Химера (НФ). Общий файл

— Шёлк! — выдохнул Медведь и неверяще ощупал ткань. — Нет, не шёлк даже. Что-то другое, я такого и не видел никогда... Ты почему ящик не притащил?

— Медведь, да он с меня высотой. В нем сотни две-три фунтов весу. Если пустой! А он полный. Я ногой толкнул — не стронул. И отзвук такой... глухой. Мы и вместе его не подвинем. Пилу бы для железа, или хоть молот.

— Пилу ему, — проворчал Медведь, совсем успокаиваясь. — Где я тебе её возьму, пилу твою? А вот ткань — это славно. В город поедем — на ярмарку подадимся. Со мной хочешь? Возьму! Жалко, нет у меня связей, продешевим. Но и то хлеб.

Разбойники загомонили.

— Тихо! Отвечай, ты зверя набил?

— Конечно, Медведь, — осклабился Овод. — Два горных козла, и три волка... А может, еще клады поищем?

— Ну, поищи, поищи, — усмехнулся Медведь. — Знать бы, откуда это всё взялось. А хотя... — его глаза зажглись в азарте. — Помните, с утра пятно белое на деревьях было? Я так думаю, это тоже ткань была, такая же. Сушилась, наверно. И хозяин там может быть. Эх, пощупать бы его!

— А ты уверен? Знаешь, если он как тот купчишка, то ну его...

— Мы на него сразу не полезем. Но сам посуди, "клад" твой без охраны ведь был. Да и как ты его заметил, бросили, небось?

— Ну... да. Он просто на земле стоял, только тканью прикрытый. От птиц, наверное, или от солнца.

— Видишь? Не может там быть большого отряда, не то припрятали бы, если что. Сейчас же пойдем туда, к ночи как раз доберемся. Сторожко посмотрим, что и как, а там и решим, что делать. Нам все равно по пути.

— В темноте по горам? Да ты никак рехнулся?!

— Я? Нет. Я эти горы вдоль и поперек исходил, каждый камушек тут узнаю на ощупь. А вот кто другой — нет. Так что собирайте вещички, пойдем. Нам главное с графом не пересечься, а так хоть трава не расти.

* * *

Долина Теп, гора Штрет, Виррекское графство, 15-е мая 2010-го года от Рождества Христова

Взгляд со стороны

Отряд полз вдоль старой тропы по левую сторону долины. Как ни велико было искушение идти по дну, пришлось от этого отказаться: там ревел студеный поток, то пробиравшийся между тесными скалами, то широко разливавшийся белой пеной, то обрушивающийся с камней водопадом. А по горе Тальта, гораздо более удобной, не позволил идти уже сам граф.

Люди не торопились. Спешенные всадники руками отводили ветви деревьев, которые нельзя было обойти, а те норовили обрызгать водой идущих позади. Беззвучно носились мошки, где-то в глубине крон перекрикивали приглушенный шум воды птицы, замирающие, когда люди пробирались мимо.

Когда попадался удобный для конных участок дороги, всадники снова взбирались на своих коней и шагом либо рысцой проскакивали его.

Время от времени животные беспокоились, ступая по скользкой траве. Чей-то конь всхрапывал, подкидывая голову, и тогда каждый член отряда настороженно замолкал, оглядываясь по сторонам. Только викарий бормотал что-то под нос, перебирая почерневшие от времени деревянные четки, но, надо отдать ему должное, делал он это совсем не слышно. Он один не спешивался, но ехал он на ослике. На священника устремлялись то благоговейные, то напуганные взгляды. Порой по нему скользили взгляды равнодушные.

Через час отряд добрел до приличной террасы шириной в три дюжины шагов, где не нужно было ни хватать обросшие мхом скалы, ни прижиматься к ним, ни держаться за стволы деревьев. Граф, идущий впереди, огляделся и вдруг поднял руку, останавливая людей и подзывая Берсана. Тот оставил коня Ену, перед тем грозно взглянув на новичка, который уже знал, что это означает, и потому сразу закивал, скосив взгляд на викария.

— Что ты об этом думаешь? — граф указал рукой влево, где сгущались деревья и громоздились скалы.

Берсан пригляделся, не торопясь с ответом. Раз уж граф спрашивал именно его, да еще вот так, то это вовсе не проверка из тех, что он любил устраивать, а действительное затруднение.

За террасой в стороне от тропы что-то матово блестело сквозь плотную листву. Берсан напряг взгляд, пытаясь рассмотреть, что именно видно между ветвями буков и сосен. Безуспешно.

— Не знаю, ваше сиятельство. На меч не похоже, это точно. Взглянуть бы поближе, я бы сразу...

— Сам не ходи. Есть же молодежь... Ен! Сюда. Лучникам приготовиться.

Ен поторопился исполнить приказ, оставив обоих коней соратнику. Между тем, лучший лучник уже распоряжался, а граф обратился к Ену:

— Так. Видишь, блестит? Слазай туда и проверь, нет ли чего подозрительного. Потом тащи сюда.

— Будет сделано, ваше сиятельство, — кивнул Ен и осторожно продрался между мокрыми скалами.

Вскоре он звонко крикнул:

— Все спокойно! Только я не знаю, что это!

— Подбери и принеси, — процедил сквозь зубы граф, не рассчитывая, что новичок его расслышит. Однако тот если и не расслышал, то вспомнил, что ему говорили, и вскоре передал графу странный предмет, отливавший черным перламутром. Граф на время забыл про нерасторопность парня, да и про нахмурившегося викария, чей ослик топтался тут же. Его взгляд загорелся искренним интересом.

— Что бы это могло быть? — граф с видом знатока повертел в руках неведомое приспособление.

Оружием это точно не было. Нет ничего острого, а сам предмет весил очень немного. Гораздо легче меча, стального или деревянного, при размерах намного более превосходящих его. И на пао он тоже не походил. Граф-то знал, как они выглядят, да и в устройстве их немного разбирался, хотя само это знание было для него опасным, проведай о том Святая Церковь.

— Сие есть диавольская вещь! — назидательно сказал святой отец. — Вам придется сжечь ее, сын мой, как она вам ни приглянулась. И вернуться. Это ваше искушение.

— О, сомневаюсь, что дьявольская, — отмахнулся граф Виррекский. — Я уверен, что она рукотворная. И я не думаю, что она станет гореть, ведь — посмотрите! — это металл, только легкий. Любопытно, для чего же она служит?

— Может, для котелка? — подал голос Берсан.

— Для котелка, говоришь? Гм. А что? Это же тренога! Неплохая догадка, молодец. Вот так она раскидывается, — граф потянул ножки в разные стороны, и все три послушно растопырились. — Вдобавок, они выдвигаются. Вот этак, — попробовал он. — А сюда можно привязать бечевку. С котелком, или с куском жаркого. Сделано с умом, с большим умом. Вот только кто принес сюда ее, хотелось бы знать?

— Браконьеры, ваше сиятельство.

— Браконьеры, говоришь? Я очень сомневаюсь в этом. Ты сам посмотри: механизм довольно сложен. Эти мерзавцы такой если и достанут, то не бросят даже сломанным, а этот вполне исправен. Да у тебя самого мастеровой опыт есть, погляди, какой гладко отполировано, как ладно сработано. А письмена? — услышав это, завозился святой отец. — Зачем же они этим разбойникам?

— Письмена? Граф, ваша наивность не знает границ, — святой отец слез с осла и требовательно протянул руку. — Какое же, по-вашему, у них происхождение? В чьих руках уже побывал сей предмет? Будьте добры передать... Ага, вот что за письмена! Да это сарацинские чифры! Число зверя! Нет, сын мой, я запрещаю, слышите, запрещаю вам брать это с собой. Вполне может быть, что котелок, о котором говорил Берсан, сюда действительно крепили, но какое диавольское зелье варилось в нем? Если вам угодно, себя вы можете губить сколько вам заблагорассудится, я всё равно буду молиться за вас, но вы не посмеете смущать остальных.

— Выше высокопреподобие, а не заблуждаетесь ли вы? По-моему, вас это не касается, — с фальшивой улыбкой спросил граф. — Эта находка — наш законный трофей. Вам может нравиться эта вещь, она может вам не нравиться, но не слишком ли вы самоуправны?

Испуганно завозилась часть отряда. Ей-богу, овцы! Как пить дать, работа викария.

— Вот даже как? — расправил плечи святой отец. — Что же, я отвечу. Нет, не слишком. Мой сан довольно высок. Я, милостью Божией, викарий Карийской епархии. Мог долг — беречь сиих и многих других агнцев, а не малодушно отдавать их души на растерзание диаволу. Если вы, сын мой, христианин, услышьте и поймите меня. Усмирите свою гордыню и поддержите меня. Я надеюсь, что враг рода человеческого будет посрамлен, пытаясь загнать вас в свои сети, и мне было бы весьма прискорбно узнать, что справедливо обратное, что вы продали свою душу и попытались сторговать не только ее... — он не договорил, оставляя прочее на долю воображения слушателей, готовых представить любые ужасы.

Агнцы, половина которых попробовала кровь, а некоторые — так и вовсе на арене — невольно прислушивались. Они разом вздрогнули, когда святой отец замолчал. Слишком убедителен он был, а рядом к тому же таилась неизвестная, может быть даже потусторонняя опасность.

Люди графа, очевидно, чувствовали большее доверие к святому отцу, который — прямо сейчас — был сильнее. Так недалеко и до неповиновения и бунта... Что недопустимо.

Граф опустился на одно колено и протянул торжествующему викарию левую руку.

— Простите, святой отец. Это юношеская вспыльчивость.

— Прощаю, сын мой, — викарий обхватил на мгновение безымянный палец графа большим пальцем правой руки, и граф поднялся. — Вы упали, я поднял вас. Но постарайтесь более не спотыкаться. И прислушивайтесь ко мне, когда я говорю от лица церкви. А когда я говорю о кознях диавола, можете быть уверены, что говорю я от лица церкви. Прошу вас, граф, сожгите эту мерзость.

— Святой отец! Я уже говорил: это металл. Металлы не горят.

— Видел я одного... шута в Виине, — ответил викарий. — Так у него металлическая стружка в банке очень даже горела.

— Ну, я все-таки не шут. И потом, есть более важные дела. Это мои леса, а я что-то не припомню, чтобы прежде тут водилось нечто подобное. Значит, кто-то это сюда принес, например, колдун. А если так, то он может быть еще тут.

— Что же, тут вы правы. Распорядитесь обыскать окрестности.

От такой наглости Лукресен даже растерялся на мгновение, но тут же взял себя в руки. По губам викария скользнула покровительственная улыбка.

В другое время искать след отправили бы Ена, как новичка, а потом потешались бы, глядя, как тот ползает по камням на четвереньках — каждый, кто попал в отряд не из охотников, норовил прильнуть к земле без всякой нужды, — но соратники были изрядно напуганы чертовщиной. Потому след вышел искать Берсан, сомневаясь в своей способности найти хоть что-то после вчерашней грозы

Едва пробравшись к месту, где нашли подозрительную вещь, он, по старой привычке, сперва окинул взглядом окрестности и втянул ноздрями воздух. Зашевелилось беспокойство, и старый солдат прислушался. Тихо шуршала листва, внизу шумел разлившийся ручей, потревоженные было птицы снова запели. Никакого движения. Тогда что это? Неужели запах?

Он снова принюхался. Да, теперь он ощутил нечто. Запах был чужд лесу и совсем незнаком Берсану.

— Что у тебя там? Нет следа?

— Господин граф, разрешите подержать на ту штуку.

— И не думай! — возразил святой отец.

— Но запах...

— Не смей искажать образ Божьего творения! Нос человеку дан, чтобы обонять благовония и пищу, а не колдовские вещи. Запомни, скверна может войти в тебя и таким путем.

"Да пусть так", — подумал Берсан, опуская взгляд вниз. Следа не было, что не помогло ему унять или объяснить растущее беспокойство.

— Ничего! — объявил он вслух.

— Плохо, — граф потер подбородок. — Но сейчас мы все разведаем. Возьми парней покрепче, пойдете вверх. Веревкой только обвяжитесь.

— Хорошо, ваше сиятельство. Но почему туда?

— Потому что следов нет. А ты должен был увидеть хоть что-то. Значит, эта тренога сверху упала. Да и оглядеться не помешает.

Забеспокоились кони, но никто, кроме Берсана, не обратил на это внимания. Его, занятого отбором ребят, тревога кольнула сильнее, так что он торопливо указал на первых попавшихся.

— Возьми ещё Быка, на всякий случай, — посоветовал граф. — Если...

— Октавия! — буркнул викарий. — Нечего погаными именами разбрасываться.

Граф выразительно посмотрел на священника, но тот смолчал.

— Если там есть кто — тащите сюда, — продолжил Лукресен. — Живым! Если только отбиваться не станет.

— Ваше сиятельство... — потупился Бык-Октавий. — Дозвольте, его высокопреподобие с нами пойдет?

— Не бойся, сын мой. Единственно, сам страх достоин того, чтобы его бояться. Благословляю тебя.

— Благодарствую, святой отец, — вздохнул Бык.

— Давай-давай, — прикрикнул Берсан.

Едва они стали обвязываться, как заржал первый конь. Потом второй. Скоро все пятнадцать коней стали рваться, и всадникам стоило немалых усилий успокаивать их. По-прежнему пели птицы вдалеке, а ласковый ветерок обдувал вспотевшие лица воинов. Но тем более жутко им стало. Даже у графа зашевелились волосы.

— Берсан! Стой!

Те были рады-радешеньки такой команде.

— Господи, что это?! — воскликнул Ен. — Что с конями?

— Это диавольские козни! Ах, граф, отчего вы меня не послушали! Я ведь предупреждал вас, сын мой! Выбросьте же эту мерзость в ущелье, быстрее! И молитесь, молитесь, дети мои.

Граф нехотя швырнул непонятную штуку вниз. Но наваждение не прекратилось. Правда, молиться он не стал, но, по крайней мере, половина отряда бухнулась на колени, бормоча слова "Pater noster". Почти никто, кроме разве что викария и графа, не знал больше этих двух слов.

Но буйство коней не ослабевало.

— Назад, дети мои! Вниз, скорее вниз! Нет позора в том, чтобы уйти с честью.

Вот это мнение граф разделял, так что он торопливо подтвердил его слова, и через несколько минут отряд с трудом увел волнующихся коней вниз, к площадке пониже.

Спуск занял не так уж и мало времени, а кони полностью успокоились только внизу.

В отряде оживленно обменивались впечатлениями. Несмотря на то, что событие только что произошло, и даже не было ясно, грозило ли им что-нибудь, подробности нарастали как снежный ком. Кто-то уверял, что чуял серу, а Ен заверил, что видел лесовика. Лукресен только собрался зло оборвать дружинников, как заметил ту самую непонятную штуку на дереве, склонившимся над ручьем, шагах в трехстах ниже. Он суеверно перекрестился, но внимания викария обращать на нее не стал. Святой отец запросто заставит лезть за ней, чтобы сжечь. Ни к чему людей гонять. А даже если нет, погонит всех назад. Между тем как хотя бы документы следует найти. Благо они недалеко.

И все же, следовало разобраться в том, что там творится, и разведать обстановку.

— Берсан, Бык! (Викарий злобно сверкнул глазами, но смолчал.) Ступайте же!

— Да как же это, ваше сиятельство? Кони вон как испугались, а они, чай, скоты умные.

— Ваше сиятельство, я думаю, Бы... Октавий прав, — поправился Берсан, перехватив взгляд священника. — Но ваше слово — закон.

К задумавшемуся графу обратился Гиль:

— Ваше сиятельство, отправьте и меня. Посудите сами, зачем вам захватывать колдуна силой? Сдаться он может любому из нас, а чтобы убить — хватит и одной стрелы.

Лукресен недоуменно посмотрел на лучника, но вдруг вспомнил, что у того скоро свадьба. Ясно, рассчитывает на награду, подумал он.