Напоследок Элизабет предупредила гостей, что Чашу нельзя просить причинить вред Хагену. Колдун в свое время с самодовольной ухмылкой поведал об этом дочери, впервые показывая диковину. Он долго владел волшебной вещицей, и сумел извлечь из этого максимум выгоды. Пожелал у Чаши, к примеру, чтобы любое зло, которое захотят в будущем причинить ему новые ее владельцы, обращалось на них самих. К тому же, магия Чаши, связанная его желанием, оказывалась бессильной против заклинаний Хагена, поэтому Элизабет в свое время не смогла покинуть замок, воспользовавшись вещицей Владычицы.
— У колдуна точно голова не в порядке, — подытожил капитан. — Неужели завладевший диковинкой тут же примется желать зла бывшим владельцам? У любого найдутся желания поинтереснее.
Вечером того дня Мартин, Сэндклиф и Кэтрин рано ушли к себе. Мужчины, не сговариваясь, попытались убедить подругу отказаться от участия в опасном путешествии. Девушка выслушала их молча, потом сказала:
— Я поеду с вами. Кто знает, сколько времени уйдет на охоту за Чашей? Я люблю вас и не хочу провести половину или даже большую часть жизни в одиночестве. Да, поиски опасны, но вы не представляете, каково это: каждую минуту думать о вас и не знать, где вы и что с вами. Мы расставались, Марти. Не знаю, как чувствовал себя ты, но я будто не жила те три года. Была в каком-то оцепенении, полусне, от которого очнулась, только решившись найти тебя. А уж знакомстово с Сэнди окончательно вернуло меня к жизни, — улыбнулась Кэтрин.
Капитан чмокнул ее в появившуюся на щеке ямочку. Он, как и Мартин, не мог равнодушно глядеть на улыбку любимой.
— Я очень тосковал по тебе, Кэти, — сказал молодой человек. — Держался только мыслью, что разлука необходима ради нашего общего будущего. Несколько раз собирался съездить в Алтон, повидаться. Не сделал этого по двум причинам: боялся, ты меня забыла, и еще думал — увидев тебя снова, просто не смогу опять расстаться.
— Но если с тобой что-нибудь случится, Кэт... — начал было капитан.
— Сэнди, жить вообще опасно и вредно для здоровья! — рассмеялась Кэтрин. — Случиться может что угодно, где угодно и с кем угодно, но если все время думать об этом, то и жить не захочется. Акул бояться — в море не купаться, сам же мне говорил. И потом, оставшись у твоей сестры, я могу нечаянно навлечь опасность на нее с мужем, а потом и на их детей, твоих племянников. Тебе будет ничуть не легче, если что-нибудь случится с ними, поверь.
— Верю, — вздохнул Сэндклиф. — И зачем я с тобой спорю, Кэт? Мы все знаем: я ни в чем не могу тебе отказать.
— Тогда давайте заканчивать бесполезную болтовню, — промурлыкала Кэтрин, начиная расстегивать платье. — Завтра у нас уже не будет такой просторной кровати. Снова придется принимать неудобные позы в тесной каютке.
— Если б я знал, что судьба уготовила мне принцессу, я обзавелся бы галионом, а не клипером, — капитан бросил на пол рубашку и начал расстегивать штаны.
— Пожелай себе корабль побольше у Чаши, — усмехнулся Мартин, который умудрился раздеться в рекордное время и теперь помогал подруге одолеть длинную череду крючков. — А я попрошу вернуть фамильные земли Дэйлов и излечить отца от страсти к игре. Тогда Кэти ни в чем не будет нуждаться.
— Не нужно мне никаких волшебных благ, — проворчал Сэндклиф, освободившись от штанов и задирая никак не желавшее расстегиваться платье Кэтрин. — У меня есть все, о чем я когда-либо мечтал. Только бы иметь возможность жить спокойно...
Капитан наклонился и заскользил губами по шелковистой коже внутренней поверхности бедер девушки. Мартин справился с последним крючком, стащил с подруги платье и поцеловал ее в приоткрытые уста, откуда уже вырывались стоны наслаждения. Кэтрин таяла, ощущая, как язык одного мужчины услаждает ее рот, другого — лоно. Мартин оторвался от податливых девичьих губ, спустился ниже и принялся ласкать груди. Их форма и размер на его взгляд были идеальны. Два соблазнительно округлых холмика, каждый из которых венчает торчащий от возбуждения сосок, яркий, как вишенка на сладкой булочке. Только гораздо более вкусный. И сейчас обе ягодки в полном его распоряжении, целуй и проводи языком то по одной, то по другой. Кэтрин от такого усердия застонала громче, а через несколько минут содрогнулась в оргазме.
— Кэт, ты просто дар богов: стоит лишь немного приласкать, и ты уже кончаешь.
Сэндклиф улегся на спину рядом с девушкой, та с удовлетворением сжала в руке его торчащий член. Вторая рука была занята членом Мартина. Парень уже натешился с ягодками и теперь целовал и щекотал подругу языком между лопаток.
— Я только начала, Сэнди, — Кэтрин уселась на капитана и приникла ртом к его губам, ощущая на них свой запах.
— Кэти — дар богов не потому, что быстро кончает. Главное — ей нравится все, чем с ней занимаются.
Друзья знали: на самом деле Кэтрин — дар богов, ибо одинаково сильно любит и хочет их обоих.
Мартин быстро нашел среди вещей подруги флакончик с маслом и занялся приготовлениями. Девушка не смогла сдержать очередного стона, когда пальцы возлюбленного проникли в ее свободное отверстие. А уж когда туда вошел он сам...
Они занимались сексом долго, будто пытаясь запастись ощущениями впрок, на то время, когда теснота каюты и походные условия не позволят часто бывать по-настоящему втроем. Наконец, Кэтрин и Мартин спокойно уснули в объятиях друг друга. Капитан тоже задремал, по своему обыкновению прижавшись к подруге сзади. Проспав не более получаса, он внезапно очнулся, и в голову тут же хлынули мысли, от которых не так-то просто оказалось отвлечься. Прежде он не задумывался, как им троим жить дальше. Сначала упивался невероятным счастьем рядом с Кэт, потом Хаген объявился...
Зато теперь, лежа без сна и вслушиваясь в тихое дыхание Кэтрин и сонное сопение медведя, он с предельной ясностью понял: их союз везде будет вызывать неприязнь, где бы они ни показались втроем, не скрывая своих отношений. Пожалуй, даже не Гейхарте. Двое мужчин и одна женщина, да-а, вот если б наоборот... Кстати, "наоборот" встречается не так уж редко. А еще бывает, когда мужики друг с другом... Этого тоже придется наслушаться. И то, что он безродный. Люди нутром чуют — он не ровня Кэт и Марти. Понятно, это сильно раздражает. Мало того, что троице плевать на нравственность, она попирает и общественные устои. Но больше всего окружающих станет злить подлинность чувств, связывающих девушку и мужчин. Такого, конечно, никому простить нельзя. Все остальное: блуд, разврат, мужеложство — понятно и простительно, кто ж без греха, а любовь... Нет, тут уж извините, много себе позволяете.
Ему глубоко безразлично, что о нем скажут и как назовут. Сэндклиф хорошо запомнил, как плакала мать, когда он мальчишкой однажды притащился домой избитый. Попытался тогда посчитаться с обидчиками, обзывавшими ее, ну, и его заодно. Их было человек пять, все старше. Мать потом заставила сына пообещать, что он никогда больше не станет обращать внимание на досужую болтовню о его близких или о нем самом. Поначалу было трудно. Выручало лишь воспоминание о слезах матери, лечившей его синяки и ссадины. Но, повзрослев, он понял: людей гораздо больше раздражает спокойствие, нежели могла бы напугать ярость. Тогда стало легко. Он лишь улыбался в ответ на оскорбительные речи заводившихся сильнее и сильнее задир. Чаще всего им приходилось оставлять его в покое, задыхаясь от собственной не нашедшей выхода злости. Матушка была мудрой женщиной. Нужно как-то убедить Марти и Кэт не замечать болтунов, иначе эти детки благородных родителей станут поминутно за мечи хвататься.
А он, увы, материнской мудрости не унаследовал. Надо было жениться, когда появился свой корабль, и обзавестись парой-тройкой ребятишек. Одна милая девушка, к которой он возвращался из плаваний почти год, чуть ли не прямо ему сказала, что согласна терпеть его долгие отсутствия, если он возьмет ее в жены и заведет детей. Но он с детства мечтал о принцессах и морских царевнах, дочь молочника ему не подошла. Хорошо, у ее отца был заинтересованный работник, бедняжка недолго печалилась. А может, милая девушка и соглашалась стать женой моряка только потому, что под боком у нее во время отсутствий мужа оставался бы этот парень? Да какая разница, ведь у него, Сэнди, нет волшебного чутья. Сам он не стал бы хранить верность, это точно. Но и не заглядывался б на проходящих по набережной принцесс. Нечего отцу семейства предлагать девицам возить их за бесплатно куда пожелают. А на портовых девок потратиться — небольшой ущерб для семейного кошеля. Эх, не внял он голосу разума. Дождался свою принцессу с недоделанным оборотнем впридачу. И вот ей-то он хотел бы остаться верен. И не желал бы разлучаться надолго... Спасибо Эли, согласилась приютить их троих на Девяти островах. Когда они рассчитаются с Хагеном, то подумают, как лучше здесь устроиться. Но до этого благословенного времени еще надо дожить...
Стоило мыслям перепрыгнуть на предстоящие поиски, капитан понял: уснуть не удастся. Он встал и укрыл как следует спину Кэтрин. Даже одеяло подоткнул, чтобы подруга не проснулась, почувствовав отсутствие одного из мужчин. Осторожно вышел из комнаты и направился в сад. Ночь была ясная и тихая, ярко светила луна. Интересно, случаются во владениях сестры штормы и ураганы, или здесь всегда стоит хорошая погода? Он побродил по дорожкам, стараясь измотать себя в надежде уснуть. Усталость не наступала, как не пришла она и раньше, после бурных постельных утех. Поняв тщетность своих усилий, Сэндклиф направился к дому и заметил, что на ступеньках, ведущих на веранду, кто-то сидит. Одетая в белое фигура поманила его, он приблизился и узнал Элизабет.
— Нейл разрешает тебе гулять ночью по дому в твоем положении? — он присел на ступеньку рядом с сестрой.
— Он не знает, что я ушла. Я пока владею магией лучше него.
Элизабет пристально вгляделась в лицо брата. Было темно, но он на всякий случай опустил голову, подозревая, что сестра, если пожелает, может прекрасно видеть в темноте.
— Сэнди, мне не нужно видеть, чтобы знать твои чувства, — она взяла его руку в свои.
— Эли, перенеси меня на мой корабль прямо сейчас.
После передуманного за время блужданий по саду разлука с Кэт и Мартином снова показалась наилучшим выходом. Элизабет вздохнула.
— Нет.
— Неужели ты не понимаешь?..
— Понимаю. Все вы оказались в этой ситуации из-за меня.
— Я ж тебе говорил...
— Помню. Послушай, пожалуйста, меня, братец. Ты хочешь подвергнуть друга и вашу возлюбленную еще большей опасности, заставив их самостоятельно добираться до Континента и разыскивать тебя там?
— Вы с Нейлом смогли бы отговорить их, когда меня не будет рядом.
— Не говори ерунды, Сэнди. Вы теперь связаны прочнее многих супругов. Вспомни, на что они были готовы в замке Хагена, когда он грозил убить тебя.
Капитан ничего не сказал, но плечи его поникли, а голова опустилась еще ниже. Проклятый колдун прекрасно проверил их чувства. И сам убедился в их прочности, и его убедил.
— Это моя судьба? — спросил он. — Или я сам виноват, не сдержавшись с Кэт?
— Ты же в свое время не дал мне посмотреть твои ладони.
— Посмотри сейчас.
— Нет, теперь поздно. Слишком сложный момент. Если я скажу тебе хоть что-то, это может самым пагубным образом отразиться на вашем будущем. А в отношении Кэтрин знай: ты мог бы сдержаться и не заговорить с ней, когда она проходила мимо твоего корабля. Потом увидел бы ее с Мартином, все понял и сбежал подальше, не попрощавшись. Вашей дружбе пришел бы конец, а твоя с Кэтрин любовь так и не появилась бы на свет. Сожаление о несбывшемся не давало б тебе покоя всю оставшуюся жизнь. И ты никогда не познал бы счастья, пусть и замешанного на сомнениях и боли.
— Откуда ты знаешь?
— Кое-чем поделился со мной Хаген, читавший твои ладони. Еще больше я вижу в твоей душе и глазах, когда ты смотришь на вашу жену.
— Жену? Значит, все уже так серьезно, Эли?
— Да, братец. Это у тебя все идет семимильными шагами.
Сэндклиф вздохнул, Элизабет обняла его за плечи.
— Не расстраивайся, ты погулял достаточно.
— Я грущу не об этом, — усмехнулся он.
— Сэнди, не грусти вообще ни о чем. Счастье не вовне, оно внутри, оно зависит от нашего настроя и отношения. Не отравляй свой разум химерами и не позволяй делать это Кэтрин и Мартину, иначе в один прекрасный день они поглотят ваши души.
— Кэт как-то сказала мне то же самое, почти такими же словами.
— Я очень рада, что судьба послала тебе разумную женщину.
Некоторое время они сидели молча, потом Элизабет заговорила вновь:
— Ваша троица уникальна. Мало кто из людей способен по-настоящему любить даже одного человека, а уж такой союз, как ваш... У вас есть все: подлинная любовь, и не только между мужчиной и женщиной, но и братская. Подлинная дружба, без порока и похоти. И каждый из вас на все готов ради двух других. А это значит, вам все по плечу. У вас есть шанс победить саму смерть. Только не разлучайтесь, и все будет хорошо.
— Если б так, Эли, если б так... — пробормотал капитан.
— Иди спать, Сэнди. Ты давно бродишь тут как лунная тень. Кэтрин может почувствовать твое отсутствие и расстроится. Вам предстоят серьезные испытания, не нужно огорчать друг друга по мелочам.
Колдунья поцеловала брата в лоб, и на морехода накатила такая сонливость, что он не помнил, как добрался до кровати.
На следующее утро хозяева и гости распрощались на берегу бухты, в которой вновь стояла на якоре "Дочь Океана". Эли отвела Кэтрин в сторону, и они о чем-то недолго говорили, потом девушка вернулась к Мартину и капитану. Те посмотрели на нее с любопытством, но спрашивать ни о чем не стали. Нейл предложил перенести троицу на корабль, дабы не тратить время, но Сэндклиф наотрез отказался, заявив, что не желает развлекать команду зрелищем своих страданий от "магической" болезни. Мореход обнялся с сестрой, пожал руку Нейлу. Элизабет поцеловала Кэтрин и подошла к Мартину.
— Спасибо тебе за доброту к Сэнди. Он не останется в долгу.
— Я знаю, — улыбнулся молодой человек. — И мне очень приятно было познакомиться с его очаровательной сестрой.
Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал, не отрывая смеющихся глаз от лица молодой колдуньи. Элизабет зарумянилась, Кэтрин, Нейл и Сэндклиф весело переглянулись.
— Медведь, прекрати, или нас сюда больше не пустят, — проговорил капитан.
— Вы всегда будете желанными гостями, вместе и по отдельности, — заверили их супруги. — А если действительно захотите, можете здесь поселиться.
— Спасибо! — произнесла троица чуть ли не хором.
Капитан с Мартином столкнули шлюпку в воду.
— Все, садимся и отправляемся, — сказал Сэндклиф. — Эли, Нейл, прощаться не буду, такая уж у меня примета. Если не увидимся раньше, то счастливого разрешения от бремени, — он улыбнулся сестре и подмигнул ее мужу. — И, пожалуйста, назовите их Кэтрин и Мартином, не уродуйте имя медведя.
