Ее темные рыцари

Будь я, обычно оцепеневающая во время опасности, на дороге одна, оказалась бы под колесами. А так и не заметила, как оказалась на другой стороне улицы, под защитой толстых стволов каштанов.

— Запомнил номер мерзавца? — выкрикнул Булатов.

— Нет, зато рассмотрел лицо водителя, — зло процедил Лазарус. — Нас пытался сбить господин Томасовский.

— Но зачем?!

— Герда, меня тоже очень интересует причина. Он ведь знает, что таким образом ни тебя, ни нас не убить.

— Шутишь? — Я с подозрением взглянула на вампира.

И только сейчас я ощутила дрожь, сотрясающую все тело. Как же я испугалась! И предположить не могла, что Артур захочет меня убить, ведь совсем недавно он беспокоился о моем здоровье, узнав, что охота на колыбельника имела негативные последствия.

— Поверь, маленькая, нужно нечто большое, чем обыкновенный наезд, чтобы уничтожить Гласа.

— Может, Томасовский приревновал? — усмехнулся Руслан. — Даже дураку бы стало понятно, что нам втроем весело и хорошо. Артур неровно дышит к тебе, Герда.

— Неплохая версия. Но что если это был не он?

— Ты же сам сказал, что он.

— Да, — вампир перебил Булатова, — сказал. И я рассмотрел его отлично. Но вдруг это кто-то другой, под личиной колдуна? Многим бы пришлось по вкусу отстранение заместителя Главы Совета магов.

— Подождите! Если я заявлю Совету о нападении, Томасовского могут уволить?

— Не уволят, временно отстранят, пока не закончится разбирательство, — поправил Болконский. — Ты еще этого не понимаешь, но Глас — важная фигура на полуночной стороне любого города. Вошедший в полную силу Глас становится гарантом мира и покоя. И тот, кто попытается его уничтожить, попавшись, может нажить неприятностей.

Честное слово, мне не верилось... Кто я, а кто Артур?

Уже в салоне автомобиля, отъезжая от эзотерического магазинчика, Булатов произнес загадочную фразу:

— Хорошо, что ты испугалась не настолько, чтобы выставить против несущейся машины щит.

— О чем ты?

Оборотень оглянулся через плечо и удовлетворенно вздохнул.

— Видишь, я оказался прав — Герда ничего не поняла. Эх, надо было спорить!

— Руслан, что я не поняла? — рассердившись, спросила во второй раз. — Объясни нормально!

Сидящий рядом блондин успокаивающе похлопал по руке.

— Не злись, Булатов не дразнится, он радуется.

— Чему?!

— Тому, что ты уникальна, — вертигр посерьезнел, — возможно, единственная в своем роде в истории существования Гласов. Прошло всего каких-то два месяца после ритуала, а ты смогла поставить щит.

— Зеленоватый купол, под которым мы спрятались от падающих ножей в магазине, — уточнил вампир.

Я стиснула зубы.

— Разыгрываете? Я не магичка!

— Конечно, нет, — согласился шатен, — иначе тебя не сделали бы Гласом. Нечто подобное на магический дар появляется с годами, когда триумвират слажен и гармоничен. Герда, ты защитила нас и детей, накрыв куполом. Вполне вероятно, что больше не сможешь повторить это, поэтому не переживай раньше времени.

— Так что в отчете мы этот случай опустим.

Я молчаливо кивнула, соглашаясь. Парни наверняка правы. Мое случайное колдовство может вызвать ненужный ажиотаж, особенно вредный в свете того, что я не собираюсь оставаться Гласом.

— А как же ведьмы и Тарас с Ульяной? — Всполошилась, вспомнив о свидетелях. — Разве они будут молчать?

— Не переживай, у них тоже есть секреты, которые лучше не выдавать Совету. Quid pro quo, то есть услуга за услугу, — успокоил Болконский.

Через час, закрывшись в родной ванной, я долго думала о событиях дня. Дед, пишущий научные труды по миру Полуночи. Маленькая война в ведьминском магазине. Откровения Карины. Лишенный логики наезд Томасовского. Да, насыщенный денек.

А еще мне не давала покоя фраза Ольхиной, что и Тимура я обидела, не отвечая на его звонки. Может быть, у меня уже нет друга? Спрашивается, зачем я отталкивала Каришу с Ладовым? Не иначе позабытые два месяца были временем помутнения сознания, эдаким сумеречным периодом, когда...

От возникшей догадки я замерла. Струи прохладной воды хлестали по макушке, но я не обращала внимания, задумавшись.

А вдруг у меня сейчас сумеречное помрачение сознания? Возникшее после удара головой? Может, мне все это кажется? Нет ни вампиров, ни оборотней, ни магов, ни гласов — все это бред моего сознания. Может, я лежу себе в больничке и вижу галлюцинации?

Мочалка выпала из рук и, поспешно наклонившись за ней, треснулась со всей дури лбом о стенку, да так, что перед глазами заплясали темные мушки. Ух, как больно-то!

Нет, это не помрачение сознания. Это реальность, раз испытываю боль.

Ох, что-то мои мысли завернули не в ту сторону. Похоже, переутомилась я серьезно.

Стало так грустно и одиноко, и это несмотря на то, что в последнее время я одна остаюсь в основном только в ванной. И, порадовавшись, что бросила в карман халата телефон, набрала номер Тимура. Три звонка остались без ответа. Значит, Ладов еще не вернулся домой. Жаль, мне не помешал бы разговор с другом.

Был еще один номер для экстренной связи, на случай опасности. Что мне может грозить, Тим не объяснил, но заставил запомнить цифры, а не вносить их в память телефона. С минуту гипнотизируя экран мобильного, так и не решилась набрать заветный номер — все же явная опасность мне не грозила.

Наша дружба с Тимуром зародилась в песке.

Я очень ярко помню тот день. Июльское солнце, несмотря на раннее утро, уже припекало, ощутимо нагревая игрушки и деревянные бортики песочницы.

Мне было три года, темненькому мальчику с нашего двора — пять. Пока мамы о чем-то увлеченно беседовали в теньке, я строила замок для принцессы, он зачем-то закапывал свои машинки в песок. Играли мы, поглядывая искоса друг на друга и не решаясь заговорить, пока мамы не захотели нас познакомить.

— Тимур, поиграй с девочкой, — едва ли не приказным тоном сказала мать Ладова. Строгость была нормой в семье потомственных военных.

— Гердушка, не дичись, солнышко. Мальчик с родителями недавно переехал в наш город, у него здесь еще нет друзей. Поиграй с ним!

Конечно, нам было неплохо и поодиночке, но чего не сделаешь ради улыбки мамы?

И мне пришлось помогать Тиму закапывать сначала его автомобили, потом и солдатиков. Ну, а затем мы прикопали и мою принцессу.

После чего новый знакомец предложил иную игру: насыпать ведерками гору из песка и по очереди плевать на ее вершину, пока не побежит "лава". Мамы, сидящие на лавочке, настолько увлеклись разговором, что перестали обращать на нас малейшее внимание. Наверное, поэтому и не пресекли нашу странную забаву.

"Вулкан" все не пробуждался, и я уже решила, что плюну в последний раз и пойду откапывать свою куклу, как коварный мальчишка толкнул меня в спину! И я лицом воткнулась прямо в "лаву"!

Почти готовая разреветься, я терла лицо, пока не услышала довольный смех. Рука сама нащупала алюминиевую лопатку... И сама взмахнула, впечатывая ее в лицо обидчику!

Крики мам... вопль Тима... и полуослепшая я, крепко сжимающая свое оружие...

На следующий день пускать "лаву" мы учили уже других ребят. Вместе. Ладов сказал, что я — настоящий "мужик", и предложил дружить. К слову, оставшийся маленький шрам на левой скуле Тима стал загадочным знаком его доблести, потому что ни одной из своих многочисленных подружек он так и не рассказал историю его появления.

Мы взрослели, взрослели и наши отношения.

Как и я, друг недолюбливал свое имя. А кому бы понравилось, когда, знакомясь, каждый второй задает "остроумный" вопрос: "О, Тимур! А где же твоя команда?" Если я находилась рядом, то тотчас откликалась: "Я здесь, а остальные скоро подтянутся". Ладов, конечно, морщился, считая мои действия своего рода заступничеством, чего он не хотел от девчонки, но молчал. И однажды мне отплатил. На тот момент я не только летом, постоянно жила у бабушки, а Тимур, потеряв родителей, — у опекуна, в другом городе. Но иногда они приезжали, чтобы Ладов мог пообщаться со старыми друзьями, в том числе и со мной.

И вот однажды после занятий, на выходе со школьного двора, ко мне пристали два старшеклассника, науськанные Олесей, родной внучкой профессора. Закончив стебаться над моим цветом волос, они принялись за имя.

— Кто из твоих родителей решил повыпендриваться? Почему не Лена или Катя? — спросил первый.

Я молчала, сжимая кулаки. А что я могла поделать? Наброситься на двух здоровых лбов, посещавших секцию дзюдо? Оставалось только ждать, пока им надоест, и они меня отпустят.

— Герда... Ха! Экзотики захотели? Так надо было Изаурой или Марианной, — смеялся второй.

— Ты что! Зачем иностранные? У нас тоже есть экзотичные. Кукуцаполь *, например.

— Или Даздраперма, — добавил его товарищ.

Вокруг нас потихоньку собирались школьники, были даже с моего класса. И никто, никто и не пошевелился, чтобы помочь мне! Наоборот, смеялись, наслаждаясь представлением.

Первый, уже работая на публику, оглашал нелепые имена, появившиеся в советское время. Вот тогда я окончательно убедилась, что это происки Олеси. Двоюродная сестра в минувшее воскресенье внимательно слушала объяснения деда, почему и как возникали новые слова при Союзе.

— Еще классные имена Тролебузина, Челнальдина, Перкосрака или Даздрасмыгда. Выбирай любое, и мы переименуем тебя! — щедро предложил разошедшийся старшеклассник. И я с тоской поняла: завтра вся школа будет дразнить меня каким-нибудь унизительным прозвищем. — На тебя, конопуха, никто второй раз и не посмотрит, тогда как у настоящей Герды должен быть Кай...

— Я за него! — вдруг прозвучало грозно.

И Ладов, как ангел мщения, навис над моими обидчиками. С детства изучающему восточные боевые искусства парню хватило пары минут, чтобы объяснить, как неправы старшеклассники. А еще Тимур сходил в секцию дзюдо, и юношам пришлось долго убеждать тренера, что больше никогда не станут обижать слабых, и их не нужно выгонять.

С того момента друг также взялся обучать меня самообороне, стараясь показывать приемы в каждый свой приезд. Жаль, что видеться нам доводилось не часто — опекун, как и отец Тима, был военным, притом начальником какого-то спецподразделения, и не сидел на одном месте. Ладов, естественно, сопровождал его, пока не поступил в военную академию.

После заступничества приятеля меня больше не доставали ни в школе, ни на улице. Да только я этому не радовалась, потому как сделала страшное открытие: я ВЛЮБИЛАСЬ в собственного ДРУГА.

Как? Как я умудрилась сделать подобную глупость? На тот момент новые чувства воспринимались как предательство дружбы. Поэтому сделав открытие, я тут же его и закрыла, малодушно надеясь, что чувство само рассосется. Еще я погрузилась в учебу с головой, как Тим.

После кошмарного турпохода, во время которого на его родителей напал маньяк, он походил на одержимого. Учеба, боевые искусства, стрельба в тире, иностранные языки — все это стало его страстью, тем, что в будущем должно помочь ловить мерзавцев, посягающих на жизни невинных. Так, веселый хулиганистый парень превратился в заучку с черным поясом по дзюдо. И только в компании старых друзей он напоминал себя прежнего. Поэтому его опекун Натан всячески поощрял приезды Ладова в родные места.

Поступление в институт повлияло также и на меня — времени жалеть себя и свою неразделенную любовь не оставалось. А то, что на мои чувства не ответят, я знала точно, так как хорошо успела изучить Тимура.

Нет, я, конечно, надеялась на чудо и даже рассказала Ладову о своей любви. Ну, почти рассказала — полупьяное мычание в трубку телефона никто не засчитал бы за настоящее признание. Друг, терпеливо выслушав, попросил назвать адрес, где мы группой отмечали наш четвертый День студента. И приблизительно через полчаса в квартиру моего сокурсника позвонили. Три высоких симпатичных дзюдоиста быстро разыскали меня среди толпы веселящихся студенток и сообщили, что Тим попросил отвезти домой. Я сопротивлялась произволу изо всех пьяных сил. Но что можно сделать спортсмену, несущему тебя на плече вниз головой? Разве что только укусить. Что я и сделала — цапнула за широкую спину, не дотянувшись до филея. Впрочем, это не помогло: меня доставили в пункт назначения, пред ясные очи профессора и бабушки.

К слову, за укус простым извинением я потом не отделалась. Григорий, пострадавший от моей выходки, потребовал в качестве моральной компенсации три свидания, которые в итоге переросли в серьезные, по крайней мере, с моей стороны, отношения.

Как же мне было стыдно на следующий день после праздника! Тогда, кроме унижений, довелось пережить многочасовую лекцию деда, затем выслушать Ладова, примчавшегося на выходные. Профессор стыдил, говоря, что девушкам, да еще юным крайне вреден алкоголь. Тимур же, окинув меня странным, удивительно взрослым взглядом, просто сказал, что пьяная женщина — чужая женщина. Поэтому если захочу расслабиться таким способом, следует выбирать компанию тех, кому полностью доверяю. Стоит ли говорить, что в эту категорию попадали только Тимур и Карина?

Короткий стук в дверь и вопрос Лазаруса:

— Герда, ты там уснула?

Мои витязи бдят. Стерегут, а то вдруг сбегу, просочившись через сливное отверстие в канализацию?

Сначала захотелось закричать, чтобы меня оставили в покое, а потом беспричинная злость исчезла так же быстро, как и появилась, оставив после себя разбитость.

Я устала, как же я устала! Быть Гласом тяжело, а Гласом с дырой в памяти — невыносимо.

— Нет, не уснула, уже выхожу.

Спустя пять минут я лежала по центру дивана. И протяжное "мяу" под распахнутым окном на этот раз не помешало забыться крепким сном до смерти уставшего человека.

* * *

Посреди ночи меня разбудил шепот. Удивительно, но я успела отдохнуть, и мое настроение ощутимо улучшилось. И было таким, пока не прислушалась к тихому диалогу.

— Больше не могу, я ведь не железный, — произнес вампир.

— Полностью разделяю твои чувства, — вздохнув, отозвался оборотень.

Видеть я их не могла, так как проснулась, лежа на спине, и продолжала ровно дышать, не шевелясь, чтобы не выдать свое бодрствование. Но на слух определила, что парни стоят у открытого окна.

— Из-за нее у меня плавятся предохранители. Чувствую, еще чуть-чуть — и я с ней что-то сделаю.

От признания блондина накатила тоска. Не ожидала я от Лазаруса подобных слов. А ведь казался таким надежным, спокойным, несокрушимым...

— Если надеешься, что пообещаю проследить за тем, чтобы ты не сорвался, то извини, разочарую. Я сам на грани. Достала до предела. Сам готов сотворить с ней что-то, о чем потом пожалею.

И Руслан туда же! Холодок страха прошелся по спине.

— Так давай что-то решать. Сколько можно терпеть?

О Боже! Я и не подозревала, что довела парней до ручки...

— Хорошо, — в голосе Булатова прозвучала мрачная решимость. — Займусь ею я.

— Не возражаю, у тебя все равно получится лучше, — одобрил вампир.

А я... я позабыла, что нужно прикидываться спящей. Дыхание сбилось. Волосы на голове зажили собственной жизнью, становясь дыбом. Бежать! Надо бежать от этих неадекватных! И быстрей!