Божий отрок

— Земли то дальние, да кони у злодеев быстрые. Придут оне вскоре на половецкие земли, а опося и на Русь пожалуют. Знаю, явятся от польных людей послы, станут мира просить и подмоги супротив мунгитов.

— Откель ведаешь?

— Ведаю и все. Придут в скорости. Государь войско отправит всенепременно. Ты лучший воевода наш, потому тебя пошлет в поле к Дону. Ты знай, воевода, коль поставишь половцев в строй с царскими войсками, побегут они вскоре. И погибель тебе принесут.

— Смерть мне пророчишь? — Остро глянул на меня воевода.

— Нет. Не желаю, гибели твоей, оттого и призвал тебя.

— Чего же присоветуешь?

— У мунгитов войско все конное, с лошадьми заводными неутомимыми. Их полководцы любят крыльями играть. С одной стороны, атакуют, с другой, а потом под покровом малых сил большой полк выгоняют и бьют противников своих. Тако же притворным отступлением расстраивают ряды воинские, опосля по сигналу оборотясь, бьют растянувшийся строй. Да войско у них послушное вельми. Хучь наши вои сильнее и оружье да броня у них лучшие, тама приказ выполнить, готовы строго. Иначе по обычаям их, ослушников казнят сотнями и тысячами. Тем их воины сильны безмерно. Ты помысли, могу ли азм помочь тебе с сею бедой?

— Чем же тут поможешь, помыслов же ворога не прочесть тебе?

— Нет, сие невозможно. Обаче видывал азм в дальних землях, помосты особые сборные с коих военноначальники тамошние, могли обозреть всю силу ворога и войском своим управляться споро.

— И сколь высокую башню соделать можно?

— Ну, тридцать аршин.

— Сомнительно мне абы поле всюду ровное было словно блин. С тридцати аршин за бугор, какой и не заглянешь.

Вздохнув, я удивил воеводу:

— А с двухсот?

— Как с двухсот?

— То мое дело, коли ведать ты сможешь обо всей силе воинской ворога, а он об нашем строе знать не станет, разобьешь мунгитов?

— Коль господь пособит, да ты башню таковую великую построишь, тода конечно, обаче не станут мунгиты подле таковой повалоши биться, уйдут далее.

— От моей башни, Николай, не уйдёшь!

Вот не было печали? Опять новая забота. В прошлой жизни смеялся я над мастером, ладившим воздушный шар, а нынче самому придется сей затеей заняться. Как будто нет других дел у меня? И как всегда, в последний момент.

Времени на эксперименты нету, до появления послов от половцев максимум год. Придется воспроизводить модель из прежней жизни. Жемовская горелка работала на керосине, хотя помнится, летал он и на спирте. Полотно воздушного шара изначально было целиком из шелка, из-за этого горящие частички топлива, попадая на ткань, воспламеняли его, начисто уничтожая летательный аппарат. Позже нижнюю часть шара кузнец шил из тонкой кожи. Учитывая, что горелка была без нагнетателя, старт воздушного шара осуществляли с распорок, на которые надевался купол. Горячий воздух, наполняя оболочку, постепенно вытягивал ее вверх, после чего происходил сам взлет. Такую же схему придется применять и здесь. Призвав своих лучших приказчиков, я разбросал заказы, по своим предприятиям, сопроводив их эскизами, размерами и сроками.

Через три месяца уже в октябре, под Угличем, в стороне от чужих глаз, воздушный шар собрали из частей и попытались запустить в небо. Длинные шесты, на которые был надет сплющенный шар и с помощью которых теплый воздух расправлял купол оболочки, оказались так плохо обмотаны тканью на концах, что в трех местах повредили полотно баллона. Пришлось снимать всю конструкцию и местными мастерицами штопать прорехи и накладывать заплатки. Вторая попытка завершилась почти успехом. Расправившаяся за час оболочка, явилась во всей красе, причем кожаная часть купола своим весом придала правильную грушевидную форму объему воздушного шара. При этом стало видно, что тонкая сеть, накинутая на шар и к которой крепится корзина, длиннее, чем надо аршин на пятнадцать. Огромное расстояние от горелки до устья оболочки не позволяло нагревать воздух, создающий подъемную силу. Так и не оторвавшись от земли шар опал на заранее очищенную площадку. Укорачивание сети заняло еще пару дней. Наконец, с третьей попытки, спустя пару дней, после праздника Покрова Пресвятой Богородицы удалось поднять шар в воздух. Моим напарником в первом полете был Никита — сын местного кузнеца, работавший в мастерских, где выделывались бронзовые орудия. Паренек со смышленым взглядом и привычный к механическим приспособлениям, быстро освоил спиртовую горелку на земле, но поднявшись в небо, так перепугался, что потерял сознание. Зато, очнувшись от затрещины, повел себя, как ни в чем не бывало.

При очередном подъеме на максимальную длину веревки, где-то под сотню аршин, корень к которому она была привязана, не выдержал нагрузки и вышел из земли. Шар, воспаряя вверх, полетел со скоростью примерно четыре версты в час на северо-восток. Конный отряд моей охраны с криками бросился в погоню. Углич сейчас находится в таком тихом углу, что и крестьянских дворов в округе не густо. Единственные протяженные места без леса — реки, но лед еще не встал, а садиться на холодную воду жуть как не хочется. Пролетев примерно полтора часа и приноровившись к управлению горелкой, я с напарником, наконец-то углядел проплешину в море леса. Судя по руслу речки, под нами была Улейма. Значит свободное от деревьев место это небольшая деревня Грибаново. Приготовившись падать на поле и начав снижение, я с радостью увидел растянувшуюся кавалькаду своих телохранителей, прорвавшихся сквозь чащу. Подскочив к летящему над землей корню, Перко прямо с коня бросился на него, повиснув и волочась по стерне. Другие воины охраны по его примеру набрасывались на веревку, образуя волочащуюся по грязи кучу малу. Наконец полет шара остановился. Выбрав место почище, воины и крестьяне деревни подтащили туда снижающийся шар. Дав время на уборку поля от веток и поросли наш летательный аппарат, наконец, приземлился и вальяжно завалился на бок.

Из корзины меня вытащили, идти я не мог, переволновался. Лететь на шаре довольно скучно, но когда понимаешь, что, скорее всего это твой последний полет, адреналин добавляет острых ощущений.

Наконец оправившись от переживаний и отблагодарив за помощь крестьян, я со свитой отправился в Углич, куда позднее слуги привезли разобранный на части воздушный шар. Оделив наградой всех участников первого полета, я отдал приказ по полученным размерам изготовить второй шар про запас.

На Рождественские гуляния я привез государя в село Старый двор в двадцати верстах от Владимира. Здесь народу все же поменьше. Переночевав в шатрах, наутро государь увидал непонятную полотняную грушу, привязанную веревкой к земле.

— Пожалуйте кататься. — Шутливо предложил я царю.

— Чего сие? — Вопросил он меня.

— Шар аерный, дабы в небо летать.

— Летать? Как птица чоли?

— Ну, почти. Пройди в корзину государь.

— Не убьешь меня, сей грушей?

— Нет, государь мой. — Смеясь, ответил я. — Азм с тобой сам полечу.

Константин, оборотясь на бояр, троих сыновей и прочий двор, поежился, но, не желая показать, что боится, двинулся к шару.

— Не страшись, государь. Затея проверена. Давай с собой младшего твоего возьмем. Он легкий.

Государь, подозвав младшего, отрубил себе дорогу назад. Счастливо смеясь, шести летний царевич побежал к отцу, смешно путаясь в маленькой парчовой шубейке на соболе.

Усадив с помощью охраны государя и царевича в корзину и привязав обоих короткими веревками к борту, я кивнул Никите. Тот с деловым видом, но белым лицом поддал жару и корзина начала подниматься в небо.

Крепкая веревка позволила воздушному шару взлететь на двести аршин. Рывок обозначил максимальную высоту.

— Гляди, государь, твоя страна.

Поднявшись из корзины, где Константин просидел весь подъем, первый человек государства окинул взглядом окоем.

— Туто и глядеть особо не на что. — Ворчливо ответил он. — Хучь конечно ляпота.

Открывающаяся с высоты бескрайняя округа впечатляла только масштабом зрелища. Село, деревянная церковь, небольшие поля, ставка с царскими шатрами и огромный безбрежный лес. Только маленький царевич Владимир был в восторге.

— Сия затея, государь для военного дела задумана. Глянь окрест. Любого врага за многие версты видно, а он об войске нашем не ведает ничего. Вольны мы, его в хвост и в гриву!

— Пожалуй. Давай ко вниз лети. Нагулялся азм ужо.

Помахав группе обеспечения, я дал команду Никите на убавление огня. Снизу воротом потянули шар. Остывающий агрегат постепенно пошел к земле.

Шар поднимался вверх еще пять раз, в последний с воеводой Овчиной.

— Сие и есть твоя башня в двести аршин?

— Она.

— Что же в степи ей цены не будет. Отсюда земля как на ладони. Как же мне прикажешь войско водить, коли азм в сей груше сидеть стану?

— Тебе Николай Сергеич и не надо, в корзине азм самолично буду, а тебе сказки с чертежами стану бросать. Вот гляди. — Я, сняв рукавицы, погрел руки над жаровней и на куске бумаги нарисовал окружающую местность. — Похоже?

Воевода, сличив рисунок с узором земли, кивнул.

— Похоже.

— Теперь представь: вон там за церковью десять тысяч войска вражьего стоит, а вон там за речкой двадцать. Меж ними верста. Твоя воля вбить меж ними клин и по частям изничтожить.

— Лепо, лепо. — Без энтузиазма произнес Овчина.

— Не нравится затея тебе?

— Больно хитрая. На головы нам не падет?

— Ты вот чего Николай. Обвыкнись. А внегда на мунгитов пойдем, в дороге полками поиграемся, дабы и ты навык взял, и воины наши поняли пользу великую, затеи сей.

Глава 10

В мае 6631 года по первой траве выйдя из степей, к Владимиру явилось посольство от половцев. Главой представителей степи пришел хан Котян из рода Тертер. Столица Руси походила на поле боя: все перекопано, везде песок, глина, штабеля бревен, бочки. Поэтому двор переехал в город Боголюбый, в девяти верстах от Владимира, резиденцию убитого в этих же палатах старшего брата Всеволода Большое Гнездо Андрея Боголюбского. Центральным, самым красивым и высоким зданием комплекса является церковь Рождества Богородицы. Стремящееся ввысь здание обильно украшено архитектурными элементами, резьбой и скульптурой. К ней двумя крыльями примыкают светские постройки двора великого князя, замыкая контур и образуя совсем небольшой внутренний дворик. Двухэтажный каменный дворец стоит севернее церкви, соединяясь с ней галерей с лестничной башней. Внутренние стены расписаны практически везде, оставляя без рисунка лишь служебные и подсобные помещения. Для семьи и малой свиты государя пришлось выселить из палат монахов, которые заняли все помещения бывшего двора Андрея Боголюбского.

Нынешняя резиденция царя Руси имеет два ряда укреплений: внутренние, почти везде белокаменные и наружные со рвом, валом, деревянными крепостными стенами и башнями. После гибели Боголюбского, в период безвластия князь Роман Рязанский напал на город и разграбил его, заплатив за грехи впоследствии свободой, окончив свою жизнь в темнице после шестилетнего заточения.

Посольство оказалось многолюдным и пышным. Встреча степных гостей проходила в поле перед царским шатром. Палаты Боголюбского являются самым большим комплексом белокаменных зданий на Руси, однако вместить Государеву думу и большое посольство не смогли. Государь сидел на рундуке в кресле, облаченный во все царские регалии, держава покоилась на специальном столике слева, справа в подставке стоял царский посох. В обе стороны от трона расположились князья, бояре, и прочий чиновничий люд.

Сам хан на переговоры не пришел, прислав с есаулом Атмаджой большую свиту и огромные по ценности дары.

В нынешние времена ритуал встречи послов отсутствует, так как межгосударственные связи Руси с соседями обычно носят напряженный характер и заключаются в форме военных действий. Но представить посла надо, и государя послу. После создания Государевой думы по моей подсказке среди бояр были распределены полномочия и созданы подчиненные им приказы. Соответственно глава посольского приказа Горяй Молодой и представил посла царю. После обмена приветствиями тот перешел к делу.

— Мой хан рад здравию царя Руси Константина. Мой хан шлет великому царю Руси дары от своего сердца для процветания его огромной державы.

По знаку посла его слуги принялись выставлять к ногам государя подарки хана половцев. Очень скоро немалое пространство между царем и послом оказалось завалено драгоценными изделиями. Среди подношений были наборные злотые и серебряные пояса, чеканные блюда и сосуды, несколько оправленных в золото, серебро и медь охотничьих рогов, уздечки, седла, великолепные мечи и сабли в инкрустированных самоцветами ножнах, несколько луков в саадаках изумительно тонкой работы, колчаны, слепящие глаза благородной чеканкой и прочие ценности. Судя по изготовлению чаш, блюд и прочих сосудов, большей частью это было имущество из разграбленных курганов, которых несчитано в половецких степях. Наконец поведя жестом, посол указал на табун лошадей исключительной стати и красоты. По приблизительным подсчетам подношения потянули почти на десять тысяч гривен серебром. Небывалая щедрость.

— Благодарю хана куманов Котяна Сутоевича за богатые дары. Чего желает, мой сосед, владыка бескрайнего поля?

— Мой хан просит великого царя назвать день и час для беседы, дабы два государя могли поговорить о судьбах своих держав.

— Прошу хана быть моим гостем сегодня на пиру в его честь, а завтра поутру и о делах потолкуем.

Богатый пир, устроенный государем для степняков, удивил выбором мясных и рыбных блюд и напитков. Хан Котян поднимал кубки во здравие царя Руси, но пил не много, зато его вельможи, допущенные до стола, укушались водкой до изумления. Почти всех до шатров разносили с гуляний слуги, потому сами гости идти не могли.

Наутро, узким кругом, была организована встреча двух государей. В большой палате каменного дворца встретились царь Руси Константин Всеволодович с боярином Горяем, мной, как советником государя и воеводой Овчиной с одной стороны и ханом Котяном с тремя его мурзами с другой.

Зал со сводчатым потолком, расписанным звездами по голубому небу освещали двадцать узких стрельчатых окон, расположенных по четырем стенам, и свечи в подвешенной к потолку многорожковой кованой люстре.

Отведав вина и фруктов, стороны перешли к сути.

— Константин, что раньше промеж нами было то прошло. Сам ведаешь, воины подрастают молодые, удаль свою показать желают, опять же добыча. В поле прибытку не сыскать. Желаю азм мира промеж нами.

— Русь, такоже мира желает. Нам распря ненадобна вовсе. Ворога и на прочих рубежах в избытке.

— Вот и славно. Поведали мне — после паузы продолжил Котян, — або жена твоя померла. Прими скорбь мою. — Довольно молодой, не больше тридцати лет хан, приложил руку к сердцу и поклонился. — Нас с тобою горе роднит, первенца моего, семилетнего Мангуша, убили воины подвластного мне племени куны. Сами оне переметнулись к мангытам, кои разорили великое царство тезиков на восходе. Куны вроде как одного корня с мангытами, морды подобные премерзкие. — Половцы были союзом племен, включая в себя светловолосых потомков ариев и ярковыраженных монголоидов, бежавших от военных поражений с далекой империей Сун. — Тенгри великим клянусь, не прощу израдцам смерть Мангуша.