Шепот Бессмертных

О таком повороте событий я не задумывался. Самое время это исправить.

Что теперь?

Роксана мертва.

Боргезов... Вряд ли Крисп смог его одолеть. В любом случае, кровь бывшей бессмертной мне пригодится.

Круг... Что с нашим Кругом? Я в ярости ударил тыльной стороной ладони по рулю. Машина вильнула.

Татьяна, зная обо все, вряд ли захочет оставаться рядом со мной. Клод, попав под сильное влияние Боргезова, скорее всего, будет беспокоиться о его безопасности. Что стало с Грегором, где он и стоит ли ему доверять, неизвестно. О Мире вообще думать не стоит. Значит, Круг можно временно считать распавшимся.

Надежда лишь на себя. Необходимо скрыться на какое-то время, переждать. Если верить Грегору, скоро всплеск силы, что дал мне Марк, пройдет. Вместе с тем уйдут все мои колдовские таланты на целую неделю. И эту неделю нужно как-то пережить. Дальше будет видно. Можно попробовать связаться с Грегором... Хотя... Зачем?

К этому времени я выехал на шоссе.

Черная пустота в моей душе зияла голодным пятном.

Зачем что-то делать, как-то трепыхаться, если единственный смысл жизни для меня потерян?

Я остановил машину на обочине. Включил в салоне свет. Из барсетки выудил мобильник, дождался, пока он загорится, включаясь... Что я делаю? Но вдруг...

Дрожащей рукой я поднес телефон к уху. Гудки. С каждым гудком обрывалось сердце, оживало ровно на один удар, и снова обрывалось. Гудки прекратились. Кто-то ответил мне, но в динамике ни звука. Тишина.

— Таня? — еле подавив дрожь в голосе, вымолвил я.

— Сволочь!!! — раздался выкрик на том конце. — Как ты...?!! Да, как...! Как у тебя смелости хватило мне позвонить?! Ненавижу! Чтоб ты пропал!!!

Она отбила разговор. Дисплей мобильника потух. Я беспомощно вздохнул, выпустив телефон из слабых пальцев, откинулся на спинку кресла.

Хотелось пустить себе черную молнию в лоб. Я все потерял. Всего лишился.

— Сынок-сынок... — раздалось с заднего сиденья.

У меня не было сил даже на удивление. Я только скосил взгляд на зеркало в салоне. Сзади сидел смутно знакомый пожилой мужчина со стальными серыми глазами и длинной по современным меркам бородой. Я никак не мог вспомнить, где видел его. А он достал походный старый рюкзак, вытащил из него такой же старый термос и налил в небольшой пластиковый стакан горячий чай. Протянул мне.

— На-ка вот, выпей.

Без вопросов я взял стаканчик, сделал глоток.

— Я ж говорил тебе, хочешь жить, живи по разуму. А ты не понял. Эх, бестолковый! Что ж теперь будешь делать? Таких дров наломал...

— Дед, — глухо сказал я. — Не говори, что и ты ангел.

— Не буду, — тяжело вздохнул он.

— Убьешь меня? — я взглянул на него через зеркало заднего вида.

— Я не палач, — ответил бессмертный. — Я не убийца.

— Хочу умереть, — пустота съела мою душу. Теперь остался какой-то кровоточащий огрызок.

— Э-э, это дело не хитрое. Не надо быть ни умным, ни сильным, ни смелым. Ты не таков, — плутовато улыбнулся ангел. — Что, сынок? Наворотил делов, и в кусты? Э-э, — снова протянул он укоризненно. — А о Танюшке ты подумал?

— Толку? — прошептал я. — Она видеть меня не хочет.

— Потому что больно ей. Вот ты опять лишь о себе переживаешь. А ведь у Танюшки-то и друзей не осталось. Кто ее поддерживать будет? Или хочешь, чтоб она как ты стала: циничной, с каменным сердцем?

— Не хочу, — ответил я хрипло.

— Ты пей чаек, пей, — как только я отхлебнул еще немного, ангел продолжил. — Она дорога? тебе, а почему? Признаться себе боишься. Ну, скажи, давай!

— Я люблю ее, — вдруг произнес я. Впервые за несколько месяцев, я признался себе...

Как гром, прозвучали мои слова. Я впал в странное оцепенение.

— А раз любишь, сможешь умереть? Оставить Танюшку одну? — голос ангела стал тихим. — Сможешь?

— Нет, — горько ответил я.

— Даже зная, что она тебя ненавидит?

— Не смогу.

— И что делать будешь?

— Жить, — как во сне промолвил я, — буду жить ради нее...

Отклика не последовало. Я взглянул в зеркало заднего вида, обернулся. Никого. Только недопитый чай в пластиковом стаканчике грел ладонь. Единственное напоминание о визите бессмертного. Наверное, это был небесный... Что толку гадать?

Пустота внутри все также обжигала холодом, но больше не расползалась. Я чувствовал себя препогано, зато, кажется, обрел новый смысл жизни.

Танюха меня теперь ненавидит. Но это не значит, что я ненавижу ее. Я люблю ее. Действительно, люблю. Если б я только был смелее, и признался себе в этом раньше...

Прошлого не вернуть.

Допив чай, я бережно завернул стаканчик в салфетку и положил в бардачок. Туда же отправились два пакета с кровью Роксаны. Возможно, они мне понадобятся.

Я погасил свет в салоне, снова завел машину и поехал вперед. Куда еще? Назад дороги нет. Я все сделал, чтобы ее разрушить.

Серебристый опель, мазнув габаритными огнями, скрылся во тьме зимней ночной дороги. Седобородый мужчина опустил в снег свой неизменный рюкзак и достал термос и два пластиковых стаканчика. Он поставил их прямо в снег. Наполнил чаем один, затем второй.

— Опаздываешь, Вёрс, — хмыкнул бородатый, беря один стакан и протягивая его неизвестно откуда взявшемуся шатену лет тридцати пяти-сорока на вид.

Тот принял чай.

— Спасибо, — отозвался Вёрс.

— Мы-то с тобой знаем, он никого не спасает. Только смотрит из своих высших сфер... этот Бог.

— Тимур, чего это ты?

— Просто подумал, зачем Богу спасать кого-то, если этот кто-то не жаждет спасения.

— А-а, — добродушно протянул шатен. — Теперь ясно. Спасаться ты не будешь.

— Ха-ха, — рассмеялся бородач. — Гляжу, у тебя настроение хорошее. Есть повод?

— Есть, — загадочно улыбнулся небесный ангел, делая большой глоток чая. — Тимур, научи Кирану такой же заваривать. А то от ее бодрящего сбора я уже устал. Скоро из ушей полезет.

— Как-нибудь научу.

— Все играешь? — осведомился разом посерьезневший шатен, кивнув в сторону давно уехавшего опеля. — Это жестоко.

— Отнюдь, — улыбнулся ангел в седую бороду. — Вёрс, я не жесток. Я не играю людьми. Я подталкиваю их туда, куда им надо, куда они хотят, но боятся себе признаться в этом.

— И куда ты подтолкнул его? — снова кивок на пустынную дорогу.

— В будущее.

Часть III. Бессмертная. Игра

1

Сквозь темные велюровые шторы золотилось закатное солнце. Просачиваясь в щели между тяжелой тканью, его лучи робко оседали на стенах, украшенных картинами, на мягком кресле с кривыми деревянными ножками и, конечно же, на полу. Теплый паркет приятно прикасался к моим босым ногам, даже нежно. Стоя на полу, ловя пятками солнечный свет, я даже позабыла про ноющее тело. Странно, но за каких-то пять дней я научилась радоваться даже самым обычным мелочам. Как, например, прощальный лучик заходящего солнца.

Держась за край кровати, я подошла ближе к окну. Там ухватилась за подоконник и, отодвинув ткань штор, пристроилась между горшков с цветами и огромным белым медведем. Благо, подоконник большой и широкий. Штора тут же укрыла меня от посторонних глаз. Хотя какие уж тут посторонние?

Я находилась в доме Вёрса. Мне любезно была выделена спальня на втором этаже. В комнате напротив расположилась Таня. Еще, насколько я поняла, ангел приютил двух странных братьев-колдунов. Один из них, постарше и поприятнее в общении, оказался целителем. И не просто целителем, а гениальным целителем! Его имя, кажется, Грегор. Тот, что помладше избегал общения со мной. Почему? Не знаю. Его я видела мельком и всего пару-тройку раз.

Таня... Таня сильно переживала из-за Димки. Честное бессмертное, я уже начала жалеть о своем поступке. Я понимала, что когда девушка узнает правду, узнает то, что Димка сделал с ней, она расстроится. Но я и предположить не могла, что до такой степени.

От мыслей меня отвлек звук открывающейся двери и тихий голос:

— Ксан? Ты спишь?

Таня. Легка на помине.

— Не-а, — держась за разнывшийся бок одной рукой, другой я отодвинула штору. — Привет!

— Ты чего там делаешь?! — грозно прошипела подруга. — Тебе Грегор что сказал?! Ни ногой с кровати!! А ну бегом обратно!

В ответ я показала ей язык и снова скрылась за тяжелой тканью.

Реакцию подруги я предугадала точно. Она поднырнула под штору с другой стороны и устроилась на противоположном конце подоконника. Нас разделяли каких-то два горшка с алоэ.

Татьяна забралась на подоконник, подогнув под себя ноги. Укрыв кисть левой руки в ладони правой, она взглянула на меня. Нет, Таня не ссутулилась, ее взгляд не был затравленным, руки не дрожали. Но та атмосфера, аура, что ее окружала, говорила как нельзя лучше о страданиях души. Таня переживала предательство глубоко любимого человека. Ей было больно. Но вместе с тем, она ненавидела Дмитрия...

Что же я наделала?

— Ты как? — хором спросили мы, глядя друг на друга. Улыбнулись и хором же ответили, — Нормально.

— Жить буду, — уточнила я.

— По тебе не скажешь, — скосила на меня глаза Татьяна. — Труп невесты, честное слово!

— Не правда! — возмутилась я. Тут боль в боку стала сильнее, вынудив меня поморщиться.

— Оно и видно. Может, ляжешь?

Я покачала головой.

— Это Грегу не понравится...

Еще бы! Грегор — потрясающий целитель, но очень требовательный. Пререканий он не терпит. Вёрс говорил, что если б не помощь Грега, одним земным ангелом стало бы меньше.

Все-таки Дима постарался на славу. Как только смог силу не-людя так использовать: легко, метко, смертельно? Будто не заемной она была, а его собственной! Брат Грегора очень быстро доставил меня к нему. И целитель, не покладая рук, провозился со мной целые сутки.

Все это мне рассказали Вёрс и Кирана. Сама я помнила только жуткую боль в боку и сердце. А еще страх...

— Тань, — опустив голову, пробормотала я, — прости меня, пожалуйста... Я не должна была тебе говорить...

— Не должна?! — воскликнула подруга. Она сразу же поняла, что я имела ввиду. — Еще как должна!

— Ты это слишком... болезненно воспринимаешь.

— А как иначе? — она горько улыбнулась. — Я имела виды на него. Хотела всю жизнь с ним связать. А тут такое...

— Таня, ты не виновата, — я закусила губу. Что тут скажешь кроме банальных общих фраз?

— Ага, никто не виноват... Кроме Димки!

— Он тебя тоже любил. По-своему, но любил. — Мне почему-то захотелось защитить Диму. Самую толику. Чуть-чуть, не больше.

— Ну, конечно. Любил! Ага! Как Кощей бессмертный свое злато! Как филателист дорогую марку! Только я не вещь! Ни за что его не прощу! Как он мог?!! Ксана, он меня убил! УБИЛ!!! Понимаешь? — она перевела дух и тут же продолжила. — А потом, как ни в чем не бывало: "Котенок, кошечка"! Он мерзавец! И все, что натворил, спихивал на небесных и на тебя.

— Если тебе станет легче, он меня хотел убить только ради...

— Вот! — перебила меня Татьяна. — Мало того, что он меня утопил, так еще и мою единственную подругу пытался пришить!

— Меня он хотел убить, чтобы жить с тобой счастливо, — все же закончила я фразу. — Понимаешь, он и впрямь тебя любил. Хотел, чтобы ты осталась с ним. А я смешала ему все карты. Все равно тебе рассказала...

Вся бездна ада!... А ведь он точно ее любил. По-настоящему.

Меня как громом поразило этой мыслью. Димка стал действовать непреклонно, только когда услышал, что Таня обо всем знает. До этого у него были еще какие-то сомнения на мой счет. Все изменилось в секунду, когда я сказала о Тане. В тот миг мне показалось, что колдун с меня живьем постарается кожу спустить. Такой у него был взгляд... Вряд ли в нем взыграла самость. Скорее, он понял, что для них с Таней все кончено... Могу представить, как все оборвалось в его душе в тот миг.

Что же я наделала... Ведь можно было сыграть иначе! И сейчас, возможно, здесь был бы Димка... И Таня не убивалась бы так...

Как же я сразу этой искорки чистого чувства в колдуне не обнаружила, не увидела? Стыд мне, а не бессмертие!

— Роксана, ты в порядке? — Таня встревожено поглядела на меня.

— Да. Пойдет... — нужно собраться. Нельзя, чтобы Таня видела меня такой. Киснуть не время.

— Ты бледная. Может, Грегора позвать?

— Позови, — согласилась я.

Возможно, товарищ по Кругу прольет свет на то, как мне нужно было поступить с Димкой?

— Сиди тут, никуда не уходи. Я скоро.

Таня, кинув на меня встревоженный взгляд, покинула комнату.

Мне показалось, будто бы прошло несколько часов, прежде чем дверь снова тихонько открылась. Как не запрещала я себе думать о своих ошибках, это мало помогло. В итоге, искусав все губы, я продолжала заниматься самокопанием по поводу "ах, если б я только поступила иначе".

Оторвалась я от своих тяжких дум только, когда на мое плечо опустилась теплая ладонь Грегора. Целитель наклонился надо мной и, не мигая, смотрел прямо в глаза. Раньше я бы смутилась. Сейчас только сказала:

— Мне нужен совет.

— У тебя есть свои наставники, — ответил Грегор, убрав, наконец, руку с моего плеча. — Неужели они не смогут помочь тебе?

— В данном вопросе? Вряд ли.

— Ксана, — это зашла Таня. — Ты побледнела еще больше. Что такое?

В ответ я лишь чуть опустила голову.

— Садись, Тань. Грегор, тебе лучше тоже присесть. Думаю, разговор получится долгим.

— Что-то все же случилось, — нахмурилась Татьяна, но все же присела на краешек кровати.

Грегор убрал в сторону штору, за которой я "пряталась" и тоже сел на бежевое одеяло недалеко от девушки.

— Я думаю, тебя интересует наш Круг, — предположил Грегор.

— Не совсем. Хотя нет... интересует. Как вы относились друг к другу?

— Мы??? — Таня покосилась на целителя.

— Нет, — дожила я до стольких лет, а формулировать вопросы не научилась. — Не у вас, а у вас в Круге. Насколько я знаю, Круг силен настолько, насколько его колдуны доверяют друг другу.

— А-а, вот ты о чем, — подруга задумалась. — По-разному. Я хочу сказать, живя в Круге, я доверяла только... Только Диме.

— И была права, — неожиданно поддержал ее Грегор. — Он был единственным, кто, действительно, заботился о тебе.

— Угу, — невесело кивнула Таня. — Как ты — о Мире. Кстати, где она?

— Думаю, в безопасности... — Грегор посмотрел куда-то в окно. — Насколько это возможно.

— И все же, — продолжила я. — Грегор, каким ты видел Диму?

— А мы можем говорить о ком-то кроме этого колдуна?! — внезапно разозлилась Таня.

— Это важно. Погоди, — я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно мягче. На что подруга вздохнула, но спорить не стала.

— Я неплохо к нему относился, — "исчерпывающе" ответил целитель. Видя мою приподнятую бровь, он добавил. — Дмитрий — очень сильный колдун, полностью не осознавший себя. Однако он умел думать и просчитывать ситуации. Не лишен своего мнения. И кое-что очень важное: ради своего учителя и Татьяны он готов был пойти на все.

— Это я поняла, — пробормотала я, погладив бинты под рубашкой.