О результатах Хэйт читала уже на бегу: отсчет последних секунд не располагал к спокойному чтению чата. Мобов, успевших устроить ей полет в круг воскрешения, она разглядеть успела — то были демоны, весьма похожие на Вала. Где-то между тремя и двумя секундами до закрытия луча глава Ненависти сделала скриншот.

На скрин попала и ее нижняя голая конечность, в которую с упоением вгрызался "родственник" Вала и Хель. Голая — это потому что экипировка была убрана в инвентарь для ускорения поедания. Что поделать: сначала засмотрелась, потом зачиталась...

...А по залу все так же кружились двое. Случайные зрители, разговоры в текстовой форме — им не было дела ни до чего. Скорее всего, они и вовсе все, что можно, отключили. Все, напоминающее о системе и нереальности этого их танца.

Так что второй раз за день команду: "Выход", — Хэйт произносила шепотом. Чтоб не мешаться.

По другую сторону реальности она пошла старательно откармливать вкусняшками пернатую парочку. И те, и другие (пара в перьях и пара "рогатых") были безгранично милыми. Да что там: чертовски милы были обе парочки!

Чуть позже Вероника занялась и прокормом себя любимой. Одним умилением сыт не будешь, и урчащий живот это активно подтверждал.

К ужину превосходно "зашел" последний эпизод танцевального шоу с Лин Мэйли. Последний для Мэйли, полуфинальный раунд. Так как шоу выкладывалось с запозданием, о завершении пути знакомой танцовщицы уже было известно.

Впрочем, для самой Лин Мэйли вылет в полуфинале не стал сюрпризом. Шоу специализировалось на уличных танцах, на "баттлах", и она со своей постановочной хореографией несколько не подходила под формат. Достаточно хороша, чтобы вызывать восхищение. Достаточно хороша, чтобы дойти до полуфинала. Достаточно подкована, чтобы ставить хореографию для участников своей команды. Но недостаточно "форматна" для победы.

Китаянка все это отлично понимала. И принимала, как часть заданных условий игры. И в последнем для себя выступлении поставила совершенно фееричную историю. Смешала современный танец, акробатику и танец традиционный. Дополнила эту смесь танцем с мечом.

Лязг стали, свист ветра, сплетенный с мелодией. Ускоряющейся, как ускоряется пульс, как нарастает азарт — в горячке боя.

При просмотре сердце Вероники то и дело замирало. Ёкало, как сказала бы одна знакомая орчанка. Отдельно оно екнуло, когда два парня из танцевальной группы, выступавшей с Мэйли, натянули алую шелковую ленту, а сама Мэйли эту ленту рассекла "бутафорским" мечом.

Вот уж точно — ушла из программы на красивой ноте.

— А что для тебя — красота? — Лана на втором занятии в студии щебетала без умолку.

Это был не первый вопрос от модели за прошедшие полчаса с момента установки холстов на станки. И даже не пятый... Какой именно, художница затруднилась бы ответить.

Веронику прямо-таки подмывало сравнить незакрывающийся ротик Ланы с попугайскими клювами, когда те заводят свои незамысловатые песенки. Осмысленности там было примерно столько же — судя по тому, что ответы Лане были не слишком интересны.

— Необычность, — честно ответила Вероника. — И естественность.

— Ага, — стрельнула глазками (почему-то в сторону Стаса) модель. — А как ты поняла, что хочешь рисовать?

— Заниматься живописью, — ничего не выражающим голосом поправила художница. — Это пришло само.

— А голых людей рисовать тебе нравится? — снова пропустив ответ мимо ушей, продолжил щебетать "клювик".

— Обнаженных, — выдохнула сквозь зубы Вероника. — Писать. Отношусь спокойно.

И поняла, что парой минут ранее оскорбила своих питомцев. Песни пернатых куда осмысленнее... этого.

"Библиотекарь?.."

— Мне так не хватает общения с девочками, — пронзительно-тоскливо пожаловалась блондинка. — Без стабильности тяжело, но тяжелее всего без общности, взаимопонимания, непринужденной атмосферы. У нас была почти семья, а не коллектив. А теперь все пропало.

— Социальные контакты — это немаловажно, — неожиданно поддержал Лану Стас.

— А другие, те, с кем ты работала — они умерли? — машинально спросила Вероника.

Ее заботило другое: что-то было не так на холсте с руками модели.

— Что ты такое говоришь?! — взвилась блондиночка. — Тьфу-тьфу-тьфу! Конечно же, они живы!

— Тогда что мешает общению? — пожала плечами студентка. — Что? Почему вы оба на меня так смотрите?

Болтовня стихла. Перестала мешать работе. А укоризненные взгляды... что ей с них? Они в ней дыры этими взглядами не прожгут.

Прекрасная тишина продлилась почти до завершения урока. В конце Лана, краснея и бледнея, принялась расспрашивать преподавателя, как отличается оплата позирования в одежде от платы за то же, но без оной. Частично. Полностью. Есть ли разница в оплате часов на разных отделениях, скажем, у живописцев и у скульпторов.

Потом она убежала, пообещав перед уходом Стасу, что подумает над увеличением часов. За счет позирования у третьего курса, которым как раз требовалась модель на "обнаженку".

— Ник, завтра свободна, — устало произнес куратор, когда модель покинула студию. — Людмила Львовна и Варя смогут выделить для нас время только в воскресенье.

— Без проблем, — ответила, промывая кисти, студентка. — Высплюсь.

За спиной что-то грохнулось.

Вероника резко обернулась, разбрызгивая подкрашенные капли воды. Сзади обнаружился упавший станок. По счастью, не из тех, что были заняты холстами. Рядом стоял Стас, приложив руки к лицу.

— Все в порядке? — уточнила девушка.

— В полном, — ответил, помассировав виски, преподаватель.

"И этот человек мне что-то высказывает за недосыпы и такой себе внешний вид", — обратив внимание на мешки под глазами куратора, подумала Вероника.

И озвучила, что до дома доберется самостоятельно.

После возвращения с практического занятия по живописи до оговоренного времени сбора в Восхождении оставалось полтора часа свободного времени. На улице моросило: еще не дождь, и воздух свеж, но для бега уже не очень. А размяться после малоподвижного времяпровождения хотелось.

Открытая веранда, недалеко от дома расположенная, была свободна. Вообще она (веранда) относилась то ли к детской площадке, то ли к территории закрытого ныне детсада — этот момент выпал из памяти Вероники. Но использовали веранду в основном подростки. Как курилку.

Погода прогнала подростков. И предоставила тем самым Веронике отличный "зал" для прыжков со скакалкой. На свежем воздухе, но под крышей — красота.

Через часок довольная, напрыгавшаяся девушка ввалилась в Восхождение. С мыслью — и там поскакать, пока вся группа собирается. Статы, как известно, на дороге не валяются.

Только она достала из инвентаря игрового инвентарь спортивный — собственно, скакалку — как рядом материализовался Рэй.

Причем выглядел он не лучше куратора. Синяков под глазами не было, но во взгляде, в сведенных бровях, в сжатых кулаках — сквозила такая ярость, которая даже для Хэйт была заметна. И почти физически ощутима. Казалось, эту острую ярость можно было метать во врагов, разбивать ею стены и резать с ее помощью глотки.

— Ты не в порядке, — не спросила, констатировала глава Ненависти. — Кого ненавидим?

— Не важно, — скрипнул зубами Рэй. — На игре не отразится.

Хэйт пожала плечами, замахнулась скакалкой... И выпустила ее из рук. Скакалка обиженной змейкой заструилась на гладкий каменный пол.

— Раз ты говоришь, что не отразится, я тебе верю, — обратилась к кинжальщику Хэйт. — И могу только порадоваться, что нам не нужно далеко ходить за целями для выпуска пара.

Она повела рукой в сторону трех не пройденных коридоров. Подобрала скакалку с пола.

— Но, если ты внезапно захочешь поболтать, — скакалка щелкнула по полу. — То у меня найдутся свободные уши. И время.

Лицо убийцы немного смягчилось.

— Я бы лучше размялся, — сказал, доставая такую же скакалку. — Но — спасибо.

— Не за что, — легко улыбнулась Хэйт.

Вскоре в зале с часами Древних к убийце с адепткой присоединились Вал и Барби. Те не стали подхватывать инициативу с упражнениями, а устроили что-то вроде занятия по стихосложению.

— Ты перебарщиваешь с глагольной рифмой, — поучала демона орчанка. — Нет, иногда она уместна. Хоть и является "слабой". Скажем, если надо передать живую речь, якобы ненарочитую.

Баба-страж изобразила глубокую задумчивость. Продекламировала:

— Одна обнажит свое тело.

Другая откроет душу.

Кто ближе тебе всецело?

— Опять мне присела на уши?

Валяй. Та, что с телом — послужит.

Душа? Что за бред, надоело!

— Заметил? Глаголы — в той части, что с поэзией имеет немного общего, — выдала замечание Барби. — Зато претендует на естественность прямой речи. Еще глагольная рифма уместна в краткой форме. Пример.

Он входил — они вставали.

Говорил — они молчали.

Замолкал — рукоплескали.

Как скончался — оплевали.

— В эпиграммах? — уточнил Вал.

— Краткая форма и злободневность — не обязательно эпиграмма! — рявкнула Барби.

— Ну... — стушевался музыкант.

— Дураков и копья в баранки гну! — выпалила орчанка. — Вот поэтому я не пошла преподавать. Ар-р!

Хэйт мысленно порадовалась за гипотетических студентов (или учеников), которых миновала участь побывать под наставничеством Барби. А то не факт, что все пережили бы ее уроки.

Чуть позже, когда группа собралась в полном составе, глава Ненависти продемонстрировала скриншот, сделанный накануне. С попавшей в кадр голой ногой.

— Ты суицидилась ради разведки? — изумился Локи на фоне обсуждения параметров монстров, засвеченных на том же скрине благодаря "взгляду истины".

— Ой, и правда же, — состроила печальное личико Мася. — Что-нибудь дропнулось при смерти?

— Ничего ценного, — отмахнулась Хэйт. — Погнали?

Часы Древних открыли тоннель десятого часа.

И демонам сильно не повезло.

— За ляжки бабы-бафф! — ревела орчанка. — Демоняшку — хвать за ляжку!

— За прекрасные пяточки, — приговаривал, улыбаясь каждой сработавшей ловушке прежде не особо разговорчивый авантюрист.

— Мстя-а-а-а! — врывалась в собранных орчанкой мобов гномка с топором.

— Ах! Эта прекрасная смерть! — нарисовалась в разгар прохождения коридора почтовая фея Хэйт. — А я все пропустила... Почему тебе никто не написал вчера, бескрылая?

— Странно, что она не появилась, когда мы столкнулись с ее родственницами, — отметил Кен.

— Дык чуяла, что подмахнем и ее, — фыркнула Барби, с недавних пор питающая отвращение к феям. — Под раздачу не полезла. Дура дурой, а умнее тех шалав.

— Пф-ф! — оскорбилось летучее недоразумение, прежде, чем испариться.

Словом, бодро ребята и девчата шли к мини-боссу, Демону Десятого Часа.

— Баба-денс, падаван с балалайкой, — зеленокожая поочередно смерила взглядом танцовщицу, барда и высокую цель перед собой. — Мы сейчас будем шатать вашего папку.

Хель промолчала. Бард буркнул (без особого, впрочем, напора), что его музыкальный инструмент называется лютня.

— Падаван? — переспросил Монк.

— Я ж учу этого балбеса, — надула щеки орчанка. — Силе слова, силе рифмы. Падаван.

— Дело благое делаешь ты, джедай, — развеселился монах. — Да пребудет с вами сила.

Слова про силу будто пробудили стоящего перед ними высоченного краснокожего рогато-хвостатого Демона. Он проревел что-то неразборчивое и яростное, щелкнул пламенеющей плетью, целясь по ближайшим человечкам (оркам, гномам и прочим).

Барби сработала, как предсказательница. Мини-босса они ушатали. "Папка" барда с танцовщицей, конечно, не сдался без боя, сопротивлялся отчаянно. Едва не отправил в преисподнюю... то бишь, в круг воскрешения, Рюка и "дочурку" Хель. Прошелся своей плетью по каждому в группе, и не раз.

После потери половины шкалы здоровья Демон сменил плеть на огромный пылающий меч, вид которого вызвал у Барби какие-то нездоровые стоны. Демон на зуб попробовал Рэя.

Когда тот ворвался с серией ударов в спину из невидимости, неповоротливый с виду монстр молниеносно выхватил из-за спины источник неприятных ощущений — парня с кинжалами — и резким броском направил человека головой по направлению к раскрытой пасти.

Хорошо, что Монк среагировал и закрыл убийцу малым щитом духа. Это умение, выглядящее, как полупрозрачный щит, хорошо запомнилось Хэйт по схватке Рэя и Монка против орка-стражника. Случился тот бой на границе людских и орочьих земель... вроде бы, совсем недавно, а вроде бы — вечность назад.

"Пламя битвы в крови", — вспомнился художнице рев орка.

Демону пламя битвы тоже не было чуждо. Он бился страшно, люто, без устали, без удержу. Впрочем, виртуальные твари не знают усталости...

Демон пал. После привычного уже раздвоения Локи снова подкинул монетку — и угадал с верной целью. С его слов, он эту монетку отделил от общей стопки и отложил в отдельную ячейку инвентаря. Монетка пока что всего пару раз давала неверный совет, что можно было списать на случайности.

— Следующий тоннель? — спросила воодушевленная победой Хэйт.

Уложила знак Десятого Часа в паз механизма. Вопрос был задан для проформы — группа уже топталась перед входом в соседний с десятичасовым коридор, ожидая перевода "стрелки".

И как-то совсем не удивилась, увидев, что за монстры им будут противостоять. После встречи с демонами она подспудно ждала столкновения с их противоположностями. С ангелами.

— Красивые, — с восторгом потянулась к белоснежному перышку ближайшего моба малая.

Хэйт с ней согласилась.

"Интересно, а бывают белые попугаи? Как перьевое облако", — мысль эта, впрочем, не помешала касту когтей мрака в обладателя белого пера.

У ангелов, как подсказал "взгляд истины" была уязвимость к тьме. Увы, легкими противниками их это не сделало. Приятные глазу пернатые обладали пренеприятнейшим умением: они подлечивали друг дружку. И себя тоже могли, но чаще все же на пернатого собрата применяли исцеление.

Умения Рюка на них не срабатывали из-за иммунитета к свету. А без него контроля в группе было маловато. Мобы были "толстенькие", легко и быстро разбирать их на пух и перья не получалось. Так еще и в любой момент усилия по "разбиранию" могли быть сведены на нет.

Приноровились не сразу. После первых ошибок и потери времени на первой же группе ангелов, пришли к более-менее рабочему варианту. В мобов влетали Барби и Маська, начинали раздавать точечные удары. Вразнобой, кому попало — тому попало. Следом раскастовывалась Хэйт. В кучку уходили массовые умения, хоть сколько-то урона наносящие.

Вся прочая группа в это время работала по метке, выставленной Рэем или Монком. Рэй ставил единичку на самою удобную для себя цель, Монк обозначал двоечкой цель, на которую стоит переключиться, когда единичка падет.

Если группа ангелочков не получала урона по каждому, то, как только атаковали одиночную цель, пернатая компания принималась дружно лечить собрата. И почти гарантировано эта "стая" вытягивала "покоцанного" с того света.

А так, когда все были чуть-чуть покоцаны, цель для лечения выбиралась случайным образом.