— Пару лет назад пришлось участвовать в специальной комиссии, которая ездила в Западную Вирджинию — конгрессмен сморкается в платок — Там есть городок под названием Вулкан. Очень маленький и бедный. На подъезде к нему рухнул мост. Власти штата деньги на починку не давали и тогда мэр обратился за помощью... к СССР!

Я хрюкнул от смеха. Молодец, мэр, ничего не скажешь.

— И чем все кончилось?

— Приехали советские журналисты. Сняли репортаж об ужасах американского капитализма. И тут же губернатору настучали по голове из Вашингтона. Прислали комиссию. Собственно, я в ней и состоял от Конгресса.

— Так денег мэру дали?

— А как же! Миллион с лишним долларов. Он на них аж два моста отгрохал. Шантажист чертов.

— Эй! Что у вас тут?? — ирландец-крепыш тыкает в нашу сторону стволом — А ну тихо! Стэн, присмотри за ними

Рядом с нами опять появляется убийца официанта. Впрочем, отморозок все также находится в апатии, стоит повернувшись к нам спиной. Что ж... Самое время! Больше такого удобного момента может и не представиться. Я подмигиваю ожившему Уорену, осторожно наклоняюсь, прячась за ним .. и уперевшись ногой, выдергиваю из розетки, что прикручена к нашей беседке, провод. Замираю, тихонько оглядываясь по сторонам.. На сцене глухо стонет раненый принц Филипп, Льюис разговаривает по телефону, Стэн флегматично жует жвачку. Я аккуратно перехватываю провод повыше и... сую его оголенным концом в воду.

Дальше все происходит практически одновременно. Раздается громкий треск, летят искры, террористы, стоящие по щиколотку в воде, падают на пол, дергаются и стоунт от боли. Гаснет освещение. Стэн рычит, опускается на колени, но умудряется повернуться в нашу сторону. В свете прожекторов, направленных с улицы, я вижу, как он медленно, с большим трудом поднимает свой автомат.

— Уорен!! — я вскакиваю на ноги — Пора!

Изо всех сил дергаю декоративную решетку беседки, к которой нас прикрепили наручниками. Конгрессмен присоединяется ко мне и после второго рывка, мы обрушиваем ажурную конструкцию прямо на голову Стэну. Он еще успевает нажать спусковой крючок, раздается грохот автоматной очереди и пули щелкают по полу беседки. Прямо перед нашими ногами. Я со всей силы бью ногой по решетке, доламывая ее и высвобождая руку в наручнике. Вытаскиваю провод и быстро выхватываю автомат у затихшего Стэна. Кажется, эта скотина наконец-то сдохла! Быстро оглядываю зал ресторана, пытаясь рассмотреть происходящее. Все террористы валяются в воде, а кое-кто и лицом вниз. Туда им и дорога...! И тут просыпаются заложники, сидящие вповалку на сцене. С каким-то диким, придушенным воем, они неуправляемой толпой ринулись к центральному выходу, перегороженному высокой баррикадой, и начинают хаотично, но довольно шустро разбирать ее.

— Виктор, помоги мне с наручниками! — в лучах прожекторов я вижу ошалевшее лицо конгрессмена

Мне приходится одновременно помогать Магнусу и контролировать террористов. Кое-кто из них начинает уже шевелиться. И тут британский спецназ, напуганный выстрелами, взрывает входную дверь. Недоразобранная баррикада удачно смягчает взрыв, но нас всех ударной волной валит на пол. Я отбрасываю подальше от себя автомат, т.к. понимаю, что в такой неразберихе попасть под "дружественный огонь" — плевое дело. Внутрь с криками "лежать!" врываются вооруженные бойцы в камуфляже и касках. Рассредоточиваются по залу, беря всех на прицел. Нас контролируют сразу три человека, практически воткнув стволы в лица.

Спустя десять минут, в ресторане настоящее столпотворение. Военные саперы, медики, какие-то официальные лица в сопровождении помощников с мощными фонарями. Первым из зала уносят принца Филиппа и раненых заложников. Потом вытаскивают наружу террористов. Практически все они без сознания, а парочка из них, включая отморозка Стэна, и вовсе мертвы — из его разбитого черепа сочиться что-то белое. Ну, по крайней мере, теперь ясно, что мозги у него все-таки были.

Нас выводят последними, накинув сверху одеяла. Выглядим мы какими-то погорельцами и понимаю, что не дай бог меня таким сфотографируют журналисты. Прощайте миллионные контракты с модными брендами. Мысли о том, что я опять остался жив, как себя чувствуют мама, Анна, звездочки... — они где-то на периферии. Похоже я окончательно "выгорел".

— Уорен, стойте! — Я торможу Магнуса у зеркала и скидываю с него одеяло на диван. — Быстро приводим себя в порядок! Нам нельзя появляться в таком виде в холле, там может быть пресса.

Магнус непонимающе смотрит на меня, сопровождающий полицейский поторапливает нас, но я неумолим. Да, пошли они все к черту, подождут! Мы их дольше ждали! Сдираю с Магнуса изгвазданный пиджак, за ним летит галстук, похожий на грязную тряпку, но рубашка под костюмом конгресмена довольно чистая, и я помогаю ему подвернуть рукава до локтя. Его крепкие, загорелые руки выглядят довольно мужественно, но на правом запястье Магнуса обнаруживается огромный кровоподтек от наручников... Прекрасно! Это то, что нам нужно. Решительно отодвигаю растерянного полицейского в сторону

— Нам нужно в туалет!

Слава богу, до туалетной комнаты шагов десять, и внутри никого нет. Я захлопываю дверь перед носом обалдевшего от моего нахальства полицейского, и оттаскиваю Магнуса к дальней стене.

— Уорен, а теперь слушайте меня внимательно! Это очень важно. И для меня и для вас.

Объяснять Магнусу, почему мне не нужны лавры героя особо некогда. Да и незачем. Я еще с итальянскими спецслужбами до конца не объяснился, так что терки с англичанами мне точно не нужны. Иначе из героя меня здесь быстро превратят в агента КГБ и замучают допросами. А там негласный обыск, обнаружат проклятый крест в номере — ага, у советского комсомольца! — и здравствуй МИ5. Или МИ6 — это уж как повезет. Так что нет, никаких советских героев. Герой у нас будет один — Магнус. А я так, случайно рядом оказался и помог ему. По мере своих сил. Магнус не сразу понимает, чего я от него хочу. Таращит на меня глаза, пытаясь нащупать хоть какую-то логику в моих словах. Но я могу быть очень убедительным, когда этого хочу.

— Уорен, сегодняшний день сделает из вас президента США — я прижимаю Магнуса к стене — Вы же поняли, что целью террористов был я и моя группа? Поэтому героем-спасителем будете у нас вы. Никто кроме меня не видел, что вы ...немного растерялись и проявили слабость, а кто видел, тот уже не сможет ничего рассказать. И слабость с каждым может случиться. Итак, вот какой план. Вы хладнокровно выжидали момент, когда можно будет начать действовать, и нам повезло, что рядом с нами оказалась розетка. Вы поняли?! Вытащили провод, сунули в воду. Все просто. Потом мы вместе повалил решетку на Стэна.

Надо отдать должное — конгрессмен все понял очень быстро. Правда, для приличия посопротивлялся еще немного, уговаривая меня разделить славу хотя бы пополам. Но перспектива не только сохранить лицо, но и предстать перед миром героем, уже явно захватила его воображение. Он даже как-то подобрался весь и уже не выглядел жалко, как полчаса назад. Вот и прекрасно...! Пусть теперь политика прославляет телевиденье и пресса. Если хватит ума, то Магнус этот захват ещё долго доить сможет. Но мое странное поведение не дает ему покоя.

— Виктор, откуда в тебе такое ...хладнокровие в таком юном возрасте? — Я пожимаю плечами.

— Это уже моя вторая встреча с преступниками — я снял пиджак, также закатал рукава рубашки — Про албанских мафиози читали? Читали. Соберитесь, сейчас мы идем делать из вас национального героя.

-А ты?

— А я лишь немного погреюсь в лучах вашей славы.

В холл мы уже выходим с ним совсем другими людьми. Магнус подобран, как перед прыжком, в глазах решимость спасти мир от террористов. Он идет быстрым шагом, и бедному полицейскому то и дело приходится забегать вперед, чтобы показать нам дорогу. Полиция собрала всех заложников в одном из закрытых помещений отеля и попросила разбиться по группам — кто с кем сидел в ресторане. Сейчас их опрашивали, чтобы установить личность каждого, а заодно видимо и удостовериться, что среди них не затесались пособники преступников. Мы тоже держимся вместе. Магнус безошибочно выделяет из толпы начальство и направляется к нему. Представляется и деловым тоном просит немедленно снять с нас показания. Нам есть, что сказать и это очень важно для следствия. Вокруг нас сразу начинается суета, и вскоре с нами уже беседует какой-то высокий полицейский чин.

Едва начавшаяся беседа прервана появлением в дверях посла СССР Лунькова. Несмотря на позднее время, Николай Митрофанович в строгом костюме-тройке, но вид у него такой усталый и измученный, словно это он побывал в заложниках, а не мы с Магнусом. Он порывисто бросается ко мне, неловко обнимает.

— Слава богу, живой...!

— В Москву уже позвонили?

— Мой помощник звонит сейчас, а я сразу бросился сюда. Ну, ты как?!

— Не дождутся

— Ну, ладно, ну и хорошо, давай сейчас побеседуем с полицией, а утром в Москву. За тобой самолет выслали — и уже на ухо — Лучшую группу спецназа. Лично у премьера разрешение получал.

С появлением Лунькова наша беседа с полицией приобретает более официальный характер. Меня опрашивают первым, конгрессмена вторым. Наши показания с Магнусом практически не отличаются, лишь в каких-то незначительных мелочах и деталях, что только добавляет им достоверности. Полицейский чин два раза за время нашей с ним беседы пораженно замолкает. Первый — когда узнает, кто был целью террористов, второй — когда я в красках описываю героизм Магнуса. Луньков, слушая наши показания, вскоре лезет в карман за лекарством и в течении беседы постоянно потирает рукой грудину. Бедный мужик, ему тоже сегодня пришлось несладко...

Дальше начинается что-то невообразимое. Нас уводят в отдельный кабинет, и количество дознавателей всех мастей вырастает в геометрической прогрессии. Нам приходится еще раз и еще раз отвечать на все их вопросы. Но наши с Магнусом показания столь убедительны, что военным экспертам остается только подтвердить их. Все полностью совпадает с их предварительным заключением. Поняв, что больше нам добавить нечего, нас передают в руки медиков. Уорену обрабатывают огромный синяк от удара прикладом в солнечное сплетение и бинтуют поврежденное наручниками запястье. Ну, а мне тщательно ощупывают мою пострадавшую конечность и накладывают фиксирующую повязку, подвешивая на ней левую руку. Мы уже собираемся уходить с Магнусом, как вдруг полицейское начальство и мэр решают, не дожидаясь утра устроить брифинг для прессы. Ага... отчитаться, что террористы обезврежены, заложники спасены, а власти — большие молодцы. Ура господа! Нет, такое ответственное мероприятие нельзя пускать на самотек, мало ли чего они там сейчас наговорят журналистам на радостях? И вообще, нам с Магнусом тоже есть, что сказать акулам пера!

Ну а дальше настает наш звездный час. Мы с Магнусом в окружении начальства спускаемся в холл, забитый прессой, щуримся под яркими вспышками фотокамер. Начальник полиции коротко описывает хронологию произошедшего теракта, добавляя подробности, неизвестные журналистам. Потом предоставляет слово очевидцам событий — то есть мне и американскому конгрессмену Магнусу. Я скорбно вещаю о происках врагов премьер-министра Каллагена, которые предприняли безуспешную попытку поссорить Англию с СССР. Магнус уверенно подтверждает мои слова — целью террористов была советская группа. Потом рассказывает о бесчеловечном поведении ирландских террористов. Выглядит он при этом очень мужественно. Кажется, Магнус и сам уже уверовал в свой героизм и забыл, как зеленел, дрожал и размазывал сопли, прикованный наручниками к решетке. Что ж, мне остается только восторженно добавить к его рассказу, как уверенно держался конгрессмен, несмотря на жестокие побои преступников. Как он подавал заложникам пример своим мужеством, и как в результате героически обезвредил всех террористов.

В завершение нас снова фотографируют на фоне эмблемы Савойя. Мы устало улыбаемся на камеру и пальцами изображаем латинскую букву V — Победа! Таким мы и появимся завтра на первых полосах всех газет — усталые, забинтованные, с синяками, но не сломленные. Луньков уезжает в посольство, чтобы доложить в Москву подробности моего освобождения и получить новые ЦУ. Вижу поверх голов, как через полицейское оцепление прорывается "мамонт", размахивая перед носами бобби ключами от нашего номера в Савойе. Его им не удержать, и вскоре Леха сжимает меня в своих медвежьих объятьях, заставляя поморщиться от боли.

— Живой чертяка! Как же ты опять напугал!

— Лех, ты сейчас доломаешь мне руку! Что у тебя там под курткой, броня что ли?!

Смущенный "мамонт" показывает мне край знакомого пакета — опять крест, будь он неладен! Но Леха молодец, его нельзя было оставлять в номере без присмотра, мало ли что... Господи, ну и куда теперь девать это ненужное сокровище? Пока Леха коротко докладывает мне, что всех наших уже переправили в Москву, я задумчиво смотрю в спину удаляющегося Магнуса. А что если...?

— Уорен, подождите! — я выхватываю у Лехи пакет с распятием и бегу за Магнусом. Еле успеваю перехватить его у лифта.

— Уорен! Я хочу сделать вам подарок на память о сегодняшнем дне. Помните, вы сказали мне, что раскаиваетесь во многих грехах? Вот. Хоть вы и протестант, пусть эта вещь напоминает вам о том, что наша жизнь быстротечна, и тратить ее нужно только на что-то стоящее.

Магнус заинтригованно достает из пакета коробку и открывает ее. С изумлением рассматривает крест, который, не смотря ни на что, все-таки прекрасен.

— Откуда такая красота?

Из кровавых подвалов Лубянки.

— Хотел подарить распятие Анне Кальви, но в итоге презентовал бриллиантовое колье. Ну вы помните, "diamonds girl's best friends"

Магнус смеется, жмет руку мне, а потом Лехе. Он тронут моим подарком, это видно невооруженным глазом. И я очень надеюсь, что он будет хранить его, вспоминая этот день, и свою исповедь.

А я испытываю невыразимое облегчение, отделавшись от этого чертова "сувенира", который выпил из меня столько крови...

Глава 6

Из отеля нас выводили через черный ход. Но даже там полиции пришлось выставить оцепление — на улице, несмотря на ранее утро, уже собралась толпа фанатов, зевак и журналистов, которых не пустили на ночную пресс-конференцию. Оглушенные криками, мы с Лехой шустро втиснулись в микроавтобус с затемненными окнами, и он тут же с пробуксовкой стартанул с места. Впереди и сзади пристроились полицейские машины сопровождения, и под вой их сирен мы направились в аэропорт. В салоне микроавтобуса находились трое крупных мужчин славянской внешности, их короткие стрижки и спортивные фигуры не оставляли сомнений в принадлежности к спецслужбам.

— Полковник Ивон — представился один из них, с серыми глазами и небольшим шрамом над бровью — Нас прислал Имант Янович. Мы отвечаем за вашу эвакуацию.

— Виктор — я пожал руки мужчинам. Леха последовал моему примеру.