Но все же... Он сам мне позвонил. Значит, не все потеряно?
— Андрей, — умоляюще позвала я, когда тишина и дыхание друга стали просто невыносимы.
— Да, — тихо отозвался Флейм.
А я опять замолчала, не зная, что теперь говорить.
-Ты злишься? — неожиданно поинтересовался парень, и я ненадолго потеряла дар речи.
— Что? Я злюсь? С чего ты взял?! — мой голос дрожал, когда я это говорила.
— Я столько гадостей успел тебе сказать, — виновато ответил Андрей.
— Нет! Нет-нет! Послушай, я ни капельки не сержусь. Флейм, мне нужно было тебе позвонить сразу. И все объяснить.
Андрей помолчал немного, не делая попытки броситься меня утешать или уверять, что все это ерунда. То, что я натворила, слишком сильно задело друга. Как мы с этим справимся? Неужели, я его потеряю теперь? Когда я, наконец, поняла, насколько сильно мне нужно рядом надежное плечо? Когда я готова признать себя слабой, беспомощной и мечтающей хоть о капле заботы...
Не может быть...
— Как ты сейчас? — поинтересовался Флейм после паузы.
— Уже лучше, — ответила, стараясь, чтобы голос не звучал жалобно. — А ты?
И снова это молчание.
— Я тоже неплохо.
Тяжелый вздох. Хочется крикнуть 'Ты врешь!'. Но чем я лучше?
— Если я скажу, что хочу тебя видеть, ты... сможешь меня отсюда забрать? — спросила осторожно, боясь услышать 'нет'.
Андрей вздохнул опять. Почему же ты молчишь, Флейм? Что происходит?
— Ксения, — парень говорил тихо, и я чувствовала, что против воли замерла на месте, уже догадавшись, что следующие слова друга ничего хорошего мне не принесут. — Мы с Ником тоже не все тебе сказали.
Уфф...! Так только поэтому Андрей там немногословен? Он тоже боится меня обидеть?
— Что случилось? — облегченно выдохнула в трубку. Какие бы тайны не были у друзей от меня, они не страшнее моей. И если Флейм позвонил мне сейчас, значит не все потеряно.
— Нам предложили работу.
О! И из-за этого такие сложности? Чего испугался Флейм?! Вот глупый!
— Это же замечательно! Я вас поздравляю! Нужно будет срочно отметить? Куда вас кстати позвали? И что вы будете делать? И когда вам выходить на работу?
— Ксения, подожди. Стой... — устало попросил Андрей.
Я замолкла. И снова на душе тревожно и тягостно.
— Нам с Ником придется уехать.
Что???
На несколько секунд у меня перехватило дыхание.
Этого не может быть снова!
— Уехать... — я даже не переспросила, понимая, что слова Флейма не шутка. Друзья уже все решили. И переезд — неизбежен. — Куда вы едете?
— В столицу, — короткий ответ на бессмысленный вопрос. Какая разница куда уезжает Ник с Флеймом? Какое это имеет значение? В любом случае я останусь одна. Марина, мама, ребята... У меня никого больше нет здесь.
Я пораженно молчала несколько секунд. А затем... Что еще могла я сказать?
Я нашла в себе силы скрыть свои чувства. В конце концов, я уже проходила через это. Я уже отпускала маму "замуж".
— Это замечательно, Андрей! Просто супер! Если вы уже приняли предложение, значит оно определенно того стоило. Это шикарная новость! Нам нужно будет это отметить!
— Ты не расстроилась? — недоверчиво переспросил Флейм. Его так сложно было провести, но я же знала, что нужно говорить, чтобы он мне поверил.
— Конечно, нет! Ведь для вас это очень важно! Я безумно рада за вас! Даже не вздумай накручивать себя. Все отлично!
Андрей облегченно вздохнул в трубку.
— Хорошо, Кси. Спасибо тебе. Ты сейчас с твоим Керимовым? Как у вас?
Странный вопрос от Флейма.
— Да... вроде все нормально. Просто...
— Ты спрашивала, могу ли я тебя забрать. Что-то случилось? Вы поссорились?
А мы мирились?
— Андрей, нет. Я лишь хотела вас с Ником увидеть и...
— Ксишка, трусишка. Ты решила, что я так на тебя обиделся из-за твоего Керимова, что больше тебе не позвоню?
Я соглашаясь выдохнула в трубку:
— Ага.
— Не бойся. Так просто тебе от меня не избавиться, сударыня Ветрова.
— Правда? — переспросила с надеждой.
— Ессно! Ты, мать, мне не доверяешь?
— Доверяю, Андрей. Конечно, доверяю!
— Ну, вот и славно... Значит, у вас с Тимуром все нормально?
— Жить можно, — ответила я, уже догадываясь, что Флейм не собирается сегодня меня забирать.
— Хорошо. Если будет совсем плохо, позвони.
— Да. Я знаю. Позвоню. А у вас какие планы на выходные?
— Мы с Ником работаем обе ночи.
— В 'Каранте'? — решила отчего-то уточнить.
Андрей фыркнул.
— Забудь о нем! Мы выступаем в столице.
— Вау!! Поздравляю!
— Ну да, мы такие, — Андрей рассмеялся в ответ. — Ладно, Кси. Я буду на связи до самого вечера. Позвони мне, если что.
— Договорились! Хорошей ночи, Андрей. И Нику привет передай.
— Оки! Ты тоже держись. Скоро увидимся!
Андрей первым положил трубку.
* * *
— Наговорилась? — как только я опустила руку с мобильником, понуро склонив голову и зажмуриваясь, чтобы сдержать слезы, из-за спины долетел насмешливый голос Милы.
Когда же они оставят меня в покое?!
Волна ярости затопила сознание с ужасающей скоростью. Я стремительно развернулась, лицом к лицу встречаясь с подругой Тима.
— Заткнись! — с раздражением прошипела я, сверля улыбающуюся одногруппницу взглядом. — Закрой свой рот и не приближайся ко мне, ясно?! Твой обожаемый Керимов мне ни к черту не сдался. Не хочу ничего о нем слышать! Никого из вас не хочу видеть! Вообще не подходите ко мне!
Лицо Осинской по мере того, как я говорила, менялось. Она перестала улыбаться и в какой-то момент даже отодвинулась от меня подальше.
Прекрасно!
Я выпалила все, что хотела сказать Миле, на одном дыхании, краем глаза замечая, как удивленно смотрят на меня Тимур и Лешка, вышедшие из беседки на мой крик. Мне! Плевать!
Я чувствовала себя злой настолько, что готова была применить все мои скудные навыки по самозащите, что в меня с таким усердием вкладывал Андрей. Я бы, наверное, ударила любого, кто попытался бы меня остановить, снова что-то мне сказать, опять попытаться влезть в мою жизнь. Но ко мне никто не решился приближаться.
Я как была — босиком, пронеслась мимо с тревогой глядящего на меня Лешки. Но не остановилась даже, когда он осторожно окликнул меня.
— Ксения, подожди. Что случилось?
Сил оставаться не было, и объяснять ничего не хотелось. Никому!
Я влетела в свою комнату, в единственное место, которое мне выделили в шикарном особняке Керимовых, где я хотя бы какое-то время могла побыть одна. Плохо понимая, почему я делаю это, я почти на автомате повернула защелку замка, запирая дверь и отрезая путь в спальню всем желающим меня увидеть.
Оставьте! Меня! В покое!
Суматошно кружа по комнате, я сама не знала, что ищу и что делаю. Я стащила с кровати плед и, завернувшись в него, едва смогла сдержать рвущиеся из груди рыдания. Я кусала губы, чтобы не расплакаться еще сильнее.
Только закрыв за собой дверь в ванную и включив воду, я почувствовала себя легче. Истерика не закончилась. Слезы, все так же катились по щекам, и я зажимала ладонями рот, чтобы не закричать в полный голос.
Внутри все жгло от боли. Даже лежа на ступеньках университета, понимая, что внутри меня умирает еще неродившаяся жизнь, мне не было так... больно. Тогда тело трясло от мучительных спазмов, но на душе была мертвая пустота. И только сейчас, стискивая зубы и раскачиваясь из стороны в сторону, чтобы себя успокоить, я мечтала о том, чтобы все это поскорее закончилось!
Я хотела бы умереть тогда... я...
Я не позволяла себе закончить эту мысль, не решалась идти настолько далеко. Мне было больно. И слишком жалко себя. Я понимала, что во мне кричит именно эта жалость. Но разве этого достаточно, чтобы желать себе смерти?
В тот момент мне казалось, что только она могла бы облегчить эту жуткую боль в душе.
Мама, уехавшая к новому мужу, неудавшаяся беременность, история с Керимовым, скорый отъезд друзей. Как все это вынести?
Я не могу! Больше! Я не хочу справляться!
* * *
Я плакала еще очень долго. Обхватив себя руками и временами сжимая в кулачках край пушистого пледа, я предавалась самому глупому занятию изо всех существующих в мире. Я жалела себя. И рыдала, впервые после смерти деда, так сильно, что в какой-то момент дыхания не хватило, в груди стала разрастаться уже вполне реальная боль от горящих огнем легких.
Только это и заставило меня взять себя в руки.
Что я делаю, в конце концов? Я сошла с ума, если считаю, что слезы хоть чем-то мне помогут. Да, конечно. Жизнь паршива, а я осталась одна. Меня кинули все, все, все! Бедная несчастная Ксения. Аха-ха. Какая драма!
Можно подумать, одиночество — самое страшное в жизни. Или скопище придурков, которые меня окружают, превратили мое существование в одну сплошную муку? Это же мелочи! Они не стоят моей истерики.
И это я? Действительно, я? Сижу в ванной, кусаю губы до крови, едва ли не вою от жалости к самой себе. Ужас!
Я с гордо поднятой головой терпела все гадости со стороны одноклассников, а ведь они начались еще в школе! Я только в университете познакомилась с Андреем и Ником, которые стали моими лучшими друзьями. Но ведь до тех пор я была одна! И прекрасно выживала. Да, мама была рядом и всегда поддерживала меня. Но ведь и в то время я была всего лишь ребенком.
А теперь я давно перестала быть глупой Плаксой. Одна или нет, но я разберусь со всеми проблемами сама. У меня нет другого выхода.
* * *
Но что бы я ни решила для самой себя, собраться с духом, чтобы выйти из ванной, оказалось не так просто. Встать из того угла, в котором я сжалась, как побитый котенок, я просто не могла. Болели все мышцы. Виски ныли. А глаза жгло от выплаканных слез.
Только когда меня перестало трясти от озноба, я, еле передвигая ноги, добралась до кровати. Измученная и обессиленная, даже не потрудившись снять с себя одежду, я свернулась клубком на постели и, вцепившись в подушку, закрыла глаза.
Сильная или нет, но сегодня я позволю себе еще чуть-чуть побыть слабой.
* * *
Утро началось для меня слишком рано. На улице едва показались первые лучи солнца. Но я распахнула глаза, чувствуя себя отдохнувшей. И умиротворенной. На душе все еще было не по себе. Но я уже твердо решила, что сделаю все зависящее от меня, чтобы справиться с любой болью. И любыми испытаниями, что для меня приготовила судьба.
Переезд Андрея и Ника в Москву ничего не меняет. Через год, после окончания университета, я бы так или иначе все равно бы рассталась с ними. Меня ждет Европа и работа в другой стране. Так что, вероятно, все к лучшему. Мы с Ником и Флеймом просто разъедемся по разным городам чуть раньше, чем я предполагала. Зато мои друзья будут счастливы.
Побродив по комнате, приняв горячий душ и, наконец, переодевшись, я задумалась, что делать дальше. В особняке Керимовых стояла умиротворяющая утренняя тишина. Вероятно, хозяевам дома в этот момент снятся сны. Семь часов утра — это только мне в такую рань не спится.
Я осторожно распахнула дверь и выбралась в пустой коридор. Собственный желудок намекал, что мне неплохо было бы перекусить. Я добралась до кухни, бесшумно открыла холодильник и взяла первую попавшуюся под руку бутылку.
Ммм... блаженство. Возможно, сегодняшний день будет лучше предыдущих.
Потягивая холодный йогурт, через распахнутую настежь стеклянную дверь я выбралась на широкую террасу. И замерла.
— Доброе утро! — осторожно поприветствовала Марию Керимову. Женщина открыто мне улыбнулась и отложила в сторону электронную книгу.
— Доброе утро, Ксения! Тоже не спится?
— Да, я рано сегодня встала.
— Отлично. Я тоже вот сегодня пораньше. Ты присоединишься ко мне? Как на счет чашки кофе и круассанов? — Мария указала на расставленные на стеклянном столике кофейник и тарелки с румяной выпечкой.
— Да, с удовольствием, — я улыбнулась, учуяв восхитительный запах кофе.
— Тогда бери чашку и присаживайся.
Я сходила на кухню за кружкой и вернулась на террасу.
Плетеное кресло едва слышно скрипнуло подо мной, когда я садилась напротив Марии.
— Леша сказал, что вчера у тебя болела голова. Как ты чувствуешь себя сегодня? Может быть, стоит позвонить Елене?
— Нет, нет! — я энергично закачала головой. — Мне уже лучше. Просто давление, наверное.
— Хорошо. Как скажешь. Но если тебе станет хуже, мы сразу же позвоним моей подруге.
— Да, конечно. Но сейчас все в порядке.
Мария снова улыбнулась.
* * *
Время с Керимовой пролетело незаметно. Мы удивительно быстро нашли с ней общий язык. И хотя я не позволяла себе забыть о том, что эта женщина превосходная интриганка и все-таки мать самого Тимура, которая любит и заботится в первую очередь только о своем сыне, мы довольно мило поболтали с ней нескольких часов.
С Марией было легко и просто. Совсем не так, как было в день нашего разговора в больнице. Сегодня утром, на уютной веранде, Керимова чувствовала себя свободно. Беседа лилась непринужденно. И мы постоянно улыбались друг другу.
Временами наш разговор скатывался на истории из детства Тимура и Лешки, и тогда улыбка расцветала на лице Керимовой. Глаза сияли. Мария рассказывала с азартом, изображая в лицах разных участников того или иного комичного случая, и порой нам невероятно сложно было сдержать смех.
Так, Керимова вспомнила, как однажды ночью ей позвонил Тимур.
— Ему было четырнадцать, — рассказывала она. — В сентябре вы с ним уже пошли бы в девятый класс. Но как раз в это лето, вам от школы предложили поездку в летний лагерь. В Швейцарию. Ты, кажется, не ездила тогда?
Я отрицательно покачала головой.
— Ну, вот. А мы с Витей решили, что Тимуру будет полезно провести три недели с ребятами. Ты же помнишь, там предлагали и обучение языку, и путешествия по стране, посещения музеев и выставок. Это было бы интересно. Прошло всего дня три или четыре после отъезда Тима, и вдруг посреди ночи мой сотовый начинает разрываться от звонков.
Я поднимаю трубку и слышу от Тимура примерно следующее.
— Мама, только не волнуйся. Со мной все в порядке. Я на дискотеке в Берне. И не знаю, как добраться до лагеря. Мой сотовый сейчас разрядится. Что мне делать?
Такого ужаса я давно не испытывала. Но показывать панику ни в коем случае было нельзя. И не было время на эмоции. Я постаралась как можно спокойнее объяснить Тиму, что делать.
— Сейчас попробуй найти любого полицейского, подойди к нему и стой рядом. Он должен будет проводить тебя до лагеря.
— Мам, — буркнул Тимур. — Ты помнишь, что я не говорю на немецком?
— А это уже будут проблемы полиции. Главное, чтобы они доставили тебя до лагеря.
— Хорошо. Я понял.
Еще я посоветовала Тиму оглядеться вокруг и вспомнить, как он с друзьями (а с кем еще?) добирался до дискотеки. Он пообещал мне перезвонить через десять минут, если не сядет телефон.
Это было ужасно — ждать его звонка. Я несколько раз пыталась дозвониться до кураторов, которые вместе с вашей группой уехали в Швейцарию, но у всех были выключены телефоны. Я не знала, что делать. Мой сын в другой стране, за тысячи километров от меня. И я никак не могу ему помочь.
