Ваше сиятельство

Изначально Смоленск был вечевой град. Туда из Новгорода и Киева приезжали мужики совет держать. Вот и вышло так, что принимал наместник других важных людей в здании, где мы сейчас находились — здании земской управы, поэтому и красоту тут наводил, а сам жил в отдельном доме. Тут лишь работал. Хотя не брезговал насиловать девчат прямо на рабочем месте. Я молча сглатывала. Грустно это слышать. Помимо этого, людей за малейшую провинность могли кинуть в яму со зверями, на зрелище приглашалась знать из соседних градов.

Выслушав жалобы, муж перевёл разговор на промыслы. Смоленск славился своими гончарными изделиями, кузнечным ремеслом, золотым шитьём, строчной вышивкой, узорным ткачеством на дощечках и другими плетениями. А убранство сего дворца — исключительно заслуга местных мастеров.

— Мы сами всё обставляли, — гордо заявляли жители.

На лице у меня появилась улыбка.

Муж заверил жителей, что сделает всё возможное, чтобы подобрать хорошего наместника или князя.

Князь? — спросила растерянно какая-то женщина. — Ваше Сиятельство о себе говорит?

— Как может быть два князя? — уточнил вопрос мужчина.

— Князь — титул, которым гордятся наши жители. Причастность к избранному богами — великая честь, — и хоть Мир говорил тихо, но не без гордости, сразу становилось понятно, что и сам князем воспитывался. — Те, кто унаследовал этот титул стараются быть достойными своих предков, ставших в своё время Великими Князем и Княгинею. Потомки развивают в себе всевозможные хорошие качества, чтобы наши предки гордились ими. Но никаких наделов не имеют. Не уверен, что есть другой человек — достойнее, чем воспитывающийся с детства князь.

Муж ещё долго общался за обедом с жителями. Это единение, которого мы добились просто своими речами и действиями, его не купишь.

Я спросила, как обстоят дела образования. С этим были и тут трудности. Школы были закрыты, а учителей куда-то вывезли. Надо будет поговорить с новым наместником, сможет ли он выделить несколько часов в день для обучения деток. Хотя бы так.

Глава 22

После обеда прибыл вызванный Миром князь. Далимысл был очаровательным светловолосым юношей с забавными кудряшками, у которого только начали расти усы.

"Ты зачем юнца притащил?" — справедливо отметила я.

" Он не юнец. Внешность обманчива," — отправил сообщение мне муж.

Вокруг Мира столпилась челядь, среди которых была и я.

Испытать обманчивую внешность не помешает. И я отошла вместе со всеми от КНЯЗЯ, давая дорогу наместнику.

Мирослав остался один, слуги отошли в другую часть кабинета. Посреди помещения остался стоять златовласый юноша.

Далимысл склонился перед Миром в земном поклоне, а сам тем временем бросил быстрый взгляд на стоящих позади нас.

Мне он уже нравится.

— Знакомься, это твои жители, — решил представить нас муж. Наместник подошёл к нам, ещё раз бросил быстрый взгляд.

Муж представлял каждого и тот человек кланялся и отходил. И когда Мир успел всех запомнить?

"Я сделал себе базу местных жителей".

Тогда понятно. Когда все смоляне были познакомлены с наместником, осталась лишь мы с арабкой. Внезапно Далимысл склонился в поклоне предо мною.

— Здравствуйте, княгиня, моё почтение.

Но как он смог меня узнать?

— У вас более внимательный взгляд. Челядь так себя не ведёт. А кого посмеет возить за собой КНЯЗЬ, явно не служанку? — шепнул наместник, но так, чтобы слышала лишь я и Амира.

Странно, что никто другой не догадался об этом ранее. Все приняли легенду о том, что мы с Амирой всего лишь избранные слуги.

Ну вот, на сей раз прокололась я. Значит, не так уж и хорошо умею играть.

— Здравствуй, Далимысл. Значит, ты ещё и военную подготовку имеешь?

— Откуда вы...? — настал его черёд удивляться.

А я улыбнулась. Всё же рядовые граждане так не двигаются. Но, судя по тому, что не служит в орде, значит, всего лишь подготовка, не служивый.

— И часто князья практикуют военное дело, сами при этом не являясь военными?

— Почти всегда. Это часть обучения.

Взгляд наместника скользнул по арабке.

— Извините, судя по всему вы — тёмная лошадка и нас не представят. Здравствуйте, и, надеюсь, что меня проверять не придётся.

Велижан внимательно наблюдал за парнишкой. А потом выдал на арабском:

— Посмотрим, но вы мне нравитесь.

— Представиться не хотите?

— Нет.

— Ну что ж, тогда не смею задерживать.

А голос у Амиры ведь женский, что интересно понял наш наместник? И сколько ему лет?

"Тридцать".

Удивиться мне было даже некогда. Мир стал быстро собираться. Разогнал слуг, мол, будет ещё время познакомиться с наместником, а сам пошёл передавать дела, пригласив и нас с собою.

— Тут ведь есть АС, — Далимысл времени зря не терял. — Мне дадут к нему доступ?

— Нет. К сожалению, АС повреждён. Его пытались взломать, сработала система защиты, — значит, Мир хочет проверить князя. Доверяй, но проверяй, как гласит народная мудрость.

— А новую систему поставить?

— Пока нет. Если тут задержишься, тогда и поставим. Наладь отношения с людьми. Производство тут в порядке, как я понимаю, а вот с образованием придётся повозиться. Неплохо было б давать уроки каждый день, хотя бы пока чтение и письмо. А вот школу для детей сделать придётся, а может, и не одну.

Мы рассматривали несколько карт города разных лет. Но на них не было ничего образовательного. Говорили лишь мужчины, а я просто рассматривала.

— Вот гляди, тут мужской монастырь, но раньше здесь была школа для мальчиков. Думаю, не помешает вернуть всё как было, с монахами не знаю, что делать. Фанатики это очень плохо — как бы чего не придумали.

— А может их обработать? — подал голос новый наместник.

— Как?

— Новыми способами влияния на сознание.

— Не думаю, что это хорошая мысль. Единственный выход, как мне кажется, пустить их в мирное русло, но я не знаю, как убрать их фанатичность.

— Придумаем что-нибудь. Я могу набрать себе помощников? — Далимысл уточнял свои права.

— Из местных?

Далимысл заверил, что нет. У него есть знакомые, уже в отставке, военные, которые умеют перевоспитывать и слоняются без дела.

— Кадетский корпус вот здесь был...

Вот-вот, как раз военные пригодятся. Да и образование могут давать мальчикам соответствующее. На том и порешили.

В пределах крепости надлежало обустроить бывшие образовательные здания под детишек и взрослых. Здесь же был почтамт, сад, суды, стража. А вот за крепостной стеной располагался град: базарные площади, военные пункты, больницы, заводы, офицерская и солдатские слободы, тюрьма и другое. Вообще-то это была ведь военная застава, поэтому военных здесь было много. Мужу надлежало встретиться с ними и получить их присягу, а также передать в веденье наместника. Обычные граждане жили в пределах крепости, а вот военные сей детинец* окружали. Были ещё военные заграждения в виде стен, рвы, река и прочее.

К сожалению, на развлечения времени не осталось. Мы передали все дела, проехались по граду на нашей машине, в которой прибыл Велижан в Смоленск, я в окошко рассматривала окрестности, любовалась садами, осматривала довольно красивые здания разных государственных органов. Дома же обычных людей выглядели довольно бедно. Временами покосившиеся и обветшалые. Мир дал задание, отремонтировать жилища людей, а те, что не подлежат восстановлению, перестроить заново. КНЯЗЬ освобождал от податей Смоленск на лето*. Этого должно было хватить на приведение града в хорошее состояние.

Выскользнув из крепости, мы помчались вначале в офицерскую слободу, располагавшуюся на юго-востоке града. Созвали всех тутошних жителей, кои и присягнули новому КНЯЗЮ в верности, а также хану, который не замедлил явиться по вызову мужа. Все военные вопросы решались исключительно через хана, и лишь житейские через Далимысла. К сожалению, в верности наместнику не присягали. Всё же это не его ведомство.

Далее посетили солдатскую слободу, располагавшуюся рядом с офицерской. Получив от них присягу, проследовали в городок наместника. Дома были каменные, веяли богатством и роскошью. Наместник испросил разрешения переименовать сие место в княжеский городок. Дав согласие, Мир посоветовал разобраться с ненужным богатством.

— То, что нужно — оставь, лишнее продай на торжище. Деньги ведь понадобятся на восстановление. Земскую управу тоже неплохо подчистить от ненужного богатства.

Князь согласно кивал и делал пометки на своём МАСе. После чего мы перебрались по мосту на тот берег Днепра и, проехав через базарные площади, направились в военные гарнизоны. Завершив все дела, мы распрощались с наместником. Он в сопровождении пары военных остался в граде, а мы тронулись в путь. Нас оставалось пятеро.

Отъехав пару-тройку вёрст от города, муж велел Тихуше остановиться и вышел пообщаться с ханом. Водитель сидел в машине и ожидал дальнейших указаний. Я, Мир, хан и арабка вышли на безлюдное место, скрытое от глаз посторонних. Хан установил полог, нам никто бы не помешал.

— Так что ты мне хотел сказать или показать? — вопросил Ратый.

— Сразись с этим человеком. Я хочу, чтобы ты оценил его уровень.

Хан попытался возразить, но Мир настаивал. После некоторого спора, муж всё же сумел переубедить главнокомандующего армией.

— Раздевайся, — это был приказ хана.

Но разделся Велижан до портков, с головы же никаб не снял.

— Снимай тряпку с лица, — хан не привык, чтобы его ослушивались.

— Нет. Он останется так. Это мой приказ, — встрял Мир.

Хан стиснул зубы. Всё же пока Велижан не был подвластен хану, поскольку был у того не на службе. Поэтому слово Мирослава было для него главнее.

Ратый напал первым, предчувствуя лёгкую победу и решил не тратить время на расшаркивания. И двигался он быстро, но в последний момент Жан плавно увернулся и изогнулся, пропуская удар мимо себя. В ответ он почти нанёс удар хану, но тот заблокировал его. Удар головой Ратыя, держащего руки Жана не позволяли тому увернуться, но тот неестественно выгнулся, и, вывернув руки наизнанку, телом взлетел вверх. Я завороженно глядела на сей бой, одновременно испытывая и отвращение от неестественных поз, и восхищение. Жан вырвался из захвата Ратыя и отскочил на безопасное расстояние, делая круговые движения руками в обратную сторону, вставляя вывернутые суставы на место. Меня стошнило.

Остальную часть боя я не смотрела. Не могла перебороть отвращение. Мир же внимательно наблюдал за происходящим.

— Я его беру, — раздался голос хана через четверть часа. — Снимай маску, — а вот эта фраза была обращена уже к Жану.

Мир кивнул брату. Я вновь повернулась, но сосредоточилась на лице Ратыя.

— Ясно, прекрасно, — ни один мускул не дрогнул на знававшим сражения лице. — Но маска тебе понадобится, правда, не в этом одеянии. Одевайся, мы уходим.

Пока Велижан одевался, хан подошёл к нам.

— Я понимаю ваши опасения, всё же странная воля богов. Но забавно. Наши договорённости в силе, тренировать я тебя буду всё равно, но из него готовить приемника. И в случае чего не медля зови меня.

Дождавшись утвердительного кивка мужа, хан пожал тому руки и склонился в небольшом поклоне мне.

Возвращались в машину мы уже вдвоём. Мир молчал, а я обозревала окрестности. Дорога проходила сквозь лес. Сгущались сумерки. Если честно, меня что-то тревожило. Не хотелось бы попасть в ловушку. Но если у предыдущих наёмников сорвался план, чего им стоило воспользоваться беззащитностью КНЯЗЯ?

Я поделилась своими опасениями с мужем. На что он решил больше не рисковать. Сразу же вызываем Ратыя.

Спустя полчаса у меня засосало под ложечкой. Муж решил больше не выжидать.

Велев остановиться водителю, он связался с ханом и изложил ему суть.

— Тихуша, езжай один, — тот побледнел. — Это приказ.

Понимаю его опасения, всё же не хочется знать, что идёшь на возможную погибель. Но ослушаться приказа он не может. Тем паче, что на нём метка стоит так же, как и на всех тех, с кем мы пересекались за последнее время.

Мир надел на голову платок. Я с интересом наблюдала, как сияние исчезает, что ещё за вещь гасящая?

— Это от костюма арабки. Ведь Жану эта деталь была не нужна.

А, ну тогда понятно. Мир натянул на платок обруч. Ну вот, теперь у нас арабский шейх в белых одеяниях. Разве что полы одежды более короткие. Но он всё равно был бельмом на глазу в тёмном лесу. Я, кстати, тоже.

Мир тихонько увлёк меня вглубь леса. Что будет с Тихушей? И почему мы не уходим? Вопросы были готовы сорваться с языка, но муж приложил палец ко рту и сделал жест, что мол, будь очень внимательна, приготовь оружие. Не прошли мы и с десяток саженей, как послышались выстрелы. Резкие движения Мира, жест, что замереть и стоять на месте. Я не заметила, как осталась одна. Было страшно. И пояса верности на мне уже нет. Он остался в нашем месте. Но отлучаться мне было нельзя. Ведь сейчас, пока мы связаны, то в относительной безопасности, а стоит мне уйти, и я подвергну мужа неоправданному риску.

Увидела силуэт мужа, манящий жест. Старалась двигаться бесшумно, но подготовки соответствующей у меня не было. Прижималась к земле, чтобы незаметно проскользнуть меж деревьями. Но иногда наступлю на сучок или сухую веточку.

Звуки выстрелов стали ближе. Казалось, что они рядом, в несколько саженей от нас. Запах пороха разлился, казалось, вокруг нас. Вновь жест замереть. Слушаюсь, и остаюсь одна. Смотреть я просто не могу, стараясь прятаться за деревом. Но глаза не закрываю, нужно наблюдать. Взгляд бегающий, ловящий мимолётные движения деревьев, падающие листочки, треск чего-то сухого. Стоп. Это плохо. Кто-то идёт? Мужа отвлекать нельзя. Они ведь навредить не могут. Нет, значит, нужно расслабиться и ждать.

Слышу выстрел, полёт пули, ощущаю, как поле вокруг меня сгущается. А дальше звук падающего чего-то тяжелого. Тела?

Выстрелы стихают.

Муж зовёт меня жестом, и мы идём к дороге. Освещения почти нет, лишь вдалеке виднеются горящие фары машины. Идём к ней, я переступаю через мёртвые тела людей.

— Уходите. Садитесь и уезжайте, — в темноте как гром среди ясного неба раздался низкий голос Ратыя.

В машине стоит металлический запах крови.

— Мирослав, садись за руль, — шепчу я, муж молча кивает, вытаскивая с водительского сидения умирающего Тихушу, пересаживает его ко мне назад.

Отключаюсь от посторонних мыслей, отмечая лишь, что мы тронулись с места.

Любовь, только любовь. Концентрирую силу на кончиках пальцев, вливая в рану, из которой торчит рукоять ножа. Это будет сложно. Нужно осторожно вытаскивать его, но успевая залечить тот отрезок раны, который освободится. Беру в руки нож и начинаю медленно его двигать. Каждый перст* я делаю передышку. Как же сложно. Руки уже дрожат. А больше силы тоже нельзя давать, иначе может зарубцовываться не освобождённая ткань. Последний же перст дался очень сложно, ведь нож сам уже не держался и качать его было нельзя. В глазах уже темнело. Машина остановилась. И муж перехватил рукоять.