Божий отрок

Крик дозорного поднял на стены всех свободных людей Ладоги. К крепости приближалось два больших флота. Тревога заставила воинов вернуться к себе и облачиться в стальные доспехи. Уже готовое к обороне русское войско с заборол наблюдало за развернувшимся перед их глазами действием. Оба флота были местные, с расстоянием между ними порядка пятисот аршин. Со стен крепости по подходящему первым флоту ударили пушки. Лодьи застопорили ход и с них замахали пальмовыми листьями и, показывая голые руки, закричали. Очевидно, воевать они не желали. В это время, второе скопление кораблей, приблизившись к сгрудившемуся под стенами ладожской крепости первому, ничтоже сумняшеся, без обиняков напало на него и развязало кровавое побоище. Кто тут прав, а кто виноват было не понятно, и великий князь решил подождать победителя и разобраться уже с ним.

Облаченные в кожаные и полотняные доспехи воины с криками и воплями лупцевали друг друга копьями, дубинками и деревянными мечами с вделанными по краям каменными пластинами. Предводители обеих сторон были отчетливо видны. Каждый с огромным головным убором, массивным ожерельем из нефрита, и длинным узорчатым передником, подле вождя стоит копьеносец с пышным штандартом. Оба руководили войсками, весьма нелепо, как виделось со стороны. Первый флот, выдержав натиск, перешел к контратаке. Казалось, удача склонилась к нему, но две больших лодьи, обойдя главное место свалки, образованное несколькими сцепившимися кораблями, переменили воинское счастье. Находящиеся на них воины принялись метать в противников что-то вроде сулиц — тяжелых коротких копий. Причем делали это с помощью каких-то палок, отчего броски получались более мощными и смертоносными. Бойцы первого флота дрогнули и принялись отступать, где могли. Их предводитель, увидев приближающуюся смерть, выкрикнул приказ, и его люди как-то очень быстро прорубив дно большого корабля, перебрались на командное судно. С уткнувшихся в его борт лодей хлынули десятки вражеских воинов и за несколько минут посекли и забили оставшихся как скотину, не оставив никого из экипажа живыми. Кульминацией боя стала отрубленная голова вождя первой флотилии, водруженная на копье. Из первого флота спаслось лишь несколько десятков человек, вплавь добравшихся до берега. Как оказалось, мы стали свидетелями разборок между двумя дипломатическими миссиями от противоположных сторон конфликта.

Толмач на лодке с четырьмя гребцами, подплыл к берегу, размахивая чуть увядшими пальмовыми листьями. Ступив на землю, он на языке араваков попросил о милости: принять посла трех великих воинов города Тулума для передачи даров от вождей.

Из примерно пятисот первоначально прибывших посланцев Тулума на ногах осталось около трехсот. За стены запустили пятьдесят для почетного эскорта посла, остальные принялись глазеть на крепостные укрепления и отмываться от человеческой крови, покрывавшей некоторых с головы до ног.

Посол — представительный мужчина среднего роста с брюшком, имел пышный головной убор из разноцветных перьев и такое количество изделий из нефрита на лице, в ушах, шее, руках, что было понятно без слов — высокий чин. По его жесту сопровождающие поставили у подножия трона великого князя носилки и сосуды с подношениями. В куче, лежащей на полу, были большие золотые и серебряные литые диски с изображениями, ритуальные маски, наручи, оплечья, украшенные изумрудами и нефритом. Отдельно в блюде лежала горка изумрудов, разных по размеру с выделяющимся среди них камнем величиной с кулак. Также в дар передали двенадцать красивых молодых девушек. Дав насладиться окружающим богатством подношений, посол произнес речь. Странные мяукающие слова сопровождались широкими жестами и выразительной мимикой лица. Толмач переводил на аравакский, а местный батюшка перекладывал на русский.

— Великие воины, дети Змея в перьях, которые управляют Солнцем, приветствуют посланцев богов, что пришли из моря. Великие воины, дети Змея в перьях, которые управляют Солнцем услышали о великих сражениях воинов в белом золоте, коии покарали нечестивых кар ибов. Великие воины, дети Змея в перьях, радуются победе своих братьев — воинов бога. Великие воины, дети Змея в перьях, зовут воинов, вышедших из моря пойти в поход на город Коба, дабы наказать безбожников, поднявших нечестивый мауавитль (деревянный меч с вделанными по краям режущими камнями) на господ своих.

Посол распинался с четверть часа, после чего ему был дано время на отдых, а великому князю с советом на раздумье. После был приведен старший из выживших первого флота. Им оказался невысокий чин из охраны посла. Он также через толмача поведал свою историю. Воинственное племя тольтеков захватило город майя Тулум. Жестоко отомстив за разрушенный несколько десятков лет назад город Чичен-Ица — столицу тольтеков. Враги из его рассказа — людоеды и истребители неисчислимого количества жителей сел и городов, которых они приносят бессчетно в жертву богу тьмы Тецкатипоку.

— Неча нам в прю встревать, ибо оба сих народишка суть безбожники и враги рода человеческого. — Выразил свое мнение архиерей Савватий. — Коли нет сил наших, дабы обуздать сих вразей, и одарить их мудростью Христа, неча нам и лезть во сею замятню.

— Государь, воям добыча надобна. Пущай Божий вестник рассудит, на чью сторону встать нам, и тако и содеем?

— А и верно, Вадим! Ты чего нам скажешь? — Обратился великий князь ко мне. После похода на Рыбу, он значительно ко мне потеплел. От прежней враждебности не осталось и следа.

Что мне помнилось из книги испанского исследователя XVI века? Вроде бы культура майя была в упадке и почти не использовала в жертвоприношениях людей, в те времена это была отличительная черта ацтеков, о которых здесь я пока ничего не слышал. Очевидно, ацтеки пришли на смену тольтекам, а тольтеки в свою очередь теснят майя. Соответственно тольтеки молодая культура. Ну а раз молодая, значит агрессивная.

— Господь так мне поведал: майя — от жертв кровавых ушли давно, ежели возьмем с них клятву, в коей обяжем далее крови человеческой на жертвенный алтарь не лить и коли пустят наших святых людей с проповедью в город свой, то и встать за них не зазорно. А тольтеки суть убийцы и людоеды, подобные кар ибам. От того истреблять надо род их.

— Ладно, с сим понятно. Чего станем делать с послом?

— А чего делать? Кончить его и вся недолга. — Категорично высказался воевода Всеслав.

— Так ить посол? — Засомневался великий князь.

— Олег Вещий внегда Киев под руку малолетнего Игоря брал, тако Аскольду и молвил: ты — говорит — пес, а се князь! И кончил без затей. Чего нам супротив мудрости старой идти? — Нравился мне Всеслав, своей прямотой и категоричностью, интересно, что и в сражении он был такой же.

Чуть поразмыслив, Юрий кивнул воеводе:

— Быть по сему.

Отряды воинов, крыльями обойдя крепость с двух сторон, внезапно обрушились, на не ждущих атаки тольтеков. Правое крыло отсекло их от лодей и послужило наковальней, а левое, при поддержке лучников со стен — молотом. Сражения не вышло — бойня. Получившему кровавое повышение от врагов телохранителю посла майя был дан ответ: 'Русь согласна на союз, с рядом условий. Пусть шлют другого посла для заключения договора'. Взяв тольтекский корабль, майя ушли на материк.

Меня же взяла за горло жаба. Большая такая. Корабль, который потопили майя по приказу своего посла, был нагружен немалыми дарами от города Коба. И сейчас эти богатства лежали на глубине порядка сорока аршин в перестреле от берега. Поборовшись со своей жадностью, то есть хозяйственностью и, проиграв вчистую, я развернул бурную деятельность. Усадив кожевенников из числа воинов, шить шланги из товарных запасов кожи, я пристегнул к делу кузнеца, плотников и нескольких поморов. Через несколько дней у меня был нагнетатель воздуха в виде больших кузнечных мехов, кожаные шланги с вставленными внутри металлическими кольцами для сохранения канала поступления воздуха и шлем, намертво приделанный водолазному полукостюму. Для работы на глубине в тридцать метров необходимо толстое стекло, были у меня сомнения, что даже набранные в несколько слоев тонкие оконные стекла не треснут от давления морской воды. Упершись в тупик я, в конце концов, вспомнил об иллюминаторах на океанских кораблях, там стекло стоит толщиной чуть не с вершок. Выдрав из двери своей же каюты морскую форточку, я получил рабочий водолазный шлем с одним смотровым люком, зато диаметром почти в две пяди. Помор, облаченный в кожаную рубаху с ведром на голове, вызвал смех у дружины и местных араваков. Действительно: грубо сделанный железный горшок смотрелся потешно. Смех среди воинов прекратился, когда помор начал выхаживать по дну мелководья на виду у всей честной компании, благо тут даже в зиму водичка теплее молока. Наконец мои люди, взяв две лодьи и сколотив из них катамаран, закрепили его якорями над вожделенным богатством, и начали грести золото лопатой. Со дна было поднято добра на две тысячи гривен серебром, из которого самым прекрасным оказался золотой щит, инкрустированный чистейшими изумрудами, оформленными в затейливый орнамент.

Великий князь, подивившись на невиданные изобретения и добычу, попенял мне жадностью:

— Куды ж ты столько гребешь? И мало тебе все и мало!

— Государь мой, Богом клянусь, не себе коплю казну. Ты же ведаешь еще при батюшке твоем, было у меня все. Все, государь, чего пожелаю. Токмо не строил себе палат каменных азм, и златом крышу не крыл, потому все излишки сребра отцу твоему и отдавал.

— Как так отдавал?

— А ты не ведал? Азм силу бога видал, мне теперя людские тщеты вельми малыми мнятся. А на добро сие азм царевым словом выстрою во Владимире Великом храм каменный больше, чем в Царьграде стоит, и златом его изукрашу, во славу божию!

— Не верю!

— А приезжай, государь во Владимир как-нибудь лет через десять и поглядишь!

— Как же, пустит меня Константин в обратку, жди.

— Пустит, пустит, у него к тому времени уж трон прочно стоять будет, он в тебе соперника не узрит боле. Остаться вестимо, не позволит, а погостить-то запросто. Вот ты захочешь ли возвернуться в русскую зиму?

— Не поверишь Вадим, мечтами томлюсь о снеге белом. Так бы в сугроб и залез. Ты вот чего: сию затею не ломай, мне тоже хочется по дну морскому погулять.

— Дарю тебе, сею водолазную одёжу, государь. Токмо, корабелы наши просили попользоваться, днища у парусников океанских осмотреть.

— Ладно, дам. — Щедро пообещал новый владелец чуда.

Второе посольство майя явилось через десять дней. Гораздо представительнее прежнего, но с дарами пожиже. Договором определили следующее: великий князь Юрий Всеволодович, государь Ладожского моря выведет в поле пять сотен кованой рати. Кинич-Эб-Ичак халач уиник 'истинный муж' священный владыка древнего города Коба обязуется отказаться от человеческих жертв, с почетом принять в своем городе посольство великого князя, выплатить тысячу сто гривен серебром до боя, и по результатам захвата города Тулум треть воинской добычи. Кроме того, храм владыки тьмы Тецкатипоку отдается во владение Руси как трофей, потому, что он враг нашего бога.

Война между городами продолжалась несколько лет, выражаясь рейдами боевых отрядов. Силы обеих сторон были примерно равны, но тольтеки более боеспособны и агрессивны, а майя многочисленны. По окончанию переговоров условились о месте высадки русского войска на побережье и дате встречи.

Для обеспечения секретности и во избежание неприятностей при высадке, корабли Руси пришли на северную часть полуострова Юкатан, оттуда до Кобы по неплохим древним дорогам всего пятьдесят верст. При подходе к городским окрестностям нас встретила перепуганная делегация правителя. Войско тольтеков выступило на город, и сейчас было на подходе к нему. Великий князь приказал облачиться в доспех и прибавить шагу.

Шум боя мы услышали через полтора часа. Командование, включая сотников, выехало на холм, с которого сражение было отлично видно. Строй майя стоящий на пути к городу, был атакован по всему фронту армией тольтеков. Центр и правый фланг стояли твердо, но левый уже почти смяли, и враги начали загибать линию сражения, для охвата крыла. Среди прочих выделялись воины с бритыми головами в пятнистых звериных шкурах. По словам военноначальника майя Вашактуна, это лучшие ратники тольтеков — воины леопарда. Он смотрел на великого князя с надеждой и обреченностью. Если Русь не ударит сейчас, его город разграбят, а всех его родичей ждет смерть.

— Развернуть строй! — Приказал государь. — Место ровное вельми, тако тремя полками идем.

Вашактун выдал короткую и убедительную речь.

— Чего речет?

— Сказывает, коли истребить воевод тольтеков, то сие к победе пользой будет великой.

— Вадим? Чего скажешь?

— Где воеводы? — спросил я.

Очевидно, поняв вопрос, Вашактун указал рукой на деревянные возвышения, на которых находилось около дюжины людей. Прикинув, что расстояние до целей примерно три-четыре сотни аршин, я попросил Юрия:

— Великий князь, мне потребуется десяток стрельцов.

— Выбери немедля.

Совсем небольшое время на перестроение и выход трех 'кабанов' из-за холма тольтеки потратили с пользой — левый край был практически смят. Тем больнее было появление на поле наших атакующих построений. Не знаю, насколько умелыми были бойцы-ягуары, но таранный удар латной дружины замедлился только из-за необходимости идти по окровавленным телам поверженных врагов.

На время мне пришлось отвлечься от хода сражения, выполняя свою задачу. Выстроив лучших стрелков на холме, я указал им на командующих вражеской армии. Они были прекрасно видны благодаря ярким одеждам. Разборные деревянные помосты, как я узнал потом, применяются здешними начальниками воинских соединений для лучшей управляемости войсками. Луки здесь считаются оружием труса, а метнуть копье на сто аршин может не каждый. Основную опасность представляют пращники, для парирования этой угрозы рядом с полководцами всегда стоят телохранители с большими щитами, защищающие их от метательных снарядов. Вот и сейчас через подзорную трубу я наблюдал двух тольтекских воевод и их восьмерых телохранителей. На каждом из предводителей было что-то вроде медной кирасы, разукрашенного передника, спускающегося до земли и головного убора невероятной красоты и высоты. Разворот фигур указывал на обнаружение русского отряда, и в настоящее время, судя по жестам рук, ими отдавались приказы на усиление правого крыла. Указав стрелкам приоритетные цели, я попросил после них добить и охрану. Обезлюдевший помост явно укажет на проблему с вождями. По сигналу стрельцы дали залп, после которого выстрелы захлопали произвольно, в меру умений стрелка, целей то достаточно. Две фигуры, пораженные несколькими пулями сразу, рухнули с площадки, как сломанные игрушки. Гром залпа шуганул тылы наших союзников, но стоящий рядом с нами военноначальник майя Вашактун успокоил их своим невозмутимым видом.

Между тем диспозиция на поле боя кардинально поменялась: теперь левый фланг майя, в виде русской дружины, охватывал правый тольтеков. Латный строй перестроился в стену щитов и разил врагов копейными жалами почти не замечая сопротивления. Из глубины его рядов стали раздаваться выстрелы, сначала одиночные, затем они слились в почти непрерывный грохот. Очевидно именно выстрелы, подкрепленные клубами дыма от выстрелов, и смертями от пуль, послужили сигналом к массовому бегству воинов-тольтеков. Свое слово сказала и гибель их предводителей. Сначала дрогнул правый фланг, затем центр и левый. Воодушевившись воины-майя догоняли пораженных врагов и били их в спины. Довольно скоро тольтеки были наголову разбиты, часть воинов взята в плен, и лишь небольшому отряду с телами убитых предводителей удалось уйти. Для объединенного войска Руси и майя был открыт путь на Тулум.