Коннор, обозлившись, рванул к боковой двери. Хельми с трудом схватил его за плечо, когда мальчишка-некромант чуть не рухнул на пол: из-за порыва воздуха, вызванного следующими двумя драконами, машина пошла на двух боковых колесах. Мирт очутился рядом и закричал:

— Что ты хочешь сделать?!

— Хельми, прикрой его!! — выкрикнул Коннор умоляюще.

Юный дракон зарычал, и оба: и Хельми, и мальчишка-некромант — вывалились из машины, после чего сразу кинулись вперёд — туда, где мальчишку-друида мотало по земле жестокими пыльными потоками и вихрями, создаваемыми драконами, которые словно решили заклевать свою жертву. Только — за что?! Со второго шага Хельми обернулся в драконью ипостась и бросился к Кадму, даже не пытаясь подняться в воздух. А Коннор оглянулся, еле прикрываясь ладонями от секущей по коже пыли и сухого сора, — и ахнул, разглядев: от остановившейся машины закрутился второй ветер друидов. Зачем Ивар это делает?! Похолодел от догадки: Ивар надеется переключить внимание взбесившихся драконов на себя!

Но нет времени раздумывать, что делать далее.

Коннор, раскрывший все браслеты, скривился от чужой боли, когда Хельми порывом отшвырнуло — причём так, что он чуть не врезался в машину, которая уже еле-еле ползла, продвигаясь против и внутри воздушной бури. А так получилось — его сбило мимо машины. Из неё выскочили Трисмегист с Миртом. Высунулся было выпрыгнуть и Колин, но Селена с плачущим криком, мгновенно улетевшим по ветру, втащила его назад. Джарри вышел и, покачиваясь на ходу, сопротивляясь воздушной буре, добрался-таки вместе с помощниками до Хельми, которого продолжало сносить с места, где он упал. Селена чуть не на карачках, тоже следовала за ними, молясь, лишь бы юный дракон не сломал крылья... Секунды спустя Джарри и Селена известным им заклинанием заставили Хельми обратиться в человеческую форму и волоком, потерявшего сознание, потащили к машине.

Там юного дракона привели в себя, и Селена заплакала, убедившись, что его крылья не сломаны. Коннор закрыл все браслеты, кроме одного, и, впервые за последнее время добравшись до драконьего неба и подсоединившись к нему, принялся вливать магическую силу в Хельми, снимая с него боль. Мирт сидел на корточках рядом и делал то же самое.

Вскоре Трисмегист шёл впереди двух мальчишек, Мирта и Коннора. Шагал он медленно, потому что перед собой ладонями держал защиту, не дававшую бушевавшему воздуху сбить их с ног. Сбоку, еле видный в свирепой пыли, с трудом разворачивался Ивар: его ветер друидов тоже не мог сопротивляться неистовым воздушным потокам, а драконы Вальгарда именно на него не обращали внимания. И Трисмегист крикнул ему оставить друидский ветер в покое и спрятаться под защиту.

В пыльной буре Кадма теперь можно было найти лишь магически. Так что Коннор следил за мальчишкой, уже не понимая, жив ли тот. А драконы Вальгарда всё летали над кукурузным полем, словно хищники, потерявшие свою жертву, время от времени снижаясь лишь затем, чтобы снова устроить на поле настоящий ураган.

Трисмегист — это Трисмегист.

Шагая вперёд, он успевал (и хватало же сил!) вбрасывать защиту, похожую — по впечатлениям Коннора — на тяжёлую железную сеть, в то место, где предполагал найти маленького друида. Так что, как бы ни ярились драконы, но вскоре Кадм лежал на земле неподвижно. И никакие вихри не могли сдвинуть его с места. Защита Трисмегиста будто пришпилила его к земле.

— Мне... надо... держать защиту, — монотонно проговорил эльф-бродяга.

Коннор его понял первым и тут же, осторожно передвигаясь в узком коридоре, устроенном Трисмегистом, добрался до Кадма. Мирт — следом.

— Дышит? — встревоженно спросил мальчишка-эльф, с ужасом глядя на битое-перебитое тело, расслабленно лежавшее на сухой земле выброшенной тряпичной куклой. На сером одеянии и на открытых участках кожи, едва присыпанные пылью, темнели пятна крови.

— Я беру его на руки — ты на всякий случай прикрываешь, — кивнув, предупредил Коннор.

Когда вернулись, под защитой Трисмегиста их дожидался Хельми, дико обиженный и постепенно переходящий к ярости: его сбили свои же, драконы!

Но даже Хельми поначалу не понял, чем может отозваться спасательная операция.

Пока шли назад, Коннор видел, что защита Трисмегиста кое-где сминается так, словно эльф сделал её всего лишь из тонкой пластиковой плёнки. Впрочем, хоть защита и проминалась, трепеща, но держалась. Драконы видели защиту, но били по ней!

Дойдя, все были вынуждены встать за спиной эльфа-бродяги: тот расходовал слишком много сил, а потому сейчас вытягивал её из "коридора", сокращая его.

Минуты спустя, когда все, в том числе и доползший до защиты Ивар, очутились вокруг Трисмегиста, "коридор" пропал, остался только конус: стоял Трисмегист, а у его ног копошились мальчишки, стараясь понять, чем они могут сейчас помочь избитому о землю Кадму, который, на своё счастье, так и не пришёл в сознание.

Хельми привычно "начертал" над ним пентаграмму стоячего времени. А потом огляделся. Огляделся и Коннор. Здесь, внутри магической защиты было комфортно. Оседала взбудораженная пыль, давая дышать, и буря не глушила голоса.

Злой и, честно говоря, испуганный странным поведением взрослых драконов, Коннор, откашлявшись и сплюнув чёрные от грязи сгустки, взглянул на Трисмегиста, чтобы спросить, почему они встали здесь и не возвращаются к машине. И закрыл рот.

Трисмегист не просто стоял в центре защитного конуса. Он поднял руки, сложив ладони пальцами вверх, и что-то беззвучно шептал. Впрочем, может, и не беззвучно: бьющий по ушам свист и волнами хлеставший по конусу грохот воздуха просто не позволяли услышать, говорит ли эльф вслух — нет ли, взывая к тем, кто бушевал сверху.

Мальчишки с надеждой поднимали головы в ожидании, но чаще с тревогой осматривались: что-то беспокоило, хотя пока ни один не мог сказать, что именно, ведь за невидимыми стенами конуса продолжала бушевать буря. Как ни странно, первым причину тревоги заметил Ивар. Он толкнул брата и кивнул на руку. Коннор открыл его браслет. "Коннор, защита уменьшается!"

Старшие братства (реплику Ивара услышали все) разом взглянули наверх. Трисмегист опустил руки и некоторое время тоже всматривался в невидимое небо. Коннор прикусил губу: что делать, если даже такой изобретательный маг опускает руки? Но эльф и не думал терять надежды. Он взглянул на мальчишек и крикнул под грохот очередного удара воздушной волны по конусу:

— Коннор, ты один владеешь машинной магией?!

— Нет, мы все трое!..

— Прокладывайте коридор к машине!

И эльф взял на руки бессознательного Кадма, рядом встал Ивар, а трое старших братства, быстро переглянувшись и условившись, кто что делает, пошли впереди них по собственным следам к машине, где-то потерявшейся на поле. Их остаточные следы были беспорядочными — знали все трое. Главным в них было, что все они указывали на один, не очень точный ориентир — дорогу назад. Везло ещё в том, что кукурузное поле все они знали хорошо — особенно его покатость, что тоже позволяло быть уверенным: они идут правильно.

— У вас получается, — хрипловато сказал за их спинами Трисмегист. — Теперь усложним задачу. Драконы нас видят — и через ваш коридор, и сквозь пыль. Если мы подойдём к машине... да даже всего лишь с нашим приближением к ней, они не перестанут летать. Добавьте невидимости. Причём пусть это делают Мирт и Хельми, а Коннор... Коннор, ты сосредоточься на том, чтобы заранее сделать невидимой для драконов машину!

— При одном условии! — внезапно озлился мальчишка-некромант. — В машине вы нам объясните, что происходит!

— Думаю, не только вам, — совершенно спокойно откликнулся эльф. — Ваша Селена наверняка тоже приступит ко мне с вопросами.

— Ш-што значит... — прошипел Хельми, — вы знаете, почему Вальгард это делает!

— Знаю, — со вздохом согласился Трисмегист и замолк, кивнув и напомнив о предстоящей работе.

Его подсказка насчёт машинной магии оказалась весьма здравой. Что бы там ни происходило, но драконы больше не могли отслеживать беззащитных путников на кукурузном поле. Удаляясь от них, братство и Трисмегист с Иваром всё же с беспокойством посматривали назад и с облегчением видели, что драконы продолжают атаковать то же место, где недавно лежал Кадм.

А когда все пятеро сумели спрятаться в машину-невидимку (для драконов), Вальгард повёл сородичей через речку к Городской изгороди, чем снова озадачил прячущихся. В полном и потрясённом молчании они все проследили, как один за другим драконы оборачиваются в человеческую ипостась и проходят на территорию деревни.

— Трисмегист, а мы? — ошарашенно спросил Ивар.

Эльф-бродяга некоторое время, прищурившись, смотрел на постепенно темнеющую к вечеру панораму с луговиной и деревней, а потом качнул головой.

— Ничего не поделаешь. Придётся возвращаться. Мальчика оставим у меня в доме. Селена же добежит до Тёплой Норы, потому что Вальгард в любом случае будет ждать её.

— Ни за что! — возмутилась хозяйка места, сидя на полу машины и бережно протирая лицо Кадма влажной тряпкой — кажется, чьей-то забытой после тренировок рубашкой; вода в бутылках оставалась после поездки на поле военного училища. Правда, и ребята сейчас её выдували с огромной скоростью. — Вы меня — что? За ненормальную считаете? Да я к нему вовек не подойду! — И тут же испугалась: — Там дети! И новички! А вдруг он и на них вызверится?! Джарри! Гони в деревню!

— Уважаемый Трис-смегис-ст обещал нам рассказать кое-что о драконах, — сердито напомнил Хельми.

Тот снова вздохнул и объяснил:

— Если дракон зациклен на какой-то идее, а она плохо ему поддаётся в реализации, он срывает злость в первой же попавшейся ему на глаза ситуации, которая хоть мельком напомнит ему об этой идее.

В трясущейся по кукурузному полю машине помалкивали, наверное, минуты две — в ожидании, что старый эльф-бродяга продолжит.

— И это вс-сё? — поразился юный дракон. И категорически сказал: — Не верю!

Хорошо, что он не слышал, как вдруг нервно хихикнула Селена на его "не верю!". Зато Коннор решил запомнить эту её реакцию и расспросить дома, почему ей это высказывание Хельми показалось смешным... Машина ехала осторожно — что значит, еле-еле. Поэтому, собравшись с мыслями, Коннор начал собственный допрос взрослого эльфа.

— Хорошо. Если Вальгард озверел, потому что не может решить собственную проблему, то почему остальные драконы последовали его примеру? Они же видели, что он, играя, убивает ни в чём не повинного мальчика!

— Хельми, ты понимаешь? — неожиданно обратился Трисмегист к юному дракону.

Тот покачал головой.

— Что собой представляет Вальгард? — хмуро начал эльф. — Он родоначальник своего клана. На нём, как в краях Селены говорят, всё в клане завязано. Грубо говоря, его эмоции настолько сильны, что захватывают весь клан настолько мощно, что драконы просто не понимают... — Он прервался и сам покачал головой. — Нет, не так. Они словно заколдованы его чувствами, как самой сильной магией. Если Вальгард обуреваем чувствами, они не могут думать, а попадают в его эмоциональную волну и выполняют всё то, что он делает — в данном случае, в гневе.

Хельми поёжился. Коннор покосился на него: вот как, юный дракон тоже может быть в плену своих эмоций? А ведь он, мальчишка-некромант, всегда считал драконов самыми здравомыслящими существами... И тут его торкнуло.

— Но Кадм! — с силой сказал он, взглянув на мальчишку-друида. — Драконы всегда защищают! Кадм маленький — тем более по драконьим меркам. Почему из-за своих эмоций Вальгард отыгрывается на самом беспомощном существе?! Чем ситуация с Кадмом может разгневать, как вы говорите, Вальгарда? Маленький человек в одиночестве бежит через пустое поле. А сверху на него падает такая махина! И не одна! Да я не понимаю, как у Кадма сердце не остановилось!

— Вот здесь я тебе ничем помочь не могу, — вздохнул Трисмегист.

— Теперь мне тоже стало страшно за наших детей, — заволновался Мирт.

— А там ведь Ирма! — ахнул Колин. — Она же любит Вальгарда! Побежит навстречу — хотя бы посмотреть на него!

— Уважаемый Трисмегист спокоен, — жёлчно, чуть не сквозь зубы проговорила Селена. — Может, вы поделитесь своим спокойствием с нами, уважаемый Трисмегист?

— Да, я спокоен, — немного раздражённо сказал тот. — Да, я многого не понимаю даже сейчас, но вы, Селена, должны помнить: Вальгард может спокойно пройти защиту вашей изгороди, но на вашей территории, хозяйка места, он не будет буйствовать, потому что для дракона это чужая территория!

— Давно бы так сказали! — проворчала Селена — и внезапно залилась слезами.

— Мама Селена! Ты что?! — бросились к ней мальчишки.

И Селена, осторожно покачивая Кадма и продолжая плакать, пожаловалась:

— Я только подумала, что жизнь вошла в предсказуемое русло, что теперь будет только привычное в жизни — и вдруг Вальгард с его драконами! Совершает немыслимый поступок, жестокий и беспощадный! Я уже не знаю, чего ждать от этого мира! Чувствую себя клушей, которая хочет запихать всех своих детей в абсолютно точно защищённую деревню и никуда их и ни при каких условиях не выпускать! Не понимаю, как здесь вообще живут... не понимаю...

Колин и Мика, на этот раз пересевший в пассажирский салон, прижались к ней, не то утешая, не то сами в поисках утешения.

А когда до Городской изгороди осталось проехать половину расстояния луговины, Коннор тронул Трисмегиста за локоть, а когда тот поднял на него глаза, спросил:

— А вы? Вы не подозреваете, что именно в ситуации с бегущим по полю мальчиком показалось Вальгарду похожим на его проблему?

Никто не шелохнулся после его вопроса, но впечатление было, что Мирт и Хельми затаились в ожидании ответа.

— Я не живу в крепости Вальгарда. Не в курсе его тамошних дел, — после небольшой паузы ответил эльф-бродяга и отвернулся к окну, всем своим видом показывая, что не в настроении беседовать о чём-либо.

А глаза Мирта и Хельми немедленно устремились на Коннора.

"Ты думаешь, его злоба против Кадма — это часть той же проблемы с играми "некромаг против некромага"?" — спросил мальчишка-эльф.

Коннор заметил, что Колин и Мика торопливо раскрывают собственные браслеты связи. Браслет Селены оставался закрытым. Она не любит подслушивать, да и ситуация не та, чтобы ей подсказать, что братья могут обсуждать что-то срочное.

"Боюсь, что так, — задумчиво сказал мальчишка-некромант. — Трисмегист же сделал упор на то, что Вальгард зациклен на идее. Но как сочетается игра с некромагами и бегущим по полю Кадмом? Слишком... далеки эти две ситуации. А Трисмегист уверен, что Вальгард взбесился именно потому, что бегущий Кадм напомнил о проблеме..."

Машина подъезжала к калитке в изгороди, когда Хельми буркнул:

"Теперь мне... страшно".

"А мне нет!" — мысленно крикнул Мирт.

"Чего орёшь?! — обозлился юный дракон. — Тебе хорошо — ты себя всегда контролируешь! А мне страшно, потому что я боюсь себя таким, как Вальгард!"

"А ты не бойся, — усмехнулся Коннор. — Уж тебе-то бояться нечего".