Путешествие в будущее
Учеба в училище шла день за днем. После изучения Кратких очерков истории КПСС мы перешли к изучению марксистско-ленинской философии и на последнем курсе нас ожидал курс научного коммунизма.
Энциклопедии и справочники в один голос говорят, что марксистско-ленинская философия — это современное философское учение, созданное на основе взглядов К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина и получившее законченную форму в Кратком курсе истории ВКП(б). Марксистско-ленинская философия является основой идеологии марксизма-ленинизма, ставшей базовой для социалистических стран, ряд которых развили собственные варианты марксизма-ленинизма в виде маоизма и чучхе. Получается, что всё то, что мы изучали в течение четырех лет, все это есть марксистско-ленинская философия. Вся эта наука была обыкновенной кашей, направленной на доказательство одного единственного постулата: "Учение Маркса всесильно, потому что оно верно". На семинарах можно было лепить всё, что только в голову придет, лишь бы в голове сквозило, что партия наш рулевой, Ленин и Сталин вожди, лично товарищ генеральный секретарь, наше дело правое — мы победим, нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме — и пятерка обеспечена. Но если совершишь дисциплинарный проступок, то как бы ты ни знал философию, выше тройки не получить, типа как несознательный.
Макс придумал, как можно путешествовать во времени. Умный парень, если бы не погиб, мог бы много чего изобрести или придумать, но, возможно, что его счастьем было быть все время молодым и способным к свершениям, нежели быть пожилым, честным и неспешным человеком, о котором говорят, что подавал большие надежды, но не знал, где нужно лизнуть, а где гавкнуть. А вот гении современности этой наукой овладели в совершенстве, а потом уже начали заниматься чистой наукой, будучи всегда на острие научной мысли, чья бы она ни была, чтобы показать свою незаменимость и крах всей науки с их уходом.
Тот, кто приготовился записывать секрет перемещения во времени, пусть успокоится, это пока только рецепт перемещения информационных субстанций, получающихся в результате естественной смерти человека и не востребованной там. Все мы находимся на учете тех, кто нас создал и всех по учетам отправляют туда. Но и в каждой бюрократии бывают сбои. В советской бюрократии это явление естественное. Сотни тысяч солдат, погибших во Второй мировой войне, не найдены и не похоронены, и руководству это по хрену мороз. А тут несколько отмороженных и задохнувшихся ребят. Так, погрешность.
Второе, как информационная субстанция может воздействовать на что-то? Практически никак. Сгусток информационной материи может толкнуть живую материю, и не больше. Но Макс есть Макс. Он перепробовал всё и нашёл, что перемещение по магнитному и электрическому полю вызывает перемещение информационной субстанции во времени.
Сначала он занимался изучением торсионных полей. Общеизвестно, что существует четыре вида силы: гравитационная, электромагнитная, ядерная и слабая ядерная. А тут нашлись новаторы и впарили правительству, что есть торсионная сила, возникающая из торсионных полей, способных передавать информацию в миллион раз быстрее света. Обещали сбивать все существующие типы ракет в любой точке Вселенной. Если возможна такая передача информации, то возможно и достижение субсветовой скорости, поэтому и дали деньги на исследования. И вот такие Максы раздраконили поклонников торсионных полей, сэкономив деньги налогоплательщиков, которым чиновники счету не знают. А потом нашелся другой физик-теоретик, который объединил все четыре силы в единое электрослабое воздействие. И получил за это Нобелевскую премию. Сначала Макс использовал линии электропередачи и его закидывало туда, куда Макар телят не гонял, а электрослабое воздействие отправляло туда, куда он именно хотел, причем одно воздействие равнялось одному году. И достигалось оно при помощи обыкновенной пальчиковой батарейки. Регулируя потоки постоянного тока можно было перемещаться вперед и назад.
Второй важный вопрос — а как я перейду в состояние Макса. Умирать я не собирался и не хотел, мне еще жить да жить. Единственный выход — перевести меня в состояние глубокого сна, похожего на кому. И это тоже штука такая: уснуть легко, проснуться трудно. Второе — не в казарме же мне засыпать. А где? Моя девушка жила в обще житии кинотехникума и там тоже я не мог зависать примерно на двое суток.
— Будешь родственником моих родителей, — твердо сказал Макс.
— Это как? — не понял я.
— Пойдем ко мне домой, напишешь моей матери записку от меня и моим почерком, я тебе помогу и всё будет нормально, — сказал мой проводник.
— А меня не погонят как мошенника, да еще из пограничного училища? — спросил я.
— Всё уладим, — сказал Макс, — главное, чтобы ты получил увольнительную на двое суток.
Я доложил курсовому офицеру, что нашлись мои родственники в Алма-Ате и попросил увольнение для знакомства с ними. Наличие родственников негласно приветствовалось как средство привязки курсанта к училищу и возможности дать курсанту цивилизованный отдых в гражданской среде. Алмаатинцам давали отпуск на сутки или на двое суток, и все дорожили возможностью пойти в увольнение домой.
Во второй половине дня субботы я пошел в увольнение вместе с Максом к нему домой. Странно это. Идешь в неизвестно куда и идешь так, как будто прекрасно знаешь эту дорогу. И людям начинаешь говорить такую ересь, в какую не поверит ни один здравомыслящий человек.
В СССР с привидениями и духами было плохо, а вот загнивающий Запад по этому поводу создал сотни, если не тысячи фильмов, повсюду телевизионные ток-шоу по вопросам общения с умершими родственниками, всюду гадалки, маги, шаманы, экстрасенсы... Не верю я в это дело. Не по-коммунистически это, а вот на тебе, иду вместе с привидением или духом к нему домой зубы его матери заговаривать, чтобы провести эксперимент моего перемещения в будущее. Читающий эти строки справедливо скажет, что я прав и, возможно, будет читать дальше, чтобы посмотреть на полное фиаско экспериментаторов. И я шел точно с такими же мыслями.
Пришли. Обыкновенная пятиэтажная "хрущевка". Для тех времен здание современное и шаг вперед в деле обеспечения советских граждан индивидуальным жильем. Квартира двухкомнатная. Маленькая прихожая, из которой дверь в микроскопические ванну-туалет, большая комната, смежные с ней кухня, маленькая комната и кладовая. Из большой комнаты выход на балкон. Этаж четвертый. Дверь открыла дама в годах, лет сорока пяти, мать Макса Нина Ивановна.
— Здравствуйте, Нина Ивановна, — говорю, — курсант Северцев, товарищ Вашего Максима. Мне нужно поговорить с Вами по очень серьезному вопросу.
Меня пригласили войти в квартиру и пройти в комнату для разговора. Мы сели за стол, и женщина приготовилась меня слушать.
— Нина Ивановна, — сказал я, — у меня есть сообщение от Макса, и он находится рядом со мной. Вы только не волнуйтесь. Он сейчас говорит, чтобы вы принесли коричневую папку, которая лежит в его комнате на полке с книгами, и я запишу его слова.
Женщина немного помедлила, потом встала и ушла в соседнюю комнату. Буквально через пару минут она вышла из комнаты с коричневой папкой.
— Открой папку и найди рассказ "Мой друг". Отдай его маме, — командовал Максим.
В рассказе было написано:
Мама, если мне что-то понадобится, а я сам не смогу прийти, то придет мой друг, который попросит принести тебя коричневую папку, откроет ее и достанет вот этот рассказ. Значит — его прислал я и ты ему должна доверять как мне. Твой Максим.
Женщина заплакала и какое-то время сидела молча.
— Возьми ручку, — командовал мне Максим, — на обороте листа пиши: Здравствуй, мамочка! Я буду направлять твою руку.
Я перевернул лист, достал из кармана ручку и стал писать, чувствуя какую-то тяжесть в руке.
Написав, я протянул лист матери Макса. Она внимательно осмотрела написанное и снова перевернула лист. Почерки были похожи.
— Что я должна делать? — спросила она. — Что говорит Максим?
— Максим говорит, что я должен освоиться здесь и чувствовать себя как дома, — передавал я сказанное Максом, — вы должны подготовить меня для введения меня в транс. Соседям нужно сказать, что Андре наш близкий родственник из России. А сам Макс сейчас уйдёт.
Мать согласно кивнула головой и Макс исчез.
— Он ушёл, — сказал я, и в комнате повисла какая-то тишина. Мы не знали, что нужно было делать.
— Сейчас будем ужинать, — сказала Нина Ивановна. — Андре, а вы можете пока принять ванну. У вас же помывка в бане всего лишь раз в неделю. Белье я приготовлю. И вообще, чувствуйте себя как дома, вы же наш близкий родственник, и поэтому я буду обращаться к вам на ты.
Вы просто не представляете, что значит принимать ванну после одной бани в неделю. Горячей воды в казарме нет. Утром умывание по пояс холодной водой после физической зарядки и бритье холодной водой. Юношеский пушок легко сбривается, но щетина очень быстро становится жесткой и процесс бритья способствует формированию выдержки и повышению порога терпимой боли. Никаких иностранных бритвенных станков у нас не было, а здесь целое море горячей воды, шампунь, мочалки, разные виды мыла.
Я вышел из ванной как новенький пятак, светящийся первозданным блеском. На столе была приготовлена нормальная домашняя пища в виде котлеты с картофельным пюре, небольшой салат из овощей, стояли бокалы и большая бутылка крымского портвейна производства фирмы "Массандра". Что что, а в наше время было много натуральных вин и недорогих, кстати.
Мы выпили за знакомство. Я в двух словах описал свою биографию и обстоятельства знакомства с Максом. Сказал, что мы с ее сыном, вернее с той информационной субстанцией, с которой я общаюсь, собрались в будущее. Нина Ивановна была врач-психиатр и занималась гипнозом.
— Макс всегда был настырным мальчиком, — сказала она, — и я любила помогать ему с научными изысканиями. Помогу и вам.
Мне показали комнату Макса и достали его спортивный костюм, который я буду надевать при посещении Нины Ивановны.
В Алма-Ате ночь наступает быстро. Мне постелили кровать, и я лег пораньше, чтобы почитать понравившуюся мне книгу.
Примерно через час в мою дверь постучали, и вошла Нина Ивановна со свечкой в подсвечнике. Выключив электрическое освещение, она присела на моей кровати и поставила свечу на столик.
— Андре, — тихо спросила она, — ты уже спал с женщинами или всё ещё девственник? Девственнику невозможно сделать то, что задумали вы.
Я несколько засмущался от этого вопроса и сказал, что опыта обращения с женщинами пока не имел.
— Не волнуйся, — сказала Нина Ивановна, — я тебя всему обучу.
Нина Ивановна была красивой женщиной с прекрасной фигурой и моё обучение прошло легко и приятно, и я вам скажу, что нет ничего лучше, чем спать с любимой тобой женщиной, касаясь тела, принадлежащего тебе.
Остаток ночи я спал рядом с хозяйкой на раскладном диване, раскидав свое тело, почувствовавшее свободу после узкой солдатской кровати.
Под утро ко мне пришла красавица Мэй Ли и рассказала сказку о глупом императоре и умном крестьянине.
В стародавние времена жил-был глупый император. Однажды в золотых императорских покоях завелась маленькая мышь. Император испугался, потому что мышей никогда не видел, и решил, что это оборотень, которого наслали на него боги. А мышь, видя, что ее все боятся, совсем обнаглела и начала грызть императорские вещи и есть его пищу.
Придворные совсем растерялись, решили военных и штатских советов послушаться: утром и вечером перед оборотнем трижды поклоны бить, на рассвете и в сумерках благовония возжигать да поскорей по всему государству доски с объявлением доски вывесить, что ищут ловца оборотней, коего в красках нарисовать и приписать: "Кто изловит оборотня, десять тысяч слитков золота получит да цветного атласу тысячу кусков".
Увидел один крестьянин объявление, засмеялся, взял своего кота и пошел во дворец.
Смотрит, а император и его сановники стоят на коленях перед жертвенным столом, поклоны бьют, а на столе разжиревшая мышь сидит и пирожок за обе щеки уплетает.
Засмеялся крестьянин снова, а император на это обиделся и хотел казнить смутьяна, да крестьянин сказал, что он пришел с оборотнем бороться.
Выпустил крестьянин своего кота, а тот подбежал к мыши и съел ее.
Император и сановники от удивления рты раскрыли. Они не только мыши, но и кота никогда видели.
Взял крестьянин своего кота на руки и пошел домой, а император приказал ему во дворце остаться для охраны от оборотней. Крестьянин отговорился, что ему еще семью кормить рисом, и оставил во дворце своего кота. За это император поднес ему награду в десять тысяч слитков золота и тысячу отрезов атласной материи.
Вернулся крестьянин домой и с соседями богатством поделился.
Увидел это помещик и от жадности чуть не помер. А тут император задумал наложниц во дворец набрать, послал гонцов красивых девушек искать, а все своих дочерей стали прятать. А помещик наоборот обрадовался. Вот, — думает, — удача привалила так привалила, такое раз в тысячу лет бывает. Нарядил он дочь и к императору повез, а император ему и говорит:
— Молодец. Достоин ты большой награды. Нет у меня сейчас больше во дворце оборотней, всех этот зверь загрыз, вот я и жалую тебе его, десять тысяч слитков золота да тысячу отрезов атласа отдал за него.
Так и получил жадный помещик кота взамен дочери. Досадно ему и обидно, да разве осмелится он перечить императору?
— И к чему эта сказка? — спросил я Мэй Ли. Она мне сказки рассказывает, а все никак не уразумею, к чему все это.
— Повелитель, — сказала девушка, — нужно ли ввязываться в то, что от тебя многими годами укрыто? Нужно ли смерть мнимую принимать, не станет ли она настоящей? И не всё знание идет на пользу человеку. Как бы это знание не оказалось простым котом в мешке. И запомни старое даосское правило: меньше знаешь — крепче спишь.
Я проснулся от того, что нам меня внимательно смотрела Нина Ивановна. Обнаженная и полулежащая на одном локте, она была прекрасна и напоминала мне о той безумной ночи, которая у нас была.
— Андре, а Макс видел, чем мы с тобой занимались? — спросил она.
Я отрицательно мотнул головой и Нина, моя женщина, снова горячо и порывисто поцеловала меня. Изголодавшаяся женщина прекрасна в желаниях и нет в том разницы, что она старше меня. Все учителя старше своих учеников. Это только при ликвидации половой безграмотности молодые учителя могут учить своих умудренных годами учеников.
Что там впереди
Все, что мы планировали, у нас не получалось. Я легко входил в гипнотический сон, так как сам хотел этого, но моя информационная субстанция не хотела отделяться от телесной оболочки.
— В тебе есть какой-то замочек, который препятствует моим командам, — говорила мне Нина Ивановна. — А вот где этот замочек, я пока не могу разобраться. Хотя, есть одна мысль, но нужно, чтобы Макс ждал где-то на улице. Если у нас получится, то ты уронишь цветок со стола на пол.
Я передал это Максу.
— У тебя близкие отношения с моей матерью? — спросил он.
— Да, — коротко ответил я.
— Она это заслужила, — сказал Макс. — Пока я жил дома, она не имела мужчин, а после моего ухода ей стало вообще не до этого. Твой приход растопил ее сердце. Ты только не обижай её, — сказал Макс и ушёл.
Нина положила меня на диван и медленно стала раздевать, лаская так, как ласкают только любимого и желанного человека.
— Ни о чем не думай и ничему не сопротивляйся, — шепнула она мне, — сегодня всё получится.
Не знаю, сколько прошло времени, но я вдруг воспарил над собой. Я видел себя, лежащим на диване, и Нину, обнаженную и лежащую на мне. Я был легче воздуха, я был сам воздух и дуновением воздуха я смахнул на пол розу, лежащую на столе. Нина встала, подняла ее и снова положила на стол.
— Долго не задерживайтесь, — сказала она, — когда вернёшься, сбрось розу на пол.
Движение информационной субстанции производится мысленным усилием, но ни в коей мере опорой на что-то. Как опереться на что-то, если ты даже не крик, не исписанная бумага, а просто информация, которую знают все, но которую никто не видел и не слышал.
Макс ждал меня на улице.
— Я так и знал, что мама найдет способ отправить тебя в путешествие со мной, — сказал он. — Куда пойдем?
— Давай посмотрим, что будет лет через пятьдесят. Сейчас 1970-й, а мы сможем перебраться в 2020-й год? — спросил я. — Так хочется посмотреть, как в нашей стране люди живут при коммунизме. Хрущев сказал, что коммунизм построим к 1980 году, но я в это не верю. А вот в двухтысячном году коммунизм наверняка может быть построен. Что нужно делать?
— Нам нужно электрослабое воздействие, — сказал Макс. — Видишь, на земле лежит пальчиковая батарейка. Она почти разряжена, но оставшегося заряда хватит для передвижения во времени. Один импульс перемещает нас на один год. Мы беремся за руки. Ты держишь один контакт, а я пятьдесят раз нажимаю на другой контакт.
— Понятно, а как мы узнаем, что мы будем перемещаться в будущее, а не в прошлое? — спросил я. — Будем менять полюса у батарейки?
— Все проще, — сказал Макс. — Для перемещения в будущее нужно встать лицом в направлении севера, обратно — в южном направлении.
— А если на восток и запад — это куда? — спросил я.
— Это я пока не исследовал, но у нас с тобой времени много и нас никто не торопит, — улыбнулся Макс.
— Извини, — сказал я ему, — но мое время считанное.
— Тогда поехали, — и Макс протянул мне руку.
Я прикоснулся к одному контакту батарейки, а Макс стал нажимать на другой. Ничего не происходило, не было никаких перелистываний временных страниц, да и что могут почувствовать две информационные субстанции.
Наконец, Макс закончил нажимать на контакт, и мы выпрямились. Мы также стояли около старенького дома, вокруг ходили люди, и мы не могли узнать, действительно ли мы совершили передвижение по времени. Нужно было искать "наших", чтобы вступить в контакт.
— Пойдем, прогуляемся, — предложил я, — всё равно что-нибудь да увидим.
Мы шли по Алма-Ате и не узнавали её. Всюду новые здания, первые этажи которых превращены в офисы, магазины, кафе, аптеки и обменники валюты. Человек вышел из офиса, зашел в магазин, затем что-то съел в кафе и бегом в аптеку, затем поменял все деньги на доллары и был таков. Для интереса зашли в обменник. На стене табличка обменов. Казахстанское тенге! Когда же они появились? Ладно. За один доллар триста казахстанских тенге, а за один российский рубль всего три тенге. Что-то совершенно непонятно, но на улице все автомашины иномарки, изредка появляются советские "жигули" или "волги".
— Макс, вот он наш, — сказал я своему товарищу, указывая на фигуру, идущую сквозь поток автомобилей.
Наш собрат был чем-то напуган, и нам стоило изобразить саму доброжелательность, чтобы он подошел к нам.
— Какой сейчас год? — спросили мы.
— Месяц назад был две тысячи двадцатый, — ответила информационная субстанция. — А вы откуда?
— Мы из одна тысяча девятьсот семидесятого, — сказал Макс. — А что было месяц назад? И как тебя зовут?
— Я Никас, перебрал дури и оставил поставщика с носом, он сейчас меня везде ищет, — сказал абориген.
— Забей, — сказал Макс, — он тебя не найдет. Даже если он откинет копыта, то что он тебе сделает? Ничего. Что тут вообще происходило? Казахская ССР, наверное, самая богатая в СССР?
— Братаны, вы никак курите чего-то, — засмеялся Никас, — какого СССР? СССР в девяностом кончился. Мы сейчас все самостийные.
— Как самостийные? — не понял я. — И Украина самостийная?
— Она вообще самостийнее всех самостийных. Украина в Европейском Союзе, у них полный Шенген, украинцы без виз ездят по всему миру, а мы только в Турцию, да еще куда-нибудь.
— Кто же вас за границу выпускает? — спросил я как пограничник, которого учили без страха упрека метко стрелять по любому человеку, который полезет через проволоку на шестидесяти семи тысячах погонных километров советской границы. Границы родины — священны и неприкосновенны! Границу СССР охраняет весь народ. Войска, дружинники, юные друзья пограничников... Враг не пройдет. СССР во враждебном окружении. Пограничный знак символизирует победу коммунизма на всех пяти континентах.
— Да кто нам мешать будет? — удивился Никас. — Загранпаспорт есть, если ты не в тюрьме и у тебя нет неоплаченных счетов, то вперёд и с песней.
— А что, — спросил я, — сейчас в другие республики тоже по загранпаспортам ездят? В Россию, например?
— Обязательно по загранпаспортам, — подтвердил Никас, — особенно после войны в Донецке и присоединения Крыма к России.
— А кто в Донецке воевал? — допытывался я.
— Как кто? — все больше удивлялся Никас. — Россия с Украиной воевала за Новороссию. Людей покрошили немеряно.
— Каких людей? — я просто не верил в то, что говорил Никас.
— Обыкновенных людей, русских и украинцев, — сказал он, — русские в Украину ездили воевать под видом отпускников из армии со своими танками. Они ещё самолет с пассажирами сбили, триста человек в землю вогнали. Скандал большой был, но потом его замяли, хотя весь мир знает, кто его сбил.
— А как с коммунизмом? — допытывался я.
— Какой коммунизм, — смеялся Никас, — забудь, братан, никакого коммунизма нет и все коммунисты сейчас запрещены.
— А кто у вас первый секретарь компартии Казахстана? — спрашивал молодой кандидат в члены Коммунистической партии Советского Союза.
— Нет никаких секретарей, — сказал Никас, — Казахстан демократическая страна. Мы тут недавно единогласно выбрали нового пожизненного президента, Султан Хан Кунанбаев, родственник прежнего пожизненного.
— И в России точно так же? — тревожили меня предчувствия.
— Там еще хуже, — сказал Никас. — Там они все богатства свои проедают и на весь мир обижены, что их никто за сверхдержаву не считает. Они шутники, свою головную фирму "Газпром" называют просто "Газпрём". У них там в прошлом году тоже пожизненного президента выбрали. Стабильности хотят, да только народ оттуда за границу прёт во все стороны. Вместо русских у них там полный интернационал во главе с китайцами. Корейцы всякие, узбеки, таджики. Даже монголов нет. Люди всякое болтают, говорят, что долго она не продержится, полыхнет как спичка, а русским только дай побузить, всех с пути сметут, вот и наши тоже опасаются, что с России к нам всё перекинется, русских всех на учет взяли как потенциальных смутьянов.
— Спасибо, Никас, — сказал я, — пойдем мы, по городу еще поболтаемся.
— Пока, братаны, — и Никас исчез.
— Слушай, Макс, — сказал я, — что-то я нагостился здесь. Поехали домой. Настроения вообще нет.
— Добро, — сказал Макс. — Мы тут рядом с домом и батарейка вон лежит. Становимся лицом на юг, а может, попробуем восток и запад?
— Нет, — устало сказал я, — ты уж без меня попробуй. Потом скажешь.
Как незаметно мы переместились, так же незаметно и вернулись назад.
— Пока, Макс, — сказал я, — мне много нужно поразмыслить.
Я стоял около дома и думал о том, зачем были все жертвы, чтобы прийти снова к тому, с чего все начиналось. Большевики создали боевые отряды, совершали террористические акты и маленькой группкой провели арест Временного правительства, а потом те же группы арестовывали и расстреливали чиновников на местах при непротиводействии народа, что дало им право говорить о триумфальном шествии Советской власти по всей российской империи.
Потом была гражданская война, уничтожившая цвет нации. Затем остатки научной и творческой интеллигенции выслали на "философском" пароходе. Во время массовых репрессий с одна тысяча девятьсот семнадцатого года и по настоящее время были уничтожены и сломаны миллионы граждан. Оставлены только те, кто не сопротивлялся большевизму и "славо тебе на тебе" большевизм приказал долго жить. Для чего тогда все это было? Для чего вся эта кровь? Значит, дело коммунизма не было самым верным, потому что оно всесильно? И партия не ум, честь и совесть нашей эпохи? Коммунизм не построили, а ведь у них в руках были все ресурсы самой богатейшей в мире страны. Не оправдали доверие народа. И членов партии было двадцать миллионов. Чем они вообще занимались? Бездельники. Не могли построить материально-техническую базу коммунизма.
Второе. Нам на занятиях по тактике и топографии всегда выдают учебные карты с немецкими названиями, написанными по-русски. Для чего? Неужели нельзя нам выдавать русские карты с окрестностями Алма-Аты с написанными по-русски наименованиями, чтобы было удобнее усваивать материал и сравнивать все особенности рельефа на местности и на карте. И все карты довоенного выпуска. Мы же не хотели воевать с Германией, это она хотела воевать с нами. Может, и это всё не так? Может, это мы вместе с немцами начали вторую мировую войну в сентябре 1939 года, раздербанив Польшу, а потом что-то не поделили на толковище, и немцы решили поставить нас на счётчик.
А если взять и поразмыслить? Тогда мы придем к выводу, что самая опасная наука у нас — это марксистско-ленинская философия и основное из неё — просто философия, которая дает человеку пищу для размышлений. А человек думающий — это самый главный враг коммунистов.
Что можно делать? Ничего. Плетью обуха не перешибешь. Пережили голод — переживем и изобилие. Если в волчьей стае появится собака, то её сожрут в два счета, а если собака будет притворяться волком, то она может стать вожаком этой стаи и переменить кровожадные порядки, занявшись животноводством, обеспечивая хорошее пропитание всей стае и получение прибылей на другие цели. Так будем и мы. Я ничего не знаю, и я лопушок, которому можно вешать на уши лапшу из классиков марксизма-ленинизма.
Я поднялся к Нине Ивановне и смахнул со стола лежащую на краю розу.
Я закрыл глаза и услышал ее ровный и ласковый голос:
— ...два, три, четыре, пять! Просыпайся солнышко, — и она погладила меня по щеке. — Как прогулка?
— Изумительно, — сказал я и обнял ее за шею, — у тебя водка есть?
— У меня всё есть, — сказала она, — пошли на кухню.
Пока она готовила закуску, я достал из шкафа граненый стакан и налил полный стакан водки.
— Тебе налить? — спросил я.
— Чуть-чуть, — сказала Нина, — за компанию.
— Давай, — сказал я и легонько прикоснулся стаканом к ее рюмке, а потом залпом выпил.
Никогда не пил водку стаканами и у меня даже зашумело в ушах, но это быстро прошло, когда я начал закусывать овощами и полукопченой колбасой.
— Расскажешь, как там? — спросила женщина.
— Лучше не надо, — сказал я, — сейчас пойдем в постель, мне вечером возвращаться в казарму.
