— Разговор не совсем удался? — раздался голос матери с ее картины, которая теперь висела в моем кабинете, а не в картинной галерее.
— Смотря, с какой стороны посмотреть на этот разговор. Я выяснил все, что хотел узнать. Джеймс высказал все, что хотел сказать — разговор удался, — радостное настроение от написания письма еще не прошло, и я не хотел его разрушать. Лили слабо улыбнулась.
— В этом году Гарри поступает в Хогвартс. Вы будете учиться вместе. Так что теперь тебе придется вести себя прилично, чтобы младший брат смог брать с тебя пример, — мама поспешила перевести разговор в другое русло.
— Точно. Теперь никаких девчонок и пирушек, только учится, учится и еще раз учится, — рассмеялся я.
— Девчонок?! — радостно спросила мама. Она смотрела на меня с таким живым интересом, что я печенкой понял — сейчас начнется допрос. — Так у тебя уже есть девушка? И кто она?
— Мама, я же просто пошутил, — я чувствовал, как краска заливает мои уши, а улыбка на лице мамы становилась шире. — Мы с ней просто друзья, и ничего больше, — категорично заявил я, отлично понимая, что спалился по всем пунктам.
— Так, где ты с ней познакомился? — Лили от души забавляло все это, и она улыбалась, флегматично поглаживая живот.
— В школе, — нехотя начал рассказывать я. — Мы с ней учились эти два года вместе в Шармбатоне. Она француженка, и она вейла, — я задумчиво перевел взгляд на вазу с розами, стоящую на камине, вспоминая все, что было связано с Флер. Наше первое знакомство — ее презрительные взгляды в мою сторону, когда она думала, что я хочу выделиться. Что моя жизнь без лишнего понта слишком пресная и именно поэтому я — четырнадцатилетний подросток бросил свое имя в кубок огня. Как резко и кардинально изменилось ее мнение, когда я спас самого дорогого и близкого ей человека — Габриель. Ее свадьбу, рождение Мари, смерть Билла. Долгие вечера, в полной тишине, у камина или под открытым небом. Долгие ночи, наполненные томным шумом. Симметричные родинки на ее бедрах.... Ее смерть....
— Мы с ней только друзья, мама. Она точно не для меня, — сдержанно произнес я — веселого настроения, как ни бывало.
— Не так важно, что было в прошлом. Важнее то, что ты еще будешь совершать, — совершенно неожиданно, не понятно к чему сказала мама. — А девчонки — они еще будут вешаться тебе на шею. А если ты не подстрижешься, то и мальчишки тоже, — задорно рассмеялась Лили, вытягивая меня из мрачных мыслей.
— И не напоминай лучше, — невнятно пробубнил я, под ее веселый смех.
Совершенно неожиданно для себя, я оказался по уши завязанным в дела поместья. Подписывал договора, аннулировал счета, принимал на работу и увольнял — в общем, делал то, в чем ни бельмеса не смыслил. И, к моему величайшему удивлению, я не пошел по миру от этих действий, а наоборот увеличил свою прибыль и состояние. Домовые эльфы шныряли по дому, сияя от того, что к ним, наконец, вернулся хозяин, и он занялся делом.
Из пролома в доме был прекрасно виден яблоневый сад, сейчас увешанный красными плодами. Я видел, как эльфы, ухаживающие за территорией поместья, носились между деревьями, собирая спелые и гнилые плоды. Облокотившись на полуразрушенную дверную балку, я посмотрел вниз, на фундамент этой комнаты. Все-таки весьма странное решение оставить все как есть. А особенно странно это все видеть из сада: дом выглядит абсолютно целым, а здесь, по идее, находится комната с большим витражным окном. Да уж, наложили маскирующие чары, ничего не скажешь!
— Мастер желает чего-нибудь? — Кликли появился рядом со мной, тоже глянув вниз на фундамент.
— Бокал белого вина и ванную, — ответил я, и эльф с поклоном исчез. Интересно, почему они так пекутся об этом месте и всегда появляются здесь, когда я сюда подхожу?
До начала учебного года оставалось несколько дней, и чем ближе было 1 сентября, тем больше паниковал Гарри. Его мысли были хаотичными и чаще всего безрадостными. Он не верил в себя и думал, что окажется самым неподготовленным из всех детей, которые приедут учиться в школу. И это притом, что мы с Себом учили его магии, правилам поведения и законам. Как тогда себя должны чувствовать маглорожденные?! Постаравшись выбросить все мысли о брате из головы, я погрузился в теплую воду. Приятное расслабление, дурманящий аромат масел, и я медленно начал усыпать.
— А если я попаду в другой факультет? — не ожидав услышать брата, я соскользнул и наглотался воды.
— В какой другой? — выплевывая воду, поинтересовался я. Чудесно, еще и в уши попало. Ну, Гарри, нашел подходящий момент для беседы.
— Если я попаду не на твой факультет, что тогда? — панически переспросил брат. Почему эти мысли посещают его под вечер? Сидел бы читал книги, а не заморачивался из-за такой ерунды, и я бы целее был.
— Тогда ты будешь учиться там, а не в Слизерине. К чему такие вопросы, Гарри? — брат замешкался, и мне удалось зацепить его беспорядочные мысли о родителях, которые учились в Гриффиндоре, и рассказ Хагрида о Темном Лорде. Так вот почему он паникует. Он сопоставил факты из моего рассказа о родителях и из историй о падении Тома. Он не хочет быть похожим на него, если попадет на факультет, где учился Темный Лорд Волдеморт.
— Я боюсь... — его присутствие исчезло, и у меня не получалось снова возобновить контакт. Выбравшись из ванны, я быстро оделся и отправился в кабинет. Нужно было посоветоваться кое с кем.
— Мама, ты не могла бы привести сюда отца, — Лили изумленно посмотрела на меня, но все же поспешила скрыться за портьерами. Дожидаясь пока она не вернулась, я еще раз перечитал новое письмо от Флер, пытаясь успокоить себя перед предстоящим разговором.
— Его портрета нет в нашем доме, но зато в поместье Поттеров есть картины с каминами, так что побеседовать ты с ним сможешь, — мама вернулась на свое место, указав мне рукой на нарисованный камин, где, к моему величайшему изумлению, во вспышках огня была видна голова Джеймса.
— Что тебе нужно? — недовольно спросил отец, стараясь сдерживать свою ненависть в присутствии Лили.
— Я сделаю так, чтобы Гарри попал в Гриффиндор, чтобы он верил, что его отец был безгрешной личностью. Чтобы этот Поттер был таким, каким ты хочешь, но и ты должен будешь сделать кое-что. Поклянись, что Гарри не узнает, почему и из-за чего ты отрек меня. Придумай что-нибудь другое: о законах, приличиях, традициях — не знаю, только придумай что-нибудь, чтобы тот образ, который он нарисовал себе о тебе, был верным, — как было бы проще, если бы Гарри хотел походить на меня, а не на отца. Не было бы тогда всех его сомнений, не пришлось бы мне тогда уговаривать отца быть меньшим уродом, чем он есть на самом деле.
— Хорошо, я придумаю, — Джеймс исчез, а мама непонимающе посмотрела на меня в ожидании разъяснений.
— Помнишь, ты написала мне, что никогда, наверное, так и не узнаешь причины его нелюбви ко мне, — мама кивнула. — Тебе лучше и не знать. Просто это все... просто Гарри боится, что, если он попадет на мой факультет то, как отмеченный Темным Лордом, станет похожим на него. Он боится разочаровать меня, если не попадет ко мне. Он боится разочаровать память об отце, если не попадет на его факультет. Он слишком запутался и терзает себя и меня, глупыми предрассудками. Я просто хочу, чтобы он был счастлив, мама. И если для этого нужно, чтобы Джеймс Поттер был безгрешной личностью, то так и будет. Пусть Гарри верит в его лучшие стороны: в верность друзьям и идеалам, отвагу, ум, безбашенность. Ему сейчас нужно во что-то верить, так пусть он верит в отца, который отдал за него жизнь, — мама смахнула слезы, протянув ко мне нарисованную руку. Я невольно повторил ее жест, коснувшись холста картины. — Я добьюсь того, чтобы Гарри был счастлив, чего бы мне это ни стоило.
Я давно погубил свою жизнь, и я знаю, что может ждать меня впереди, но я не хотел, чтобы это ждало Гарри. Пытаясь быть сильным и решительным, я вышел из кабинета и покинул дом, чтобы переместиться к брату. Пока он еще ребенок, за ним никто не следит, кроме миссис Фиг, а она никогда меня не видела, так что вряд ли Дамблдор узнает о моем приходе. Аппарировав в самое начало улицы, я неторопливо дошел до дома тетушки, пытаясь собраться с мыслями. Пытаясь понять, что я творю и ради чего. Дадли с друзьями возвращались по домам, они шли позади меня, громко хохоча. Какая ирония судьбы — родиться в семье чистокровных волшебников-сквибов и ненавидеть магию. Завернув к дому, я уже хотел постучать в дверь, когда настороженный голос Дадли, предостерег меня от этого.
— И кто ты такой? Если ты что-то продаешь нам ничего не нужно, — Петунья услышала голос сына и открыла ему, на меня же она не обратила внимания, поспешив закрыть дверь перед моим носом. Но я не дал ей этого сделать, воспользовавшись заклятием.
— Не думал, что собственная тетя встретит меня вот так, — Петунья уставилась на меня во все глаза, судорожно понимая, что я похож на ее отца и сестру. Зайдя в дом, я закрыл за собой дверь и улыбнулся смотрящим на меня с изумлением Дурслям. Гарри, стоя на лестнице, радостно улыбался. — Я не потревожу вас, просто хочу поговорить с братом.
— Ты же умер? — сдавленно пропищала тетя, когда я уже начал подниматься на второй этаж.
— Вряд ли мертвые умеют разговаривать, ходить, дышать, пользоваться магией. Но если вам так легче, тетя, то считайте меня мертвым, как и Лили, — не обернувшись, произнес я и продолжил подъем. Гарри уже дожидался меня в комнате, сидя на кровати. До отправки в школу осталось два дня, но Гарри уже полностью собрался, осталось только прожить их, не замучив самого себя терзаниями.
— Ты уже готов, как я посмотрю, — сев на стул, я с болью отвернулся от стола, увидев на нем клетку с Буклей.
— Да, я уже даже все учебники прочитал и выполнил все заклятия из них, больше мне делать нечего, — брат погладил спящую на подушке Неси, стараясь не смотреть на меня.
— Гарри, выслушай меня. Может быть многое из того, что я скажу, тебе не понравится, но так уж случилось, — вся моя прошлая жизнь пролетала перед глазами: все мои ошибки, и то, чем я гордился, люди, которыми дорожил и которых потерял. Все то, что я уже пережил, а Гарри еще предстояло, с единственным исключением в конце — он не умрет, а будет счастлив. — Наши с тобой родители умерли, защищая нас от психопата с манией величия. И так получилось, что нас разделили: я попал в приют, а ты к тете. Будучи детьми, нам с тобой было сложно судить тех людей, которые так поступили, и мы просто приняли это разделение. К тому же вряд ли ты помнил меня хорошо, чтобы начать расспрашивать, существую ли я. Я помнил тебя, Гарри, знал, что ты есть, но не мог ничего сделать. Так вышло, что никто не знал, где я нахожусь и что со мной. Так было до одиннадцати лет, пока ко мне не пришло письмо из французской школы. Я знал, что ты пойдешь в Хогвартс и взбунтовался — вынудил перевести и меня в английскую школу. Так получилось, что я не Поттер. Я не принадлежу тому роду, к которому принадлежишь ты. В магическом мире, таких, как я, не ценят, мы хуже грязнокровок. И меня попытались убить — я остался жив, но на два года был переведен в другую школу. Такой была моя жизнь без тебя. Твоя жизнь без меня тоже вряд ли была радостной: ты жил в чулане под лестницей, тебя все презирали и ненавидели, и, порой, тебе казалось, что ты сумасшедший. Но скоро и твоя, и моя жизнь изменится, и только от нас зависит, в какую сторону, — я встал со стула и пересел ближе к Гарри на кровать. — Я знаю, что ты боишься быть похожим на того безумца, который лишил нас родителей. Поэтому не хочешь попасть на факультет, где он учился. И при этом ты боишься, что если не попадешь на него, то разочаруешь меня. Я знаю, что ты очень гордишься тем, что похож на отца, и хочешь стать достойным его. Ты поставил перед собой столько целей, что сам же и запутался в них, Гарри. Выкинь из своей головы все, что знаешь и знал, брат, и ответь мне, что ты выберешь, если придется выбрать между семьей и равнодушием?
— Семью, — тихо ответил он, уткнувшись в меня. — Это же очевидно.
— Очевидно лишь то, что мальчики и девочки друг от друга отличаются. Во всем остальном нужно искать подвох, — усмехнувшись, я обнял тихо всхлипывающего брата. — Я буду горд за тебя, если ты попадешь в Гриффиндор. Ты уже выбрал его сердцем, так что больше не терзайся попусту. Все будет хорошо, я тебе обещаю.
Привалившись к тележке с вещами, я стоял у платформы 9 и ¾ в ожидании брата. Волшебники, проходящие на платформу, смотрели на меня с любопытством, но никто не решался подойти. Семья Уизли полным составом приближалась ко мне, за ними шел Гарри. Брат помахал мне рукой, и каменное изваяние Джаспера Эванса, торчащее в одной позе тридцать минут, наконец, зашевелилось. Близнецы Уизли заметив меня, хотели было пошутить, когда раньше, чем успел подойти Гарри, меня сбил Эммет.
— Кого я вижу, черт побери, это же сам Джаспер Эванс! Тот самый Джаспер Эванс — защитник всех обиженных вейл и наследник самого большого состояние в этой стране! — Эм пару раз поднял меня в воздух, и когда я был поставлен на землю, такая же процедура ждала Гарри. Семья Уизли, на чьих глазах все это произошло, быстро смогла взять себя в руки и прошмыгнуть на платформу, пока все наблюдали за нами. Мы не стали долго привлекать к себе внимание и быстро прошли на платформу. Не думал, что буду так рад снова увидеть паровоз Хогвартс-экспресс и всю эту толчею на платформе.
— Гаррик, смотри, я могу познакомить тебя с любой девчонкой, — Эммет хлопнул моего брата по плечу и обвел всю платформу рукой. Гарри засмущался и глянул на меня исподлобья.
— Привыкай, он всегда такой! — Эм фыркнул, и мы пошли навстречу Натану и Доминике. Подходя к друзьям, я заметил Лероя, расшаркивающегося перед какой-то девчонкой. Мой злобный взгляд в его сторону заметила Ника.
— Его не удалось отчислить даже моему отцу, — тихо прошептала она, когда я обнимал ее. Кивнув, я поспешил представить им моего брата. Гарри был смущен, но старался вести себя достойно. Прежде, чем мы все заняли одно купе, я успел заметить испуганный взгляд Ульриха, когда он заходил в соседнее. Жизнь обещает быть интересной. За обменом новостями дорога пролетела быстро, и вот мы уже были на платформе в Хогсмите. Гарри отправился к лодкам, а мы к каретам.
— Куда, думаешь, попадет твой брат? — спросил Натан, обнимая Доминику. Испытывая легкое чувство зависти, я отвернулся к окну.
— В Гриффиндор. Он же Поттер, — подскочив на кочке, карета подпрыгнула, и Эммет громко заругался, так как прикусил язык.
Чем ближе мы подъезжали к школе, чем ближе подходили к Большому залу и своему столу, тем громче стучало мое сердце. Квиррел сидел на месте преподавателя Защиты от Темных искусств, закутанный в свой тюрбан. Снейп мрачно осматривал вновь прибывших учеников. Дамблдор с нетерпением ожидал появления первокурсников. Ох, черт, как же мне это все вынести! Распределение пронеслось перед моими глазами черно-белой полосой, заиграв в цвете только тогда, когда Гарри сел на табурет. Как, интересно, в той тишине, что установилась в зале, не было слышно барабанного боя моего сердца. Ну же, шляпа, не томи!
