Удержать мечту

— Мда. Наши истории даже чем-то похожи, только вот тут умерла я, а не мой, когда-то любимый человек, — подняв голову вверх, посмотрела на Розарио. Он, почему-то улыбался. Так весело. Правда, было одно но. Его глаза были такими же грустными.

— Хм, Роз, а ты в волейбол играешь? — и с чего бы я решила об этом спросить?

— Ну, да. А что?

— Предлагаю партию! — задорно улыбнувшись, продолжила дальше, — набираем команды. Жду тебя вечером в спортшколе, — на том и порешили: встретиться и сыграть, а затем направиться к парням на репетицию.

Теперь же главный вопрос — где найти игроков? Предположим, я знала, что могут играть Серега и Алекс. Вот. Уже трое. Где бы еще найти? О, кажется, там еще и Кирилл играет. Вот все! Нас четверо, да и их столько же будет, так что все может получиться! И в приподнятом настроении мы ушли из парка, держась, как пара влюбленных подростков, за руки.

Парни быстро согласились на небольшую игру. Решили, вспомнить, так сказать, молодость. Так что они будут нас ждать в шесть часов уже в школе. Интересно, а как у Роза дела?

С этими мыслями и пришла домой, где уже меня ждала Стешка.

— Мама, как дела? — дочка, едва я разделась, схватила меня за руку и куда-то повела, — смотри, что я нарисовала!

В ее комнате на письменном столе лежал рисунок, где детской рукой были нарисованы я, Стешка и какой-то мужчина, смутно напоминающий Розарио.

— А это кто? — поинтересовалась, глядя на улыбающуюся малышку, которая пыталась прочитать мою реакцию.

— Папа. Ну, мам... Ты же знаешь, кто это, — ребенок дергал меня за рукав кофты, привлекая к себе внимание.

— А знаешь что? Пойдешь со мной сегодня смотреть, как твой дядя будет играть в одну игру?

— А я могу в нее тоже поиграть?

— Нет, милая. Пока еще рано, но потом... — Стешка заулыбалась и понеслась собираться.

Шесть вечера. Спортшкола, ключи от которой оставил отец. Семь парней и две девушки.

— А кто это у нас тут? — едва увидев меня со Стешкой, Серега тут же подлетел к нам.

— Это Стефания, — представила я стесняющуюся особу, которая решила спрятаться за мной. Но друга же никто не остановит, — не бойся, милая. Он не страшный, просто жизнь у него тяжелая была.

— Дядя, а ты тоже будешь играть с моей мамой? — малышка с важным видом вышла вперед, протягивая парню свою крохотную ручку.

— Да... — он догадался.

— Пойдем, я тебя к дедушке провожу, — папа сейчас сидел на трибуне. Он согласился быть судьей нашего мини-соревнования.

Когда довольная Стефания сидела на коленях деда, мы вернулись на площадку и начали разминаться. Боже, как же давно я не играла. Даже порядком успела забыть это пьянящее чувство восторга.

— Выше прыгай! Сильнее удар! — раздалось со скамейки, где сидел отец. Как будто и не было этих долгих пяти лет, что я не была здесь. Как будто я все тот же подросток, которого учат, как правильно делать нападающий удар...

Команда соперника появилась на поле. В принципе, как и предполагала, их было тоже четверо.

-Привет, сестричка, — ухмыльнулся Стефан, начиная методично постукивать по мячу.

— И тебе не хворать, братец, — вернула ему улыбку, — накидывая над сеткой мяч. Прыжок. Удар. И сине-желтый снаряд, пущенный Серегой, с громким стуком ударился об пол.

— Ну что ж, начали, — раздался свисток, и началась игра.

Верите или нет, но такого ажиотажа я не видела никогда. То одна, то другая команды вели счет, не давая друг другу забить последний мяч. И это еще первый сет не закончился. Блок. Удар. И... аут!

— Юху, мы выиграли, — взвизгнула , бросившись обнимать друзей. Сейчас я веселилась, как ребенок, который еще не знает, насколько жестока жизнь.

— 29:27, — объявил отец, и мы махнулись сторонами. И снова мяч летал, как угорелый, попадая то на одну, то на другую сторону.

Второй сет остался за ними. Сейчас шел последний третий сет, от которого зависело наше положение: силы были на исходе, и на еще одну игру до 25 нас просто не хватит.

— Мы должны выиграть! — крикнул Алекс, вставая на подачу и отправляя на вражескую сторону.

— Да! — прием. Блок. Аут! Они ошиблись, дав нам вырваться вперед.

Эта игра была тяжелой и изнуряющей, в итоге мы выиграли!

— Спасибо за игру, — пожимая руку Розарио, прошептала я, счастливо улыбаясь. Сейчас это был миг ничем не затуманенного счастья, а что будет дальше...

* * *

Первый конкурсный день, а меня трясет так, что даже волосы на голове дыбом встали. Действительно, страшно. А вдруг они догадаются? Что тогда будет? Не знаю, не знаю. Спрашивается, для чего все это я затеяла?

Сейчас, стоя за кулисами, прекрасно понимала, что все это зря.

— На сцену приглашается группа "Dark Angel", — объявил ведущий, удаляясь со сцены под оглушительные аплодисменты.

— Сегодня у нас премьера песни, — заявила Амалия, едва не облизывая микрофон своими губами, на которых было ну очень много помады. Да и вообще, складывалось такое ощущение, будто она на панель вышла, а не на сцену. Слишком короткое белое платье корсетного типа не скрывало ее черного кружевного белья, а про туфли на шпильке я молчу....

Заиграла музыка, такая знакомая... Мои пальцы непроизвольно начали играть фортепианную партию, так жестоко выкинутую из песни. А потом она запела...

Ее глаза чернее неба зимою,

А руки тонкие, словно ласточки крылья,

И голос звонкий, как стекло ледяное,

Она идет и не касается пыли, — не так я представляла себе эту песню, не так. Зачем вся эта "тяжесть"? Здесь достаточно и акустической гитары или фортепиано. Расчет шел на голос. Но когда нечем петь, то лучше все заглушить музыкой. Да, девчонки тоже не важно играют, если сравнить с тем, как было раньше.

— Она глядит на меня,

И взгляд, как солнце, горит.

Она кричит: "Убегай!",

Я ей шепчу: "Погоди", — на дальнейшее прослушивание меня не хватило, поэтому я быстро спустилась в холл, а затем выбежала на улицу.

Шел дождь. Холодные капли медленно подали на асфальт.

— Я не могу больше! — крик в такие серые, смеющиеся небеса. Платье намокло, а я все так же не спешила спрятаться в помещении, жадно ловя ртом дождевые капли. Кто бы знал, как же сейчас хреново.

— Ветка, что ты тут делаешь? У нас скоро выступление, — рядом со мной появился Розарио. Только его для полного счастья и не хватало.

— Знаю. Роз, лучше уйди! — предупредила его прежде, чем он сиганул под дождь и тут же намок.

— Почему?

— Не знаю. Просто сейчас так хреново. Я не могу больше слушать ее завывания. Да и вообще... Не думала, что вспоминать прошлое — настолько болезненно, — я крепко обняла парня за талию, уткнувшись носом в его грудь.

— Все будет хорошо. Я рядом и не дам тебя в обиду, — он крепче прижал меня к себе. Эти минуты перемирия были так редки, но толь любимы мною, что я отдала бы все, что угодно, лишь бы стоять вот так, обнявшись, всю жизнь. И плевать, что идет дождь, что мы насквозь промокли...

— Нужно идти, иначе нас начнут искать, — суровая реальность ворвалась в иллюзию, построенную с таким трудом.

— Да, — вырвавшись из его объятий, побежала обратно в здание, где тут же на меня накинулся Стефан:

— Ты где была? Что за вид? — начал он, но был прерван на полуслове...

— Вы хотите выиграть?

— Да.

— Тогда меняем песню.

— И что ты предлагаешь?

— Ту, новую. Которую мы репетировали пару раз. С Розарио, — идея родилась в моей голове.

— Но...

— Доверься мне, Стеф. Роз не будет против. Мы споем, — улыбнувшись, побежала в гримерку, где недавно видела букет из засушенных роз и какие-то черно белые фотографии, а так же бокал с вином

До сих пор не могу понять, как же мне удалось уговорить парней на эту авантюру, особенно одного из них...

— А сейчас выступит группа "The Devil", — вот и наш выход. Удачи нам!

Легкие, едва различимые в тишине темного зала аккорды... Полнейшая темнота. Луч света выхватывает юношу в белоснежной, прилипшей к телу и промокшей рубашке. Он сидит на полу, бережно прижимая к груди гитару. С мокрых волос на пол капает вода...

— И лампа не горит, и врут календари,

И если ты давно хотела что-то мне сказать,

То говори, — одинок он? Влюблен ли? Любим ли? Рядом с ним лежат фотографии... Много фотографий. Они — осколки прошлого, порой не всегда радостного, но трепетно лелеемого. Он замолкает, продолжая все так же перебирать гитарные струны...

Любой обманчив звук, страшнее тишина,

Когда в самый разгар веселья падает из рук

Бокал вина, — белоснежное платье, облепившее девичье тело. Нежный, слегка хрипловатый голос девушки, которая босиком идет по полу, сминая черно-белые осколки прошлого, никому не нужного прошлого. А зачем? Теребить былые раны, наслаждаясь полученной болью? Лучше забыть, как будто этого никогда и не было. С громким звоном разлетается бокал с красным вином, до этого бывший в ее руках, заливая фотографии, словно кровью.

Девушка падет на колени около юноши, собирает руками эти осколки, а из глаз катятся слезы...

— И черный кабинет, и ждет в стволе патрон...

Так тихо, что я слышу, как идет на глубине

Вагон метро, — парень вновь начинает петь. Столько боли в его голосе, таком низком и надтреснутом. Нет сил жить... Нет ничего, что могло бы удержать. Ствол с патроном. Единственный выход — смерть. Он не видит девушку, сидящую рядом с ним. Но каким-то шестым чувством они ощущают друг друга... А не их ли это история, что растоптана и залита ярко-алым, словно кровь, вином?

— На площади полки, темно в конце строки,

И в телефонной трубке эти много лет спустя

Одни гудки, — сколько раз она пыталась... Сколько раз она пыталась позвонить ему, слыша лишь одни протяжные гудки на том конце провода? Их больше ничего не связывает... ничего не держит... Но отчего же тогда хочется лезть на стену, раздирая в кровь запястья?

Девушка ежиться, обнимает голые плечи руками, как бы пытаясь стянуть ту зияющую дыру, что появилась после его ухода. Ей уже все равно. И даже реанимация не в силах помочь. Разве можно реанимировать уже похороненную любовь?

И где-то хлопнет дверь,

И дрогнут провода:

"Привет, мы будем счастливы теперь

И навсегда", — слишком резкий хлопок. Все слишком резкое. Они с трудом смогли увидеть друг друга в пыли этого серого мира. И нет уже ничего, что тогда мешало быть вместе. Теперь все иначе. Они поняли, что кроме друг друга у них ничего нет, что любовь — то единственное, действительно, заменяющее все материальные блага...

Где-то позади них раздались легкие ударные ритмы, бренчание гитар... А им все равно. Они вместе, и больше ничего не надо.

Гитара юноши одиноко лежит среди фотографий, которые медленно съёживаются в огненном пламени, становясь лишь пеплом. Стоя на коленях, друг перед другом, влюбленный смотрят на свою половинку, аккуратно касаясь пальцами, боясь спугнуть, боясь поверить, что все это не мираж, а реальность...

-"Привет, мы будем счастливы теперь и навсегда", — его руки зарываются в ее мокрые волосы. Губы к губам. Легкий, словно крылья бабочки, поцелуй...

Включается основное освещение. И зал взрывается аплодисментами.

— Браво! Бис! — под эти оглушительные крики мы уходим со сцены, все еще до конца не веря, что все прошло без эксцессов, не считая последнего момента.

— Ну ты даешь! -присвистнул Крис, убирая басуху в чехол и обнимая меня за плечи.

— Ха. Кто бы сомневался! — Серега появился рядом с нами, обнимая какую-то невысокую девушку с темными волосами и глазами, практически черного цвета, — Это Дарина. Моя невеста. Прошу любить и жаловать, — представил он свое спутницу, после чего она была перезнакомлена со всей честной компанией.

Как оказалось, друг познакомился с ней на презентации своего первого альбома.

— Я не мог пройти мимо нее, — рассказывал он, счастливо улыбаясь. — Представь себе, стоит это милое создание, похожее на ангела, не решаясь подойти ближе... — его понесло.

Пока он восторгался ее красотой, я быстренько смылась за Розарио.

Мужчина стоял и курил на балконе. Поникшие плечи, взгляд, устремленный в хмурое небо . Решила уже было подойти, но что-то остановило, и я спряталась за колонной.

— О, Розик, милый. Меня дожидаешься? — раздался столь ненавистный мне голос, и рядом с парнем появилась Амалия. Ее наманикюренная ручка уверенно двигалась под его рубашкой, — Ммм, ваш номер... Это было эротично. Ты был бесподобен. Но вот та, что было рядом с тобой. И на фиг ты ее поцеловал?

— А так, захотелось, но с тобой никто не сравниться. Она же лишь жалкий суррогат, — они развернулись и ушли в неизвестном направлении.

— Не может быть! — прикрыв рот рукой, все так же стояла за колонной, не в силах поверить, что все опять повторяется, как и тогда.

— Ветка! Виолетта! — кто-то звал меня, но я не откликалась, — ты что здесь делаешь ? — рядом со мной оказалась девушка Сереги, Дарина, — ты плачешь? Что случилось?

— Понимаешь... — ее сочувствие выбило меня из колеи, и я рассказала ей все с самого начала, ничего не утаивая.

— Сволочи! — она грязно выругалась, раз и навсегда разрушив образ пай-девочки. С этого момента и началась наша крепка дружба.

Сейчас радовало одно — тешка уехала с родителями на дачу, и дочка не увидит, как ее мама набирается в хлам, стараясь заглушить ту ноющую боль, прошившую сердце.

Звонок в дверь. Кого там еще принесло? Медленно ползу к этой самой входной двери, тут же открыв ее. О, надо же. С первого раза получилось. Значит, еще не сильно подействовал алкоголь. Да и мыслю как-то трезво.

— Нам надо поговорить, — на пороге стоял... Розарио. Ммм, трезвый.

— О, мужчинка! Заходи, коль не шутишь! Чего приперся? Не удовлетворила тебя Амалия? — пьяно и зло пролепетала я, ползя опять на кухню и пытаясь приложиться к бутылке.

— Что ты мелешь? Да ты пьяна! — в голосе парня слышалось отчуждение. Он тут же вырвал мою бутылку.

— Как самка кабана! Верни мое имущество! Ты права не имеешь! И... пошел отсюда! — плюхнулась на пол, обняв руками колени, и принялась себя жалеть, — вот я его люблю... а он? Он ненавидит, да еще и с этой... спутался.

— Кого ты любишь? — тихий вкрадчивый голос. О, шиза проснулась. Ей можно сказать.

— Да Розарио, гада такого! Знаешь, это сложно, иногда даже повеситься охота! Но ему не нужно об этом знать. Не хочу портить жизнь этому... — высказывала все наболевшее... кому-то.

— И почему ты не могла сказать мне этого в трезвом состоянии? — спросил кто-то, а потом меня подняли и, прижав к стене, поцеловали. Крепко так...

А дальше... Одежда летела в разные стороны... Чьи-то горячие губы и руки, скользящие по моему телу, и... все! Провал.

Ох, голова моя... болит она и раскалывается, будто по ней долотом долбят. Все, больше пить не буду. Никогда. С трудом разлепив глаза, скатилась с кровати и по-пластунски поползла на кухню в поисках "Алкозельцера". Вы не подумайте, я вообще не пила практически до этого момента, но таблетки всегда были у мамы в аптечке, на всякий случай. Наконец, когда боль начала медленно стихать, потопала в ванную, где в зеркале на меня взирало чудовище с всклокоченными волосами и огромными синяками под глазами. М-да.