Кратер Десперадо

— Толком не знаю, я ведь не спрашивал, больше чужие разговоры слушал. Мне повезло, они решили, будто я к ним присоединиться хочу. Сначала сказали, дескать, должен показать себя в бою. Дали палку и велели с ихним бойцом драться. Я ему так по башке хряпнул, что кровь из ушей пошла. Они обрадовались, повели меня в кабак и пообещали с утра оружие выдать. Я наврал им про своего брата, дескать, ошивается в ближних лесах. Поклялся всеми богами, что пойду и приведу им еще одного воина. А они, сволочи, все равно не поверили, шпиона за мной послали!

Кронт улыбнулся:

— Про брата ловко наврал...

— Ага... Нужно бы отсюда убираться поскорее. Когда ихний соглядатай доложит, что я ушел, небось начнут лес прочесывать.

— Что ж ты его по тыкве не саданул? — Уж презрительно сплюнул.

— Да жаль было. Такой щуплый парнишка, вроде тебя, того и гляди растает...

— Хватит болтать! — оборвал их Кронт. — По коням!

Они вывели лошадей из низины. Умные животные осторожно переступали через валежины и старые пни. В лесу, где земля была поровней, наемники сели в седла, но Кронт, к их удивлению, повел отряд не от города, а наоборот, ближе к нему.

— Эй! Мы не туда едем! — Кабан поправлял наспех надетый доспех.

— Туда, — спокойно ответил Кронт. — Ты же обещал им вернуться и привести братишку...

— Они нас перестреляют, как только увидят!

Кронт покачал головой:

— Откуда они знали, что ты не шпион врагов? Если б у них хоть малейшее сомнение оставалось, тебя бы пытали. А ведь нет, в войско решили взять. Неспроста это...

Перед тем, как выехать на открытое пространство перед воротами, Кронт еще раз обвел взглядом отряд, приказал всем выпрямиться и выглядеть как бойцы, а не как сброд, надел рогатый шлем и пришпорил коня.

Туман вырвался вперед, раздвинул широкой грудью ветки молодых рябинок и понесся по зеленому лугу галопом. Светлая грива развивалась на ветру, плащ Кронта хлопал по крупу. Сзади, отстав на три шага, бежал Дикарь.

Стражники у ворот закричали, заносились. Тридцать лучников выбежали и растянулись цепью у частокола, готовые стрелять, как только прозвучит команда.

Кронт остановил коня посреди поля, приказал наемникам подождать, а сам медленно поехал к городу. Лучники следили за каждым его шагом, но стрелять не торопились. Высокий человек в блестящей кольчуге и белом меховом плаще шагнул навстречу. Кронт спешился и наклонил голову в знак приветствия.

— Кто ты? — спросил человек в белом плаще.

— Брат!

— А... — человек усмехнулся. — И остальные тоже?

Кронт кивнул:

— Братство дороги...

— Я хочу увидеть твое лицо.

В лицо приятно дохнул прохладный ветер, когда Кронт стащил с головы шлем.

— Ну как, похож я на своего братишку? — он пригладил пятерней всклоченные волосы и широко улыбнулся собеседнику:

— Не так чтобы очень... Добро пожаловать в Ормвар. Я тут главный, можешь называть меня генерал Орм. Пригласи своих парней подъехать поближе.

— Спасибо, генерал. Я Кронт. Званий у меня, увы, нет.

Лучники скрылись за воротами так же быстро, как выбежали оттуда. Кронт и наемники проследовали за генералом, который вел их по узким улочкам. На незнакомцев сбежались поглазеть горожане: вооруженные до зубов воины делали вид, будто просто проходили мимо, а женщины и ребятишки пялились в открытую. Несмотря на то, что даже юные девушки ходили с кинжалами и кистенями, во взглядах ормварцев не было настороженной подозрительности, лишь любопытство.

В просторной конюшне нашлось место для всех лошадей. Мальчишки-конюхи тут же стали распрягать и чистить животных, а Орм повел наемников дальше. Кронт оглядывался по сторонам, он заметил кузницу, дубильню, несколько бараков, трактир. Именно в питейное заведение и привел их генерал. Он лишь окинул суровым взглядом зал, и немногочисленные посетители поспешно вышли вон.

— Присаживайтесь, парни, — сказал Орм. — И поведайте мне, зачем вы пришли сюда.

— Мы услышали, что ты ведешь войну и тебе нужны бойцы, — сказал Кронт, принимая из рук трактирщика кубок с вином.

— От кого вы услышали?

— От него, — Кронт с ухмылкой указал на Кабана. — Вообще-то мы проезжали мимо, но решили кого-нибудь послать посмотреть ваш славный город...

— А ты хоть знаешь, с кем я воюю?

— Нет. Я наемник — мне все равно.

Генерал рассмеялся:

— Это правильно. Хотя враг наш силен, очень силен.

— Твои враги — не люди. Ведь так?

— Да. Некоторые из них были людьми. Когда-то очень давно... Проклятая долина сожрала их тела и души. Теперь они даже на вид другие. Они считают, будто долина в час смерти одарила их! Глупцы! Хороши подарки — вживившиеся куски железа, чужие кости... Уроды, еще и гордятся этим!

Кронт сжал пальцы в перчатках. Ему до невозможности захотелось стянуть замшу и отхлестать генерала по лицу, так, чтобы пошла кровь.

"Я тварь долины со стеклами в ладонях... Я получил подарок в час смерти — и горжусь этим"...

Он сглотнул и заставил себя успокоиться.

— Проклятые уроды, конечно, сильны, — продолжал Орм, не заметив всплеска ненависти своего собеседника. — Поэтому любой мясник мне пригодится, а уж наемник тем более...

— Остался последний вопрос, генерал, — сказал Кронт. — Пригодишься ли ты нам?

Лицо генерала мгновенно окаменело, серые глаза сщурились.

— На что ты намекаешь? — процедил он сквозь зубы.

— Плата. Ни один наемник не станет убивать бесплатно.

Орм осклабился:

— Так вот ты о чем. Что тебе нужно? Золото? Роскошный дом? Женщины?

Кронт задумался. Ему очень хотелось ответить: "мне нужны доски, руда и зерно". Но раскрывать все свои карты было опасно.

— А бабы как, красивые? — спросил он.

— Ну естественно!

— Тогда — по рукам!

Наемники просидели в трактире до самого вечера. Генерал пожелал им хорошо провести время и ушел, зато появились веселые парни из городка и не менее веселые девицы. Вино было забористое, кости громко стучали, раскатываясь по дубовым столам, трактирщик носился взад-вперед.

Кронт вместе со всеми пил, играл и горланил песни, но не переставал думать о том, что надо побыстрее добраться до ормварских складов. Когда на улице сгустились мягкие лиловые сумерки, буйное веселье стало понемногу угасать. Кто-то сидел, тупо уставившись на полную кружку, кто-то обхватывал талию миленькой девицы и, шатаясь, поднимался наверх. Пьяный Кабан бормотал себе под нос песню, отстукивая такт рукояткой ножа по тарелке.

Темное дерево стола за долгие годы впитало изрядно вина, жира и, возможно, крови. Сейчас, в теплом свете восковых свечей, оно казалось таким уютным... Кронт опустил голову, стукнувшись лбом о стол. Он почти заснул, но легкое прикосновение к щеке, заставило снова открыть глаза. Светловолосая девушка присела на ручку его кресла.

— Пойдем со мной, — прошептала она ему на ухо.

Кронт обнял ее левой рукой, правой взял шлем со стола и попробовал встать. С грохотом упал стул.

— Осторожней, милый! — если бы не девушка, Кронт рухнул бы вместе со стулом.

— Извини, я...

Он осекся. Красотка стояла перед ним заманчиво улыбаясь пухлыми губами, от смятого льняного платья пахло луговыми травами. Тронутая легким лунным загаром кожа была лишь чуть темнее беленой материи. Кронт протянул руку в перчатке и коснулся плеча девушки. Он ничего не почувствовал сквозь замшу, но в голове вспыхнул кровавый огонь и зашевелились бесформенные звери.

"Не сейчас... хотя... я ведь могу не снимать перчатки. Нет, я слишком пьян, вдруг не смогу удержаться"...

— Так пойдем? — девушка попыталась увлечь его к лестнице наверх.

— Нет, я... Мне дурно. Перепил. Надо продышаться.

— Скорей уж проблеваться, — хмуро заметила девица и презрительно фыркнула.

Кронт слабо улыбнулся и вышел на улицу. Прохладный ветер действительно освежил его, и, самое главное, пропали отголоски безумия в голове. У ворот стражники жгли костер, какой-то мальчишка старательно отрабатывал удары мечом на пустынной улице.

Пели цикады, где-то в поле протяжно кричал козодой. Нахлынула странная печаль, будто разбуженная песней ночной птицы. Ветер взметнул вихрь пыли, качнулись тени на дороге. Кронт почувствовал, как земля пружинит под ногами и увидел рой ночных бабочек у колен. Он ощутил безумие — но не свое, черно-огненное, а чужое, тихое, безнадежное. Его пальцы сомкнулись на рукояти меча.

Над головой беззвучно пролетела летучая мышь и изчезла в темном закоулке. Кронт прошел за ней, едва протиснувшись в узкую щель между домами, и увидел старый покосившийся домик у частокола. Дверной проем был занавешен старым одеялом, у порога дремал шелудивый пес.

Сзади послышалось глухое рычание. Обернувшись, Кронт увидел Дикаря — тот скалил зубы на чужую собаку.

— Тихо!

Дикарь притих.

Морщинистая рука в браслетах отодвинула одеяло. Кронт увидел старую женщину в темном платье.

— Что тебе здесь нужно? — чуть визгливо крикнула она.

Кронт молча рассматривал ее. Что-то в интонациях женщины казалось знакомым.

— Ну! Говори уж, раз приперся! Мазь, настойка, что нужно-то?

— Ты — ведьма.

Женщина хмыкнула:

— Для кого ведьма, а для кого и добрая тетушка. Так что тебе нужно?

— Гердис... Ты знаешь Гердис?

Она отшатнулась назад. Кронт, внезапно разозлившись, ворвался внутрь. Собачонка бросилась на него, но промахнулась и вцепилась в одеяло.

— Так ты знаешь?..

Кронт осекся. В углу у очага были постланы старые драные шкуры, а на них лежала Велена. Девушка выглядела нездоровой, царивший в комнате полумрак не смог скрыть бледности ее кожи и выступивших капелек пота на лбу. Забыв о ведьме, Кронт склонился над ложем — и увидел, что глаза Велены смотрят на него и ничего не видят. Как глаза обезумевшей Лиет...

Глава 4

Птичья башня

"Страх — это смерть. Страх — это боль", — крутилось в голове. Тесный мирок сжимался вокруг воспаленного мозга. Иногда тьму разрезал луч серебристого света — и заставлял глаза вспыхивать от боли. А потом исчезал, и навалившаяся чернота давила отчаянием. Оставался лишь холод и тонкий острый свист. Хотелось навсегда оглохнуть, ослепнуть, не чувствовать ничего. Не страдать.

В то время, когда Кронт грабил деревни, а Велена спала, Ральф Коэн, бормоча проклятия и жалобы, брел по вересковой пустоши. Он не осознавал, где находится, его разум был полностью направлен вовнутрь. Из глаз текли слезы, омывая серое от пыли лицо. Иногда он начинал скулить, как щенок — от безнадежности, боли и жалости к самому себе. Если бы Ральф мог все понять, он бы ненавидел и презирал себя за слабость, но он лишь знал, что умер и страшно страдает.

Каменистая земля под его ногами сменилась песком. Идти стало труднее — при каждом шаге Ральф увязал по щиколотку. Сухие кусты с мелкими бело-розовыми цветками оплели склоны дюн, разливая в воздухе сладкий, приторный запах.

Ральф брел, опустив голову. Когда он взошел на гребень последней дюны, холодный, пахнущий солью ветер ударил в лицо. На мгновение шорох моря прорвался сквозь бесконечный свист. Зрачки сжались, будто пытаясь рассмотреть реальность, но тут же снова растеклись на всю радужку, возвращая привычную темень.

Полоска пляжа у самой воды была усеяна битыми ракушками, обрывками водорослей и отполированными морем кусочками древесины. Ральф едва плелся, порывы ветра развевали грязные волосы и драный плащ. Искусанные бледные губы кривились, не в силах выпустить отчаянный крик, эхом звучащий в мозгу.

У кромки воды Ральф запнулся и упал на колени. Морская волна коснулась его и откатилась назад, оставив на одежде клочья сверкающей пены.

От резкого свиста заложило уши. Ральф свалился ничком, зарывшись ладонями в мокрый песок. Стрела вонзилась рядом с ним, выбив брызги из нахлынувшей волны. Холодный наконечник прочертил царапину на предплечье. Ральф вздрогнул, вжался в песок. Его легкие втягивали соленую воду, частички почвы и мелкие водоросли. Стрелы падали темным дождем, взлохмачивая морскую пену и расцвечивая ее красным.

"Нет, нет, пожалуйста, прекратите"! Ральф почти оглох от свиста. Мельтешение серебряных вспышек сводило с ума.

"Скоро это все закончится... я умру... еще раз... по-настоящему"... С осознанием грядущей смерти пришло и холодное спокойствие. Ральф чувствовал, что соскальзывает куда-то, туда, где уже не будет стрел.

"Бежишь. Как трус. Как всегда"... Ральф стиснул кулаки — мокрый песок просачивался между пальцев. "Нет, не правда. Я просто устал". Рывком он перевернулся на спину и широко раскрыл глаза, готовясь с улыбкой встретить последнюю стрелу, которая навсегда погасит его сознание.

Мрак прорезала синяя трещина. Она все расширялась, и от ясного света, проникавшего из нее, ручьем текли слезы. Внезапно исчезла пелена перед глазами, и стих бесконечный свист стрел. Ральф увидел высокое небо и облака-барашки, а в следующий момент у него хлынула вода из носа и изо рта.

Он долго откашливался, пытаясь очистить легкие от всей дряни. Ноздри оказались забиты песком и морскими растениями, в горле стоял комок, оказавшийся небольшой улиткой. Ральфа передернуло от отвращения, когда он выплюнул ее.

Волны набегали одна за другой, смывая грязь и освежая тело. По пляжу разгуливали белые чайки, неприветливо косясь на человека, будто он мог отобрать пойманную рыбу.

Ральф понемногу пришел в себя и огляделся. Берег выглядел абсолютно пустынным и заброшенным. Вдалеке смутно серела лента ручейка среди желтого песка — очень кстати, напившись, пусть и не по своей воле, соленой воды, Ральф испытывал сильную жажду.

Он поднялся, пригладил ладонью мокрые волосы, одернул одежду и неторопливо побрел к ручейку. Сейчас больше всего хотелось попить воды и заснуть крепким сном без сновидений.

Ручей оказался дальше, нежели казалось, и Ральф окончательно выбился из сил, пока дошел. Он свалился на берегу и стал пить длинными глотками. Еще никогда вода не казалась ему столь вкусной.

Его разбудило хлопанье птичьих крыльев. Ральф приоткрыл глаза и с удивлением увидел сидящего рядом белого голубя.

— Гур.

Птица внимательно наблюдала за человеком, но ничуть не пугалась. Ральф сел, зевая. Он отлично выспался, несмотря на то, что лежал на песке.

— Гур!

— Ну что тебе?

Присмотревшись к голубю, Ральф увидел, что тот явно не дикий. Оперение слишком белое, а крылья и хвост — слишком длинные. "Почтовый. Кому же он тут письма носит?"

Голубь взлетел — как-то неторопливо, почти лениво. Он пролетел над ручьем, едва не задев крыльями воду, и сел на противоположном берегу. Ральф пошел следом за птицей, приостановившись, чтобы попить. Сейчас ему нужно было добраться до людей — по крайней мере, можно будет раздобыть еды и новую одежду.

Голубь подождал, пока Ральф подойдет ближе, и снова поднялся в воздух. Он летел низко над землей, иногда делая круг и пролетая над головой человека.

— Гур? — что-то спрашивал он на своем птичьем языке.

— Давай-давай, веди меня к хозяину, "гур", — с улыбкой кричал Ральф.