Оба претендента на верховную власть в Крыму были готовы продолжить битву следующим утром, но наступившая ночь внесла коррективы в расстановку сил, и как оказалось, весьма существенные. Не успели войска Гази Гирея отойти за стены Бахчисарая, как в городе начались выступления родственники тех, чья кровь пролита нукеры новоявленного Крымского хана.

В одно мгновение, город превратился в растревоженный улей. До прямых столкновений, слава богу, дело не дошло, но стало ясно, что у сторонников хана Гази нет крепкого тыла и в любой момент нового сражения, они могут получить удар в спину.

Когда об этом узнал Адиль, то он, не раздумывая, отправил в Бахчисарай верховного кади с предложением закончить дело миром и больше не проливать мусульманской крови на радость врагам ислама. Адиль предложил сторонникам Гази мирно покинуть город, обещая взамен дать им свободный проход и не преследовать в дальнейшем.

Зерно соблазна упало на благодатную землю и быстро дало Адилю нужный результат. Часть беков с легкостью поверили словам верховного кади, и едва стукнув с ним по рукам, стали покидать Бахчисарай, не сочтя нужным известить молодого хана об этом. После этого, из столицы начался массовый исход оставшихся сторонников Гази Гирея.

Кто отступил под защиту стен крепости Чуфут-Кале, кто бежал в Кыри-Ер, а кто-то искал убежище в Инкермане. Верный своему слову Адиль не стал преследовать противников, ограничившись приказом о задержании Гази Гирея, но брата смутьяна не удалось задержать. Переодевшись в женскую одежду, с паранджой на лице, он смог благополучно выскользнуть из Бахчисарая и нашел прибежище в Кафе.

Вечером следующего дня Адиль вошел в Бахчисарай и принялся наводить в нем порядок. Новый хан приказал выдать из казны всем семьям погибших деньги на погребение убитых и на год освободил от всех налогов, а если у них были задолжности, простил их. Также, из ханских запасов жителям города в качестве подарка была выдана мука и рис.

Этими действиями Адиль сумел расположить к себе жителей столицы, но не успел этим воспользоваться. На третий день пребывания в столице из-под Гезлева прискакал тревожный гонец с плохими известиями. Конное войско казаков и русских проникло на землю Крыма через Перекоп и напало на войско Маметкул-бека державшее в осаде Гезлев. Попав под двойной удар, татары потерпели поражение. Их лагерь захвачен врагом, а сам Маметкул-бек убит.

Узнав об этой трагедии, Адиль призвал всех беков собраться под его ханский бунчук и единым войском выступить против иноземных захватчиков, но этим планам не суждено было сбыться. Следующий гонец, принес хану известие, что казаки и русские сами идут на Бахчисарай и будут у его стен через два дня.

* * *

Весть о вторжении русских и казаков на земли ханства всколыхнуло Крым. Никогда прежде, враг не проникал так глубоко в страну и не угрожал её столице. Узнав о разгроме Маметкул-бека, хан Адиль объявил всеобщую мобилизацию своих подданных на борьбу с врагом и на его призыв многие откликнулись. Биться с гяурами, посягнувшими на их родные земли, были готовы выйти многие, вплоть до седых стариков. На деле доказывая всему свету, что не оскудела ещё земля крымская силой и этот, несказанно радовало хана Адиля. Он был полностью уверен, что сможет разгромить идущего на Бахчисарай врага.

Бывший калга был неплохим воином и даже без данных разведки примерно догадывался о численности войск Хворостинина и казаков.

— У русских нет большого конного войска. Все их сила в пехоте и если бы они двинули бы против нас большие силы, мы бы об этом знали. Невозможно скрыть в степи большое количество пешего войска. Его надо кормить, его надо поить и ему надо греться у костра. Ничего этого ногаи и татары Аслан-кермен нам не сообщали. Значит, против нас действуют их наемники, казаки. У них есть конница, но их мало и мы сможем их разбить у стен Бахчисарая.

— Ты забыл о тех, кто захватил Гезлев, они наверняка объединились и теперь силы их увеличились — возразил Адилю Пулад-мурза, назначенный ханом на должность калги.

— Все равно их мало, чтобы разбить нас и взять Бахчисарай. Или ты подобно верховному кади считаешь, что аллах помутил их разум и ведет под наши копья и стрелы? — Пулад-мурза спрашивал хана столь прямо, так как давно знал Адиля и его вопрос не имел двойного дна, как это было принято среди вельмож того времени.

— Они идут на Бахчисарай в надежде на то, что наши с Гази распри ослабят наше войско, и мы не сможем им противостоять. Будем тверды и едины и мы погоним прочь с нашей земли этих собак казаков с русскими, и утопим их в Сиваше или море — твердо ответил Адиль и калга согласился с ним. Воинов для защиты Бахчисарая хватало, а с учетом тех, кто должен был подойти за оставшееся время, хватало и для хорошей битвы.

Готовясь встретить врага, Адиль хан очень надеялся, что у него в запасе будет несколько больше времени. Он не без основания полагал, что вольные люди, захватив лагерь Маметкул-бека, предадутся сначала грабежу, а затем кутежу. Казаки Байды так и хотели поступить, но воевода Хворостинин и атаманы Кольцо и Юрьев удержали их.

— Не время праздновать братья тогда когда каждый час дорог. Чем быстрее мы ударим по Бахчисараю, тем скорее мы разгромим татар и одержим полную над ними победу — говорили они вольным людям и те их послушали, сдержав зуд законного кутежа победителя.

— Не дав противнику ни единого шанса укрепиться и собрать силы, Хворостинин уже утром второго дня привел объединенное войско к стенам Бахчисарая, чем вызвал сильное волнение среди его защитников. Отказавшись от попытки приступом взять татарскую столицу, воевода решил решить дело в открытом поединке, благо занятая им позиция исключала возможности обхода русско-казацкого войска с флангов.

Ожидая вылазки противника, Хворостинин приказал приготовить гуляй-город. Хорошо показавшие себя под Козловом щиты были спешно доставлены на подводах к Бахчисараю. Опытные казаки прочно сковали их цепями, которые было невозможно перерубить ударами сабли или топора. Объединенное войско приготовилось к жесткой и бескомпромиссной схватке, но она не состоялась. Татары так и не вышли из-за стен Бахчисарая, а прибежавший под покровом ночи в русский лагерь беглый раб Гавришка, рассказал воеводе и атаманам великую новость.

Оказалось, что в стане татар вновь случилась большая замятня. Готовясь к битве с Хворостининым, хан Адиль совершенно позабыл о тлеющих искрах среди потомков Давлет Гирея. Следуя обычаям, он передал тело умершего царевича Алпы его матери Малике, с тем, чтобы она похоронила сына в усыпальницы Гиреев. Несмотря на непростое положение, хан приказал выделить из казны денег для достойного погребения молодого бунтаря. Ведь как-никак, царевич приходился ему братом, но благое деяние, обернулось черной неблагодарностью. Похоронив сына, Малика попросила хана принять её и Адиль, несмотря на занятость и непростую обстановку, согласился на её просьбу.

Выкроив время, хан встретился с Маликой в большом зале ханского дворца в окружении небольшой свиты и охраны. Почтительно склонившись перед ханом, мать погибшего царевича стала его благодарить за милость и, приблизившись к хану, стала целовать его руки. Подобное действие было весьма распространено у татар, и Адиль подпустил её к себе. Но когда он протянул её для поцелуя руку, Малика выхватила из складок одежды тонкую иглу и воткнула её в ханскую ладонь.

Услышав крик хана, стражники оттащили мстительницу от правителя, но подлое дело уже было сделано, так как игла Малики была отравлена страшным ядом знаменитой индийской змеи "пятиминутки".

Это прозвище ядовитый аспид получил потому, что укушенные им люди как правило, больше пяти минут не жили. Хан Адиль не стал исключением. Как только яд попал ему в кровь, у правителя Бахчисарая начались судороги в ногах и он упал на подушки устилавшие пол в комнате. Ему стало не хватать воздуха, Адиль стал задыхаться и он вскоре предстал перед Господом Богом, несмотря на все усилия, сбежавшихся на крик стражи докторов.

Перед смертью, он успел приказать калге Пулад-мирзе, казнить свою отравительницу, а вместе с ней всех её детей, обоих полов. Также хан обрек на смерть сына её сестры Хадизат Саламат Гирея, всегда державшего сторону царевичей Алпа и Гази.

Перед самой смертью, Адиль успел определиться со своим приемником, которым он назначил сына своего старшего брата Мехмеда — Саадета Гирея. Именно его имя, хан успел прошептать, прежде чем его сердце остановилось, а дыхание замерло.

Потом, многие из мурз и беков сильно укоряли Пулад-мирзу за его слишком быстрое исполнение воли Адиль хана, но тогда, калга не мог поступить иначе. Сам факт покушения на хана и его скоропостижная смерть настолько потрясли калгу, что он был готов самолично задушить коварную убийцу голыми руками.

Именно под воздействием охвативших его чувств, Пулад-мурза приказал воинам схватить детей Малики и её сестры и вырезать "весь змеиный клубок" под корень.

Всем кого назвал Адиль хан, была дарована быстрая смерть, за исключением самой отравительницы. Отданная в руки палачу, привязанная на заднем дворе к столбу, она сначала лишилась зрения, потом носа и языка. А когда захлебываясь бегущей из ран собственной кровью, жертва забилась от боли, палач вспорол ей живот и вытащил наружу кишки.

Долго и мучительно умирала красавица Малика, в свое время не только покорившая сердце Давлет Гирея, но и сосватавшая ему свою сестру Хадишат. Её громкие крики, а точнее сказать звериный вой, или скорее сказать стон был хорошо слышан за пределами дворца. Пулад-мурза полагал, что её мучения вместе с насаженными на колья головами казненных царевичей укрепит власть вновь назначенного хана Саадет Гирея, однако калга просчитался. Его действия привели к новому бегству мурз и беков из Бахчисарая, которые или иной мере могли опасаться за свои жизни.

В ту же ночь, они спешно покинули Кафу вместе со своими домочадцами, слугами и воинами, а утром, воевода Хворостинин повел войска на штурм Бахчисарая.

По силе своей укрепленности, крымская столица мало походила на неприступную крепость. По высоте и крепости стены и башен, она даже не могла претендовать на ранг "хорошего середняка", однако при наличии сил, её можно было удачно оборонять, но этого не случилось. Замятня сильно ослабила укрывшихся за её стенами татар, которые не смогли оказать казакам достойного сопротивления.

Когда под прикрытием щитов гуляй-города молодцы Байды и Кольцо подошли к стенам крымской столицы, там было слишком мало воинов. Под прикрытием стрелков, что из своих пищалей, через бойницы принялись обстреливать стены, вольные люди со штурмовыми лестницами пошли на приступ и быстро добились успеха.

Во главе идущих на приступ отрядов были боевые побратимы атаман Кольцо и Наум Головня. Перед боем, они поспорили, кто из них первым взойдет на стену Бахчисарая и, прогнав их защитников, откроет городские ворота.

Никто из спорщиков не хотел уступать славу покорителя татарской столицы. Оба воителя в едином порыве, поднялись на стены, и жестоко орудуя саблей, сломили сопротивление их защитников, по обе стороны от надвратной башни крепости.

Словно львы бились в этой схватке Головня и Кольцо, наводя ужас на татар. После каждого их удара падал тот или иной татарин. Каждый выстрел из их пистолетов разил на повал каждого в кого он был произведен. Стрелы, копья, сабли крымчаков были направлены против ни них, но ничто не могло остановить их напор, противостоять их ярости.

Первым на стену взобрался Наум Головня, атаман Кольцо чуть приотстал. Уж слишком неудобно было ему отбивать удары огромного роста воина, что норовил сбить атамана ватажников с лестницы ударом своей сабли из дамасской стали. Не будь у атамана под рукой пистолета, не дай он осечку в столь важный момент и не угоди выпущенная им пуля точно в глаз противнику, быть ватажнику убитым.

Но не подвело Кольцо воинская удача, не пришло время ему умирать. Вместо него умер гигант ногай, что с простреленной головой рухнул вниз вместо атамана, который заняв место павшего, принялся неистово рубить ошалевших татар.

Страшен был вид Кольцо в этот момент. Сильно испугал он татар своей неистовой пляской смерти. Так сильно, позабыли они обо всем и в страхе сбежали со стены, открывая дорогу атаману дорогу к городским воротам, возле которых уже толпились его товарищи и боевые побратимы. Миг и тугие воротные запоры заскрипели под нажимом Кольцо, нехотя, с противны скрипом раскрывая свои створки, давая дорогу казакам и вольным людям.

Отдавая приказ о штурме Бахчисарая, Хворостинин очень опасался, что ворвавшись в крепость, казаки увязнут в боях на узких улочках татарской столицы, но этого не случилось. Паника столь сильно охватила татар, что единственной их мыслью было как можно скорее покинуть Бахчисарай, а не защищать его. Без какого-либо серьезного нажима со стороны казаков, с истошными криками: — Казаки! Казаки! — татары покинули обреченный, по их мнению, город.

Взятие столицы Крыма произошло столь быстро и скоротечно, что застигнутый врасплох Пулад-мурза едва успел вывезти из города Саадет Гирея, его мать и братьев, а также малую часть ханской казны. Все остальные сокровища казны, вместе с другими богатствами ханского дворца и домов мурз и беков достались победителям.

Покинув Бахчисарай, Пулад-мурза с войском укрылся в Балаклаве, которая находилась под защитой турецкого султана. Та неожиданность и быстрота, с которой русские и казаки взяли Бахчисарай, породила сильный страх в сердцах беглецов. Они думали, что преследуя их, гяуры со дня на день появятся под стенами Балаклавы, но этого не произошло. Хворостинин и казаки довольствовались достигнутыми успехами и о большем не помышляли.

Главной добычей победителей в Бахчисарае, были деньги, вино и люди. Правда, все эти трофеи были представлены в довольно разных пропорциях. Денег было откровенно мало, так как, покидая свои дома, татары успевали прихватить основную часть своих сбережений, торопливо ссыпая их в походные сумки, курджумы или поясные кошельки, у кого что было.

Ханская казна, доставшаяся победителям, была основательно потрачена как самим великим ханом Давлет Гиреем, так и его сыновьями Гази и Адилем, а также Пулад-мурзой. Кое-что успело прилипнуть к рукам казаков и вольных людей первыми, захватившими ханский дворец, прежде чем воевода Хворостинин успел установить стражу, возле столь важного трофея.

Так, что вместо звонкой монеты, казаки и вольные люди взяли свою долю добычи дорогой утварью, богатой одеждой и прочими предметами обихода, которые купцы, всегда готовы купить у победителя.

Что касается вина, то его количество тоже было в ограниченном количестве. Нет, конечно, в подвалах дворца и домов ханских мурз и беков были бочки и меха с вином, но не в таком количестве, которое хотелось иметь людям Байды, Кольцо, Юрьева и Хворостинина. Хотя хан, беки и мурзы были совершенно не против того чтобы, испить хмельную чашу вина, но религиозные ограничения ислама давали о себе знать. Вино было достойное ханов и беков, но его не хватало для казаков и вольных людей.