| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В Центральной Азии — и поляки !!! Кто бы мог подумать, да ? Но — вот так вот сложилось. В 1941 году из поляков, плененных еще в 1939, либо перемещенных в Сибирь осадников, а также беженцев от немцев, на территории СССР была создана армия генерала Владислава Андерса. Причем она была создана по согласованию с польским правительством в изгнании с тем, чтобы сражаться против немцев на советско-германском фронте. С советское правительство выделило им для этого немалые средства — и оружие, и теплое обмундирование, и продовольствие — всего на сумму более 400 миллионов рублей в виде займа польскому правительству — сумма громадная. Сама идея рассматривалась еще осенью 1940 года, решение было принято в начале июня 1941, то есть до войны, война лишь изменила планы по размеру формируемых частей — раз в восемь. И вот эта армия численностью 75 тысяч человек сначала получала оружие и довольствие, отъедалась, тренировалась, проходила сколачивание. Причем уже осенью сорок первого пошли какие-то мутки — глава польского правительства Сикорский настоял, чтобы армия Андерса располагалась вблизи южной границы СССР — типа там климат лучше, хотя там не было оборудованных лагерей, не хватало стойматериалов, потому многие в армии болели. А может, и не болели, но под предлогом недоформированности поляки не отпускали на фронт ни одной дивизии, несмотря на то, что весной 1942 две уже были готовы к боям. Но — в Средней Азии было ближе к Ирану, то есть к англичанам, поляки же не хотели воевать, как они говорили, 'за Советы', и всячески оттягивали свою отправку на фронт. Туда же — в Среднюю Азию — направлялись и потоки освобожденных из лагерей поляков, и даже поляки, что жили на территории СССР как беженцы — эдакий польский исход.
Весной же из-за плохой обстановки с продовольствием началось перебазирование половины армии и большинства из находившихся при ней гражданских в Иран. В июне начался вывод и остальной части — в то время в армии было уже сто тысяч человек, и это не считая гражданских — их еще двести тысяч. По сути, польское правительство кинуло Сталина, и тот никак не препятствовал выходу поляков из СССР, так как это означало сильно испортить отношения с союзниками — прежде всего с англичанами, которые и крышевали поляков. В СССР остались только прокоммунистически настроенные поляки и члены их семей (в РИ в 1943 из них была образована пехотная дивизия, а в 1944 — 1я армия Войска Польского, воевавшая бок о бок с РККА). В Иране к армии Андерса примкнули еще несколько десятков тысяч человек, что бежали от немцев в 1939 или позднее, англичане тоже выделили из своих рядов польские части или отдельных поляков, воевавших против немцев в рядах британской армии, постепенно туда же прибывали поляки со всего мира. Так что к концу 1942 года в армии Андерса было уже под двести тысяч штыков. Грозная сила.
Которая сиднем сидела и никак не помогала даже своим покровителям — англичанам, когда немцы мочили их в Северной Африке и на Ближнем Востоке. В результате так оказалось, что к середине 1943 года поляки по совокупности таких параметров как численность, вооруженность, обученность, стали самой мощной силой в Средней Азии (АИ) — остальные были либо меньше числом, как немцы и англичане, либо менее вооружены и обучены, как пуштуны и турки, либо и то и другое, как иранские и иракские войска. Англичане передвинули было армию в Палестину, но около шести тысяч евреев (в РИ — около трех тысяч) тут же дезертировало из ее рядов, так что от греха подальше поляков (и оставшихся евреев) снова сдвинули в Иран, тем более что началось непонятное общение с немцами — последние предлагали полякам освободить от большевиков свои исконные земли и образовать на них республику под протекторатом Германии. Предложение, видимо, было очень заманчивым, раз англичане так и не решились двинуть поляков против немцев, даже когда последние переправились через Суэцкий канал (в РИ поляков отправили на фронт только в начале 1944 года — в Италию).
И вот сейчас — к осени 1943 — поляки были сильнее даже немцев, что вели наступление на Индию и Узбекистан. И я опасался этих поляков даже больше чем немцев. Все-таки триста тысяч (за полгода их армия еще подросла) — это весомая сила на любом ТВД, а уж на таком как Азия, где ни у кого нет такой сплоченной и обученной силы — особенно. И 'освобождать от большевиков' поляки будут именно территорию нашей республики — к бабке не ходи, так как мы сейчас занимали восточную территорию польско-литовского-русского государства средних веков, а поляки издавна грезили Польшей 'от можа до можа', то есть от Балтийского моря до Черного. Уж не знаю, как они могут верить немцам и верят ли вообще, но ранее в польской элите хватало таких, кто не отличался благоразумием. И у этих поляков было два пути на запад — или через Узбекистан с Казахстаном, или через Кавказ — то есть уже через нас, причем последний вариант для них предпочтительнее — так они выходят на 'свои' 'будущие' территории напрямую, не делая крюк через русские земли, где их снова будут бить. Да и немцы скорее всего направят их через Кавказ, чтобы не отвлекаться от удара по Западной Сибири. И это может порушить все мои расклады. Поляков мы, наверное, раскатаем авиацией, но придется затратить много сил и средств — по неточным данным, у поляков были зенитные орудия, но мало, а английских истребителей где-то тридцать штук, причем вроде бы даже не Спитфайры, а Харрикейны. Справимся. Но поляки даже как стоящая на месте сила уже оказывают воздействие на обстановку, и пока ясно только одно — с немцами они воевать не будут — последние аккуратно обтекают места дислокации польских войск в Азии. Более того — немцы разрешили перейти в армию Андерса тем полякам, что служили в Вермахте и СС. А это был не звоночек — это был набат.
Мы в свою очередь уже немного пострелялись с этими поляками — напомню, что в моих планах было отжать запад Ирана и создать там несколько советских республик, поэтому мы активно искали союзников в этом деле, и нашли их не только на западе, но и на востоке Ирана, где проживало немало пуштунов, уже давно мечтавших воссоединиться со своими соплеменниками в Афганистане и Британской Индии. Так что развал или хотя бы ослабление Ирана было на руку и нам, и иранским пуштунам, причем не только в текущем моменте, но и позднее, когда кто-то захочет 'восстановить справедливость' и вернуть Ирану 'его' 'исторические' земли (об исторической справедливости по отношению к завоеванным персами народам, естественно, мало кто вспомнит). Поэтому с иранскими пуштунами у нас завязывались долгосрочные отношения, которые я пока не знал как будем согласовывать с вероятной войной против афганских пуштунов. Ну да ладно — это дело будущего. Пока же мы наладили воздушный мост с наших передовых площадок в западном Иране до восточного Ирана — наши контрразведчики через знакомых знакомых знакомых знакомых знакомых нашли торговца из Иранского Азербайджана, который был близко знаком с главой одного из пуштунских поселений, вылетели туда на Аисте, благо торговец знал те места и мог подсказать ровные площадки для посадки и взлета — так и навели контакты. И так как лететь туда из-под Тебриза вдоль южного берега Каспия было чуть более тысячи километров, то вскоре ежедневно туда летали по несколько самолетов — мы обустраивали базу в 200 километрах к югу от иранского Мешхеда (город в 200 километрах на юго-восток от Душанбе) и в 250 километрах к западу от афганского Герата — почти посередине Иранского Хорасана. И как раз в тех областях селили поляков — с ними то мы и начали перестрелки, потом к полякам подтянулись таджики и узбеки, бежавшие от советской власти, и можно было ожидать подхода каких-то немецких частей, так что вскоре в тех местах у нас было уже двадцать штурмовиков, шесть истребителей, батальон легкой пехоты — помимо защиты нашей базы они занимались обучением пуштунских отрядов хотя бы основам тактики.
А в полутысяче километров южнее мы 'обнаружили' белуджей — также иранское племя, не имевшее своего государства — в мое время они жили в юго-восточной четверти Ирана, южной части Афганистана и южной половине Пакистана, не доходя до Инда. Причем вдоль Персидского Залива их земли доходили до Ормузского пролива, а, напомню, в своем плане-максимум я рассчитывал дойти как раз до этих мест — как по северному, так и по южному берегу Персидского Залива. Соответственно, если предложить еще и белуджам создать свое государство, то и для нас будет легче подмять нужные территории — если границы все-равно перекраиваются, то чем больше будет перекроено — тем проще будет затеряться нашим республикам среди других. К тому же это будет в русле логики права наций на самоопределение — персам останется центральная часть Ирана, может, с выходом к морю через Бендер-Аббас — порт на северном побережье пролива. Хотя еще надо думать — слишком уж это важный стратегический пункт. Да и история богатая — во второй половине 15го века тут побывал Афанасий Никитин, а в первой половине того же века — китайский флот (мир — маленький !). Не, наверное, персам тут ничего не светит. А если уж на то пошло, то можно бы подумать и создании республик в северной части Ирана и Афганистана — там проживало много узбеков, таджиков, киргизов — под соусом объединения народов, живущих по разные стороны границ, их можно было бы и объединить, хотя бы в рамках Советского Союза, пусть и в разных республиках. Правда, многим эти республики нафиг не сдались — помимо тех, кто там проживал до революции, к югу от границ СССР жили и беженцы от советской власти. Так что там создание республик будет делом точно не легким, поэтому надо будет еще подумать — стоит ли туда лезть. И так уже залезли черт знает куда. Впрочем, с новыми транспортными самолетами мы могли залезть и дальше, что вскоре и пришлось делать.
ГЛАВА 15.
Вообще, постоянное появление новой техники кружило голову нашим военным. Да и мне, если честно. Иметь возможность перебросить по воздуху стрелковую дивизию на тысячу километров за одни сутки — это вскружит голову любому. И для этого понадобится всего тридцать самолетов. Пятнадцать 'наших' Пе-8 сделают рейс туда-обратно за четыре часа, ну еще час на погрузку-разгрузку-заправку. А это — полторы тысячи человек с боекомплектом и тремя сутодачами продовольствия. Итого — четыре рейса в сутки, шесть тысяч человек. Ну и в помощь пешкам — уже транспортники нашей конструкции — эти сделают два, может — три рейса — из-за меньшей скорости, и добросят еще три тысячи человек и что-то из умеренно тяжелого вооружения — минометы, крупнокалиберные пулеметы, СПГ. И затем эту дивизию можно подпитывать по этому же способу — пара самолетов в сутки обеспечат боеприпасы и продовольствие на двое-трое суток боев средней тяжести.
Хорошо еще, что наши военные не сразу просекли эту фишку — если поначалу я почти что продавливал использование крупных самолетов прежде всего как воздушного транспорта для снабжения наших войск, то теперь вояки уже начинали планировать крупные операции, хорошо хоть пока не полностью воздушно-десантные, а с посадкой основных сил на заранее захваченные аэродромы или же просто на ровные участки местности — не зря мы делали усиленные шасси.
Поэтому, когда к нам поступила информация, что один наш высотник, выполнявший разведку для РККА на дальневосточном ТВД, пропал над Кореей, военные сразу же выдвинули предложение, как их спасти. Причем не была известна ни причина, по которой пропал самолет — то ли был сбит, то ли потерпел аварию по техническим причинам, ни конкретное место, ни что с пилотами — ничего. Но уже поползли слухи, что пилоты непременно попали к японцам в плен, и их там пытают — у нас нашлись люди, которые порассказывали о зверствах японцев во время оккупации ими Дальнего Востока во время Гражданской войны. По чести сказать, целые сутки мы потратили на то, чтобы попытаться выяснить подробности у командования РККА — как в Москве, так и на Дальнем Востоке. Наш командующий отдельным полком воздушной разведки, что действовал на Дальнем Востоке, тоже почти ничего не мог прояснить — лишь уточнили район, где самолет выходил в последний раз на связь.
А все эти аналитические материалы по странам, включая азиатские — Китай, Япония, Тибет — они ведь собирались не только для меня. Их использовали и штабные — в качестве тренировок они составляли самые безумные планы действий, которые разбирались на многочисленных семинарах и штабных играх, в которых применялись уже девять ЭВМ. На Японию мы, конечно, до сих пор не смотрели, но по Индии у нас было несколько проработанных планов — от мелких диверсий до полноценного вторжения. Эти наработки и были взяты за основу, и уже через трое суток был составлен вполне приличный, хотя и авантюрный по сути план. Плохо было то, что не только военные, но и я — все совершенно потеряли берега. Технические средства кружили голову и вселяли уверенность в наших безграничных возможностях.
От Тебриза до Кореи — шесть с половиной тысяч километров, и с подвесными баками, да убрав все ненужное включая пулеметы — мы смогли бы долететь по прямой. Вот только много взять не смогли бы — человек двадцать с боекомплектом, и что они там смогут сделать — непонятно, ведь РККА там имела под три десятка дивизий и то проблем было море, даже выделить людей на поиски не смогли бы, не говоря уж о самолетах. Так что нам требовалось перекинуть туда хотя бы батальон — японцы ведь тоже не всесильные, а с нашими ДРГ они еще не сталкивались, поэтому подмять несколько провинций в горах, собрать, вооружить и обучить несколько партизанских батальонов из корейцев — это было нам посильно. Вот только этот батальон надо было перебрасывать через промежуточные базы, в которых тоже оборудовать зоны безопасности — а это снова батальоны и еще раз батальоны, не говоря уж об аэродромном обеспечении — количество грузов росло в геометрической прогрессии.
Причем я видел, что некоторые мои соратники же начинали сомневаться в успехе операции — не в том, что получится организовать все эти зоны, а в том, что спасем наших летчиков. Просто не успеем по времени. Ну я эту мысль и высказал, как старший в иерархии, раз никто больше не решался поставить свою карьеру под угрозу. Должен же быть хоть кто-то у нас благоразумным. Пусть им буду я. Но идея не ввязываться в авантюру не прокатила. И присутствовавшие на совещании — даже сомневавшиеся — твердо сказали 'Если только по Вашему прямому приказу'. Но на это уже не мог пойти я — такой приказ означал бы потерю уважения и поддержки в армейских кругах, что было чревато в дальнейшем, при возможном противостоянии со Сталиным. Да и слухи уже распространились слишком широко, чтобы вертать все взад — в штабы воинских частей, в военкоматы, в организации ОСОАВИАХИМА, даже директорам школ — поступали многочисленные заявления зачислить добровольцами в отряд спасения пилотов. Республика словно бы в полном составе сделала шаг вперед в ответ на даже не заданный вопрос 'кто хочет стать добровольцем ?'. Да, мы насаждали взаимовыручку, взаимопомощь, не раз было, что проводили наступательные операции только чтобы вызволить сбитых летчиков из-за линии фронта, поэтому отказаться сейчас — это подорвать веру в слова руководства республикой, прежде всего — мои. Ну я и дал добро.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
