Вампиры на Каникулах

"Ты привыкнешь, на самом деле, это нестрашно. Почти не ощущается. Обещаю, что больше никогда..."

"И вот еще что — когда мы только встретились, надо мной...ну это... довлела лицемерная мораль. Поэтому я ужас как испугался. Да и ты ухаживал за мной довольно странно. Но я еще никогда не видел никого прекрасней тебя! Ты был как принц из сказки. О, если б я стал таким же, если бы у меня была фарфоровая кожа и я мог передвигаться, не запинаясь о мебель! А потом, когда ты все таки сделал меня одним из немертвых, я вот чего не мог понять — тебе-то в том какая корысть? Еще в школе я насмотрелся на мальчишек, которые занимали первые скамейки в часовне и чьи карманы топорщились от денег. Даже если они заговаривали со мной — ну там чтобы я сгонял в лавку, купил табака — им было трудно сконцентрировать внимание. Они всегда смотрели сквозь меня. Но ты, Герберт, самый богатый и родовитый из всех, кого я знаю, почему все это время ты возился со мной? Я тебе как игрушка, да? И... и что со мной будет, когда ты наиграешься?"

"Не говори так, милый. Я люблю тебя."

"Я тоже люблю вас, хозяин. Поэтому выполню приказ по доброй воле. Вам не придется принуждать меня или наказывать за непослушание. Я ведь знаю, что это разобьет вам сердце."

Теперь все было настолько плохо, что появилась даже причина для радости — раз гадости достигли апогея, дальше жизнь могла только улучшаться.

Прервав мысленный диалог, Альфред обратился к ламиеологу.

— Я согласен, доктор Сьюард. Пожалуйста, не причиняйте моему созданию вреда. Мне, конечно, и дела нет до этой бестолочи, но авось еще пригодится. Для каких-нибудь мелких поручений. На большее Альфред все равно не способен.

— Вот и чудесно!

— Но рано или поздно вы убьете нас обоих, — вздохнул вампир.

— Убьем? Помилуйте, откуда у вас такие мрачные мысли? Это все равно что поймать чудом уцелевшего дронта и пустить его на бульон. О нет, вы послужите интересам науки. Не смотрите так, мы же не вивисекторы. Начнем всего-навсего с полного френологического обследования — давно пора узнать, какие именно шишки на голове отвечают за злодейство, а в вашем случае еще и за половую распущенность.

Из саквояжа тут же появился предмет, отдаленно напоминавший щипцы с закругленными концами. Кажется, по-английский эта штука зовется callipers и используется для измерения головы, причем концы вставляются в уши для более точного результата. Вот только на металл доктор Сьюард не поскупился.

— Но это же серебро, — Альфред не сводил взгляда с щипцов, сиявших опасным светом.

— Оно самое, — кивнул англичанин, — не можем же мы предложить столь важным особам презренную сталь.

Нет, он не разревется перед этими смертными, поклялся Герберт фон Кролок. Не заслужили они такого подарка. Но слезы глухи к доводам рассудка.

На счастье внимание Сьюарда отвлек шелест бумаги. В дверном проходе стояла Сара, держа в руках высокую кипу вопросников. Осознав свою бесполезность, листки соскользнули, словно пласт снега с горной вершины, и лавиной обрушились на пол, укрыв ноги девушки почти до колен. Казалось, она стоит в сугробе. В подтверждение этой метафоры, Сара задрожала.

— Что здесь происходит?

— А, вот и ты, Сара. Пришла снять пенки с молока? — если бы слова могли ранить, на девушке не осталось бы живого места. — А мы тут развлекаемся с твоими друзьями-убийцами. Пьем серебряную водицу на брудершафт. Я, как видишь, уже под столом.

Проигнорировав ремарку виконта, ламиеологесса повернулась к своему коллеге.

— Это мои упыри и вы отняли их у меня незаконно! — Сара сузила глаза. — Кто дал вам право удерживать их против воли? Или вы отпускаете их немедленно, или я иду в полицию.

— Тоже неплохой вариант, — согласился Сьюард. — Только не забудьте сообщить жандармам, что ходатайствуете за кровососов. Большинство их преступлений невозможно расследовать за давностью лет, но уверен, что и в последние лет 20 убийств за ними накопилось порядочно. О да, полицейские слетятся сюда, как мухи на патоку. А за арестом последует процесс века! Вампиры на скамье подсудимых! Только вот в чем загвоздка — в отличии от времен инквизиции, суды уже не проводят в полночь при коптящих факелах. Скорее уж после обеда, чтобы преступников можно было как следует разглядеть при свете дня. Судью ждет такой сюрприз!

— Посмотри, что ты натворила! Это все твоя вина!

Взглянув на Герберта, англичанин произнес успокаивающе:

— Да не волнуйтесь вы так. Вряд ли в полиции серьезно отнесутся к рассказу девицы, одетой столь эксцентрично. У жандармов начинается мигрень при виде суфражистки.

Румянец на ее щеках сгустился. Сара зажмурилась, фильтруя свою грядущую тираду на предмет слов, которые не должны присутствовать в лексиконе честной девицы. Но не дав ей опомниться, Джон Сьюард подхватил ее под руку и вежливо, но твердо выпроводил из комнаты. Оказавшись в коридоре, он немедленно закрыл за собой дверь. Мало ли на что Сара способна во гневе. Но если она все-таки сломает ему очки, а заодно и переносицу, то хоть не на глазах у подчиненных.

Но девушка не выказывала тенденций к насилию. Едва сдерживая всхлипы, она вдруг захлопала по карманам в поисках платка.

— Простите, если я был резок с вами,— начал доктор, довольный таким поворотом событий, — но ваше противоестественное желание помочь вампирам приводит меня в отчаянье. Хотя в ваших действиях, конечно, есть логика. Не хотите чувствовать себя сиротой, не так ли?

Теперь уже Сара обрадовалась, что они беседуют без свидетелей.

— Вам известно про моего отца?

— Этот секрет останется между нами, — сказал Сьюард. — Понимаю, так легко попасть под вампирские чары, но нужно сделать усилие и перестать видеть в них равных. Они лишь демоны в обличье тех, кто нам дорог. В это очень важно поверить!

...Когда она приблизилась, Джек почувствовал холод в груди. Смерзлись легкие, сердце превратилось в кусок льда. Перед ним стояла настоящая Люси Вестенр. Ни у какой дьяволицы не могло быть таких пухлых, капризных губок и высокомерного взгляда. Это по-прежнему была девушка, считавшая что весь мир — это бал в ее честь, а окружающие — лишь гости, которых она может приглашать и прогонять по своему усмотрению. Привыкшая всегда добиваться желаемого. Страшно представить, каких бед она натворит теперь! В Лондоне прольется больше крови чем в стародавние времена, когда кровопусканием только что насморк не лечили. И тем не менее, это все еще была Люси! Пускай цели ее изменились, сама она осталась прежней!

Но думать так — это дорога к безумию, мощеная и прямая. Цепляясь за здравый смысл, Джек сосредоточил взгляд на заостренных клыках и мертвенно-бледной коже...

— Сара, вы должны встать на нашу сторону. По сравнению с открывшимися перспективами ваши анкеты — все равно что школьное сочинение "Как я ходил рыбачить" рядом с трудом по океанологии. Благодаря вам вампироведение наконец признают наукой, а не хобби для лунатиков, которые любят строгать поделки из осины! И больше никто не посмеет косо взглянуть на вашего мужа. Вместе вы разделите заслуженные лавры. Теперь, заполучив эти образцы, мы можем тщательно изучить немертвых и разработать более эффективные методы борьбы с ними. И тогда нам, людям, больше не нужно будет бояться вампиров!

— Только друг друга, — почти беззвучно произнесла Сара.

— Я не требую немедленного согласия. Этот день был нелегким для вас, так что выспитесь как следует и пусть утро подскажет правильный ответ. А если будет трудно уснуть, воспользуйтесь лауданумом, — доктор протянул ей граненую бутылочку из темного стекла. — Главное, не переборщить. Начните с нескольких капель, а с годами дозу можно будет увеличить.

Девушка несколько раз прокрутила последнюю фразу в голове. Интересно, что англичанину пришлось пережить, если Морфей уже несколько лет бойкотировал его спальню?

Нет, одернула себя Сара, неинтересно! Ни капельки не интересно! Чтобы не знать этого, она согласна доплатить.

— Хорошо, я так и поступлю, — схватив подарок, девушка без оглядки бросилась прочь.

А к Сьюарду подошел помощник, державший за шиворот горбуна с крайне несимпатичной внешностью.

— А с этим что делать, доктор Сьюард? Он на улице ошивался, тоже, небось, вампирский прихвостень. Мы пытались его порасспросить, да только скучно с ним, мычит все время.

— Отпустите его, — Сьюард безразлично пожал плечами. — Одного взгляда на форму его головы достаточно, чтобы признать в бедняге слабоумного. Он не причинит нам вреда. Более того, пусть порадуется свободе. Можно лишь догадываться, какие истязания и унижения он претерпел в рабстве у вампиров!

Приветливо улыбаясь, доктор Сьюард нагнулся и шепнул по-немецки:

— Но это все не имеет значения, не так ли? В Трансильвании вы доводите преданность до абсурда. Так что передай графу фон Кролоку, что если он желает еще раз увидеть своего отпрыска — или же поблагодарить меня за избавления от такой обузы — я буду его ждать.

Дав пленнику пинка на добрую память, наемник сплюнул.

— Зря вы его отпустили, доктор. Теперь поди всю вампирскую свору притащит.

— Именно! — просиял Сьюард. — Скажите, друг мой, вы когда-нибудь играли в мраморные шарики?

— Ну было дело, когда еще пешком под стол ходил.

— Вам случалось менять несколько заурядных шариков на один по-настоящему первоклассный, с красивыми прожилками, который катится дальше всех?

— Да нет, вроде. Они ж все одинаковые были. Мы их из хлебного мякиша лепили.

— А, ну тогда вам трудно меня понять. Но скоро вы самолично увидите такой обмен.

...Притаившись за углом, Куколь наблюдал за черным входом в кафе. Наконец оттуда вышел Альфред в сопровождении доктора Сьюарда и нескольких охотников на вампиров, завербованных, как видно, из городского пролетариата. Они сели в уже поджидавший их экипаж, который затрясся по мостовой. Через пару минут на улицу, спотыкаясь, вышел виконт фон Кролок, тоже под конвоем. Без особых церемоний, его толкнули в другую карету. Сердце горбуна сжалось, когда за молодым господином в карету забралась и Мег Жири. Разве что они завезут ее в Оперу? Хотя вряд ли.

Похоже, у него и правда не оставалось другого выхода, кроме как позвать графа. Причем немедленно.

Можно воздеть руки к небу и прокричать что-нибудь вроде "Взываю к тебе, господине! Прииди во имя Тьмы!"

Но проще сходить на телеграф.

Глава 22

Существует много способов проверить эффективность работы слуг. Например, с помощью белых перчаток. Для этого нужно надеть вышеупомянутые перчатки, а после провести пальцем по какой-нибудь труднодоступной точке в гостиной — под диваном или за комодом. В идеале перчатки должны остаться безупречно чистыми, а вот если на них появится налет пыли, то нерадивой горничной можно смело урезать жалованье.

Когда граф фон Кролок окинул взором библиотеку, то понял, что перчатки ему даже не понадобятся.

В комнате подозрительно пахло свежей краской. Навощенный паркет сиял как зеркало, кресла были тщательно вычищены, а их спинки и ручки — украшены кружевными салфеточками. Служанка протерла и корешки книг, так что на них в кои-то веки можно было разобрать имя автора. Даже если перевернуть все вверх дном, в библиотеке не найдешь ни пылинки. И неудивительно, ведь во время уборки Магда разбавляла воду своим любимым самогоном. Одной капли этого чудовищного варева хватало, чтобы микробы, отчаянно шевеля жгутиками, расползались по сторонам.

Так что графская библиотека в настоящий момент воплощала чистоту.

И это было ужасно.

Вампир устало вздохнул. Сколько можно объяснять упрямой девчонке, как важен толстый слой пыли в вампирском замке! Он ведь не просто так лежит, а способствует звукоизоляции.

Поскольку Магда пока что была человеком дольше, чем вампиром, она еще не успела раздружиться с гигиеной. Увы, в ее список "вещей, которых просто не может быть в благородном доме" входила и паутина. Фон Кролок вздохнул вторично. Своих пауков граф когда-то выписал из Индии. Это был редкий гибрид, полученным путем скрещения с шелкопрядом. Паутина их авторства была произведением искусства — прочная, легкая, красиво танцующая от дуновения малейшего ветерка. Помимо эстетической, от пауков была и практическая польза. Они ловили крыс. Неудивительно, что граф был удручен, когда однажды вечером исчезли и пауки, и паутина. На его расспросы Магда честно ответила, что обменяла "этих паразитов" госпоже Эржбете на два куска мыла. Обе стороны были довольны сделкой, но в особенности Эржбета, которая давно ломала голову, как бы присвоить такую диковинку, не попавшись на глаза бдительному родственнику.

Но китайская ваза была последней каплей.

Привезенная Кармиллой из восточного вояжа, эта ваза являла собой краткую энциклопедию китайской живописи. На розовом с позолотой фоне было изображено решительно все — пучеглазые драконы, павлины с хвостами, изогнутыми как вопросительный знак, цветы, облака, стрекозы, снова цветы, играющие дети и животные неопределенной видовой принадлежности. Но подарок есть подарок, выбросить его просто немыслимо. Зато его можно разбить... по неосторожности. Для начала граф поставил вазу на буфет в кухне, где Шагал в тот момент проводил химические эксперименты со своей отравой. Через пару минут раздался оглушительный взрыв и звон разбитого стекла. Но довольное выражение его лица сменилось на противоположное, когда фон Кролок увидел, как Шагал, весь перемазанный сажей, заботливо вытирает полой кафтана спасенную вазу.

После этого происшествия злополучный сосуд переместился в парадную залу. Герберт и Альфред собрались сыграть там в новую североамериканскую игру "бейсбол." Графа обрадовало, что в названии этой игры присутствует повелительное наклонение глагола "бить." Он возлагал на этот матч большие надежды. Действительно, мальчики пробили каменную стену в нескольких местах и остановили игру, лишь когда мяч вылетел из окна и, пролетев несколько миль, расколол надвое колокол деревенской часовни. Парадная зала напоминала поле после артиллерийских маневров, но среди руин гордо возвышалась одна-единственная нетронутая вещь.

Оставалась последняя надежда — библиотека. Сейчас ваза балансировала на самом краю узкой мраморной колонны — стоит только подуть и треклятый черепок обрушится вниз. Но во время генеральной уборки, включавшей в себя катание по полу на щетках, прикрепленных к ступням ног, Магда ее даже не задела!

— Ваше Сиятельство?

Легкая на помине, горничная появилась в дверях и присела в глубоком реверансе, заставив графа поспешно отвести глаза. Глубокий реверанс и глубокое же декольте — от такого сочетания закружится голова у любого мужчины, смертного или нет. Увы, вампиресса с трудом отвыкала от прежних замашек. А трактирная служанка зачастую отличается от куртизанки лишь тем, что последней не приходится драить полы в придачу к остальным своим обязанностям.

— Рад тебя видеть, Магда. Кстати, все собираюсь тебе сказать — твои попытки сэкономить на ткани для платья, конечно, заслуживают всяческих похвал. Но если тебе захочется сшить менее тесное платье — с бОльшим количеством ткани — я с радостью профинансирую сие предприятия. Поверь, наш бюджет это потянет.