Митинг
Несмотря на свою стихийность, митинг был прекрасно организован.
Меня перехватили на подходе.
— Вы будете выступать или будете слушать? — спросил меня вежливый молодой человек с блокнотом в руке.
— Конечно, я буду выступать, — самоуверенно сказал я.
— А на какую тему? — готовился записать молодой человек.
— На тему революции, — гордо сказал я и пошел к трибуне.
Через два шага дорогу мне преградил верзила.
— Эй, мигрант, ты куда лезешь? — спросил он. — Здесь митинг для коренного населения. Видишь лозунги — "Мы не мармоты". "Мармоты не мы". "Тарбаган тарбаганцам". Вали отсюда, пока тебе не накостыляли.
Я обошел его стороной и пошел дальше, но путь мне преградил тарбаганский полицейский. Здоровый. Квадратное лицо. За поясом дубина. В руке пучок завязок-застежек вместо наручников. И на руке четка из переливающихся черных кристаллов.
— Таблофейс, — коротко сказал он и протянул руку.
Я понял, что ему нужна взятка и показал, что у меня нет денег, чтобы поделиться с ним.
— Ты что, неграмотный? — зарычал на меня полицейский. — Давай сюда паспорт.
Чего-чего, а паспорта у меня не было. Вот Велле. Подначил идти на митинг, а у меня нет документов. И у меня нет зубов как у кролика, чтобы сойти за местного.
Правильно говорят. Прежде чем прыгнуть в омут, посмотри, есть ли за что хвататься, если омут окажется слишком глубоким.
Я хотел за счет быстроты своих ног уйти от конфликта с полицией, но подошедший сзади полицейский схватил меня за воротник пиджака и сразу стал бить дубинкой. Затем к нему присоединился и тот, который требовал паспорт.
Изрядно побитого меня оттащили подальше от митинга и бросили на тротуаре.
Митинговый фильтр я не прошел. Если в фильтре есть полицейские, то это проправительственный митинг. Старая схема, взятая от монгольских скотоводов. Когда загорается степь, то ее тушат встречным огнем. Когда начинаются протестные движения, то власть создает свои протестные группы, которые протестуют, но выдвигают достаточно безвредные требования, исполнение которых успокаивает массы. Мол, правительство прислушалось к требованиям трудящихся и облегчило всем жизнь.
Я очнулся от качки. Вернее, от покачивания как на огромном судне в море. Меня везли на рикше. Возок покачивался от редких неровностей дороги.
— Дороги у них хорошие, — подумал я. — Значит, дураков мало. Вот они меня и везут в свою тюрьму на перевоспитание. Город у них какой-то чистый экологически. Ни одного автомобиля. Одни велорикши и велосипедисты. Как в Китае или во Вьетнаме. Возможно, что в центре так и должно быть. Весь транспорт на окраины, а в центре должны быть пешеходы и немного велосипедистов.
Мы остановились около какого-то дома, двое мужчин помогли мне выйти из возка и под руки провели к крыльцу в многоэтажном доме. Крыльцо было не одно. Примерно десяток. Вероятно, отдельные квартиры на первом этаже для господ. А лаобайсины, то есть простой народ, заходят в общие подъезды со стороны двора. Как это по-западному в духе всеобщего равенства.
В прихожей нас встретила симпатичная девушка в белом передничке, который очень шел к ее паре белоснежных зубок. Одним словом, миловидная японочка или китаянка с англосаксонскими зубками.
— Беги за врачом, — приказал девушке хозяин. И она просто упорхнула на улицу.
— А не проще было позвонить врачу? — спросил я.
Мужчины переглянулись между собой и ничего не сказали. Старший из них что-то достал из шкафа и подошел ко мне, держа в руках обыкновенную лупу. Через нее он начал рассматривать мои глаза. Затем передал лупу спутнику и тот начал внимательно рассматривать мои глаза.
— Ну, — сказал хозяин помещения, — я прав или не прав?
— Прав, — согласился с ним гость.
— Вы откуда приехали? — спросил меня хозяин.
— С Земли, — сказал я.
— Мы так и думали, — чуть ли не хором сказали они.
Передние зубы
В это время пришел доктор. Люди, доставившие меня сюда, о чем-то долго шептались с ним. Затем доктор подошел ко мне.
— Ну-с, батенька, — сказал доктор, — сейчас мы вас заштопаем и приведем в полный порядок так, что вас мама родная не узнает. Поглядитесь в зеркало, а потом будете сравнивать с тем субъектом, который получится.
Разукрасили меня на совесть. Разбита левая бровь. Под правым глазом расплывался огромный синий, даже фиолетовый синяк. Болела грудь и что-то мешало дышать справа. На левой руке кто-то старательно топтался кованым сапогом.
Похоже, что полицейские везде одинаковы. Дай только добраться до человека. И люди выживают только потому, что их жизнь кто-то, худо-бедно, но контролирует. Не было бы контроля, то вся жизнь превратилась бы в сплошной концлагерь, где все жители — это военнопленные, а полицейские сами знаете кто.
Доктор достал из своего бездонного саквояжика какие-то медицинские инструменты и вскоре в области ранений и синяков стало что-то пощипывать.
Затем доктор проверил все мои зубы и приклеил два искусственных зуба, превративших меня в чистокровного тарбаганца.
— Вот и все, — сказал эскулап и стал собирать инструменты. — До свадьбы все заживет, если вас не расстреляют на каком-нибудь митинге.
Я посмотрел на себя в зеркало и удивился. На меня смотрел совершенно другой человек. Разбитой брови не видно, осталась небольшая розовая полоска. Синяков как не бывало. И накладные зубы крепко держатся. Да, уровень медицины у них не в пример нашей. На нашем Западе медицина стремительно развивается, а наша медицина, как обычно, в полной, вернее — в полном загоне.
Хозяин расплатился с доктором и подошел ко мне.
— Телефонов у нас нет, — сказал он. — Их уже давно нет. Они используются только в государственных интересах чиновниками первых четырех классах с обязательной стенографической записью разговора, чтобы не было возможности быстрой связи с областями нашей маленькой империи, оставшейся от Великого Тарбагана. А у нас к вам есть дело. Я — писатель Касым Сладкий, а вот это один очень богатый человек Васса Жаров. Учтите, что мы беспокоимся за свои жизни. Если вы не поймете нас и не примете наше предложение, то ваше тело мы предъявим полиции и скажем, что вы ворвались к нам с оружием в руках. Идет такое предложение?
Я кивнул головой. От таких предложений не отказываются. Посмотрим, что это, а потом будем думать, как нам выпутаться из этой ситуации. И Велле Вульфа рядом нет.
— Сначала вы послушаете нас, а потом мы послушаем вас, — сказал Касым. — Насколько я знаю, в полете вас кратко познакомили с историей Тарбагана. Совсем недавно прошла мировая революция, которая разделила всех нас государственно-административными границами. Все перепуталось на нашей планете. Я считаю, что это хорошо. Отчего у нас должна болеть голова из-за того, что у кого-то и чего-то не хватает? Хотели самостоятельности — будьте самостоятельными. Тарбаганская Федерация, ТФ, где мы с вами сейчас находимся, населена потомками мармотов. Нас девяносто пять процентов. И вот двадцать лет назад в результате случайности, а, вернее, недомыслия первого избранного президента ТФ к власти пришел оказавшийся преданным ему потомок мармотини. А их всего пять процентов от нашего населения. Потом вы сами разберетесь в их отличиях, хотя с первого взгляда можно предположить, что мы все на одно лицо. Как бы не так? Мы все разные. После империи демократия воспринимается как хмельной напиток. Никто не заметил, как пришедший к власти президент ввел понятие управляемой демократии, отменил все выборы, и мы поняли, что не имеем никакого влияния на процессы в нашей стране. Эффективный менеджер стал управлять демократией, проводя выборы с заранее известным результатом. Для плюрализма оставили четыре партии, а партия мармотини под названием "Единый Тарбаган" имеет конституционное большинство в парламенте и принимает те законы, которые нужны президенту, находящемуся у власти три срока подряд. Для него увеличили срок нахождения у власти, и он автоматически стал пожизненным руководителем, отдав на откуп своим друзьям весь Тарбаган.
Он никого не боится и делает все, что ему заблагорассудится.
То на повозках проверяет качество дороги.
То ловит медведя, дрессирует его и оставляет сидеть в своем кресле, пока он занимается приятными для него делами.
То вдруг принимается устраивать бесчисленное количество спортивных соревнований, чтобы народу не было времени задавать ему вопросы о недостатках в жизни или от чего Федерация превратилась в самое отсталое государство на планете.
Лишь один раз ему нагадала гадалка, что его с престола скинет человек с голубыми глазами, прилетевший с другой планеты. И этого человека ищут повсюду.
Вероятно, полицейский залил себе чем-то глаза и поэтому он тебя просто избил, а не убил.
Так вот, этот человек с другой планеты — ты!
Революционеры
Раз от раза не легче. Похоже, что на мне сошелся клином белый свет. Как в той песне. Куда ни пойдешь, всем ты нужен и все чего-то от тебя ждут.
— А без революции в вашей стране обойтись никак нельзя? — робко спросил я.
— Можно обойтись и без революции, — сказал просто Касым. — У нас императоры так и правили. Добивались власти силой или попадали во власть случайно и становились пожизненными правителями, передавая власть по наследству. Прислужники писали стихи, романы и замазывали все шероховатости в истории восхождения правителя к трону. Получалась красивая сказка о добром рыцаре, которому власть вручили либо сам Господь Бог, либо добрая фея, сострадающая страдающему народу. И все было хорошо. Но всепланетная империя распалась. Даже в Тарбагане есть своя Конституция и там записано, что правитель не может избираться на трон более двух раз подряд. Так вот, правитель наш после двух сроков выдвинул на выборы дрессированного медведя и народ за него проголосовал. Думали, что это шутка правителя, а все оказалось правдой. И сейчас правитель будет избираться в третий раз по той же Конституции. Ведь записано — два раза подряд, а он подряд пропустил и снова хочет избираться на два раза. А народ уже развращен свободой и Конституцией. Он не может вернуться к империи, а сделать законным образом ничего не может. Парламент избран так, как нужно правителю и все законы принимаются так, как это угодно ему. И, кроме того, ни один закон не будет действовать, пока правитель его не завизирует. И получается, что положение безвыходное. В любой момент могут отменить Конституцию. То ли ее отменит парламент, то ли сам правитель ее отменит. Возьмет, при всех разорвет и ногами потопчет. И нет Конституции. Тогда главные попы начнут готовиться к коронации и передавать власть правителю от Бога. А тут вы приехали. С другой планеты и с голубыми глазами. Ну, как не использовать такой шанс для того, чтобы изменить жизнь в Тарбагане к лучшему?
— Он все лучшие подряды отдал на откуп своим дружкам, а всю законную часть отдал на кормление чиновникам, — сказал Жаров. — Тех, кто ему не нравится, лишил бизнеса и посадил в тюрьму. С помощью полиции забирает лучшие предприятия. Дружки его из-за границы капиталы наши к себе подгребают. Делают неприкосновенный запас. Все золото наше вывозится за границу в банки иностранные. А те начинают свои условия выставлять. Чуть что не так, на золото кладут замок и счета банковские арестовывают. Один беспредел в коммерции. Так что ты нам как раз пришелся. А за деньгой мы не постоим. Ты уж не сомневайся.
— Да вы хоть представляете, что такое революция? — спросил я.
— Не читайте нам лекций, — сказал Касым. — Мы уже видели одну революцию и нам нужно сменить руководство в нашей стране. Поэтому, засучивайте рукава и принимайтесь за дело.
— А вот мне расскажите, что вы понимаете под революцией? — попросил меня Жаров. — Мне вас финансировать, я проведу прикидку, какая революция будет нам по средствам.
— Во-первых, — начал я просвещение — революция — это качественное преобразование общества и способ перехода от одной общественно-экономической формации к другой. В результате изменяются производственные отношения в диапазонах социалистического и капиталистического общества. Затем решается комплекс разрушительных и созидательных задач, таких как: взятие власти, слом старой государственной машины, утверждение новой формы собственности на средства производства, создание новой системы управления экономическими и социальными процессами, ликвидация классовых и национальных антагонизмов, развитие демократии или автократии, культурная революция. Для решения этих задач нужна политическая партия. Для агитации и пропаганды, привлечения на свою сторону элиты, среднего класса, военных, пролетариев и крестьян нужны средства массовой информации. И, каждая революция лишь тогда чего-то стоит, если она умеет защищаться. Так говорил самый главный революционер у нас. Значит, нужен новый репрессивный аппарат.
План революции
После моих слов наступила тишина. Вероятно, что я копнул слишком глубоко. Революция — это не митинги с демонстрациями. Революция — это борьба. То, что видел я в кинохронике, напоминало наш февраль 1917 года. Царя нет, вакханалия, троевластие, я имею в виду и анархию, как третью политическую и военную силу. Пока не пришла настоящая власть, нужно рвать свою родину на части, урвать от нее столько, чтобы хватило лет на пятьдесят безбедной жизни.
В таких условиях к власти может прийти только тот, кто не побоится треснуть оппонента палкой по голове. Меня призвали треснуть по голове нынешнего правителя и взять власть в руки на территории Великого Тарбагана. А они не прикинули, что я могу сделать, взяв власть в свои руки?
Выпустить джинна из бутылки легко, а потом этот джинн может вас загнать в ту же бутылку.
— Огромной революции нам не надо, — задумчиво сказал Касым Сладкий. — Я представляю, какой воцарится хаос от того, что предлагаете вы. Нам хотелось бы, чтобы все изменилось, но изменения эти были самыми минимальными.
— Я согласен с господином писателем, — сказал промышленник Жаров, — нам нужно поменять политику, а не то, как мы живем. Поменяется политика, поменяются налоги и пошлины к вящей пользе государства тарбаганского. Вот так. Вся административная машина готова к переменам. Все ждут только сигнала, чтобы перейти на сторону нового правителя, который обеспечит спокойную жизнь в государстве. А пока они, притупляя бдительность старого правителя, не за совесть, а только за страх показывают свое служебное рвение, уничтожая и репрессируя недовольных нынешним режимом. Точно так же и чиновники создали всеобъемлющую систему коррупции, торпедируя все указы и распоряжения правителя. Сопротивление существует и действует.
— Вы думаете, что они сразу перейдут на нашу сторону? — спросил я своих собеседников.
— Естественно, — сказали они чуть ли не хором, — надо только им показаться и убедить в том, что вы способны победить правителя в поединке на драконах.
— На драконах? — искренне удивился я. — Да их же в природе не существует. Это всё сказки о прекрасных принцессах и благородных драконах.
— Это у вас драконов не существует, — обиделся Сладкий, — а у нас они еще есть. Правда, их всего несколько особей, но они есть и ими могут владеть только правители. Вам, как будущему правителю, подготовлен отличный дракон. Пока мы разошлем письма во все провинции, пока получим ответы от наших людей, вы за это время научитесь пользоваться драконом.
— Через какое время вы получите ответы? — спросил я.
— Месяца через три или четыре, — сказал Жаров.
— Чего же так долго? — спросил я. — По электронной почте можно за день всех опросить.
— Нет у нас электронной почты, — остудил меня Касым. — Все это находится пол самым жестким контролем и только в интересах обороны. Оборона — это причина, а главное — не дать единому информационному полю и электронным средствам коммуникации объединить народ по интересам. Все машины используются только в интересах государства, а железнодорожное сообщение нарушено, чтобы ограничить связи между провинциями и поставить их в зависимость от центра, который осуществляет все транспортное сообщение. Завтра поедем в место содержания дракона и начнем занятия по подготовке из вас рыцаря-правителя. А сначала вот договор-контракт, что после прихода к власти вы будете иметь только представительские функции, а всеми делами будет управлять премьер-министр, назначаемый правителем.
Выбирать мне не приходилось. Поставил закорючку и скорчил гримасу, которая вкупе с большими зубами выражала искреннюю радость.
