Вторжение Тартара

— Владыка против "губера" никогда не пойдет. Он же старый, больной ему ли о вере беспокоится. Ходил я к нему и к казакам ходил и много куда еще — все без толку. В крае этому никто противостоять не хочет и не может. Они тут уже, поди, прикидывать начали, как бы так Сатане душу продать, чтобы не продешевить. В столицу надо ехать.

— В патриархат?— понимающе кивнул Василий.

— Не только — хитро улыбнулся Константин — Тут и без мирских властей не обойтись никак. Навещу там кое-кого, тряхну чекистской юностью. Тут ведь такие дела творятся — не токмо душе угроза, но и безопасности государственной. Иностранцев всяких зачастило — не приведи Господь. Кто его знает, кто сюда на самом деле лезет?

Он выпил остатки водки и вплотную приблизил свое мясистое лицо к лицу собеседника, который невольно отстранился.

— Смотри Вася — забубнил архиепископ — на нас с тобой вся надежда. Ты вот парень, хоть и мирянин, а церкви нашей помогаешь — статьи пишешь душеполезные в газетах, даже по телевизору выступаешь. Молодежи опять-таки пример подаешь. Епархия тебя уважила, помогла свой сайт открыть— так и ты помоги ей. В краевых газетах тебя не напечатают — ты иди в федеральные издания, к оппозиции. Бей в набат, кричи — гибнет край! Сайт твой, опять-таки популярен, стихи твои любят, читают. Напиши что-нибудь, такое, духовное, проникновенное. Глядишь и с помощью божьей, вытащим край из бесовских лап. Ну, и я тебе помогу, до самого патриарха дойду, если надо. Давай, сейчас на боковую, а завтра в бой. И вн-н-новь пр-родолжает-тся бой. И с-серд-дце тр-р-ревожно в гр-руди.

Пошатываясь и напевая, архиепископ Константин пошел к своей кровати. На полдороги он остановился возле зеркала и долго себя рассматривал. Ему не понравилась как лежит его борода, он схватил расческу и несколько раз провел ею, причесывая бороду. Лучше она выглядеть не стала, но святой отец, видимо удовлетворившись, бросил расческу на трюмо и исчез за дверью. Василий слышал, как он шумно рухнул на кровать.

Сам Василий выпил сегодня раза в четыре меньше архиепископа, поэтому был почти трезв. Сейчас он сидел и напряженно думал. Он сотрудничал с церковью уже пять лет — сразу после окончания исторического факультета, он начал публиковаться в газетах и как-то само собой получилось, что лучше всего у него получалось писать статьи на патриотическую и православную тематику. Там он и сошелся с иерархами южгородской епархии. Так и пошло — он стал писать православные статьи, выступал по телевизору, даже стал одним из соучредителей "Общества православной молодежи Южгорода". Талантливого публициста заметил и приблизил архиепископ, после чего дела Василия Игнатова пошли в гору. Теперь его имя было известно даже столичным иерархам, а недавно его назначили одним из заместителей председателя Всероссийского союза православных журналистов. Был ли он верующим человеком? Сам он был уверен, что да. А в связи с успешным карьерным ростом эта уверенность лишь усиливалась, — до последнего времени.

Нет, верить в Бога он не перестал. Но появилось чувство не менее страшное с церковной точки зрения — он стал сомневаться во всемогуществе Божием. Он лукавил, когда делал вид, что не верит архиепископу. На самом деле он лучше его чувствовал, что над южгородским краем сгущаются какие-то темные и губительные тени. Еще в студенчестве Василий увлекался оккультизмом, штудировал Блаватскую, Папюса и Карлоса Кастанеду. После он, конечно, покаялся в этом грехе, а богомерзкие книги сжег. Но покаяться-то покаялся, а кое-какие навыки, развитые годами тренировок все же остались. И сейчас он как никто иной чувствовал, какие демоны собираются над всем краем, да и, похоже, не только над ним. Несколько раз ему снились кошмары, — черный ветер, налетающий с севера, оставляющий после себя разрушенные церкви и растерзанные тела людей. А затем вихрь вздымается ввысь закручиваясь воронкой к самому небу. Василий просыпался в холодном поту, молился, но кошмары не оставляли его напротив — приобретали новую плоскость. Ему снилось, как он идет по полю, залитому кровью и покрытому белоснежными перьями. И он понимал, что это перья ангелов, истерзанные тела которых он видел по всему полю. Он видел разрушенные церкви, в которых лежали разлагающиеся гниющие трупы, видел реки наполненные кровью. А затем где-то впереди он видел ворота — покореженные распахнутые настежь и на этих воротах болтается в веревочной петле чье-то обезображенное тело. А дальше за воротами...Тут он просыпался от ужаса, трясясь словно в лихорадке.

И наяву не находил он покоя — в каждом темном углу ему мерещились чьи-то смутные тени, блеск глаз неведомых чудовищ, слышалось приглушенное рычание. Он приходил в храмы, молясь об избавлении от бесовского наваждения — но даже в церкви эти видения не исчезали.

Нет, победить темные силы невозможно — это он уже понял. И вся затея архиепископа Константина обречена на провал. Провал? Но почему он обязательно должен разделять его поражение? При мысли об этом Василий улыбнулся.

Он встал со стула и подошел к трюмо на котором лежала расческа брошенная архиепископом . Воровато оглянувшись по сторонам Василий Игнатов, снял с расчески несколько волосин. Затем достал из-за пазухи блокнот, вырвал листок и завернул в него волосы, а сам листок сунул в кошелек. Выйдя в коридор, он достал из кармана мобильник, набирая телефон который ему дали в том месте куда его недавно приглашали как консультанта.

— Алло, Олег — тихо произнес он — Да, Василий! Надо встретиться.

Олег Демченко сидел поздним вечером в своем кабинете в администрации, просматривая стопку документов, скрепленных канцелярской скрепкой. Прочитав последнюю страницу, убрал бумаги в синюю папку и устало откинулся на спинку кресла, давая отдохнуть глазам. Затем он встал, подошел к шкафу в котором у него был небольшой бар. Смешав коктейль из водки с ананасовым соком, Олег щелкнул выключателем и присел. Сделав большой глоток, он задумался о только что прочитанном досье на архиепископа Азовского отца Константина.

Об этом попе он знал давно — и Вика и Хачемуков предупреждали его, что это упорный противник, который может доставить немало хлопот. Прочитав это досье, Олег был склонен согласится с этим. Бывший столичный комсомольский работник, в свое время активно сотрудничающий с КГБ, сохранил свои связи и в смутные перестроечные годы, когда иметь подобные знакомства было сколь непопулярно, столь и полезно. Тогда же он и ударился в религию, довольно быстро сориентировавшись и здесь. Дела его резко пошли в гору, как раз после того, как чекисты вновь заняли прочные позиции во властных структурах.

Олег хлебнул еще раз и поморщился — надо же чуть не проворонили. Хотя, он и предупреждал Нису, но та отмахнулась — дескать, ничего страшного. А вообще, конечно они и впрямь взялись за дело с таким размахом, что обеспокоился бы любой служитель культа. После ритуала в святилище Эрлика, край все больше превращался в Мекку для сатанистов и неоязычников России. Да и зарубежные представители крупнейших сатанинских и оккультных организаций старались создать в крае свои филиалы. Ниса впрочем, мало интересовалась этим, предоставив вести дела Олегу и Вике. Последняя, вместе с Хачемуковым позаботилась о том, чтобы было где разместить новых сторонников Нисы, кое-кого уже даже трудоустроили в администрацию. Их влияние на жизнь края становилась все ощутимее — среди гор и плавней почти открыто проводились языческие празднества, довольно грубо замаскированные под слеты клубов исторической реконструкции и любителей ролевых игр. Чуть ли не каждый месяц в Южгороде выступали с концертами отечественные и зарубежные группы игравшие блэк — и паган-металл — последнее было почти всецело инициативой Олега. Денег на все это не жалели — перед тем как углубиться в свои изыскания, Ниса с помощью демонов раскрыла места где остались до сих пор никем не найденные клады — от скифских до казачьих. С помощью жрицы Олег составил карту этих захоронок , а Хачемуков помогал сбывать найденные ценности.

Однако главное происходило в возрождаемых святилищах, на вершинах древних курганов, в горах и на пустынных морских побережьях. Там Олег, вместе с другими темными оккультистами, совершал древние обряды, посвященные богам Мрака. Поначалу Демченко робел, работая вместе с опытными магами, но вскоре его смущение прошло — Ниса была хорошей учительницей. Вместе они пробуждали от древней спячки, пугающие и таинственные силы, из глубин болотного ила и древних чащоб выходили странные, неестественные существа. Было, чего боятся злосчастным станичникам, было, зачем бежать к священнику и просить его о помощи. Было, наконец, от кого откупаться подношениями. Еще немного и по плану Олега, уже можно отправлять в эти станицы и хутора эмиссаров, которые бы выступили посредниками между запуганными людьми и голодной нечистью. А там уже недалеко и до создания культа.

Но, пока с этим придется повременить — все из-за этого архиепископа, будь он неладен! И ведь думали, что церковь не посмеет рот открыть — митрополит полностью подконтролен Плотникову, остальных иерархов тоже удалось купить или запугать. Но с Константином этот номер вряд ли пройдет — его "держат" из Москвы. И нагадить он может серьезно — похоже, что патриархат уже заинтересовался тем, что происходит в Южгородском крае. А после того, как архиепископ подольет масла в огонь, заинтересуются уже и светские власти. Вряд ли они поверят в рассказы о проснувшейся нечисти и сатанинских культах, но вот участившиеся визиты иностранцев наверняка привлекут внимание чекистов. Да и престиж православной церкви, все-таки не безразличен родному государству.

Вывод отсюда один — архиепископ Константин не должен добраться до столицы. Ниса говорит, что ей нужна еще пара месяцев, после чего эти проблемы уже не будут их волновать. Его задача — вырвать для нее эти два месяца.

К счастью, это видимо не составит для Олега особенного труда. Он любовно посмотрел на спичечный коробок лежащий на столе. В нем были волосы архиепископа Константина, принесенные ему Василием Игнатовым. Олег усмехнулся — нет, каков мерзавец! Он хорошо знал этого православного публициста, еще в бытность его аспирантом исторического факультета Южгородского университета. Как ни странно, они тогда почти сдружились. И пиво вместе пили и между собой вели настоящие богословские диспуты, порой доходившие чуть ли не до мордобоя. Потом их пути разошлись, хотя время от времени Олег, конечно, читал статьи Игнатова и считал его безнадежным фанатиком. И тут такой облом! Олег уже научился читать в душе человека и понимал, что Василий ему не врет. Ну и ладно, толковые православные наверняка могут оказаться весьма полезными — до тех пор, пока будет существовать само православие.

Олег встал и сунул коробок в карман. Нет необходимости беспокоить Нису ради такой ерунды. Он и сам способен справится с этим делом.

Отец Константин поднимался по ступеням трапа самолета следующего рейсом "Москва-Южгород". Настроение у него было боевое — он уже позвонил в столицу и там ему пообещали ряд встреч на самом высоком уровне, — в патриархате и в более высоких инстанциях. И хотя он чувствовал, что верят ему пока не особенно — все изменится, когда он прибудет в Москву. Уж он-то найдет нужные слова и аргументы, сумеет убедить их всех, что на берегах Кумана зреет заговор. А уж сочтут ли его делом рук дьявольских сил или зарубежных спецслужб — уже не важно. Главное, что это побудит их наконец заняться этим ведьмовским гнездом. Хорошо, что он оставил после себя Василия Игнатова — уж он-то сумеет взбудоражить православную общественность так, что губернатору волей-неволей придется отвечать на весьма неприятные вопросы.

Он прошел в проходе между креслами, — важный, осатнистый в своей рясе и большим крестом на груди. Провожаемый почтительными взглядами пассажиров, он степенно подошел и сел в свое кресло, расправив осанистую бороду.

В темной комнате, лишенной окон Олег готовился произнести заклинание перед гипсовым изваянием Гекаты. Комнату освещали лишь черные свечи. На алтаре лежала глиняная кукла в обрывке черной материи, с несколькими волосками, искусно изображавшими бороду. Рядом с ними стояли курильницы в которых дымились благовония.

Олег поднял нож и начал нараспев читать заклинание.

— Приди о Великая, небесная, земная и подземная, богиня перекрестков, друг и возлюбленная ночи, враг дня...

Пламя свечей колебалось и в его свете на стенах комнаты плясали странные, зловещие тени.

— Принесите мне пятьдесят грамм коньяка, девушка — обратился отец Константин к стюрадессе — миловидной шатенке с зелеными глазами.

— Хорошо батюшка — сказала она. Архиепископ проводил взглядом ее покачивающуюся попку и откинулся на спинку кресла. Достал из сумки "Вести Кумана" и углубился в чтение. Первое что бросилось ему в глаза — большая статья на полосу — "Возрождение древнего княжества".

Отец Константин скрипнул зубами — ну, что же еще ожидать от губернаторской газетенки? Он начал читать, все более закипая гневом — автор взахлеб расхваливал новую инициативу губернатора, разглагольствовал о "связи времен", "священных традициях", то углубляясь в историю княжества, то вновь восхваляя губернатора за его необыкновенную прозорливость и деловые качества, позволившие привлечь средства и иностранных инвесторов. А под конец еще и начал описывать все эти бесовские капища, уделяя остальным объектам на удивление мало внимания.

Архиепископ уже хотел отбросить газету в сторону, но что-то в ней вдруг привлекло его внимание. Ему показался знакомым стиль автора. Пораженный он глянул на подпись внизу статьи, и ему стало дурно — там стояло "В. Игнатов". Отец Константин скомкал газету и отшвырнул ее в сторону, грязно выругавшись при этом. Пассажиры изумленно смотрели на разгневанного священника — его лицо покраснело, глаза налились кровью.

— Это ему так не сойдет!— выкрикнул он, вскакивая и брызгая слюной — Иуда! Я найду на него управу!

Внезапно он замолчал. От лица вдруг отхлынула вся кровь, глаза выпучились, он захрипел и вдруг грузно повалился на пол. В груди его внезапно разлилась невыносимая боль, словно в нее воткнули раскаленный кинжал. Он завыл от нестерпимой боли, перед его глазами словно вспыхнули тысячи солнц.

— С вами все в порядке, батюшка?— над ним склонилось испуганное лицо стюардессы.

Архиепископ хотел что-то ответить, но новый, еще более сильный, приступ боли настиг его и он провалился во Тьму. Последним, что он видел перед собой, было, почему-то лицо Василия Игнатова.

После смерти архепископа Азовского Константина, опасность разоблачения миновала. Однако Олег и Вика теперь стали действовать осторожнее, опасаясь второй осечки и понимая, что рано или поздно им придется столкнуться с вниманием из центра. В ожидании этого Олег стал проводить все встречи и обряды в глубокой тайне. Вика же наоборот, развивала активную деятельность — используя свое обаяние, а нередко и магию она заводила знакомства в везде: в местном армейском гарнизоне, в местном отделении ФСБ, в милиции, среди казачества. У нее вдруг оказался недюжинный дипломатический талант, что в сочетании с влиянием Заура Хачемукова давало весьма неплохие результаты. Уже к началу декабря , она имела перед собой четкий расклад сил в крае.