— Хмм… Эдди исчез. И забрал все разработки отца. Думаю, он ещё вернётся, чтобы отомстить за отца. Будут большие проблемы, если он получит силы симбионта…
— Месть Норману за гибель твоего отца, — задумчиво повторил за мной Курт, — в принципе, его можно понять.
— И что ты собираешься делать? — я поднял глаза, полные изумления и негодования.
— Если уж его до сих пор не нашли, то и у меня мало шансов. Скорее всего он сам придёт за Норманом, когда будет более подготовлен. А я просто не буду терять времени. Если то, что ты сказал о носителе и его не самых лучших свойствах — правда, то это может обернуться катастрофой в центре Нью-Йорка.
— Да ну, представляю, сколько жертв и разрушений будет. Как ты и сказал, слабость симбионта — электричество. Думаю, можно использовать этот козырь против Эдди, если он слетит с катушек.
Повисло тягостное молчание. Думаю, Курт был согласен.
— Ладно, давай вернёмся к работе, — предложил я, — что ты там мне хотел показать?
— Ах да, чуть не забыл! — мой друг сразу же оживился и, вскочив со стула, передал мне микроскоп, — посмотри на это.
Вглядевшись в увеличитель, я увидел, как моя кровь действует на сыворотку Курта. Хм, похоже кровяные тельца соединились с клетками доминантного гена ящерицы, который содержался в ней и не давал разрушить остальное. Клетки начали увеличиваться, они передвигались с большой скоростью, но не так агрессивно, как двигался вирус Курта. Ей-богу, бои без правил.
— Клетки подстраиваются под сыворотку и изменяются?
— Именно. И это просто невероятно. Твоя клетки очень податливы к различным изменениям и сами быстро видоизменяются. Похоже, это как-то связано с тем, что симбионт полностью связан с тобой на клеточном уровне и вас физически невозможно разделить. Хотя твоя ДНК и без того очень сильно видоизменена.
— Должен признаться, я ожидал подобного.
— То, что ты принял себя тем, кем сейчас являешься, это уже очень весомое достижение. Тебе лучше считать свои способности даром, а не проклятьем.
— Ну, а как же иначе, — усмехнулся я, — Хотел спросить: ты считаешь, яд видоизменённого паука, который я дал тебе, может изменить другого человека без каких-либо последствий?
— Сложно сказать, — Курт едва заметно пожал плечами, — то, что ты мне принес, — газ — воздействовал на ДНК Паука и перекодировал её. Я весьма удивлен, что этот Паук остался жив после таких изменений в организме. В его яде содержится достаточно мутагена, чтобы изменить среднестатистического человека, но не думаю, что он получит такие же способности, как у тебя. Скорее, ослабленный вариант тебя. То, что он выживет — спорный вопрос. Все-таки дело от организма зависит. Нужно проводить расчёты.
— Я думаю, лучше уничтожить яд. Не хочется, чтобы ситуация, произошедшая со мной, повторилась с кем-то еще.
— Да уж, не хотелось бы видеть каждый день Пауков, разгуливающих по Нью-Йорку.
За такими разговорами мы вставили сыворотку в прибор, который её раскрутил до достаточно состояния.
— Ну что, Курт, готов к исполнению своей давней мечты? — с улыбкой проговорил я, набирая в шприц сыворотку.
— Ещё спрашиваешь! Ты ведь знаешь, сколько я ждал исполнения мечты — мир без кошек и изгоев!
— Право испытать сыворотку предоставляется тебе.
Я передал ему шприц с сывороткой. И не потому, что он ученый, а я лишь «подопытный». Просто я сам бы никогда не решился делать подобное первым.
Итак, сегодняшний эксперимент: «Работоспособность и воздействия трёх разных сывороток на мышей».
Первой мышке была вколота сырая сыворотка доктора Коннорса, в которой главным составляющим был ген ящерицы, с помощью которой человек мог бы регенерировать утраченные конечности.
Второй вариант: с усилением и улучшением сыворотки с помощью образца 001. Он видоизменил сыворотку с помощью необычной структуры и не дал гену ящерицы стать основным и доминантным.
Третий вариант: с меньшей дозой мутагенов и примесей, чтобы сократить воздействие сыворотки в долгосрочной перспективе и привести только к временной регенерации.
Отложив диктофон, я смотрел на улыбающегося друга. Курт с радостью и надеждой в глазах наблюдал за тем, как у раненой мышки с введенной второй и третей сывороткой зарастают все мелкие ранки, и она на наших глазах превращается из старой страшненькой мышки в молодую. До этого мирно спящая и уставшая, она начала подниматься на лапки, потом быстро направилась к своему корму и, попискивая, начала есть.
Это было просто удивительно — наблюдать за такими резкими изменениями, произошедшими на наших глазах! Глядя на мышку, я не видел новой отрастающей лапки. Но все равно она покрылась молодой кожицей, а сама ножка заросла подобием корки и не причиняла какой-либо боли грызуну.
Отец бы мной гордился. Я смог закончить отчасти семейное дело. Осталось лишь найти больше «энергии» для формулы, чтобы она раскрыла весь свой потенциал и начала возвращать утраченные конечности владельцу. И я знаю, кто работает над такими проектами. Доктора Брюс Баннер и Майя Хансенс. Вторая еще пока не слишком известная ученая, но у нее определенно есть способности.
Кстати, насчет пришедшего на днях письма из Бакстера о зачислении и приёме на собеседование с документами, — видимо, после окончания университета я сразу поступлю к ним. С Куртом было все не так просто. Я не хотел его тут бросать. Но он сам не желал оставлять лабораторию, хотя в Бакстере есть лаборатории гораздо круче: с современной техникой и оборудованием, которое мы даже во сне не видели.
Продолжу свою тему. Могу сказать, что Октавиус оказался достаточно интеллигентным мужчиной, который взял нас под свое крыло и выделил достаточно навороченную лабораторию под свою ответственность. Мы с Куртом были очень благодарны этому человеку. Все-таки я не мог не восхищаться его талантами в ядерной физике и механике. Чего стоят только его щупальца из титана, которыми он мог управлять! Все эти щупальца, с встроенными датчиками и камерами, а также различного рода приспособления для работы. Всем этим Октавиус управлял мысленной проекцией. Чувак собрал свое приспособление, которое почти не уступало Джарвису Старка.
Наверное, больше всего на свете Октавиус любил свою жену. Хотя они были разными людьми: она — поэт, любитель литературы и Шекспира, а он — физик и механик, человек точных наук, но уж точно не поэзии. Но все же он изменился и пошёл на все ради своей женщины — это по-настоящему достойно уважения. Когда нужно, он был строг и требователен к своим подчинённым и мог надавить, если потребуется. Но похоже смерть жены и незаконченный проект подтолкнули его на скользкую дорожку. А чтобы не случилось самого страшного, нужно лишь спонсировать Октавиуса. Он и так сейчас залез в большие долги и связался не с теми людьми, так что, думаю, с ним просто нужно договориться и предложить то, что он сам хочет, взамен получив признательность ученого.
За своими размышлениями я не заметил, как Курт просто стоял около окна и смотрел на чистое небо. Подойдя к нему, я увидел сыворотку у него в руках и слёзы счастья, застывшие в его глазах.
— У нас получилось, Ричард! Мы совершили прорыв в научной сфере! Теперь эти идиоты перестанут смеяться над нами! Мой мир без изъянов уже почти наступил, но как ты уже понял, нашей сыворотке не хватает мощности, чтобы регенерировать потерянную конечность… Но все равно, это невероятный прорыв, и мы сможем помочь стольким людям!
— Я знаю, сколько лет ты ждал этого дня, — я мягко улыбнулся ему, — я тоже очень рад нашим успехам. А насчёт доработки сыворотки, я думаю, что уже нашёл того, кто нам сможет помочь. Главное — уговорить эту ученую, думаю, с этим я справлюсь. И в знакомстве с ней нам поможет Отто Октавиус. Доктор точно не откажется помочь в такой маленькой просьбе.
— Хм, я примерно представляю, о ком ты говоришь. На доработку могут уйти годы. Но все равно я готов подождать. Теперь-то у меня появилась надежда на то, что мои исследования — не пустое место… А ведь твоя кровь стала тем катализатором, который помог нам пойти дальше. Ты просто чудо!
— Спасибо, конечно, но не стоит, — я немного смутился от такого высказывания, — тут заслуга целых поколений. Например, мои отец и дед, ведь именно они положили начало этой сыворотке.
В этот момент я услышал биение сердца Отто Октавиуса. За этот месяц я не сидел сложа руки, а тренировался не только физически, но и с различным оружием в виде пистолетов и т. д. Хотя мне больше был привычен нож, а не меч. Не хотелось бы потерять свои навыки из-за того, что я так долго спал. Что же, могу сказать, вместе с такой скоростью и ловкостью пришлось заново привыкать к новым ощущениям. Да и пули, на мой взгляд, оставляли после себя дорожки из воздуха, и я уже мог предугадать, куда та или иная пуля будет лететь.
В армии нас учили так, чтобы мы себя не убили ножами. Я остался служить дольше, так как хотел научиться трюкам, и мне в некотором смысле повезло с командиром-учителем, который был горазд на хитрые уловки и грязные приемчики. Могу сказать, что простому человеку со мной в бою просто не выжить. Насколько бы натренированным он ни был, я его просто задавлю своими возможностями. А вот насчёт супер-людей я не уверен. Смотря кто попадется: если мастер боевых искусств — думаю, даже я не смогу выстоять. Хотя я мало что знаю о Чи, но то, что с её помощью можно усиливать свое тело, это хорошо мне запомнилось на примере удара Железного Кулака. Так что я резонно взвешивал свои шансы против такой махины, как Халк. Просто не моя весовая категория. Повредить его шкуру могу, а железками — нет. Только если этот меч будет из адамантиевой руды, тогда другой разговор. Но это лишь мои фантазии.
Я успел предупредить Курта, что у нас названный гость, и он скоро будет здесь. Пока Курт прятал в ящик сыворотку, я убрал все со стала.
Клетка с мышами была укрыта тёмной тканью. Думаю, все же стоит сказать профессору, что нам нужна помощь в одном деле. Хотя слишком много наших секретов, думаю, лучше ему не раскрывать.
И вот, наконец, я услышал, как открылась дверь. Мы вышли из своего помещения. Перед входом стоял достаточно широкий в плечах, среднего роста мужчина, в очках и белом халате. Увидев нас, он обворожительно улыбнулся и направился в нашу сторону.
Что я могу сказать об Отто Октавиусе за то время, пока мы с ним общались? Он был достаточно добр и мог объяснить непонятную для свои лаборанта тему. Никогда не орал и не грабил. Но в то же время у него был стержень, который не давал ему сломаться под напором невзгод и критики, сыпавшихся почти со всех сторон. Он был достаточно перспективным и известным учёным.
Октавиус как-то раз нам сказал, что уже давно перестал обращать внимание на критиков. Хотя в начале его карьеры учёного в успех его проектов мало кто верил, а спонсоры не хотели вкладывать деньги в такие «неперспективные проекты». Но он не сдался и смог на свои деньги воплотить мечты в реальность. И вот несколько лет работы, в течение которых он спустил большие суммы денег: как говорят, заложил все свое состояние и дом в пригороде Нью-Йорка, чтобы осуществить замысел. И у него получилось! Чего только стоил его чип-ингибитор, который являлся почти полноценным ИИ, хоть и с небольшими недочетами.
На него тут же посыпались деньги от инвесторов. Сейчас у него была иная мечта: укротить силу солнца. Это действительно удивительно и перспективно.
Но опять-таки для Октавиуса все упиралось в деньги. Снова он не нашёл для своего проекта подходящих инвесторов. Он не хотел, чтобы кто-то вмешивался в его проект или как-то его контролировал. Октавиус не был падок на деньги. Он считал их лишь средством, а слава, как говорил он сам, его не привлекала.
Мне бы пригодился в штате ученых такой человек, который работает не для прибыли, а для созидания. Несмотря на то что Курт восхищался этим человеком даже больше меня, он его почти не боготворил.
— Здравствуйте. Ну как у вас тут продвигаются ваши исследования, ребята?
— Вы так нам помогли, предоставив такую лабораторию, — добродушно ответил я, — мы как раз кое-что закончили и хотели бы вам показать. Кмм… как раз нужна будет ваша помощь в одном деле.
— Помогу, чем смогу, — наш куратор улыбнулся самой лучезарной улыбкой, которую я когда-либо видел, — Ричард, не нужно мне вашей похвалы, я и так от каждого второго это слышу. Сейчас генетическое скрещивание с другими видами считается фантастикой. Так что, если это «что-то» будет в моих силах, то почему нет. Да и мне все же хочется узнать, какой же вы для меня сюрприз приготовили.
Я повернулся к Курту и кивком головы дал понять, что можно начать демонстрацию. Тот кое-как смог оторвать от Октавиуса пристальный взгляд. М-да… Да он ему в рот смотрит. Неужели прям настолько заслушался? Однако Курт быстро взял себя в руки и, покрепче сжав ручку с клеткой, направился к столу, чтобы раскрыть полотно, прикрывающее наших мышек.
— Хмм как я вижу вы все-таки решили показать итоги своих трудов мне, мистер Паркер. Я конечно благодарен за столь лестное отношение к моей персоне и оказанное доверие. Как я понял, вы испытали на ней сыворотку? И результат оказался положительным.
— Да, вы правы, доктор, результат превзошел все наши ожидания и мы действительно доверяем вам как нашему куратору и человеку, который смог для нас столько сделать, и мы действительно это ценим.
— Но ничего не бывает просто так, да, мистер Паркер?
— Отчасти вы правы, сэр. Курт, думаю, можно показать результаты нашего эксперимента. Покажи, пожалуйста, действие сыворотки доктору Октавиусу.
Курта просить дважды не приходится. Дай только волю поэксперементировать и проверить все границы действия нашего препарата. Все-таки мы не боги, и если будут повреждённых какие-то важные органы в виде мозга или сердца, то никакая регенерация тут не поможет. Вместе с профессором мы смогли увидеть, как действует сыворотка. Курт протянул длинную иглу и уколол им нашу подопытную мышку. Мы смогли услышать писк, а потом наблюдали за тем, как рана, оставленная иглой, довольно быстро зарастает на наших глазах.
Наблюдая за вытянувшимся и удивленным лицом Октавиуса, я мог поздравить нас с тем, что нам удалось удивить нашего профессора, а это не так уж легко провернуть. Смотря за тем, как его глаза от удивления расширяются, а на лице появляется улыбка, я мог быть доволен тем, что мы смогли пошатнуть его уверенность и сейчас он выглядел как ребёнок, который в первый раз ждёт Санту перед елкой. Он верит в чудо и в то, что оно исполнится.
— Это… удивительно, мистер Паркер! Вы представляете, что только что совершили переворот в науке? Откуда мышь берет дополнительные ткани для регенерации?! Или это какой-то ускоренный метаболизм? Смотреть на расхаживающего по помещению и что-то бубнящего про себя профессора было действительно необычно. Обычно он был достаточно спокоен, и привести его в такое состояние могло мало что в этой жизни.
