Единственное чего было много так это — людей. Захватив Бахчисарай, казаки и вольные люди принялись активно вязать пленников. И если донцы старались вязать в первую очередь молодых девушек, отсутствие женского пола всегда был острым вопросом у них, то люди Байды и Кольцо старались захватить знатных пленных для последующего их выкупа.

Для воинов воеводы Хворостинина, люди тоже вызвали интерес, но совершенно в ином плане. В Бахчисарае было много русских пленных, и они надеялись отыскать среди них своих родных или близких угнанных татарами в плен.

Сам воевода Хворостинин, также внимательно следил за всеми этими перипетиями, надеясь, что удача улыбнется ему и среди пленных окажутся знатные воины и он не ошибся. Уже к концу первого дня, к нему доставили царевича Сафара, который не успел покинуть Бахчисарай, а на следующий день, казаки привели к воеводе Кутлук-бека.

Это был единственный из татарских военачальников, который не поддался панике и попытался организовать отпор русским в районе базара. Кутлук-бек храбро бился с врагом и если бы не аркан, ловко наброшенный на него казаком Емелькой Фроловым, он бы положил бы много бы воинов противника. Весь опутанный веревками с разбитой головой и лицом, Кутлук-бек предстал перед Хворостининым.

Воевода с первых минут определил, что перед ним стоит смелый и храбрый человек, с которым нужно вести себя достойно, если хочешь от него что-то добиться.

— Развяжите, батыра, — приказал Хворостинин к удивлению казаков, которые его привели.

— Да, что ты батюшка! — дружно заголосили конвоиры, — никак нельзя его развязывать! Он в веревках ведет себя как тигра лютая, а развяжем, удержу не будет.

— Развязывайте, я вам приказываю! — повысил голос воевода, но и тогда казаки не особенно торопились освободить пленника от веревок.

— В окно выскочит, аспид или оружие начнет вырывать. Знаем мы таких зверей! — упрямились донцы, ежась от взгляда пленника, полного презрения и злобы.

— О черт! — потерял терпение Хворостинин, — помогите им освободить пленника от пут! — приказал воевода стражникам и те. решительно отпихнув в сторону казаков, освободили Кутлук-бека от веревок.

Едва они пали, как пленный принялся растирать порядком затекшие руки, грозно метая ненавистные взгляды в сторону казаков. Не ожидая со стороны пленного ничего хорошего, те, незамедлительно выхватили из ножен сабли, но Хворостинин остановил казаков, приказав им покинуть комнату.

— А ты, что же не боишься меня, боярин? — на ломаном русском языке, с вызовом спросил воеводу пленник. — Не веришь, что я могу напасть на тебя и задушить голыми руками?

— Почему, верю, но не думаю, что ты сделаешь это — откликнулся Хворостинин.

— Интересно почему? — с вызовом спросил Кутлук-бек, гордо вскинув пораненную голову.

— Принесите воды, человеку и пригласите доктора, — приказал воевода стражникам и жестом пригласил пленника сесть на скамью перед столом. — Какой тебе толк, так глупо губить свою жизнь? То, что ты великий воитель и тебе многое дано — это видно сразу, так чего ради, ты собираешься свести счеты с жизнью простому воину? Твой ли это удел?

— К чему все эти льстивые слова? Ты слишком мягко стелешь, но боюсь, что придется жестко спать — зло усмехнулся Кутлук-бек.

— Неужели у тебя нет никого, кто согласиться выкупить тебя из плена?

— Пока был жив великий хан Давлет Гирей, я точно знал, что такой человек, есть. Теперь, когда один названный хан убит, другой сидит в Кафе под защитой турок, а третий бежал со своим родственником в Балаклаву, когда вы взяли Бахчисарай, я уже ни в чем не уверен, — честно признался пленник, — так, что отправиться к праотцам и прихватить с собой важную вражескую персону неплохой вариант.

— В тебе говорит горечь и обида поражения, которая полностью затмила твой разум и все остальные здравые мысли. Хорошие батыры всегда в цене и тебя, кто-то из числа тех, кто претендует на ханский трон, обязательно выкупит. Не сегодня, так завтра и ты прекрасно знаешь, что это будет.

— Неужели тебе так нужны деньги, что ты постоянно о них говоришь? Я же вижу, что деньги тебя волнуют в последнюю очередь. Что ты такой же воин как и я и у тебя совершенно иные задачи, чем получить за меня деньги. Чего тебе надо!? Говори!

— Не кричи, я тебя прекрасно слышу, — осадил пленника воевода. — Мне действительно не нужны деньги, но они нужны моему государю, царю Ивану, вот и все.

— Боюсь, что твой царь, и ты купили кота в мешке. Сейчас, у оставшихся в живых царевичей и их беков совсем иное на уме, чем выкуп пленных беков. Для них самое главное захватить власть при помощи силы или получить благословение турецкого султана и его янычар. Чтобы с их помощью устранить конкурентов и подчинить себе ногаев. И пока все это не случиться, никто не вспомнит обо мне, ведь я не родственник Гиреев.

— Что совсем нет? Тогда как ты стал беком? — удивленно поднял брови Хворостинин.

— Наш род воинов, — гордо пояснил Кутлук-бек. — И все чего мы достигли, достигли своей саблей. Мой отец и все братья погибли, сражаясь под знаменами султана Сулеймана великолепного сражаясь с венгерскими собаками. Султан благоволил к нам, щедро награждал, а когда отца и братьев не стало, приказал выплатить нашей семье щедрые подарки. Но вскоре сам Сулейман умер, а его сыну Селиму, мы неинтересны и про деньги забыли. Так, что денег у меня нет и единственным, чем я мог бы заплатить за свою свободу — своими баранами. У меня хорошие отары под Карасу-базаром, но боюсь, что сейчас их трудно будет отыскать.

— В отношении баранов, боюсь, ты говоришь верно, но ничего. Поедешь к царю государю, а он сам решит, на, что или кого тебя менять. А пока, суть да дело... Закончили? — властно спросил воевода врача, бинтовавшего голову Кутлук-беку.

— Да, господин — учтиво ответил врач, из числа взятых в плен татар.

— Тогда ступай, — махнул рукой Хворостинин, я приглашаю тебя к своему столу, у нас есть о чем поговорить.

— Если ты надеешься убедить меня сменить веру, то зря стараешься боярин. Я от своего намаза ни за, что не отступлю. Лучше убей меня сразу, и закончим все дела.

— Убей, — передразнил воевода пленника. — Уж больно ты батыр быстрый. Сказано тебе, судьбу твою решать будет великий государь, царь Иван. Только он и никто другой. А в отношении веры, никто тебя к её смене не принуждает. У государя нашего знаешь, сколько татар в Касимове живет и никто им веру в вину не ставит. Служат себе, государю и служат. Одно другому не мешает.

— Что же ты мне службу у своего царя предлагаешь? Мне Кутлук-беку!? — вновь вскричал пленный, но теперь не так грозно и яростно.

— Никто тебе службу царскую не предлагает. Это только великий государь в своем праве может решать и никто другой. А, что касается самой службы, то она среди вашего брата татарина, очень почетна. Вон сколько казанских татар перешло к царю батюшке на службу, и который год служат ему верой и правдой.

— Хитришь, боярин, неправду говоришь! — не поверил Хворостинину пленник, но в его словах уже не было прежней уверенности.

— Чего мне хитрить? Сам посуди, государь Казань двадцать с лишним лет как покорил и за это время никто из татарских мурз и беков против него восстание не поднял. Присягнули государю и служат тихо, мирно. Им за это почет и уважение, а государю польза.

— Какой может быть почет и уважение победителя к побежденному? Сказки все это.

— Хороши сказки! — возмутился воевода, — был беком, стал князем. Переехал из Казани в Москву получил землю и деньги. Много у Давлет Гирея таких слуг было? — резонно задал вопрос Хворостинин и, не дожидаясь ответа, махнул рукой. — Поедешь в Москву, сам увидишь.

Не только с одним только пленным беком, были споры и разговоры у Дмитрия Ивановича. Спорил он и разговаривал и со своими союзниками атаманами, стараясь удержать их от разгульной лихости.

Опасаясь возможного удара со стороны татар, Хворостинин уже на второй день победы, потребовал к себе вождей донцов, ватажников и вольный людей. Первым на его зов явился Кольцо, вторым с небольшим опозданием Юрьев и с большой неохотой Байда. Посланники воеводы вытащили его из-за праздничного стола, чем атаман запорожцев был очень недоволен.

— Из-за чего весь этот сыр-бор!? — возмущался Байда. — Из-за татар!? Что могут на нас напасть? Да, не смешит, воевода. Пусть только попробуют! Мои хлопцы их одной левой разнесут по закоулочкам, а если выпьют чарку другую горилки, то до самой Кафы бежать заставят — стал бахвалиться атаман, но Хворостинин одернул его.

— Не том говоришь. Сарай взяли, татар побили, счеты свели, теперь надо думать, что нам дальше делать.

— А что делать? Догуляем и назад воротиться надо. Самый раз, иначе зима нам дорогу к Днепру закроет. Здесь нам больше делать нечего — удивился Байда и его поддержал Юрьев. — Кафу и Керчь нам с нашими силами никак не взять. Можно конечно ещё татар пощипать, но лучше не испытывать судьбу.

Воевода прекрасно понимал, что его союзниками руководствуется отнюдь не страх или опасение перед татарами. Под Перекопом и Бахчисараем они показали свою боевую удаль и силу во всей красе, а теперь у них была иная, сугубо прагматичная цель, вернуться домой с победой или точнее сказать с богатыми трофеями.

В отличие от них, воевода руководствовался иными, более высокими государственными интересами. Добыв ключ от Крыма в виде Перекопа, он решительно не хотел его выпускать из рук, но для этого ему нужны были союзники. Своих сил, воеводе не хватало. Хворостинин очень надеялся на донцов, но посмотрев в лицо атамана казаков, он понял, что не сможет его удержать в Крыму.

На Байду и его лихих людей, он с самого начала не очень рассчитывал, но надеялся щедрыми посулами, удержать некоторую часть его людей. Что касается ватажников атамана Кольцо, то воевода полагал, что те самыми первыми убегут из Крыма, захватив как можно больше добра, и жестоко ошибся. Кольцо сам первый заговорил о возможности остаться в Крыму, правда, не на Перекопе, а в Козлове.

Слова ватажника изумили как предводителей донцов и запорожцев, так и Дмитрия Ивановича.

— Ты и в правду намерен остаться со всеми своими людьми? — поспешил уточнить Хворостинин.

— Да, почти со всеми. Я ведь царю батюшке и государыне матушке крымскую шапку обещал, а я привык всегда слово свое держать — с гордостью ответил ватажник, чем вызвал искреннее уважение у Юрьева.

— Крымчакам крылья подрезать и ход закрыть правильное дело, — согласился донец с Кольцом. — Иначе их никак не обуздать, они только разбоем жить, и могут, но за ними турецкий султан стоит, а его сломить никому не удавалось.

— Он и за Казанью стоял и за Астраханью и за ногаями. И ничего, Иван Васильевич их всех покорил и к присяге привел, — возразил Хворостинин. — Бог даст, и Крым под свою руку возьмет.

— Раз такое дело, то и мы в стороне не останемся. Это я тебе как названный атаман и донской казак говорю, — атаман решительно хлопнул ладонью по столу. — С людьми своими поговорю, все объясню, но приказывать им не стану, не тот случай.

— Ну а ты, что атаман скажешь? — Хворостинин вопросительно посмотрел на Байду, но тот только возмущенно повел плечами.

— А, что я должен тебе сказать? — зло молвил Байда, вперив в воеводу тяжелый, гневный взгляд. — Разговор у нас только за Козлов был. За то, что в Бахчисарае и Перекопе "сидеть" у нас договора не было!

— О сидении в Бахчисарае никто разговор не ведет. Остаться здесь — значит подписать себе смертный приговор. Рано или поздно татары придут в себя, помирятся, соберутся силами и задавят нас как курей. Стены здешние невысокие, да и место в целом неудачное для "сидения", не удержать его. "Садиться" надо только в Перекопе. Там стены крепкие и пушки с припасами имеются. Там есть всё для того, чтобы отбиться хоть от ногаев, хоть от татар, хоть от турок.

— В Козлове тоже, есть и стены и припасы для "сидения", — у атамана ватажников взыграла обида человека, что сумел не только захватить важный вражеский город, но и попытки неприятеля отбить его.

— Согласен, но только на Козлов и Перекоп у нас сил не хватит. За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.

— Другого такого порта у татар нет — продолжал стоять на своем Кольцо.

— Зато Перекоп ворота в Крым.

— Хороши ворота, если их через задний ход взять смогли.

— То не ход, то лазейка.

— Это дело не меняет. Прошли через Чонгар вы, пройдут и другие, да Еничи с Арабатом мух не ловят.

— Перекоп — "ворота" не для них, Перекоп — "ворота" для нас. Войску новому легче будет через него пройти, чем через Еничи с Арабатом или Чонгар пробиваться. Или ты думаешь, что, обжегшись один раз, татары не будут умней в другой?

— Ничего я такого не думаю, только жалко Козлов просто так отдавать — честно признался атаман.

— Знаю, что жалко, но иного выхода у нас нет, — воевода на секунду замолчал, а потом заговорил как о решенном деле. — Чтобы нам лучше в Перекопе сиделось, надо туда все какие только можно припасы отсюда вывести, а город сжечь.

— Не дело ты говоришь воевода. Разорить — согласен, а сжечь — это лишнее. Если мы с тобой сидеть в Перекопе собираемся, то нет нужды лишний раз злить татар. Это сейчас они друг с другом врозь, а если сожжем Сарай, их зло и объединит — возразил Хворостинину Кольцо.

— Ладно, жечь не буду, а разорить разорю и ворота и дворец этот, — воевода повернулся к Юрьеву. — С тобой атаман все ясно. Ждем следующей весной с крепким войском, чтобы вместе татар пощипать. А, что ты скажешь? Ждать вас на будущий год или нет? — спросил Байду Хворостинин.

— Не знаю. Я за всех решать не могу. Скажет народ идти на татар с турками — пойдем, а если подвернется какое другое стоящее дело или у нового польского короля в нас потребность возникнет, то уж не взыщите — атаман попытался церемонно развести руками, но с его короткими и корявыми пальцами, привыкшими бить и рубить, это действие у него получилось плохо.

— С тобой, все ясно. Сейчас одна просьба, если кто-то из твоих людей захочет идти с нами, не препятствуй этому — попросил воевода.

— Мы люди свободные, — с показным пренебрежением бросил ему в ответ Байда. — Если человек захочет "сесть" — перечить не стану.

— Вот и славно, — молвил Хворостинин довольный тем, что получит свой кусок соломки с атамана гордых детей Днепра. — Пойдем тогда к твоим атаман людям. Обговорим "сидение" — воевода энергично поднялся и вместе с Кольцом.

Решение Хворостинина и Кольцо остаться на зиму в Перекопе в корне поменяло весь смысл деятельности русских в Бахчисарае. Теперь у них на уме было не просто лихо попить и погулять, как это во все времена обычно делали победители. Отныне главная задача царского полководца и его вновь обретенного союзника вывезти из столицы Крымского ханства максимум всего, что будет необходимо им в "сидении", а заодно ослабит возможности противника.

В первую очередь на коней и трофейных верблюдов, грузился тот скудный запас пороха, что был обнаружен в татарской столице. Несмотря на то, что огнестрельное оружие уверено, шагало по просторам Европы, Азии, Африки и недавно открытого Нового Света, крымские татары довольно ограниченно им пользовались, отдавая предпочтение лукам, копьям, саблям и стрелам. В качестве дорогой экзотики у беков и сотников имелись пистолеты, но вот ружья, совершенно не прижились в армии татар.