Огнем и броней

— Отдадим Матильде... для опытов. Пусть поэкспериментирует. А там, глядишь, если крыша не поедет, то может и для дела куда приспособим, как и остальных. Раз сложили оружие, то пусть пашут на благо Русской Америки, и забудут про "жизненное пространство". Женим их на русских бабах, а те им быстро мозги вправят...

БМП и морская пехота проследовали к месту своей постоянной дислокации, а уцелевших пленных доставили в форт Южный. Матросам и унтерам оказали необходимую медицинскую помощь и заперли пока что под замок, а вот со старым знакомым Леонид и Карпов очень хотели побеседовать лично. И когда его ввели в кабинет, с интересом стали разглядывать счастливчика, которому пока что удавалось обманывать Судьбу. Во время артобстрела он отделался лишь царапинами и не стал геройствовать, когда увидел надвигающееся на него железное чудовище на гусеницах. Доставивший пленного лейтенант передал также и презент от Ковальчука — взятые в бою трофеи. Копия немецкой карты острова, два превосходных цейсовских бинокля и два знаменитых Р-08 — морские пистолеты "Парабеллум" с удлиненным стволом. Убрав пока трофеи в стол, Леонид посмотрел в глаза немцу, но тот не проявлял признаков страха. Наоборот, смотрел на своих врагов с плохо скрытым любопытством. Пауза затянулась, и Леонид первый нарушил ее, обратившись к пленному на немецком.

— Доброе утро, герр обер-лейтенант. Не утруждайте себя английским, можете говорить на родном языке. Мне хотелось бы узнать причины вашего ночного пикника в столь необычном месте.

— Доброе утро, герр... коммандер. Давайте не будем разыгрывать комедию друг перед другом. Думаю, что причины этого "пикника" Вам хорошо известны.

— Хорошо, давайте не будем. Не можете мне сказать, что собирается делать дальше ваш командир — фрегаттен-капитан Эрих Келлер?

— Увы, герр коммандер, он не поставил меня в известность о своих дальнейших планах. Я кстати тоже хотел бы спросить у Вас. Это ваш обычай ведения войны — добивать раненых и не брать пленных?

— Да, герр обер-лейтенант, это наш обычай. Нам не нужны пленные. Во всяком случае те, которые не сдаются сами сразу. А если враг не сдается — его уничтожают. Что касается тяжело раненых, то в этих условиях они просто не выживут. И обрекать их на излишние страдания просто негуманно. Если бы речь шла о н а ш и х раненых — другое дело. Но в а с сюда никто не звал. Вернее звал, но как друзей. Мы не хотели войны с вами — людьми из нашей эпохи. И объединив наши усилия, мы бы добились очень многого. Вы же этого не захотели и собирались установить здесь свои порядки, прибрав к рукам все, что мы создали за два года. А нам бы, в лучшем случае, предложили роль мальчиков на побегушках. Так какие у Вас могут быть к нам претензии?

— Герр коммандер, давайте не будем пытаться обмануть друг друга. После всего, что я тут увидел, я убежден — вы не из нашей эпохи.

— А из какой же?

— Не знаю. Но ваше техническое развитие явно опережает наше.

— На основании чего Вы так решили?

— Начнем с нашей первой встречи, когда мы познакомились. Мы подошли к борту вашего парохода и пока находились рядом, я его хорошо рассмотрел. Помимо необычной архитектуры, его корпус не имеет ни одной заклепки, а листы обшивки соединены непонятным способом, как будто сплавлены краями друг с другом. Стрельба ваших малокалиберных пушек с расстояния в одну милю была выше всяких похвал. Точность просто изумительная, как и пробивная способность снарядов. Но это пока все из области возможного и допустимого. Мало ли какие экспериментальные артсистемы создали в САСШ и какие необычные суда там строят. Я читал, что есть способ соединения металлических листов путем расплавления соединяющихся поверхностей, но в судостроении он нигде не применяется. Ни в Европе, ни в САСШ. Хотя, повторяю, теоретически это возможно. Мало ли какой эксперимент в судостроении решили провести американцы. Но меня очень удивил еще один факт. По внешнему виду обшивки вашего судна ясно, что оно далеко не новое, а построено как минимум лет десять назад, а то и больше. Но во всем мире в течение этого времени не было абсолютно никакой информации о чем-либо подобном. А ведь вы согласны, что о постройке такого удивительного судна во всех цивилизованных странах узнали бы очень быстро? То, что вы смогли создать здесь всего за два года, находясь среди дикарей — как цветных, так и белых, тоже граничит с фантастикой. И наконец, когда я увидел ваши сухопутные боевые машины, ваших егерей из туземцев, которых вы прекрасно подготовили, их обмундирование, оружие, и те крохотные устройства, с помощью которых вы можете разговать друг с другом на большом расстоянии, как по телефону, то я окончательно убедился — к Российской Империи вы не имеете никакого отношения. Во всяком случае, к Российской Империи 1914 года. И мне непонятно, что вы сделали со мной, когда мы встретились вчера. Я как будто отсутствовал долгое время, находясь в другом месте, а потом вернулся.

Леонид и Карпов переглянулись. Немец-то явно не тупой солдафон, а может логически мыслить. Перейдя на русский, решили посоветоваться.

— Башковитый и наблюдательный крендель попался... Не ожидал.

— А я тебе о чем говорил? Немцы как увидели наш пароход вблизи, так сразу поняли, что здесь дело нечисто. Откроем ему часть правды до известных пределов? Раз жив остался и своим умом дошел? Глядишь, может и сможем какую-то пользу из него извлечь. Все равно, с Тринидада он теперь никуда не убежит.

— Можно попробовать. Один хрен собирались его Матильде отдать. Пусть у него в мозгах как следует покопается. Сможет для дела приспособить — хорошо. Не сможет — память сотрет, или просто грохнет. Такого умника опасно держать, если он против нас что-то замыслит...

Посовещавшись, Леонид достал из ящика стола толстую папку и передал пленному.

— Прочтите это, герр обер-лейтенант. У Вас исчезнет ряд вопросов, но появится много новых. Потом и поговорим.

— А что это, герр коммандер?

— Копия дневника Вашего сослуживца на "Карлсруэ" — капитан-лейтенанта Ауста, а также подборка наиболее интересных событий в мире после того, как вы вышли из Виллемстада на Кюрасао. Вас сейчас накормят, а потом можете заняться чтением. Время не ограничиваю. Если что-то понадобится, постучите в дверь и скажете охраннику. Они все знают английский.

— Простите, герр коммандер, но Вы ошиблись. Ауст — обер-лейтенант, а не капитан-лейтенант.

— П о к а еще обер-лейтенант. Читайте и все поймете...

Когда офицера увели знакомиться с материалами из будущего, Леонид и Карпов поднялись на стену форта, чтобы получше рассмотреть противника, заодно опробовав трофейную оптику. Немецкая оптика начала ХХ века оказалась выше всяких похвал. Не то, что китайско-малазийско-турецкая поделка начала XXI.

— Да-а, мой команданте, теперь понимаю, почему цейсовскую оптику хвалили...

— А что Вы хотите, герр Мюллер? Цейс — он и в Африке Цейс.

— Далеко ушли... А почему колбасники так резко драпанули? Даже повоевать не захотели?

— Потому, что эта консервная банка не для боя. "Карлсруэ" — быстроходный охотник на безоружные, или слабо вооруженные торговые суда. Артиллерийскя дуэль с хорошо укрепленными береговыми батареями, или даже несколько более сильным противником на море ему противопоказана. Его единственное преимущество — скорость. Броневой пояс слабый, и тот не по всей ватерлинии, вооружение — только безоружных "купцов" гонять, да от эсминцев отбиваться, если те начнут целой сворой преследовать. Все, что он может — это нашкодить ночью и удрать, пока не поймали. В принципе, что его коллега "Эмден" в Мадрасе и Пенанге хорошо продемонстрировал. Пока сам более сильному противнику — австралийскому крейсеру "Сидней" не попался. На этом его триумфальная эпопея и закончилась. Вот Келлер и рванул от нас, когда ему в борт восьмидюймовый "чемодан" прилетел. Потому, что хорошо понимает — его жестянке много не надо. Еще одно такое же, но более удачное попадание, и он может хода лишиться. А даже если и не лишится, то ремонтироваться ему сейчас все равно негде.

— Значит, не поверил голландцам, что мы научились пушки делать? Раз так близко подошел?

— Значит, не поверил. А теперь скорее всего думает, что мы перевозили из Штатов в Россию новые закупленные орудия. Но в связи с нехваткой штатных боеприпасов решили поэкспериментировать с самодельными снарядами и зарядами дымного пороха, что нам вполне удалось.

— И сколько у нас таких стволов, он может только догадываться... Ладно, это проблемы господина Келлера. Что ты там по поводу его сообщения прожектором говорил?

— Келлер что-то передал на берег ратьером. Скорее всего — дальнейшие инструкции командиру десанта. То, что мы начали трамбовать лес из орудий, он видел. Но вот дальнейшие наши действия — вряд ли. Все же расстояние для обычной оптики слишком большое. Поэтому вполне допускает, что большая часть десанта могла уцелеть после артобстрела и уйти в указанное место, где крейсер возьмет их на борт. Обрати внимание — немцы удалились от берега, но потом повернули на юг и теперь снова приближаются к берегу.

— Там, где артиллерия форта их не достанет?

— Именно. Немцы прекрасно понимают, что мы не можем создать мощную береговую оборону по всему побережью. Вот и наметили заранее точку рандеву. Не так далеко от форта, чтобы добраться побыстрее, но достаточно далеко, чтобы не попасть под обстрел.

— И будут ждать, пока десант туда доберется.

— Правильно. А потом десант сообщит о своем прибытии каким-то условным сигналом — ракетой, кострами, или еще чем-нибудь подобным, крейсер спустит шлюпки, подберет тех, кто смог удрать, а вот дальше...

— А вот дальше — возможны варианты. От предложения перемирия с обсуждением раздела сфер влияния и возможного сотрудничества до ночного обстрела города просто так, в отместку, и ухода в другое место. Хотя бы к тем же голландцам в Суринам. Или еще дальше — в Бразилию к португальцам. А то и в Аргентину. Хватит немцам угля до Рио-де-Жанейро дойти? Или до Буэнос-Айреса?

— Экономическим ходом хватит. Но это пока дела будущие, герр Мюллер. У нас есть более близкая проблема.

— Какая?

— Я не уверен, что наши морпехи зачистили в с е х немцев. Кто-то мог ускользнуть в суматохе, и если он доберется до крейсера, то расскажет много интересного. Пусть Келлер и не усомнится в том, что мы не из 1914 года, но вот в то, что у нас есть кое-какие вещи, о которых он раньше не знал, поверит обязательно.

— Хм-м... А Вы правы, мой каудильо... Сейчас свяжусь с разведкой, пусть прошерстят побережье в том месте, где это немецкое корыто ошивается. Ведь все равно на берег вылезут, чтобы обратно вернуться. Куда они денутся...

Между тем, "Карлсруэ" уже порядком удалился на юг от форта и подошел достаточно близко к берегу — не более трех-четырех миль. Корабль можно было рассмотреть в бинокль, но он находился далеко за пределами дальности стрельбы орудий форта Южный. О Северном и говорить нечего. В том месте побережья были девственные джунгли и уцелевшие остатки немецкого десанта, если таковые имелись, вполне могли рассчитывать на безопасное возвращение на борт крейсера.

Время шло. "Карлсруэ" все также дефилировал в нескольких милях от побережья, не входя в зону действия артиллерии форта. Доклада от разведчиков долго не было. Наконец пришел доклад от Тунгуса, командовавшего группой разведки — взято еше девять пленных. Восемь матросов и один лейтенант — офицер резерва. Те, кто сумел удрать во время зачистки. Правда, далеко они не убежали и толком не смогли оказать сопротивления, поэтому всех "бегунков" взяли живьем и в относительно целом виде. До предполагаемого места погрузки в шлюпки никто так и не добрался. Была мысль выяснить у пленных условные сигналы для связи с крейсером, но увы, никто их не знал. Очевидно все, кто знал, погибли. Отправив пленных под охраной в форт, Тунгус с основными силами разведгруппы остался неподалеку. Вдруг немцам, как стемнеет, взбередет в голову свою разведку послать? Моторный катер у них есть, поэтому управятся быстро. И можно как минимум уничтожить катер и немцев. А как максимум — не только "языков" взять, но и на катер лапу наложить. Ради этого переодели в немецкую матросскую форму четверых разведчиков с европейской внешностью, и теперь они усиленно изображали уцелевшие остатки десанта, запалив костер и прыгая на берегу, размахивая руками и винтовками, стараясь привлечь внимание камрадов. Но очевидно, немцы не поверили в этот маскарад, так как неожиданно "Карлсруэ" увеличил ход и снова пошел в направлении Форта Росс. Приближаться близко, однако, не стал. И оставаясь за пределами огня орудий фортов спустил на воду катер, который направился к порту, подняв большой белый флаг.

Леонид и Карпов, внимательно наблюдавшие за всеми маневрами немцев, удивленно переглянулись.

— И что же это такое, мой команданте? Вторая часть Марлезонского балета? Неужели не дошло, что тут ловить нечего?

— Похоже наоборот. Кое-что все таки дошло. Но расставаться с понравившейся идеей построения Великой Германии в Новом Свете Келлеру очень не хочется. Вот он и будет сейчас пытаться найти устраивающий его компромисс.

— Но каким образом?! Неужели не понимает, что действовать с позиции силы не получится?

— Он этого до конца пока еще не осознает. После того, как получил отлуп, наверняка считает, что на суше у него шансы невысоки, но вот на море он по прежнему хозяин положения. И в определенных случаях так оно и есть. Несмотря на повреждения, днем "Карлсруэ" продолжает оставаться опасным для "Тезея", не говоря о наших паровых фрегатах. Но поскольку ни о радарах, ни о нашей радиосвязи, ни о боевых пловцах, ни о беспилотниках, ни о радиоуправляемых катерах-брандерах немцы ничего не знают, то продолжают оставаться в плену своих заблуждений, считая свой корабль более сильным и неуязвимым, чем он есть на самом деле. Поэтому и вести себя будут соответсвенно. Требование безоговорочной капитуляции и обязательного приобщения к "орднунгу" мы теперь вряд ли услышим, но вот попытку навязать нам мир на своих условиях — вполне.

— Ладно, что гадать. Скоро и так узнаем. На причал встречать дорогих гостей пойдем? Или перебьются?

— Перебьются, слишком много чести. Один раз уже встречали. А теперь если им надо — пусть сами к нам идут...

Между тем, катер под белым флагом преодолел пространство между крейсером и берегом, подойдя к городской набережной в том же месте, где и в первый раз. Но, в отличие от прошлого раза, набережная была пустынна, и парламентеров встретили лишь четверо морских пехотинцев, переодетых в форму русской армии образца 1914 года, один из которых тоже держал в руках белый флаг. На берег вышел немецкий офицер и после непродолжительного разговора вручил пакет. За всем этим действом Леонид внимательно наблюдал в бинокль, слушая также речь парламентеров. О том, что разговор транслируется в форт малогабаритной радиостанцией, спрятанной под мундиром одного из "туземцев", немцы не имели ни малейшего понятия. Но пока что ничего интересного узнать не удалось. Выяснили лишь фамилию прибывшего на переговоры офицера — обер-лейтенант Ауст, автор дневника, который сейчас усердно штудирует его коллега — обер-лейтенант фон Альтхаус. Поскольку прибывшие с обеих сторон не были уполномочены решать какие-либо серьезные вопросы, все свелось к обмену любезностями и просьбе доставить пакет его превосходительству, губернатору острова Тринидад. Либо как тут еще называется самый главный русский из экипажа "Тезея". В том, что испанская администрация не имеет никакой реальной власти на острове, немцы не сомневались ни секунды.