Балет. Серебряные крылья. Книга 2

— Вирэн, ты мне друг?

— Нет! Вот ни капельки!

— Почему? — мужчина удивленно посмотрел на Диану.

— Помните, чем все закончилось, когда вы задали мне тот же самый вопрос?

— Предложением руки и сердца. Но сейчас-то тебе бояться нечего. Мы уже женаты. Так что давай сойдемся на том, что ты мне все же друг и согласна помочь в трудный час. Люблю тебя. Проект жду завтра.

— Дай нам хоть дня три.

— Всегда знал, что могу на тебя положиться. Все! Я побежал. Встретимся за обедом.

И действительно убежал в сторону жилого корпуса, где сейчас велись работы.

— Как же он меня бесит! — в сердцах воскликнула Дана и топнула ногой. Потом она перевела взгляд на притихших девушек и скомандовала. — Продолжаем. Не отвлекаемся.

— Но господин Аверин же сказал... — попыталась робко возразить Настя.

— Вот закончим с фотосессией и приступим к выполнению скромной просьбы этого тирана. Вы что же... зря красились и косы плели? Никуда от нас этот чердак не денется.

— А наш директор вас часто бесит? — невинно хлопая зелеными глазками спросила малышка-первоклассница.

— Всегда, когда он мною командует.

— И вы теперь его не любите?

— Почему ты так думаешь?

— Ну, он вас бесит, — с видом взрослого умного человека, объясняющему идиоту прописные истины, начала кроха. — Вы сами же сказали.

— Иногда меня раздражают какие-то его слова или действия. Но это нормально. Злиться или обижаться. Я ведь живая. И он тоже — обычный человек, а не идеальная модель супруга. Мы можем ссориться или спорить, продолжая дорожить друг другом.

— Мой папа, когда бил маму, всегда кричал, что она его бесит. А она, что ненавидит его. А вы любите нашего директора потому что он не сильно вас бьет, когда ругается?

И что на это ответить? Дана растеряно огляделась по сторонам. Вот так всегда! Как раздавать невыполнимые поручения, так Вадим всегда первый. Развлеки малышню. Присмотри за старшими. Преврати чердак в комнату отдыха. А то, что она с такими вот искалеченными душами ранее не встречалась даже, кого-то волнует? Диана с ужасом осознала: ее бросили в клетку с львами не в тот день, когда поставили старшиной у первокурсников-Артенийцев, а именно сейчас. С малышней она может провести урок партерной гимнастики или актерского мастерства, но никак не оказывать психологическую помощь. Этому ее не учили. Да только здесь она единственный взрослый человек.

— Малышка, как тебя зовут? — спросила Дана просто для того, чтобы дать себе хотя бы небольшую отсрочку.

— Айше.

— Так вот, Айше, мой муж меня вообще не бьет. Никогда. Потому что это плохо. Неправильно.

— Конечно плохо. Но разве это мешает сильному ударить того, кто не может дать сдачи? Наркотики, вот тоже принимать нельзя. А мои родители пили анитромин.

Дана еще раз огляделась по сторонам в надежде увидеть там, если даже не Вадима, то хоть кого-то взрослого. Но вокруг нее были лишь дети и подростки, с жадным интересом взирающие на нее. И она было уже смирилась со своей незавидной участью, но ее спас Ильдар. Он в лучших традициях рыцарства мягко отстранил девушку от дракона, то есть от Айше и принял удар ее бесцеремонного любопытства на себя.

— Кроха, ты в одну кучу традиционные семьи и свою бывшую не мешай. Судить об отношениях других людей и собственных родителей — не самая лучшая идея.

— Почему?

— Эти ублюдки — пример того, какими мы не должны стать ни при каких обстоятельствах. Они просто не могут жить, соблюдая правила. Вроде бы и понимаю, что такое хорошо, а что плохо, но не способны сдержать себя даже в мелочи. Для них имеет значение только сиюминутные желания и собственное удовольствие. У нормальных людей все по-другому. Понимаешь?

Малышка кивнула и потеряв всякий интерес к беседе умчалась к своим подружкам. А Диана тихо, так что бы услышал только Ильдар сказала:

— Спасибо, — потом подумала с полминуты, и все же добавила. — При детях или женщинах выражаться не рекомендую. Вадим узнает — устроит тебе курс молодого бойца. Будешь бегать и отживаться до потери сознания. Я тебя не запугиваю, а просто предупреждаю. Его так воспитывали. Вы, наверное, привыкли вести себя более... свободно. Но для него такое поведение неприемлемо.

— Разве плохого называть вещи своим именами?

— Не думай, что он — ханжа. Просто внутренний стержень человека составляют не столько его убеждения человека, как ему жить, а представления о том, чего ему делать нельзя. Нельзя обижать слабых. Нельзя мириться с несправедливостью, которую можешь пресечь. Нельзя опускать руки. Нельзя грубить женщинам. И все в этом духе.

— У него ведь много таких "Нельзя"? — спросил юноша, уже зная ответ.

— Да. Но вам он попытается привить лишь некоторую их часть. Только базовые принципы.

Ильдар хмыкнул, жалея, что у него не так много времени осталось прожить в новой Миссии Милосердия святой Елены. Раньше он дни считал до своего выпуска. Теперь же... тоже будет. Только не с радостью, а затаенной грустью.

ГЛАВА 27

Всплеск хозяйственной активности завершился у Вадима примерно через неделю. То есть сделать все, что хотелось у него не получилось. Но Миссия Милосердия святой Елены теперь напоминала вполне приличное учебное заведение. И хотя голые стены без картин и плакатов пока еще навевали на директора некоторую тоску, мужчина твердо решил, что это дело не первостепенное и навести красоту он всегда успеет. А вот с внешним видом воспитанников срочно надо что-то делать. Только тут возникла небольшая проблема. Во что следует одеть мальчишек он примерно представлял. Но среди его подопечных были еще и юные барышни.

В который раз его спасла любимая жена, предложив просто скопировать форму Танийской Академии. С адаптацией под реалии Артена, разумеется. Плотные шерстяные платья, которые когда-то носила сама Дана в этой климатической зоне ассоциировались с орудием пыток. Цветовую гамму так же пришлось немного скорректировать. Поэтому малышей нарядили в светло-кофейные наряды, учениц средних классов — в серо-голубые, а старших — в лиловые.

С едой в вверенном ему учебном заведении Вадим так же разобрался быстро и достаточно легко, начав завтракать, обедать и ужинать вместе со своими ребятами. Поварам было сказано следующее: 'Если я хотя бы раз останусь недоволен приготовленным блюдом, вы все будете искать новую работу'. Жестко, но, как оказалось, действенно.

И можно было бы сказать, что жизнь в Миссии наладилась. Потолочные панели не отваливались, краны не текли, дети перестали походить на оборванцев и теперь вполне прилично питались. Но выглядели при этом скорее пришибленными, чем довольными жизнью. Даже в глазах Ильдара читалось смятение и неуверенность. Что уж об остальных говорить?

Словно бы всю отпущенную им радость, они растратили во время незапланированных каникул. Вадим списывал это на стресс ввиду слишком резких перемен в их жизнях и надеялся, что со временем они оттают — нужно лишь немного подождать.

Тренажерный зал, был оборудован достаточно скромно — бюджет ведь не резиновый. Однако это не мешало ему пользоваться бешеной популярностью среди старших ребят обоих полов. А вот футбольная и баскетбольная площадки привлекали больше парней. Девочек на них можно было встретить не так уж часто.

А чердак благодаря Диане и ее 'инициативной группе' превратился в настоящую рекреационную зону. По стенам вились лианы. На окнах стояли кадки с разлапистыми папоротниками, выкопанными на заднем дворе.

И, главное, почти все там было сделано руками ребят. Причем, преимущественно из того хлама, который оттуда выгребли рабочие. То есть за танцевальную зону отвечали, конечно, профессионалы. Но они лишь установили станок и раскатали половое покрытие. С остальным вполне успешно справились воспитанники Миссии. Мальчишки и девчонки мастерили столы из старых поломанных парт и чинили стулья. Красили, покрывали лаком. Несколько столешниц были выложены мозаикой и накрыты оргстеклом. Шили кресла-мешки, набивая их пенополистиролом, который нашел кто-то из малышей в горе строительного мусора. И даже шторы его ребята сделали сами. Под это дело пошли бусы елочных гирлянд, тоже сломанных, но почему-то не переданных на переработку. Как ни странно, вышло очень красиво. Волшебно, как выразилась Диана.

Его жена, кстати, появлялась дома чуть ли не реже самого Вадима. Утром убегала в клинику, третировать своего реабелитолога. Бедняга чуть ли не умолял ее не торопить события и прислушиваться к своему телу. Он как-то сказал ей, надеясь хоть немного осадить: 'Нельзя заниматься через боль. Дискомфорт приемлем, все остальное — нет'. После чего его деятельная пациентка просияла и увеличила интенсивность тренировок в три раза. Испугался. Позвал старшего коллегу для консультации. Тут и выяснилось, что 'больно' Для Дианы, это когда не можешь сдержать крик, а все остальное — лишь 'легкие неприятные ощущения'. Обозвав юную балерину 'чудом в перьях', более опытный из двух реабелитологов повесил на ее силовой корсет болевой сканер и со спокойной душей ушел к своим пациентам.

После утренних занятий лечебной гимнастикой, и легкого обеда его жена часов на пять зависала в сети. Она записалась на курс онлайн-лекций по истории, литературе и культурологии. А вечером приезжала к нему на работу. Сначала она просто руководила обустройством зала на чердаке. Теперь ведет кружок партерной гимнастики для тех, кто хочет выработать правильную осанку.

На самом деле жизнь в вверенном ему учебном заведении почти наладилась. Осталось лишь доукомплектовать преподавательский состав. В этом была небольшая загвоздка. Уволить сотрудников, которые категорически не хотели работать, вышло проще, чем найти тех, кто работать согласен. Причем, за не слишком высокую зарплату. А еще он крайне нуждался в толковом заместителе. Но где ж его взять? Может, самому вырастить? Из Ильдара, например, вполне должен выйти толк. И Вадим уже сейчас раздумывал, как бы привязать мальчишку к Миссии Милосердия после выпуска. Майор, теперь уже в отставке, не любил терять перспективные кадры. Особенно, когда добросовестного работника днем с огнем не сыщешь.

На сегодня у него было запланировано четыре собеседования. Первые два с юными барышнями, недавно закончившими университет. Выглядели они не очень солидно. Хотя для учителя младших классов это не так уж важно. Зато они лучились благожелательностью и имели неплохие характеристики. Поэтому обе девушки были приняты в штат.

Третьему соискателю Вадим отказал без раздумий. Этот горе-педагог имел явные проблемы с алкоголем и даже на встречу с предполагаемым работодателем пришел не совсем трезвым.

А четвертый — Владимир Уваров сидел сейчас перед ним. Высокий молодой мужчина с приятной внешностью, идеальными манерами и правильной речью. И костюм с иголочки — явно не из дешевых. Что он тут делает, Вадим понять не мог. Ладно, девчонки. Кому они нужны без опыта работы? А у него вполне себе человеческие условия. Скромная зарплата, зато полный социальный пакет и медицинская страховка. Но этот что здесь делает? При его послужном списке можно найти что-то попрестижнее. Гадать Аверине не собирался, поэтому просто спросил:

— Почему вы хотите у нас работать?

— Здесь я могу полностью реализовать свой потенциал.

— Меня интересует не это. Почему вы пришли сюда, а не в частную школу или лицей? Понимаю, сейчас середина учебного года. Возможно, вакансий не так много. Однако, они есть.

— От безысходности. Меня никуда не берут.

— Причина?

Молодой человек горько усмехнулся, замолчал на минуту, но все же ответил:

— Я помимо моей воли оказался втянут в одну не очень приятную историю. Мне было предъявлено заведомо ложное обвинение. Суд мое доброе имя восстановил. Но 'осадок', видимо, остался. Потенциальные работодатели отправляют мне вежливые отказы вместо приглашений на собеседования. Потому что... — Владимир сделал драматическую паузу и явно кого-то передразнивая, сказал. — 'Дыма без огня не бывает. О добропорядочных граждан подобные слухи не ходят'.

— Я заинтригован. Что же это за история?

— Одна из моих учениц забеременела. От одноклассника. Но они свои отношения от родителей скрывали.

— Простите, что перебиваю, Владимир, но как это забеременела? В противозачаточный имплант не ставят абсолютно всем девочкам после двенадцати лет?

— Нет. Если родители по каким-либо причинам отказываются от данной операции для своего ребенка. Семья Лидерс посчитала это бессмысленным, потому что они являются прихожанами Церкви Седьмого знамения и проповедуют отказ от добрачных отношений.

— Сектанты?

— Не знаю. Мальчик со своими родственниками тоже состоял в данной организации, поэтому ему и разрешалось общаться с Жанной.

— Смею, предположить, что, когда девочку спросили, кто отец ее будущего ребенка, она назвала первое имя, что пришло ей в голову? Сколько ей было лет?

— Пятнадцать.

— При возрасте согласия в шестнадцать, данный факт был квалифицирован, как совращение несовершеннолетней?

— Как изнасилование. Жанна боялась навлечь на себя гнев родителей, поэтому сказала, что она не хотела, но я ее заставил. На допросах она в красках расписывала все 'ужасы' наших встреч вне школы. А таких, по ее словам, набралось аж пять. В четырех случаях у меня было железное алиби. Ей об этом стало известно. И она поменяла показания, назвав совершенно другие даты. Тут мне не так повезло. Три из пяти. Но даже это оставляло под вопросом правдивость ее слов.

— Что ей было за дачу ложных показаний?

— Ничего, по большому счету. Курс психотерапии.

— Вы злитесь, — скорее констатировал, нежели спрашивал Вадим.

— Нет. Уже перегорело.

— Уверены? Здесь не нужен сотрудник, который будет вымещать злость на моих детях. Им и так в жизни несладко пришлось.

Владимир с укоризной посмотрел на бывшего майора и вытащил из-за ворота кипенно-белой рубашки черный шнурок и показал небольшую подвеску — восьмиконечную звезду, пояснив:

— Подарок. От ученицы. Она сказала, что не верит, будто бы я мог сделать что-то плохое. Те, у кого я преподавал, даже недолго, подходили ко мне на улице. Десятками отправляли сообщения, с просьбой не унывать. Несколько ребят — давно окончивших школу даже домой ко мне заявились. Мстить всем, за проступок одного единственного ребенка? Вы за кого меня принимаете?

— Семья есть? — проигнорировал вопрос Вадим.

— Нет.

— Это хорошо. Потому что график у вас будет ненормированный.

— У преподавателя истории? Так бывает?

— Мне нужен заместитель. Но если вы возьмете еще и часы по предмету, я буду этому очень рад. И не надо на меня смотреть, как на опасного безумца.

— Вы шутите?

— Нет. Мне очень нужен адекватный заместитель. А в перспективе человек, который, займет мое место и продолжит начатое. Через год или два. Я надеюсь, что сказанное здесь и сейчас останется между нами. Подобные новости могут расстроить ребят. Им очень не хватает стабильности.

— Конечно.

— По личным причинам остаться в Артене моя семья не может. Мы с женой, когда она выздоровеет, уедем. Конечно, перед этим, я наведу здесь порядок. И постараюсь подобрать людей, которые этот порядок сумеют сохранить. Как на счет того, чтобы стать одним из них?