Вершина мира 1. Часть 4

От долгого ожидания чуть расслабился, выданный хозяйкой пакет, прижимаемый локтем к боку, выскользнул, упал на диван, проехался по обивке и с тихим стуком свалился на пол, замки раскрылись, из пакета веером вылетели аккуратно сложенные документы. Как зачарованный наблюдал за пакетом, отчего-то даже не попытавшись подхватить доверенные бумаги. Прошло несколько секунд, прежде чем осознал масштабы катастрофы. Подхватив с пола пакет и постарался запихать все обратно и закрыть его. Он долго воевал с замками, никак не желающими закрываться — один из них сломался от удара об пол. Отложив кое-как закрытый пакет в сторону с тоской подумал, что о милом знакомстве с герцогом и мечтать не приходится.

А потом одолело любопытство, аж руки зачесались, так захотелось сунуть нос в бумаги и, решив, что семь бед один ответ, все равно попадет за сломанный замок, и наплевав на все предостережения интуиции, вытряхнул содержимое на колени. Так, эта красная бумажка, без сомнения купчая, почему-то датированная прошлым годом, ну правильно, тогда его и купили с аукциона. Только зачем ее вложили сюда? Может по ошибке? Вот эта счет из банка. Вот эта толстая стопка, перехваченная скрепками, медицинская карта. Здесь было все, что угодно, кроме тех документов, которые интересовали — купчая, датированная несколькими днями назад, в момент выставления клейма и сертификата нового хозяина. Быстро перебирая бумаги, искал вторую, новую, купчую.

Он пересмотрел бумаги вдоль и поперек, но не нашел даже намека на то, что искал. Из банковского счета узнал, что на имя герцога была переведена значительная сумма, составляющая почти полугодовой заработок, положенный полицейскому его чина и должности, если бы рабу, конечно, платили за работу. Раб замотал головой, решительно ничего не понимая. С каких это пор продавая раба, платят новому хозяину!? Где-то же должна быть эта чертова бумага, с раздражением думал он, встряхивая пакет. Выпал простой конверт голубого цвета, видимо застрявший в пакете, на него парень не обратил сперва внимания, ведь искал документ красного цвета. Пошарив рукой между пластиковыми стенками и не обнаружив там ровным счетом ничего до боли прикусил губу, очевидно, купчая на руках у нового хозяина, ну конечно! Кто же будет отправлять с рабом такой важный документ!

Подавив тяжелый вздох, кое-как затолкал обратно рассыпанные по дивану документы. Остался только голубой конверт, выпавший из пакета последним. Подняв жесткий прямоугольник, покрутил в руках не решаясь сделать последний шаг. Но любопытство было непреодолимо, да к тому же, два раза все равно не умирать! Чуть подрагивающими от волнения руками надорвал край конверта и встряхнул его над диваном. Выпал листок простой белой бумаги, сложенный вдвое. Раб развернул его и углубился в чтение. Свидетельство из нотариальной конторы, значилось в заглавии, похоже, это именно то, что искал. Набрав в легкие побольше воздуха, молодой человек перевел глаза на несколько строк ниже, сейчас он узнает все. В следующее мгновение в комнате раздался стон, и строки заплясали перед глазами — это была... Да нет! Такого не бывает! Нет, все же бывает, раз бывший раб комкает нервными пальцами самый главный в своей жизни документ... Вольная!..

Я влетела в отделение за несколько секунд до появления Лисы:

— Отойдите! — вопила она, лежа на каталке, которую санитар вывозил из лифта. — Позовите Аньку! Я больше ни с кем... — она замолчала на самой высокой ноте прерванная судорогой потуги.

Похоже, помыться мне не удастся, что ж, будем принимать так. Ничего страшного — чистый халат есть, перчаток, хоть отбавляй, хочешь, можешь десяток натянуть. В конце концов, в старину женщины рожали прямо в поле и даже умудрялись обходиться без акушерок. Ой, простите, повитух, не было в старину акушерок, хоть ты тресни!

Я круто развернулась и на крейсерской скорости направилась к паникующей Лисе. Влад как-то сразу выветрился из головы и достаточно качественно — и следа не осталось. Потом я, конечно о нем вспомню, но это уже будет после, да и улетит он к тому времени.

— Анька! — заорала увидевшая меня Алиса. — Позвони этому полудурку! Я не смогла его найти.

— Хорошо, — пообещала я, — ты главное не психуй, ладно?

— Попытаюсь, — сдавленно выдавила Алиса.

— Девочки, дозвонитесь до полицейского участка, пусть там Кручина поищут, — крикнула я через плечо медсестрам на регистрации, — скажите, что б кидал все и летел сюда, у него жена рожает.

Кое-как успокоив беснующуюся роженицу я смогла затащить ее в смотровую. Не надо быть светилом в акушерстве, чтобы понять ребенок пойдет с минуты на минуту.

— Головка прорезалась, — сообщила я Алисе, помогая ей переодеться, — уже совсем скоро.

— Скорей бы, сил нет терпеть! Пока ты не сказала, что это роды, все было нормально, а потом как начало болеть, думала, умру, пока санитара твоего жда... — ее лицо забавно перекосилось.

Я решила, что совершенно незачем дергать Лису и тащить в родовую палату. Роды обещали пройти спокойно, без осложнений. На всякий случай я все-таки подключила роженицу к монитору. Так, что тут у нас? Сердцебиение в норме, гипоксия плода отсутствует, что ж, будем рожать.

Я застелила согнутые в коленях ноги Алисы стерильной простынкой, подоспевшая на помощь Верочка обтерла ей пот с лица и все пошло по накатанной колее. Потуги шли чаще, головка прорезалась все отчетливей, а Алиса, как всякая роженица до нее, и скорее всего после, призывала все кары небесные на голову своего незадачливого мужа, обрекшего ее на такие страдания. Мы с Верочкой переглядывались, старательно пряча улыбки.

— Тут, по-моему, появился один нетерпеливый товарищ, — проговорила у меня за спиной Ольга Михайловна, заведующая неонотологией.

— Особого нетерпения я что-то не заметила, — проворчала Алиса, кривясь в очередной потуге.

— Ты не ворчи, а рожай, давай, — хмыкнула я, внимательно наблюдая за появляющейся детской макушкой, густо заросшей черными волосами. — Давай, Лиса, тужься! Вот так. Еще поднажми, не останавливайся, давай!

— Я больше не могу! — простонала красная от усилий Лиса, захлебывалась слезами. — У меня сил больше нет!

— Можешь! Можешь, мать твою! Все могут, и ты можешь! Тужься! Головка вот-вот выйдет! Все! Стоп! Дыши часто-часто, главное сейчас не потужиться, иначе разорвешься, как жаба.

Алиса расслаблено откинулась на спинку кресла. Я, осторожно поддерживая макушку, помогала родиться головке. Дальше пошло легче. Одно плечико, потом другое. Измученная Алиса в точности выполняла все указания, хотя и рычала сквозь стиснутые зубы и обещала свернуть мне шею, если все это развеселое мероприятие не закончится в ближайшие минуты.

— Давай, Алиса, соберись! Еще разок и все! — Алиса послушно напряглась, я, обхватив руками грудную клетку ребенка, осторожно потянула, помогая, и ребенок свободно выскользнул мне на руки.

Проворно перехватила за ножки, шлепнула, и палату огласил протестующий трубный рев.

— Вот это голосина! — восхитилась Ольга Михайловна, принимая у меня ребенка.

Алиса в полуобморочном состоянии откинулась на спинку кресла, уставившись в потолок широко распахнутыми глазами. Отдышалась, приподняла голову и шепотом спросила:

— Анька, а кто?

Ольга Михайловна хмыкнув, вернула мне уже обмытого ребенка, убедившись, что тот совершенно здоров. Я развернула небрежно накинутые пеленки и показала новоявленной мамаше ребеночка во всей его красе.

— Ну, мамаша, кого родила?

Алиса несколько долгих мгновений всматривалась в свое чадушко обалделыми глазами. Ее губы дрогнули, глаза наполнились слезами, и она осторожно протянула:

— Мужик! Анька, я сына родила!

И в ответ на ее восклицание, успокоившийся было младенец, вновь зашелся в реве, словно подтверждая слова матери. Алиса, всхлипывая, протянула к нему руки и я, с одобрительного кивка неонотолога, положила ребенка Алисе на живот. Оказавшись на теплом животе матери, мальчишка настороженно замолчал, приподнял тяжелую для еще совсем слабенькой шейки голову, и принялся тыкаться мордахой во все стороны, определенно отыскивая сосок. Эта уморительная сцена была прервана появлением взмыленного, безнадежно опоздавшего Никиты. Он ворвался в смотровую и с ходу застыл, словно натолкнувшись на невидимую стену, зачарованно наблюдая за женой и сыном. Вид у него был еще тот — взлохмаченный, в кое-как наброшенном халате, съехавшим с одного плеча, шапочку, которую он был обязан натянуть на голову, Никита мял в руках расплываясь в идиотской счастливой улыбке.

— Проходите же, папаша, — позвала его Ольга Михайловна, — вы успели вовремя.

Никита удивленно моргнул, когда она поманила его, протягивая ножницы.

— Что это? — шумно сглотнув, поинтересовался он, вид был такой, будто бравый полицейский собирается с минуты на минуту грохнуться в обморок.

— Как, что? Пуповину перерезать будите.

— А ему не будет больно? — заволновался Никита, еще больше заливаясь бледностью, но все-таки принимая у Ольги Михайловны ножницы.

— Не волнуйся, не будет, — успокоила я его, — это только с виду страшно, но, ни ребенок, ни Алиса ничего не почувствуют.

Я стояла рядом с другом, держа зажим и дожидаясь, когда Никита отсечет пуповину. Капитан прикрыл глаза, судорожно вздохнул, решаясь, и одним движением отделил ребенка от матери.

— Молодец, не оплошал, — похвалила его Ольга Михайловна, внимательно следя за моими пальцами.

Когда я закончила с обработкой Ольга Михайловна сноровисто одела ребеночка в костюмчик и вручила младенца папаше.

— Поди, пообщайся с отпрыском, а нам тут с мамашей закончить надо.

Никита осторожно принял драгоценную ношу и тихонечко вышел вон.

— Поздравляю, Анна Дмитриевна, отличная работа! Я вам еще нужна?

— Я думаю, сама справлюсь, — слабо улыбнувшись, заверила я, ощущая во всем теле сладкое оцепенение, будто это не Лиса, а я только что произвела на свет маленького человечка. Впрочем, я не очень-то и далека от истины — это первый принятый мною ребенок. Нет, конечно, я видела как, принимаются роды, и знала весь процесс теоретически, но одно дело знать, а совсем другое услышать, как на твоих руках закричал ребенок, которому ты помогла родиться на свет. Все же у меня несколько другая специальность.

...Влад откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, может он что-то не так прочитал? Ведь хозяйка ясно дала понять, что продала его. Влад дрожащей рукой потер глаза и более внимательно перечитал содержание бумаги:

"...Дается вольная рабу под заводским номером 4794, выставленным на клейме фабричным способом на планете Эрстар, юрисдикция планеты Таурин.

Вольную оформляла госпожа Романова А.Д., имевшая вышеозначенного раба 4794 (по ее документам проходящего как Романов Владислав Дмитриевич, впоследствии, Куприн Владислав Серафимович. Паспорт за номером 2345197ир860, прилагается). С 25 апреля 2598 года по 25 апреля 2599 года по земному летоисчислению, формальности соблюдены. Вольная вступает в силу 25 апреля 2599 года...

Нотариус Орфин оформил документы 22 апреля 2599 года. Колония Криптан, юрисдикция планеты Юпитер..."

Нет, все, кажется, верно... Ощущения радости, облегчения и какого-то необъяснимого, сладкого ужаса были настолько огромными, что почти не чувствовались. Клеймо! Надо посмотреть клеймо и если все это не шутка, там будет все написано! Влад медленно поднялся с дивана, все еще боясь, что где-то мог ошибиться, что-то неправильно прочел, начал расстегивать брючный ремень, а затем и многочисленные застежки. Пальцы вдруг стали ужасно неловкими, не слушались, путаясь в одежде так, будто время вернулось вспять, и он впервые одел брюки.

Влад с раздражением рванул ткань, два последних крючка отлетели с тихим звоном. Он быстро спустил брюки, трусы... Оставалось только сорвать мягкую повязку, наложенную на клеймо. Влад помедлил несколько секунд боясь притрагиваться к повязке, глубоко вздохнул и рванул пластырь, тихо выругавшись — с пластырем вырвалось несколько волосков. Подняв повыше рубашку, чтоб не мешала, принялся рассматривать клеймо. Просто наклониться оказалось мало, он слегка отставил ногу в сторону и изогнулся до предела.

Он уже дочитывал выбитые на нем буквы, когда дверь в каюту распахнулась и на пороге показалась высокая светловолосая девушка. Она раскрыла рот, намериваясь что-то сказать, но увидев Влада во всей красе его эффектной позы — брюки сползли ниже колен, трусы маячили примерно там же, а он, изогнувшись, рассматривает свой зад — потрясенно замолчала.

Немая сцена длилась не менее минуты, и парень с тоской подумал, что даже бывшая хозяйка не позволяла себе вваливаться в его комнату без стука. В смущении пониже натянул рубашку, чувствуя, как кончики ушей, да и щеки в придачу начинают наливаться унизительным румянцем. Влад исподлобья неприязненно глянул на источник своего конфуза и раздраженно заметил, пытаясь таким образом скрыть смущение:

— Стучать надо!

— А я и стучала, — нагло заявила девица, опираясь плечом о косяк и насмешливо его изучая, Влад мог дать на отсечение все свои части тела, что никакого стука и в помине не было, — но вы, милорд, были столь увлечены созерцанием своей задницы, что не обратили внимание на это. — И видя, что парень продолжает ошарашено смотреть на нее, предложила, — Подтяните штаны, ваша светлость, у вас весьма глупый вид.

— Да закройте же вы дверь, черт бы вас подрал! — рявкнул мужчина, стряхивая оцепенение и поняв, что девица не собирается двигаться с места, а по коридору шныряют какие-то люди, с любопытством пытаясь подсмотреть происходящее. — Мне надо одеться!

— Как скажете, милорд, — хмыкнула девица, сделав шаг в комнату, и к его немалой радости захлопнула дверь, лишив, однако, надежды на одиночество.

— Вы, герцог, вполне можете натягивать свои штаны и при мне, — нагло заявила она, продолжая придирчиво его оглядывать, — я все равно уже не увижу ничего нового!

Влад скрипнул зубами и потянулся за брюками — объяснять невоспитанной девице азы хорошего тона, стоя при этом со спущенными штанами дело более чем глупое. Он отвернулся от ее любопытных глаз и принялся приводить себя в порядок.

— У вас красивая задница, милорд, — прокомментировала она увиденное, — не диво, что вы ее так внимательно рассматривали!

Влад счел за благо промолчать на этот сомнительный комплемент, продолжая возиться с застежками и брючным ремнем. Как хозяйка могла так с ним поступить, с обидой думал он, косясь на незваную надоедливую гостью. Хотя, по здравому размышлению, она его не обманывала, он сам себя обманул. Она и не заикалась о продаже, это он, Влад, сам вбил себе в голову, а она просто не стала его разубеждать. Когда же он спросил о новом хозяине, Аня ответила, что его новый хозяин — герцог Куприн, в чем, между прочим, ни на миллиметр не отошла от правды.

Да уж, у нее весьма извращенный юмор — получается, она продала Влада ему же самому! Парень хмыкнул и только покачал головой. А теперь выходит, он свободен! Сво-бо-ден! Свободен и никто не смеет ему приказывать, он волен делать все, что захочет! Раньше Влад считал, что такая бумажка, как вольная ему и даром не нужна пока он живет с Аней, а теперь, получив, почувствовал себя почти всесильным. Ну и пусть эта девица застала его в неприличной позе, и что из этого? Настроение значительно улучшилось.