Чужая Глубина

Конечно же, Михас помнил тот день. Стоп, опять не то! Ни день, ни ночь, а вахту за номером шестьсот три литера А. Ту самую вахту, когда к ним пригнали молодых практиканток с поверхности. Медицинское обследование проходило стихийно, как внезапно нагрянувшая буря. Но это касалось только отсеков. В ремонтной мастерской Михаса было как всегда безлюдно и одиноко.

Вспомнив напуганный взгляд совсем ещё юной девушки, механик усмехнулся. Уж слишком забавно было наблюдать за её дрожащими руками и бледным лицом. Этакая камбала, распластавшаяся на морском дне. И опять стоп! Вовсе не на дне, а на старом, пропахшем керосином и машинным маслом, матрасе. А что такого? У Михаса очень давно не было женщины, а это неумеха собиралась проверить его здоровье. Измерить давление и всё такое. Ну, вот и проверила. Правда у Михаса все вышло не так хорошо, как в молодости. И все таки он смог. А она? А что она? Ну, порыдала немного, забившись в сырой угол ремонтной, а потом пришла в себя, ну или сделала вид, какая разница. Застегнулась, выписала справку и выпорхнула наружу.

Будет знать, как связываться с глубинщиками. Она не могла не знать этого.

На поверхности бытует мнение, что на дне люди становятся холодными и чёрствыми, начинают жить по иным законам. На самом деле это не так. Михас был уверен в этом на все сто. Люди попадают на глубину уже испорченными. Хотя, лучше сказать иначе — они попадают на Кокон отравленные жизнью, не желая уживаться с теми, кто не приемлет их лишённого всяких принципов поведения. Люди бегут.

Среди первых глубинщиков попадались в основном энтузиасты, авантюристы и прочие смельчаки, предки которых кочевали по необъятному континенту в поисках наилучшего пристанища. Но за последнее десятилетие многое изменилось. Энтузиасты перевились, авантюристы откровенно сдулись, насытились тяжёлой работой, а люди кочевники поняли, что на глубине можно только существовать, и ни о какой жизни здесь речи быть не может. И чем глубже, тем условия этого самого существования становятся невыносимее. А что касаемо морских впадин, то здесь могут выживать только самые простые организмы. Организмы, но никак не человек.

Даже открытие Горизонтов и первый контакт с ихтианами не воодушевили последних глубинщиков переселенцев. Посчитав это слишком плохим знамением, они окончательно разочаровались в подводном мире. И тогда, сюда потянулись толпы беглецов — убийцы, насильники, воры и, наконец, просто никчёмные людишки. Поверхность с радостью избавлялась от неугодных им граждан Империи. В чем же здесь выгода? Да все очень просто. Для осуществления планов корпорации Колхида были нужны именно такие отбросы общества, потому как в той подводной войне, что пыталась развязать богатейшая в мире система, не было места состраданию и благородству.

Михас оказался одним из первых переселенцев и всегда сторонился новичков. Но прошли годы или сотни тысяч оборотов стрелки, и он сам стал одним из них. Обычным подводным червём — именно так называли глубинщиков те, кто наблюдал за ними с поверхности. Отличное, между прочим, сравнение. Внешне подводники менялись на глазах. Бледные вытянутые лица, бесцветная кожа, затуманенный, рассеянный взгляд... Настоящие черви. Да и внутренние изменения происходили не в лучшую сторону. Склизкие, изворотливые, лишённые всяческого сознания и наделённые желанием выжить любой ценой. Поговаривали, что даже Унылые рудники так сильно не меняют человека, как Скучное море.

Михас никогда не задумывался на эту тему, а теперь... теперь, пожалуй, согласился с подобным высказыванием. Ведь не только тогда, с этой несмышлёной девчонкой медиком, он поступил не совсем правильно. Разве не так? Были и другие случаи...

— Хватит себя жалеть, бородач.

Голос эхом разнёсся в тишине, взбудоражив приборную панель. Стрелки вздрогнули и начали колебаться, словно к ним в гости наведалась сама Глубина.

— Кто здесь? — щурясь, огляделся Михас.

— Не думал, что сумасшествие сделает тебя слепым?

Ренегат стоял в проходе, скрестив руки на груди, и равнодушно наблюдал за механиком. Он не собирался ему помогать — просто смотрел сверху вниз и все.

— Но откуда вы взялись? Где бригадир? Вы вернулись?!

— Нет, мы все ещё в пути. И вместо того чтобы копаться в своём бардаке, лучше бы подумал, как ты можешь нам помочь, — спокойно произнес Крошин.

— Но как? Каким образом?.. — механик так и не смог чётко сформулировать вопрос.

Наклонив голову, Крошин дёрнул плечами:

— Не все ли равно как? Что это изменит лично в твоём сознании?

— А... я, кажется, понял! — откинув голову, Михас разразился смехом. — Это всё твареная Глубина, посоли мою печёнку! Залезла ко мне в голову и делает что хочет! Умно, ты типа моя последняя надежда...Хаааа... Интересно, это уже третья или четвертая стадия?

— В твоём случае ни первое, и ни второе, — равнодушно ответил ренегат.

Михас покосился на кружку, которая все ещё стояла на своём месте. Та самая кружка, что четыре, а может быть, пять раз падала на пол, разбиваясь вдребезги. Даже аромат горячовки не манил спасительным избавлением. Травяное спасение, от того чтобы не сойти с ума. Панацея от сумасшествия. Выпил и забылся навсегда, стер в голове окружающую иллюзию.

— Не веришь, думаешь вокруг тебя один обман, — заметив его взгляд, заключил Крошин. — Что ж, можешь ко мне прикоснуться если хочешь, я не возражаю.

Он медленно подошёл к Михасу, который так же беспомощно сидел на полу, обхватив колени руками. Тонкие, костлявые пальцы растопырились перед механиком. Фаланги слегка подрагивали. Почти как настоящие. Только почти... Опять обман? Опять происки Глубины?

Михас попытался вспомнить ренегата во всех подробностях. Может быть, что то не совпадёт, вдруг обнаружит ошибка, расхождение между тем сэргом Крошином, что отправился вместе с бригадой в Чет и тем, что сейчас протягивает ему руку.

Он, правда, старался, но ничего не вышло. Механик все таки прикоснулся к руке. Живой, настоящей руке, в которой текла кровь и имелись жилы, мышцы и что там бывает у живых людей. Нет, это не Глубина. Крошин был вполне реален. Даже капельки пота были настоящими. По крайней мере, Михас хотел так думать. И он поверил. Поверил раз и навсегда. Потому как сомневаться у него просто не осталось сил.

— Куда мы держим путь?

Вопрос прозвучал вполне закономерно. За время подготовки батисферы Крошин так и не произнёс больше ни слова. Покосившись на приборную панель, он побарабанил пальцами по подлокотнику, но все таки ответил:

— Держим курс на Око Луч.

Для управления батисферой, если уж быть до конца откровенными, необходимы всего двое — штурман и капитан. Один отдаёт приказы, другой их исполняет. Просто и ясно. Нет необходимости вслушиваться в гул эфира, выходить на связь с Коконом, каждый час обмениваться с медиком простыми вопросами, подтверждая собственную состоятельность. 'Сколько на руке пальцев? Конечно же, пять. Моргни... Теперь улыбнись... Снова моргни... Открой рот... Схвати себя за мочку правого уха... И последний вопрос: кто был первым президентом восточного Промитеа? Да это каждый школяр знает. Безусловно, это Перл Родрик испытатель'. Приблизительно таким образов выглядит проверка на вшивость. И подразумевается здесь не внешний зуд и вовсе не чесотка, а самая настоящая душевная парализация. Одним словом, омут , вызванный Глубиной.

Михас рассуждал о подводном мире сам с собой. Да и с кем ему было говорить? Со своим больным воображением? Механик сильно сомневался, что псевдо ренегат ответит ему нечто внятное. Но ещё больше он сомневался, что они вообще куда то плывут. Скорее всего, Одиссей так и висит над Горизонтом, а его двигатели работают в холостом режиме. А сам Михас всё ещё сидит в выходном отсеке. Забился в угол, будто мелкий рачок в свой гигантский панцирь, и пытается избавиться от пятой стадии Глубины. А то что он сейчас наблюдает в иллюминатор — всего навсего его воспоминания.

Механик бывал здесь тысячи раз. Вахты, патрули, караульные маршруты — каждая деталь подводного ландшафта была не просто знакома, а уже набила изрядную оскомину. Вот горные выступы справа, прямо заросли планктона — настоящий сине мраморный оазис. Глубинщики называли их Подводными джунглями — соответствующему месту, соответствующее название. Да и в целом здесь было принято не запоминать мудрёные названия на языке Первых мучеников, а давать морским обитателям привычные земные имена. Китов величали слонами, косяки рыб — стаей, медуз — пузырями, а тех же огромных черно белых плавунов с распущенными плавниками нарекли крылатыми зебрами.

— На два градуса левее, — скомандовал Крошин.

— Там мути много, лучше будет слегка вперёд, а потом взять правее, — равнодушно сообщил Михас и уверенно поправил соскользнувший на плечо шарф.

Ренегат промолчал. Бросил в сторону хищный взгляд и вновь уставился вперёд. А механик, сжав зубы, все таки слегка изменил курс. Вернее, он попытался сохранить направление, но рука сама отклонила руль в нужном ренегату направлении. Как такое могло произойти? Михас не знал. На протяжении последних пяти часов, а возможно, всего лишь пары минут он мог лишь осознавать творившееся вокруг. Словно беспомощный созерцатель, механик находился где то между сном и явью, где очень не хотел оказаться, но оказался. В мире и власти проказницы Глубины.

— Ещё полградуса, теперь возьми выше, — продолжил Крошин.

Михас кивнул и исполнил приказ. Теперь он напоминал обычную тряпичную куклу нарукавник, которой с лёгкостью может управлять любой сопливый мальчуган, спрятавшись под растянутым покрывалом. Прямо, направо, вверх, вниз — да какой, собственно, смысл произносить приказы вслух? Все равно механик поступит ровно так, как прикажет ему хозяин. Что ни говори, а все таки удивителен и непредсказуем подводный мир. Здесь даже невидимая человеческому глазу Глубина может приобрести облик реального человека.

Михас повернул голову и уставился на двойника сэрга Крошина, специального ренегата Подводного адмиралтейства. У самого виска тайного консула внезапно появилась крохотная красная точка, которая довольно быстро превратилась в извилистую нить красного цвета. Неужели Глубина пыталась стать настоящей? Или даже она может испытывать боль?

Глава 10. Дыра в прошлое

Лабиринт остался позади. Впереди открылся широкий берег гладкого озера, которое, раздвинув узкие стены, образовало высокие пустоты. Они сходились в один бесконечный коридор. Покинутый город начинался именно здесь.

В выступах скальных пород виднелись окна и вытянутые балкончики. Несколько уровней жилищ располагались строго в шахматном порядке, но отсюда, с берега, можно было разглядеть лишь крохотную толику границы огромного города. Но даже сейчас, если сравнить его с Четом, можно было без труда предположить, что нынешнее обиталище ихтианов гораздо скромнее и примитивнее этих идеальных архитектурных творений.

Осторожно ступив на хлипкую часть пристани, Крошин внимательно осмотрел несколько привязанных к огромной жерди лодок.

— И вы на этом плавали? — с интересом спросил он у Анука.

— Каменное дерево очень хороший и надёжный материал. Идеально подходит для передвижения по воде и сплаву по порогам, — едва слышно ответил ихтиан.

— Надёжное? — Крошин недоверчиво поморщился и, покачиваясь с пятки на носок, заставил миниатюрную пристань издать страдальческий стон. — Знаешь, с трудов верится.

Прогнившие опоры накренились. Ренегат в целях безопасности вернуться на твёрдую поверхность.

— Лодки, я так полагаю, испытывать лучше не стоит? — уточнил тайный консул.

Пожав плечами, ихтиан равнодушно уставился на призрачные очертания города. Среди густого полумрака можно было различить лишь высокие остроконечные ворота и округлую пристань.

— Как же ты, тогда, предлагаешь нам попасть туда? — наигранно удивился Крошин.

— Как хотите, так и добирайтесь! — не выдержав, выкрикнул в ответ Анук.

Его поступок заставил глубинщиков встрепенуться. Перестав дремать, Хоаким дёрнул головой и подслеповато поморщился. Гилфрид, капаясь в походном мешке, испугано обернулся. И только Крошин, словно ожидая чего то подобного, расплылся в хищной улыбке.

— О, как вы разнервничались, неподражаемый мерила. Интересно, а что заставило вас так распалиться? Я слышал, что ихтианы ведут себя довольно сдержано...

— Да что вы знаете обо мне и моём народе?! — уже более сдержано произнес Анук.

Ренегат подошёл ближе, задумчиво помял подбородок и, радостно щелкнув пальцами, решил принять вызов.

— Видимо, ни че го. Потому, может быть, вы проявите благоразумие и поведаете нам свои тайны?

Задумчивый взгляд ихтиана скользнул по людям и немного задержался на Кимпле. Подавив короткий вздох, Анук медленно поднялся на ноги и выпрямил спину. Его взгляд вновь отметил всех присутствующих.

— Может быть, поступим немного иначе, сэрг ренегат?

— Очень интересно, это как же? — брови Крошина поползли вверх.

— Я просто расскажу вам кое что про вас самих, двуногие хищники. Про ваши жадные планы и желания владеть даже тем, что не принадлежит вам по праву. Вы ведь умеете только порабощать и властвовать...

— Очень забавно. А что взамен? — присев на небольшой каменный выступ, Крошин закинул ногу на ногу и сцепил пальцы в замок. — Каковы твои условия?

Глубинщики отреагировали неуверенно. Видимо, они до сих пор не могли понять, в чем выражается откровение ихтиана.

Цепи звякнули, и Анук вышел на середину воображаемой площадки. У них, в Подземье, место для публичных выступлений называли сценой. Правда, в отличие от искушённых зрителей человеческой расы, ихтианы не закидывали плохих ораторов помидорами, а просто начинали спорить с выступавшим. Но Анук был первоклассными мерилой и не боялся подобных последствий. Страшно не сказать плохо, а быть непонятым. Особенно когда ты пытаешься убедить в собственной правде врага. Абсурдная во всех смыслах затея, но у него не было иного выхода. Последний шанс.

Сейчас Ануком правил не здравый смысл и не голос Покровительницы, а банальный гнев. Вся злость, что накопилась в нем за это бесконечное путешествие, грозила вырваться наружу и покарать иноверцев неоспоримостью очевидных фактов. Только нужна ли была людям такая правда, ихтиан позабыл уточнить.

— Я желаю, чтобы меня выслушали. Просто выслушали, и все. Вот моё условие.

— И все? — удивился Крошин. — Очень странно, впрочем... мне без разницы, говори.

Надув щеки, Анук вздрогнул, немного помолчал и начал свою речь:

— Вы ничем не отличаетесь от тех хищных существ, что населяют глубины моря. Вы, люди, называете себя творцами всего сущего. Чушь, отвечаю я вам! Вы всего лишь зажравшиеся зубоскалы, у которых ещё не стесались клыки. Именно ими вы стараетесь заграбастать как можно больше... Вам стало мало своих земель, и вы вступили в море. Но и тут проявилась ваша жадность — решили полезть глубже. Только зря! Мы не бездушные твари и не косяки беспомощных рыб, которые, если угодят в сети, уже не способны выбраться обратно, отнюдь. Мы можем бороться. Понятно вам?! И мы не дадим себя в обиду! — взяв небольшую паузу, Анук набрал в грудь воздуха и продолжил: — Думаете, я не понимаю, ради чего всё это затевалось? Так вот — знаю! Ложь, облачённая в благородство, кажется, у вас это так называется... Горстка жизней, спасение выживших, сигнал о помощи... Скажите, что из всего этого является правдой, ренегат? Молчите... Не трудно догадаться, что всё. Потому что ваш рейд стремится к сокровищу, которое принадлежит нам, а не вам! Слышите? Оно даровано подводному народу! И останется здесь! Чего бы мне это не стоило!