-Нет.
Пираты недовольно загудели:
-Да ладно тебе!
-Кошка, не жмись! С тебя не убудет, а душа просит веселья.
Песня и впрямь была веселая, вернее, ее мелодия была таковой — задорной, лихой, искрящейся какой-то отчаянной радостью.
Поняв, что они не отстанут, я махнула рукой и встала:
-Хэлль с вами, пусть будет по-вашему.
Матросы обрадованно загудели, а я подошла ближе к ним, откашлялась и запела:
Я увидела три корабля, заплывающие в бухту.
Чужестранцам никогда здесь не рады, разве что только из любопытства.
Но они прибыли и когда прибыли, они стояли готовые
И все будет по-другому в нашей деревне на берегу.
Когда корабли подошли к пристани, жители деревни спрятались —
Обычно беду приносил прилив.
Когда пираты сошли на берег, они начали строить планы,
И с этого момента все было по-другому в нашей деревне на берегу.
Пираты пришли в наш город и многие попытались убежать.
Я не сдвинулась с места и столкнулась лицом к лицу с одним из них.
Время и морские путешествия обветрили его лицо и руки.
Он отличался от других в моей деревне на берегу.
Он рассказал мне о годах, проведенных в бушующем море.
Потом он произнес поэтические слова философии
И когда ему снова надо было уходить, он попросил моей руки
И я знала, я больше никогда не увижу мою деревню на берегу.**
Я чувствовала, как с каждым куплетом нарастает звон в голосе, а к концу сквозь пение и вовсе стали прорываться отголоски рыдания. Так никуда не пойдет, строго сказала я себе, злясь на собственную чувствительность. Нужно немедленно взять себя в руки.
Однако, похоже, никто из пиратов не обратил на это внимания. Их реакция была привычной: свист, топот и одобрительные выкрики; закончив песню, я коротко кивнула и устало опустилась рядом с толстым матросом.
-Хорошая песня, — одобрил он, поблескивая маленькими глазами, которых почти не было видно из-за щек. Я пожала плечами:
-Наверное.
-Споешь еще что-нибудь?
-Я... — продолжать выступление у меня не было никакого желания, и я хотела было отделаться привычной отговоркой про внезапно охрипший голос, но тут раздалось:
-Мне тоже понравилось, Кошка.
Из темноты показалась огромная фигура наемника-северянина, и он подошел к нашей компании. Растолкав недовольно заворчавших матросов, явно не рискующих высказывать свое недовольство в открытую, он уселся напротив, по-ранаханнски скрестив ноги и, пристально глядя мне в глаза, произнес:
-Кажется, я начал понемногу понимать тебя.
* * *
Возбужденный шепот, вызванный появлением северянина, быстро унялся. Матросы мигом завели с ним разговор, явно смекнув, что такой бывалый наемник сможет поведать им немало интересного. Про меня будто забыли, чему я была втайне рада: можно было спокойно посидеть и послушать что-то, а не говорить самой.
Оживленно жестикулируя и время от времени бросая на меня быстрые взгляды, Коннар рассказывал о своих похождениях. Скитания по ледяным пустыням Торосса
* * *
, схватки с огненными змеями, исследование самых отдаленных уголков недосягаемого третьего материка...я поморщилась. Уверена, что большую часть этих россказней можно считать пустопорожней болтовней, рассчитанной исключительно на то, чтобы произвести на меня впечатления. Другая часть баек бывшего капитана вполне может сойти за правду...преувеличенную в несколько десятков раз. Интересно, где он научился так складно и цветисто излагать всю эту чушь?
Пираты, однако, слушали речь северянина с немым восхищением. Их лица походили на абсолютно одинаковые маски хайяньского театра Нэ, застывшие в гримасе благоговейного восторга.
-А тебе доводилось встречаться с Пожирателем волн? — выдавил толстый почитатель моих песен, уловив паузу в рассказе наемника.
Коннар запнулся и недоуменно посмотрел на него:
-С кем?
-Пожирателем Волн, — с обидой в голосе уточнил матрос, — говорят, он живет за краем океанов, разинув пасть, широкую, как двадцать материков, и непрестанно глотает волны, перемалывая своими зубищами, размером с гору, корабли...
-Очень интересно, — с оттенком презрения отозвался Коннар, — думаю, если бы я встретил подобное чучело, вряд ли я сидел бы тут и разговаривал с вами.
Толстяк озадаченно умолк и насупился, а мне в голову пришла шальная идея.
-Раз уж ты везде побывал и столько повидал, — с вкрадчивой мягкостью начала я, — не видел ли ты человека...или существо с глазами, светящимися синим светом?
Северянин недоверчиво посмотрел на меня, словно не веря, что я заговорила с ним, и неохотно ответил:
-Нет. Да и вряд ли такой есть...посуди сама: у оборотней глаза желтые, у вампиров — черные и сиреневые, у ракшасов — оранжевые, а у демонов... — тут он сделал быстрое движение правой ладонью, будто смахивая что-то с себя, — у демонов они ярко-красные. А зачем тебе?
-Просто так, — пожала я плечами. Разочарования не было, но крохотный огонек надежды, все же теплившийся в душе, погас.
Коннар, прищурившись, продолжал буравить меня взглядом, и я поневоле отвела глаза. Сейчас мне все больше и больше казалось, что увиденное мной было всего лишь сном, обманчивым миражом, и ждать встречи с Синеглазым — глупо.
Тем временем, нить разговора подхватил приятель толстяка — коренастый коротышка, смахивающий на обезьяну. Сходство усиливалось, благодаря густым рыжим бакенбардам, обильно растущим вокруг лоснящейся, как блин, физиономии.
Важно причмокивая губами, он завел повесть о собственных приключениях, явно намереваясь если не переплюнуть, то хотя бы сравняться с северянином. Как на грех, коротышка начал рассказывать историю о своей встрече с русалкой и морским демоном — историю, которую я до этого слышала раз двадцать, и каждый раз — с новыми подробностями и новым главным героем.
Не сдержавшись, я прикрыла рот ладонью и тихонько захихикала; на лице Коннара, не сводящего с меня глаз, мелькнула улыбка. Мне стало неприятно, и я согнала с лица радостное выражение.
-...сказал демон, — тем временем рассказывал приземистый пират, важно обозревая слушателей, когда корабль вдруг вздрогнул и начал медленно крениться набок, будто столкнувшись с чем-то.
Пираты повскакивали со своих мест, разом загомонив и схватившись за оружие. В тусклом свете магических светильников замерцали лезвия сабель и кинжалов. Коннар вытащил из-за пояса короткий меч, всем своим видом показывая, что готов...к чему?
Палуба накренилась еще больше, и над кораблем прокатился, вибрируя, низкий рык, смешавшийся с истошными воплями дозорного, застрявшего в "вороньем гнезде" наверху.
Поднялась суматоха. Мои же мысли были заняты исключительно сохранностью Камня, лежавшего в моей каюте. Перед глазами живо встала картина: мое сокровище выпутывается из шали, катится по полу трюма, проваливается в возможную пробоину и со скорбным плеском погружается в воду...мне стало дурно от ужаса, и, расталкивая пиратов, я кинулась к каютам, балансируя на накренившейся палубе.
Бывший капитан Ранаханнской стражи что-то крикнул мне вслед, но я даже не обернулась. Все мои мысли были заняты артефактом, потеря которого ставила крест на моей мечте.
Оттолкнув пухлого матроса, возникшего на пути, я подскочила к крышке люка, едва заметной в темноте, и дернула прохладное кольцо на себя, не сразу поняв, почему палуба под ногами вновь пришла в движение.
Ноги не удержались на скользких досках, и я неуклюже упала на бок, не расжимая пальцев и больно ударившись локтем. Над головой вновь пронесся рык, вызвавший панику; рык, напоминающий волчий вой, всхлипывание пустынной сайги и рев тайгора.
Только на этот раз он прозвучал совсем близко от меня.
В поисках источника рыка, я обернулась и похолодела, чувствуя, как ладонь, держащая кольцо, судорожно сжалась от ужаса.
В паре ударах сердца от меня через борт корабля медленно переваливалась мешкообразная туша, размером с хорошего быка. Шлепая по доскам палубы чем-то, по звуку похожим на ласты (в темноте было не разглядеть), она с причмокиванием втягивала в себя воздух.
Матросы кинулись врассыпную от чудовища; лишь несколько смельчаков попытались навалиться на него и заставить убраться восвояси. Однако чудище будто бы и не заметило их: небрежно махнув толстыми отростками лап, оно отшвырнуло от себя матросов с той небрежностью, с какой красноголовка
* * *
выплевывает шелуху от шишек. Пираты с проклятьями покатились по палубе, отчаянно пытаясь ухватиться за что-нибудь, а неведомый зверь, издав утробное рычание, неуклюже пополз в мою сторону. Палуба подо мной задрожала от колыхания его жирного тела. Пахнуло гнилью и тухлой рыбой.
Я не закричала. Отчего-то в минуту опасности на меня иногда нападало оцепенение, и, вместо того, чтобы спасаться, я застывала на месте и сомнамбулически смотрела на угрозу.
Так и вышло на сей раз. Лишь спустя пару мгновений, когда монстр был полностью на палубе, я обрела способность двигаться и говорить.
Будучи твердо уверенной, что, стоит мне повернуться к нему спиной, как он немедленно в нее вцепится, я кое-как поднялась на дрожащие ноги и попятилась в сторону носа, стремясь оказаться как можно дальше от морской твари. Однако у последней явно были на меня другие планы.
Не успела я сделать и пары шагов, как чудище содрогнулось, и в мою сторону метнулась одна из его лап, показавшая завидную способность вытягиваться на приличное расстояние. Я отпрыгнула в сторону, но, видно, недостаточно поспешно: вокруг голой лодыжки обвилось что-то склизкое и холодное. Я попыталась вывернуться, но тварь оказалась сильнее: сдавив мою ногу так, что отчетливо хрустнули кости, она потянула щупальце на себя. Не удержавшись, я упала, а, спустя удар сердца, по коже словно вытянули огненной плетью. Мышцы ноги задеревенели, и я почти перестала ее чувствовать.
-Хэлль тебя раздери! — не выдержав, заорала я, пиная конечность твари свободной ногой и отчаянно нащупывая в палубе щели, за которые можно было бы зацепиться. Напрасно: пальцы скользили, а чудище сосредоточенно подтягивало меня к себе, удовлетворенно порыкивая.
Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. У меня перед глазами встала лишь туманная пелена горечи и страшной обиды на то, что мне предстоит умереть здесь, на этой грязной палубе, не осуществив свою мечту.
Остров Дракона так и останется недосягаемым.
...На долю мгновения я внезапно совершенно отчетливо увидела перед собой пару синих глаз, горящих, будто огоньки над морем в бурю.
Отчего-то это придало мне сил, и я принялась извиваться с удвоенной злостью.
Тем не менее, тварь как будто и не заметила моих усилий. Напрягая свое жирное тело и шурша брюхом по доскам, она рывками подтаскивала меня все ближе; поняв, что помощи ждать неоткуда, я в последний раз лягнула ее, вложив в удар все силы, и обреченно прикрыла глаза, ожидая, что на моей лодыжке вот-вот сомкнутся острые зубы.
Однако этого не последовало. Вопреки моим невеселым ожиданиям, хватка чудища резко ослабла, а лапа — обмякла настолько, что сама соскользнула с моей ноги.
Недоумевая, я открыла глаза и увидела тварь, неподвижным кулем лежащую в ударе сердца от меня. Ее лапа, лежала чуть в стороне в неестественном положении, и, приглядевшись, я понялла, чо она отрублена. На корабельный настил аккуратно струилась темная кровь, собираясь в медленно расползающуюся лужу.
Я закашлялась и прикрыла лицо ладонями, почувствовав мерзкий гнилостный запах, исходящий от нее.
-Это мангор, — небрежно бросил Коннар, выдергивая из туши твари короткий меч и стряхивая с лезвия кровь, — обычно они водятся в глубине; странно, что он решил выбраться на поверхность.
Он поднес магический светильник на длинной ручке поближе к бездыханному телу, которое еще слегка подергивалось. В светло-желтых отблесках я сумела разглядеть узние, как лезвия, прорези глаз, нижнюю челюсть, сильно выдающуюся вперед, и острые клыки, выступающие из нее.
При мысли о том, что буквально несколько мгновений назад я могла бы быть легко нанизанной на эти самые клыки, на меня накатила дурнота. Кое-как подтянув онемевшее колено к груди, я принялась растирать ногу, устремив взгляд в пол. Мне не хотелось смотреть в глаза северянину, спасшему мне жизнь — от осознания того, что совсем недавно этот самый "спаситель" едва не изнасиловал меня, на душе было мерзко.
-Оберни ногу тряпкой, вымоченной в соленой воде, — бросил, помолчав, Коннар и отошел — помогать подбежавшим матросам избавляться от тела чудища. Я не стала смотреть ему вслед.
* * *
До каюты меня довел Андрус, прослышавший о ночном происшествии.
-Правильно говорят — баба на корабле — не к добру, — качая головой и сочувственно наблюдая за тем, как я ковыляю рядом с ним, ухватившись за любезно подставленный локоть. Пират предложил было свои услуги в качестве носильщика, но я отказалась — почему-то не хотелось выглядеть совсем уж беспомощной на глазах у северянина.
Хотя, казалось бы, куда уж беспомощнее...
-Так прикажи выбросить меня за борт, — огрызнулась я, едва не плача от боли: при каждом движении лодыжку словно пронзали раскаленные иглы.
Андрус обиженно посмотрел на меня, вызвав легкий укол совести.
-Ты чего такое говоришь-то, Кошка? А что мне на том свете Том скажет? Это ж я так болтаю...хотя вряд ли возьму еще кого в юбке на борт...хватит с меня и
* * *
.
Я не ответила. Мои мысли всецело занимал сегодняшний поступок наемника: он вызвал какую-то смутную идею, шевельнувшуюся на границе сознания, но пока четко не оформившуюся...
* * *
...Этой ночью — вернее, в тот ее отрезок, что остался до рассвета — мне плохо спалось. Я ворочалась на узкой койке, натягивая на себя засаленное одеяло, поминутно проваливаясь в тяжелую дремоту и тут же выныривая из нее, покрывшись холодным потом. Нога уже не болела, обильно натертая солью, но остался нестерпимый зуд, словно под кожу забрались тысячи мелких болотных мошек, и прогрызали в ней ходы. я стонала, стиснув зубы, и до крови раздирала ногтями лодыжки. это дарило минутное облегчение, но затем возвращалось вновь. к тому же, где-то там, на границе сна, меня подстерегали обрывки сновидений, теснясь и толкаясь в гулкой от недосыпа голове. Перед глазами неумолимо возникала мерзкая морда морской твари; короткий меч Коннара, покрытый липкой кровью, и выражение глаз наемника, в которых обида граничила с тревогой.
Как бы мне не претило это признавать, северянин был прав. В одиночку предпринимать путешествие за второй вехой было делом рискованным: а ну, как нападение чудища — только начало? Даже в Ранаханне нас было двое, и, хоть тайгорову долю
* * *
* работы проделала я, помощь Дарсана была существенным подспорьем. А тут выпал такой шанс получить и содействие, и профессиональную защиту абсолютно бесплатно, да еще и на добровольной основе...и без нежелательных посягательств с его стороны.
Чем больше я обдумывала эту заманчивую возможность, тем больше она мне нравилась. Останавливало лишь одно: как сказать об этом Коннару, не потеряв лицо и не выглядя при этом полнейшей дурой?
