01. Дзюсан. Академия-фантом

Сората, поймав взгляд Генри, предпочел отодвинуться.

— Упустить возможность побывать на пляже? В июльскую жару?

Как Кимуре казалось, продолжать смысла не было. Вот только терзающая его последние пару часов мысль снова начала зудеть в мозгу. Они привлекали слишком много внимания.

— Только не стоит с этим спешить. Я не знаю как это объяснить, — он замялся, подбирая слова. Сказать про разговор Кику с Дайске или не стоит? Если он скажет, значит признает, что Сакураи замешана во всем, что творится на острове. Помня об отношении британца к медсестре, Сората предпочел промолчать. Прежде, чем бросаться обвинения, он должен во всем разобраться. — Я не знаю как это объяснить, но нужно стараться не привлекать к себе внимания.

— Понимаю, — помолчав, ответил Макалистер и потянулся, с трудом подавив зевок. — Меня это не слишком радует, но мы действительно стали слишком шумными. Кстати, ты плохо выглядишь. Может, стоит лечь спать пораньше?

— Черт! — Сората хлопнул себя по лбу. — Я с ног сбился, пока тебя разыскивал!

— Ну извини, — раскаяния в голосе британца не было ни грамма. — Не мог ждать. Выходит, ты меня искал? Как интересно. А зачем?

— Хоть вид сделай, что тебе стыдно, — Сората вытащил из широкого кармана поварского костюма, в котором так и остался после ужина, сделанные в библиотеке копии. — Когда мы спустились с чердака, меня посетила одна мысль. Здание старое, в ней есть тайные ходы, возможно, существуют и скрытые помещения. В одном из них мы уже побывали, думаю, эта женщина им пользовалась... Для тайных встреч или... Нет-нет, — он похлопал себя по губам, — я не должен так думать.

— Я тебя понял, — поспешил Генри прийти на выручку. — Значит, под Академией есть кое-что интересное. Что ж, ты молодец, Сората, провел время с большей пользой, чем я.

— Спасибо. Я сделал копии с плана эвакуации, и сумел отыскать дубликат проекта реконструкции, с него тоже сделал копии, для сравнения. Я даже их свел и попробовал отметить точки входа, но это ты сам увидишь. Если эту информацию хотели скрыть, то библиотека была не самым удачным местом. Кстати, там тоже есть ход... в церковь.

При упоминании заброшенного храма Кимура заметно сник, невольно ныряя в не самые приятные воспоминания. Не хотел бы он снова оказаться в неиспользованном господском склепе, где подобрал книгу.

— После такого ты вправе требовать от меня чего угодно, — усмехнулся Генри и, заметив смену настроения Сораты, заглянул тому в лицо. — Я очень тебе благодарен.

Сората выдал подобие улыбки и все с тем же растерянным видом накрутил выбившуюся из прически прядь волос на палец. Все происходящее в тот вечер после того, как Генри буквально вырвал его из лап Гумо, казалось размытым и почти нереальным, но он хорошо помнил, как забрал из храма потрепанный томик, в который даже не заглянул. И его волновал не вопрос 'зачем?', а куда он его дел, после того, как вернулся.

— Подожди. Есть кое-что еще, — Сората потер шею, припоминая подробности ночи, на миг просветлел и отполз в сторону ящичков. Дернул нижнюю дверцу и вытащил засохшую пропитанной кровью белую куртку и сам удивился своей небрежности.

— Если ты кого-то убил, не обещаю, что смогу прикрывать тебя вечно, — не слишком удачно пошутил Генри. Разумеется, он сразу понял, что куртка принадлежала Сорате, большому поклоннику белого цвета в одежде. — Боюсь, ее уже не спасти.

Кимура предпочел проигнорировать шутку, вместо ответа развернул сверток. Бордовая шелуха, словно от потрескавшейся краски, осыпалась на дощатый лакированный пол, но ему было не до мусора. Объемный томик все так же лежал в кармане. Сората подержал его в пальцах несколько секунд, будто это могло помочь ему вспомнить что-то еще, и протянул Генри.

— Я нашел его в подземной части церкви, прежде чем... — он осекся.

— Это было сто лет назад! — Макалистер проворно вырвал у него из рук книжку. — Ты когда планировал мне ее показать?

Томик выглядел не просто старым, а почти древним. Пожалуй, насчет ста лет британец не сильно ошибся. Пожелтевшие от времени страницы слиплись, обложка по краям осыпалась трухой.

Сората задумчиво развернул безнадежно испорченную куртку, потрогал ссохшиеся рукава, местами порванные тонкими, словно женские волосы, нитями.

— Я забыл про нее, — неуверенно признался он.

Макалистер рассеянно покивал, будто и не укорял его только что за забывчивость, и уже пытался осторожно разлепить страницы. Взгляд его упал на нож с подноса с едой:

— Можно? — и, не дожидаясь согласия, просунул лезвие между листов. Бумага с сухим шорохом поддалась, и книга раскрылась.

История десятая,

в которой Генри решается облегчить душу

Все волнения, всю печаль

(Мацуо Басё)

'Облегчать душу нужно вовремя, иначе, отяжелев от секретов, больших и мелких

Возможно, рядом просто не было подходящего человека'

(Акихико Дайске, мемуары)

Во всей Академии не было такой активной и деятельной особы, как Асикага Руми, и от деятельности ее всегда страдало как минимум два человека, состав которых никогда не менялся. Ими были Генри Макалистер и Кимура Сората. Оба они недоумевали, чем сумели так приглянуться взбалмошной учительнице литературы, однако факт оставался фактом — каждая ее затея оборачивалась, по меньшей мере, для одного из них неприятностями.

На сей раз стук Асикаги Генри узнал с трех ударов, первый из которых был сильным и громким, а вторые два — быстрыми и будто суетливыми. Мужчина взглянул на часы, уже даже не удивляясь позднему времени, которого для девушки, казалось, не существовало вовсе.

— Доброй ночи, Асикага-сан, — сонно поприветствовал Генри, но Руми не была намерена выслушивать дежурные любезности. В ее глазах бушевал азарт, причину которого британцу знать не хотелось.

— Нет еще и часу! — чрезмерно громко возразила она и ухватила мужчину за локоть. — Идем скорее, пока самое интересное не пропустили.

Эффект неожиданности едва не сыграл ей на руку, однако Генри был внутренне готов к чему-то подобному и вместо того, чтобы вывалиться в коридор, лишившись шанса спастись, втянул Руми в комнату.

— Будьте благоразумны, черт побери! — он одернул мятую футболку, будто это могло придать ему солидный вид. — Почему вы вечно разгуливаете по ночам? Вас Сората покусал?

— А он мог? — тут же переключилась девушка на игривый лад. — Интересно, а за что он тебя кусал и при каких обстоятельствах?

— Ни при каких! — Генри заподозрил, что неверно применил устойчивое сленговое выражение, хотя более вероятно, что Руми предпочла понять его превратно по собственной инициативе. — Не понимаю, на что вы намекаете.

— Ой, да ладно тебе, — она отмахнулась, коротко хихикнув. — Но я же не за тем пришла, чтобы в вашей личной жизни копаться. Там твои студенты отжигают. Не хочешь сходить посмотреть?

На сей раз она выдала что-то совершено непереводимое, и Макалистер почувствовал беспокойство:

— В каком смысле, отжигают? Кто-нибудь пострадал?

Асикага залилась беззаботным смехом, сквозь который умудрилась невнятно, но все равно довольно обидно прокомментировать умственные способности Генри. Перебрав в уме все подходящие значения, британец немного успокоился. В том смысле, который, вероятно, имела в виду Руми, молодые люди наверняка устроили себе очередное развлечение, идущее вразрез с правилами Академии. Или кто-то чрезмерно деятельный им это развлечение подсказал.

— Да не стой ты столбом! — взорвалась Руми и принялась активно выталкивать Генри из комнаты, чем только подогрела его подозрения. — Живо, живо, живо!

Макалистеру пришлось подчиниться. Помня слова Сораты о том, что есть люди, с которыми проще согласиться, он выбрал из двух зол меньшее, учитывая, что вопли Асикаги способны были разбудить дракона. А если и не его, то Акихико Дайске точно, что едва ли бы упростило ситуацию.

В коридоре Генри невольно покосился на дверь комнаты ?3, но та осталась нема к его беззвучной мольбе о помощи. Ее владелец уже либо спал, что маловероятно, либо блуждал по зданию без особой цели, отчего отловить его превращалось в настоящую проблему.

Стоило только покориться и пойти за Руми, тащившей его за руку, точно непослушного ребенка, как дорогу им преградила хрупкая фигура. Выйдя из тени, она откинула с лица длинные волосы и смерила пару немного удивленным взглядом.

— Генри? Асикага-сан? Куда это вы направляетесь в такой час? — Кимура прикинул что-то в голове и понимающе выдохнул. — Ясно. Не стану вас задерживать.

— Это вовсе не то, что ты подумал! — у Генри возникло неприятное чувство, что в присутствии Сораты он слишком часто прибегает к этой фразе, но поделать, увы, ничего не мог.

— Молчи и иди за нами, — велела Руми и повела свой увеличившийся отряд дальше, через холл, в сторону столовой.

— Не поздновато ли для экскурсий? — поинтересовался японец, чуть поотстав от девушки и под локоть тормозя Макалистера.

— Само собой, — огрызнулся Генри шепотом. — Я и сам не очень понимаю, что происходит, но, боюсь, ход в стене не единственный способ учеников разнообразить свой досуг.

Сората покивал. Генри обрадовался, что не придется оставаться с Асикагой наедине, отчего-то ее общество ввергало его в смущение, хотя, быть может, дело в крохотных пижамных шортиках, открывающих крепкие стройные ноги учительницы литературы во всей красе. По мнению британца, даже слишком, что, однако не мешало ему украдкой бросать на них взгляд. Сората вдруг оступился, тяжело оперевшись на его локоть, и Генри заметил, что тот слегка порозовел, хотя в коридоре было весьма прохладно.

— Что, засмотрелся? — не удержался Макалистер от мелкой колкости, отчасти чтобы отвести подозрения от себя. Кимура выпрямился и ответил вполголоса:

— Не больше вас, Макалистер-сан. И не забывайте, что по вашей гениальной теории я гей со стажем.

Генри не нашелся, что возразить, и, возможно, именно поэтому не заметил, как они подошли к закрытым дверям спортивного зала. В этой части коридора было по-особенному темно, только над уходящей вверх лестницей по левую руку мигала лампочка. Руми призвала мужчин к молчанию, и Генри услышал едва различимый гул голосов изнутри, однако из щели под дверьми не проникало ни грамма света. Кимура хмыкнул, скрестив руки на груди и ожидая продолжения, видимо, решив взять себя роль простого наблюдателя.

Генри убедился, что правила, которые он обязан был блюсти, снова нагло попраны, и протянул руку к дверной ручке, однако Руми его остановила. Игриво подмигнув, неслышно толкнула створку, просочилась в зал и поманила спутников за собой. Сората прошел мимо Макалистера и тоже скрылся в приглушенном мраке спортзала.

— ... оно называется дзикининки, — негромко рассказывал глубокий проникновенный голос Курихары. Самого парня толком было не разглядеть — ученики сидели полукругом на матах вокруг обернутого синей бумагой масляного фонаря. — Эти существа выглядят как гниющие человеческие тела с длинными руками и когтями, которыми они раскапывают могилы. Дзикининки питаются мертвечиной. Их взгляд парализует тело и разум, зубы способны перемалывать кости. Существует легенда, что один монах пришел в деревню, где умер человек. Жители сказали ему, что нужно переждать ночь в другом месте, однако монах не послушался, и в полночь к нему явился монстр, который схватил труп и принялся раздирать зубами на части. Но самое страшное, — Хибики намеренно сделал паузу, и кто-то из девочек шумно вздохнул, — самое страшное, что дзикининки [1] все понимают и страдают от того, что им приходится есть разлагающуюся плоть...

— Хибики! — напуганный девичий голосок возмущенно зазвенел в наступившей тишине. — Вечно ты всякие мерзости рассказываешь!

Парень усмехнулся и промолчал.

Генри история тоже впечатлила, но более его взволновала атмосфера в зале. Было прохладно, будто от гуляющего под потолком сквозняка, трепещущий язычок огня под слоем стекла и бумаги отбрасывал на стены и лица сгрудившихся вокруг подростков зловещие синие тени. Казалось, они существуют сами по себе, беспрестанно шевелясь и переползая с места на место, а синий свет навевал мысли об огоньках с моря, символизирующих души погибших моряков. Сората стоял рядом, почти невидимый в темноте, но Генри чувствовал его присутствие и этим немного успокаивался. Море с его обманчивыми огнями было далеко.

— Я знаю еще пару историй, Акеми, — меж тем произнес Курихара, чуть подавшись вперед. — Например, про рокуроккуби [2].

— Это что за фигня? — Сэм Чандлер заинтересованно придвинулся к другу. Для него традиционные японские ужасы — кайдан — были в диковинку, как, впрочем, и для Макалистера. А голос Хибики для подобных историй подходил как нельзя лучше.

— Я знаю, — подала голос Минако. — Это ёкаи [3] с длинной шеей.

Девушка была чрезвычайно довольна собой, но Сэм смотрел на Курихару, ожидая пояснений от него.

— Рокуроккуби действительно ёкаи, но не обычные, — будто бы нехотя заговорил Хибики, хотя Генри отчего-то догадывался, что внимание ему все же льстит. — Ими становятся женщины, которых прокляли, и участь их незавидна. По ночам их шеи вытягиваются настолько, что головы разгуливают по дому отдельно от тел и пугают людей.

Парень вытянул руку, отчего голубоватый свет фонаря померк на миг, и стало абсолютно темно.

— Есть легенда о бывшем самурае, который остановился на ночлег в деревенском доме, а посреди ночи проснулся и увидел рядом пять обезглавленных тел, шеи их были обрублены гладко, и ни капли крови не было на срезах. Поняв, что перед ним страшные ночные гоблины, самурай спрятал тела, и на рассвете головы вернулись и умерли в мучениях, не найдя своих тел.

Курихара затих.

— А почему только женщины? — спросил кто-то. Чандлер громко фыркнул:

— Потому что они достаточно любопытны, чтобы вляпаться в какое-нибудь проклятие.

Судя по звуку, Сэм получил ощутимый тычок от одной из девушек. Минако, перехватила инициативу:

— Я тоже могу рассказать, — она выпрямилась, принимая более подходящую для страшной истории позу. — Про ямаороши [4].

— Кого? — со смешком перебил ее Сэм. — Что за дурацкое название?

— Нормальное название, — обиделась девушка. — Это цукумгами [5], который получается из тёрки, отслужившей ровно сто лет. Я видела такого — у нас на кухне. У него худенькое тельце, ручки и ножки, а вместо головы — тёрка...

Генри чуть не поперхнулся, услышав подобную глупость. И тут Руми не выдержала:

— Да это же был наш Сората! — хихикнула она. — Иногда он бывает таким контуженым, что кажется, у него на плечах вместо головы действительно тёрка.

И включила свет.

Ученики встрепенулись как перепуганные тараканы, загомонили, повскакивали с мест, даже отрешенный Курихара. Завидев Асикагу, он странно побледнел и отвел глаза.

— Что здесь происходит? — Генри решил, что пришло время и ему высказаться. Ребята посмотрели на него, будто только что заметили и не сразу узнали, что, впрочем, не удивительно, ведь прежде они наблюдали коменданта исключительно в отглаженных брюках, рубашке и жилете, а никак не в растянутых штанах и мятой футболке. Пижамы Генри не любил с детства.