Участок-2. Рассвет и закат

— Почему же? Проверить можно, только это должен быть специалист, — отмахнулся Петр.

— А сам человек?

— А ты себе сам диагнозы ставишь, или идешь, анализы сдаешь? К врачу ходишь?

— Не хожу, но смысл мне ясен. Жаль, что вы, специалисты, рекламы не даете.

— Не даем. Кому надо — тот нас найдет и так. Хотя... грамотное проклятие, если что, жертву не отпускает. Человек помрет от стечения обстоятельств, ему и в голову не придет, что он проклят. Или счастья в жизни всей семье не будет...

— Церковь-то справится, — Кирилл был в этом абсолютно уверен.

Петя фыркнул весьма ехидно.

— Ты сюда хоть роту попов нагони — дела не сделаете. И знаешь, почему?

— По вере?

— Именно. В любой структуре есть те, кто верит и верует, искренне и истово. И есть те, кто свечками и водкой торгует. Если первых можно позвать и польза будет немалая, то вторых... хоть ты армию нагони! И у вас таких найти не легче, чем белого слона в Сиаме.

— Суть ясна. А как все же можно помочь подруге?

— Советую встретиться с магистром. И поговорить по-человечески. Ведьмы, как правило, вне ковена. Разве что сотрудничают, по своему желанию.

— Почему такая дискриминация?

— Потому что вас, баб, в структуру встраивать — отдача замучает. Слишком уж вы непредсказуемы. Так что это не дискриминация, а разумная предосторожность.

Ирина потерла нос.

— Ладно. А как я могу встретиться с магистром.

— Я тебе телефончик напишу.

— И последнее. Так чей почерк тебе, кажется, знаком? — Ирина не пропускала нужное ей мимо ушей.

Петя замялся.

— Знаешь, проверить бы надо.

— А потом, по результатам проверки, найдут тебя, как всадника — без головы? И знания при тебе останутся? Лучше делись сейчас, — Ирина свято помнила принцип: чем меньше народа посвящено в тайну, тем легче ее утратить.

— Логично. Темка это, Михайлов.

— Кто такой?

— Тоже проклятийник, и не из худших. Но до меня не дотягивает, — приосанился Петя. — Числом берет, силой его Бог не особо наделил. А вот объединять нескольких людей, сосать силу, как пиявка, это он может. Это ему всегда хорошо удавалось. И я не удивлюсь, если трое из четверых, которые сейчас это проклятие накладывали, или болеют, или еще что...

— Высосал много?

— Да. Ты учти на будущее, так безоглядно, как мне — не доверять. Вмиг высосут.

— Я не банка с пепси. Часть силы высосут, еще появится.

— Так-то да. И появится, и может, даже прибавится. Это как упражнения на раскачку резерва. Но есть и другое. Пока ты слаба, ты беззащитна. В спортзале ты тренируешься не до 'упасть и не встать', а до усталости. Тогда правильно получается. А если упасть, где стояла и сил нет... знаешь, сколько на тебя можно гадости подцепить?

— Не знаю, но верю. Значит, Артем Михайлов.

— Да.

— Телефон?

— Держи.

Самый простой номер сотового. Ни шестерок, ни единичек, ни какой-либо 'цифровой крутости', вам достанутся самые лучшие номера, только запишитесь у нас. Наоборот, запомнить номер было сложно.

— Кстати, ты магией на нее действовала?

— Нет, — растеряно посмотрела Ирина. — Попросту смыла водой рунный круг, там ведь все мелом было нарисовано, и привезла подругу в больницу..

— Повезло.

— Почему?

Петя рассмеялся очень неприятным смехом.

— Потому что идиоты, вот что.

— Что именно? — насторожилась Ирина.

— Сами привыкли даже задницу с магией чесать, вот и думают, все такие. Недоумки, — продолжал веселиться проклятийник.

— Объясни? — потребовал Кирилл.

— А чего тут. Проклятие сильное, мощное, но... понимаешь, проклинают обычно на то, что легче поддается.

— Это как?

— Как при гриппе. Больны у тебя легкие — получишь осложнение на легкие. Больное сердце — сердце и рванет. Так же и с проклятиями. Баб хорошо проклинать или на безбрачие, или на бездетность, или на что-то в том же духе.

— Ага...

— Мужиков — на бездетность их заклясть намного сложнее. А вот на что-то родовое — милое дело, у мужиков в подкорке заложено род продолжать, вот, род проклясть и можно. Станут там безумцы рождаться, или в каждом поколении один ребенок родительским горем будет... в тюрьме сгинет, или картежником станет, или алкашом... у баб, кстати, с этим сложнее, они не свой род, а чужой продолжают.

— А у евреев?

— А их, кстати, проклинать вообще сложно, — фыркнул Петя. — У них как с письменностью, у всех людей слева направо, а у них справа налево. Там столько надо учитывать... можно попробовать проклясть, а в итоге благословение получится. А тот, кто проклинать просил, сам пострадает.

— Энергетическая защита?

— Да нет. Специфика для каждого своя. Ты ж не будешь африканца морозами проклинать, он их в глаза не видел, если на крайнем Севере не был. В их аду жарко, а у алеутов, к примеру, холодно. Понимать надо. Проклятия — это не таракан начихал, это дело весьма индивидуальное. Подход быть должен.

— А к Люсе это какое отношение имеет?

— Да самое прямое. Вот, если бы ты на нее магией подействовала, ты бы как раз и проклятие завершила, и ее своей силой подпитала, и... и мне бы тут делать было нечего.

— Почему?

— Сейчас проклятие, как надстройка. А было бы — как основа. Фундамент. База. Потому ее в круге и оставили, что это не сразу срабатывает, сил много нужно, небось, там и подпитка какая была, просто ты не заметила.

Кирилл развел руками. Может, и была, да кто ж теперь узнает? Не возвращаться же?

— Урод, — от души припечатала неизвестного ей Михайлова Ирина. — Если бы все удалось, и Люся бы стала марионеткой, бррр! Это действительно могло бы получиться. Я бы не почувствовала ничего, да?

— И никто не почувствовал бы. Вы двое померли, а кто-то третий остался с вашей силой.

— Дважды урод.

— Ага. Думаешь, легко такое накладывать? И свои силы потратил, и чужие, и твоих еще хватило бы на достройку конструкции. А ты ее, как обычного раненого — и в госпиталь. Потому и жива она до сих пор.

— Брррр... — поежилась ведьма.

— Повезло тебе. Повезло, что магией действовать не стала, затянуло бы.

— Ну, не такая уж я и дура.

— Не знаю, не знаю...

Ирина решила не спорить. Умные женщины никогда не мешают мужчинам считать их дурами.

* * *

— Что тут происходит?

А врача-то кой черт принес? Хорошо хоть все уже в сумке, и свечки, и пирамидки...

— Мы уже уходим, доктор, — Ирина примирительно подняла руки ладонями к врачу. Сдаюсь... — Просто я волновалась за подругу.

— Поэтому в палате полно нестерильного народа?

— Что вы, коллега, — Петя примирительно улыбнулся. — Я уже ухожу. И не нужна ей стерильность, вы и сами понимаете. Это не инфекция, не ожоговое отделение, не открытая рана. Не стоит так уж перегибать.

— Покиньте немедленно отделение!

— Уходим.

Троица послушно вышла на улицу, по дороге избавляясь от халатов и бахил.

— Поехали ко мне за книгами, — скомандовал Петя. И ухмыльнулся. — Ишь ты... защищать он кинулся.

— И что такого?

— Тоже мне, нашелся принц со спящей царевной.

— Петь, ты в своем уме?

— А вот посмотришь.

— Ты же проклятийник...

— Но уж точно не дурак.

Ирина пожала плечами. Она особо во вспыхнувшую любовь не верила, но кто ж его знает? Надо Люську сейчас вылечить, а потом уж и разбираться, кто там кому нравится.

* * *

Наутро Ирина отправилась на работу. Как обычно...

Рутина обходов, одни и те же кварталы, дома, люди...

Скучно?

Да помилуйте! Вы просто ничего не понимаете! Ирина видела в этой работе нечто стабильное, постоянное, удивительно надежное. Мир может лететь ко всем чертям, строить капитализм или социализм, ставить и свергать президентов, а порядок поддерживать кто-то должен. Как ее дед в девяностые.

Шал и работал. И никаких оправданий, вроде: 'путча', или там 'это не хулиганство, а агитация за нашу партию' не допускал.

Рисуешь ты на заборе?

Это не наглядная агитация, а хулиганство. И изволь отвечать за него по всей строгости. А именно — баллончики долой, ведро с краской в зубы и вперед. По примеру Т. Сойера, пока забор не покрасишь, домой можешь не приходить.

Не нравится?

Так у грамотного участкового всегда есть рычаги воздействия. Шантаж?

Что вы! Как можно! А ты не пей водку, не шляйся по чужим женам, не воруй, и будет тебе счастье. Ну а если уж нарушил заповеди — прости, друг. Компромат, он и у фараонов был компроматом.

Вот и сейчас Ирина накрыла компанию подростков, которые рисовали на заборе интернациональное слово из трех букв и высшей математики. И чем им забор не угодил?

По результатам разговора пришли к общему знаменателю.

Слово могут дорисовать. Но потом надо его закрасить. А если есть свободное время, мы его потратим с пользой для дела, не оформляя 'хулиганку'. А то ведь можно...

Можно.

И жизнь потом будет не то, что порушена, но осадочек останется. Ну зачем таким милым молодым людям такие проблемы? Подумаешь, хозяин дома — козел!

Вот и рисовали бы козла. Высокохудожественно.

А то все буквы кривые, все косые... позорище!

Молодые люди вняли увещеваниям, и согласились все закрасить. А что там они в процессе себе под нос бурчали, ну так это ерунда. У людей несварение желудка приключилось, всякое бывает.

Потом позвонил Кирилл.

Ирина подхватилась и отправилась к Серафиме Сигизмундовне.

Пока Кирилл повез ее выбирать диваны и стаканы, она прекрасно справится со своей задачей.

Сим встретил хозяйку вдохновенным мурчанием и потерся об ноги. Ирина погладила его за ушами.

— Ну что, мохнатый, обрел дом?

— Мау...

— Отсюда тебя не прогонят. Живи, сколько пожелаешь. А если гулять захочешь, мы тебе ошейник с биркой наденем. Чтобы не потерялся.

Сим всем видом показал, что нагулялся на ближайшие лет двадцать. Вот, если к весне... там посмотрим.

И Ирина принялась за важное дело.

Защита.

Все, кто хоть как-то наделен экстрасенсорными способностями, свои дома защищают. Вот в принципе. Мой дом — моя крепость, для них это не просто слова, это образ жизни. Дом должен быть такой, чтобы в него зло не проникло.

Чтобы любого, кто с недобрым идет, с дороги сворачивало, а то и вообще — наизнанку выворачивало. Вот, как Прасковья, ведьма старая, свой дом защитила, так оборотень и не мог дороги найти. И вовек не нашел бы, если б не померла старуха. Но и тогда силу она смогла передать сама. Кому судьба покажет, а не тому, кто за ней охотился.

Ирине до таких высот было, как до Китая браком, но кое-что уже и она могла.

К примеру — кольнуть шприцом мизинец, выпуская на пластиковую тарелку капельку крови. И нарисовать кровью руну 'Альгиз'.

Над дверью, там, где это видно не будет, за притолокой, под подоконниками во всех комнатах, по дымоходам и даже на балконе. Лишним не будет.

Ирина бы и перед подъездом нарисовала, но это уж будет чересчур. Всех она защищать не нанималась.

Палец пришлось колоть еще раза три. Больно, кстати говоря.

А еще трава полынь, еще зверобой и тимофеевка.

Все это было Ириной перетерто в порошок, и сейчас она одной рукой удерживала зажженную свечу, второй сыпала порошок по углам квартиры и еще умудрялась произносить заговор.

— ... и не будет дороги ни пешему, ни конному, ни по пути прямому, ни по окольному...

Сколько лет было заговору?

Сто? Двести? Или и того больше? Ирина и знать не хотела, ей было достаточно, что подействует. И никто без ее позволения в дом не войдет.

Или — Светланы Сигизмундовны. Но тут разговор будет другой, войти человек сможет, а вот если решит зло причинить...

Возможны вариации.

Как с гриппом — осложнение бьет туда, где есть слабость. Так и здесь, магия найдет, куда ударить. Сердце, разум, да что угодно, хоть бы и прободение язвы...

Да хоть острый понос!

Поди, побычься на хозяев, если в буквальном смысле слова на навоз исходишь?

Ирина знала, как это будет.

Человек со злым умыслом вообще не дойдет до квартиры. А если дойдет, то ему же хуже будет — медицина обогатится новым случаем.

В квартиру можно попасть, если неприязненно относишься к ее хозяевам, но поднять на них руку? Или еще какое зло учинить?

Попробовать можно. А вылечиться потом будет сложно.

Ирина закончила процедуру и улеглась прямо на пол в своей комнате.

Чистый, паркетный, лакированный...

Хорошо!

Потолок высокий, комната светлая, уютная, она сюда поставит диван, компьютерный стол и шкаф для одежды. И хватит с нее. Нечего захламлять. Можно еще цветы в горшках. Или какую-нибудь полезную траву. И разве что тумбочку у дивана для всякой мелочевки.

В самый раз будет.

Ладно, полежать минут десять, а потом надо заниматься уборкой. Смести всю траву в совок и выкинуть. Она свое дело сделает, а оставлять этот порошок по углам ни к чему. Может, потом букеты сухой травы для аромата по углам наставить и в них эту траву подмешать? Для защиты?

Посмотрим...

* * *

Когда приехали Светлана Сигизмундовна с Кириллом, Ирина уже была в полном порядке, равно как и квартира. Кирилл подмигнул — и принялся таскать коробки.

Ирина только головой покачала.

Посуда и бытовая техника, какие-то вазы и чайник, шторы и постельное белье...

— Вы решили скупить половину гипермаркета?

— Только треть, — отмахнулся клыкастый.

Ирина хотела было треснуть его по голове и от души поругаться — она не нищая, чтобы ей белье покупали! И вообще, что за наглость!

Но лицо Светланы Сигизмундовны сияло таким искренним счастьем...

Все же для женщины это важно — пройтись по магазинам, ни в чем себе не отказывая. Но если нет денег, и выживаешь на крохотную пенсию?

А сегодня тетя Света позволила себе оторваться.

И у Ирины язык не повернулся обругать наглое хвостатое животное, которое воспользовалось ситуацией. Ладно...

Будет на нашей улице праздник, а на твоей шкуре — крем с депилятором.

Кирилл все отлично понимал, но только нагло ухмылялся. А потом и вовсе предложил.

— Ириш, мне тут позвонили, помнишь тех двоих? Мужчину и девушку?

— Да...

— Они готовы пообщаться. Хочешь, вместе проедемся, поговорим с ними.

— Хочу, — тут же согласилась Ирина.

Она понимала, что на обычный язык это переводится так. 'Мы из них все вытянули, что могли, теперь и тебя пустить можем'. Ну и ладно.

Люся в больнице, а ей просто надо узнать, кто все это затеял — и оторвать наглецу голову. Можно — не сразу, можно в порядке очереди, и начать с ног. За все хорошее.

— Тогда поехали? А тетя Света пока тут разберется? Справитесь, теть-Свет?

— Справлюсь, Кирюша, — улыбнулась женщина.

Ирина только головой покачала.

Спелись.

Ну и ладно.

— Сим, составим с тобой коалицию?

Кот повернул голову, посмотрел с подушки своими зелеными глазами, и мурлыкнул. Потом выпустил когти и вдумчиво так оглядел их. Типа, составим. Обязательно...

С левой лапы, с правой лапы...

Ирина подумала, что надо будет привязать фамилиара. Но не сейчас, нет. После того, как она все и всех разъяснит.