Слава богу, я мужчина. Член очень маленький и в спокойном состоянии прикрыт кожной складкой, но так даже удобнее, при ходьбе не будет мешать. А то, что маленький... Блин, о чем я думаю! Я сюда не трахаться пришел.
Я еще немного покрутился перед зеркалом, изучая свое тело, а потом решил, что изучил достаточно, и направился к двери. Стоило мне протянуть руку к дверной ручке, как из стены над дверью загрохотал низкий рыкающий голос:
— Приветствуем тебя, путешественник, на благословенной планете Блубейк!
От неожиданности я аж подпрыгнул на месте. Нельзя сказать, что я совсем не ожидал ничего подобного, но момент для приветствия был выбран неудачно. Да и громкость звука была чрезмерна.
— И тебе привет, — отозвался я таким же рыкающим басом. Голоса обитателей этой планеты под стать их телам.
И застыл в ожидании. Пусть даже я знаю, что в этом мире каждому путешественнику автоматически предоставляют гражданство, не стоит с самого начала вести себя, как у себя дома. Продемонстрировать хорошие манеры никогда не вредно.
Голос тем временем продолжал:
— Мы, народ Блубейка, рады приветствовать среди нас нового нопстера. Знай, путешественник, на планете Блубейк нет гостей и нет хозяев, мы открыты каждому и делимся с каждым всем, что имеем. Каждый приходящий к нам с чистой душой и открытым сердцем становится нам братом, потому что все разумные существа вселенной есть братья по разуму, а приходящие к нам становятся братьями по крови. Добро пожаловать во всеобщее единение Блубейка!
Я коротко поклонился и сказал:
— Спасибо.
— Нет повода для благодарности, — отозвался голос. — Мы не нуждаемся в благодарности, наш долг гостеприимства исходит из чистого сердца, но мы рады, что ты правильно понял наши мотивы. Ты ступил на благословенную землю Блубейка с чистыми помыслами, так будь же отныне одним из нас! Твое жилище ждет тебя, спустись вниз и машина привезет тебя в твой дом. Тебе объяснят, как до него доехать.
— Спасибо, — сказал я, — но мне не нужен дом. Я ценю ваше приглашение, но пока не собираюсь навсегда поселиться на вашей благословенной планете.
— Почему? — печально спросил голос. — Неужели ты побрезгуешь...
— Нет, я не брезгую вашим гостеприимством, но у меня много дел в других мирах, я не могу их бросить и поселиться у вас навсегда.
— Почему? — перебил меня голос. — Нет такого дела...
Кажется, он начинает меня доставать.
— Послушай, почтенный, не знаю твоего имени, — сказал я, — я приехал сюда в гости к своей подруге. Ее зовут Эзерлей, несколько дней назад она пришла с планеты Ол...
— Да-да! — воскликнул голос. — Она уже ждет тебя внизу. Ты будешь жить с ней?
— Да. Мне не нужно отдельное жилье, я пока погощу у нее.
— Отлично! — обрадовался голос. — Сейчас проверю... да, Эзерлей тоже согласна жить с тобой. Вам уже выделена новая квартира, вещи Эзерлей сейчас перевезут... нет, она отказалась, она закажет себе новые вещи. Спускайся же вниз, машина Эзерлей доставит вас в ваше новое жилище, а твоя машина будет ждать тебя около дома.
Произнеся все эти слова, голос умолк. Я немного подождал, но продолжения не было.
— Я могу задать пару вопросов? — спросил я.
— Конечно, — отозвался голос. — Что тебя интересует?
— Почему ты говоришь о себе во множественном числе?
— Потому что говорю от имени всех нопстеров Блубейка.
— А ты сам — кто такой?
— Я голос планеты.
— Я понимаю. Я не то имею ввиду. Ты сам, не как голос, а как личность — кто ты? Человек (мои губы произнесли "нопстер"), компьютер или что-то еще?
— Я нопстер, который говорит от имени планетарного компьютера, — сознался голос.
Интересно, почему при словах "планетарный компьютер" в голову сразу приходят всякие тоталитарные ужасы? Будем надеяться, это просто влияние дурной фантастики. На худой конец, я всегда смогу уйти в Убежище... если успею.
Я повернул дверную ручку и вышел в коридор. Собственно, коридора не было, дверь выходила на винтовую лестницу, широкую, но довольно крутую. Лестница была задрапирована мягким одноцветным бежевым ковром, стены тоже были покрыты чем-то мягким и ворсистым. Потолок, образованный нижней поверхностью следующего витка лестницы, был усеян маленькими и тусклыми лампочками, в совокупности образующими мягкий и приятный желтоватый свет. Несмотря на тесноту, здесь было уютно.
Я стал спускаться по лестнице. Через каждую четверть витка в стене была дверь, подобная той, из которой я только что вышел. Довольно большой портал, хотя с тем, что я видел на Сэоне, не идет ни в какое сравнение.
Витков через пять-шесть лестница закончилась и я вышел на улицу. На планете Блубейк стояло лето, погода была теплая, ясная и безветренная. Небо над головой было безоблачным, оно имело зеленоватый оттенок и казалось отражением лужайки под ногами. Солнце было оранжевым. Воздух пах не бензиновой гарью, как на Земле, а травами и близким морем.
На улице, рядом с входом в здание, был натянут навес, под которым были расставлены столики и скамейки, на скамейках сидели люди, то есть, нопстеры, и что-то ели. Все нопстеры были обнажены и это меня успокоило. Выходя из комнаты, я забыл, что не оделся, а теперь вспомнил. Но, выходит, на этой планете к нудизму относятся спокойно.
Мое появление было встречено радостными возгласами посетителей. Один из нопстеров вскочил на ноги и крикнул, обращаясь ко мне:
— Андрей?
— Да, — сказал я. — А ты Эзерлей?
Остальные нопстеры дружно зааплодировали, совсем как люди. Я вошел под навес и сел за столик, за которым сидела Эзерлей.
— Привет, — сказала она. — Ты изменился, — она хихикнула.
— Ты тоже изменилась, — сказал я и мы расхохотались.
Очень комично узнать в грозном супермене свою недавнюю подругу.
Тело Эзерлей было немного меньше моего и не столь мускулистым. Но все причиндалы нопстера были при ней — костяные пластины на груди и плечах, острые чешуйки на тыльной стороне пальцев рук, гребни на черепе. Этакая небесная воительница, женский вариант супермена. Грудей не было, должно быть, нопстеры не млекопитающие.
Перед Эзерлей стояла пластмассовая тарелка, в которой лежало нечто похожее на традиционную китайскую еду. Только в тарелке лежали не китайские палочки, а большая пластмассовая ложка. Рядом с тарелкой стояла пластмассовая кружка граммов на двести, наполненная каким-то напитком.
Эзерлей проследила направление моего взгляда и предложила:
— Давай, я тебе закажу поесть. Заодно посмотришь, как это делается.
В дальнем углу кафе наблюдалась барная стойка, бармена не было, но на стойке размещался пульт управления. Мы с Эзерлей подошли к стойке, Эзерлей нажала несколько кнопок и прокомментировала:
— Все очень просто, тут есть инструкция, — она указала на табличку с незнакомыми письменами, — ты тоже можешь это прочесть, память тела подскажет перевод. Поначалу трудно разобраться, как какое блюдо называется, но к этому быстро привыкаешь. Давай, я тебе закажу.
Эзерлей нажала несколько кнопок, внутри стойки что-то зафырчало, открылся люк и наружу вылезла деревянная кружка, такая же, как у Эзерлей.
— Плескубо будет готовиться минут десять, — сказала Эзерлей. — Пойдем, пока посидим.
Мы вернулись к столику, я отпил из кружки, в ней оказался прохладный сладковатый напиток с совершенно незнакомым ароматом, скорее химическим, чем растительным, но все равно очень приятным. В нем было что-то ментоловое и что-то еще, для чего я не смог подобрать подходящего слова.
Окружающие нопстеры больше не обращали внимания на нас с Эзерлей. Должно быть, это традиция такая — радостно приветствовать выходящих из дверей портала.
— Хорошая планета, — сказал я и уточнил на всякий случай: — на первый взгляд.
Я пригляделся к аурам обедающих нопстеров и решил, что первое впечатление, произведенное их обликом, обманчиво. Нопстеры были спокойными миролюбивыми существами, их устрашающие мускулы не предназначались для того, чтобы ломать и кромсать друг друга в поединках, они не более агрессивны, чем люди, просто природа наградила их более щедро.
— Тебе у нас нравится? — спросила Эзерлей.
— Вроде неплохо. Эти нопстеры действительно такие мирные, какими кажутся?
— Да, они очень мирные. Я вначале их боялась, думала, раз у них такие жуткие мускулы, то им тяжело тут живется. Ан нет, климат теплый, еды хватает всем, голода вообще никогда не бывает, никто ни с кем не воюет, у нас такого даже в сказках не было.
— А у нас бывало, — заметил я. — В сказках бывало. У нас верят, что люди, которые при жизни хорошо себя вели и не нарушали законы, после смерти попадают в рай, где будут жить вечно и будут счастливы.
— Ты веришь в жизнь после смерти? — удивилась Эзерлей.
— Я нет, но многие мои соплеменники верят. Слушай, а алкоголь тут есть?
— Что?
— Ну, как бы это объяснить... Есть такие напитки, когда их выпьешь, потом становится так легко, хорошо...
— Наркотики, что ли? — сообразила Эзерлей.
— Можно и так сказать.
— Нет, наркотики здесь запрещены. И правильно. У нас раньше эрастеры запрещали их есть, а потом, когда эрастеров не стало, женщины стали их есть каждый день, они прямо с ума сходили... Нет, здесь наркотиков нет.
— Даже самых слабых?
— Никаких. В кафе их не выдают, а если захочешь сам приготовить, не позволят.
— А если никто не заметит?
— Так не бывает. Тут есть бог, он называется компьютер, он все видит.
— Тут кругом камеры слежения?
— У компьютера глаза повсюду. Он следит за каждым нопстером все время, круглые сутки. Если захочешь сделать что-то запрещенное, он сразу вызовет полицию.
— Так вот почему нопстеры такие мирные...
— Может, и поэтому. Но, по-моему, они всегда мирные. Ты не смотри, что они такие страшные, все эти шипы у них только для защиты. Кстати, твое плескубо готово.
Я повернулся к стойке и увидел, что на ней стоит тарелка с таким же псевдокитайским кушаньем, как у Эзерлей. Я сходил к стойке, взял тарелку и ложку, и вернулся за столик. Плескубо оказалось весьма приятным на вкус, это было нечто вроде салата с авокадо, но подогретым и политым чем-то вроде соевого соуса.
— Вкусно, — сказал я. — Только мяса не хватает.
Я произнес эти слова и с удивлением понял, что мясо как раз здесь не нужно.
— Они растительноядные? — спросил я у Эзерлей.
— Кто?
— Нопстеры.
— Да, мясо они не едят. Их предки жили в джунглях и питались плодами.
— А зачем все эти костяные шипы?
— Для защиты. Их предки так отбивались от хищников.
— Понятно... А ваши предки от хищников как отбивались?
— Никак, — сказала Эзерлей. — В наших лесах нет больших зверей. Странно, я всегда думала, что нас создали боги, но я стала читать книги и узнала, что все разумные существа во всех мирах происходят от зверей. Но я не знаю, от какого зверя произошли млогса, в наших лесах не водится никого, похожего на нас.
— Наверное, это только в твоих краях, — предположил я. — У нас на Земле обезьяны тоже не везде водятся.
— Какой ты по-настоящему? — заинтересовалась Эзерлей. — Я имею ввиду, какое у тебя настоящее тело?
— Почти такое же, как это, — сказал я. — Только более хлипкое, без чешуи и без гребней. И во рту у меня зубы, а не сплошная кость, как у нопстеров.
— А хвост у тебя есть?
— Нет. И шерсти тоже почти нет, она только на голове растет.
— Прямо на черепе?
— Ага.
— Странно. А зачем?
— Не знаю. Вроде, от солнца защищает...
— Я бы хотела побывать на твоей планете, — задумчиво произнесла Эзерлей.
— Пока нельзя, — сказал я. — За мной охотятся, у них есть специальный прибор, он определяет, кто прибывает на планету через Сеть. А поскольку у нас посетителей мало, враги могут отслеживать каждого. Как только они поймут, что я — это я, они меня убьют.
— Ты так и будешь отсиживаться в чужих мирах?
— Нет, — ответил я, — не всю оставшуюся жизнь. Я так понимаю, ФСБшники... ну, воины моего мира скоро сами построят машину, которая будет определять, кто откуда прибыл, и тогда они найдут тех, кто за мной гоняется. Когда придет время, меня позовут, а сейчас возвращаться на Землю для меня самоубийство.
— Ты агрессивен, — заметила Эзерлей.
— Почему?
— Ты так радостно говоришь о том, что будешь воевать...
— А что мне еще остается? Всю жизнь бегать и прятаться? Я, между прочим, на них первым не нападал, это они за мной гоняются.
— А из-за чего они тебя преследуют? — спросила Эзерлей. — Только из-за того, что ты занял чужое тело без спросу? Ты ведь давно освободил его. Или они хотят тебя наказать?
— Не знаю, чего они хотят, — сказал я, — и, честно говоря, не хочу узнавать. Они ведь ничего не спрашивают, они сразу атакуют. Знаешь, как меня пытались убить в последний раз? Я лежал без чувств в реанимации, это такое место, где лежат те, кто при смерти, я там приходил в себя после операции, а кто-то из них вселился в тело той женщины, что за мной ухаживала, и ее руками дал мне яд. Я еле успел убежать.
— Странно, — заметила Эзерлей. — Они преследуют тебя за то, что ты занимал чужие тела, и при этом сами занимают чужие тела. Может, тебя преследуют какие-то другие существа?
Меня как будто кувалдой по голове ударили. В самом деле, с чего я взял, что за мной гоняется именно комитет защиты порядка? Некто, представившийся агентом Джеймсом Бондом, охотился за маньяком, у которого я отобрал самый первый терминал. Этот агент вселился в тело Ирочки, пытался мне угрожать, но когда понял, что я — не тот маньяк, тут же ушел. Когда мы с Женькой и Павлом были на Вудстоке, кто-то вломился в мозг Вудстока, как хакер в компьютерную сеть, и убил Павла. Женька сказал, что этот взломщик был из комитета защиты порядка, он что-то говорил про эмпатию... Нет, не верю. Я верю, что эмпатия позволяет понять, что перед тобой убийца, я и сам так могу, но чтобы определить, что этот убийца входит в комитет защиты порядка, эмпатии мало, нужна полноценная телепатия. Или на Вудстоке на Женьку напал тот самый Джеймс Бонд, а Женька его узнал? Жалко, что Женьку убили, теперь не определишь, как там все было.
Ну ладно, поехали дальше. Подстрелили меня бандиты из бригады Рогаленко, так что комитет защиты порядка тут ни при чем. На Оле комитетчики меня тоже не тревожили, так что подозрительным остается только последний эпизод, когда в кислородную подушку попал яд. Я тогда подумал, что это тоже происки комитета, но почему? Киллер вселился в тело медсестры, как Джеймс Бонд вселился в тело Ирочки, но на этом сходство заканчивается, а одного этого факта мало, чтобы увериться в том, что за мной охотится именно комитет защиты порядка. Впрочем, даже если за мной охотится кто-то другой, от этого не легче.
— Что задумался? — спросила Эзерлей.
— Подумал, может, ты и права. Может, это и не комитет защиты порядка за мной охотится. Только это ничего не меняет.
— Как это ничего не меняет? — возмутилась Эзерлей. — Ты сам говорил, что не хочешь всю жизнь прятаться. Значит, тебе надо найти тех, кто тебя преследует, и либо договориться с ними, либо поубивать.
