Кратер Десперадо

Мальчишка вернулся как раз перед обедом — мокрый до нитки, грязный, но довольный. Вместе с ним пришел и человек от ростовщика: он принес деньги, которые Ральф хотел взять в кредит. Из казармы велели передать, что грабителей уже ищут, как и утраченное постояльцами имущество. Мальчишка получил чашку горячего чая и сел греться у огня, а Ральф поднялся наверх.

Когда он зашел в свои апартаменты, его ждал сюрприз. На полу перед разбитым окном лежал камень, обернутый в бумагу. В комнатах было ужасно холодно, с подоконника стекала вода. Прохрустев сапогами по осколкам, Ральф подошел к окну, поднял камень и развернул бумагу. Она вымокла, и он с трудом разобрал небрежно накарябанные карандашом слова: 500 золотых за кольцо, у Зеленого моста, сейчас, Л. К.

Ральф невесело рассмеялся — он не ожидал, что у бандита хватит наглости принять его предложение и согласиться на выкуп. Он сел на кровать, размышляя: натравить на негодяя солдат или заплатить деньги. Пятьсот золотых были для него небольшой суммой, но и Кронта неплохо было бы проучить. Ральф пересчитал полученные от ростовщика ассигнации, вышло, что у него на руках шестьсот крупными и еще восемьдесят мелкими бумажками. Что ж... Даже не придется снова посылать мальчишку. Ральф решил на всякий случай заплатить выкуп, а уж потом отдать мерзавца в руки правосудия.

Он приладил к поясу ножны, накинул поверх куртки зеленый, с серебряной канвой плащ и спустился в зал таверны. Там Ральф позвал мальчишку и приказал ему передать милиции о письме Кронта. Затем подсел к нескольким путешественникам и предложил им неплохую сумму, если они подстрахуют его. Те хмуро переглянулись, но увидев чек согласились — жадность победила страх.

Ральф вышел под проливной дождь. На улице было сумрачно — то ли ночь, то ли день, не разобрать. Здания и камни мостовой потемнели от влаги, в палисадниках обреченно мокли отцветающие настурции, а в переходах под арками обитало жутковатое эхо. Небо, продырявленное башнями Авендана, истекало дождем. Город вонзал в тучи сотни железных флюгеров, собирал в подворотнях холодные тени, заставлял призрачные голоса вечно отражаться от каменных стен. Улицы напоминали горные ущелья — узкие, темные, гулкие. Громады домов нависали справа, слева и сверху, будто стремясь придавить к земле незадачливого странника. Ральф почувствовал себя ничтожным чужаком, который даже на глоток воздуха здесь не имеет права. Он знал, что где-то сзади идут нанятые им люди, готовые помочь в случае опасности, но чувствовал себя совсем одиноким.

Зеленый мост находился совсем недалеко от таверны. Это был угрюмый, очень старый мост с перилами, выкрашенными в цвет весенней листвы; под ним лениво текла река, набухая пузырями. Не быстрый, но глубокий и широкий поток, зажатый в гранитных берегах. Взглянув на мутную воду, Ральф вдруг подумал, что там, на дне, должно быть, разлагаются придавленные камнями трупы с разинутыми в вечном безнадежном крике ртами... Слышат их только равнодушные холодные рыбы, а горожане ходят по мосту, не обращая внимания на мертвые голоса.

Ральфу захотелось вернуться в таверну, к теплу и свету, но, отбросив трусливые мысли, он взошел на мост. Там его уже поджидали — навстречу из серой мути дождя вышел Кронт, в нахлобученном по самые глаза капюшоне.

— Ну, притащил выкуп? — грубо спросил он и закашлялся.

— Деньги здесь, — Ральф показал ему кошелек из толстой бычьей кожи.

— Так гони сюда! — глумливо произнес кто-то сзади.

Ральф обернулся — он был окружен бандитами, с их ножей стекали струйки дождевой воды, а наглые ухмылки недвусмысленно намекали, что о честной игре не может быть и речи. Но Ральф предчувствовал обман и не растерялся — с проклятием выдернул из ножен клинок и атаковал Кронта. Поначалу он надеялся, что вмешаются путешественники, которых он нанял в таверне, но те так и не появились. Ральф разозлился на них чуть ли не больше, чем на Кронта, но ярость только придала ему сил. Бандит сначала только отступал и уворачивался, но потом в его руке появился железный ломик — оружие грубое, но серьезное. Остальные даже и не пытались вмешаться, а только с интересом наблюдали за схваткой.

Ральф наступал, чувствуя свое превосходство, Кронт защищался, ожидая подходящего момента, чтобы ударить ломом. Так они, продвигаясь все дальше по мосту, перешли на другой берег, где оказались на огромной площади, вымощенной гранитными плитами. Остальные бандиты следовали за ними, будто тени. Ральф энергично продолжал теснить противника, в конце концов, Кронт споткнулся о какие-то ступеньки и упал. Послышалось хриплое ругательство, меч Ральфа свистнул в воздухе, но, натолкнувшись на подставленный ломик, жалобно задребезжал, на клинке появилась зазубрина. Кронт карабкался вверх по ступенькам, пытаясь встать в полный рост, Ральф, забыв о выдержке, остервенело рубил мечом, каждый раз натыкаясь на пустоту или железный прут.

Взобравшись на лестничную площадку, Кронт, наконец, выпрямился и ударил сверху ломиком. Ральф сумел увернуться от удара и атаковал сам. Бандит отступил назад и оказался прижатым к большой тяжелой двери. Ральф ударил, Кронт попытался парировать, — дверь не выдержала такого натиска и распахнулась.

Аристократ и грабитель ввалились внутрь — мокрые, грязные, запыхавшиеся, с оружием в руках. Яркий свет ослепил обоих, и они видели, как в тумане, что здесь пылают свечи, лучатся драгоценные камни на образах, и все две сотни людей одновременно поворачивают головы, глядя на них, а священник медленно поднимает руки в жесте вечного проклятия.

Глава 2

Правосудие

Ральф сидел на мокром плаще, обхватив колени руками, и угрюмо рассматривал трещины в стенах. Еще недавно он был свободным и уважаемым человеком, а теперь сидел в каменном мешке вместе с убийцами и ворами. В ушах все еще гремели слова священника, который проклял нечестивцев, что посмели обнажить оружие в храме. Их с Кронтом чуть не разорвала толпа молящихся, к счастью, вовремя подоспел отряд милиции. Правда, и солдаты не стали с ними церемониться, вырвали из рук оружие и отвели в авенданскую тюрьму. Ральф сразу потребовал аудиенции с властями, но ему лишь рассмеялись в лицо.

В тесной караулке их тщательно обыскал толстый сержант. Все монеты и ассигнации он спрятал в железную шкатулку, туда же отправились агатовые запонки Ральфа. Аристократ мрачно отметил, что у Кронта его кольца не оказалось.

Их втолкнули в камеру без окон, освещаемую несколькими масляными лампами, которые давали больше копоти и вони, нежели света. Там уже сидело человек пятнадцать арестантов — грязные, оборванные, со свалявшимися волосами. Кронт чувствовал себя здесь, как дома, с кривой улыбкой поприветствовал сокамерников, а на вопрос "кого он вспорол в этот раз" легкомысленно ответил:

— Да так, кое-кого здесь, кого-то там... Еще мы с высокородным на храм напали, но, увы, не повезло...

— Что ты несешь?! Это было лишь глупое недоразумение!

— Не порть мне репутацию, высокородный...

Кронт рассмеялся и заговорил с остальными преступниками на совершенно диком жаргоне, из которого непосвященным было не понять ни слова. Ральф хмуро уселся в углу — некоторые из арестантов поглядывали с неприкрытой злобой, и он решил, что будет более благоразумным держаться подальше.

Неподалеку сидел помешанный, раскачивался и без конца твердил нечто несвязное: " муравьи... они внутри... они ползают по венам, по кишкам... тихо, нельзя их тревожить... муравьи, маленькие жучки"...

Ральфу все казалось тяжелым сном, он еще не до конца поверил в случившееся, странно и страшно было осознавать, что теперь он — преступник, ожидающий приговора. Конечно, и благородные люди иногда попадали за решетку, но Ральф всегда думал, что для них существуют специальные камеры, с кроватью, постельным бельем, книгами и умывальником. А его заперли вместе со сбродом, в холодной и сырой дыре, где даже сесть не на что. Из-за неудобной позы болел каждый мускул, голова раскалывалась от монотонного бреда умалишенного. Ральф понял, что ночь он так не продержится, встал и, с трудом передвигая закоченевшие ноги, поковылял к нарам.

— Ты ведь не собираешься ложиться на грязную вонючую постель, благородный? — издевательски обратился к нему один из арестантов.

— Собираюсь, — прохрипел Ральф.

— А я думал, ты брезгуешь.

— Ну что ты привязался к высокородному, это ж честь для тебя, одним воздухом с его сиятельством дышать, — подключился Кронт. — Ну-ка, помоги ему, глядишь — он тебя в оруженосцы посвятит!

Заключенный рассмеялся и, войдя в роль лакея, стянул с аристократа сапоги. Ральфу было уже все равно, что скрывается за этими грубыми шутками, он просто лег, дрожа от холода и закрыл глаза. Он страшно замерз, поэтому момент, когда на него накинули грязное завшивевшее одеяло, показался неописуемым блаженством.

Сон навалился, как смерть. Резной ворон носился под низкими тучами и кликал беду, а со стен храма текло что-то красное — кровь, или, может, вишневка.

Как ни странно, выспался Ральф хорошо, несмотря на жесткую постель и проникающий под одеяло холод. Он сел, протирая глаза руками. В камере все также царил полумрак, и кто знает, что там было за тюремными стенами — утро, вечер, или вечная ночь. Кронт задумчиво тасовал потрепанную колоду карт, внимательно наблюдая за Ральфом из-за полуприкрытых век.

Ральф спустил ноги с койки и начал одевать сапоги, отсыревшие и мерзкие. Он натягивал их, морщась от отвращения, и даже не сразу понял, что упирается в нечто мягкое и теплое. Мгновением позже ступню пронзила острая боль — Ральф с криком вскочил и запрыгал на одной ноге. Полунадетый сапог упал, отлетев в угол камеры, и стало видно, что в Ральфа вцепилась крупная серая крыса. Она висела, как большая мохнатая пиявка, не разжимая зубов, но от особо энергичного движения отлетела на кровать одного из арестантов. Поднялся шум и гвалт. Смех перемежался ругательствами, заключенные ловили крысу одеялом, Ральф выдавливал кровь из раны, а Кронт с улыбкой взирал на происходящее. Под шумок из второго сапога неторопливо выбралась еще одна крыса, с интересом осмотрелась, понюхала воздух и направилась к своей норке. Путь ее полегал мимо умалишенного парня — тот, увидев животное, подскочил и с диким ревом стал носиться по камере. Арестанты притихли, глядя на танец сумасшедшего. А он размахивал драным плащом, подпрыгивал и неприрывно голосил:

— Они! Они! Они! Маленькие зверьки... голодные... там, внутри...

В своем неистовстве он опрокинул лампу. Горящее масло вытекло и обожгло ему руки, но безумцу чудилось, словно то жалят невидимые существа. Он умолял их прекратить, обещал сделать все, что они пожелают, а потом мешком повалился на пол и зарыдал, несвязно жалуясь на живущих в слезах демонов, которые больно кусают за лицо. Кронт слез со своей лежанки, подошел к сумасшедшему и грубовато потряс того за плечи. Это немного отрезвило психа: он притих, только все вздрагивал и ощупывал лицо, словно оно действительно было в ранах.

— Спасибо, высокородный, навел тут шороху! — Кронт со злой насмешкой обратился к Ральфу. — Из-за какой-то дерьмовой крысы переполошил всю тюрягу. Не видел небось никогда, благородный ты наш!

— Ты!.. — от негодования даже дыхание перехватило. — Да это ж ты все устроил! Ничего, я еще погляжу, как тебя вздернут... И эти же крысы твой поганый труп и съедят!

— Это очень, очень некрасиво с твоей стороны, — спокойно и даже ласково произнес Кронт, — мы ведь к тебе как к другу, кровать выделили, одеялко дали.

— Учить его надо, — сказал один из арестантов, здоровый бородатый детина. — Только на пользу пойдет, он же теперь с нами.

Ральф попятился к стене, судорожно оглядываясь, Кронт медленно шел к нему с мерзкой улыбочкой.

— Поучим, поучим, — тихо сказал Кронт. — После темной все резко умнеют...

— Отойди от меня, слышишь? У меня нет дел с висельниками, — Ральф уже чувствовал накатывающую панику, но заставил себя говорить строго и свысока, будто приказывал своему лакею.

Кронт захохотал, правда, приступ кашля быстро оборвал его смех. Он долго отхаркивался, а потом зашептал Ральфу на ухо скороговоркой:

— Ах вот ты как, высокородный... Не хочешь со мной иметь дело, ну конечно, я ведь мразь, просто кучка дерьма для тебя, и, конечно, может, ты и прав, висеть мне на виселице, и косточки мои, возможно, именно эти крысы сгложут... но и ты ведь рядышком со мной подыхать будешь, об этом не подумал? И клан не спасет. Будешь болтаться с гнилым мешком на голове, чтоб нежные барышни не видели твоей красной морды с вывалившимися зыркалками и языком до подбородка. Ты главное, перед казнью особо на завтрак не налегай, если не хочешь кончить жизнь с обделанными штанами!

— Думаешь, меня так и повесят вместе с тобой?

— Ясно!

— Ошибаешься. Мой клан вытащит меня отсюда. Я выйду, а ты нет. Потому ты и ненавидишь меня.

— Мне на тебя плевать. Просто тут тяжело без развлечений, и всех ждет довольно дерьмовое будущее. Надо же как-то развеяться, — Кронт осклабился и подмигнул.

— Иного будущего вы и не достойны. Но я могу замолвить за тебя словечко на суде. Клан это так просто не оставит. Мы не бросаем своих.

— Положить судьям на твой клан.

— Тогда меня вытащат другим способом. Неофициально...

— Им может и не повезти... А у меня парочка вариантов, есть... Я крыс кормить не тороплюсь вообще-то. Но ладно, так и быть, спасу тебя... Все, темная отменяется! Хмм, я, кажется, должен был ходить?

Кронт со своими приятелями вернулся к картам, а Ральф забрался с ногами на кровать и закутался в одеяло. Голова вдруг стала совсем пустой, он не думал ни о суде, ни о возможной казни, ни о родственниках. Раньше он бы сгорел от стыда, представляя лицо отца, когда тот узнает, что сын из-за своей глупости может быть повешен. Но теперь Ральфу было абсолютно все равно, он сидел и наблюдал за игрой, которую арестанты почему-то называли "сучкой". Кронт, с наигранным дружелюбием, пригласил его присоединиться, и за несколько кругов Ральф умудрился проиграть свой плащ и отыграть обратно, с фальшивой "рубиновой" брошью в придачу.

Игру прервало лязганье открывающейся железной двери: в камеру вошло двое солдат, один из них нес котел с похлебкой для арестантов, другой вытащил из голенища свернутый в трубочку список и начал перекличку.

— Ральф Коэн и Лишер Кронт?!

— Здесь, — угрюмо отозвался Кронт, Ральф лишь махнул рукой.

— Ваше дело рассмотрено. Решением суда вы приговорены к смертной казни через повешение. Экзекуция состоится на этой неделе.

— Ты только разбуди нас. Опаздывать-то невежливо... — хмуро произнес Кронт.

— Подождите! Какой суд? Когда он был? Почему без меня? — Ральф был поражен.

— У вас нет права голоса, — бросил солдат и продолжил перекличку.

— Эй, послушай! Он ведь у нас аристократ, не бродяга какой-нибудь. Влиятельное лицо... Отвел бы ты его к судье.

— И получить выговор? — по лицу стражника было заметно, что слова Кронта его все-таки заинтересовали.