдовать меня и заставить помогать ей, забыв обо всем...вообразив, что моя единственная задача — оберегать ее покой...впервые забыв о Тириэнь, безвременно умершей невесте, единственной для меня на этом свете. И чем она отплатила мне за помощь? Тем, что выставила убийцей? Тем, что своими руками почти столкнула в змеиную яму?
Его горячее дыхание опалило мои щеки, и я с внезапно пронзившим меня ужасом, последовавшим за изумлением от подобного откровения, вдруг четко и ясно осознала, что за ним последует.
Так смотрел и говорил со мной Волк, когда Моррис привел меня, тогда еще такую глупую и наивно верящую в любовь, к нему.
Я не ошиблась.
Резко толкнув, капитан прижал меня спиной к осклизлой стене дома и, шагнув следом, впился в губы грубым поцелуем, крепко держа меня сильными руками.
Меня будто парализовало; все пережитое и, казалось бы, надежно похороненное в глубинах памяти, выплеснулось на ее поверхность, заставив тело оцепенеть. Я не сразу сообразила, что происходит, и, сообразив, начала яростно сопротивляться, пытаясь вывернуться из железной хватки северянина.
Тщетно. Он был непоколебим; с тем же успехом я могла бы пытаться сдвинуть с места валун.
Я изо всех сил стиснула зубы, отчаянно пытаясь не поддаваться его настойчивым попыткам раздвинуть губы...когда с вновь прокатившимся по спине холодом ужаса почувствовала, как его рука скользнула по моей груди, с треской разорвав блузку сверху донизу.
Кулон Аметиста с печальным позвякиванием упал на землю.
От ужаса и омерзения я глухо зарыдала, отказываясь признавать, что это происходит на самом деле. В этот момент я от всего сердца возненавидела северянина, горячо желая добраться и до его глаз..когда неожиданно откуда-то, словно из другого мира, донесся тихий голос:
-Оставьте миледи.
Хватка капитана моментально ослабла, и я наконец-то получила возможность глотнуть воздуха, едва сдерживая неистовое желание отплеваться.
Коннар отпустил меня и резко обернулся, а я оперлась на стену, чтобы не упасть от внезапно нахлынувшей слабости. Дрожащей рукой я стянула на груди разорванные края блузки, украдкой подняла с земли кулон и, до боли вытирая губы, заглянула за возвышающуюся передо мной массивную фигуру моего мучителя.
В просвете переулка виднелся силуэт кого-то, очень смутно знакомого. Темнота мешала разглядеть его во всех подробностях, но меня отчего-то посетила слабая надежда на то, что все еще может обойтись.
-Ты с ума сошел, что ли, певец? — в ярости спросил северянин, тяжело дыша, — иди, куда шел, и не лезь не в свое дело.
Силуэт не шелохнулся, а я моментально сникла — вряд ли приезжему есть до меня дело...да и массивные кулаки Коннара напугают кого угодно.
Однако менестрель отчего-то не торопился покидать нас.
-Отпустите миледи, — вкрадчиво повторил он и сделал шаг вперед, — я очень сомневаюсь в том, что ей нравится подобное обращение.
Коннар замер на мгновение, а затем разразился громким хохотом, в раскатах которого мне почудилось зловещее.
-Ты как ее зовешь, музыкант? Это она-то — миледи? — он обличающе ткнул в меня пальцем, и я против воли вздрогнула, — тоже мне, нашел благородную даму...это же ведьма, портовая шлюха со сладким голосом, пиратская подстилка!
От его слов во мне забурлило и потекло по жилам что-то темное. Страх и порожденное им оцепенение улетучились в один миг, и глаза начала застилать ярость. Сузив глаза, я подалась вперед, но вдруг что-то неуловимое будто бы окатило меня ледяным потоком, принудив остановиться и слегка прийти в себя.
В повисшей гнетущей тишине было слышно, как капает, просачиваясь откуда-то сверху, вода. Менестрель не торопился с ответом, но я кожей почувствовала разлитое в воздухе напряжение.
Наконец темноту прорезал его голос — абсолютно спокойный, отчеканивающий слова с убийственно-размеренными паузами.
-Прежде всего она — женщина, — хладнокровно промолвил он, — и то, что вы, воспользовавшись тем неоспоримым преимуществом, что дает вам сила, подняли на нее руку и попытались обесчестить, говорит лишь о том, что вы подлец и трус, способный на удар исподтишка.
Не ручаюсь, что северянин понял и половину из этой цветистой фразы; признаюсь, я и сама поразилась непривычному велеречию бродячего музыканта. Однако удар попал в цель — спустя удар сердца капитан выпрямился во весь свой огромный рост и взревел:
-Ты посмел назвать меня трусом?! Ты, жалкий сопляк!
Забыв про меня, он кинулся на менестреля, и я по-настоящему испугалась — теперь уже за певца. Они были одного роста, но на фоне могучей медвежьей фигуры северянина менестрель казался тонкокостным юношей, готовым сломаться от первого же удара кулака наемника.
Если на моей совести будет еще одна смерть ни в чем не повинного человека, уйду к монахам Белой Девы и приму обет молчания, строго сказала я себе. Хватит с меня и той порции ночных кошмаров, что приходили ко мне почти еженощно.
Однако дальше события разворачивались совершенно неожиданным образом.
Увидев несущегося на него Коннара, музыкант, тем не менее, не дрогнул и даже не шевельнулся в сторону отступления. Дождавшись, когда наемник замахнется на него, менестрель легко взметнул руку вверх и встретил громадный кулак северянина раскрытой ладонью, мигом сомкнувшейся вокруг сжатых пальцев капитана. И...все остановилось.
Я не сразу поняла, что происходит. Коннар глухо зарычал, пытаясь если не завершить начатое, то хотя бы выдернуть руку из ладони музыканта, а тот стоял, по-прежнему хладнокровно и, как мне показалось, с вежливым любопытством глядя на противника.
Внезапно слабый ветерок пронесся по переулку, и я уловила едва-едва — на грани тишины — различимый шепот, отозвавшийся тонким звоном в ушах. Капитан замер на несколько ударов сердца, а затем принялся яростно выдирать руку из хватки менестреля.
Тот молчал и не двигался, пристально наблюдая за противником.
Звон в ушах усилился, и я, отпустив разорванную блузку, зажала ладонями уши, силясь отгородиться от этого назойливого звука, вгрызающегося в мозг.
Внезапно все прекратилось.
Звон исчез. Менестрель отпустил руку северянина, который с хриплым ревом отшатнулся от него. Затем Коннар хрипло вздохнул, сплюнул на землю и, бросив мне сквозь зубы: "Еще встретимся, Кошка!", скрылся за углом.
Мы с менестрелем остались одни.
Признаться честно, после увиденного, безымянного музыканта я испугалась едва ли не больше, чем бывшего капитана. Мысль о том, что незнакомец вполне может оказаться каким-нибудь очередным темным колдуном, вторично посетила мой разум, и я едва ли не захотела, чтобы северянин вернулся, дабы не оставаться в этом проклятом переулке тет-а-тет с неизвестным.
Я вжалась в осклизлую стену, покрытую шершавой плесенью, и, вновь прижав руки к груди, завороженно взирала на стоящего передо мной менестреля. Примерно так же мышь смотрит на болотного лайзарда**, прекрасно зная, что их общение закончится у него в желудке, но ничего не в силах поделать.
Помедлив пару мгновений, музыкант едва слышно вздохнул и начал расстегивать куртку.
Я чуть было не разревелась вновь. Прав был Коннар — я дура. Понадеялась на помощь, а ему, видимо, нужно от меня все то же самое. Ненавижу!
Как же я их всех ненавижу...
...Расстегнув куртку, менестрель снял ее и...протянул мне.
-Накиньте на плечи, миледи, — тихо сказал он, — вам, наверноеnbsp;, холодно стоять...вот так вот.
До меня не сразу дошел смысл его слов, и я не шелохнулась, оцепенело глядя на него. Видимо, поняв мое состояние, менестрель подошел ближе и мягко опустил куртку на мои плечи.
-Она, конечно, старая и вытертая, — виноватым голосом сказал он, — но ничего другого у меня нет.
Когда мягкая кожа коснулась покрытых мурашками от холода плеч, внутри меня что-то оборвалось. Все накопившиеся от пережитого эмоции бурным потоком хлынули на поверхность, и по щекам потекли ручьи невольных слез. Я разревелась в голос и уткнулась лицом в грудь музыканта.
Немного помедлив, он мягко обнял меня за плечи.
* * *
По улицам Аэдагги гулял ветер, принося с собой капли дождя, но мне он уже не казался таким пронизывающим — куртка менестреля приятно грела тело и надежно оберегала от холода с тем лишь неудобством, что мне она была явно велика. Руки тонули в чересчур длинных рукавах, а полы спускались ниже пояса, отчего я чувствовала себя завернутой в теплый мешок.
Менестрелю, шагающему рядом со мной в одной рубахе, ветер тоже будто был нипочем. Он ни словом не обмолвился с момента той мизансцены в переулке, лишь обронив, что проводит меня до дома, дабы не случилось еще чего-нибудь нехорошего. Я не возражала: после пережитого навалилась безумная усталость, и хотелось только побыстрее добраться до дома, упасть в койку и забыться тяжелым сном.
Тем не менее, через некоторое время молчание начало меня немного утомлять; к тому же, мне выпала возможность получить ответы на некоторые вопросы. Кто знает, может быть, завтра он уже покинет Аэдаггу, а я так и не узнаю, почему...
-Почему ты помог мне? — сорвалось у меня с языка.
Если музыкант был удивлен внезапностью вопроса, то он этого не показал.
-Я мог бы сказать, что шел за вами от таверны, миледи, — усмехнулся он, — но это было бы неправдой. Все гораздо прозаичнее — дом, где мне любезно предоставили комнату, находится на пути мимо того переулка, где...хм...
-Я поняла, — перебила я его, — и ты решил просто так помочь незнакомой девушке? Прости, но я не верю в столь рыцарские порывы.
Менестрель развел руками:
-Верить или не верить — это ваше дело, миледи. Я не мог пройти мимо подобного. Теперь моя совесть чиста, и, поверьте, я ничего не прошу взамен.
Я смешалась. Меня разрывали внутренние противоречия: я не могла свыкнуться с мыслью, что мне решили помочь абсолютно бескорыстно. С другой стороны, последние годы общения с мужским полом научили меня, что полностью доверять им нельзя. Ни при каком условии.
Слишком горькой может оказаться расплата.
-Спасибо тебе, — мягко сказала я, — и все же...мое знакомство с капитаном Коннаром убедило меня, что это опасный и сильный человек. Как тебе удалось справиться с ним...так легко?
-Миледи... — начал было менестрель, но я нетерпеливо перебила его: подобное обращение начало резать слух:
-Брось. Какая я тебе миледи? Миледи танцуют на балах, закутанные в шелка, а я просто Мелиан. Мелиан Дикая Кошка, искательница приключений без роду-племени. Вот так-то.
Менестрель развел руками:
-Сила привычки. С ней справиться не так-то легко.
Я глубоко вздохнула:
-Уж постарайся. Поверь, таким титулом ты обижаешь меня гораздо сильнее, чем кап...Коннар.
Менестрель промолчал, но я отчего-то была уверена, что он улыбнулся.
-Я запомню это, ми...Мелиан, — учтиво сказал он.
