Чужая Глубина

За приобретением бумажной или электронной версией книги обращайтесь к автору!!! Normaer@yandex.ru

Константин Нормаер

Чужая глубина

Подводный Одиссей — 1

Константин Нормаер

Чужая глубина. Книга первая

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

No Константин Нормаер, 2015

No ООО 'Написано пером', 2015

Глава 1. Донесение Z

Замедлив движение, батисфера Псион зависла над зияющей пустотой впадины. Огрызаясь мелкими клыками острых скал, новое месторождение манило и пугало одновременно. Что ждёт их там, в темноте? Там, где существует только ледяная мгла. Так называют её глубинщики — первые покорители Нескучного моря. Провалившись в неё всего на пару тройку ярдов, можно с лёгкостью распрощаться не только с кораблём, но и с собственным разумом. И уповать в таких случаях на везение абсолютно бесполезно. Хочешь, молись неведомым праведникам или доверься случаю, вцепись в штурвал и вырви его с корнем. Все одно — Глубина не отпустит тебя так просто.

В подводной братии поговаривают, будто бывают такие смельчаки, что в одиночку спускаются на пять семь затягов и выдерживают искушения мглы. Стиснув зубы, они не обращают внимания на проникающую в голову боль и обречённость, навязывая подводному миру свои правила игры. И как закономерный итог, они выходят победителями. Лишь таким отчаянным безумцам открываются самые запретные и тайные месторождения, только смелые поступки помогают обнаружить новые воздушные шахты.

В отличие от большинства подводников, Алонсо не верил ни в храбрецов, ни в дураков. Подводная служба полна легендами, но принимать их за чистую монету не стоит. Поверишь в одну — полжизни будешь расплачиваться за эту ошибку, страшась любого шороха, ожидая от погружения только неприятностей и ничего больше.

— Стоп машина, — произнёс в трубу капитан ротмистре, не отрывая взгляда от пугающего тёмного зева.

Двигатели замедлили ход и, отозвавшись протяжным гулом, остановились. Наступила тягучая вязкая тишина. В такие минуты в голову чаще всего приходят первые признаки Глубины: озабоченность, волнение, паника. Только бывалого подводника подобной ерундой не испугать, уж он то прекрасно знает её повадки. Все, что ты ощущаешь в толще воды, — обычный страх, который не имеет никакого отношения к мразевой болезни . С самим собой человек может справиться и сам, а вот противостоять давящей со всех сторон толще чернильного мрака — невозможно. Глубина — это такая зараза, которую не одолеешь решительными действиями или прочтением вслух морских молитв. Нет! Если попал к ней в лапы, просто так она не отстанет. Достаточно сунуться в расщелину либо заплыть на пару фатомов в какую нибудь впадину, и пиши пропало...

— Лодри, что слышно? Эхолот не барахлит? — уточнил Алонсо.

— Никак нет. Все тихо, — донесся из трубы короткий и ёмкий ответ.

— Рулевой?..

— Все в норме.

— Машинное?..

— Полный контроль.

Алонсо не торопился отдавать следующий приказ, намеренно медлил. Взвешивал все мелочи, сопоставлял показания приборов. Назначенный на должность капитан ротмистре совсем недавно, он не хотел рисковать экипажем и кораблём понапрасну. Только время сильно поджимало. Патрулировать здешний квадрат в следующий раз он будет лишь через месяц. Долгий, почти губительный срок. За четыре недели нырялы — безбашенные парни в костюмах из сверхлёгкого металла, могут первыми отыскать новое месторождение. Алонсо никогда себе этого не простит.

Ходят слухи, что этих подводных исследователей не берет даже мразева болезнь. Их заговаривают от её влияния, и они не чувствуют шёпота волн и обречённости пустоты. Опять предрассудки. Сплошные противоречия, которые вынуждают отступить, засомневаться в правильности принятого решения.

— Капитан, я кое что услышал, — раздался из трубы хриплый голос вахтенного.

— Что именно? — уточнил Алонсо.

— Трудно разобрать. Кажется, лёгкое движение.

— Объект большой? Приблизительные размеры?

— Боюсь ошибиться, но, если предположить ответный сигнал, объёмы...

— Не тяни! — Алонсо занервничал. Слишком много опасных мыслей, порождающих ошибочные выводы.

— Сэрг, простите, но он огромен! — захлебнулся собственным голосом вахтенный.

— В сравнении с шелфом, насколько меньше? — уточнил капитан.

— Простите, — вновь извинился докладчик, — но он больше батисферы приблизительно вдвое...

Этого просто не может быть! Невозможно! Их корабль превышает в размерах даже серого кита — самого огромного представителя Нескучного моря. Как?! Как такое возможно?!

А что если это происки Глубины? Алонсо часто слышал от подводников подобные истории. Не успел оказаться возле впадины, а в голову уже лезет всякая ерунда, ничем неподкреплённые страхи.

Сомнения, выдумки, небывальщина... Когда сталкиваешься с чем то неизвестным, всегда так. Стоп! Как можно так ошибаться?! Почему не разглядел очевидного? Ведь это реальный шанс. Предлог, чтобы рискнуть и выйти победителем. Да и какой тут, собственно говоря, риск? Достаточно просто дать сообщение на базу, что обнаружен крупный объект, попросить подтвердить информацию и забарахлить связь. Инженер не подведёт — парень надёжный. В этой местности постоянно возникают проблемы, никто и не усомнится. А дальше, не расслышать приказ и вперёд! Когда отыщется месторождение, какие уж тут разборы погружений. Победителей не судят!

Алонсо просиял, радуясь идеальному плану.

— Машинное отделение...

— Слушаю, сэрг.

— Приготовиться к погружению.

— Сэрг?..

— Вы правильно расслышали, Квистер, не стоит переспрашивать.

— Так точно, сэрг.

— Вахтенный?

— Слушаю, капитан!

— Сообщите на базу: мы обнаружили неизвестный объект. Приняли решение установить контакт. Затем ненадолго создайте помехи. Только между нами. Все таки здесь провалы на каждом шагу. Аномальные зоны, как без них.

— Будет исполнено, капитан.

— Да, и ещё одно... — Алонсо взволновано потянул за воротник кителя, ослабил верхнюю пуговицу. — Отдайте приказ оружейнику, чтобы привёл в готовность гарпунные пушки.

— Э...хорошо, капитан.

Предвкушая скорую победу, Алонсо подошел к иллюминатору, приблизил к нему лицо и уставился в непроглядный зев впадины Око Луч. Так нарекли её картоделы из за странной формы, напоминающей человеческий глаз.

— Все готово?

— Да, сэрг!

— Так точно!

— Все исполнено, капитан!

— Тогда не стоит терять время! Приступить к погружению!

Алонсо никогда не отступал перед трудностями: ставил себе чёткую задачу и хорошенько обдумывал пути её решения, возможные варианты последствий. Он никогда не сворачивал, даже если судьба рисовала не совсем приятные, а иногда и губительные перспективы. Но кто такая судьба по сравнению с Глубиной?! Здесь только этой ледяной бестии позволено строить планы на будущее и управлять теми, кто без спроса вторгся в её морские владения.

* * *

Обычно в подобных случаях говорят, ворвался как вихрь. Но в отношении аншеф генерала Буфа энд Дерома можно было использовать несколько иной эпитет. Он вкатился в брифинг зал, словно огромный валун, сметающий на пути все живое, не раздумывая, отправиться дальше по своим делам или нет. Правда, про его широкую пузатую фигуру глубинщики шутили в основном шёпотом, поскольку в довесок к пышным усам и шикарной седой шевелюре, он получил от природы так необходимую для офицера способность вызывать у подчинённых искреннее уважение, а местами даже собачью преданность. К решению вопросов различной сложности он также подходил с особым энтузиазмом, за что снискал в узких кругах прозвище Титан.

Попав в подводный мир около пятнадцати лет назад, тогда ещё молодой бригадир Буф Ди сразу же занял место командующего базы кокона Форт Готли, получившего такое название в честь первого ныряльщика Райлингса Готли. Знаменитый, а для многих одиозный покоритель Нескучного моря пропал без вести в период первого освоения дна, во время недельного мартовского шторма.

Раздав присутствующим темно синие папки с тремя красными полосками, адъютант Карунов отсалютовал всем и быстро удалился.

— Прошу внимательно ознакомиться с информацией по недавнему происшествию, господа, — требовательно объявил генерал.

Последние десять лет Буф энд Дерома правил этим маленьким подводным царством и ни на минуту не позволял себе ослабить хватку, всем и каждому доказывая собственную незаменимость на столь высоком посту. Совещания проводил коротко, предпочитая не тратить ценное время на пустые разговоры.

Находившиеся в зале бригадиры, раскрыв папки, стали внимательно вчитываться в короткое, но вполне ёмкое донесение.

Шесть офицеров. Именно столько подводных патрулей, отвечающих за сохранность одного из самых масштабных морских секторов, состояло на службе в Форте Готли. И каждый из бригадиров был своеобразным покровителем над отведённой ему территорией, всецело отвечая за любое даже незначительное происшествие. Неважно, произошла ли там мелкая стычка нечеловеков, или в подводном рукаве завёлся жержень убийца.

Внимательнее всех в донесение вчитывался бригадир Рут Кимпл. Именно в его секторе располагалась эта злосчастная впадина Око Луч. Главным образом его интересовали выводы, сделанные высшим руководством. Штабные мурены, словно бездушные машины, никогда и никому не делают послаблений, не смотрят на былые заслуги. Для них существует единственная цель — прикрыть свои задницы, остальное абсолютно не важно. Да и как может быть иначе — с поверхности всегда виднее, что творится в водном мире. И вот когда эта самая ясность превращается в репрессивные действия, тогда и начинается самое ужасное.

Дочитав донесение, Кимпл несколько раз пробежался взглядом по двум последним строчкам, из которых следовали весьма нехитрые выводы. Во первых, ему надлежало в самые короткие сроки восстановить хронологию событий гибели батисферы Псион, а во вторых — как бы он ни старался и ни проявил себя при расследовании, ему, как покровителю данного квадрата, стоит готовиться к жёсткой штабной трёпке.

— Все понял? — заметив на лице Кимпла явные признаки недовольства, поинтересовался аншеф генерал.

— Так точно, сэрг! Все яснее ясного.

— Вот и замечательно! Посему, слушайте мою команду. Рубл Бол и Свиден патрулируют сектор Ленивая Барракуда, Страдбег — поступаешь в резерв к вахтенному и находишься в постоянной боевой готовности, а ты Губст — выплываешь на происшествия, что бы и где ни случилось. Всем всё понятно? — уточнил Титан.

— Один? На все сектора? — раскрыв рот от удивления, всполошился бригадир Губст.

— Да. И если будешь вякать, солёный хрясь, спишу наверх, так и знай!

Генерал частенько пугал таким немудреным наказание зарвавшихся подчинённых. Это там, на суше или на островных штабах, считалось, что служить глубинщиком подобно смерти. Тот же, кто хоть месяц продержался на базе коконе, уже не представлял себе жизни на поверхности. Нет, конечно же, были и страхи, и мразина болезнь, когда окружающий мир начинает давить с такой силой, что хоть на стену лезь. Но в целом подводный мир чаще манил, чем выталкивал наружу. В основном чары его действовали на авантюристов, отчаянных путешественников и тех, чьё прошлое навсегда закрыло им дорогу на сушу.

— Итак, разбор закончен. Все дополнительные инструкции позже, — подвел итог генерал и, дождавшись пока бригадиры покинут зал, придержал за локоть Кимпла: — Для всех, но только не для тебя.

Рут всё понял без лишних объяснений — слишком уж долго он служил под началом аншефа Дерома. Ни одно слово тот не произносит сгоряча, случайно или по причине рассеянности. Генерал был слишком умным человеком и отличным стратегом, чтобы списывать собственные неудачи на высокий чин.

Когда они остались одни, аншеф, сцепив руки за спиной, приняв свою излюбленную позу, начал кружить по залу, напевая какую то странную монотонную мелодию. Так генерал размышлял. Особенно когда обстоятельства требовали принять важные решения в кратчайшие сроки, без долгих совещаний и топтаний на месте.

— Ты пока присядь, — велел он бригадиру.

Рут не стал спорить — быстро вернулся на место и вновь раскрыл папку с особыми поручениями.

— Вот вот, молодец, — одобрил его действия аншеф. — Изучай, мало ли что мы с тобой, братец, упустили. А оказаться в дураках нам сейчас ну никак нельзя.

Бригадир кивнул:

— У нас есть всего сто шестьдесят восемь часов. Не так много, чтобы дать оценку несчастному случаю, будь он неладен! И выстроить свои версии... Это диверсия, — добавил он мимоходом.

— Что? — слова бригадира выдернули Дерома из трясины вязких мыслей. — Ты это о чём?

Реакция аншефа заставила Рута нахмуриться, и растерянно пожать плечами:

— Я говорю о гибели шелфа Псион. Считаю, что это не простое стечение обстоятельств. Алонсо бы никогда не полез в расщелину Око Луч, если бы команде грозила реальная опасность. А в его опыте, лично я не сомневаюсь.

— Вот как? — удивился аншеф. — Откуда такие смелые выводы?

Бригадир немного замялся, но все же ответил:

— Ещё в Тарте мы учились с капитаном Хуаном Алонсо в одной бригаде глубинщиков. Его очень хорошо оценивал наш наставник — бриг интендант Георг Разумовский. Учебный сул всегда хвалил Алонсо за холоднокровие и умение всесторонне оценивать сложившуюся ситуацию.

— Хочешь сказать, что, если бы капитан не был уверен в безопасности выбранного курса, он никогда не пошёл бы на погружение? — аншеф остановился и повернулся в сторону Рута.

— Более того, — кивнул бригадир, — он имел самый высокий порог устойчивости, сэрг.

— Получается, Глубина тут тоже ни при чём, — сделал очередной вывод Дерома.

— И уж никогда я не поверю, что Алонсо ввязался в какую нибудь авантюру с нечеловеками. Он ненавидел их пуще, чем адмиралтейских мурен.

— Так так... а вот это уже интересно. Хорошо, тогда предположи, при каких обстоятельствах батисфера Псион разлетелась на куски, находясь на глубине порядка пятисот футов?

Аншеф никогда самостоятельно не управлял подводными судами. Более того, за его весьма долгую военную карьеру ему так ни разу и не удалось сдать экзамены на командование шелфом либо какой другой более скромной по размерам батисферой. Порой хорошим управленцам не требуется техническая сноровка, и руководство адмиралтейства, подтвердив данный факт, закрыло глаза на это несоответствие с внутренним уставом. В отличие от своих коллег, генерал Буф Дерома не стеснялся данного пробела в знаниях и с лихвой компенсировал его за счёт опыта подчинённых. Когда возникала такая необходимость, он вызывал к себе лучших подводников и просил их смоделировать ту или иную ситуацию, задав исходные данные. И уже на основании полученного ответа начинал действовать.

В данном случае генерал выбрал самого опытного бригадира, способного в одиночку, без единого прибора, проложить курс через пролив Лопсте и утереть нос любому надводному капитану.

Уставившись на полированную поверхность круглого стола, Кимпл не спешил с ответом. Словно Береговой оракул он пытался до мельчайших подробностей воссоздать события вчерашней трагедии. Лишь потом, оторвавшись от бесполезного созерцания, осторожно произнёс:

— Думаю, Алонсо сам напросился на внеочередное инспектирование сектора Око Луч.

— С чего ты решил? — аншеф генерал слегка напрягся.

— Дело в том, что за последние десять тысяч часов мои доклады в Отдел подводной доминанты не содержали ровным счётом никакой информации, которая заслуживала бы отдельного внимания с их стороны. Рутинное описание дна, порогов, течений, движения нечеловеческих особей. Больше ничего, ни строчки с литерой первой важности.

Насупившись, Буф Дерома кивнул, мол, можешь продолжать.

— Насколько мне известно, для проведения инспекции сектора, закреплённого за подводным коконом, необходимы достаточно веские основания.

— Несомненно.

— Отсюда напрашивается вопрос: какого дряхлого бряха Алонсо потащился в эту дыру? — Кимпл сделал небольшую паузу, а затем закончил: — Я считаю, мы можем до хрипоты искать причину, будто иголку в стоге сена. И даже попытаться воспользоваться связями наверху, чтобы узнать текст записи из бортового журнала Псиона, но истины так и не отыщем.

Медленно присев напротив бригадира, аншеф генерал тяжело вздохнул. Ему безумно не нравились слова Кимпла, но ещё больше раздражал тот факт, что он был полностью согласен со своим подчинённым.

— Простите, сэрг, но могу я поинтересоваться?

— Безусловно. Хотя, поверь, известно мне не так уж много.

— И все таки кое какая информация, не попавшая в донесение, думаю, у вас есть. Скажите, когда шелф погрузился в эту тёмную кишку: насколько мощным оказался взрыв?

— По шкале Брихты — около восьми киллотронсов.

Брови бригадира поползли вверх.

— Как такое возможно? Простите, сэрг, но при всем моем уважение, вы уверены в точности данных?

— Никаких сомнений, сынок. Поступившая за последние пять часов информация подтверждалась уже трижды. Взрывную волну почувствовали даже на южном побережье Артлы.

— Но какое оружие могло вызвать такой силы резонанс?

— Из всех известных мне — никакое, — понимая, к чему подвёл разговор бригадир, насторожился аншеф генерал. — Ты уверен, что в данном квадрате нечеловеки не проявляли излишней активности?

— Абсолютно, — быстро отрапортовал Кимпл.

— И впадина не содержала следов постороннего присутствия?

— При стандартном осмотре никаких признаков.

Титан кивнул и, вернувшись к излюбленной позе, продолжил мерить шагами зал.

— Я могу идти, сэрг? — поняв, что разговор закончен, бригадир тихо встал, немного подождал и направился к выходу.

— Постой! — окликнул его генерал уже в дверях. — Пока у места трагедии работают искатели и группы нырял, лучше там не светиться. Наша база сейчас и так под колпаком практически всех особых подводных служб. Пусть лучше адмиралтейство лично, без нашей с тобой помощи увязнет в ворохе домыслов и предположений. А мы пока соберём всю возможную информацию.

— Так точно, сэрг!

— И ещё... Тебе лучше пока не светиться в патруле. Поэтому слушай мой приказ: твоя бригада отправляется в Чет. Думаю, нечеловеки неспроста последнее время вели себя так тихо. Тем более что лично для тебя сто двести часов лучше не появляться в коконе, ради твоего же блага. Надеюсь, мы друг друга поняли?

— Безусловно, сэрг!

Бригадир потянул руку к виску и приложил три пальца к голове на уровне глаз. Именно такое приветствие закрепилось среди глубинщиков во времена второго периода освоение Нескучного моря.

Генерал только отмахнулся, состроив недовольную гримасу. Он прекрасно понимал — отпускать Кимпла в рейд, значит, идти на серьезное должностное преступление. По инструкции, его подчиненный, проводящий расследование по чрезвычайному происшествию с грифом 'зетта', должен каждые три часа отчитываться о проделанной работе. Но на Чете, в городе нечеловеков, у него не будет такой возможности. И любая проверка, которая по закону подлости, скорее всего, нагрянет на базу в самый неподходящий момент, за такое самоуправство с легкостью отстранит генерала от должности. Тогда стоит ли так рисковать? Ответ на этот вопрос был очевиден — генерал прекрасно понимал, что иного выбора у него нет. Он лишь надеялся, что все обойдется, и Кимпл добудет хоть что то полезное раньше, чем мурены из адмиралтейства всполошатся и примутся плясать на костях. Но вероятность неудачи существует всегда. И именно по этой причине, отдав столь опасный для себя приказ, генерал успел отправить сообщение своему давнему приятелю — командору Ифорнику Руденко. Только тот мог повлиять на решение высокой инспекции, в случае если задумка Титана пойдёт коту под хвост.

* * *

— Да прекрати ты уже сморкаться! — не выдержав постоянного хлюпанья, взорвался Хоаким.

Ответная реакция еще сильнее разозлила здоровяка. В очередной раз шмыгнув носом и запахнув куртку, Михас поправил вечно спадающий шарф и уныло выдохнул. Раздражающий звук повторился всего через пару секунд.

— Отстань ты от него, — вмешалась в разговор Ольга. — Не видишь разве, хворает человек. Чего ты от него хочешь?

Хоаким нервно заиграл скулами:

— Лично я хотел бы, чтобы он либо окончательно вылечился, либо сдох! И мне без разницы, какой из двух вариантов он выберет. Главное, пусть не затягивает, а то нету сил терпеть его нытье!

— Прекрати! — взревела медик.

Михас Радченко, механик батисферы Одиссей, сделался совсем печальным. Свесив голову на грудь, он часто вздрагивал от болезненного озноба.

— Ну, ответьте мне, как можно быть глубинщиком и болеть по всякому и без всякого повода? То океанская ангина, то суэльская скарлатина, то ещё какая нибудь дрянь. Скажи, Михас, есть ли такая болезнь, какой ты не успел ещё переболеть?

— Свинка, — недовольно буркнул механик.

Компания взорвалась истеричным хохотом.

— Ладно, пока вы тут развлекаетесь... видимо, придётся мне одному поработать. Согласно пункту 3 литеры М, на подводной базе необходимо всегда владеть последними сведениями с поверхности. Пойду во второй сектор принимать документацию, — окинув всех недовольным взглядом, объявил бригадный связной Гилфрид.

— Нам без разницы, Ух! Вали хоть на поверхность, хоть к подводному дьяволу на свиданку, не обидимся, — мгновенно отреагировал Хоаким.

Связной открыл было рот, чтобы возразить здоровяку и призвать того не забывать про субординацию, но вовремя одумался и замолчал. Такие шутки с опытным стрелком не проходили бесследно. На базе даже прижилось устойчивое поверье, будто Хоаким из беглых каторжников. Но подтвердить или опровергнуть это, за время службы мехиканца, так никто и не осмелился. Стрелок не разводил долгих разговоров: если обижали — учил кулаками, подмечал несправедливость — предупреждал, а на открытые угрозы мог и вовсе щелкнуть затвором. Так что, со временем претендентов потягаться с Хоакимом силой заметно поубавилось, а, стало быть, и проступков за смуглокожим мехиканцем стало числиться гораздо меньше. И сейчас стрелок пребывал в разряде добросовестных глубинщиков, а недавно удостоился следующего звания курса первого ранга.

— Крючконосый шнырь, — буркнул Хоаким, когда Гилфрид или, как его именовали в бригаде, Большой Ух, покинул комнату. — Ненавижу его лизоблюдские выходки и непрекращающиеся цитирования устава.

Протянув Михасу капли от простуды, Ольга обернулась и с укоризной посмотрела на стрелка:

— Да брось фырчать. Завелся — не успокоишь. Ты ведь знаешь, что такие люди были, есть и будут на земле. Пора уже привыкнуть к этой простой аксиоме.

— Но мы ведь не на земле, — не унимался здоровяк.

— Да какая разница — на земле или под водой! И, между прочим, Ух в чем то прав. Хватит без дела рассиживаться. Лучше сходи, проверь снаряжение, а то Кимпл вернется, посмотрим, как ты будешь бурчать в его присутствии...

— Кстати, а ведь ты права. Что то наш бригадир слишком задержался на летучке. Думаешь Титан гора его хорошенько пропесочит? — наконец, всполошился стрелок.

Ольга наградила Хоакима недовольным взглядом.

— А ты как считаешь? За такие новости аншеф его по голове не погладит. Прогремели на все море. И ладно бы кто из наших, а то ведь адмиралтейская батисфера, сам понимаешь, такое на тормозах не спустят.

Поморщившись, словно проглотил костлявого фиркийского омуля, Хоаким все таки не сдержался:

— Так, а мы тут при чем? В рейд выходили строго по графику, никаких нарушений не выявили, обо всем честь по чести доложили руководству. Вот скажи, с какого акульего рожна мы должны отвечать за этого адмиралтейского придурка?! Ну полез он туда, куда не следует! Так ведь сам нарвался! Глубина ему намерещила всяких громадин, а он и рад стараться. Или другой вариант. Решил он, к примеру, нарыть каких нибудь недостатков, вот и заглянул в Око Луч. Подумал, наверное, что мы там нечеловеков прячем, или еще чего похуже?

— Да какая разница, чего он там себе надумал. Главное — произошел взрыв, шелф уничтожен, вся команда глубинщиков погибла. Впадина теперь как бутылочное донышко, и никто ничего не понимает. Мы все утверждаем, будто все замечательно. Тогда, как такое могло произойти? На ровном месте и без последствий... И ведь глубинщик, как поговаривают, опытный был. Но знаешь, что самое поганое? Адмиралтейство все равно найдет виновного!

Возразить Хоакиму, как видно, было нечего. Скрестив руки на груди, он повалился в кожаное кресло и, надув губы, отвернулся.

Ольга во всем была права. Как ни крути, а все таки проворонили они нечто чрезвычайно важное. И если бы еще ни это последнее сообщение капитана Алонсо, все можно было бы списать на сложные условия погружения, а теперь... И откуда он только взял, что возле Ока Луча появился некий огромный объект? Ответ на данный вопрос крылся там, куда сейчас не могла добраться ни одна батисфера. И глубинщикам оставалось только гадать на кофейной гуще и молиться Неведомым мученикам, чтобы нырялам удалось разобрать завал и проникнуть внутрь впадины. Правда, при самых смелых подсчетах, на это могли уйти не то что месяцы, годы. Но пузатых шишек из адмиралтейства такие сроки никак не устраивали. Поэтому получалось... Да ничего из этого не получалось. Все службы материка и подводных баз уже битый час топтались на месте, совещаясь в сотый раз и с пеной у рта отстаивая каждая свою теорию причин трагедии. А любая теория, как всем известно, не требует обязательного и стопроцентного доказательства.

— А что если их утащил в глубину морской червь Гату, — внезапно выдвинул предположение Михас.

В отличие от коллег, пожилой механик был ярым поклонником различных страшилок. И его безумная коллекция историй пополнялась с каждым днем. Сотни всевозможных классификаций несуществующих чудовищ, опасных морских гадов и кошмарных клыкастых порождений дна копошились в его мозгу, порой вырываясь наружу в виде странных предзнаменований. Никто уже не удивлялся его внезапным пророчествам, не реагировал на дрожащий голос, произносящий очередное предупреждение.

— Ой, вот только прошу, не начинай, — переведя взгляд с Хоакима на Михаса, медик строго, словно школьная учительница, погрозила пальцем. — Не хватало нам ещё шарахаться от собственной тени.

В отличие от стрелка, механик оказался более покладистым. Кашлянув в кулак, он покинул свое место возле отопительной стены, не забыв сообщить:

— Тогда пойду на поиски.

— Кого? — встрепенулся Хоаким. — Ужасного Левиафана?

— Нет, бригадира. Он уж точно подтвердит одну из моих догадок...

— Тьфу ты, неисправимый балабол! — стрелок едва не плюнул по настоящему. — Иди куда угодно, только не морочь нам больше голову.

* * *

Маленькая комната, куда стекались донесения со всех концов света, напоминала компактный, вечно жужжащий улей. Здесь не говорили, а быстро перекрикивались, используя вместо шагов перекатывания на легких стульях с колесиками. И чтобы разобраться в этом сложном механизме получения предназначенного тебе конверта, новичку стоило изрядно попотеть. Технология вроде бы простая: подошел к узкому окошечку, просунул туда голову, назвал номер бригады, должность, личный номер и жди. А вот самое интересное происходило уже после — стоило только одной из пожилых дам в строгой военной форме выкрикнуть 'найдено!', как начиналась настоящая чехарда. Получателю донесения необходимо было незамедлительно ознакомиться с информацией, подкатить к себе лестницу, вскарабкаться по ней на 'чердак', так называлась верхняя полка хранилища, отыскать нужный том и, обнаружив там число, совпадающее с регистрационным номером письма, расписаться в получении.

— Ну, чего встал? Черкай, не задерживай! — поторопила связного одна из сотрудниц.

Ух повертел донесение в руке и растеряно побрел к выходу. Его мысли и взгляд были направлены на лицевую сторону конверта. Три полоски — красная, чёрная и снова красная. Бригадиру писали из Особого отдела — небывалое по значению событие!

В достаточно простой иерархии ведомств, подразделений и адмиралтейств, как правило, существовала единая ветвь связи, которая редко имела параллельные отростки. Подводные коконы или по простому базы, подчинялись напрямую Надводным управлениям, а те, в свою очередь, главному адмиралтейству. Структура же особых отделов и корпусов всегда находилась где то в стороне, исполняя главную функцию — наблюдения и контроля. И все бы ничего, если бы ни один факт. Уху о нем было хорошо известно, за четыре года службы повидал он немало. Ренегаты никогда не взаимодействовали с глубинщиками напрямую. По сути, это считалось ниже их достоинства. Обычно, если простой офицер или курс совершали какой либо проступок, их принудительно доставляли на поверхность в адмиралтейство и уже оттуда отправляли в особое подразделение. После чего о данном глубинщике можно было благополучно забыть. Ведомство никогда не ошибалось. А если такое и происходило, то вряд ли кто то собирался выносить ссор из избы. Виновато всегда низшее звено, даже если высшее десять раз неправо! Эту поговорку Ух усвоил ещё со времён истиной подготовки в академии Покорителей моря. И на всю жизнь усвоил этот урок. Система никогда не изменится. Она увеличится в штате, обрастет более сложной структурой, но никогда не поменяет механизм. Иначе обязательно случится крах.

В конце коридора связной остановился и внимательно изучил скрепленное печатью донесение. На конверте значились только кодовые обозначения и пугающий всех подводников символ. И никакого намека на внутреннее содержание.

Ух поднёс конверт к тусклой лампе освещения. Но плотная тёмная бумага надёжно хранила сокрытый в себе секрет.

Припомнив подводных губителей и зло ругнувшись, связной незамедлительно принял решение. Надо во что бы то ни стало узнать, что содержится в донесении особого отдела? В конце концов, в бригаде их пятеро, и послание может касаться не только проступка бригадира, а любого из членов экипажа. Только доведет ли Кимпл эту информацию до личного состава? В этом Ух был не уверен. Он вообще не доверял руководству. Его раздражало абсолютно все, начиная от упрямой прямолинейности Кимпла и заканчивая его гипертрофированной честностью. Бригадир мог рискнуть не только собственной жизнью, но и жизнью своих подчиненных, только бы выполнить поставленную задачу. И это заставляло Уха держать ухо востро. Иначе он мог не дослужиться до офицера, сгинув в этих богом забытых глубинах ненавистного ему моря.

Когда Уху предложили подписать пятилетний контракт на подводную службу, он долго сомневался. Но перспективы головокружительного карьерного роста оказались сильнее противоречий. Оформление в доблестные ряды глубинщиков заняло достаточное время, чтобы будущий связной услышал массу напутствий и советов. Один совет он выделил, как главный для себя — доверять подводникам не стоит ни при каких обстоятельствах. Слишком много темного и опасного народца прячется на дне Нескучного моря.

Собственную безопасность он считал превыше всего. Подбодрив себя этой мыслью, связной дернул за печать. Та хрустнула, и письмо распахнулось, словно подводный зонд.

Но прочитать Уху так и не удалось ни строчки. Бригадир резко вырвал донесение из его рук.

— Ты что делаешь?! Как посмел?!

— Простите, сэрг! То есть, виноват, сэрг! — Ух вытянулся по струнке, не забыв залихватски щелкнуть каблуками.

Кимпл едва сдержался, не дав праведному гневу перерасти в неконтролируемую ярость. Да и связной умело сориентировался в сложившейся ситуации.

— Сэрг, я лишь хотел изучить и преподнести вам подробную сводку! Прошу уточнить, в чем конкретно я провинился?

От такой наглости бригадир едва не выронил секретный конверт.

— Курс третьего ранга Гилфрид, вы что, первый год несете службу? Или являетесь желторотиком с верхотуры?

— Никак нет! — почти выкрикнул Ух.

— Или вы позабыли, что конверты с пометкой Z имеет право вскрывать только бригадир?

— Никак нет!

— Тогда какого дрюченого дьявола?..

— Виноват! Невнимателен! Исправлюсь!

Выслушав оправдания Уха, бригадир как то сразу поник и, сложив письмо вдвое, молча удалился. Связной же облегченно выдохнул и стер со лба выступившую испарину. И хоть Кимпл опять оказался на шаг впереди, Гилфрид не терял надежды выудить нужные ему сведенья и как можно скорее добиться перевода на другую базу. Слишком уж неспокойно в последнее время стало в Форте Готли.

* * *

Каюта капитана, а в обиходе апартаменты, была совсем небольшой, достойной максимум старшего курса, но никак не отдельного командного бригадира. Никакого особого убранства: койка, стол, пара стульев и встроенный цельнометаллический шкаф. Однако аскетическая обстановка Кимпла устраивала. Основное время он находился на службе, а в свободные часы либо занимался с командой в техническом отсеке, либо помогал Михасу с починкой батисферы. После последнего рейда у Одиссея сильно барахлило рулевое управление, и механик уже четвертый день к ряду пытался устранить эту весьма серьезную поломку.

Многие бригадиры подкалывали Кимпла, пытаясь воззвать к его разуму. Почему, мол, он допускает с командой этакое панибратство? Настоятельно рекомендовали ему одуматься и, наконец, перейти в офицерский блок. Но Рут оставался непреклонен, чем вызывал у коллег лишь возмущения. От устава он не отступал, а вот личные методы воспитания коллектива и внутренняя субординация — никого, кроме него, не касаются. Так думал и именно на этом настаивал Кимпл, когда генерал аншеф зачитывал ему жалобу, подписанную почти всеми бригадирами базы. Выслушав доводы Кимпла, Дерома в очередной раз махнул рукой, решив не долбиться в непрошибаемую стену упрямства. Пока его устраивала служба этого упертого глубинщика, на некоторые сложности его характера можно было закрыть глаза. Но лишь до поры до времени. В подводном мире всё меняется довольно быстро и с завидным постоянством, напоминая непредсказуемое трехгодичное Борденское течение.

Была у Кимпла еще одна достаточно опасная по всем меркам привычка. И узнай о ней кто из руководства кокона, бригадиру точно бы не поздоровилось. Только, слава морскому создателю! — до сего дня Кимплу удавалось скрывать свои более чем дружеские отношения не только с членами команды, но и с представителями Подводного народа.

После того как люди укрепили свои позиции в глубине Нескучного моря, их интересы постепенно начали простираться в самые недра великих впадин, где под толщей каменной корки обнаружились огромные воздушные карманы. Именно здесь, среди низких сводов и гигантских подземных пещер, жили нечеловеки — достаточно разумные представители своего вида. Они являли собой вполне развитую цивилизацию. Население подводного мира, иначе названого Подземьем, с радостью приняли пришельцев с поверхности и быстро установили с теми дружеский контакт. А вот люди, напротив, отнеслись к новой расе с настороженностью. И именно по этой причине довольно часто их первые встречи заканчивались банальными ссорами и взаимными обвинениями.

За пару десятилетий симбиоза между прямолинейными и упрямыми покорителями глубин и бледнокожими болтливыми существами, названными ихтианами, через конфликты и разногласия все таки установился определённый нейтралитет. Весьма зыбкое и опасное, но перемирие. Пока обе расы это устраивало. Каждая их встреча проходила под пристальным оком как наземных, так и подземных властей.

Кимпл понимал, что равновесие может нарушиться в любой момент, поэтому никогда и никому не говорил о переговорах с представителем расы ихтинов. Зачем мутить воду там, где процветает тишь и гладь?

Подойдя к жесткому лежаку, бригадир присел на него и, покопавшись под столиком, извлек наружу сверток. Осторожно раскрыв непромокаемую оболочку, он поставил перед собой небольшое передающее устройство с эмблемами знаменитого радиозавода Соренс бразединг. Пара тумблеров, дисплей частот и компактные наушники.

Секретное донесение легло рядом на стол. Капитан медлил. Потер переносицу, чтобы прогнать угнетавшие его мысли, и щелкнул включатель.

Передатчик ожил. Две верхние лампы замигали, стрелка шкалы зашевелилась, а изнутри донесся неприятный треск.

— Ну, давай, быстрее, — поторопил сложный механизм бригадир.

Прибор какое то время молчал, а потом откликнулся на призыв и показал нужную частоту.

— Один глубина, один глубина! — надев наушники, Кимпл приблизился к микрофону на низком штативе. — Как меня слышно? Глубина один?

Около минуты ничего не происходило. В эфире царило монотонное шипение и непонятный хрип. Внезапно что то щелкнуло и отозвалось эхом. Далеко, словно за сотни лиг, из пустоты донесся слабый, едва различимый голос:

— Слышу тебя, друг... каааа прекрасно слышу.

На лице Кимпла появилась улыбка.

— Рад нашей встрече.

— Пока на расстоянии кааааа... пока на расстоянии.

— Это верно. Но это лишь вопрос времени.

Голос в наушниках вдруг пропал. Видимо, собеседник обдумывал слова бригадира.

— Кааа... стало быть, пришло время встречи, я так понимаю? Что то стряслось... каааа?

— Верно мыслишь, друг. Неприятные события заставили меня просить тебя, — согласился Кимпл, пытаясь подражать манере разговора ихтиана.

— Недавний толчок каааа... Очень сильный толчок... Я понял тебя, друг.

— Ты, как всегда, зришь в корень, — бригадир приглушил помехи и бросил взгляд на дверь. Нет, показалось, их разговор никто не мог слышать.

— Постараюсь быть у тебя как можно раньше, кааа...

Звук в эфире резко оборвался, и вновь возникло режущее слух шипение.

Кимпл выключил передатчик. Осторожно накрыл его защитной оболочкой, завязал тесёмку и убрал обратно под стол. Оставалось только ждать. Чутьё подсказывало, что он выбрал правильный путь решения проблемы. Опасный, но все же правильный.

Глава 2. Нежданные гости

Ещё каких то пятьдесят лет назад профессия подводного механика или хотя бы глубинного надсмотрщика была в диковинку даже для побережья Нестос. Освоение воздушных пространств, постройка кораблей с паровыми двигателями, фырчащие и свистящие паровозы, что угодно, но только не погружение в холодные воды Нескучного моря. Тогда люди не видели для себя выгоды осваивать опасные глубины. Эта ветвь науки считалась бесперспективной и довольно затратной, даже если вкладываться на долгий срок, вряд ли окупится. Но, спустя каких то десять лет, выяснилось, что все, включая лордов покровителей, глубоко заблуждались по поводу бесполезности морского шельфа. Случайнейшим образом, в каменных твердях обнаружились странные пустоты, которые имели свой уровень, названный в простонародье Горизонтом. Внешне он напоминал поверхность моря, только перевёрнутого вверх дном, словно над головой вместо неба бушует таинственная синева подводного мира. Если преодолеть такой Рубикон, то можно с лёгкость попасть в Подземье, сравнимое своими бескрайними просторами разве что с целым архипелагом. Получалось, что под толщей воды удивительным образом простиралось огромное воздушное пространство. Оно тянулось на сотни миль глубинного мира.

До сих пор учёные мужи, искорёжив разум, так и не смогли дать внятного объяснения, каким образом Горизонт удерживает над собой морскую толщу? И пока одни загадки прячутся от понимания, другие без труда дают себя раскрыть, предоставив победителю возможность насладиться мнимым превосходством.

Первыми попали в подземный мир следопыты нырялы. Именно они то и обнаружили в воздушных карманах огромные залежи Руды — сухого источника энергии. На суше за обладание подобным месторождением промышленные гиганты развязывали кровопролитные войны, а здесь, практически под ногами, серая энергия образовала целые плантационные залежи. Только протяни руку и зачерпни ковшом пару тонн.

Толкаясь локтями и желая поскорее перегрызть друг другу горло, властители надводного мира устремились в мир подводный. И вскоре, спустя всего пятилетие, в глубинах Нескучного моря появилась первая база кокон. Невзирая ни на какие трудности, люди упрямо шагали или, лучше сказать, погружались к своей мечте. Обладание подобным богатством — ключ к истинному величию. Это вам не золотые прииски. Это гораздо серьёзнее. Месторождение руды — власть над механической промышленностью, а подобное превосходство сравнимо, разве что, с мировым господством.

Схема была слишком проста, чтобы попытаться отказываться от колоссальных вложений в создание подводной империи. Одна из могущественнейших корпораций семи границ Колхида, приложив немало усилий, все таки уговорила Конгресс побережья отдать им бразды правления в столь сложном и ответственном деле. Шла молва, что корпорация управляет буквально всеми, начиная от обычного рудокопа и заканчивая шеф министром архипелага. Даже осознание того, что люди не одиноки в морской пучине, и неизведанное пространство может нести в себе изрядное количество опасностей, не остановило покровителей Колхиды. В считанные дни они провели ряд переговоров с ихтианами, которые, на удивление, оказались весьма уступчивыми существами. Но. главное, они совершенно не претендовали на руду и все её производные. В жизни они руководствовались иными принципами и ценностями, что и позволило людям подписать с нечеловеками мирный пакт о взаимном сосуществовании. В противном случае, корпорация уже давно бы стёрла ихтианов в порошок, не оставив тем даже малейшего права выбора. Никаких резерваций и иных убежищ — Калхида не признавала компромиссов, тем более, когда кто то мешал их далеко идущим планам.

Закрутив очередную гайку, Михас выполз из под батисферы и, подхватив бутылку горячовки (смеси кофе и коньячного рома), сделал два приличных глотка. Довольно причмокнул, поёжился и посильнее застегнул молнию комбинезона. В ремонтном отсеке сегодня было определено прохладно, гораздо холоднее, чем вчера или пару дней назад. А ещё эта проклятая разгерметизация — у правой стены опять начал подтекать шов, отчего в помещении стало зябко, потянуло сыростью.

— Эх, чую я, что мой радикулит опять даст о себе знать, — непонятно кому пожаловался механик.

— Не волнуйся, аншеф обещал наподдать бригадиру хранителю по первое число. И тот, я сам слышал, поклялся устранить все протечки в трёхдневный срок, — обрадовал его Рут Кимпл.

— Коман... — Михас подскочил со своего места, но бригадир подал знак, и механик плюхнулся обратно на сложенные диски гусениц.

Потрогав холодный борт батисферы, Кимпл оценил чумазый вид подчинённого и все же поинтересовался:

— Как наши дела?

Механик покачал головой:

— Не сказать, чтобы очень, но к следующему рейду будет как новенькая.

В ответ раздалось недовольное поцокивание языком.

— Долго, Михас. Слишком долго.

— А к какому сроку надо? — уточнил механик.

— Часов через тринадцать. Управишься?

Старик только присвистнул. В его годы он уже не реагировал на шутки натянутой улыбкой, а просто делал вид, что слабо разбирается в тонких материях юмора. Скривив рот, он зачесал пятерней слипшиеся седые волосы назад, закрутил их в хвост и пробухтел под нос какое то ругательство.

— Это и есть твой ответ? — едва улыбнувшись, уточнил бригадир.

— Я не волшебник, и не инженер механик, — нехотя ответил Михас. — И голубки у меня из рукавов не вылетают! Тут как бы одного желания маловато будет, бурли моя печёнка.

Кимпл задумчиво прищурил глаза:

— Знаю, что не волшебник, и поэтому не прошу тебя сотворить невозможное. Но с твоим опытом, думаю вполне по силам привести нашу пташку в движение хотя бы для краткосрочного погружения.

— Мой опыт, мой опыт... — прошептал старик. — Именно из за него, будь он не ладен, я и ставлю реальные сроки, а не кормлю тебя пересоленными обещаниями, капитан.

— Именно за это я тебя и ценю, старая ты развалина.

— Но за двадцать пять часов! Это просто невозможно!

— Тринадцать, — уточнил Кимпл. — Я говорил о тринадцати часах, Михас. Максимум пятнадцать. Думаю, этого времени вполне достаточно, чтобы разобраться с поломкой. Если будет необходимость в деталях, готовь прошение кладовщику, я подпишу у аншефа. Если нужны люди, я пришлю Хоакима и Гилфрида в помощь...

— Да какой от них прок, — отмахнулся Михас. — Один замучает подозрениями, а второй, своими лапищами посрывает мне всю резьбу.

— Других механиков?

— Бесполезно, — поморщился Михас.

— Ну вот и отлично! Получается, справишься сам, — заключил бригадир, хлопнул себя по коленкам и, поднявшись, спокойно направился к выходу.

— Ээээ, постойте!.. Да, тушись моя печёнка! — всполошился механик.

— Чего тебе, Михас? — капитан притормозил.

— Бригадир, можно мне хотя бы выписать немного горячовки? А то эта подагра в конец измучила. И подводница, между прочим, даёт о себе знать. Того и гляди свалюсь с температурой.

Кимпл кивнул, загадочно улыбнулся и ответил:

— Будь по твоему. Только будь добр, составь мне список всех твоих болезней, что требуют столь крепкого лекарства, как алкогольный шип, и я выпишу тебе заменитель — целый галлон едкой микстуры. И лучше не тяни, времени осталось не так много. Пятнадцать, максимум четырнадцать часов...

Открыв рот, Михас так ничего и не сказал. Податливость бригадира в очередной раз сыграла с ним злую шутку. Доверившись его, казалось бы, пустой болтовне, механик вновь угодил в ловушку не терпящего обсуждения или уловок приказа. Правда, проделано это было с таким изяществом, что Михас только сейчас понял, какую тяжёлую ношу взвалил на свои старые больные плечи.

* * *

Генерал аншеф нервно покосился на счётчик времени, отчитывающий бесконечные минуты и часы. В подводном мире не было и не могло быть дней, месяцев и даже лет. Только тысячи, сотни тысяч бесконечных оборотов, равных шестидесяти минутам. Взгляд начальника переместился на бригадира Кимпла. Тот сидел прямо под тикающей громадиной и просто молчал, сохраняя при этом раздражающее спокойствие. Ни единого вопроса. Ожидание гостей проходило в полной тишине.

А между тем батисфера задерживалась. То ли шторм внёс свои помехи в чёткое расписание военных, то ли неопытный управленец пилот сбился с курса, только, сколько Буф Дером не подгонял взглядом затормозившее на повороте время, ничего не менялось — стрелка издавала оглушающий тик тик так, а передатчик из зала предательский посвистывал, оповещая о пустом эфире.

Внезапно из коридора донесся твёрдый чеканящий шаг. Генерал напрягся, а бригад, сохраняя холоднокровие, с интересом посмотрел на дверь.

Стука не было. Короткий щелчок замка, и на пороге возникли двое — мужчина и женщина. Оба в строгой военной форме идеального покроя. Темно синий цвет, красные погоны, золотые шевроны над сердцем. Мужчина, невысокий щуплый тип лет пятидесяти, с обширной залысиной на лбу и узкими профессорскими очками на крючковатом носе, выглядел весьма грозно. Но, скорее всего, такова была видимость. Для мурен, подобная мимика и излишняя жёсткость в общении являлись неким кодексом поведения. Выбираясь на свет из кабинетного затворничества, они тряслись от страха, когда погружались в мрачные морские глубины. Поэтому им ничего не оставалось, как перенаправлять свой страх на подопечных. А вызвать трепет у подчинённых они могли только грозным многозначительным взглядом и хмурым, а точнее, каменным выражением лица.

На фоне невысокого офицера из специального корпуса, его спутница выглядела менее строгой, что не делало ее более сговорчивой. Облегающий костюм идеально подчёркивал стройную фигуру, а короткая причёска и острый носик добавляли особый шарм к ее подтянутому образу. Именно этот шарм будоражил умы молодых офицеров глубинщиков. Всем своим видом девушка выказывала непокорную надменность. Чёткие приказы, короткие ответы и никакого панибратства. Ни единого слова, кроме уставных 'есть', 'так точно' и 'слушаюсь'. Отличный вариант для ассистента офицера особого назначения. Перед такой прекрасной, но непреступной во всех отношениях, валькирией порой давали слабину даже самые опытные подводные хищники.

Окинув быстрым взглядом необычную парочку, генерал аншеф вскочил со своего места и устремился навстречу гостям.

— Рад, безумно рад! Как добрались? В болтанку не попали? Сейчас просто ужасный сезон подводных вихрей!

Хвала Неведомым мученикам, мысленно упомянутых Кимплом, его начальнику хватило ума не полезть обниматься. Хотя, надо заметить, что твёрдое пожатие аншефа тоже оставило неизгладимое впечатление на руке, а точнее, на лице гостя. Поморщившись, тот с честью выдержал рьяный напор генерала, отступил в сторону, поправил китель и гордо вскинул подбородок вверх.

— Генерал аншеф Дерома, разрешите представиться — ренегат второго звена специального корпуса подводных происшествий Жуй Крошин, как говорится, собственной персоной.

Хотя руководитель базы был неробкого десятка, но, услышав звание и должность прибывшего, сначала покраснел, а потом резко побледнел, растеряв все приветственные заготовки. Заметив воцарившееся смятенье, ренегат растёкся в улыбке и, поправив очки, решил немного закрепить успех. Повернувшись в пол оборота, он представил свою спутницу.

Девушку звали Лура Финчер. Как оказалось, она не являлась ассистентом, а имела довольно высокое звание пятого ранга и представляла развед корпус.

Подобное внимание сразу двух спецслужб к его скромной персоне окончательно добило Буфа энд Дерома. Присев на крайний стул, он грустно свесил голову и исподлобья покосился на бригадира, который в отличие от аншефа выглядел ещё весьма бодро. Очевидно, что Кимпл просто не представлял себе масштабы надвигающегося бедствия.

Насладившись в волю желаемым результатом, ренегат продолжил своё словесное наступление. Занял место генерала, недовольно поёрзал в кресле, настраивая высоту, спинку, и, сцепил перед собой пальцы в крохотный кулачок. Внимательный, полный претензий взгляд коснулся сначала Дерома и переместился на Кимпла.

— Итак, не будем откладывать наши дела в долгий ящик. У вас тут, как я понимаю, мера времени несколько иная, чем на суше?

— Мы считаем часы, а не дни и недели, — машинально буркнул аншеф. — Отсутствие светила и вечная тьма за бортом понимаете ли...

— Понимаю, понимаю, — перебил его Крошин. — Потому и хочу быть предельно краток и лаконичен в речах. Мисс Финчер, с вашего позволения...

Агент разведки отреагировала коротким кивком.

— Рад, что нет возражений. Начнём с базовой информации о происшествии, — немного помедлив, он смочил пересохшее горло, отхлебнув из стакана, и продолжил: — Около шести часов назад, в квадрате Око Луч произошло небывалое происшествие. Батисфера Псион системы шелф Е, совершив вынужденный манёвр, погрузилась на предельную для себя глубину, и, соприкоснувшись с неровным рельефом дна, понесла серьёзные технические повреждения, в связи с чем не смогла подать сигнал о помощи и впоследствии соприкосновения...

— Что за чушь? — не громко, но достаточно внятно, чтобы быть услышанным, фыркнул Кимпл.

Ренегат резко замолчал, прищурился и одарил бригадира холодным взглядом.

— Поступок, недостойный офицера, шофт бригадир. Вы отдаёте себе отчёт? Перед вами находится тайный консул, а не мотросня с рифных мелей! Или вы смыслите только в крепкой выпивке и названиях зубастой рыбы?!

Уткнувшись взглядом на очевидные рубленые изъяны стола, бригадир ничего не ответил. Но было заметно, как желваки заиграли на его лице.

— Встать! — удар кулаком по столу сопровождался криком ренегата.

В абсолютной тишине стало слышно, как нервно поскрипывают туфли аншефа, и трутся от злости зубы Жуй Крошина. Напряжение нарастало, словно давление в газовой ёмкости.

Выдержав поистине театральную паузу, Кимпл неспешно поднялся. Спокойно поправил китель, распрямил плечи и размеренно доложил:

— Господин ренегат второго звена специального корпуса подводных происшествий Жуй Крошин, прошу взять слово, — дождался позволения и молниеносно отчеканил: — Благодарю! Я считаю вашу версию происходящего несостоятельной по причине того, что в квадрате Око Луч отсутствуют неровности поверхности дна, способные при соприкосновении нанести столь значительный вред батисфере системы Шелф. Рельеф и показатели — в общем и целом это пустыня, а не скальная вершина...

Тайный консул коротко кивнул:

— Что то ещё?

— Безусловно. Также мной смоделирована траектория подводного судна. Судя по записям самописца и бортового журнала, Псион около шести минут находился в неподвижном состоянии над впадиной и только после этого вновь начал движение. Как следствие, он никак не мог получить столкновение в движении, поскольку начал самовольное погружение. Ко всему прочему, донесения капитана Алонсо содержат противоречивые сообщения об объекте величиной...

— Довольно! — прервал его Крошин. — Я не хочу копаться в домыслах и суевериях. Спасибо за доклад, бригадир...

— Рут Кимпл — ответственный за квадрат Око Луч, сэрг.

— Ах, вот оно что, — задумчиво протянул ренегат. — Теперь понятно, откуда у вас такая прыть. Замечательно, что именно вы оказались здесь и сейчас. Спросите почему? Потому что именно вы станете нашим проводником в Подземье. Надеюсь, на ближайший десяток часов у вас не запланировано никаких важных дел? Генерал аншеф?

Дером растерянно пожал плечами.

— Я так и думал, — изобразив притворную улыбку, потёр ладони Крошин. — У вас есть какая нибудь полезная информация для доклада?

Кимпл раскрыл уже было рот, но в последний момент все же остановился, не стал выказывать удивления. Тягаться силами с представителем тайной службы в открытом соперничестве — слишком опрометчиво. Тем более, нет смысла выдавать всю информацию на гора. Свой первый ход бригадир уже сделал, и теперь было бы неплохо дождаться ответной реакции представителя адмиралтейства. И ренегат не заставил себя долго ждать.

— Не позднее пяти часов вы должны подготовить свою батисферу к отплытию. Мы с вами проделаем небольшое путешествие до Горизонта, а оттуда — до ближайшего пристанища нечеловеков...

Бригадир нахмурился.

— Батисфера Одиссей рассчитана лишь на пятерых человек. А по уставу я не имею права дробить команду. Каждый член экипажа это отдель...

Подняв руку, Крошин прервал объяснение.

— Дробить экипаж не придётся. Думаю, мы просто слегка отступим от определённых правил и технических требований. Вы возьмёте на борт двух пассажиров. Если не ошибаюсь, ваша модель батисферы имеет несколько дополнительных спасательных мест на случай проведения подобных операций.

— Так точно!

— В таком случае, не вижу никаких проблем. Нам с мисс Финчер вполне хватит двух сидений на задворках вашей быстроходной машины. Возражения?..

Возражений не было и быть не могло. Но почему то старшие по званию всегда и при любом случае задавали этот бессмысленный вопрос. Чёткая военная иерархия, мать её! Заранее зная ответ, все таки уколоть напоследок. Из подобной философии складывалась вся боевая хитрость и премудрость людей в пагонах — безжалостно жалить каждого, будь то враг или подчинённый. И тому существовала масса подтверждений, например, добить умирающего врага — не приведи удача, если он выживет. Гнать воинов в атаку, даже если поражение предрешено. Не обращать внимания на мирное население, ведь в глазах наступающих они наравне с врагом. Всегда на максимум! Всегда на пределе! У людей в погонах ничего не делалось иначе. Никаких различий. Конфликт — он или есть, или... Впрочем, другого варианта быть не могло. Надел темно синий мундир, значит ступил на скользкий путь постоянной готовности. Поправил фуражку и устремил свой взор вперёд, в сенильную глубину. Мирное время? Нет потенциальной опасности? Ерунда! Опасность существует всегда! А враг присутствует везде, мать его! Даже среди своих собратьев по оружию! И таких вот врагов надо искоренять, выкорчёвывать ещё жестче, более беспощадно, чем явного противника.

Кимплу хватило пары секунд, чтобы понять — перед ним не старший по званию, а соперник или, вернее, грозный враг. В этой игре нет чьих то интересов. Крошин не собирается искать истину, ему достаточно обнаружить виновного, что сделать гораздо проще. И считай, программа минимум выполнена. Он не будет анализировать, сопоставлять, проводить аналогии. По его замыслу достаточно осуществить ряд стандартных процедур и указать пальцем на самого слабого среди подводной братии. А может быть, напротив, на того, кто излишне силен и непреступен. Да и какая разница! Главное, что в этой игре Крошин — тот персонаж, кто диктует условия. Он пишет правила, и ему решать, в какой момент стоит поставить жирную точку. Все слишком очевидно. С одним только 'но' — бригадир не собирался так просто сдаваться. Потому что здесь, под давлением десятка атмосфер, любой лидер может в одну секунду стать аутсайдером. И как бы он не тешил своё самолюбие, правила здесь устанавливает лишь один судья — Глубина. А её невозможно купить или переманить на свою сторону. Только она — неподвластный никому манометр справедливости. Получается, шансы равны?

Кимпл был в этом уверен. Отдав честь, он приложил кулак к сердцу, щёлкнул каблуками и покинул конференц зал. Битва началась. И теперь необходимо взять паузу, чтобы подготовиться к первым манёврам.

* * *

Любому человеку необходим отдых. Даже если ты глубинщик от мозга костей, и являешь собой пример невероятной стойкости духа и тела, твой совершенный механизм мышц, костей и связок рано или поздно взывает к справедливости. Ничто не может работать вечно, к тому же на пределе возможностей. Без отдыха произойдёт не просто поломка, которую, к примеру, у машин можно устранить при помощи обычного ремонта, а случится, действительно, серьёзная неприятность. Ведь человеческое здоровье подобно хрупкому стеклу. К тому же, у двуногого существа с мозгами и вечно жужжащими мыслями все не так, как у стального агрегата: сердце — это не мотор, а мышцы — вовсе не коробка передач. У него всё гораздо серьёзнее. Пренебрёг отдыхом, и все! Можешь считать себя барахлом, списанным на берег за ненадобностью. И ничего с этим не поделаешь. Организм штука тонкая. Его не загонишь в гараж и не оставишь до утра набираться сил. Передышка у глубинщиков тоже должна быть особенной. Тем более, когда речь идёт о тех, кто ежедневно выходит на вахту и по сто часов подряд бороздит бескрайние просторы Нескучного моря.

Зал для релаксанта располагался в северном крыле базы. На вид обычная забегаловка, которую с лёгкостью можно отыскать в любом прибрежном городке. Длиннющая барная стойка, уютные узкие столики вдоль стен, сотни, а может быть тысячи черно белых фотографий и раскрашенных этикеток и, конечно же, пианино. Правда, здесь, в подводном царстве вечной сырости и непонятно откуда взявшихся сквозняков, музыкальный инструмент также иллюзорен, как и все, что напоминает команде о береге и привычной жизни. Он слеплен из множества крохотных металлических деталей тонкими узлами сварки. Смотришь на него вблизи — груда уголков, болтов и шлангов, отойдёшь подальше, в полумрак зала, и тень тут же делает своё дело. Метаморфоза происходит почти мгновенно. И обман начинает руководить твоим разумом. На небольшой сцене появляется великолепный источник музыки, меланхолии и витающих, словно табачный дым, мыслей. А когда к визуальному эффекту добавится хрипатый голос древнего патефона, становится окончательно ясно — ты очутился в настоящем раю.

Руководил этим дивным местом старина Юрбенг Краб — старик с выцветшими якорями татуировок и скверным чувством юмора. В какое бы время вы не заглянули в Зал для релаксанта — он всегда протирал кружки. Монотонные движения: плюнул — вытер, плюнул — вытер. Настоящий педант чистоты и потворщик непрекращающейся уборки. Поговаривали, что однажды Краб умудрился вылизывать своё подводное заведение целых двадцать часов кряду. Затем немного поспал, пятнадцать, максимум двадцать минут, и всё началось заново.

Но славился он не только идеально чистыми посудой и столами, которые давным давно пропитались лавандовой свежестью. Нет, все было куда серьёзней. Главной отличительной чертой Краба были его бесценные советы. Всего одно слово, сказанное то ли невпопад, то ли случайно, обычно оказывалось бесценней исповеди местному капеллану.

Те, кто знал старика не первый год, не уставали поражаться его житейской мудрости, ну а остальные и вовсе приходили от короткого разговора в неописуемый восторг. И тем, и другим, Краб не раскрывал секреты своего мастерства. Говорил просто, морской кракен напел. Вот и все объяснения. И всё повторялось сначала. Плюнул — вытер, плюнул — вытер...

— Скажи Краб, а ты вообще веришь в судьбу?

Ольга редко пила горячовку. Обычно её вечерний рацион состоял из чая и крохотного кусочка капустного пирога. Но сегодня был особенный день. Или ночь. Какая, к подводным шепталам, разница! Медик хотела это сделать — и точка!

К счастью, сегодня в зале было немноголюдно, и портить ей такое прекрасное застолье на одного было некому.

— Зависит от ситуации, — буркнул Краб.

Выпятив губы, медик изобразила на лице уважение.

— Повторить?

— Не уговаривай, не откажусь.

— Вероятность существует всегда, — Краб осклабился, показав Ольге кривой ряд золотых зубов.

— Вот скажи, почему все так паршиво, а? Ну почему ты как одинокая лодка в океане. Всё куда то стремишься, пыжишься, а толку ни на грош... Зачем нам всё это? Где справедливость? Вот сунешь голову под воду — красиво. Рыбки плавают, кораллы и все эта разноцветная мишура. А чуть глубже копни, залезь в расщелину, и побери его Глубина, хмарь, пустота и боль! Вот почему?

Кивнув, Краб отставил кружку в сторону, поправил красную бандану с черепом и уточнил:

— Ты ведь это сейчас про мужиков?

— Что?! — Ольга гордо вскинула голову и попыталась изобразить возмущение. Но было поздно, её уже раскусили как последнюю дилетантку в плане душевных разговоров.

Покачиваясь, она приподнялась и попыталась сфокусироваться на щетинистом лице Краба. Тот в данную минуту действительно имел огромное сходство с представителем ракообразных. Ольга грустно произнесла:

— И откуда ты у нас такой умный?..

— Ясно откуда, — старик весело подмигнул, — с небес свалился. Мы тут, голубушка, все оттудова. Сверху.

На пороге возникли двое. Посланники судьбы явились как раз вовремя. Переглянувшись, Хоаким и Михас сразу смекнули, что к чему, и поспешили на подмогу.

Ольга называла такие дни бабским мычанием, и её коллеги по команде предпочитали не спорить. Она ведь медик — ей видней. Вот и получалось, что раз в год, а иногда и чаще, Ольга впадала в подобную бессознательную меланхолию, и под действием горячовки выплёскивала на приятелей все накопившиеся страхи и сомнения. Только вот говорила она всё больше странными обрывчатыми фразами. Задавала непонятные вопросы, отделывалась расплывчатыми ответами. И в качестве награды получала вполне дежурные заготовки своих коллег.

Наутро никто ничего не вспоминал. Что поделаешь — Глубина! Она тётка серьёзная. С ней шутки плохи. И лучше один вечер перебороть её градусом, чем потом мучиться и хандрить тысячу часов.

— Ольга, ну кончай. Тебе на сегодня хватит.

Хоаким подошёл первым и осторожно взял женщину под локоть.

— На сегодня? — туманный взгляд запутался в хмуром лице стрелка.

— Он прав, подруга. Оставь стакан, а то такими темпами ты опустошишь всё хранилище, и мне ничего не достанется, — поддержал Хоакима Михас.

Одёрнув руку, Ольга фыркнула:

— Фи, вот ещё! И не подумаю. На твой век горячовки хватит, не переживай. А будешь канючить, заберу ключ от шкафчика со спиртом. Это все таки медицинский инвентарь!

Михас смущенно отступил и виновато посмотрел на присутствующих. Но, ни Крабу, ни Хоакиму его секреты были неинтересны.

— Брось дурить говорю! Живо в койку! Завтра трудный день, — настаивал на своем стрелок.

Ольга вновь надула губы и перевела взгляд на старика.

— Ты их тоже слышишь, Крабик? Или это моё больное воображение?

Старик взял в руки очередной стакан и понимающе кивнул.

— Они вот говорят: сегодня, завтра, послезавтра, утро, вечер... А где они? Где, я спрашиваю всех вас, эти дьявольские дни? Только часы! И ничего больше! Все измеряется в этих паскудных часах. А я привыкла видеть солнце. И понимать, что, когда оно взошло, наступил новый день. Ни час, ни десять, ни сто!.. А день, обычный день, полдень, вечер, и только потом ночь. А здесь всегда ночь! Понимаешь?! Ночь! Будь она проклята на веки вечные! Ночь...

— Да за такие размышления и на берег списать могут, — шепнул на ухо Хоакиму Михас.

— Могут, — согласился тот. — Поэтому надо срочно тащить её в каюту.

Краб смачно плюнул на дно стакана.

— Даже там, где сплошная ночь, бывает, наступает самый настоящий день. Главное, дождаться завтра.

Стрелок недовольно отмахнулся:

— Хватит уже. Вечно ты со своими идиотскими метафорами!

Краб только пожал плечами:

— Я сказал, что сказал. Мы это мы, и ничего нас не изменит. Разве только Глубина.

Глубинщики спорить не стали, только скривили рожи и потащили медика к выходу. Но убраться из зала и увести Ольгу незамеченной Хоакиму и Михасу так и не удалось.

— Вот значит, как? У нашего неудержимого медика очередной срыв! Приступ, так сказать. женской откровенности! — Улыбка на лице Большого Уха сияла ярче, чем начищенные стаканы.

Преградив путь и нервно потирая крохотные потные ладошки, он наслаждался зрелищем и не спешил освобождать проход. Расстегнув карман куртки, Гилфрид извлёк оттуда рабочий блокнот, достал ручку и приготовился записывать выявленный им проступок.

— Может не надо? — спохватился Михас.

— Почему это? — желчно проблеял Ух.

— Да пойми ты, такое ведь со всяким может случиться.

— Здесь специальная подводная база кокон, а не бордель, — выдвинул свой железный аргумент Гилфрид.

— Но мы ведь из одной команды! — возмутился механик.

Улыбка на лице Уха стала только шире:

— И лишь по этой причине я должен закрывать глаза на столь серьёзное нарушение?

— Ну почему же только по этой, — встрял в разговор Хоаким. — Между прочим, существует ещё одно обстоятельство. Тебе не стоит забывать о собственном здоровье...

— Здоровье? А при чем тут моё здоровье?! — Большой Ух явно обеспокоился услышанным.

Перехватив Ольгу поудобней, Хоаким сделал пару решительных шагов вперёд, толкнул плечом растерянного Гилфрида, и только потом ответил:

— Потому что если ты произнесёшь хотя бы одно слово или напишешь маленькую закорючку, я вырву тебе пальцы с корнем!

— С мясом, — подсказал Михас.

— Точно, — согласился стрелок. — И с ним тоже!

В попытке возмутиться Гилфрид уже поднял перст вверх, но его праведный гнев внезапно прервал оглушительный вой сирены. Первый раз за последний год она прозвучала как хриплый стон разбуженного трубача.

Практически сразу к тревожному звуку добавился монотонный топот тяжёлых сапог.

— Завтра наступает очень быстро, — уставившись куда то вверх, задумчиво произнёс Краб.

Его монолог прервал странный гул. Нечто огромное приближалось к базе. Стремительно и неотвратимо, как бывает за секунды перед трагедией, наступило затишье, а потом последовал толчок.

Хоаким успел подхватить Ольгу, которая попыталась вырваться из его объятий, когда стены Форта Готли содрогнулись.

Удар оказался такой силы, что даже приваренные к полу столики покинули свои места и, заскрипев, словно старые петли, заскользили по залу, кружась в тревожном танце.

Вцепившись в стойку бара, Краб осклабился и разразился ужасным протяжным хохотом. Возможно, он просто нервничал и таким нехитрым способом пытался побороть внутреннее напряжение. Но что бы с ним не происходило, его поведение вызвало настоящий ужас у Михаса. Упав навзничь, тот испуганно вытаращился на веселящегося старика и выдавил из себя мерзкие ругательства.

Повторный удар извне оказался сильнее первого. Бутылки и намытые до блеска стаканы посыпались с полок стеклянным дождём.

— Что происходит?! — задрожал Гилфрид.

— А ты загляни в свой блокнот, — пытаясь сохранять спокойствие, рявкнул Хоаким. — Может там зафиксирован и этот проступок...

Третий толчок заставил Уха потерять ручку, блокнот, а заодно и ненадолго лишиться возможности передвижения.

* * *

Боевая готовность — есть боевая готовность! Тут уж не до соплей. Либо выполняешь отточенные нормативы подготовки, либо при первой же возможности угодишь под гарпунную стрелу. Конечно, существуют и невероятные случайности, когда опыт — не панацея от быстрой смерти, но в большинстве случаев он становится спасительным талисманом. У глубинщиков военная стратегия та же самая, что и на земле. С одним лишь отличием: в толще воды, то, что не стреляет и пыхает огнём, зачастую несёт куда большую опасность, нежели боевое оружие. Мир Глубины суров, опасен и безжалостен. Но основное его оружие — это внезапность. Тут уж не помогут никакие навыки. Только ловкость и смекалка. И если удастся выйти из боя живым и здоровым, обязательно проверь исправность скафандра или батисферы. Ведь бывают случаи, когда банальный отказ механизма убивает глубинщика ещё до начала самой схватки. Глубина, она не терпит пустых разговоров. Пан или пропал! И её закон безжалостен ко всему живому.

Заслышав первые посторонние звуки, инженеры дают сигнал в командную рубку ответственному дежурному. Тот, стараясь не удивляться мощности сигнала, принимает решение молниеносно. Это потом, за кружкой чая или чего покрепче, в компании офицеров он будет обсуждать превратности морской службы и стращать коллег подводными легендами. Потом, но не сейчас. В данную секунду необходима максимальная концентрация. Касаясь губами переговорной трубы, он выдаёт скупую информацию: 'Неопознанный объект приближается к базе. Тревога!'

Как много в этой короткой, но ёмкой команде. Её понимают все, от мала до велика. По другому нельзя, у глубинщиков она проникает под кожу с молоком матери, как любят шутить старожилы. Именно она заставляет бойцов любого ранга подрываться с места и бежать в цех погрузки. Там они примеряют на себя прочные и неимоверно тяжёлые скафандры. Оружейники расчехляют гарпуны и стрелообразные пушки, в простонародье шапи. А командиры, прильнув к обзорным стёклам, не забывают помолиться неведомым мученикам. Ситуация требует от всех предельного внимания.

Мутные воды Нескучного моря — это невероятное поле битвы. Здесь любой противник имеет неоспоримое преимущество. Живущие в глубине существа приспосабливались к местным особенностям годами, а человек пришёл на дно недавно. Он здесь новичок. У врага острый взор, идеальное обоняние, быстрые, сравнимые с полётом стрелы, движения. Житель глубин у себя дома. Он хозяин и повелитель, способный противостоять металлу, скрипучим механизмам и огромному человеческому самомнению, что тот никто иной, как самый настоящий пуп земли.

Вот и приходится людишкам идти на всякие ухищрения.

Механики извлекают широкими щипцами из специальных резервуаров лучики — подводных жуков, чей яркий свет способен пробиться сквозь любую муть даже на глубине двухсот ярдов. Световые фонари разгораются. База Форт Готли вспыхивает, словно рождественская свечка. Трёхуровневая постройка, словно забирается в ярко голубой ослепляющий кокон. Многих существ такая система защиты, безусловно, отпугнёт. Но только не сегодняшнего гостя. В отличие от своих соплеменников его не беспокоит яркий свет. При абсолютной слепоте он ориентируется исключительно на исключительное обоняние. Другие чувства ему сейчас ни к чему.

Он носит гордое имя Мардук. Мало кто видел его вживую, тем более в такой близости. Для глубинщиков он легенда. Миф, который не имеет под собой никаких фактов. Но сегодня люди узнают, как сильно они заблуждались!

Мардук пронзает первую зону защиты, врываясь в кокон, словно игла разрывает мыльный пузырь.

Его не остановить!

Но люди не так глупы. И пускай они не верят слухам и домыслам, зато опасаются загадочных превратностей судьбы, которая заставляет их не быть самоуверенными.

Звуковая волна эхолотов ударяет в чудовище всей своей мощью.

Такого Мардук не ожидает. Раскрыв рот, он извивается будто уж и, ударяясь о металлическую обшивку базы, начинает беситься. Хвостом он задевает крепёжные тросы.

Считаете, что рыбы не умеют издавать никаких звуков? Напрасно вы так думаете. У подводных жителей есть масса способов заявить о себе. Например, трением костей или гортанных и челюстных зубов.

Приглушенный вой вырывается из Мардука как призыв к бою. Запутавшись в сетях прочных тросов, он мечется в агонии. Ярость застилает глаза, туманит разум, если, конечно, у чудовища существует подобная роскошь.

Удар. Чуть погодя — следующий.

Мардук подаёт сигналы, вызывая противника на бой. И консервная, трёхуровневая банка, с крохотными червячками людишками внутри слышит его призыв, принимает его!

Из под нижнего яруса, как маленькие точки, выпадают четыре батихода — огромные, в три человеческих роста двуногие роботы, управляемые изнутри опытными бойцами Форта Готли.

— Что за гребаный балласт!

— Ну и тварь! Откуда она только взялась?

— Клянусь, она размерами с нашу базу!

— А зубища с меня ростом!

Эфир засоряют эмоции бойцов. Они впервые видят подобную громадину. Им необходимо прийти себя, прогнать страх. И лучший способ сделать это — голос. Свой, чужой, без разницы. Ругнулся, ляпнул глупость и вроде очистился немного. Уже и руки крепко держат рычаги управления, и колени не так сильно подрагивают, как пару минут назад.

Морской гигант бьётся в панике. Острые нити тросов уже рвут его податливую плоть. Если так пойдёт дальше, на запах потянутся другие хищники. Мардук прекрасно понимает, что он не самый крупный обитатель западной оконечности рифа. Страх заставляет чудовище отчаянно бороться за свободу.

Неуклюже, слегка подпрыгивая, батиходы сокращают расстояние до цели. Первым движется Дабручи Склобод. Он самый опытный в бригаде. И довелось ему повидать всякого, что недели не хватит рассказать все истории. Именно на него и надеются желторотые новички. Наставник Склобод не подведёт. Дядька Склобод глупостей не натворит.

Бригадир чувствует, что ему доверяют. Но для гордости совсем нет времени. Расстояние до противника сокращается с бешеной скоростью — хотя батиходы самые медленные в арсенале базы.

Что делать?

Как поступить?

Да, Склобод опытный, и редко когда ошибается, но сегодняшний бой может перечеркнуть многое в его подходящей к концу карьере глубинщика. Только оступись — растопчут. И не вспомнят о старых заслугах, раздув неудачу до размеров палящего солнца.

— Скло? Что будем делать? — слышится в передатчике неуверенный голос второго ведомого.

Дюкс хороший парень, решительный. Далеко пойдёт, как только дядька Склобод, наконец, соберётся уйти на заслуженный отдых.

До Мардука не больше пятидесяти ярдов — вполне достаточно для гарпунной атаки.

Рано. Слишком рано.

Внутреннее чутье никогда не подводит Склобода.

— Не держимся кучей. Ромэ, Дю, растягиваем периметр, — командует ведущий. В подводной битве все как в замедленной киноленте: вроде бы невесомо, плавно, но, когда время доходит до боя, все резко ускоряется.

Здесь, на глубине, все иначе, чем на суше или в воздухе. Здесь — солдаты, воины, бойцы — называйте как угодно — не дают друг другу клички. Достаточно просто сократить первое либо второе имя. Кому надо, поймёт, а остальным нечего делать в специальном эфире.

Ощущая приближение чужаков, Мардук замирает. Становится недвижимым, начинает страшно вращать янтарного цвета буркалами. Наверное, у него такая защитная реакция. Неважно. Главное, она работает. Три батихода замедляются, образуя неровный полумесяц.

Невыносимые секунды ожидания. Кто кого? Тут важна каждая мелочь. Любое неловкое движение может привести к внезапному роковому началу. И сколько к нему не готовься, оно все равно застанет тебя врасплох.

Рука Склобода на боевом рычаге. Гарпуны готовы вырваться из стволов, закрутив вокруг себя хвостатый водоворот смерти.

Рано.

Опытный глубинщик оценивает чешую гиганта. На вид достаточно плотная, слегка отливает серебром. Склобод присматривается. Так и есть — под кольчугой чешуи скрывается вторая защита, что то типа внутреннего жирового слоя. Такому гарпун не помеха, даже с двойным заострением и боковыми зацепами. Максимум поранишь, и, как закономерный итог, сильнее разозлишь. Тогда и тросы его не удержат. Расшвыряет их, как котят, и дело с концом.

— Что будем делать, Скло? — торопит Дюкс.

Да... молодо — зелено, вздыхает ведущий. Куда торопит? Неужто спешит к праотцам на круглый разговор обсуждения земных грехов? Нет, дело в другом. Юноша желает как можно быстрее снискать славу, заявить о себе, выйти победителем, но толком даже не изучил противника.

— Погодь ка, — бухтит в переговорку Склобод.

Ни гарпуны, ни шипы град. Тогда что?

Раздумывать некогда. Время течёт сквозь пальцы, превращаясь в выступающий на коже пот.

Тросы натягиваются струной, но не лопаются, а заставляют чудовище приблизиться к стене базы и нанести несколько сокрушительных ударов. Обшивка не выдерживает, лопается.

Сколобод не слышит людских криков, паника внутри кокона слишком далека, за пределами водной стихии, которая только готовится к вторжению, стараясь заполнить собой свободное пространство.

— Стреляем по креплениям!

— Что?!

— Куда?!

— Подтвердите приказ! Неразборчиво! — вспыхнули в трубе юношеские голоса.

Ведущий не произносит ни слова. Выстрел, второй, третий. Первые гарпуны скользят по металлической пластине крепления, но один все таки попадает в цель. Оглушительный скрежет, словно по оголенным нервам. Одна из заклёпок выскакивает наружу, и останавливается, цепляясь за металлическую опору.

Все это напоминает ученический тир для юных глубинщиков.

Так оно и есть, думает Сколобод. Для его ребят эта первая проверка на прочность. И основной урок таков: ни в коем случае нельзя кидаться в бой беспечно, сломя голову. Это удел смертников, а не настоящих воинов.

Первым его поддерживает Дюкс.

Отлично парень!

Выстрелы достигают цели, связывая разбухающим трассером воедино дуло батихода и пластину на неровном морском дне.

Конечно же, Мардук не догадывается, что странные существа, передвигающиеся на двух слегка изогнутых конечностях, хотят вызволить его из ловушки, в которую он так нелепо угодил по собственной глупости. Его заботит только одно — поскорее покинуть ненавистное место. Он в отчаянье рвётся на свободу. База содрогается. Теперь чудовище не бьёт хвостом — уже не хватает на это сил — оно просто заваливается на бок. Опоры Форта Готли не выдерживают такого напора и сотрясаются, едва не слетев с опорных балок.

— Быстрее, акульи потроха! Ещё заряд, выстрел! Заряд, выстрел! Криворукие жуймалы! — ревёт Сколобод.

Из за мутной воды и пенных трассеров практически невозможно различить цель. А подойти ближе не позволяет страх. Глубинщики продолжают стрелять вслепую, наугад направляя гарпуны в серую муть.

И очередной выстрел высвобождает непрошеного гостя из стальных сетей.

У Мардука находятся силы разразиться душераздирающим воем. Он ударяет хвостом последний раз, показывает опасным противникам зубастую челюсть и убирается восвояси.

Бой окончен. В сегодняшней схватке нет победителя и проигравшего. Совсем нетипично для подобного спора. Морская стихия не привыкла идти на попятную, а стало быть, рано или поздно, у Мардука все таки появится шанс восстановить свои права властителя глубин. И никакие стальные жгуты не смогут помещать ему вернуть лидерство в этом отложенном на время споре.

* * *

В пролётах и коридорах не умолкал шум. Приказы, окрики, натужный хрип... Глубинщики пытались в наикратчайшие сроки устранить пробоины. Сварочные аппараты, ледяной пластилин, подпорки и запайки, в ход шли всевозможные способы борьбы с трещинами и пробоинами в двух секторах.

Оторвавшись от созерцания морского дна, генерал аншеф вытер пот со лба галстуком, снял его с шеи и убрал в карман.

— Я смотрю, у вас здесь с дисциплиной не то что плоховато, а невообразимо хреново, — не скрывая блуждающий внутри него страх, заключил Крошин.

— Честно признаться, сэрг ренегат, на моей памяти такого происшествия ещё не случалось. Чтобы такая махина налетела на базу!.. Клянусь Неведомыми мучениками, не припомню, — честно признал Дерома.

Кимпл подошёл к ним. Его напряжённый взгляд был направлен в ближайший круг видимости, прямо туда, где исчезло чудовищное существо.

— Могу предположить, сэрг, что подводного монстра потревожило взрывной волной, и оно оказалось здесь не по своей воле...

— А что это меняет? — удивился Крошин. — Или устав говорит вам, что не стоит обращать внимания на непредвиденные события? И вам плевать на форс мажорные обстоятельства? Сомневаюсь! И делаю вполне логичный вывод — команда не подготовлена к продолжению морской вахты. Посему, данный вопрос я буду выносить на комиссию соответствия, а пока попытайтесь поскорее устранить все последствия этого неприятного во всех смыслах инцидента. А от вас, бригадир, я жду доклада о готовности группы. В ваших же интересах не тянуть время. Иначе на вашем месте окажется другой, более опытный и сообразительный офицер. Все ясно?

— Точно так, сэрг, — откликнулся Кимпл.

— Ну вот и замечательно. Тогда, позвольте откланяться, я немного устал с дороги, — стремительно повернувшись к присутствующим спиной, Крошин обратился к адъютанту: — Юноша, прошу вас, препроводите меня и мисс Финчер в наши каюты. Думаю, я вполне успею хорошенько вздремнуть, пока эти бездари устраняют собственные ошибки.

Карунов так и не успел сделать и шага, когда громкий передатчик внутренней связи зафыркал и сухо оповестил: 'Сэрг генерал, докладываю о прибытие судна Лаэрт с одной особью нечеловека на борту. Прибывший представился подводным мирилой Анук Чоком Главакином. Также он сообщил, что приплыл по личному приглашению бригадира Рута Кимпла. Разрешите выпустить его из карантинной зоны? Прошу вашего подтверждения'.

Генерал аншеф только злобно закусил губу. Связной расценил данный звук как согласие и затих.

Крошин наградил каждого из присутствующих острым взглядом, присовокупив:

— Нет, Дерома, я кажется, ошибся. У вас здесь не бардак, а настоящая помойка! Ихтианы ходят по секретному объекту, как у себя дома. Позор, генерал аншеф. А с вами, бригадир, обещаю, у нас состоится отдельный разговор! И не обещаю, что он будет приятным.

Глава 3. Переступить через Горизонт

Перевязать рану, наложить жгут или вправить сустав — это может каждый глубинщик. Ему для этого не нужен личный ассистент, только аптечка с медикаментами, на худой конец, просто подручный материал. Затянул, зафиксировал, и дело в шляпе. Если более сложные повреждения — то справится бригадир, который проходил для этого специальные курсы неотложной помощи. А вот побороть недуг, способный проникнуть в разум и навести там такого шороху, что хоть в петлю лезь — тут в силах помочь только настоящий медик. Лишь он способен успокоить запаниковавшего бойца. И методов в его арсенале имеется превеликое множество. К примеру, ввести зараженного в глубокий псевдо сон и выкинуть из его башки все ненужные страхи. А опытные практики в силах помочь сразу группе людей, попавшим под дурное влияние Глубины. Правда, на любую человеческую хитрость вода находит достойный ответ, ограждая себя очередной, новой защитой от настырных захватчиков. И тогда, ничего не поделаешь, приходится людям действовать на свой страх и риск. Разменивая бесчисленные жертвы на опыт и скорбя о напрасных потерях. Только так можно отыскать в идеальной, казалась бы, стене брешь и попытаться вновь на равных противостоять неизведанной стихии.

Вода, она ведь солёная мерзкая тварь, будь она проклята! Она губит на раз два. Никакой жалости к человеку, который пыжится, старается, пока хозяйке подводного мира это не надоест, и она не стегнёт его острым хлыстом праведного гнева.

К Глубине нельзя привыкнуть. Познаешь один страх, настроишься на него, а стоит попасть в расщелину или туннель, тебя уже будет ждать что то совершенно новенькое. Например, приглушенные звуки или гуляющие вокруг тени. Таких кошмарных вещей на земле не услышишь. Даже ночью в лесу мир кажется более приветливым. Стоны, внезапные крики, мерзкий скрежет. А если не повезёт, и попадёшь в самый эпицентр Глубины, начинаешь различать неведомый шёпот. И по истечение всего пары минут начинаешь верить в его реальность, потому что звучит он уже не снаружи, сквозь толстые стены обшивки, а проникает прямо в голову, начиная существовать и в тебе, и рядом с тобой.

Многие утверждали, что звуки моря могут обретать и внешнюю оболочку, обращаясь то родным человеком, то неведомым чудовищем. Хотите верьте, хотите нет, но галлюцинациями тут и не пахнет. Одному из глубинщиков, кому не посчастливилось оказаться в пустоте, когда он решил опуститься практически на сорок футов во впадину Свето Тень, удалось увидеть четырёхногую русалку. Почему именно русалку? Все очень просто. Потому что вместе с ногами у неё присутствовал и тот самый пресловутый хвост. Умудрившись выжить, глубинщик настойчиво утверждал, что она дважды цапнула его за грудь. И оказалось, не соврал. На коже действительно имелись глубокие прокусы, от которых, собственно говоря, он впоследствии и скончался. А выговорите, Глубина — пустые слова!

— Может быть, прекратишь! — перевернувшись на другой бок, Ольга скорчила недовольную гримасу и прижала пальцы к вискам.

— А, проснулась все таки, дорогуша, — Михас отложил в сторону толстенную книгу и приветливо улыбнулся.

— Меня и так тошнит от этого моря, а тут ещё ты со своим глубинами и всякой хренью.

Улыбка мгновенно сползла с лица механика.

— Не смей называть труды Ван Тессала ерундой! Он единственный, кто дюжину раз встречался с Глубиной и в итоге остался жив! Понимаешь? Как ни в чем не бывало. Только пара царапин. Бравый ныряла, что не говори.

— Вот и не говори! А как попадёшь в какую нибудь особенно глубокую и мерзкую впадину, тогда и будешь читать своего Ивана...

— Тогда уже будет слишком поздно, — рассудительно заявил Михас.

— А сейчас слишком рано! — сказала своё веское слово медик.

Прикрывшись одеялом и скрестив ноги, Ольга села на край койки и стала медленно массировать виски указательными пальцами.

Сколько раз зарекалась не прикасаться к спиртному, а все одно срывается, расплачиваясь за собственную глупость невыносимым похмельным пробуждением, которое, надо заметить, здесь, под водой, в разы сильнее того, что случается на суше.

— Михас, дружок, будь добор, сделай чайку, — жалобно простонала Ольга.

— Ага, сейчас. Может тебе ко всему прочему и массаж нужен? — недовольно буркнул в ответ механик.

— Этого мне только не хватало! — фыркнула женщина. — Твоими грубыми пальцами болты крутить, а не нежную кожу мять...

— Подумаешь, — Михас равнодушно уставился на свои грязные в рубцах ладони. — Я и сам бы не стал этого делать, даже если бы ты очень попросила. Слышала? Очень сильно попросила!

— Ну, вот и славно. Хорошо, что этого не произошло, — заключила Ольга. — Поэтому давай ограничимся просто чаем.

— Чаем...

Засунув грубые руки в не менее грубые карманы плотных, водонепроницаемых штанов, механик разочаровано поплёлся в столовую.

* * *

Нечеловек, или как было принято называть его расу — ихтиан, стоял посреди комнаты и добродушно взирал на бригадира. Выражение его зеленокожей, напоминающей жабью, морды говорило только об одном — он явно не понимает причину обрушившихся на него претензий. Его огромные свисающие уши спокойно подрагивали в такт мерному дыханию, а широкий собачий нос неохотно втягивал в себя тяжёлый искусственный кислород.

Выслушав от бригадира поток возмущений, ихтиан почесал лысый затылок, затем вытер вспотевший лоб, повращал антрацитовыми глазами и без тени эмоций произнёс:

— Не совсем понял свою вину, друг.

Кимпл всплеснул руками:

— Ну как тебе объяснить?! У нас на базе такое творится, что лучше здесь вообще забыть о твоём умении говорить на нашем языке.

— Зачем? — уперев руки в бока, поинтересовался Анук. — Зачем мне врать, если я — истинный мирила. Весь смысл моей работы в праведности и открытости. Отступлю с правильного пути, и буль — я уже простой погонщик жизняков.

Хлопнув себя по лбу, Кимпл едва не взревел, что та Иерихонская труба.

— Да пойми ты, др...друг — праведный и честный! У нас произошла беда. В одной из впадин потерпела крушение батисфера. Вернее, просто лопнула, и все! Понимаешь? Бах! И нет железной плавающей коробки. Начальство негодует! Но главное — к нам прибыли серьёзные шишки с поверхности. И поверь, они будут носом рыть землю, а добьются необходимых доказательств...

— Шишки, кто такие ши... Постой! Доказательств чего?

— Того, что это ваш народ причастен к гибели батисферы!

— Мы?! — кажется, впервые за этот долгий разговор на морде Анука возникла тень обеспокоенности. — Но причём тут мы? Мы не охотимся на вас. И не следим за металлическими фырчащими плавунами. Мы миролюбивое племя.

— Фырчащие плавуны? Ты имеешь в виду наши подводные корабли? — уточнил бригадир.

— Именно так. Нам не нужны проблемы с вашим народом, друг. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Понимаю и верю тебе. Только по этой причине я и обратился за помощью. Мне нужно установить истинную причину гибели батисферы.

Анук быстро закивал, всецело поддерживая решение Кимпла.

— Скажи, когда и где это случилось?

Разложив на крохотном столике карту подводных районов, бригадир указал на точку, расположенную в семнадцати лигах от базы кокона.

— Ламаэрта гебери, — задумчиво прошептал ихтиан.

— У нас её называют впадина Око Луч, — уточнил Кимпл.

— Луч?

— Свет, что падает с поверхности.

— А, ты имеешь в виду тёплые пятна! — догадался нечеловек.

— Видимо, — согласился бригадир.

— Хорошее название, правильное. Но почему вы сравнили это место с гляделками?

— Формой оно напоминает, то есть напоминало глаз.

Поджав губы, Анук немигающим взглядом уставился на глубинщика.

— Да, похоже. Но я повторюсь: причём тут мой народ? Неужели проще свалить все на нас, чем отыскать более правильную причину?

— Ты хотел сказать объективную, — поправил его Кимпл. — И кто же, по твоему, может быть причастен к этому? Подводный скат? Удильщик убийца?

— Или, к примеру, Глубина?

— Глубина? — Кимпл заметно напрягся.

— Да, именно она, друг, — кивнул Анук. — То, что вы называете проклятием мрака, на самом деле праведный зов сестёр. Трёх подводных сестёр, которые создали наши города, наполнили наши лёгкие воздухом и вдохнули в нас жемчужину существования. Так что, списывать данную составляющую ни в коем случае не стоит...

В попытке осмыслить слова ихтиана, Кимпл задумчиво почесал затылок, но уловить тайный смысл сказанного так и не смог. Слишком уж много понятий разделяли их две непохожие расы, а законы тех, кто находился на суше, кардинальным образом отличались от устоев и исторических аксиом подводного народа.

— Что ты хочешь этим сказать?

Выпучив глаза и смешно надув щеки, Анук замотал головой.

— Глубина очень сильна. Это не болезнь! Она может и карать, и награждать. Только не надо ей противиться, нарушать её законы и пересекать запрещённые границы. Понял, о чем я? Мы называем их порогами. Одни можно смело переступить ногой, а возле других нельзя находиться даже рядом. Ваш Око Луч располагается прямо над таким местом. Запрет! Плохо! Фу!

— Бред! — не раздумывая, возразил Кимпл. — Тебя послушать, так влияние на нас Глубины — это некий божественный гнев.

Ихтиан нахмурился и задумчиво закружил на месте. Теперь настало его время ломать голову, как объяснить собеседнику прописные истины морского мира.

В какой то момент бухтение, больше напоминающее бульканье, окончилось. Прижав палец к огромным надутым губам, Анук присел рядом с бригадиром и принялся медленно, практически по слогам, произносить слова на человеческом диалекте.

— Глубина — есть сила. Она как течение. Может быть быстрым и нести тебя за собой вперёд в будущее, а может и препятствовать твоему путешествию, отправляя в прошлое. Понимаешь?

Кимпл медленно кивнул. Хотя объяснения ихтиана мало чем ему помогли.

— Так вот, — Анук машинально повторил движения слушателя, — надо просто научиться её слушать и слышать. Слишком быстрое течение — это смена водных потоков. Опасность! Вроде бы ты стал плыть лучше, а на самом деле впереди гибель. Замедлилось течение, ничего страшного, стало быть, просто потерялся ты, надо новый путь найти, вот и все...

— Хочешь сказать, Глубина не против нас. И она просто предупреждает, что туда, куда мы лезем, соваться вовсе не обязательно...

— Кваараа, кварааа, — вскрикнул ихтиан, выражая таким нехитрым способом восторг. — Ты почти уловил мой внутренний голос. Только это место вообще лучше обойти стороной. Запрет! Табу! Понимаешь? А там, куда можно, Глубина совсем слабая. Ты её и не заметишь. Немного поболит голова и всё.

В каюте воцарилась тишина. Выполнив свою миссию просвещения, Анук положил лапы на колени и застыл в послушном ожидании. Он поступал так всегда, ну или почти всегда, когда давал собеседнику слишком много пищи для ума, как он это называл сам. Ихтианы никогда не торопились в таких делах. Воспринять информацию правильно в их понятии было чуть ли не основным смыслом любой, даже самой короткой и незначительной беседы. Не уделишь этой вещи достаточно времени — обязательно совершишь ошибку. Правило сработало безотказно и в данном случае. Долго обдумывая слова Анука, бригадир кусал губы и занимался весьма сложным и во многом бессмысленным делом: он пытался поставить себя на место погибшего капитана ротмистре. Задаваясь десятком неразрешимых вопросов, Рут, в конце концов, просто возложил на чашу весов единственно возможную причину, ради которой мог рискнуть Алонсо. Реакция не заставила себя долго ждать.

— Ты просто гений! — подскочив на месте, возликовал Кимпл. — Опасность! Ну как же я сразу не догадался!

Ещё не понимая, о чем идёт речь, ихтиан бодро закивал, растянув в улыбке и без того широкий рот.

— Правильно. Туда не стоит погружаться. Глубина! Опасность! Ведь так?!

— Прав на все сто! Нам обязательно надо туда попасть! Только не снаружи, а изнутри. Пройти через воздушные карманы прямиком к месту гибели! — на одном дыхании выдал Кимпл, и его глаза победно сверкнули в полумраке.

* * *

— Тяни! Эх ты, варёная печёнка!

— Да прекрати! Я и так стараюсь!

— Навались! Проверь крепления, узлы, показания приборов. Все в норме?

Сборы в жизни глубинщика — самая ненавистная вещь, стоящая в строю где то между медицинским осмотром и списанием на берег. Постоянная нервозность, суета и вечная нехватка времени — вот что такое подготовка к рейду. А если это не дежурное погружение, а нечто более серьёзное, готовиться надо в десять раз тщательнее. Тут уж не до отлыниваний от работы. Под пристальным взором бригадира даже отдышаться лишний раз некогда, сразу получишь законный нагоняй вне очереди!

Наверное, единственный, кто воспринимал придирчивые взоры руководства с непередаваемым спокойствием, был стрелок бригады Кимпла Хоаким Дик. Правда, его второе имя скорее было вымышленным приложением, нежели реальным, полученным при рождении.

Взвалив на плечи ящик со снаряжением, стрелок даже не охнул, а легко перенёс его к батисфере, погрузил в отсек и отправился за следующим.

— Поживее, у нас осталось не так много времени, — поторопил Кимпл.

Команда откликнулась недовольным бурчанием, а вот Ольга просто тихо вздохнула, продолжив укладывать в рюкзак медикаменты.

— Выдались трудные часы? — остановился рядом с ней Кимпл.

Медик устало улыбнулась.

— Такого больше не повторится, бригадир.

Она прекрасно знала, а точнее догадывалась, что Большой Ух уже обо всем напел капитану, и отпираться не имеет никакого смысла.

— Не надо оправдываться, и не нужно давать пустых обещаний, — предостерёг её бригадир. — Полагаю, лучше больше не вспоминать об этом инциденте и не забывать, что сейчас на базе присутствуют два агента адмиралтейской спецслужбы.

— Безусловно, сэрг.

— Ну, вот и славно, — кивнул Кимпл. — Все, разговор закончен, продолжайте готовиться. А то у меня есть нехорошее предчувствие, что наша экспедиция 'найди и уничтожь виновных' будет весьма и весьма продолжительной.

— Я поняла вас, бригадир, — не задавая лишних вопросов, ответила Ольга.

Задумчиво кивнув, Кимпл отошёл в сторону и внимательно осмотрел цех и спусковую яму, где на мощных подпорках покоилась их батисфера Одиссей.

Все трудились не покладая рук: Гилфрид проверял связные каналы, нервно теребя тумблеры и бухтя что то в микрофон, Михас кружился вокруг машины, пытаясь устранить последний технический изъян, и только ихтиан Анук Чок выбивался из этой сложной схемы подготовки. Усевшись на продолговатые ящики с гарпунными стрелами, он с жадностью пожирал огромное зелёное яблоко — его самую большую слабость, которая открыла ему двери в мир невероятного сочетания вкусов.

— Бригадира Кимпла просят прибыть в конференц зал для получения окончательных инструкций к погружению, — сипло пробасил передатчик.

— Глянь, ради этих адмиралтейских крыс даже старый ретранслятор починили, — хмыкнул Хоаким.

— Да им ведь уже лет сто никто не пользовался, — поддержал его Михас.

— Вот и я о том же.

Отдав последние распоряжения, бригадир быстро покинул цех. После себя оставил неприятную нервозность и напряжённость. Все прекрасно понимали, что в ближайшие сорок восемь часов (а если не повезёт, то и гораздо дольше), им придётся находиться бок о бок с представителями ненавистной службы. А подобное соседство, как известно, не сулит ничего хорошего.

— Лучше бы их засосало в какую нибудь воронку, жареная печёнка! — зло процедил Михас.

— Ты это о ком? — не сразу понял Хоаким.

— Да про мурен из адмиралтейства. Вон сколько оборудования навезли. Так бы налегке пошли, а теперь тащи его, пока плечи не отвалятся.

Прищуренный взгляд мехиканца упёрся в старика:

— Да тебе то какая разница? Тебе в рейд не идти, тяжести не волочь! Чего разбухтелся? Опять подагра постучалась в гости?

— Так ведь за вас бедных волнуюсь, — шмыгнул носом Михас. — Не все ж мне о себе то думать!

— Да пошёл ты, инфекция ходячая!

Погрузив предпоследний ящик, глубинщики принялись за оборудование.

— Очень интересная шутка, — подкрался сзади, Анук и осторожно протянул руку к массивному стволу Бурана — мощного гарпунного оружия.

— Айа ай яййй! — резко рявкнул стрелок, заставив ихтиана подпрыгнуть на месте.

— Квварзи мерзко!

— Это ты точно подметил! Такая пушка не для твоих склизких лап, — артистично сморщился Хоаким, а затем в действие продемонстрировал мощь Бурана. Легко подхватил его со стола, словно умелый жонглёр покрутил им в руках, а затем, прицелившись, выстрелил в висевшие на стене толстые металлические листы.

Короткий хлопок сопровождался ярким серебристым сиянием. Так бывает во время электрического разряда. Только в данном случае сработал механизм искрицы, названный так из за возникающего во время вылета гарпуна светового эффекта.

— Ох, как великолепно! — ничуть не испугавшись, восхитился Анук.

— Ещё бы, — гордо согласился стрелок, выпятив грудь. — Такой мощью можно любую морскую тварь пришпарить раз и навсегда! Или...

— В том случае, если она первая не пришпарит вас, — докончил за него ихтиан. — Оно ведь на кого нарвёшься, не так ли? Если акулёнок какой, то пугнёшь ты его своим бум бахом, а если глубинный скат попадётся? Он и не такие фокусы вытворять умеет. Да на расстоянии поболее вашего.

От подобной наглости и самоуверенности нечеловека Хоаким едва не лишился дара речи. До сей поры он никогда не общался с представителями подводного мира, всецело полагаясь на дипломатические способности бригадира, именно поэтому сейчас его несказанно задело слегка нагловатое поведение ихтиана.

— Ты что хочешь этим сказать, зеленокожий? Что мы слабее вас?!

— О, простите, — замахал руками Анук и, сжав кулаки, стал немного подрагивать. Цвет кожи поменялся почти мгновенно — из травянистого, приобрёл темно синий оттенок.

— Так то оно лучше будет...

Хоаким едва не вскипел, но, к счастью, решил не накалять обстановку и быстро успокоился. Такие чудеса встречались ему впервые, и любое их проявление стрелок воспринимал неоднозначно. Вернее, они вгоняли его в некий ступор. Ему, как типичному представителю рациональной Теории рождения мира, были чужды любые проявления чего то необъяснимого, а значит, и весьма опасного.

— Да что б тебя гады сожрали, чёртов хамелеон! — взревел стрелок.

— Кому кого и когда есть — решать не тебе, а пищевой цепочке — матери гармоничного развития всего живого в этом мире, — откликнулся Анук.

— Тьфу! — сквозь зубы процедил Хоаким. — Ни поговорить с ним нормально, ни поспорить. Одни словом, инородный, нечеловек, блин.

— Тогда зачем затевать этот разговор? Не пойму я что то тебя, воин? — пожал плечами Анук. — У нас, если хочешь проявить агрессию, так иди и проявляй. Вызови меня на дуэль, например. А запугивать своим бум бахом будешь подводных крыс и лошемордных коньков, у них, в отличие от меня, думалка поменьше. Понял? — и, насвистывая какую то довольно странную мелодию, ихтиан преспокойно удалился в направлении столовой.

— А он, кажется, тебя уделал! — скрестив руки на груди, заключил Михас и весело хихикнул. — Мастер, засохни его печёнка!

— Хватит! — рыкнул на него Хоаким. — Да чего, вообще, разговаривать с этим ихтианом... Все бесполезно! Булькает всякую ерунду. Что в лоб, что по лбу.

— Только его ерунда оказалась слегка круче твоей, — поддержала механика Ольга.

Стрелку ничего не оставалось, как смириться с поражением. Хитрый дипломат умудрился запудрить ему мозги и выйти сухим из воды, как любил поговаривать все тот же Анук Чок, когда выигрывал очередную словесную дуэль у сильного оппонента. Сейчас же ихтиан не поставил себе столь высокую оценку. Одолеть обычного воина, пускай и человека, для Межводного мирилы — обычная разминка перед серьёзной встречей с достойным и опасным противником.

* * *

Короткий оклик петлей сдавил шею бригадира и заставил обернуться.

— Капитан ротмистре, прошу вас не премините воспользоваться моим приглашением и заглянуть ко мне...

Кимпл заметил застывшего в дверях ренегата Крошина. Вид у того был весьма далёк от уставного. Китель небрежно накинут на плечи, плотная водолазка надежно защищает горло, а тонкая оправа очков затерялась в длинных спутанных волосах. Неужели он не подстроил эту встречу? А даже если и так, то отказываться от разговора тем более неправильно.

'Что ж, почему бы и нет. Думаю, стоит рискнуть. Да и чем черт не шутит, вдруг разговор окажется весьма кстати', — рассудил Кимпл, понимая, что лучшей возможности подразнить противника и помахать красной тряпкой перед быком, что в случае с ренегатом специальной службы напоминало игру в опасную петлю, у него просто не будет. Многие называли подобные поступки Радской рулеткой. Впрочем, говорить о фатальности беседы, пожалуй, было рановато.

— Присаживайтесь, капитан. Может быть чаю?

— Благодарю, сэрг, — учтиво кивнул бригадир, погрузившись в глубокое кожаное кресло.

Не лучшее место, для ведения серьёзной беседы. Удобство и комфорт слишком расслабляли, а приглушенный свет рассеивал внимание. Впрочем, к устойчивому полумраку за долгие годы службы Кимпл привык и чувствовал себя в окружающей обстановке вполне привычно.

Крошин расположился напротив и, сцепив пальцы перед собой, задумался. Начать разговор решил первым.

— Бригадир, чтобы не быть голословным, хочу с вами сразу определиться: я вам не враг и не собираюсь им становиться. Несмотря ни на какие стереотипные мнения, касающиеся сотрудников адмиралтейства.

Кимпл удивлённо вскинул брови. Он ожидал от ренегата чего угодно, только не подобного откровения. Неужели очередная уловка? А может, отвлекающий манёвр? Или банальное желание перетянуть на свою сторону?

Но не стоило делать столь скоропалительные выводы...

Кимпл решил взять паузу, предоставив возможность ренегату вести диалог.

— Сэрг, поверьте, я не считаю вас противником. И у меня нет для этого никаких оснований. Я прекрасно понимаю, что специальные службы выполняют лишь функции контроля, и не являются подводной инквизицией.

Крошин остановил его коротким взмахом руки.

— Не надо заискивать, бригадир, это совершенно ни к чему. Я догадываюсь, о чем вы думаете и почему пришли к тем или иным умозаключениям.

И вновь слова ренегата вызвали у Кимпла скорее тревогу, чем внутреннее успокоение. И дело даже не в сладостных речах. Тут было что то другое. Нечто более важное. Некая неуловимая открытость, бьющая не просто в лоб, а проникающая прямо в мозг. Неприятные болевые ощущения не заставили себя ждать. Подобные симптомы Кимпл ощущал лишь дважды: первый, когда проходил испытания в кадетский корпус и подвергся проверке мыслителем , второй случай подкараулил его в расщелине Зев Вихрей — так он впервые познакомился с Глубиной.

С чем же связано сегодняшнее проявление? Кимпл не был уверен, но ренегат явно отличался от служителей психоаналитического корпуса, которые обязательно имели некое внешнее уродство. И дело было не только в вытянутых черепах и выпуклых лобных частях. Основной их особенностью были абсолютно бесцветные глаза.

Мыслитель был наделён талантом копаться в чужих мозгах, будто в собственном гардеробе. Но зачастую, человек уникум был такой же редкостью на побережье, как серый клыкозубый медведь. Однако если речь касалась специальных служб, ни в чем нельзя было быть уверенным на сто процентов. Порой до Кимпла доходили слухи, что особые отделы адмиралтейства занимались не столько охраной морских или воздушных границ, сколько исследованиями в области исключительных способностей человека.

— Вижу, недоверие ко мне не стало меньше, — тем временем заметил Крошин.

— Сэрг, я просто...

— Бросьте. Давайте лучше поступим иначе. Поиграем с вами в игру. Я обожаю словесные дуэли. Уверен, что и вам она придётся по душе. Тем более, вы же не откажете старшему по званию и не станете применять тонкие военные хитрости. Нет? Ну вот и славно, — вполне искренне обрадовался ренегат. — Итак начнём. Откровенность на откровенность.

— Я бы никогда не осмелился, — вновь пошёл на попятную Кимпл.

— Бросьте. Конечно, осмелились бы, как и каждый на этом поганом коконе. Итак, мой ход: я не преследую цели наказать вас за то, к чему вы не имеете отношения, бригадир. А вы ведь не имеете? — на лице Крошина появился хитрый прищур.

— Никак нет, сэрг.

— Вот и замечательно! Вы не причастны к гибели Псиона — у меня нет желания делать из вас козла отпущения. Теперь ваш черед.

Лоб Кимпла прорезали продольные морщины. Не спасовать с таким сложным игроком, да ещё когда игра ведётся по его правилам, задача не из лёгких.

— На данный момент у меня нет предположений о причинах крушения шелфа, поскольку мне не совсем ясно, что побудило капитана Алонсо погрузиться в расщелину Око Луч. Также на данный момент я ставлю под сомнение сообщение о гигантском объекте, который уловили эхолоты Псиона. Пожалуй, это все мои мысли по данному поводу, сэрг.

Крошин задумчиво потер подбородок, поправил очки и удовлетворённо кивнул:

— Что ж, достаточно откровенно, справедливо и, самое важное для меня, не лишено логики. Тогда перейдём к основной теме нашей беседы. Моя задача состоит не в том, чтобы искать виновных, а задать интересующие меня вопросы лично членам экипажа Псиона.

— Что?! — Слова ренегата не просто ошарашили Кимпла, а едва не заставили подпрыгнуть на месте.

— Я не шучу и не иронизирую, бригадир, — лицо Крошина сохраняло маску серьёзности. — После взрыва, буквально через пару часов, нашим связистам удалось перехватить отчётливый сигнал бедствия. Кодировка и частота сообщения и приблизительное место нахождение источника говорят об одном — его мог направить лишь один экипаж глубинщиков. Улавливаете? Это Псион, и никто другой.

— Но что если... — попытался усомниться Кимпл.

— Никаких 'если', бригадир. Сигнал повторяется с определённой периодичностью. Код спасения нельзя спутать ни с чем другим. Я прекрасно понимаю ваш скептицизм по данному поводу и потому хочу вас разуверить, это не может быть ошибкой. Батисферы системы шелф оснащены достаточными запасами кислорода, чтобы продержаться в режиме малой подвижности до сорока, а в некоторых случаях сорока пяти часов.

— При всем уважении к вам и к адмиралтейству в целом, сэрг, — Крошин промолчал, дав возможность бригадиру высказаться. — Но я ознакомился с показаниями аналитиков. Амплитуда взрыва, колебания морского дна, изменение структуры поверхности — все это и ещё ряд факторов говорят лишь об одном... В общем, если они действительно выжили, то данное событие можно отнести исключительно к разряду чудес!

— Именно так, бригадир. Именно так, — сухо согласился ренегат.

— Получается... — никак не мог поверить Кимпл. — Наш рейд это...

На этот раз Крошин грубо перебил собеседника и докончил фразу:

— Получается, нам предстоит отнюдь не бесполезная операция, а спасительная миссия, итогом которой станет обнаружение горстки выживших. И пускай это будет всего один человек. Неважно. Главное мы узнаем причину трагедии!

Кимпл не спешил соглашаться, предпринял последнюю попытку выудить из Крошина очередную толику информации.

— Не пойму, если всё предельно ясно, тогда к чему такой ореол таинственности? Почему не поступить проще, например, направить туда спасательные боты? Ну, или на худой конец, обратиться за помощью к нечеловекам?

Глаза ренегата блеснули, и он победно щёлкнул пальцами.

— Бинго, в самую точку! Вы сами ответили на свой вопрос, бригадир. Нечеловеки! Именно в них всё и дело. Это второй аспект нашей спасательной операции. Руководство адмиралтейства и я лично считаем, что к происшествию причастна не только сложная психологическая защитная система подводного мира...

— Глубина?

— Называйте её так, если вам угодно. Так вот, к происшествию приложили свои мерзкие лапы не только издержки природы, но и вполне конкретные обитатели морского дна. А именно — ихтианы.

— И по ка?..

— И пока у нас не будет веских доказательств ошибки в доводах, данная миссия будет носить исследовательский, а не спасательный характер. Вы же прекрасно понимаете, если нечеловеки поймут, что нам с вами известно о выживших, они обязательно захотят скрыть следы своего преступления.

— А если это не так?

— А если это не так, то наш ореол таинственности, как вы выразились, совершенно ни на что не повлияет, — поставил жирную точку Крошин. — И ещё одно, бригадир. Я понимаю, что вы исключительно из благих соображений пригласили к нам представителя ихтианов, этого самого Анука чего то там. По крайне мере я продолжаю искренне верить и в эту неоспоримую истину. Так вот, позаботьтесь о том, чтобы сей представитель подводной флоры и фауны не выудил из вас нужную ему информацию раньше времени. В общем, держите язык за зубами. В противном случае, вы незамедлительно перейдёте из стана союзников в стан врагов. А со мной, как вы понимаете, лучше дружить, чем враждовать. Такой вот вам совет, капитан ротмистре.

— Я вас услышал, сэрг ренегат, — Кимпл встал и привычно вытянулся, отдавая честь. — Разрешите удалиться? Мне необходимо проконтролировать готовность бригады. До погружения осталось чуть меньше часа.

— Секундочку, — остановил его Крошин. Приподняв чайничек, он наполнил свой бокал душистым напитком. Пряный запах чабреца не заставил себя ждать, закружил по каюте. Только после этого нехитрого ритуала, махнув рукой, он позволил бригадиру покинуть помещение.

* * *

Когда дребезжание механических кранов, лязг цепей и тарахтение работающих в холостом режиме двигателей остались позади, а яркий свет прожекторов базы уперся в плотную стену водной толщи, наступила долгожданная тишина. Именно в такие минуты и приходит осознание бесконечности и величия морского царства.

Сквозь призрачную вуаль и потоки пузырьков пробился скромный прожектор алюминауфа, носящего гордое название Одиссей. По своим ходовым и габаритным характеристикам эта батисфера была, конечно же, скромнее своих собратьев по подводному цеху, но в большинстве случаев тем самым она выигрывала у них в маневренности и проходимости, что на глубине было гораздо важнее ревущих от скорости би дизелей. О вместимости и грузовых отсеках тоже можно было поспорить, хотя, безусловно, в любом морском судне с местом всегда существовали проблемы. В общем и целом, как не ужимайся, все равно на что нибудь его обязательно не хватит, и придется корить себя за излишнее собирательство. Поэтому, если разобрать преимущества и недостатки повнимательней, получалось, что алюминауф был почти лучшим представителем среди себе подобных.

— Сколько нам плыть? — нарушив тишину, скромно поинтересовался Крошин.

С момента погружения прошло около часа, и за это время дотошный ренегат обронил едва ли пару фраз, полностью доверив командование бригадиру Кимплу. И вот теперь, когда Форт Готли остался далеко позади, и батисфера легла на курс, Крошин словно проснулся от долгого сна и начал живо интересоваться происходящим.

— Меня немного напрягает этот наружный скрип. Что это? Это нормально? — голос ренегата заметно дрогнул. Его напарница, мисс Финчер, напряженно зыркнула на бригадира и перевела взгляд на крохотный иллюминатор.

Но капитан и не думал отвечать. Внутри батисферы у Кимпла существовали свои незыблемые правила. И он не собирался отвлекаться на бессмысленные разъяснения.

Положение спас неразговорчивый мехиканец.

— Видимо, это ваше первое подобное путешествие на наблюдательном судне, сэрг?

— Вы очень проницательны, — недовольно фыркнул Крошин. — Я почему то считал, что батисферы более комфортны и оборудованы для передвижения немного лучше, чем оказалось на деле. Но главное, что меня несказанно раздражает, так это ужасная течка по всем швам, хуже этой сырости могут быть только ваши невероятно жесткие сидения.

— Течка бывает только у животных, — не преминула вмешаться в разговор Ольга.

— Я бы воздержался от столь резкого замечания, — нахмурился Крошин.

А вот мисс Финчер отреагировала сдержанно, но весьма красноречиво — едва не прожгла медика коротким, угрожающим взглядом.

Такого резкого сравнения Кимпл мог ожидать от кого угодно, от грубого мехиканца или вечно пьяного Михаса, но от Ольги!.. Бригадир был крайне удивлен, но еще больше разочарован.

— Кстати, а где ваш ластоногий осведомитель? — решив сменить тему, и тем самым снизить воцарившееся напряжение, поинтересовался Крошин.

— Где ж ему быть как не снаружи, — высунувшись из своего отсека и поправив старый потрёпанный шарф, хихикнул механик.

— Да вот же он, смотрите! — слишком исполнительный во всех отношениях Большой Ух ткнул пальцем в иллюминатор.

Среди серых рифов и ярких кораллов, ловко управляя своим странным аппаратом, который сильно напоминал остроносую ракету, неспешно двигался Анук. Но с каждой секундой его самодельная машина набирала ход, обгоняя батисферу.

— Что за... — открыв было рот, захлебнулся от удивления ренегат.

— Обычная бульба бама, — отрешенно объяснил Кимпл. Хотя в его объяснении не было и капли того самого смысла, что заставляет инициатора вопроса понять всё с полуслова и не задавать нового.

— И насколько быстрая эта бульляля... штуковина?

— Узлов семьдесят думаю выдаст, — предположил Хоакин.

— Поддерживаю, — согласился Кимпл. — Потенциал у нее достаточно большой.

— Да вы что, с ума сошли?! — Крошин едва не подскочил на месте. — Не слыхано! Вы это серьезно?! Но как она работает?! Каков принцип действия?

Бригадира явно забавляла вся эта ситуация. Не только Анук, но и сам Кимпл чувствовал себя сейчас как рыба в воде, а стало быть, и беспокоиться было особо не о чем. Растеряв высокомерные принципы инспектирования, Крошин пребывал в состоянии, приближенном к катарсису. По всей видимости, море представлялось ренегату лишь огромным жирным пятном на карте территорий, но теперь, все изменилось. Крошин погружался в пучину нового мира не только в фигуральном, но и в буквальном смысле. Все глубже и глубже. И это было всего лишь началом их опасного рейда!

— У ихтианов это довольно таки простой механизм. Ничего примечательного, сэрг, — ответил за бригадира Михас.

— Тогда за счет чего они развивают такую скорость? — не унимался ренегат.

— Ноги, — буркнул Кимпл.

— Простите, что?

— Ноги, сэрг проверяющий. Мышцы, ласты, ноги, плавники, жабры, — протянул бригадир. — В целом, это компоненты одной огромной системы, которая делает ихтианов практически неуязвимыми в воде.

— И что же у них есть и более сложные изобретения?

— Скоро сами все увидите, сэрг, — подбодрил Крошина связной.

Кивнув, ренегат, вместо того чтобы завалить членов команды вопросами и возмущениями, прильнул к иллюминатору и стал внимательно следить за совершенными движениями нечеловека, который выписывал такие подводные кульбиты, что дух захватило бы даже у опытного нырялы.

— Неведомые мученики! Но как он это делает?! — почти шепотом произнес Крошин.

В тот самый момент у Кимпла впервые зародились крохи сомнения, так ли уж откровенен с ним тайный ренегат северного адмиралтейства? Но свои догадки он решил до поры оставить при себе. Время пока работало на него, и не стоило лишний раз торопить события. Однако данный поступок великолепно продемонстрировал ранее невидимые бригадиру черты Жуй Крошина.

— Итак, приготовились, начинаем погружаться, — скомандовал Кимпл, и батисфера, слегка накренившись, устремилась к огромной темной расщелине Сияние Тень.

* * *

Если ты осмелился и заглянул во впадину или разлом — это еще не значит, что ты не коснулся Глубины. На самом деле ты уже в ней. Как говорится, завяз по самые уши. Она, будто охотник, что высматривает жертву. Ты ее не видишь, а возможно, даже не ощущаешь, но поверь, она рядом. На расстоянии вытянутой руки, на одной частоте слышимости смотрит прямо на тебя и ждет не дождется, когда ты занырнешь поглубже.

Темнота. Вокруг только она. И свет слабого фонаря лишь вязнет в смоляной черноте. Она властвует над этим миром, ненасытно пожирая его и всех его обитателей. Тьма — младшая сестра Глубины. Она лишает света и высасывает цвет из всего, что пытается ей сопротивляться.

Кораллы здесь больше напоминают ссохшиеся нити, мелкие рачки — прозрачных светлячков, потерявших свой светоч, а предпочитающие покой и уют рыбы похожи на вареные создания — им уже все равно, куда и зачем плыть. Всем здесь заведует тьма. Такие места глубинщики называют Фарватером. Может быть не совсем научно, но вполне точно. Здесь ты находишься в ведении совсем иной, отличимой от человеческого понимания навигации. И кто будет спорить, что соваться в такие места вовсе не безопасно. Но что поделать, только так батисфера может добраться до Горизонта, и очутиться в удивительном мире, населенным серокожими нечеловеками. Там долгие столетия сохранялась и развивалась неведомая жителям материков и островов жизнь. Можно сказать, новая цивилизация.

Схватившись за виски, Крошин откинул голову назад и протяжно застонал. На лице Большого Уха проступила гримаса боли. Даже молчаливая мисс Финчер заскрипела зубами и, кажется, что то зашептала на странном наречии.

— Гранде диаблос дуэттее разбарос! — пробормотал Хоаким, выдав свой мехиканский акцент.

Ольга напряженно покосилась на Кимпла. Казалось, что только он не почувствовал влияния Глубины. На самом деле медик знала, это не так. Бригадир одним из первых ощутил резкий удар извне. Но, как всегда, проглотил его, даже не поморщившись. Сжевал на завтрак, как говаривали про таких стойких глубинщиков в Форте Готли. Правда, проявлять подобную стойкость удавалось далеко немногим или почти никому. Без заговоренного разума и особых тренировок сопротивляться Глубине на базе могли лишь двое. Но один из них уже давно не покидал пределы кокона, предпочитая вместо погружений доводить до блеска тонны грязной посуды.

— Бригадир, вы в порядке? — на всякий случай поинтересовалась Ольга.

— Спасибо, — откликнулся он, — вполне терпимо.

— Ну, вы и мастер, капитан, — натужно прохрипел стрелок. — Она же сегодня сразу двойным прессом шандарахнула! Ольга, а ты как?

Медик коротко кивнула, успев смахнуть появившуюся из носа кровавую полоску.

— Да что же это такое?! — наконец, вмешался в разговор Крошин. — Такое ощущения, что меня звуком насквозь пробило. Что за свист такой? И еще вой прямо внутри!

— Эта та самая вещь, что вы так рьяно отрицаете и не хотите принимать. Истина подводного мира! Хотя, мы называем её не иначе как мразиной, — не отрываясь от приборов и пытаясь бороться с приступами боли, ответил Кимпл.

— Что?

— Он говорит о Глубине, сэрг, — попытался разъяснить Большой Ух. — Мы называем ее так, потому что другого названия она просто не имеет.

— Да о чем вы, черт возьми, говорите?! — вскипел ренегат.

— Мы говорим о той неведомой силе, напасти, вирусе, болезни, что ждет всех, кто приблизится к Неровному Фарватеру, — раздался в темноте голос Ольги.

Стрелки шкалы, затанцевав на приборной доске, внезапно устремились к нулю, а вскоре и вовсе замерли. Нечто похожее на короткое замыкание заставило свет погаснуть. Кабина погрузилась во тьму. Резко, словно оборвались все провода, превратив батисферу в бесполезную груду металла.

— Что произошло?!

— Успокойтесь, Глубина любит панику и может ужалить за такие выходки! — сохраняя равнодушие, объяснил ренегату Кимпл. — Я понимаю, сэрг, вам неприятно ощущать себя в подобной роли, но доверьтесь мне. В противном случае, уже через минуту мы пойдем на корм рыбам.

— Но...

— Все нормально, я понял, что вы согласны. Только теперь постарайтесь поменьше говорить. Этого будет вполне достаточно.

Последняя попытка возмутиться, затерялась в пугающей темноте. Крошин все таки одумался, и затих.

Одиссей погружался медленно, неторопливо, будто вода сама несла его в нужном направлении. А Глубина притаилась, пристально наблюдая за чужаками. В абсолютной тишине, она словно потеряла их след, спутав стальной кокон с огромной рыбой удильщиком, который, напыщенно раздувшись, осветил мрачные просторы шахты своим скудным фонариком поплавком. И казалось, само время замерло, не в силах запустить вновь свой вечный хронометр.

Батисфера приближалась к намеченной цели.

Сначала, в совершенно непроглядной пустоте возникла крохотная точка — не больше игольного ушка. Она стремительно разрасталась, увеличиваясь в размерах.

Тьма отступала нехотя, натужно. У членов команды даже могло возникнуть ощущение, что Глубина бурлит, фыркает и огрызается злобными словечками. Скромные лучи осторожно пробили пустоту, нанизав ее на свои острые грани.

Прищурившись, Кимпл громко выдохнул.

— Это и есть она... — слова застряли у Крошина в глотке.

— Да, это Горизонт, — выдержав паузу, сообщил бригадир. — Плутон. Так мы называем его между собой. Поскольку других названий адмиралтейство еще не придумало, мы решили выдумать своё. Каждому Горизонту присвоено имя одной из планет.

— И этот, стало быть, самая большая планида подводного мира? — уточнил ренегат.

— Самый большой из известных нам Горизонт. Поэтому он просто обязан носить именно такое имя. Что тут такого? — удивился Хоакин.

— Ровным счетом ничего, — согласился Крошин и замолчал, наслаждаясь красотой приближающегося прохода во владение коварного Подземья.

Ярко фиолетовое пятно размером в пять шесть ярдов напоминало вовсе не сияющую дыру в новый малоизученный мир, а походило на поляну, где растут крохотные светящиеся фонарики.

— Приготовиться. Приводняемся! — раздался голос бригадира.

Команда засуетилась. Механик исчез в своей норе, а Большой Ух, включив приборы, принялся быстро поворачивать тумблеры.

Соприкосновение с землей вышло немного жестким, но удачным. Батисфера распласталась над Горизонтом, словно паук, зависший над своей сеткой.

— Наденьте вот это, — Большой Ух протянул ренегату и его помощнице некие приспособления наподобие респираторов — многослойную тряпицу темно коричневого цвета.

— Зачем? — удивился Крошин.

— Так надо. Иначе вы не протяните в Подземье и трех минут, — вставила в разговор свою значимую лепту Ольга.

— Она права, — подтвердил связной. — Я один раз слегка ослабил лямки, так меня так скрутило, аж глаза на лоб полезли. Чудом откачали!

Ренегат покрутил сомнительное приспособление в руках, принюхался, резко одернул голову и смачно чихнул.

— Что за дрянь?

— Вовсе нет, сэрг. Это утвержденная уставом... — начал было Большой Ух, но бригадир цыкнул на подчинённого, и тот сразу же умолк.

— Данная дрянь, как вы изволили выразиться, сэрг ренегат, у нас называют Жабриками, а по Уставу — Дыхало уно но. Органическая оболочка дает возможность дышать даже там, где нет и подобия воздуха, — щелкнув парочкой карабинов, бригадир закрепил устройство на лице и продолжил. Но теперь его голос зазвучал более приглушенно. — Поторапливаемся, а то можем попасть в самый разгар Сумерек.

— Вы, наверное, издеваетесь над нами, бригадир. Какие еще, к чертям собачим, Сумерки? — так и не решаясь примерить на себя странную штуковину, недовольно поморщился Крошин. — Все прекрасно знают, что Подземье освещают элюмо кораллы. И они...

— И они гаснут каждые двадцать часов либо чаще, — не выдержал Кимпл. — А прогуливаться в кромешной тьме, даже в компании с проводником ихтианом, это утопия, сэрг.

Крошин уставился на бригадира так, словно тот открыл ему нечто невообразимо важное. Округлившиеся глаза долго смотрели куда то вдаль, а потом ренегат, наконец, вышел из оцепенения и быстро натянул Жабрики.

— Я хочу убедиться в этом лично. Слышали? Ответить мне живо: сколько длится цикл Сумерек?

— От двух до пяти часов. Всегда по разному. Определенных циклов или правил здесь не существует, — равнодушно отозвался Кимпл и скомандовал открыть шлюзовые задвижки.

* * *

Полумрак огромного подземного зала казался чем то нереальным и оттого невозможно красивым, но все таки, в большей степени, — неестественным, похожим на ожившее сновиденье. Высокие каменные своды, украшенные элюмо кораллами, будто лазурные небеса переливались сотней ярких оттенков, заставляя Горизонт выделяться на фоне слегка изогнутого мутного зеркала поверхности. Казалось бы, привычная водная гладь, но настолько это выглядело необычным, что поверить собственным глазам было почти невозможно. А понять природу естественной архитектуры было сродни поверить в чудо. За счёт какой такой неведомой силы вода умудрялась не пересекать невидимую границу и не заполнять подземные пустоты? Этого не знал никто. Вот и получалось, что морское дно, как ящик с чудесами, хранило под собой еще один огромный секрет. Целые поля, пастбища и многоярусные поселения приютились здесь, среди туманного света кораллов и тяжелого воздуха, который могли вдыхать только представители подводной расы.

Изучив зависший над головой Горизонт, ренегат сделал несколько пометок в своем крохотном блокнотике и задумчиво изрек:

— Такое ощущение, что меня подвесили вниз головой. Чудеса, да и только. Ведь над нами миллиарды тон воды, но сюда не проникает ни одна капля.

Однако остальные члены спасательной экспедиции не разделяли его восхищения. Им было некогда любоваться красотами чужого и во многом опасного Подземья. Впереди ждала кропотливая работа по пересчету и проверки готовности снаряжения, а затем длительный переход, во время которого могло случиться что угодно. Чужой мир не сулил ничего хорошего.

Проверив крепления лестницы, Кимпл перешел к подгонке лямок грузного рюкзака. Для него несуразицы привычных законов физики давно стали нормой, которые он воспринимал как само собой разумеющееся и не забивал голову вечными вопросами мироздания. Перед ним стояли иные, более прагматичные задачи.

— Гилфрид, что с рацией?

— Все в порядке, бригадир.

— Хоаким?

Закрепив за спиной снаряжение, мехиканец поправил лямки короткого восьмизарядного автоматического стреломета Бурав, поражавшего противника мощными двадцатидюймовыми болтами.

— Готов выдвигаться.

— Ольга, как у тебя?

— Норма. Осталось только быстро провести осмотр.

Не рассуждая и не тратя понапрасну время, медик проверила состояние каждого из группы: прощупала пульс, реакцию зрачка на свет, попросила проделать парочку простых математических действий, поправила Крошину неверно закрепленный Дыхало, и, по окончанию всех действий. доложила бригадиру о готовности.

— Мисс интендант, я бы на вашем месте держался поближе к группе и не отходил дальше десяти шагов, — осмотрев собравшихся, бригадир окликнул мисс Финчер, которая с неподдельным интересом изучала ряды потемневших кораллов.

Но девушка даже не обернулась. Она словно приклеилась взглядом к длинной веренице старых, отживших своё рассадников света.

— Финчер! — решив помочь Кимплу, внезапно рявкнул Крошин.

Интендант, тут же забыв об элюминах, обернулась, и поспешила занять своё место в строю.

Однако отряд не спешил отправляться в путь. Подойдя к Горизонту, Кимпл сверил время и, подняв голову, уставился на Плутон.

— Чего мы ждем? — уперев руки в бока, Крошин поспешил напомнить о себе. Он приблизился к бригадиру и потребовал немедленных объяснений.

— По моему, мы выполнили все ваши приказы и уже можем отправляться в дорогу. Разве не вы сами говорили, что времени у нас в обрез?

— Все верно, сэрг, — согласился Кимпл, не забыв соблюсти субординацию. — Но, если вы успели заметить, пока еще не все члены команды в сборе. Так что придется немного повременить...

— О ком это вы, черт побери? А, я понял, имеете в виду ихтиана! — догадался Крошин. — Он что же, не может догнать нас в процессе? Или его ласты недостаточно быстро шлепают по каменной поверхности, чтобы догнать группу?

Ничего не ответив, Кимпл отошел в сторону, где часть зала скрывал полумрак густого тумана. Сорвал один из кораллов и зашвырнул его в пустоту. Будто стекляшка элюмин покатился по полу, образовав вокруг себя световой шар, а потом, немного посияв, начал быстро гаснуть. Оторванные от своего корневого гнезда, кораллы могли прожить не больше пары тройки минут.

Как только свет стал слегка тускнеть, началось самое интересное. Пустота зашуршала, зашептала и начала шевелиться. Клубы тумана принялись закручиваться в извилистые узоры. Крошин не сразу заметил жирные хвосты ползучих тварей, которые не спеша показались из полумрака, накрыв своими склизкими телами крохотный источник света. Было трудно определить, где у них голова, а где туловище, но ренегат мог поклясться, что их невероятной силы хватило бы на то что бы сбить человека с ног и с легкостью утащить в преисподнюю.

Мисс Финчер, до этого никоим образом не проявлявшая себя, мгновенно оказалась рядом с Крошином и, заслонив того плечом, слегка наклонилась вперед. Она принялась злобно шипеть на опасных жителей подземелья. Кимпл заметил, что правая рука интендантки обхватила гарду длинного тонкого кинжала. Это было единственное оружие, которое офицер пожелала взять собой в экспедицию. И стоило лишь догадываться, насколько умело она может с ним управляться.

Вся команда замерла в ожидании приказа.

Коралл вскоре окончательно потух, и шипящие твари так же не спеша убрались восвояси.

— Прошу прощения за столько наглядный урок, но в Подземье нет времени на долгие споры и рассуждения, сэрг. Здесь всем плевать на наши звания и регалии. Здесь совершенно другой мир, со своими законами и жесткими правилами выживания. Именно по этой причине я и пригласил Анука нам в помощь. Он местный и знает, как провести нас кратчайшей дорогой к намеченной цели. Поверьте, без него нам здесь просто не выжить.

Крошин думал недолго, а затем, махнув рукой, коротко кивнул:

— Хорошо, ваша правда. Дождемся вашего чертова проводника. Моя первая остановка в подводном мире, город Чёт. Прикажите ему туда нас доставить, и мне не придется упоминать в рапорте вашу самонадеянность и довольно примитивные методы обучения команды, которые, между прочим, были сопряжены с весьма реальной опасностью.

— В Чет? Но я считал, что мы собир... — строгий окрик ренегата, прервал Кимпла.

— Молчать! И попрошу впредь не обсуждать приказы. Не забывайте, я старший группы! И на этом точка! В противном случае...

Речь вновь оборвалась. На этот раз виной недосказанности стал ихтиан Анук Чок. Зацепившись широкой ступней за лестницу, он буквально вынырнул из Горизонта и с воплями и оханьем покатился вниз, едва успев схватиться за веревку нижнего фиксатора.

Шлепок о твердую поверхность оказался довольно громким, однако не таким губительным, как могло показаться. Немного покряхтев, видимо исключительно в порядке приличия, ихтиан быстро поднялся на ноги и, отряхнулся. Затем отдал честь — приложив кулак к груди, он поднял ладонь чуть выше шеи и коснулся лба, сразу же одернув руку. Получилось очень эффектно, что вызвало еще большую озлобленность ренегата. Но, собрав всю злость в кулак, он все таки промолчал, ненадолго смирился с выходками этого глупого и никчёмного нечеловека.

* * *

Михас провожал группу печальным взглядом, в глубине души надеясь, что неведомые мученики позволят его братьям глубинщикам благополучно добраться до места назначения, а беда и опасность обойдут бригаду стороной. В его работе это было самым трудным — ожидать возвращения группы и каждые сто пятьдесят минут принимать от них сигнал связи. В установленное время на определенной волне пытаться услышать голос друзей. Занятие настолько напряженное, что порой у Михаса сдавали нервы. Но в этот раз всё будет хорошо. Иначе и быть не может, успокоил себя механик и стал медленно подниматься по лестнице.

Вернувшись обратно на Одиссей, Михас бегло осмотрел отсеки и завалился в кресло, словно находился дома у камина, а не на глубине трехсот ярдов. Он извлек из за пазухи фляжку с горечовкой и со спокойным сердцем заступил на дежурство. В целом его вахта была не так уж плоха. Скоротать долгие часы ожидания можно по разному. На взгляд Михаса, он выбрал наиболее эффективный, а главное, наименее опасный. Все эти бесконечные переходы, бдения в абсолютной темноте и встречи с грозным противником были не для него. Он своё отбоялся еще много лет назад и теперь не собирался рисковать жизнью, которая, переходя в стадию преклонности, ценилась им еще сильнее, правда, не понятно, ради кого и чего. И пускай такая позиция многим казалась проявлением трусости, Михасу было плевать на это. Он не собирался никому ничего доказывать, прекрасно понимая, что здоровый эгоизм в его возрасте — не недостаток, а отличный помощник в плане выживания. Глубина таит в себе слишком много опасностей, чтобы относится к ним недостаточно серьезно. Конечно, можно рваться в бой, наплевав на страх и витающую поблизости смерть. Но какой итог ждет такого отчаянного глубинщика? Очень даже неутешительный. У Михаса было слишком много живых примеров, не позволявших ему размышлять как то иначе.

'Умереть в юном возрасте не так страшно. А вот в мои лета надо поберечь себя, свои знания, умения, и дряхлое, уязвимое во всех смыслах тело. Всё одно, за долгие годы я растерял не только прыткость, но и элементарная сноровка приблизилась к нулю. Так что, в моем случае, вахта, пожалуй, самое лучшее времяпрепровождение'. Закончив откровенную беседу с самим собой, механик достал свою любимую керамическую кружку с изображением гаек, болтов и прочих составляющих сложных механизмов. Налил горячовки, отхлебнул и довольный собой сладко потянулся, словно мартовский кот на солнце. Теперь можно было не спеша впасть в дрему, спокойно неся свою подводную службу. Минуту за минутой, час за часом — никакой опасности и прочих непредвиденных проблем.

Глава 4. Чет и нечет

Любые прегрешения можно исправить, выкупить или на худой конец забыть о них. Нужно всего навсего прийти в святую обитель, помолиться тем неведомым мученикам, которых когда то забрало море, и считай, все в порядке — путь в святую обитель тебе обеспечен. Но будет ли в подобном поступке хоть капля святости? Хоаким считал это пустой затеей. Его никогда не прельщали высокопарные слова и возможности каким либо способом обойти установленные правила. И неважно, кем или чем именно они установлены. Главное, в этом простом поступке не будет того сакрального смысла, что заставляет поджилки людей трястись от предвкушения, а сердце замирать в самый неподходящий момент. Подобные затмения, как называл их мехиканец, происходили с ним нечасто. Но если что то подобное случалось, момент этот запоминался навсегда, сохраняясь в памяти глубокой зазубренной. Такая метка образовывалась раз и навсегда. И сколько бы дней не проходило, как старательно память не пыталась бы стереть ненавистное воспоминание — все напрасно. Ты помнишь его так, будто произошло это вчера. Мельчайшие детали, крохотные подробности и ничего незначащие факты. Они, как ночные кошмары, преследуют тебя. И каждый раз ты чувствуешь это самое затмение. Резкий рывок, бессилие и учащенный пульс, разгоняющий неторопливый сердечный двигатель до невероятных оборотов. Вот что такое святость! Вот что такое истинная сила! У Хоакима подобных воспоминаний было ровно три. По числу частей света, где в свою бытность ему удалось побывать и навести шороху.

Первое затмение возвращало его в Берланду — песчаный район, отделенный от всего цивилизованного мира небывалыми по величине пустынями. Чужой мир, небо, барханы — он был для него чужим во всём. Почти такой же ненавистный, как тот где он очутился сейчас. С одним лишь исключением — Берланду бурлил и варился в собственной жестокости, словно змей, что умудряется пожирать свой хвост. Власть здесь разделялась на четкие жизненные постулаты: так хочу я, или так хочет мой главарь. Третьего просто не дано. Кстати, надо заметить, данные правила распространялись исключительно на тех, кто еще мог влачить свою жалкую жизнь под палящим солнцем кровавой Багзарты — столицы бескрайнего пустынного региона.

Хоаким тогда был одним из наемников Серебряного червя. Так называли самых отъявленных и беспринципных любителей скорой наживы. У них, в отличие от жителей Берланду, принципов оказалось еще меньше. А точнее, всего один: заказчик платит — работа выполняется! И неважно, на что придется пойти, чтобы добиться намеченной цели.

Куда привела его дорога наемника, Хоаким понял только потом, когда из пансионов стали выбегать одуревшие от страха и отчаянья люди. Они заприметили вооруженных гостей уже давно, но, как бывало в таких случаях, не сразу сообразили, что опасность угрожает именно им. Обычно мирные жители Берланду платили дань и не боялись кровавых расправ, случавшихся между бандами. Они оставались зрителями, которые ежемесячно выкупают собственную безопасность, а взамен получают немного спокойствия, а иногда и дикое представление с выстрелами, кровью и ревом моторов. При этом они никогда не вмешивались в хозяйские распри, а те, в свою очередь, дорожили своими поданными. Да и кто станет уничтожать собственный источник дохода? Немного припугнуть, прижать к ногтю, но не больше.

Но наемники были гостями. Гостями опасными, способными переступить через все мыслимые и немыслимые законы.

Мехиканец жал на курок, а его ноги тряслись, как у трехлетнего сопляка, которого напугал грозный рык соседского пса. И это было лишь начало! Когда пальба стихла, а окровавленные тела ни в чем неповинных горожан сгрузили в кучу, Хоаким испытал нечто невообразимое. Его в буквальном смысле вывернуло наизнанку, словно перчатку.

Ночью, засыпая с открытыми глазами, он видел тех, кого не приняли пески пустыни. Сущности являлись к нему, желая отомстить за отнятую жизнь. Они требовали долг и грозили ужасными проклятиями.

Спустя неделю болезнь только усугубилась. Хоаким стал видеть мертвецов уже днем, наяву. Они сопровождали его повсюду. И, как говорят в таких случаях, самую заразную хворь можно вывести только другим еще более сильным недугом. Тут и наступило время для второго затмения.

Искупить свою вину мехиканец решил в долине Последнего слова. Так называли тюрьму Гвенемара, самое мрачное и злое место на всем Восточном побережье Нескучного моря. Он пытал, но чужая боль не приносила облегчения. Он заставлял говорить, только слова признания не казались правдивыми. Он видел страдания, но они оказывались напрасным. В рядах инквизатории Хоаким продержался недолго, около двух лет, если не брать в расчет его долгие и болезненные попытки убежать от самого себя. И вновь он ощутил на себе ужасную длань неведомой силы. Душа разрывалась на части, когда Хоаким понял, что и здесь он совершил ошибку. А что же с правдой, которую он так искал? Наверное, она, будто птица Феникс, ускользнула от него, помахав на прощание крылом. Пытаясь искупить грех, мехиканец лишь навешал на себя еще пару сотней безвинных душ.

Попав в подводное царство вечного полумрака и невыносимой прохлады, он, наконец, успокоился. Нет, не смирился, а именно успокоился. Утопив в себе давно забытые воспоминания, тревожившие его израненную душу, Хоаким попытался в очередной раз начать все сначала. Забыть старые проступки. Ошибки. Тяжелые, непоправимые ошибки. И всё вроде бы получилось, но надо было такому случиться, что воспоминания, улучив самый неудачный момент, нахлынули с новой силой.

— С тобой все в порядке?

Стиснув зубы, Хоаким вцепился в металлический бок бурава, словно собирался разломить его пополам.

— Все в норме. Почти. Не волнуйся, бригадир, я справлюсь. Наверное, остаточное влияние Глубины, будь она неладна!

Стрелок решил, что приступ прошёл, но нервное напряжение, кружившее вокруг него, никуда не делось.

С мехиканцом творилось что то неладное, но что именно бригадир понять был не в силах. Однако вывод напрашивался сам собой — спускать глаз с громилы в ближайшие часы пребывания в Подземье не следует.

Хоаким остановился и попытался глубоко вздохнуть, получил своё третье и, пожалуй, самое сильное затмение. Необычный город, а точнее подводная зала, внезапно превратилась для него в самый настоящий Морской храм. То самое место, куда можно прийти беспутным грешником, а выйти заново рожденным. Именно в этом месте он почувствовал, что способен окончательно расслабиться и скинуть с себя шелуху старых грехов. Видение оказалось настолько четким, будто пришло из воспоминаний. И чужой мир в один миг стал родным, а цель вполне ясной.

Он во что бы то ни стало должен найти это место. И тогда он, наконец, обретет покой.

Высокие каменные своды, украшенные бесчисленным количеством элюмов, напоминали звездное небо. Но не то, которые люди привыкли видеть вдалеке от погрязших в свете газовых ламп и стальных облаков городах, а то, что накрывает тебя с головой, будто зловещее пророчество. Чёрное, как смоль, запутавшееся в бежево рыжих туманностях, где звезды — не путеводные нити, а напротив, на таком кошмарном полотне они вечные узники души, и им не найти покоя в этом бесконечно пустом пространстве.

Пытаясь найти точку опоры, Хоаким ненадолго остановился, закрыл глаза и глубоко вздохнул, чувствуя невероятную тяжесть в ногах. Затмение ушло стремительно и безвозвратно. Чужие голоса, шепот, мольба — они выветрились безвозвратно, словно и не было их вовсе. На лице стрелка робко заиграла измученная улыбка. Он с легкостью уловил знак, способный окончательно расставить все по своим местам. Данное путешествие — единственный шанс для него, наконец то, искупить вину за все то зло, что накопилось в жизненном рюкзаке за долгие тридцать лет.

— Может быть привал? — предложил Кимпл.

— Думаю, не стоит, со мной все в порядке, — устало произнес стрелок.

— Уверен?

Хоаким обернулся и посмотрел на ренегата и неотстающую от него мисс Финчер. Крошин без устали крутил головой, что то конспектировал в свой маленький блокнот, а интендант, не отпуская рукоять кортика кинжала, не отставала от него ни на шаг.

— Бригадир, позволь вопрос? — не спеша начал мехиканец.

— Валяй.

— Ты единственный из нас, кто знает эту службу вдоль и поперек. Десять лет на коконе, еще столько же в береговой охране. Скажи, разве встречаются в адмиралтействах или в тайном ведомстве подобные раздолбаи?

Кимпл сразу понял, куда клонит стрелок, поэтому с ответом не торопился.

— А что тебя так удивило в ренегате?

— Если честно — все! — Хоакин успокоился и попытался увеличить расстояние между ними и группой шагов до двадцати. — Только не говори, что ты не заметил его осведомленность почти во всех важных вопросах?

В ответ бригадир лишь пожал плечами:

— По моему, вполне обычная канцелярская мурена, которая не видит ничего дальше своего носа, зато великолепно чует обман и наличие стопроцентных предателей.

— Нет, по моему, тут что то другое, — не согласился Хоакин. — Одно дело рыться в чужом белье и совсем другое — когда ты даже не знаешь, как выглядит это самое белье. Понимаешь, к чему я клоню? Он ведет себя как зеленый новичок, впервые ступивший на палубу. Не знает очевидного, удивляется простым вещам, да и цель всей нашей операции слишком размыта. Нас словно гонят по чужой указке, непонятно куда и неизвестно зачем. Лично у меня складывается впечатление, что они сами не знают, куда и зачем идут.

— Официально мы являемся поисковым отрядом. Здешние пещеры и коридоры всего в пятнадцати двадцати милях от места гибели батисферы капитана Алонсо... И возможно...

— Все это далеко не секрет, бригадир. Не надо пудрить нам мозги! — недовольно поморщился Хоакин. — Вы, руководство, зачастую слишком поверхностно оцениваете ситуацию и строите планы прямолинейно, так, как велит вам ваш кабинетный кодекс, вдали от опасности и реальности чужого мира. Только в отличие от аншефа и прочих командиров, ты здесь с нами, бригадир... Поэтому не стоит юлить. Либо выкладывай, как оно есть, либо этот разговор не имеет никакого смысла.

Подобного напора Кимпл никак не ожидал. Тем более от неразговорчивого и непритязательного во всех отношениях мехиканца. Кто бы мог подумать, что в голове стрелка кроется что то большее, кроме прямолинейной демонстрации силы.

Бригадир недоверчиво уставился на Хоакима, задавшись одним простым вопросом — а не Глубина ли управляет языком здоровяка? Не она ли, старая стерва, затеяла этот весьма нелогичный разговор?

— Брось, бригадир, — заметив настороженный взгляд капитана, фыркнул мехиканец. — Я видел тебя, когда перед самым отплытием ты завалился в каюту к этому пришлому, мать его, ренегату, — и, выдержав паузу, добавил: — Хватит водить нас за нос, как приблудных щенков. Мы одна команда и пока что каждый член этой команды должен чётко понимать свою задачу и видеть цель. А не болтаться как сардина посреди планктона! Что происходит, Кимпл?

— Хорошо, тогда слушай, — довольно быстро, по мнению Хоакима, сдался бригадир. — Ты прав, нашему аншефу известно не больше нашего. Он лишь выполняет приказ, поступивший сверху.

— А если быть точным, оглашенный ренегатом Крошином.

— Именно. И этому пришлому, как ты выразился, думаю, известно не так уж и мало. Перед отплытием в рейд он довёл до меня, что шелф Псион подал сигнал бедствия. Несколько коротких сообщений с промежутками в три часа. Кислорода у них впритык, но Крошин считает, что они смогут продержаться до нашего прибытия.

Новость не произвела на Хоакима никакого впечатления. Он словно ожидал подобного ответа и воспринял информацию как источник для новых вопросов.

— Ничего не понимаю, — лишь сказал он. Тихий спокойный голос. И вновь череда несостыковок, которые пришли в голову не только стрелку. — Скажи, зачем тогда мы прёмся в Чет, к эти простодушным ихтианам? Разве нельзя поговорить с Ануком, показать ему карты, приблизительные ориентиры, и он сам отведет нас к Псиону. К чему такие сложности? И еще, разъясните мне неучу, каким образом нам удастся вытащить огромный шелф из каменных тисков?

— Думаю, нам не придётся этого делать. И еще, хочешь знать моё мнение, если нам удастся добраться до обломков батисферы, найдём разве что обуглившиеся останки, — быстро произнёс Кимпл и, немного помолчав, добавил: — Больше у меня нет для тебя ответов. Но скажу одно — пока находимся в подчинение ренегата Крошина, мы обязаны выполнять его приказы. И действовать чётко, согласно подводному уставу. Ошибки обсудим потом, когда закончится рейд.

— Получается, ты просто слепо доверяешь адмиралтейской мурене? — удивился Хоаким.

— Пока да. Но знаешь, у меня существует великое желание избавиться от поводыря и прозреть.

— Ну ну, посмотрим. Только вот опасаюсь я, а что если ты обретёшь свои зенки слишком поздно, когда твоя самонадеянность заведёт нас в такие дебри, что обратно пути уже не будет...

— Боишься смерти? — прищурился Кимпл.

— Боюсь не достигнуть намеченной цели!.. — рявкнул Хоаким и сплюнул себе под ноги.

Путь тянулся между огромными сталактитами, огибал опасные грани сталагмитов и упирался в висячие мостики, помогающие перебраться через ледяные воды рек Подземья. А мощные поручни, скованные между собой ржавой металлической цепью, наводили на мысль, что ихтианы достаточно трудолюбивы. Иначе никак нельзя было объяснить четкие границы тропки, указатели со странными символами, а также бесчисленное множество гигантских горшков, в которых росли новые элюмины. Рассадники ставили в тех местах, где начинался полумрак. Отжившим свой срок кораллам для перерождения необходимо было, по меньшей мере, три четыре десятка часов, чтобы на каменных стенах появлялись первые ростки святящихся граней.

Анук не замолкал ни на минуту, демонстрируя гостям особенности своего мира. Правда, его рассказ вскоре потерял содержательность и стал довольно утомительным, чтобы слушать его дальше, но достаточно быстрым, чтобы исхитриться прервать ихтиана хотя бы на минуту. Или перевести разговор в иное русло. Хотя назвать эту трескотню беседой было бы неправильным. Кимпл слышал исключительно голос Анука, и лишь иногда его перебивал осторожный вопрос Крошина. Судя по всему, ренегат мирился с непривычной для него ролью вечного слушателя, но даже у самого уравновешенного человека, в отличие от ихтианов, наступает предел. И тогда...

Крик ренегата оказался таким пронзительным, что Анук быстро ретировался и, совершив три огромных прыжка, очутился рядом с Кимплом.

— Что это с ним? — как ни в чем не бывало поинтересовался ихтиан.

— А как ты думаешь? — без особого энтузиазма, ответил Кимпл.

— Даже предположить не могу. Вы люди такие странные. То просите рассказать о Подземье, то орете, словно пучеглазые руллы.

— Кто? — не понял бригадир.

— Ну, руллы! Помнишь, я тебе рассказывал? Часов двести назад, при нашей последней встрече.

Об исключительной памяти ихтианов у глубинщиков ходили настоящие легенды. Спроси у нечеловека, что было с ним тысячу часов назад, — и он расскажет тебе всё до мельчайших подробностей, даже не запнувшись. Поинтересуйся у ихтианов, как жили их предки, и они припомнят тебе сотни лет бытия предков.

— Прости Анук, но я...

— Я знаю, что у вас, людей, память короче, чем у рыб. Да и неважно, — похоже, ихтиан сегодня был в ударе и не собирался останавливаться на достигнутом. Выставив вперед свою перепончатую лапу, он указал куда то вдаль и весело выкрикнул: — Тогда посмотри и убедись — наши руллы самые пучеглазые руллы в мире!

* * *

Небольшой навес, примитивная деревянная утварь и маленькая горка костей. Таким, как выяснилось, был дом пресловутых руллов. Совершенно не обращая внимания на присутствие чужеземцев, двое абсолютно бесцветных, будто вываленных в крахмале, представителей низшего звена ихтианов занимались нехитрым делом — с жадность пожирали крохотных ракообразных. Выглядели они один в один как Анук, а вот вели себя достаточно примитивно. Издавая какие то странные, похожие на уханье совы звуки, они больше напоминали приматов, чем действительно разумных существ.

— Насколько они опасны? — после короткого наблюдения, внеся очередную пометку, уточнил Крошин.

— Не опаснее острохвостого гарагула, — отмахнулся Анук.

— Бригадир, поговорите с нашим проводником. Пусть либо молчит, либо научится в нашем обществе выражаться более яснее, — нарочито обратился Крошин к Кимплу, а не к ихтиану.

— Попрошу его при первой же возможности, — откликнулся Кимпл. Ему совсем не хотелось принимать высокомерную игру Крошина. Но в противном случае, он чувствовал, как в любую минуту может разгореться ссора. А нагнетать обстановку в Подземье было подобно смерти.

Кимпл знал на собственном опыте — безобидными руллами незнакомый мир не ограничивается. В шахтах, разломах, залах и полумраках туннелей обитают существа куда опаснее, чем простодушные пожиратели ракообразных. И от них не скроешься за каменной преградой, не остановишь острыми болтами. Для них даже гарпуны вряд ли станут серьезной помехой. А желание добраться до аппетитных чужаков, пахнущих незнакомым надводным миром, может стать отличной мотивацией для начала охоты.

— Но почему они такие беспомощные? — Ольга подошла почти вплотную к ихтианам и, присев, попыталась получше рассмотреть их белесые морды.

— Таково их предназначение, — откликнулся Анук. — При распределении им досталась именно участь руллов и никак иначе.

— Как это досталась? — не понял Крошин. — Им что же, просто не повезло?

— Что такое везение? — Анук смешно выставил вперед губы, и почесал затылок. — Не понимаю этого слова. У нас все одинаково. Родился ихтиан или ихтианка, это хорошо. Воспитываются они одинаково, пока не достигнут первого рождения. А потом приходит Алр, слуга холодных Норн, и говорит, кто кем должен стать в единой цепи развития.

Крошин нахмурился и пару минут переваривал полученную информацию, а затем вновь обратился к бригадиру:

— Ради всего святого, Кимпл, переведи эту белиберду.

Тот в ответ только кивнул:

— Анук хочет сказать, что Алр, по нашему священник, заранее знает, кто кем должен стать. Ему об это сообщают три сестры Норн — местные божества. Поэтому у них нет понятия везение. Каждый из них занимает определенное место в жизни и не может ничего поменять. Как звенья цепи...Понимаете?

— Великой цепи, — внимательно слушая речь бригадира, поправил того Анук.

— Прости. Великой цепи!

— Получается, в вашем случае выгоднее всего стать этим самым Алром, — усмехнулся Большой Ух.

Анук в ответ надул щеки и деловито заявил:

— Выгоднее всего быть рыбешкой. Ей не приходится думать, и она умеет плавать в большой воде сама по себе, без помощи бульба бамы.

— Кажется, я сойду с ума от такого бредового объяснения, — не выдержал Жуй Крошин и, отойдя в сторону, ехидно подметил: — И еще бригадир, если я не ошибаюсь, не так давно вы пытались убедить меня, что у нас катастрофически мало времени. Но, между тем, при любом удобном случае вы пытаетесь затормозить рейд. Советую вам быть порасторопней. В противном случае, у вас не будет возможности переложить вину на других. Уж я за этим прослежу.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, сэрг, — пропустил выпущенную в него шпильку Кимпл.

И уже совсем тихо, ренегат шепнул бригадиру на ухо:

— Запомни, со мной лучше дружить, а не враждовать.

* * *

Точный механизм часов, которые Большой Ух получил в знак поощрения во времена службы адъютантом у одного старого отставного аншеф адмирала, виделся ему неким вечным двигателем, способным работать всегда и везде, только не забывай покручивать коронованное колесико заводки. Дорогая вещь. Да что там дорогая, самое настоящее состояние, умещающееся в нагрудном кармане офицерской куртки. Ни вода, ни пыль, ничто на свете не способно уничтожить этот идеальный механизм. Именно с этим тикающим оплотом силы и уверенности ассоциировал самого себя Гилфрид. Когда нибудь, благодаря изворотливости и природной расчетливости, он станет таким же непробиваемым и совершенным во всех отношениях. Только нужно придерживаться трех основных правил: действуй четко, своевременно и просчитывай все заранее. Прямо как часовой механизм.

Произнеся вслух тайное заклинание, Большой Ух машинально достал часы, откинул крышку, и обомлел. Стрелка не двигалась. Застыла как вкопанная, и лишь слегка подрагивала на месте. Оплот силы и могущества, непроницаемости и твердости сломался. Сложный механизм шестеренок и пружин внезапно остановился.

Гилфрид не верил своим глазам. Поднес часы ближе, пригляделся, потряс возле уха, снова проверил на слух. Покрутил колесико, опять посмотрел на циферблат и окончательно лишился дара речи. Стрелка, немного постояв на месте, начала ход в другом, отличном от логики, направлении. Да еще так резво, что минута пробежала всего за пару мгновений, а секундная стрелка окончательно сошла с ума и принялась вращаться не хуже моторного винта.

— Да что же это такое?! — сквозь зубы процедил раздосадованный Гилфрид. Не то чтобы ему так были необходимы эти самые часы, которые всегда можно отнести в починку, да хотя бы тому же самому Ивансу Бобстеру, что служил в отсеке Жешка. Нет. Дело было в другом. В сознании Большого Уха что то надломилось, словно он не почувствовал под ногами твердой поверхности. Так бывает с тем, кто долгое время бороздит моря, а после путешествия ступает на грешную землю. Только в случае с Гилфридом эта чисто механическая болезнь носила совсем иной характер. Неустанно беспокоясь о своей безопасности, он внезапно ощутил огромную прореху в обороне. Казалось бы, что такого произошло? Ничего страшного! Обычная внештатная поломка. Да, и черт бы с ними, с этими часами. Но Гилфрид рассудил иначе. Незнакомый ему мир в один миг уничтожил самое дорогое. Взял и невидимой дланью нарушил привычный ход вещей.

'Если так пойдет дальше, то эта гребанная Глубина может разрушить, разломать или элементарно уничтожить обычную человеческую жизнь! И что делать тогда?' — обратился непонятно к кому Большой Ух. Не получив ответа, едва не разрыдался от отчаянья.

Пускай никто еще не знает и даже не догадывается, а смекалистый Ух уже точно понимает, что они попали в западню, из которой не выбраться. И ведет их в эту адову ловушку мерзкий склизкий плавун. Может быть, это именно он приказал своим невидимым слугам сломать его часы!

— Что то случилось? — поинтересовался оказавшийся рядом Анук. Ух вздрогнул, но промолчал, лишь сильнее укрепившись в правильность одной весьма незатейливой мысли — во всем виноват жабообразный балабол.

— Небольшая неприятность...

— Такая небольшая, что заставила тебя стать мрачнее ночного Горизонта? — уточнил Анук.

— А твое то какое дело? — не желая любезничать с нечеловеком, резко ответил Ух.

— Нет, нет, и еще раз нет, — Ихтиан покрутил длинным пальцем перед лицом связного. — Пока вы у меня в гостях, я не позволю вам грустить. Говори, что стряслось! И уверяю, я помогу тебе снять плохую хандру!

— А разве хандра бывает хорошая? — прислушалась к их разговору Ольга.

— Хандра бывает разная, потому как несчастье иногда приносит счастье и наоборот, — достаточно серьезно объяснил всем Анук.

— Лучше не преставай к нему, а то гляди, своей хандрой он засветит тебе прямо в глаз, — заметил Хоаким и весело хихикнул. — Вон, гляди, наш Ух уже красный как рак...

Галфрид, и в правду, постепенно начинал закипать. Едва сдерживал ненависть к ихтиану и внезапно возникший трепет к Подземью. Он чувствовал себя, словно смертник за пару часов до казни, когда отчётливо слышен скрежет гильотины, и в каждом встречном угадывается мрачный силуэт палача.

И Большой Ух не сдержался. Буквально выдернув из кармана часы, он стал нервно трясти ими в разные стороны, а из его рта вырвались резкие слова:

— Что это, я вас спрашиваю?!. Какого, стало быть, они остановились!.. Почему не ходят?!. Да им цены нет!.. Бесценная, говорю, вещь. А в вашем Подземье творится всякое!.. Кто мне оплатит?!.

Оторопев от такого напора, Анук растерянно попятился назад и наткнулся на Кимпла, который в отличие от ихтиана прекрасно понял причину такого поведения.

Отреагировал бригадир молниеносно.

— Ольга, шприц!

— Есть, капитан.

Медика не нужно было просить дважды и лишний раз торопить. Каждый, кто связал свою жизнь с профессией, призванной помогать людям, знает, что такое приступ. И неважно, какой именно, и с чем он связан. Главное — не потерять время. Иначе грош цена такой помощи.

Размахивая руками, Ух верещал, как резанный, не подпуская к себе никого. Слава неведомым мученикам! — ему хватило ума не броситься наутек. И уж тем более хорошо, что связным, с их низким пороком устойчивости к Глубине, не выдают оружие. Иначе пришлось бы идти на крайние меры. Болт в голову, и все! К сожалению, подобное положение вещей диктовалось временем и сотней трагических примеров. После чего, собственно говоря, и была выработана столь жёсткая инструкция поведения на Глубине в целом и в частности. Выбираться в Подземье и проводить опасные вылазки рейды, отринув чёткие положения устава, было просто недопустимо. Именно по этой причине у команды батисферы оружие имели только стрелок и бригадир. С их устойчивостью к Глубине и всяческим её проявлениям можно было не опасаться аналогичных приступов неконтролируемого психоза.

С кинжалами и ножами вроде бы дело обстояло попроще, но на их ношение также существовали определённые запреты. В данном случае, Кимпл не стал возражать против того, что мисс Финчер взяла с собой в поход длинный трехгранный морской кинжал кортик. Таким как она Глубина не страшна. При погружении и соприкосновении с подводной преградой она даже не поморщилась. И когда началось сказываться давление, и в голове закопошилось нечто неконтролируемое, мисс Финчер и тогда осталась невозмутимой.

О том, что интендант — мурра , Кимпл догадался не сразу. Но разговор с аншефом, что случился перед самым отплытием, многое расставил по местам. Генерал донёс информацию чётко, высказал свои предположения, дал пару дельных советов. И хотя над многими догадками еще стояли жирные знаки вопросов, Кимпл был уверен — со временем члены команды, включая ренегата и его спутницу, проявят себя. На Глубине иначе не бывает, и быть не может...

Отдышавшись, и на время прогнав въедливые страхи, Гилфрид открыл глаза и сделал глубокий вдох через маску.

— Ну как ты? — поинтересовалась Ольга.

— Спасибо, кажется, ничего, — откашлялся Большой Ух.

— Лучше бы ты остался на Одиссее с Михасом, — нахмурился и отвернулся Хоакин.

— Сочувствую вам, бригадир. Судя по уровню подготовки в вашей команде, мы будем плестись до Чета целую вечность, — не преминул вставить своё слово Крошин.

Кимпл пропустил колкость мимо ушей. Вместо ответа, он приблизился к связному и помог тому подняться.

— Будем надеяться, что в дальнейшем мы избежим подобных эксцессов.

— В городе все будет спокойнее. Только здесь, в пустошах, где не почитают Норн, случается такое помутнение, — едва слышно пояснил Анук и, приложив лапу ко лбу связного, попытался измерить температуру. Но не вышло. Опомнившись, Гилфрид фыркнул и будто от чумного попятился от ихтиана.

— Хоакин, возьми рацию. Будешь замыкающим, — рассудил Кимпл. — Всё, хватит рассиживаться. Сэрг ренегат прав, время пожимает. Вперёд. Не отстаём, не отстаём. — быстрые хлопки заставили глубинщиков пошевеливаться.

Стрелок, недовольно бурча себе под нос мехиканские проклятия, избавил связного от лишней тяжести и отправился в арьергард. Приказы капитана нравились ему всё меньше и меньше.

* * *

Чем отличается жизнь под водой и над водой? В чём заключается самобытность Подземной флоры и фауны? Насколько опасно находится в этом малоизученном мире? И вообще, какова природа необычных подводных явлений, которые возникают в Подземье? Если быть откровенным, люди знали о вышеперечисленном достаточно мало. Или лучше сказать, не знали практически ничего. Несколько официальных встреч на высшем уровне, подписания пактов и биллей — это лишь крохотный шаг в неведомый мир ихтианов, который сделал человек на пути к великой власти над всем сущим. Дальше никто не пошёл и идти, по всей видимости, не собирался. По причине нежелания, а возможно, именно табу подземных правителей остановило глубинщиков от дальнейшего посягательства. С другой стороны, какая, собственно, разница? Главное — за весь период освоения Нескучного моря официальных визитов в Подземье насчитывалось не более двадцати. Ихтианы предпочитали приходить в гости сами: на подводные коконы, базы, глубинные маяки. Однажды даже поднимались на поверхность. Но никогда и ни при каких обстоятельствах не пускали людей в свои владения дальше ближайшего к Горизонту поселения. Именно по этой причине люди, отправляющиеся на вахту в Подземье, проводили здесь не более суток, и не отходили от батисферы дальше чем на пару миль. Так гласил пакт Северного Рубикона, подписанный около пяти лет назад Канцлером Лу Видом со стороны людей, и Верховным переговорщиком Чог Чем Барком — со стороны ихтианов.

— Накрапывает. А скоро может накрыть, — нарушил всеобщее молчание Анук Чор.

— Что значит накрыть? — насторожился ренегат. — Хочешь сказать, на нас обрушиться само небо? То есть скальные породы?

— Скалы тверды. Они есть камень, по причине чего обрушаются крайне редко. Обычно нас об этом предупреждают Норы. А накрывает или накрапывает обычна вода. Как это будет по вашему? А, вспомнил! Кажется, это называется дождем! — быстро подбирая слова, объяснил ихтиан.

— Да с чего ты это взял? — оглядев россыпи элюминов на сводах туннеля, не поверил Хоаким. — Хочешь сказать, что эти светящиеся штуки вместе с кораллами могут на нас попадать?

Анук только развёл лапы в стороны:

— Никто никуда не будет падать! Просто пойдёт вода, кап кап кап. Ничего опасного. Нам надо укрыться под навесом и немного переждать. По няяяят но?! Будет немного сыро, как в воде, буль буль буль. Вот и всё!

Покосившись на смущенные лица глубинщиков, Кимпл едва не взорвался от хохота. Анук разговаривал с ними, будто с маленькими детишками, которым надо растолковывать каждую мелочь, что происходит вокруг. Хотя, судя по всему, члены команды Одиссей, попав в незнакомый мир, действительно, превратились в новорождённых. То место, где они были взрослыми, находилось где то сверху, всего паре миль. Здесь же действовали совершенно иные законы, заставляющие привычные знания превращаться в абсолютно ненужный жизненный багаж.

— Вон там, смотрите, — Ихтиан указал на выступ в виде козырька. — За мной! Скорее!

Дальше все происходило, словно по мановению волшебной палочки или приготовления некоего магического варева. И основным действующим лицом этого странного мероприятия под названием 'Спастись от кап кап капа' стал сам Анук. Усадив всех по кругу, он 'нарвал' увядающих элюминов и, чиркнув ими, будто кресалом, заставил кристаллы засиять. Но на этом ничего не закончилось. Затем он наловил каких то мелких ящериц или нечто очень на них похожее, извлёк из походной сумки небольшой котёл и, поколдовав немного над варевом, подбросил в огонь парочку засохших кораллов.

Тем временем над сводом раздался невероятный грохот, напоминающий раскаты грома, и уже через несколько минут пошёл самый настоящий дождь. Тихий, умиротворяющий, похожий на обычный земной ливень. И если бы кто нибудь сказал присутствующим здесь глубинщикам, что они сейчас не в саванне, среди гор и бескрайних долин, а где то глубоко под водой, те не поверил бы самому себе. В эту самую минуту, в этом самом месте Подземье демонстрировало удивительную метаморфозу пространства, смешав привычное и невиданное, навсегда уничтожив границы бытия.

— Удивительно, — с придыханием прошептал Ольга. — Впервые за долгие годы я почувствовала себя свободной. Вы это понимаете? Действительно свободной и счастливой. Глубина словно растворилась, забрав с собой эту ненавистную тяжесть моря.

— Да, очень похоже на землю, — согласился Гилфрид.

Анук хихикнул:

— Только намного лучше.

— Наивный, — устало потянулся Хоаким. — Да на поверхности в тысячу раз лучше и красивее, чем здесь. И что бы вы тут ни говорили, ничего не может сравниться с обычным земным закатом. Рубиновый горизонт, серо голубая линия моря и свежий, пронзающий насквозь, лёгкий бриз.

— Да ты, как я посмотрю, у нас романтик, — толкнула его плечом Ольга.

— Ха! Среди этой морской мути, хочешь не хочешь, а станешь кем угодно, лишь бы снова попасть на землю, — немного смутившись, нашёлся что ответить стрелок.

— И все же, согласитесь, очень похоже? — не унимался Анук. — Тот же дождь, та же свежесть сквозняков, даже элюмины и те переливаются как небесные светила. Я знаю, мне рассказывали...

— Ладно, уговорил, твоя взяла, действительно схожесть есть, — в один голос откликнулись Гилфрид и Ольга.

От варева потянуло приятным терпким ароматом — запахом свежей листвы и пряностей. Разлив приготовленное по мискам, Анук устроился на противоположном от человеков выступе и принялся уплетать за обе щеки.

В отличие от ихтиана, люди не спешили пробовать предложенную им похлебку, скептически разглядывая плавающие на поверхности кусочки. Первым осмелился бригадир. Он осторожно подул на самодельную ложку, наподобие маленького черпачка, сделал паузу пытаясь уловить непривычный вкус, а потом принялся спокойно хлебать. Через минуту его примеру последовала Ольга. А потом присоединились и все остальные. И только ренегат отставил миску подальше и открыл банку с консервами, разделив сухой паек со своей молчаливой напарницей.

Обед, а может быть ужин, закончился довольно быстро. Заметив, насколько стремительно темнеют элюмины, первым забеспокоился всё тот же Крошин.

— Если я не ошибаюсь, бригадир, вы говорили, что оставаться в Подземье ночью в абсолютной темноте весьма и весьма опасно...

— Так оно и есть, сэрг, — согласился Кимпл.

— Тогда я искренне не пойму вашего пассивного отношения к рейду. Объясните, почему наш привал затянулся на долгие сорок оборотов? Насколько я вижу, все давно уже отдохнули. И чего же мы тогда ждём? Уж не думаю, что этот дождик является для нас такой большой проблемой...

Вопрос был вполне закономерен. Но ответил на него не бригадир, а вездесущий Анук.

— Нет, ни в коем случае! Именно что преградой.

— Я обращался не к вам, проводник, — с недавних пор, именно так стал именовать ихтиана Крошин, посчитав, что произносить имя нечеловека вслух ниже его достоинства.

— Но отвечу именно я, — грозно надул щеки Анук. — Поскольку мой наставник наказал мне отвечать за вашу безопасность. И только мне известно место, где вы сейчас находитесь. А если вы считаете, что вся опасность Подземья заключается в двух неразумных ихтианах, питающихся мелкими чушками, то вы глубоко заблуждаетесь!

— Хм, очень интересно, — уперев руки в бока, ренегат гордо выпятил грудь вперёд. — И в чем же, по твоему, заключается опасность попасть под дождь?

— А вот в чём!

Выставив лапу из под навеса, Анук всего секунду подержал пальцы снаружи, а потом продемонстрировал их окружающим. Тёмная кожа, куда попали капли дождя, внезапно стала светиться, словно была намазана люминофором. Настоящая ходячая лампа, не иначе.

— А теперь понятно? — заметив удивлённые лица, переспросил ихтиан. — Там, во мраке, — он указал на дорогу, — нас поджидают те, кто любит и умеет охотиться. И если мы измажемся дождём и станем светиться как элюмины, от нас не будут шарахаться. Напротив, нас сцапают на раз два. Съедят, как краба без панциря, — ихтиан постепенно выходил из себя. — Понятно? Идти во мраке и без вот такой метки не так страшно, а вот светиться в ночи — смерть! Понятно? Выглядеть приманкой для тварей, что питаются мясом, глупо. Немного переждать и тихонько пройти Нечет — это правильно. Умно. Понятно?

Глубинщики долго молчали, переваривая услышанное. Ихтиан не шутил, как делал это обычно. Нет, сейчас он был весьма серьёзен — никаких надутых щёк или глупых ухмылок. Только застывший страх в глазах.

Людям тяжело было в это поверить, но мир Подземья, пока никак себя не проявивший, все же нёс в себе реальную опасность. И пускай пока она представляла из себя лишь предостережения, все могло измениться в любой миг. Как бы кто ни относился к представителю чужой расы, прислушиваться к его советам все же стоило с особым вниманием. Именно по этой причине, Крошин все таки воздержался от комментариев, а Хоаким, задумчиво поиграв скулами, внезапно изрек:

— А ты не так тупоголов, как про тебя говорят, зеленокожий!

— Кто так говорит? — тут же зацепился ихтиан. — Я, между прочим, дважды побеждал в соревнованиях умачей. И ни разу не оставался тупоголовым. Так что, заявляю со всей серьёзностью — это не правда.

— Стало быть, слухи врут, — рассмеялся мехиканец. В отличие от остальных, конечно же, за исключением бригадира, он уже понял, как вести себя с этим существом, в котором помимо довольно странного поведения и полного отсутствия привычного чувства юмора, имелась некая потайная кладовая, хранившая весьма ценные знания о Подводном мире.

* * *

Ночной переход оказался не таким уж длительным — всего через пару часов элюмины вновь стали наполняться светом. Поэтому уже к рассвету путешественники добрались до границы, которую ихтиан именовал Порогом к дому. Чем ближе они подходили к этому иллюзорному рубежу, тем больше и выше становились залы туннелей, меньше попадались острые пики сталактитов.

За время ночного перехода, слава неведомым покровителям, глубинщикам не повстречалось ни одного подземного гада. Хотя постороннее присутствие в Подземье стало отчётливо проявляться, как только они покинули последнюю стоянку. Сначала испуганно пронеслись несколько стай летучих мышей — таких странных, с вытянутыми мордочками и ужасным визгом, словно свист чайника. Затем Ух трижды замечал на стенах вытянутые тени животных. И, наконец, практически в самом конце пути, подземное эхо донесло до них протяжный рёв неведомой твари, такой пронзительный, что он ещё долго кружил по стенам извилистого туннеля. Однако Анук быстро всех успокоил, отпустив по этому поводу непонятную никому шутку. Только вот волнение с лица самого ихтиана никуда не исчезло.

Забравшись на практически отвесную возвышенность высотой порядка сорока футов, они достигли Порога, который представлял из себя тонкие иглы зубов, вырастающих прямо из рассыпчатого камня. Подойдя вплотную к преграде, Анук упал на колени, вытянул лапы вперёд и, раскачиваясь из стороны в сторону, затянул заунывную песню на родном языке.

— Бригадир, что он делает? — шепотом поинтересовался Хоаким.

— Думаю, просит своих богинь смилостивиться и пропустить нас внутрь Чета.

— Простите, куда? — ренегат был уже рядом и не собирался молча наблюдать за извивающимся на земле ихтианом.

— Все, что находится за чертой города, они зовут Нечетом. А Четом — сам город и окрестные туннели.

— Бред какой то, — в очередной раз дал свою оценку происходящему Крошин. — Чет и Нечет, это всего лишь математическая градация цифр. Причём тут город?

— При этом, хочу заметить, Чет — это два, четыре, шесть. А стало быть — пара. А пара это хорошо, это двое, это сила. А Нечет — плохо, потому что не пара, а просто неделимое на ровное число, — закончив молитву, но продолжая пребывать в каком то непонятном трансе, внезапно изрёк Анку, и затих.

То, что постиралось за пределами Порога, можно было с уверенностью именовать подземной долиной. Огромные просторы чужого мира поражали воображение масштабностью, будто сама твердь услужливо расширила свои границы, дав возможность путникам вздохнуть полной грудью и насладиться слегка шероховатым, но идеально ровным плато.

Первой незнакомцев заметила Ольга:

— Эй, у нас кажется гости.

Едва различимые во мраке, на противоположном каменном гребне стояли двое. Высокие худощавые ихтианы, облачённые в лёгкие кожаные доспехи. В лапах они держали длинные палки, которые, по всей видимости, все таки являлись оружием, а не средством оповещения.

— Очень своевременно, — нисколько не волнуясь, ответил проводник. — Тарры почувствовали нас задолго до моей просьбы. Подождите меня немного.

Резво перескочив через частокол Порога, Анук спокойным шагом направился навстречу к двум стражам.

— Чем дальше вглубь, тем выше недоверие, — произнёс одну очень известную поговорку Хоаким, передёрнув затвор бурана.

— Не могу не согласиться с вашим бойцом, Кимпл, — не преминул вставить своё слово ренегат. — Вся эта ситуация зашла слишком далеко. Теперь нас будут сопровождать уже трое этих склизких приматов. А что дальше? Может быть, нас закуют в кандалы и поджарят на светящемся костре?

Кимпл равнодушно зевнул:

— Поджарить на элюминах? Трудно себе представить, сэрг. К тому же, если быть до конца честным, у нашего проводника были сотни возможностей завести в тупик наш рейд. Однако же мы живы и здоровы. И думаю, вы согласитесь, что благодаря ему мы избежали массы проблем. Так что, полагаю, пока нет смысла бить тревогу. Тем более что в поселение нечеловеков без сопровождения ихтиана нам все равно не попасть...

— С чего вы взяли? — не унимался Крошин. — У меня на руках биль о сотрудничестве, и ихтианы не смеют противиться нашей воле.

— Не считайте их глупой рыбёшкой, сэрг. Это на официальных переговорах они покладисты и неразумны. Говорят вроде бы ни о чем и поступают вопреки человеческой логике. Но поверьте, подобное поведение лишь маска хищника. В своём мире они вольны делать что угодно. Помочь — помогу, но только на своих условиях.

В этот самый момент издали раздался голос Анука, и он сделал пригласительный жест.

Не став терять времени, Кимпл присел на корточки, вытянул руки и из его гортани вырвались странные отрывистые звуки, сильно напоминающие недавнее завывание нечеловека.

— О, замечательно! У нас, в придачу ко всему, ещё и свихнувшийся бригадир, — разочарованно развёл руками Крошин.

— Простите, сэрг, — приблизился к ренегату Гилфрид, — но говорят, что местные богини дают удачу и благословляют на своей земле только тех, кто сам попросит их об этом. А остальных ждут двадцать две беды.

— Это ты в радиотрансляции услышал или сам придумал? — не на шутку разозлился Крошин. — Лучше бы следил за часами! Учти, если пропустишь время выхода на связь, сошлю в Царгиус в штрафные округа!

Неудачная попытка быть полезным ренегату закончилась сокрушительным провалом.

'А ещё эти чёртовы часы, будь они неладны', — вспомнил о поломке и окончательно расстроился Большой Ух. Он уже давно смирился с несправедливой судьбой, закинувшей его в Подземье, словно приблудную шавку, лишившуюся милостивого хозяина. А что делать в таких случаях? Правильно, только искать нового. Но пока ренегат не реагировал на всяческие попытки Гилфрида выслужиться. В отличие от Кимпла, тот был более высокомерным и капризным, что вполне устраивало связного. Оставалось только подобрать к тайному консулу нужный ключик и заполучить должность адъютанта при надёжном руководителе. И вот тогда можно будет действительно вздохнуть полной грудью.

Гилфрид отчётливо представил, как он, получив очередное звание адъютанта третьего ранга, примерит на себя новую белоснежную форму адмиралтейства и будет гордо вышагивать по чистым светлым коридорам ведомства. Вот где размах, вот где простор мысли! Тут и кабинетные интриги, и лестница в поднебесье. А по ней можно добраться до самого потолка. И тогда на погонах адъютанта уже будут сиять огромные генеральские знаки отличия и серебристые эполеты.

План на будущее показался Уху таким чётким и ясным, что он незамедлительно повеселел и даже не стал проверять часы, стрелка которых, как только он переступил Порог, вновь дёрнулась, и механизм тихонечко начал тикать в правильном направлении.

* * *

— Раттт, здрастьееее вас. Именно вас на нашем Чете, — произнёс первый воин.

— Да городаааа недожнооо. Подемтееее, — поддержал его второй.

— Не очень то они знают наш язык, — шепнула на ухо стрелку Ольга.

Но тот лишь напряжённо пожал плечами:

— Вот уж дудки. Пара часов, и они будут говорить лучше нас с тобой. Такая вот странная особенность.

Дальнейший путь до города лежал по тропе, окаймлённой едва заметными клыками, почти такими же, как встретили глубинщиков у Порога, но только меньших размеров. Такие вот миниатюрные слюдковые иглы, не позволяющие покинуть извилистую тропу.

Кимпл замыкал группу и потому хорошо видел каждого. Их жесты, поступки, слышал обрывки разговоров.

После приступа Гилфрид вроде бы поуспокоился. Запахнув высокий прорезиненный воротник, он, не обращая внимания на окружающих, замыкал сильно растянувшуюся группу. Перед ним мелькала широкая спина стрелка. В отличие от связного, Кимпл не спускал глаз с идущих впереди ихтианов. В его голове не переставая крутились извилистые узоры татуировок. Ошибиться он просто не мог — их сопровождали ашуты , представители касты воинов охотников. И их встреча не походила на обычный акт любезности со стороны подводного народа.

Не ускользнул от внимания бригадира и ещё один весьма примечательный поступок — выслушав короткий приказ Крошина, его помощница незаметно для всех резким движением срезала половину торчащего из земли соляного клыка и ловко спрятала к себе в нагрудный карман.

— Бригадир, что скучаешь? — внезапно раздался голос Ольги.

— Нисколько, — слегка улыбнулся Кимпл. — Просто тихонько присматриваюсь.

— Ну и как наблюдения? Заметил что то необычное? — заинтересовалась медик.

Бригадир пожал плечами:

— Ничего особенного.

— А как Глубина? Не беспокоит?

Ольга всегда считала бригадира идеальным барометром, способным мгновенно отреагировать на самые незначительные всплески общего психоза перед проявлением мразиной напасти. И относилась к его внутренним опасениям и предчувствиям весьма серьёзно, поскольку ни один прибор не мог предвещать появления этой морской заразы, которую если и можно было отнести к разряду болезней, то только с очень большой натяжкой.

— Ты считаешь, что ренегат с нами достаточно откровенен? — немного подумав, вновь спросила Ольга.

— Я считаю, что пока мы движемся к одной цели, он нам друг. Что будет потом, я не знаю и знать не могу... — честно ответил Кимпл.

Ольга нахмурилась.

— Получается, наша подземная прогулка — не простой визит вежливости, чтобы задать пару вопросы ихтианской верхушке и отметиться подробным рапортом?

— А разве в этом деле необходима спешка?

— Может расскажешь... — поняв смысл вопроса, попросила медик.

Она была далеко не глупой женщиной, и тот факт, что судьба погрузила её в ледяные воды Нескучного моря, говорил лишь об одном — Ольга сама выбрала этот путь. И как бы он ни был ей ненавистен, она не собиралась отступать, потакая своей женской слабости и всеобщим предрассудкам.

Лишившись семьи, друзей, привычной жизни, она словно перечеркнула лист собственной жизни и стала писать ее заново, не обращая внимания на прошлые ошибки. Нельзя сказать, что без помарок, но, в принципе, более идеально. Нет, не так. Скорее можно выразиться иначе — она изменила подчерк, сделала его более жёстким. Теперь Ольга не спешила сближаться с людьми, но и не слишком отдаляла их от себя. А алкоголь стал хорошим помощником в новом начинании.

Только так ли легко было расстаться с прошлым?

Занятие, которому она посветила свою жизнь, её убеждения и правила разрушились в одну секунду. Мор. Она не смогла противостоять этой ужасной болезни. Ей удалось спасти добрую сотню жизней, но только жизни близких, собственной семьи.

Как же это было больно! Безумно, невыносимо больно! Ольга не помнила, сколько кошмарных часов ей пришлось пережить там, на поверхности. Дни беспамятства, пустыне недели после похорон. Все пронеслось будто в тумане, а потом наступило опустошение. Она словно умерла вместе со своими детьми. А воскреснув, решила избрать иной путь, вопреки здравому смыслу и уговорам.

Именно в таком состоянии женщина медик тридцати пяти лет отроду, с прекрасными внешними данными, но полностью истощённым сознанием, два года назад прибыла в Форт Готли и получила свои первые военные инструкции, а вместе с ними и комплект новой формы.

Жизнь для неё с этой самой минуты и начала новый виток.

— Наша операция скорее спасательная, чем исследовательская, — едва слышно ответил Кимпл.

— То есть, экипаж Псиона жив? — не поверила своим ушам Ольга.

— Похоже на то, — кивнул бригадир. — И аншеф перед самым отплытием подтвердил эту информацию.

— Но если они в ловушке, под завалами, как мы будем их вытаскивать?

— У Крошина на этот счёт имеется козырь в рукаве. Те тяжёлые тюки, что прём на себе Хоаким и я, в них какое то новое устройство, способное проделать дыру в любой преграде.

— Воскресшие мертвецы, новые разработки, биль о сотрудничестве, — медленно протянула Ольга. — Не думаешь, что всё это попахивает корпорацией.

— Колхида? Но причём тут эти толстосумы? — не понял Кимпл.

— А как иначе? Ведь ни для кого не секрет, что корпорация контролирует практически все Исключительные министерства, в том числе и военно морское адмиралтейство. Не кажется ли тебе странным тот факт, что батисфера Псион изучала пустой квадрат, место где нет абсолютно ничего, кроме...

Бригадира словно осенило:

— Возможных залежей топлива.

— Именно, — задорно сощурилась медик. — Мы не раз мусолили эти предположения, и видимо, каким то образом информация всё таки утекла с кокона на поверхность, — и чтобы окончательно подкрепить собственную теорию, докончила: — Да ты сам посуди. Это видно даже невооружённым глазом — наш ренегат далёк от подводной службы и всего, что с ней связно. Он, скорее всего, и китель то надел первый раз не так давно. И ещё, скажи, когда такое было, чтобы ихтианы так легко согласились впустить нас в пределы Чета, а? Никаких тебе утомительных согласований, ни предварительных встреч, переговоров. Что скажешь? Вот и я о том же, бригадир...

'Кого же мы тогда притащили с собой в Подземье, черт побери?' — Кимпл так и не осмелился озвучить свой вопрос. Внутри зарождалось неприятное чувство опасности, которое до этих пор дремало в окружении всяческих подозрений и домыслов.

Глава 5. Трон без наездника

В детстве, где то в далёких и почти забытых воспоминаниях, Кимпл видел нечто подобное, прогуливаясь по чащобам дремучего леса. Тогда, в юном возрасте, он вначале сильно испугался огромных термитных построек, по неровным стенкам которых шныряли гигантские рыжие муравьи размером не меньше мизинца. А в первую минуту они показались мальчику даже больше и страшнее. Остановившись как вкопанный, он так и не смог пошевелиться, пока его не окликнули родители. Всё это время неутомимые строители трудились во благо возвышающейся пирамиды, истерзанной тысячами нор и трещин. От лесной постройки исходило постоянное, не стихающее ни на секунду шуршание, вобравшее в себя треск жуков, шорох муравьёв и шипение мохнатых охотников. Настоящая базарная круговерть, только уменьшенная в сотни раз.

И вот сейчас, когда Кимпл вырос, а вместе с ним изменился в размерах и окружающий мир, он вновь увидел настоящий шуршащий муравейник. Только на этот раз роль рыжих насекомых несли на себе белокожие ихтианы, чьи тощие фигуры безостановочно мелькали среди серых каменных пустот гигантского сооружения. На что же оно было похоже? Кимпл отчаянно пытался отыскать в памяти хоть что то подобное, сравнимое по величине и масштабу, но так и не смог. Внешне Чет больше напоминал старый заплесневелый сыр, пронизанный дырами окнами, дырами дверьми, дырами норами, и черт знает каким ещё дырами, потому как пересчитать их все не представлялось никакой возможности.

Пологая стена приблизительно в сто ярдов высотой упиралась в яркую россыпь элюминов, которую ихитианы называли добрым светилом. Непреодолимая преграда имела несколько широких выступов и пять остроконечных башен. Вероятнее всего, они использовались в качестве наблюдательных постов, поскольку никакого громоздкого вооружения видно не было.

Как только группа приблизилась к длинной узкой тропе, напоминавшей подвесной мост, на крохотном балкончике появились достаточно высокие фигуры вооружённых нечеловеков. И в тот же миг в дырах верхних уровней Чета возникли ярко красные вспышки огней. Количество ихтианов значительно сократилось. Многие, перестав работать, все таки обратили свой взор на гостей, а остальные, будто повинуясь какому то неведомому приказу, скрылись внутри каменного сыра.

— Невероятно, — задрав голову, восхитился ренегат.

— Подери меня белый крыс, если я сплю! — поддержал его мехиканец.

Остальные выразили свои эмоции более скромно, но никто не остался равнодушным.

— Не пугайтесь, — предупредил всех Анук. — Остро зоркие, ну те, что на башне, всегда ведут себя так шумно. Но как только пройдём Близкий Порог, мы, наконец, окажемся в полной безопасности...

— Тебя послушать, так у вас все только и состоит из Порогов, Заборов, Запретов и прочей ерунды, — не без доли иронии заметил Хоаким.

Не обратив внимания на издёвку, Анук быстро закивал, весьма охотно вступив в беседу:

— Конечно, а как иначе. Все в мире делится на половины, четверти и прочие отрезки, расстояния. А соответственно, и имеет свои границы. Вопрос заключается в другом...

— Это в чем же? — продолжал ухмыляться стрелок.

— В том, кому будет позволено переступить этот самый Порог, и что грозит тому, кто нарушит правила, установленные великой Пищевой цепочкой, — на одном дыхании произнёс ихтиан. — Но вам это не грозит. Среди себе подобных вы вряд ли займёте достойное место. Ведь тот, кто не хочет есть других, будет съеден сам.

Улыбку сдуло с лица стрелка, словно он в прямом смысле получил удар под дых.

— По моему, в вашей затяжной дуэли, вновь победил зеленокожий, — с уверенностью заявила Ольга, послав стрелку воздушный поцелуй в качестве утешительного приза.

Надувшись, словно рыба шар, стрелок недовольно покосился на победителя:

— Нести всякую чушь — большого ума не надо. Знаете, есть такая болезнь — словоблудие. И кто из нас ей страдает догадаться не трудно. А вообще, морщинистый ты хорёк, за слова отвечают силой.

В отличие от взрывного и эмоционально несдержанного мехиканца, Анук лишь махнул лапой и, положив эту самую лапу стрелку на плечо, примирительно изрёк:

— Я с тобой согласен. Если использовать кулаки, ты обязательно выиграл бы данный спор. Но это состязание все равно не изменило бы положения вещей. Сила и ум находятся по разные стороны абсолютной шкалы. Первое снизу, а второе, конечно же, вверху.

— Три — ноль! — не успел ихтиан еще договорить, а Большой Ух уже практически танцевал от радости.

Связной просто не мог поверить, что кто то способен так тонко, а главное, обидно взять верх над вспыльчивым мехиканцом, отомстив тем самым за все унижения, которые он терпел от здоровяка все эти годы. Конечно, Гилфрид тоже пытался противостоять грубой силе. Строил козни, кляузничал, крутил интриги. Но все усилия были напрасны. Его коварные планы натыкались на колючую стену непонимания. Хоаким воспринимал все возникающие на его пути неприятности по службе как нечто обыденное. И продолжал свои издевательства над Ухом, несмотря ни на что. Но имелась у данного противостояния и другая сторона. Случалось, что в наступление шёл сам Хоаким. В этом случае, ни о какой скрытности речи идти не могло. Он просто атаковал. Грубо. Открыто. Напористо. И это безумно бесило загнанного в угол Гилфрида, потому что отреагировать или уберечься от такого напора не было никакой возможности. Да и как тут спастись, когда тебя открытым текстом в чем либо обвиняют, оскорбляют, а дальше не желают слушать никаких доводов, подкрепляя свои слова оглушающим смехом.

Но вот нашёлся таки умелец, мастер слова, кто умудрился совладать и с этой, казалось бы, безупречной манерой вести агрессивный диалог.

В глазах Большого Уха, ихтиан мгновенно заработал настоящее уважение. Правда, через пару минуту, оно вновь сменилось привычным отвращением к представителям подводного народа, и Гилфрид, замедлив шаг, решил все таки держаться подальше от нечеловеков. Как ни крути, а ихтианов он не любил больше, чем мехиканцев, да и новому ренегату надо почаще попадаться на глаза. Тут ведь как, чуть помедлил — и упустил момент! А получил похвалу — считай выслужился. Прямо из грязи в князи!

Не так давно Гилфрид принял для себя очень важное решение: в команде Рута Кимпла ему больше делать нечего. И никакие уговоры не изменят этого настроя. Впрочем, если бы кто то и узнал о его выборе, то навряд ли стал бы расстраиваться. За последние годы Большой Ух успел насолить почти каждому глубинщику Форта.

Ихтианы довели путников до середины моста. Поклонились. И отправились в обратном направлении.

— Куда это они? — забеспокоился Кимпл.

— Обратно на исходный Порог. Дальше им идти запрещено. В Чет впускают только самых достойных, а они ещё не заслужили подобной чести, — протиснувшись между Крошином и мисс Финчер, Анук широкой походкой, размахивая лапами и насвистывая какую то мелодию, направился к городским воротам.

— Переломать бы ему ноги, так они же заново вырастут, как хвост у ящерицы, — попытался пошутить Хоаким, но его уже никто не слушал. Все внимание присутствующих было приковано к тому, что творилось на самом верхнем ярусе стены.

Первыми всполошились несколько ихтианов, облачённых в примитивную и на первый взгляд абсолютно неэффективную броню, наподобие рыбьей чешуи. Взволнованно уставившись куда то вдаль, око зоркие стали о чем то взволнованно переговариваться, а потом посрывали с поясов трубы — огромные спиральные ракушки. Тревожный вой огласил всю округу.

— Что происходит?! — первой спохватилась Ольга.

— Хоаким, Гилфрид — к поручням, занять позицию, — бригадир отреагировал мгновенно.

Он без слов понял причину подобного поведения. К городу приближалась опасность. Опасность, которая заставила почти сотню подводных жителей мгновенно укрыться в убежище, а дежуривших на стенах стражей взяться за оружие и направить в сторону врага большие самострельные пушки, напоминавшие баллисту, только, как позже выяснилось, в основе её работал совсем другой механизм, не тот что использовался на земле.

— Хоаким, ты видишь? — без капли волнения спросил Кимпл.

— Так точно, бригадир. Слева, под самым сводом... Стремительно приближается, зараза такая.

— Скорее, внутрь! Мы должны успеть! — почти взмолился Анук. Но его никто не слушал. Люди в этом плане были ужасно упрямы и предпочитали совершать глупости самостоятельно, без посторонних подсказок.

— Хватит завывать, нечеловек, — прикрикнул не него бригадир. — Быстро, в двух словах, что это за твари и с чем их едят?

— Едят? — вытаращил глаза ихтиан.

— Ммммм... — едва не взвыл Кимпл. — Слабые места, их слабые места... Ну же, живее!

— Ааа, я понял, — затараторил ихтиан. Быстро загибая пальцы, он начал выдавать информацию, делая короткие паузы: — Первое, это гаки — хищные летающие твари. Они очень опасны, в отличие от других хищников, именно во время Света... имеют два ряда зубов, прекрасную изворотливость... При нападении на жертву, камнем кидаются вниз, иногда разбиваясь вдребезги...

— Это мы и так поняли, — не выпуская из прицела летающих тварей, подтвердил стрелок.

— Второе, второе Анук! Быстрее! — поторопил его бригадир.

— Ах, точно! Второе! — опомнился ихтиан. — Защита у них довольно плотная. Наши умачи говорят, будто их практически невозможно... — грозный взгляд Кимпла заставил его ненадолго замолчать и после паузы, коротко добавить: — Слабое место — шея. Только она практически не имеет защитного покроя и плотного оперения...

Спрятавшись за невысоким поручнем моста, Кимпл прекрасно понимал, что более неудобного места для обороны придумать просто невозможно. Почти двести шагов до открытой площадки в начале моста и столько же шагов до массивных ворот города. Но чтобы их открыть необходимо время. По бокам глубокий покатистый жёлоб шириной в несколько десятков ярдов. Деваться больше просто некуда.

А во всем виновата только их нерасторопность и излишняя расслабленность!

'Эх, нам бы пару лишних минут, и тогда можно было...' — мысль оборвалась также внезапно, как началась первая атака летунов.

Две птицы спикировали прямо на голову бригадира. Секунда, две, и... Он даже не успел ахнуть, как острый клюв каким то чудом разминулся с его темечком.

— Стреляй, стреляй! Чего же ты ждёшь?! — во всем горло завопил Гилфрид. Распластавшись на мосту, он испуганно прикрывал голову руками, стараясь не смотреть вверх.

— Да заткнись ты, сопля! — сквозь зубы процедил Хоаким. — Его палец резко нажал на спусковой крючок.

Буран издал несколько протяжных свистов, и острый болты устремились вдогонку за целью. Но попасть в гаков оказалось не так то просто. Описав в воздухе небольшой круг, птицы с лёгкостью ушли от смертельных болтов.

— Подпусти ближе, — скомандовал бригадир. На них шла вторая волна.

Теперь твари атаковали не одну жертву, а сразу всех. Образовав клин, они резко разлетелись в стороны и спикировали вниз.

На это раз защищающимся повезло — стрелок начал палить раньше положенного, разбив плотный строй, который тут же ушёл на следующий круг.

— Экономь патроны! — взгляд бригадира метался по сторонам. Он искал спасительную нить, но вокруг царила гадкая безысходность. Ни одной живой души, ни единого пути для отступления.

Очередная атака. И вновь везение оказалось на стороне людей. Главное, не паниковать. Кимпл усвоил этот урок с детства и в подобных ситуация изо всех сил заставлял себя сохранять спокойствие и не поддаваться панике. Чего бы ему это не стоило.

Оценив ситуацию, бригадир выждал время. Его губы отчитывали секунды, а глаза не выпускали противника из виду. И подобная тактика сработала. Кимпл заметил определённую закономерность — когда Гаки устремлялись вверх, они уже не видели своего противника и в следующий раз нападали практически вслепую, опускаясь в то самое место, где их враг располагался прежде. Получалось, что именно в этот момент их можно обвести вокруг пальца. Рискованная стратегия! Но выбирать им не приходилось.

— Перемещаемся! — выкрикнул Кимпл, после третей атаки.

Команда подчинилась приказу беспрекословно, в особенности ренегат Крошин. Или, если быть до конца откровенным, мисс Финчер, которая практически подхватила Крошина под мышку и перетащила ближе к воротам. Надо отдать должное этой хрупкой представительнице адмиралтейства — она оказалась не только самой расторопной, но и проявила себя как весьма опытный боец. И в плане выполнения приказов, и в тактическом проявлении навыков ей не было равных. Именно с её лёгкой руки бригаде Рута Кимпла удалось выйти победителями из этой довольно сложной ситуации.

Упав на спину, Кимпл сделал несколько выстрелов. Замер. Передёрнул затвор. Хоаким отскочил назад и тоже выпустил не меньше пяти болтов. Но в отличие от глубинщиков, удача сопутствовала только мисс Финчер. Заслонив собой ренегата, она в мгновение ока обнажила своё оружие и, изогнувшись, словно гуттаперчевая гимнастка, одним взмахом кинжала отсекла нападавшему Гаку голову, вызвав в стройных рядах птиц настоящую панику.

Прекратив пикировать над целью, они начали кружить над мостом, не решаясь атаковать вновь.

— У нас есть минута! За мной! — заорал Анук, заставив всех обернуться.

Не успели они пробежать и пары ярдов, как над их головами что то оглушающе засвистело — на подмогу пришли хитроумные орудия ихтианов.

Сложный механизм, который приводился в действие вручную, выпустил целый сонм крохотных камней. А потом пространство над птицами внезапно вспыхнуло, и всё вокруг сковало огнём. Светящийся свод, взяв под своё крыло пространство над мостом, стремительно обрушился на дезориентированных Гаков. Создалось впечатление, что произошёл резкий взрыв. И огненная река поглотила всю зону схватки.

Накрывшись плотной накидкой, бригадир успел добежать до небольшого выступа, когда рядом с ним упало несколько огненных капель. Шипящая искра ударилась о камень, оставив после себя седой хвост едкого дыма. От стаи нападавших осталось чуть больше половины. Тяжело взмахивая крыльями, они убирались восвояси, оставляя после себя неприятный запах палёного мяса и раздражающий визг проклятий.

— Раненые есть? — отдышавшись, незамедлительно поинтересовался Кимпл.

— Вроде целы, — первым откликнулся Хоакин.

— Все в порядке, — стряхивая с себя пепел, подтвердила Ольга.

Большой Ух кивнул, а мисс Финчер, как всегда, оказалась скупа на слова и отреагировала на подобные вопросы, равнодушно развернувшись ко всем присутствующим спиной. За двоих решил высказаться ренегат. Он был, как обычно, критичен ко всему происходящему, поэтому начал свою острую тираду с претензий:

— Что, слизкий клоп, решил избавиться от всех раз и навсегда? И не смей отпираться! Я заметил, что ты специально отпустил провожатых, как раз в тот самый момент, когда прилетели эти твари! Очень хитрый ход! Сговориться со своими соплеменниками и лично проконтролировать, чтобы эти летающие твари выклевали нам глаза... Что ни говори, а подстроено ловко. Несчастный случай, благодаря которому сгинула вся бригада, включая представителей адмиралтейства. Браво! Я аплодирую вашей изобретательности!

Анук выслушал обвинения молча, с достоинством. Затем повернулся в пол оборота, слегка склонился и пригласительным жестом указал на ворота.

— Добро пожаловать в Чет, дорогие гости...

* * *

Ихтианы прекрасно знали, что именно представляет собой Глубина. Ярость и ненависть, доброта и милосердие — всё вышеперечисленное можно было отнести к великой покровительнице, создательнице всего сущего и великой судьбе. Она была для них жизненным компасом, основополагающим ориентиром и тем единственным помощником, который способен вырвать их из лап вечного проклятия.

Удивительное несовпадение: для одних ужасный недуг, для других панацея от всех болезней. Нечеловеки никогда не пытались передать свои знания внешним обителям моря. Слишком уж сильно отличался мир земли от подводного царства. Иные порядки, иные законы, даже вера в справедливый исход складывалась из диаметрально противоположных постулатов. Белое и чёрное, праведное и ложное. Люди и нечеловеки отвечали на одни и те же вопросы, руководствуясь совершенно разными ценностями, и никто не мог с этим ничего поделать. Даже морские богини не вмешивались в подобное, отставляя все споры на откуп противоречивой судьбе.

Отчётливое эхо команды заскользило по отвесным стенам города, и скрипучий механизм начал своё неспешное движение. Ворота вздрогнули, створки стали медленно открываться внутрь, выпуская наружу тяжёлый аромат гнилой тины и тысячи острых морских запахов. Чет был сегодня весьма щедр на подобные открытия и не имел ничего против незваных гостей. Пускай даже эти самые гости прибыли к нему с самой верхней суши и являлись для него весьма опасным противником.

Но Глубина без всякой на то причины проявила милость. Она не спешила расправляться с чужаками, позволив шагнуть внутрь, где их ждал мир непонимания и противоречий. Странной культуры и собственного представления о добре и зле.

На базаре может продаваться всё что угодно, от обычной мелочи, вроде иголки, до массивных фабричных установок, производящих сложные агрегаты. Но это если речь идёт о людях. У жителей Подземья все по другому. Конечно, некая схожесть существует, а в целом — полное различие. Например, самый ходовой товар здесь — слово. Как бы это банально ни звучало, но именно оно имеет у здешних торговцев вес золота, которое в мире ихтианов заменяет жёлудь железного дерева. Слегка серебристый, немного отливающийся желтизной, но самый ценный предмет во всем Подземье.

Узкие ряды с Торговцами советами был наиболее запружен подводными посетителями, не только местными, но и прибывшими из весьма отдалённых мест.

Покупка довольно таки специфического товара происходила следующим образом. Покупатель излагал суть проблемы и кидал на стеклянную миску кусок металла — не тяжелее десяти унций. Продавцу, зачастую, весьма толстому, неповоротливому ихтиану, носящему почётное звание Урабодрос, что на языке нечеловеков означало обладатель мыслей, хватало всего пары минут, чтобы выдать необходимый совет. Решение даже самой сложной задачки сопровождалось биением в крохотные медные тарелочки и протяжными песнопениями. Когда монотонная мелодия прекращалась, Урабодрос произносил ответ и затихал. Решение советчика никогда не повторялось, даже в том случае, если покупатель не расслышал его священного бормотания. Услуга считалась оказанной, и оплата не возвращалась.

На базаре Чета встречалось ещё много странностей, но Кимпл запомнил именно эту — уж больно необычным выглядела процедура покупки пары драгоценных слов, которые вполне могли оказаться банальным обманом. На суше подобную услугу наверняка стали бы оказывать исключительно мошенники или простые словоблуды. А здесь, в подводом мире, всё выглядело гораздо честнее. Как рассказал Анук, Урабодросы могли десятки лет вымаливать у покровительниц, одной из трёх сестёр, возможность открыть в себе дар предвиденья. И только после благословления духовных учителей, новоявленные прорицатели могли занимать своё место на базарной площади или, если таковое не нашлось, отправляться в длительное паломничество по бескрайним пещерам Подземья.

Во время разговора Анук признался, что он и сам неоднократно порывался покинуть службу у Престола, сменить узкие одежды мерилы на свободный балахон говорящего странника. Но когда Хокаим задал ему вполне закономерный вопрос, существуют ли у данного сословия какие нибудь привилегии, Ихтиан лишь развёл руками, так и не определившись с ответом.

В языке нечеловеков не существовало таких слов как 'неправда' или 'ложь', только довольно ёмкое для них понятие 'истина'. И этим было всё сказано. Именно в её вечных поисках и жили ихтианы, каждый на своём месте, каждый в своей пещерке. Несмотря ни на что, они соблюдали жёсткие правила, дарованные им подводными покровительницами.

— А я думал, вы обычные дикари. Хм, а не дикари с запретами! — выслушав рассказа Анука, довольно миролюбиво заключил Хоаким.

Ихтиан кивнул, как всегда, соглашаясь с людским непонимаем:

— Ну а как иначе? Никуда от этого не денешься, мой друг. Единственное отличие ваших устоев от наших — у нас запретов гораздо меньше, а, соответственно, и дикого в нас не так много, как в людях...

— У нас?! — едва не вспыхнул мехиканец.

— ... а как иначе? ведь только истинные дикари способны жить на поверхности, — поспешил довершить свою мысль Анук.

Хоаким хотел что то возразить, но осёкся. Повода для этого совершенно не было, к тому же, бригадир наградил стрелка острым как бритва взглядом.

Миновав узкие торговые ряды, глубинщики попали в широкие каменные проходы, похожие на шахты, которые были освещены светом ярких фонарей в стеклянных колбах. Глубокие выступы испускали приглушенный лиловый цвет, усыпляя бдительность непрошеных гостей.

Вход в дома подводных жителей располагался на уровне человеческого роста. Никаких дверей — только узкая лесенка и широкая нора, как круглый кроличий лаз. Тёмный, непроницаемый, поди разгляди, есть там кто внутри или нет. При этом, и самих ихтианов на улице практически не наблюдалось. А если они и попадались на пути, то учтиво отводили взгляд в сторону либо просто не замечали диковинных гостей.

Бригадира такая любезность не впечатляла. Он уже успел задать всевозможные вопросы Ануку и теперь прекрасно понимал причину такого поведения. Ихтианам приказали вести себя подобным образом, и те, посчитав это велением Покровительниц, беспрекословно подчинялись.

Чем дальше люди двигались по каменному туннелю улицы, тем ярче становились странные фонари. Не выдержав собственного любопытства, Кимпл протянул к одному из светочей руку. Жар охватил тело от головы до пят. Резко, словно пощёчина. В стеклянной колбе что то зашевелилось и начало извиваться. Многочисленные отростки выпрямились, схватились за края и полезли наружу.

— Нет, так не надо, — вкрадчиво прошептал Анук. И указав на соседний фонарь, добавил: — Они очень не любят, когда их беспокоят. Вот если покормить, становятся податливыми и светятся ярче. А дотрагиваться до их жилища люмири не позволят. Враз ужалят, надолго запомнится.

— Они что же, живые? — услышав слова ихтиана, поразился Крошин.

— Здесь все живое, — уверенно ответил Анук. — Свет, тьма, твердь, вода. Абсолютно всё! Главное, не нарушать их покой и стараться жить со всем окружающим в гармонии.

— А не боитесь, что эти светящиеся штуки вырастут и сожрут вас? — вновь не сдержался Хоаким.

— Сожрут? Сожрут... Сожрут, — Анук несколько раз повторил это слово, будто пытаясь примерить на себя некое неоспоримое будущее. — Стало быть, так тому и быть. Великая пищевая цепочка устроена таким образом, что одни должны пожертвовать собой в угоду другим. В этом и состоит основной принцип гармонии.

— Так может пожертвовать собой прямо сейчас? А я тебе уж так и быть помогу! — разразился забористым смехом мехиканец.

Лёгкий удар по затылку, словно нашкодившему ученику, немного отрезвил зарвавшегося стрелка.

— Может хватит, Хоак. Уже все поняли, что по различным гадостям ты первостепенный специалист, — добавила вдогонку Ольга.

— Гадить там, где живёшь — это так в духе нашего гиганта, — поддержал её Большой Ух.

Мехиканец был поражён, как быстро члены команды переметнулись на сторону нечеловека. Но отреагировать на их нападки он просто не успел. Дорогу гостям преградили трое рослых стражей, гораздо выше и шире в плечах, чем обычные представители подземного народа. И, судя по настороженному взгляду Анука, ничего хорошего данная встреча не сулила.

— Заалл со гивварр мунн роокккс! — положив лапу на рукоять длинного тонкого меча, обратился к Ануку один из ихтианов. Грубые точёные скулы, широкий покрытой коркой шрам под правым глазом и целая гора мускул. Встречавший их страж не спешил склонить голову перед гостями.

'По всей видимости, старший воин настроен крайне негативно', — решил Кимпл и сделал шаг в сторону, чтобы лучше следить за происходящим.

Анук весьма любезно кивнул своим соплеменникам и указал на тех, кого он сопровождает. Затем начал быстро говорить на родном языке. Все растерянно следили за беседой, не понимая ни слова. Мирила что то жестикулировал, указывая то вперёд, то назад, тыча длинным пальцем, сначала в Кимпла, потом в Крошина и во всех остальных. Воин внимательно слушал, иногда надувал щеки, но вместо ответов только отрицательно мотал головой.

— Чего он хочет? — первым не выдержал ренегат.

— Табур! Табур! — внезапно оживился и, указав на Крошина, выкрикнул воин.

— Что? — не понял ренегат.

— Табур! Табур!

Анук резко обернулся и замахал лапами, не забыв при этом тихо прошептать:

— Нельзя здесь говорить на пло хооомм языке...

— Что? Это чей это язык плох?! — тут же взбеленился Хоаким и попытался протиснуться вперёд между Крошином и мисс Финчер. Но Кимпл и Ольга вовремя остановили его порыв.

— Помолчи! Дай лучше Ануку самому уладить этот безумный разговор, — коротко приказал бригадир. Он дождался, пока все успокоятся, и изобразил рукой, что закрывает свой рот на замок и выкидывает ключ.

— Пойййдеоомтеее, — нарочито растягивая слово, почти пропел Анук.

* * *

— Не понимаю, ты так шутишь, серокожий?! — едва не взорвался Хоаким. — Мы что теперь, получается, пленники? Бригадир, я тебя предупреждал, что эта тварь заманит нас в ловушку, как пить дать заманит!

— Прекратить! — зло рявкнул на него Кимпл и обратился уже к Ануку, который тем временем, прислонившись к массивным кованым дверям, пытался подслушать, что творится снаружи.

— Цыыыц, — замахал руками ихтиан. Какое то время прислушался, а потом тяжело выдохнул и попытался всех успокоить: — Ничего страшного не произошло, не случилось. Просто небольшие трудности...

— Трудности?! — брови ренегата полезли на лоб. — Ты это так называешь? Нас под конвоем препроводили в темницу...

— В зал для гостей, — не согласился Анук.

— Заперли!

— Во имя вашей же сохранности, — отшутился ихтиан.

— Отобрали оружие!

— Приняли на хранение, — сгладил Анук.

— Запретили нам говорить на родном языке, — дорисовала неутешительную картину Ольга.

— Всего лишь из дипломатических соображений, — наигранно рассмеялся мерила.

— А говорит, что знать не знает, что такое ложь, — уныло констатировал Хоаким.

— Анук! — окликнул его Кимпл. — По моему, весь этот балаган действительно зашёл слишком далеко. Выкладывай, что происходит, или вали к своим соратникам туда, за дверь. Мы не собираемся держать в своих рядах подсадную утку.

— Утку? — услышав незнакомое слово, не на шутку насторожился ихтиан.

— Он имел в виду предателя! — поправил бригадира Большой Ух. — Надеюсь, это тебе более понятно?!

Анук резко отшатнулся и испуганно посмотрел на всех присутствующих, поочерёдно останавливаясь на каждом взглядом и бессловесно пытаясь доказать, что он тут абсолютно ни при чём. Но кажется, поверил его молчаливой мольбе только Рут Кимпл. Именно он и заговорил первым.

— Я понимаю, что ты защищаешь свой народ, Анук. Это абсолютно правильная позиция. Каждый на нашем месте поступил бы точно также. Но ты должен понять и нас. Мы пришли в Подземье с благой целью — отыскать следы гибели наших соратников и забрать их обратно, на поверхность. Мы не собираемся вторгаться в вашу жизнь и нарушать ваши законы. Пойми, у нас просто есть надежда, что хоть кто то из глубинщиков выжил...

Бригадир не заметил, как вспыхнул злобой острый взгляд Крошина.

Анук быстро кивнул:

— Понимаю тебя. Думаю, все дело в разных словах, в разных мыслях.

— О чем это ты? — вмешался в разговор ренегат. — Что за чушь ты несёшь?! У меня на руках Пакт содействия. Служитель Чета, Бомбиль Бот, пару десятков часов назад дал своё согласие и пообещал оказывать всяческую помощь. Какие, к чертям собачьим, разные слова?!

— Все так, ренегат. Но, по всей видимости, Служитель сейчас отсутствует на троне. Поэтому власть в Чете пока принадлежит слуге Алра. Если бы ни это обстоятельство, Служитель с удовольствием принял бы вас в своих покоях.

— Неведомый мученики! Да хватит его слушать! Не верю ни единому его слову! — возмутился мехиканец. — Лучше давайте решать, что нам делать. Но для начала надо вышвырнуть ихтиана в окно, и дело с концом.

— Погоди, Хоаким, — остановил его Кимпл. — Анук, ты хочешь сказать, что сейчас Четом правит церковник. Так?

— Веропоклонник, — поправил его ихтиан. — Но в целом, ты прав, капитан. И все жители, включая торговцев, воинов и умачей, подчиняются слуге Алра.

Кимпл сложил руки на груди и задумчиво уставился себе под ноги.

Размышления продолжались недолго. Уже через пару минут бригадир заговорил вновь:

— Анук, ты можешь устроить нам встречу с эти самым вашим слугой Алра?

Настороженный взгляд ихтиана заметался, словно он пытался уйти от ответа.

— Ну, я не знаю. Он относится к вам, жителям поверхности, скажем так, весьма предвзято. С ним очень тяжело говорить. Тем более что он ведёт беседы исключительно на нашем языке. Ваш он считает порождением самой подземной пустоты! И если ты произнесёшь в его присутствии хотя бы слово...

— А этого и не потребуется, — задумчиво улыбнулся Кимпл. — Ты ведь обучился письму на языке людей?

— Не так хорошо, как словам, — недоверчиво согласился Анук. — К чему ты клонишь?

— Этого будет вполне достаточно. Слушай, ты устроишь нам встречу, во время которой я буду писать тебе вопросы, а ты будешь их озвучивать. А потом писать мне ответы. Вот и всё. Так что не волнуйся, мы не отступим от правил, установленных вашими веропочитеталями.

— Веропоклониками, — с обидой поправил его ихтиан.

— На нашем языке это практически одно и то же, — напомнил ему бригадир.

Присутствующие, и даже сам Анук, восприняли предложение Кимпла в штыки, и каждый успел высказать собственное сомнение в успехе данных переговоров. Но иного выхода у них просто не было, поэтому Кимпл отсек все возражения и громко постучал в запертую дверь.

* * *

Длинные переходы уходили сначала вперёд и вверх, а потом стали опускаться всё ниже и ниже в самую глубь строения, отчего создавалось впечатление, что церковные залы расположены где то в недрах Подземья.

Кимпл шёл молча, стараясь лучше запомнить маршрут, но на седьмом повороте в кромешную темноту окончательно бросил это бессмысленное занятие.

Внутри дворца было довольно мрачно и холодновато. А ещё очень сыро. Бригадир ощущал, как по стенам стекают тонкие струйки воды, а в местах, освещённых живыми колбами, виднелись не то что трещины, целые расколы. Да и весь замок Служителя изнутри больше напоминал кротовую нору, чем покои подземного повелителя.

Сопровождавший их воин вёл себя достаточно отстранённо, и Кимпл позволил себе осторожно спросит:

— Ты считаешь, слуга Арла будет нас слушать?

— Думаю, он даже не пустит нас к себе на Порог, — честно ответил Анук, стараясь говорить как можно тише.

Впереди показалось яркое пятно огромного зала, и шаг за шагом неровные стены стали приобретать вполне привычный для человеческого мира вид. Над головой появились широкие арки и пузатые столбы, а на капителях угадывались ужасные морды зубастых чудовищ. У бригадира сложилось впечатление, что он в одночасье попал в средневековый замок какого нибудь Уэльского вельможи.

— Поразительная она, — все таки не сдержался он.

— Что? — не понял Анук.

— Архитектура, — бригадир указал на узорчатые стены.

Ихтианы, и впрямь, умели работать с камнем. И не просто работать, а создавать настоящие шедевры.

— О, да ты умеешь видеть прекрасное, — поразился нечеловек.

— А что же ты думал, мы способны только убивать? — хмыкнул Кимпл.

— Именно так. Вы создаёте совершенные машины, механизмы и оружие, отнимающие жизнь, но я никогда не видел в вашем доме ни одной статуи или чего то похожего. Ну, вроде настенной живописи и иных произведений искусников. Там, где вы обитаете, только сплошной металл. Трубы, пар, масленые шестерёнки и скрипучие цепи. Ничего прекрасного.

Кимпл задумчиво почесал затылок.

— Я мало в этом разбираюсь, но знаешь, наша культура находится на более высоком уровне, чем ваша. То, что вызывает восхищение у вас, для нас пустой звук. Понимаешь? Когда люди устремлены в будущее, они как то не очень интересуются прошлым. У нас, знаешь ли, просто нет времени любоваться всякой там рухлядью.

Анук откровенно покачал головой:

— Удивительно, как нечто прекрасное может стать ненужным хламом.

— Да я не об этом. Просто, наш ритм жизни отличается от вашего. Вот и всё. Ну как тебе объяснить?

— Если ты не знаешь, как мне это объяснить. Тогда как же ты хочешь, чтобы я это понял? — задал резонный вопрос Анук, чем окончательно завёл Кимпла в тупик.

— Ох, как же с тобой тяжело! Да пойми ты, дурья башка, ничего не стоит на месте. Рождаются более искусные мастера, создают новые шедевры. Старое забывается, а мы стараемся создать что то более совершенное. Поверь, если бы ты попал к нам на поверхность, то понял бы, о чем я. Знаешь, у нас существуют целые залы, да что там залы, настоящие дома, музеи, где собраны невероятные коллекции разнообразнейшего искусства. Но современного, а не каких то старых безделушек.

— А почему бы вам тогда не украсить ваш Кокон, ну скажем, рассадниками дышащих кораллов? — нахмурившись, продолжил рассуждать вслух Анук. — Лично я, на месте вашего усатого повелителя, создал бы на одном из уровней настоящий сад растений.

— Да ну тебя! — отмахнулся Кимпл и замолчал. Он ужасно не любил подобных споров с ихтианом, который упрямо продолжал смотреть на всё вокруг исключительно со своей колокольни. С одной стороны, это заслуживало уважения, с другой — ужасно раздражало. Ведь Подводный мир, как ни крути, слишком сильно отличался от человеческого.

Пару раз им навстречу попались ихтианки. Одеты они были в мрачные длинные платья, а широкие головы украшали скромные диадемы из железного дерева. Бригадир давно заметил, что в Подземье больше ценились изделия из прочного металла, который не поддавался извечной болезни — едкой коррозии. Конечно, золото тоже обладало таким свойством, но для ихтианов не представляло особой ценности в виду своей естественной мягкости.

Завидев человека, служанки мгновенно опускали головы и замирали на месте, а когда тот проходил мимо, провожали его полными скорбью взглядами, словно встретили приговорённого к смерти еретика.

— Что не так? Почему у них такая реакция?

— Вы для нас хуже Потаённых жителей , — Анук тяжело вздохнул.

— Кого?

— Неважно. Просто, чтобы тебе было понятнее, мы с недоверием относимся ко всему неизведанному. В нашем понятии лучше жить прошлым, чем бездумно лезть в будущее!

Впередиидущий внезапно остановился, обернулся, рыкнул и рукой отстранил Кимпла в сторону.

— Что происходит?

— Молчи!

Сквозь толстые стены послышались приятные голоса — мягкие, завораживающие, словно умиротворяющий звук мифических сирен, которых видел в море каждый второй одурманенный горячовкой моряк.

Широкие резные двери, скрипя створками, распахнулись. И Кимпл обомлел. Из за огромного зала, облачённые в хитин и плетённые венки, выплыли восемь ихтианок. У каждой в лапах широкая чаша с цветами. Не прекращая петь, они медленно повернули направо. Лёгкий взмах, и лепестки медленно опали на каменные плиты.

— Лорр де буррр! — скомандовал застывший в дверях воин. Тот самый с огромным выгоревшим шрамом у виска, что встречал глубинщиков у Порога.

Привратники поклонились и, потянув на себя ручки в виде колец, медленно захлопнули высоченные двери. Но ещё до того, как зал успел укрыться за стальным занавесом, Кимпл разглядел огромный стальной трон, окружённый невероятной россыпью разноцветных кораллов. И если его не обмануло зрение, мест на этом самом символе власти было три.

Широкий, с четырьмя подлокотниками, трон имел весьма внушительный размер, сопоставимый разве что с массивным ди турбинным двигателем Уолхрида, что приводил в движение двухсотфутовые паровозы. Но с чем была связана эта тройственность, Кимпл не знал и решил оставить этот вопрос на потом. К тому же, в данную минуту, это было абсолютно не важно. Трон пустовал. Получалось, что свободу их передвижения по Подземью нужно было решать с совершенно другим правителем.

* * *

— Сколько можно ждать?! — не выдержав, вскочил со своего места Хоаким. — А что если эти квакающие твари решат, что нам' вообще ненужно соваться к батисфере?.. Что тогда? Так и будем протирать штаны, посиживая в их каменной клетке?!

— Это не клетка, а комната, — задумчиво ответила Ольга и, немного подумав, с упрёком добавила: — И прекрати раздувать огонь на ровном месте. Бригадир все решит...

Но мехиканец лишь состроил недовольную физиономию.

— Брось, ты ведь прекрасно знаешь, что Кимпл заодно с этим ползучим морским гадом.

— Хоак! — Ольга указала на него пальцем и покосилась на дремавшего в кресле ренегата.

— А что тут такого?! Чего скрывать? — стрелок сделал вид, что ничего не заметил. — Все прекрасно знают, что Кимпл водит дружбу с этим зеленокожим отрепьем. И наверняка сэрг Крошин осведомлён об этом. Разве не так?

— Так! Все так, мой красноречивый друг!

Открыв глаза, ренегат сладко потянулся, перевёл взгляд на мисс Финчер, которая все это время пребывала в некой прострации, а затем продолжил:

— В чём то вы абсолютно правы. Возможно, даже слишком во многом. И я думаю, что Кимплу действительно будет не под силу решить данную задачу. А наш уважаемый в кавычках проводник Анук, даже не будет стараться этого делать...

— Да что вы такое говорите?! — заступилась за бригадира Ольга.

— Помолчи! Не перебивай сэрга ренегата! — улучив удобный момент, рявкнул Большой Ух. Его мозг кипел и бурлил, предвосхищая эдакий меленький триумф. И Крошин не может не оценить его скромного шажочка уважения и подчинения.

Однако тайный консул никак не отреагировал на данный жест заступничества. Зато Хоаким впервые в жизни наградил связного одобрительным взглядом.

— Лично вы как хотите, а я не собираюсь торчать здесь вечность, в ожидании этих белокожих уродцев! — мехиканец ударил по столу и, вскочив со своего места, направился к отверстию, которое вполне могло считаться у ихтианов окном.

— И что ты собираешься делать? — устало произнесла Ольга.

— Выбираться! — высунувшись наружу, уверенно заявил Хоаким.

Большой Ух испуганно сглотнул и покосился на ренегата. Мысленно он уже настроил себя на то, что будет подчиняться исключительно его приказами, игнорируя команды бригадира.

— Это твой выбор, — спокойно отозвался ренегат. — Можешь бежать, карабкаться, ползти — делай что хочешь. Только подумай для начала, что ты будешь делать, если тебе все таки удастся выбраться из Чета?

— Вернусь к Одиссею и буду ожидать вас там, но предварительно доложу аншефу обо всём, что здесь происходит, — невозмутимо ответил мехиканец.

Ренегат только улыбнулся:

— То есть, ты намерен ослушаться приказа не только твоего непосредственного начальника, но и тайного консула? Даже после того, как узнал истинную причину нашей спасательного рейда? Очень печально. Впрочем, это в твоём духе Вердуро ...

Хоаким замер. Было видно, насколько сильно задели его слова ренегата. Но он выдержал и этот укол, прекрасно понимая — в секретном корпусе имеется досье на всех существующих глубинщиков. Никаких секретов. Все прошлое как на ладони — бери и читай сколько влезет.

Молчание длилось недолго. Тяжело вздохнув, мехиканец обернулся и тихо сказал:

— Вот именно поэтому я и бегу отсюда. Бегу, потому что не собираюсь становиться очередной жертвой местного палача! Потому что не доверяю ни Кимплу, ни Ануку, ни вам, сэрг ренегат. И все, что вы говорите по поводу выжившей команды, полная чушь! Понятно?! Никто не может спастись после такого взрыва! Уж поверьте мне! Так что, уж лучше трибунал, чем висеть вниз головой на загляденье этим морским тварям!

Теперь Ольга, наконец, поняла, что происходит. Она приблизилась к стрелку и заметила янтарную радужку глаз — первый признак Глубины. Теперь все стало очевидным: Хоаким поддался опасным мыслям, сделал выводы, которые ему нашептал некий голос, и решил действовать.

Но от этой догадки попахивало настоящим безумием, потому как это просто не могло быть правдой. Ольга испуганно перевела взгляд на каждого из присутствующих.

Нет, невозможно!

Абсурд!

В Подземье не существует зон активности Глубины! — так гласят все учебные пособия по Закрытому миру.

Так что же тогда происходит, нелепое стечение обстоятельств или все же?..

Нет, она просто не могла в это поверить. Мразева болезнь заключила в свои объятия лишь одного. Всего одного человека. Ну, это тоже невозможно! Она действует либо на всех, либо это нечто иное. Ни у кого из тех, кто находился в комнате, не было и признака влияния. Глубина поразила только одного. Одного! Неслыханный случай!

Ольга ещё раз припомнила показатели внутреннего противоборства в личных карточках всех членов команды. Да, она не ошиблась, Хоаким имел второй по величине порог сопротивляемости. Три — двадцать пять, выше разве что только у Кимпла и аншеф генерала. Да и то всего на пару сотых.

Неужели здесь, в Подземье, болезнь прогрессирует?! Неужели она имеет нечто вроде избирательности?! Но как такое возможно?

Ольга не успела развить мысль — стрелок перешёл к решительным действиям. Взобравшись на каменный выступ, Хоаким хищно улыбнулся.

— Желаю оставаться! — выкинул он последнюю фразу и исчез пустоте.

* * *

— Где мы?

— Это покои Служителя! — с гордостью произнёс Анук.

Огромный зал, а за ним ещё один и ещё... И каждый, словно земной музей, переполнен всевозможными экспонатами — ценными и не очень. Ржавые доспехи, рассохшиеся сундуки, выцветшие платья и предметы утвари. Все это находилось здесь вперемешку с чучелами подводных гадов: огромные скаты, удильщики и рыбы шипы, киты и зубатки гиганты. Тут же, словно выросшие из стен полипы, пристроились целые коралловые заросли. Только в отличие от своих живых собратьев они лишь казались таковыми. Их яркие бока, отростки и сады были раскрашены режущей глаз краской. Будто какой то безумный художник таким нехитрым образом пытался подчеркнуть всю бессмысленность смерти и мёртвой плоти.

— Тебе нравится? — нетерпеливо поинтересовался ихтиан.

— Нравится?! — Кимпл был поражён, но его эмоции был далеки от восхищения. — Что за бред! Откуда вы все это взяли?!

— О, — не поняв смысл высказываний, довольно протянул Анук. — Наш Служитель собирал эту коллекцию долгие десятилетия. Долгих семьдесят тысяч часов.

— Каким образом? Топил суда? Охотился на морских гигантов?

— Нет, — Анук замахал руками, — никакого насилия. Только собирательство. Он берет то, что отдаёт ему дно.

— Получается, ваше искусство, которым ты так сильно восторгаешься, всего лишь останки сокровищ с наших торговых судов, — усмехнулся Кимпл.

Ихтиан упёр руки в бока и, нахмурив широкий лоб, показал бригадиру язык.

— Так получается, я попал в самую точку! Вы всего лишь заимствуете чужие идеи. Думаю, гордиться вам абсолютно нечем.

— Берём за основу! — не согласился Анук. — Все всегда с чего то начинают. И что же тут плохого? Мы отталкиваемся от вашего мира. Потому как нашего мира раньше... Впрочем, не будем об этом. Запомни, друг, то, как мы поступаем, называется симбиозом! Мы стараемся жить в гармонии с окружающим, не больше того.

— В моем понятии — это обычное подражание, — ещё шире улыбнулся бригадир.

— Знаешь что, недобрый друг... — уверенно заявил Анук, но так и не успел договорить. Дверь в храм отворили два высоченных воина, облачённых в длинные светлые рясы.

— Оларгас, — произнёс сопровождающий их ихтиан и учтиво отошёл в сторону.

Анук первым шагнул на ведущие вниз ступени. Повернул голову и тихо произнёс последние слова на человеческом языке:

— Больше ни звука...

Кимпл кивнул и последовал за ним.

Сто двадцать ступеней, три перехода, и все это в кромешной тьме. Только звуки капель и чавканья под ногами. Вода здесь была везде: на стенах, потолке, даже в воздухе витали невесомые капельки.

Яркий свет тысячи свечей или каких то иных источников света ослепил бригадира, заставил долго привыкать к внезапной вспышке.

Зал был не просто большим — он казался огромным. Тяжёлые своды держали восемь колон, а по обеим сторонам храма имелись вытянутые витражные окна, изображающие житие. Кимпл убедил себя, что это не сон, и он действительно видит рисунки ихтианов в массивных доспехах, на лошадях и в окружении церковников. Каждый последующий витраж доказывал одну простую истину: весь рассказ о Подземных богинях — полная чушь! Ихтианы самым наглым образом воровали человеческую культуру, не гнушаясь перерисовывать, переделывать. Человеческие головы заменялись вытянутыми мордами. И ничего больше. Возможно, даже книги, что ихтианы добывали с потопленных судов, могли быть переписаны с точность до наоборот. И в чем был смысл подобного труда? Бригадир надеялся, что найдёт этому хоть какое то логическое объяснение.

В отличие от человеческой церкви, здесь не было длинных рядов скамеек и тайной исповедальни. В храме ихтианов все пространство занимала вода. Небольшой уровень — ровно по колено. А крохотные светящиеся кувшинки, похожие на восковые свечи, устремились вперёд, туда, где располагалось главное святилище храма — церковный алтарь. Именно возле него, вскинув руки к образам трёх всемогущих сестёр, и находился слуга Алра.

Облачение его также мало чем отличалось от помпезных нарядов человеческих священнослужителей. Расшитая белыми и красными нитями туника, золотистая митра, посох и даже белоснежные шёлковые перчатки.

'Не иначе какой нибудь папский галеон все таки не доплыл до берегов Нестоса', — подумал Кимпл и тут же поцеловал крохотный символ бесконечности, что носил у себя на запястье. Неведомые мученики всегда отличались суровым нравом, и надсмехаться над мёртвыми служителями церкви не подобало даже одурманенному подводными течениями глубинщику.

— Лооораю, квааарртаа сэээ, каааа, — протянул слуга Алра.

Судя по жесту, Служитель предложил им подойти ближе. Анук кивнул и потянул за собой бригадира.

Они сделали несколько шагов и застыли. Сквозь толщу каменных стен, послышался глухой вой труб. Звук проник через стены, находя прорехи в непроницаемой преграде, которая, казалось бы, не должна иметь никаких изъянов. Дребезжащее эхо принесло в храм взволнованность и суету.

Воины возникли, словно из под земли. Высокие, худощавые, как болотные черви рукси ками, они окружили слугу Алра, выставив вперёд длинные копья с обоюдоострыми секирами. А у тех, что замерли возле стен, имелись вытянутые, будто духовые ружья, самострелы.

На первый план выступил главный страж Чета — ихтиан со шрамом на скуле. Он, словно вездесущая акула, не спеша приблизился к Руту. Внимательный взгляд остановился на военной одежде человека и его поясе с пустой кобурой. Кимпл смерил ихтиана взглядом, как это бывает перед поединком. Воин недовольно осклабился, но не стал сближаться. Видимо что то останавливало его от последнего, решающего шага. И если бы не это промедление, то страж не раздумывая вспорол бы ему кишки. В этом бригадир был уверен. Впервые за последние пару часов Кимпл пожалел, что позволил нечеловекам отобрать у него и членов его бригады оружие.

Страж скривился и произнёс несколько рубленых фраз. Но даже на чужом языке они были хорошо понятны Кимплу. Кто то ослушался приказа. Кто то из его команды решил действовать самостоятельно, и совершил тем самым смертельную ошибку. Теперь ихтианы не намерены равнодушно взирать на пришельцев с поверхности, а собираются действовать в отношении людей твёрдо и решительно.

Глава 6. Разговор о настоящем, но не о будущем

Со слов Анука ихтианы даже не представляли, что такое гостеприимство. В их понятии это было не такое уж емкое слово, означало лишь поклон незваному гостю или чуть более низкий поклон, если гость званый. На этом все почести заканчивались, и у жителей Подземья продолжалась привычная жизнь, а у пришлых чужаков начинались элементарные проблемы. Двери перед гостями оставались закрытыми, просьбы неуслышанными, а взгляды полными равнодушия. Вот таким вот было ихтианское радушие.

Но в случае с командой Кимпла все зашло слишком далеко. Жители Чета изначально отнеслись к гостям с поверхности с излишней настороженностью. И как только Хоаким позволил себе оступиться и под чарами Глубины попытался совершить побег, мгновенно получил статус врага. Вердикт был вынесен слугой Арла быстро и безоговорочно. Конечно, можно было все обсудить, попытаться урегулировать возникшую напряженность, но тут свою роль сыграла еще одна особенность здешних обитателей. Суд состоял всего из одного представителя храма Трех Сестер и проводился настолько стремительно, что Кимпл, не произнеся ни слова, просто раздосадовано плюнул себе под ноги и вздохнул. Выставил руки вперед. Равнодушно посмотрел на белесого, словно моль, воина, который защелкнул ему на руках ржавые кандалы.

Решение было принято единогласно. По мнению слуги Арла, люди, несомненно, представляли собой реальную опасность и должны быть немедленно изолированы от всего подводного мира.

Ощутив чье то присутствие, бригадир резко вскочил и уставился на крохотный огонек, который в абсолютной темноте напоминал далекую заплутавшую звезду.

— Тише, друг. Вставай, вставай... Надо идти кааааа, — произнес голос.

После ошибки Хоакима, людей проводили в сырой каменный мешок, как выразился сам Анук. Здесь не было ни окон, ни решеток, никакого другого источника света, только неровные стены и обжигающий холодный воздух.

Пару часов глубинщики провели в молчании, не обсуждая проблемы и не ища виноватого. Первым не выдержал Кимпл. Сраженный невероятной усталостью он просто взял и уснул. Плюнул на все проблемы и отключился.

Сон наступил внезапно, словно бригадир оказался на краю пропасти и резко провалился вниз. В таком состоянии он пребывал ровно до того момента, пока его не разбудил Анук, неизвестно как проникший в сырой каменный мешок.

Покинув пределы замка, Кимпл позволил себе немного расслабиться и поинтересоваться у ихтиана, что происходит.

— С тобой желают говорить! — быстро осмотрелся и тихо произнес Анук, стараясь не сбавлять шаг.

— Кто?

— Увидишь...

Ихтиана будто подменили: он стал более сдержанным и менее многословным.

— Почему выбор пал на меня? — поинтересовался бригадир.

На самом деле ответ был достаточно очевиден — несмотря на регалии и высокую должность ренегата тайного корпуса, именно Рут являлся капитаном и самым опытным среди глубинщиков. Но бригадир был уверен, что дело не столько в иерархии, сколько в личных качествах и отношениях к нечеловекам.

— Вы поступили неправильно. Ложь — это очень плохо. Совершать побег, находясь в гостях, верх неуважения кааааа...

— Да брось Анук, — отмахнулся Кимпл. — Ты несешь полный бред! Пытаешься навешать на нас всяческие ярлыки врагов. Ты ведь сам все прекрасно знаешь. Когда у нас забрали оружие и вещи, мы подчинились... А когда Хоаким под воздействием Глубины откровенно не совладал с собой, никто не последовал за ним... В чем же мы тогда виноваты?

— Цель, друг кааааа... В чем истинная цель вашего рейда? — не став спорить, поинтересовался ихтиан.

— Ты прекрасно осведомлен о ней. Мы пытаемся спасти своих собратьев, таких же глубинщиков, как мы. Это наш долг. Понимаешь? А чем дольше мы находимся у вас в плену, тем меньше шансов, что хотя бы один из них выживет и сможет рассказать, что с ними произошло... — внезапно Кимпл остановился, едва не хлопнув себя по лбу. — Постой!.. Я, кажется, понял, в чём тут дело, и с чем был связан такой холодный приём и наше пленение... Вам просто нужен предлог. Вы не хотите, чтобы мы добрались до цели... Но почему? Что вы там скрываете? Может быть, ты скажешь мне, друг? — последнее слово бригадир произнёс с издёвкой, — А может быть, все дело в том, что это вы виноваты в гибели Псиона?!

Анук остановился и развёл лапы в стороны. Светоч горел нервно, накладывая на морду ихтиана чудовищную маску непонимания. Он долго всматривался в бригадира, а затем вкрадчиво зашептал:

— Мир Подземья опасен, друг. И очень жаль, что ты так до сих пор и не понял этого. Поверь, мы всего лишь низшие звенья в пищевой цепи. Так что, не вини во всех смертных грехах нас. Есть силы куда более могущественные. И если хочешь откровенно, нет, мы не уничтожали вашу плавающую крепость, и да, мы не хотим, чтобы вы приближались к внутренним туннелям Ока Луч. Потому что тогда вы погибнете также как ваши друзья. А мы не хотим ссориться с вашими правителями, это приведёт к непоправимым последствиям. Они глупы, слепы и жадны... Они не поверят нам. Будут нас упрекать... разозлятся и решат изничтожить нас просто так, в отместку. А мы не желаем войны. Мы просто хотим жить!

Кимпл раздумывал недолго.

— Скажи, тебя этому научил слуга Арла? А ему это нашептали подводные покровительницы?! — в его голосе чувствовалось недоверие.

— Не оскорбляй словами природу, — остановил его Анук. — Мне это сказал не церковник, а сам служитель Чета. Наш духовный отец! И у меня нет оснований ему не доверять...

* * *

Свет элюминов не мог проникнуть за стены города, а колбы с медузами, источающими приглушенный свет, были накрыты непроницаемой тканью. В Чете царствовала ночь. Всего несколько коротких часов, за которые возможно незаметно выбраться из города и вернуться обратно, ускользнуть от пристальных взглядов подводного народа.

— Осторожно, там будильщица, — задув светоч, прошептал Анук.

Кимпл вжался в один из проёмов и затаил дыхание.

Ихтианка прошла очень близко. Настолько близко, что бригадир без труда разглядел её тучное тело и тонкую плевательную трубочку, с помощью которой она в установленное время пробуждала жителей города, оплативших данную услугу.

В темноте, по всей вероятности, ихтианка видела довольно хорошо, потому так спокойно и уверенно передвигалась, лишь изредка прибегая к обонянию.

В паре шагов от них она остановилась и принюхалась. Странно зацыкала, будто рой цикад, и не спеша отправилась дальше по своим делам.

Только когда будильщица удалилась на достаточное расстояние, Анук шепнул:

— Все, путь свободен, можем идти кааааа...

Добравшись до основной стены, проводник вновь решился зажечь светоч. Возле высоченной преграды, увитой неким растением, напоминающим плющ, он быстро проскользнул в тайный лаз, который был искусно замаскирован под один сплошной травянистый рисунок.

— Я думал, нам придётся покидать город, — высказал своё предположение бригадир.

— Служитель никогда не выходит за пределы порога Чета, — сообщил Анук, пробираясь сквозь преграду из спутанных ветвей и листьев.

— Тогда почему он не принял нас в своих покоях? — удивился Кимпл.

— Потому что я решился на преступление против своего народа, — выдал недвусмысленную фразу Анук и, немного поразмыслив, добавил: — И Служитель тоже преступил наши заветы, пригласив тебя сюда...

* * *

Грот был окружён стеной буйной растительности. Пышные широкие кусты, обвивающие острые выступы лианы, даже сквозь мраморные плиты пробивались робкие пучки травы. В самом центре стоял кряжистый деревянный стол — старый, прогнивший с ног до столешницы, но все ещё сохраняющий стойкость перед нещадным временем. Чуть выше из каменного навеса торчала узкая многоуровневая люстра. Свечи в ней горели осторожно, пытаясь не спугнуть царившую здесь тишину. И венчало это скромное убранство несколько продолговатых ширм, за которыми притаилась глубокая непроглядная тьма.

Если бы не каменные своды, бригадир мог с лёгкостью ошибиться, приняв это место за кусочек зимнего сада адмирала Лобсбери, куда он не раз приглашался высшими чинами адмиралтейства, в пору прохождения испытания на пост капитана ротмистра. Да и в целом, у него создалось впечатление, что ихтианы не просто заимствуют у людей части культуры, а полностью копируют человеческий образ жизни. И лакированный секретер, над которым высился бюст генерала Герм Гольца, был лишним тому подтверждением.

Низко поклонившись непонятно кому и непонятно зачем, Анук быстро удалился, оставив бригадира в гордом одиночестве.

Ещё раз осмотревшись, Кимпл без лишних приглашений присел за стол и притронулся к резному глобусу. Резко обернулся — никого.

Свечи обеспокоенно заметались и вновь продолжили вольно гореть. Но дело было вовсе не в этом. Кимпл явно ощущал чьё то постороннее присутствие. Прищурившись, он пригляделся, пытаясь отыскать незримого соглядатая в полумраке. Снова ничего. Затея оказалась неудачной. Световой ореол не позволил человеческому глазу пробиться сквозь незримую преграду.

Вновь несколько секунд тишины.

Затем лёгкий шорох послышался сразу с двух сторон — справа и слева. Вскочив с места, Кимпл напряжённо заозирался. Складывалось впечатление, что кто то испытывает его терпение, играет с ним в кошки крыски.

Снова шорох, опять едва уловимое дуновение. И всегда с разных сторон, то здесь, то там.

Кимпл продержался всего минуту, а потом в серую пустоту грота полетела стеклянная чернильница со стола.

— Не беспокойтесь, капитанэ. И прошу меня извинить за столь глупую выходку, — произнёс низкий хрипящий голос.

Блики замелькали по стенам, и в круг света вышел невысокий худощавый ихтиан в длинном, расшитом рисунками аистов, халате.

'Очередной ценитель затонувшей моды', — усмехнулся про себя бригадир. В последнее время он все чаще стал ловить себя на мысли, что весь подземный мир с его строгими покровителями и нерушимыми правилами великой пищевой цепочки — пустое сотрясание воздуха! Они, словно лишившись собственной культуры, с особым рвением пытались умыкнуть её у людей. При этом, ихтианы с довольно честным видом отрицали столь очевидный факт, ссылаясь на природу, морских покровительниц и бог знает каких неведомых существ. Но, обманывая самих себя, они не могли убедить в этом тех, кто знал о данной культуре не понаслышке. Сколько бы они не маскировали своё прошлое, у них его просто не существовало. Обобрав затонувшие человеческие корабли, они на скорую руку соорудили себе мир, в котором настоящим были разве что чучела скатов и игло рыб, набитых отнюдь не опилками, а сухими, вонючими водорослями. И видимо, именно в этом они были большие мастера. Иллюзия обмана им удалась на все сто. И данный факт настораживал бригадира все сильнее и сильнее.

— Прошу капитанэ, не смущайтесь, присаживайтесь. Что же вы застыли в исступлении... Право слово, я же не кусаюсь. Такой же миролюбивый ихтиан, как и тысячи моих соплеменников.

Служитель Чета приблизился и с важным видом уселся за стол, словно собирался проводить очень серьёзное и ответственное совещание. Прямо как аншеф Дерома, выдал забавное сравнение Кимпл.

— Вы неплохо говорите на злом языке...

— О, спасибо! — совершенно не заметив сарказма, поблагодарил Служитель. — В часы, свободные для меня, я читаю много ваших книг. Знаете, у вас отличные поэты. Они так умеют играть словами, прямо как жонглёры, — и, заметив равнодушие на лице Кимпла, взволнованно уточнил: — Бродячие артисты, их ведь так называют? Я не ошибся, правильно?

— Нисколечко, — поспешил успокоить его бригадир.

— Ну вот и славно, — согласился Бомбиль Бот. — А то я уж начал волноваться. Так неудобно было ударить в грязь лицом перед столь дорогим гостем.

Кимпл довольно часто признавался самому себе, что порой, совершенно не понимает высказывания Анука. Со всей его наивностью и странноватой логикой, мерила так витиевато выражал свои мысли, что разгадать их смысл порой было совершенно невозможно. В такие минуты бригадир сетовал на сложный характер ихтиана, но теперь, попав в Подземье, и пробыв здесь более двух десятков часов, он окончательно понял — все жители Подземья одинаково сложны в общении.

Люди и нечеловеки слишком разные. И как бы Кимпл не пыжился, пытаясь уловить подтекст произнесённой ихтианом фразы, он не расшифрует и десятой доли вложенного в неё смысла.

— Дорогим гостем... Я не ослышался? — и бригадир отважился на прямой вопрос: — Вы считаете, именно так принимают дорогих гостей?

Ихтиан отреагировал молниеносно: понурив голову, он медленно щёлкнул языком и виновато кивнул.

— Вы абсолютно правы, капитанэ. Мне очень неловко, что пришлось вас разоружить и принудительно запереть сначала в комнате для путников, а потом заточить в надзирательную темницу. Но вы ведь должны понимать, я лишь пешка в руках вечности. А вечностью, увы, управляют другие силы...

— Неведомые мученики и их грехи! Да о чем вы говорите?! — ломая голову, только и смог выдавить из себя Рут. При этом внешне он изо всех сил пытался сохранять спокойствие.

Служитель отклонился назад и сделал широкий жест, разведя руки в стороны:

— Наш мир также огромен, как и ваш. Но мы в большей степени зависим от моря, нежели вы, люди. Подводные течения, рельефы дна, впадины и разломы. Для нас это все не просто пустой звук. Это наша жизнь. Мы всецело зависим от природы. А она щедро одаряет нас всем необходимым. Но это все до поры до времени... Пока мы соблюдаем законы, мы живы. Как только мы попытаемся осушаться, все изменится. А мы не хотим перемен. Нам не нужны чужие проблемы...

Кимпл нахмурился и тщательно осмыслил слова ихтиана, а потом тихо ответил:

— Мы не собираемся ничего менять. Нам просто необходимо спасти наших братьев... если, конечно, они живы. Если нет — я обещаю, мы заберём их тела, и придадим земле, согласно людским законам. Традициям... И клянусь, мы не потревожим ни ваших святынь, ни ваши подземные капища, если они конечно существуют.

Бомбиль Бот ничего не ответил. Поднялся и подошёл к секретеру. Приподнял подсвечник и дунул на свечи. Лёгкое движение воздуха заставило фитиль вздрогнуть и зажечься.

Подобный фокус был довольно распространённой забавой на ярмарках и карнавалах, поэтому не произвёл на бригадира никакого впечатления, а вот слова, что последовали за этим, заставили Кимпла задуматься.

— Вы люди слишком далеки от нашего мира и его сокровенных секретов. Считаете нас глупыми созданиями... Простите, я недостаточно верно выразился... Вы скорее видите нас обычными тварями, которые ничегошеньки не понимают в этой жизни. Не отворачивайте взгляд, я сейчас говорю о добыче руды и других ископаемых. Что, не ожидали? Так вот, знайте! Вам так вольготно здесь в Подземье, а вернее на её недрах, только потому, что наши покровительницы отчего то питают к вам своеобразную благосклонность. А я, как вы понимаете, не могу им перечить. Но поверьте, если хоть раз слуга Алра произнесёт слова предостережения, все мирные договоры будут разорваны в один миг...

— Вы нас пугаете или предупреждаете? — стараясь не переходить тонкую грань дипломатии, спросил Кимпл.

Ихтиан покачал головой:

— Ни то и ни другое. Я просто пытаюсь заставить вас прозреть. Анук мне рассказывал о вашем отношении к нашему народу, капитанэ, и вы нам весьма симпатичны. Именно поэтому мы позвали на разговор именно вас, а не представителя торговцев...

— Торговцев? — удивлённо переспросил бригадир.

— Да, — растянул губы в нелепой гримасе Бомбиль Бот и зацокал языком, выражая тем самым неприязнь к тому, о ком велась беседа. — Ваш ренегат — он ведь не военный. Кто угодно, но только не военный. Слишком другие повадки, слова, мысли...

Бригадир мысленно чертыхнулся. Выходило так, что Анук со всей своей детской непосредственностью докладывал служителю о каждом их шаге. С другой стороны, разве мог ихтиан поступить иначе... Наверное, нет, — согласился сам с собой Рут.

Мерила явился в Форт Готли не только как его друг, но и как доверенное лицо подземного властителя. И чего он хотел от нечеловека, полного доверия? Нет. Или может быть согласия шпионить в пользу людей? Тоже, нет. Тогда, в чем причина недовольства?! Кимпл ответить не смог.

На месте Анука он поступил бы точно также. И, между прочим, без всякого зазрения совести. И дело тут было не в громких словах верности и чести или чего то подобного. Просто ихтиан был иным. Представителем чужой расы. Существом из другого мира. И применять к нему человеческие мерки было неправильно. Даже если считать его миролюбивым другом, как он любил повторять во время сеанса радиосвязи.

'Собака тоже друг человека, но если начать бить другого пса — она обязательно вступится за своего собрата' — мысленно повторил неоспоримую истину Рут.

— Хотите, я предложу вам один вариант правды, которая несомненно должна вас устроить, — довольно миролюбиво продолжил служитель. — Ваш ренегат — кукла на нитках, которой управляет Колхида. И ни о каком благородстве тут не идёт речи. В тех местах, куда погрузилась ваша металлическая рыбина, находятся залежи руды, месторождение которой они пытаются открыть и присвоить себе, не более того, капитанэ. Что скажете, я открыл вам секрет?

— Может быть и да. Но зачем вы мне это рассказали? — поинтересовался Кимпл. — Пускай это так, но поверьте, лично для меня это ничего не меняет. Факт остаётся фактом — батисфера потерпела крушение, и её останки, включая экипаж, находятся в самой глубокой части разлома Око Луч.

— А вы не думали о том, что порой очевидный факт может быть обычным вымыслом? Обманом, как вы любите выражаться, — раздался за спиной чей то тихий, вкрадчивый голос.

Кимпл обернулся и, в буквально смысле, открыл рот от удивления. У дальней стены стояла точная копия Бомбиль Бота, только кайтаский шёлковый халат был темно синего цвета, а вот рисунок оставался неизменным — белые аисты, готовые взмыть ввысь.

— Познакомьтесь, капитан, — поспешил исправить положение первый служитель. — Это мой соратник. У нас одно имя, поэтому прошу, не пытайтесь искать в нас десять различий. Если честно, мы с ним одно целое, поэтому, давайте не отвлекаться и продолжим разговор...

Вынужденный согласиться, бригадир проследил, как второй служитель оказался напротив него за столом. На этот раз тоже не обошлось без чудес. Поправив рукава, ихтиан в синем халате взмахнул лапами, и на столе появилась крохотная книга в дорогом переплёте. Плотная обложка из пузырчатой кожи, вязь странных надписей, явно вырезанная ножом, и толстые пожелтевшие страницы. Эта необычная вещица возникла так непринуждённо, будто нечеловек снял её с полки.

— Я слышал весь разговор и, думаю, не стоит повторяться. Давайте лучше мы немного отвлечёмся, — с этими словами второй служитель извлёк из широкого рукава очки с толстыми круглыми линзами, протёр их и водрузил на солидный нос, отчего сразу же стал похож на академического преподавателя. Бригадир терпеливо ждал. — Вам трудно нас понять, капитано. Масса сомнений, неточностей, различий... Поэтому, давайте, я для начала постараюсь их развеять, а уж после мы продолжим наш разговор по существу.

И с этим Кимпл спорить не стал. Всё одно, здесь, в чужом мире, он был скорее первооткрывателем, нежели опытным нырялой.

— Как вы заметили, капитано, наш подземный, а заодно и подводный мир, уникальны. Не скрою, они сложны для понимания. И, безусловно, очень тяжело принять для себя правила, по которым живём всем мы. Но ведь и нам трудно в двух словах описать те механизмы, что управляют нашей жизнью. Поэтому, просто примите как должное — главным для нас являются слова, произнесённые слугой Арла, потому что только он теперь слышит советы покровительниц. Или лучше будет выразиться по вашему? Ему удаётся распознать слова Глубины. Не удивляйтесь и не воротите нос. Это для вас она губительница, а для нас — маяк, ведущий к спасению. И хотя мой брат уверил вас, что опасности не существует, я поспешу разочаровать. Шёпот моря наполнен раздражением. Покровительницы недовольны вашим приходом в Подземный мир. Они говорят, что вы несёте опасность и разрушения. Они предупреждают нас, что ваш визит сродни фырчанью вулкана. И исчезновение одного из горизонтов — лишнее тому подтверждение...

— Что?! Горизонт?! — Кимпл едва не подпрыгнул на месте. За чередой довольно бессмысленных теологических объяснений, сведенья о том, что исчез один из проходов в Подземный мир, прогремели как гром среди ясного неба. — Этого не может быть! Невозможно!

Плотно сомкнув губы, второй служитель не сводил глаз с книги. В отличие от бригадира, его сознание уже переварило шок от случившегося, и теперь голову нечеловека занимали мысли совсем иного характера.

— Надеюсь, капитано, вы осознаете всю величину возможной опасности. С течением времени Горизонтов не становится больше. Напротив, бывают страшные часы, когда они закрываются, словно завядший цветок, предупреждая нас о тяжёлых временах.

— Разве это не первый случай?

— Конечно нет. И когда это случилось впервые, мы потеряли свой дом, как рак теряет завитушку у себя на спине, — тяжело вздохнул рассказчик. — И кстати, во время тех трагических часов мы лишились практически всех служителей Арла.

— Мне трудно поверить. Но, возможно, этому есть какое то научное объяснение, — честно признался Кимпл.

— Наука есть самая большая ложь. Получается, вы считаете наши слова ложью? — уточнил первый служитель.

Бригадир нахмурился, не спеша соглашаться. Его голос стал тише, и он больше не пытался отстоять свою точку зрения. Шаткое перемирие между их расами уже давно дало трещину. И сейчас возник ещё один повод породить реальную военную угрозу.

Все начинается с малого. Тем более, когда вопрос касается чего то значимого.

— Простите, но я — солдат. Тот, кто привык выполнять приказы и не задавать лишних вопросов. Мне доводилось решать конфликты только внутри своей бригады, не более того. И я знаю лишь одну неоспоримую истину — мои соплеменники попали в беду. Я приложу максимум усилий, чтобы осуществить возложенную на меня миссию... Несмотря ни на какие катаклизмы и предостережения.

— Мы услышали вас, капитани.

На этот раз служитель был облачен в халат цвета морской волны. И он как две капли воды был похож на своих братьев.

Кимпл даже не удивился. Лишь устало улыбнулся и обессилено опустил голову.

— Позвольте нам просто дойти до нижнего яруса Ока Луч. Обещаю, что мы пробудем так не больше часа. Этого времени нам вполне хватит. Мы заберём тела и спокойно уйдём. Давать других обещаний я не имею права.

Первый служитель задумчиво посмотрел на второго. А тот, в свою очередь, покосился на третьего. Не произнося ни слова, они размышляли. И у Рута сложилось мнение, что братья продолжают переговариваться на ином, неведомом ему уровне общения.

Наконец, первый служитель покинул своё место, подошёл к глобусу и внимательно посмотрел на очертания континентов, островов, морей и рек. Он вроде уже готов был дать ответ, но что то в последнюю минуту останавливало. И тогда вновь заговорил бригадир:

— Даже если вы ответите отказом, меня это не остановит. Я сделаю на вашей земле ровно столько шагов, сколько понадобится для спасения моих братьев глубинщиков.

Второй служитель скрестил лапы на груди.

— Это не пустые обещания. Я чувствую это.

Но его собратья промолчали.

— Капитани, вы знаете, что такое закон симбиоза? Это простая сущность взаимосвязи всего живого на земле, в воде, и под землёй. Без одних нет других, а если умирает один, то дается жизнь третьему. Но если кто то выпадает из общей цепочки, возникает угроза для всего сообщества. Я уверен, что именно ваша стальная банка стала причиной исчезновения одного из Горизонтов. А ещё я уверен, что именно вы способны привести отклонившиеся в сторону весы обратно в равновесие. Баланс. Вы меня понимаете, капитани?..

— Безусловно, — не стал кривить душой Рут. — Поэтому я предельно откровенен с вами.

— И мы ценим это, — подтвердили сразу трое служителей.

За столом повисла пауза. Тихая, примирительная, словно все напряжение разговора, которое витало среди вычурного убранства, все таки соизволило раствориться в плотном сумраке.

Наступил момент истины. Два мира, две правды и два взгляда на одни и те же вещи.

— Хорошо, — отчётливо и достаточно громко произнес первый служитель. — Вам позволено будет дойти до Алюмак Гала — самой западной части Нечета. Туда, где начинаются земли Выбора.

На столе появилась прозрачная, словно слюда, карта, на которой были нанесены тонкие линии артерий — кровеносная система всего Подземья, его многочисленные туннели, переходы и уровни. Также здесь имелись крохотные треугольные обозначений и круги Горизонтов. Но больше всего бригадира удивили разноцветные цифры и пометки в правой части рисунка. Почти каждая линия пути имела сотни числовых обозначений, понятных лишь подводным жителям Чета.

— Капитан, у вас же есть карта дна? — скорее уточнил, чем спросил второй Бомбиль Бот.

— Конечно! — Кимпл извлёк из внутреннего кармана комбинезона потёртую кальку, пропитанную тонкой плёночной защитной от влаги, и развернул её. Карта легла сверху, как дополнение к неровному рельефу. Теперь, помимо массивов морских просторов, стали видны и их внутренние секреты. Мир словно разделился на пласты, как на срезе многослойного пирога.

Служители сориентировались весьма быстро. Попросили лишь уточнить место крушения батисферы. Потом о чем то пошептались, и второй служитель быстро указал на западную часть подземных просторов.

— Мы находимся вот здесь, в Чете. Место взрыва южнее. Всего двадцать оборотов пути на ногах.

Кимпл быстро сопоставил земное и подземное время. Те же часы, только не шестьдесят, а сто минут, которые также состоят из ста секунд, соответствующих довольно медлительным ударам сердца ихтианов. То есть, до места, где, возможно, находятся обломки Псиона, около тридцати земных часов. Плюс часов пять на осмотр и проведение спасательной операции. Вполне хватит, чтобы успеть! А кислорода и фильтров? Если кто то из команды остался в живых, то им достанется точно. Но была в этом идеальном расчёте одна неизвестная, что портила всю исключительность наспех составленного плана.

Третий служитель указал на точку намного западнее предполагаемого места нахождения батисферы.

— Алюмак — это порог, где заканчиваются дозволенные нам земли. Здесь существует точка Ау. Знаете, что это такое? — он дождался, пока бригадир покачает головой, и продолжил: — Обычное эхо. Идеальная слышимость в любой точке. Отсюда вы сможете выйти на связь с экипажем вашей металлической банки. Если они ответят, ваше счастье. Вы доложите об этом своему руководству и получите всяческие похвалы. Если нет — вы опять же будете располагать этой информацией в качестве оправдания собственным поступкам.

Условия оказались настолько абсурдными и бессмысленными, что Кимпл едва успел ответить. Прозрачная карта уже исчезла со стола, оставив после себя унылые круги рельефных неровностей.

— Запомнили?

— Но в чем смысл?! Надежда, которую вы растаптываете, лишив нас всяческой возможности! Что за бесполезное решение! К чему нам это?! Это все равно, что наблюдать за казнью близких тебе людей из клетки, ключ от которой находится где то поблизости, но достать его выше человеческих сил... Да что вы за звери такие! Стойте, а может все гораздо проще?! Вы обычные хищники, лишённые всяческого сострадания, даже к себе подобным!

— Хватит, капитанэ! Думаю, вам стоит удержаться от подобных высказываний. Это, прежде всего, наш дом, и нам решать, как вести себя гостям! — первый служитель внезапно ударил лапой по столу, заставив бригадира замолчать. — Мы итак пошли вам навстречу! Позволили слишком многое... И если вы ещё этого не поняли, то мне очень жаль. Но наши условия произнесены вслух, и услышаны не только вами, но и покровительницами. Довольно! Завтра с утра вы отправляетесь в дорогу. И, чтобы вы не натворили глупостей или не задумали их натворить, я отправлю с вами моих стражей. А Анук исполнит своё предназначение до конца и выступит вашим проводником от Горизонта до Горизонта.

Кимпл напрягся и стиснул зубы, но выдержал холодный взгляд ихтиана. Ему ещё ни разу не приходилось видеть представителей подводного мира в гневе. Беседы с Ануком обычно носили весьма спокойный характер, да и в пути мерила чаще шутил либо сохранял стойкое спокойствие. Сейчас же каждый из служителей был весьма раздражён его ответом. И внешнее проявление злости не заставило себя долго ждать. Одутловатые лица напряглись, на выпирающих скулах проступили острые грани, а шейные жабры раскрылись, будто им резко стало не хватать воздуха.

Первый и второй служители испустили противный верещащий звук, словно северные касатки в период недельной охоты. И только сейчас Кимпл понял, что при их разговоре присутствует четвёртый. И его мнение гораздо важнее их бесполезного сотрясания воздуха и проявлений эмоций. Только кем был тот таинственный соглядатай, бригадир предположить так и не смог. Да и являлся ли этот персонаж живым существом? Утверждать на сто процентов, находясь в Подземье, было невозможно. Обман разума здесь мог таиться на каждом шагу. И охарактеризовать все сомнения можно было одним ёмким словом — Глубина...

* * *

— Ренегат, ренегат, проснитесь...

Крошин сразу же открыл глаза, словно и не спал вовсе. Он уставился на тёмное пятно человеческого очертания.

Послышался едва различимый щелчок, и сырое помещение камеры озарилось приятным светом нетушимой лучины, которая выдавалась глубинщикам в качестве спасительной соломинки и горела в любых условиях. Даже под водой тлеющая палочка умудрялась выдавать слабый искрящийся свет. Изобретение алхимиков вошло в обиход лет десять назад и в тот же день снискало славу среди опытных подводников.

— Что случилось, связной? — зевнув, раздражённо поинтересовался ренегат.

Большой Ух указал на топчан, где должен был спать Кимпл. Лежак был пуст.

Пытаясь быстрее согнать сон, Крошин сильно щурился и осматривал крохотное пространство. Все были на местах, кроме бригадира.

— Это что, какая та шутка?

— Я сначала тоже так подумал, — с грустью в голосе согласился Ух. — Но потом проверил всё два раза. Бригадира нигде нет!

— Да что тут проверять то! — возмутился Крошин, сев на топчане. — Грёбанный Кимпл, куда он мог подеваться?

Вжав голову в плечи, Большой Ух, напуганный собственной догадкой, указал на дверь.

— Хочешь сказать, сюда кто то заходил? Ихтианы? Наш проводник? — уточнил Крошин.

— Кажется да, — поспешно кивнул Гилфрид. — Я вначале подумал, что сплю, и это обычный кошмар... Это был наш склизкий, зеленокожий приятель. Он тихо приблизился к бригадиру, что то шепнул тому на ухо и увёл с собой. Если не ошибаюсь, даже снял с него оковы...

Про кандалы Большой Ух конечно же соврал. Просто решил приукрасить и без того достаточно неоднозначные обстоятельства исчезновения бригадира.

— Так так, очень интересно, — потирая крохотные потные ладошки, протянул Крошин. — Гилфрид, ты не мог бы разбудить?..

— Медика? — услужливо предположил Ух.

— Нет, её мы оставим напоследок, — задумчиво произнес ренегат. — А начать, пожалуй, лучше с Хоакима. Ты понял меня, адъютант?!

— Так точно, сэрг! Будет исполнено, сэрг! — едва не взвизгнул от счастья Гилфрид.

Наконец то, ему улыбнулась удача, и события приняли такой оборот, что, выявив предательство бригадира, он заслужил уважение офицера специального корпуса. Маленькая, но безоговорочная победа. Гилфрид отчётливо расслышал, как его назвали адъютантом. Первое звание в адмиралтействе! Стремительный шаг к успеху состоялся!

Пожелав самому себе удачи в таком важном деле, как служба под руководством ренегата, Большой Ух осторожно приблизился к огромному, храпящему, словно дикий кабан, стрелку и растолкал того за плечо. Члены бригада должны были знать, что в их коллективе появился новый лидер и капитан — сэрг Жуй Крошин.

* * *

Жизнь Михаса напоминала молниеносный полет кометы — зрелище весьма яркое и впечатляющее, но, увы, недолговечное, оставляющее в памяти весьма сомнительные воспоминания, а в конце — полное разочарование. Все, что он пережил, уместилось бы в пару крохотных фраз и несколько протяжных вздохов сожаления.

Глухая деревенька, где родился Михас, больше походила на пристанище бродячих артистов. С десяток дворов и небольшой базар, под завязку набитый приезжими негоциантами. Единственным развлечением здесь были заболоченные поля, где выращивался рьяный рис — пища весьма специфическая, способная вызывать не только урчание в животе, но и продолжительные галлюцинации.

Уже в двенадцать Михас расстался с детством и сел за баранку стального уборщика Рор 8. Посевная, уборочная. Уборочная, посевная. Зимний месяц забвения. И все заново. Посевная, уборочная... Жизнь стала делиться для юноши на четыре сезона, с одной лишь разницей — вначале месяца работы было чуть больше, в конце чуть меньше. В остальном же жизнь в зеркальном мешке состояла из одинаковых дней, недель, сезонов. Скучное, однообразное существование, которое, надо признать, все таки нравилось Михасу.

Когда ему исполнилось пятнадцать, все изменилось. Юноша впервые узнал, что окружающий его мир гораздо шире и не ограничивается десятью милями болотистых полей и каменной грядой заброшенной стены, разделяющей огромную страну на бесконечные провинции. Поддавшись уговорам приятелей, он плюнул на все и отправился в районный центр.

Брадге встретил его каменными домами, мощёными мостовыми и высокими шпилями вокзала. Город очень понравился Михасу, но ещё больше ему пришлась по душе новая работа. На верфи он занимался ремонтом пыхтящих густым дымом катеров. Вначале было тяжело, а потом он втянулся. Уже после первой рабочей смены мог с лёгкостью определить причину поломки.

Через десять лет Михас доработался до должности старшего механика и однажды решился шагнуть выше — поступить в академию. Но оказалось, что тем, кто не обучен грамоте, в стенах академии делать нечего. Талантливого механика высмеяли и посоветовали больше не тратить зря ни своего, ни чужого времени.

Пытаясь утопить обиду на дне стакана, Михас вернулся на верфь к привычным одножильным двигателям и пронизывающему морскому ветру. И вновь, как это было на болотах, жизнь разделилась для него на равные, бесконечные сезоны. Но надежда совершить что то значимое затаилась где то в сердце, в ожидании звёздного часа: Михас знал точно — он наступит. И если не сегодня, то обязательно завтра.

И он не ошибся...

Объявление о наборе в артель он сорвал случайно, как это и бывает со счастливчиками, выигравшими крупную сумму. Просто увидел, просто сорвал, просто решился.

Воинская братия глубинщиков тогда находилась в самом начале своего становления, и испытания кандидатов носили скорее формальный характер.

Михас сразу пришёлся ко двору, а его неумение складывать буквы в слова даже отнесли к разряду достоинств, поскольку в подводной службе не хватало настоящих исполнителей, а образованных руководителей и так было предостаточно.

Новое дело настолько захватило механика, что он почти три года потратил на создание проекта первой базы кокона. И только когда работа была окончена, и база Форт Готли заняла своё место на дне Нескучного моря, Михас впервые решил обернуться назад и оценить прожитые годы.

Оказалось, что ничего особенного талантливый механик не нажил — ни семьи, ни детей, даже верные друзья и те не попали в его сокровенную копилку. Одни лишь болезни, да ворчливый характер прилепились к нему как надоедливый репей.

Беспамятство, поддерживаемое горячевкой, продолжалось около месяца. За это время Михас успел лишиться всех накоплений и едва не отдать богу душу. Жизнь требовала немедленных перемен. И перемен серьёзных, которые невозможно отыскать ни на земле, ни на небе. Именно в тот момент он и принял решение последовать вслед за своей любимой работой, которая отняла у него последние силы и которую он лелеял как собственного отрока...

... Михас устало потёр виски и поглядел в иллюминатор. Самым противным на вахте было именно ожидание. Порой достаточно короткое, всего пару часов, но бывали такие рейды, когда ожидание длились целую вечность.

Глупая и никому не нужная инструкция оставлять механиков на батисфере вошла в подводный устав не так давно, но за год быстро укрепилась и превратилась в неукоснительное правило.

По авторитетному мнению адмиралтейства, во время рейда команда глубинщиков подвергалась наибольшей опасности и могла с лёгкостью лишиться собственной батисферы, как минимум, по десяти веским основаниям. И именно механики должны были снизить этот самый риск. Только как это сделать, инструкция предательски умалчивала. Чисто теоретически Михас конечно мог доплыть до кокона и в случае необходимости вызвать спасательную бригаду. Или, на худой конец, сократив расстояние до базы, послать сигнал бедствия. Но на практике такие случаи были сродни чему то невероятному, поэтому рассуждать о сложностях подводной службы не имело никого смысла. У глубинщиков было принято выполнять, а не мусолить приказы. Все одно, достучаться до небес, а в их случае до адмиралтейства, было невозможно.

Попрощавшись с командой, механик привычно послал им вслед знак сохранности, которым пользовались все моряки, и включил таймер ожидания. Ровно тридцать пять часов. Так называемая точка невозврата! Временной рубеж, миновав который Михас обязан возвратить батисферу на кокон и незамедлительно доложить аншеф генералу о случившемся.

Но механик не волновался. Обычный рейд, в сопровождении проводника ихтиана — какая опасность может таиться в этом будничном деле? Он был уверен, что никакой. Именно по этой причине не сразу заподозрил внезапное волнение Глубины.

В мутной синеве, которая сейчас приобрела темно синий оттенок, напоминающий грозовые тучи, Михас заметил, что яркое сияние Горизонта немного померкло, а через пару секунд вновь начало переливаться серыми бликами.

С кружкой в руке с тёплым отваром, содержащим приличную порцию горячовки, механик отошёл от иллюминатора. Вид каменного дна и мелких планктонов навевал лишь неприятное уныние, от которого однако спасал приятный напиток.

Возле приборной доски Михас бросил рассеянный взгляд на показание давления, холостых оборотов и запаса кислорода. Каждые полчаса, когда он включал двигатель, крохотные красные иглы вздрагивали и тянулись на свои привычные позиции. Сейчас же они, завалившись за ноль, терпеливо ждали очередного пробуждения двигателей.

В эти минуты по узким отсекам батисферы гуляла вкрадчивая тишина, изредка нарушаемая бульканьем воздушных баллонов и скрежетом воды. Да, именно скрежетом. У Михаса даже складывалось впечатление, будто кто то время от времени скребётся снаружи, отчаянно пытаясь попасть внутрь батисферы.

Проверив снаряжение, механик протиснулся во второй отсек, посмотрел на время. Последний сеанс связи был пять часов назад. Короткая запись в бортовом журнале напоминала о том, что с бригадой все нормально, и они добрались до Подземного города Чета.

Со спокойной совестью Михас вернулся в основную часть корабля, устроился поудобней в глубоком сиденье и, прикрыв глаза, с наслаждением отхлебнул отвара. По телу, вытесняя неприятный озноб психологического характера, растеклось тепло.

Показатели температуры в батисфере застыли на отметке двадцать градусов по шкале Гофмана .

Расстегнув куртку, Михас поправил тёплый свитер, и уже собирался немного вздремнуть, когда снаружи что то ударилось о правый борт Одиссея.

Глава 7. Долина Ау

Их вели под конвоем, длинной цепью, вдоль торговой площади, словно преступников, повинных в смертоубийстве. Двое воинов шли впереди, двое замыкают колонну. Жители Чета, как по команде, выстроились в ряд, образовав длинный коридор позора. Где то вдалеке звучали звонкие трубы, а ихтианы уже не тупили взгляд. Теперь они внимательно взирали на людей, которых, по всей видимости, уже обвинили во всех бедах Подземья.

Когда пленники приблизились к воротам, в спины им полетел осудительный свист и гнилушки каких то овощей. И не было смысла оправдываться. Голос богинь назначил виновных, и для ихтианов этого было вполне достаточно. Стальная плавучая банка нарушила границу священных мест, и в назидание Глубина уничтожила один из Горизонтов. Эдакое предупреждение, дабы подводные путешественники не преступали пороги дозволенного.

Но для людей это обвинение было, что мёртвому припарка. Ни один из глубинщиков не верил в существование неведомой силы, которая покровительствует подводному миру. И в этом было главное разногласие между теми, кто жил над поверхностью воды и теми, кто обитал под толщей Нескучного моря.

— Если бы ни эти кандалы, я бы с удовольствием размозжил пару этих мерзких рож! — сквозь зубы процедил мехиканец.

— Этим ничего не исправишь, — не согласилась Ольга.

— Вполне возможно, бригадир все таки соизволит просветить всех присутствующих, куда нас ведут? — слегка замедлив шаг, поинтересовался Крошин.

— В долину Алюмак. А если быть точным, Долину тысячи эхо, — равнодушно ответил Кимпл. С момента возвращения в камеру, он так и не решился поговорить с командой, сохранив ночную беседу со Служителями, как говорили в таких случаях, для служебного пользования. По крайне мере, до рассвета.

— Что ещё за грёбанная долина? — удивился Хоаким. — Там, где нас подвесят вверх ногами и сожгут, будто козлов отпущения?!

— Все гораздо проще. Они хотят, чтобы мы попытались выйти на связь с Псионом...

— Ого, как благородно с их стороны, — оскалился Хоаким. — Не так ли, бригадир?

— Думаю, мы сейчас не в том положении... — попытался огрызнуться в ответ Кимпл.

— Тишеееее! — внезапно раздался голос Анука, и ихтиан указал вперёд, где своды туннеля резко поползли вверх, а боковые стены разбежались в стороны, открывая взору огромные пространства.

— Лоррнизз! — скомандовал воин со шрамом на скуле.

Лагерь разбили быстро. Старший ашут, которого как оказалось, звали достаточно короткими именем Ол, усадил людей в кружок, выставил охрану из двух своих помощников и разжёг костёр из отростков элюминов.

— Бригадир, вы можете хоть что то нам объяснить? — задал вполне логичный вопрос Крошин. — Ведь если я не ошибаюсь, именно вы пытались убедить нас, что с проводником Ануком мы находимся в полной безопасности...

Кимпл не стал отмалчиваться. Он прекрасно понимал, что в их положении проще рассказать всё как есть, а не выдавать информацию по частям в удобное время. Всё равно не поймут или воспримут попытку слишком превратно.

— Вечера ночью у меня состоялся разговор со Служителями.

— Служителями? — переспросил Крошин.

— Неважно, — не стал вдаваться в подробности бригадир. — В общем, они отказали нам в помощи. И выдвинули свои условия...

— Вы же пытались убедить всех нас, что они миролюбивые существа...

— Помолчи, Гилфрид, — оборвал его ренегат. — Скажите, бригадир, а чем вызвана такая реакция? Разве мы что то сделали не так?

— Нет, дело совсем в другом. После крушения батисферы в западной части моря был затоплен один из Горизонтов. Служитель Чета связывает это с гневом подводных покровительниц и считает, что наша спасательная операция может принести только несчастье...

— И поэтому, на всякий случай, они нацепили на нас эти оковы, — подытожил Хоаким, звякнув ржавыми цепями.

— Они боятся, что мы не станем их слушать и все одно переступим порог запретной территории, где находятся останки Псиона, — ответил Кимпл.

— И почему это интересно они так считают? — удивился Хоаким.

— Потому что я лично сообщил им об этих намереньях, — спокойно отозвался Кимпл.

Осуждающие взгляды впились в него со всех сторон. Только ренегат сощурился и задумчиво потёр лоб, а потом спросил:

— Скажите, бригадир, а вам не кажется, что эти серокожие существа водят вас и нас, в том числе, за нос? А вы со всей наивностью безоговорочно верите им. Затопить Горизонт невозможно, уж поверьте мне. Наши учёные умы долгие годы бьются над разгадкой тайны прозрачного дна. Насколько мне известно, они неоднократно пытались провоцировать сейсмическую активность, делали сотни опытов, но Горизонт никак не реагировал. А тут из за крушения одной батисферы случилось то, что не удавалось сделать силой, превосходящей взрывную волну в сотни раз. Хотите знать моё мнение? Я не верю ни единому слову этих подводных хитрецов. Между нашими расами установлен паритет. Но никто не давал ихтианам права манипулировать жизнями наших соотечественников и пытаться мешать спасательному рейду.

— Вы совершенно правы, сэрг, — выпрямив спину, согласился Хоаким. — Мы пришли в Подземье, чтобы спасти глубинщиков, и лично я не собираюсь уходить ни с чем.

— Думаю, ихтианы только и ждут, как мы наплюём на запреты, — предположил бригадир. — Необходимо немного подождать.

На лице Крошина возникла хищная улыбка.

— Я так и думал, что вы начнёте склонять нас к саботажу, Кимпл. Знаете, и честно сказать, я доволен вашей прямолинейностью. В противном случае, я бы был вынужден считать вас предателем. Но нет, вы, пожалуй, относитесь к другой категории отступников. Ихтианы вас выбрали, как самое слабое звено нашей команды, и накормили досыта всякой идеологической чушью, которую вы теперь пытайтесь навязать нам. Но знаете, что? Не получится!

— Да как вы не понимаете! Это же чистой воды провокация! — всплеснул руками Кимпл. — И если поддадимся на их уловку, то станем тем катализатором, который разрушит мирный договор между нашими народами. Все же слишком очевидно. Ихтианы никогда не врут, но кто запретит им не договорить правду. Они наверняка располагают сведеньями, что глубинщики мертвы. Но если мы заступим за запретную черту, обозначенную Служителем, у ихтианов появится повод официально обвинить нас во всех бедах.

— И чем же нам это грозит? У нас сила, вооружение, техника! А что есть у них? — попытался возмутиться Гилфрид. — Простите, бригадир, но при всем моем уважении к вам, вы заняли неверную сторону. Я всегда знал — общение с этими тварями не доведёт до добра! Они хорошо умеют промывать мозги.

— Да успокойтесь вы! — вмешалась Ольга. — Мне кажется, бригадир прав. Нас просто напросто сталкивают лбами! А ещё не забывайте о Глубине. Здесь, под землёй, я постоянно чувствую головокружение и дикую усталость. Разве это не её первые признаки?..

— Вы говорите не о тех вещах, — прервал медика Крошин. — Лично я не вижу ни единого препятствия для достижения благородной цели. А если ихтианы станут у нас на пути, то ради Неведомых мучеников, я не собираюсь идти у них на поводу. А что касается конфликта, очнитесь Кимпл — всё к этому и идет! — Крошин вытянул перед собой и продемонстрировал скованные руки. — И это лишнее тому подтверждение.

— Да мы передавим этих тварей, как горстку жуков! Выкурим их из нор и призовём к ответу! — высказал своё агрессивное мнение Хоаким. Последние дни ненависть все сильнее поглощала его сознание, заставляя мехиканца чаще задумываться о тех временах, когда он не выпускал из рук оружия, решая конфликт простым нажатием курка.

— Может быть, воды?!

Анук появился из за спины Кимпла, как красная тряпка, которой дразнят разъярённого быка.

— Засунь себе эту флягу, знаешь куда?!. — огрызнулся Хоаким.

— Я не понимаю, — обиженным голосом ответил ихтиан. — Зачем совать? Воду пьют только ртом.

— Тогда возьми своего дружка, — мехиканец кивнул в сторону бригадира, — и пускай он тебе разъясняет прописные истины, урод.

Ничего не ответив, Анук низко поклонился и удалился к костру, где расположилось трое стражей нечеловеков.

* * *

Долина тысячи эхо была опоясана низкими ветвистыми деревьями, корни которых, вгрызаясь в каменную твердь, напоминали щупальца осьминогов. Заросли были достаточно плотные, но даже здесь имелись извилистые дороги, ведущие к подножию четырёх пологих холмов.

Остановившись у одного из деревьев, Ол сорвал длинный и узкий как горошина листок, потёр его и осторожно принюхался.

— Грацке сентьебе... ро, — неуверенно произнес он. Затем повернулся к присутствующим и добавил: — Фаалкта сааа мо.

— Он предупреждает нас, чтобы мы были осмотрительнее, — перевёл Анук. — В низких кустах живут Гролли. Это очень мерзкие твари, питающиеся черными червями. Но при желании могут напасть и на двуногих.

Ихтианы по команде извлекли длинные, изогнутые, словно серп, ножи. Ол же вооружился неким деревянным оружием с тетивой и перекрёстной дугой. Что то вроде старовекового арбалета.

— А мы, что же, голыми руками будем отбиваться? — возмутился стрелок.

— Троо ее, вакууу раам за строоро!

— Если на то будет воля богинь, вы доберётесь до долины живыми, — пояснил Анук.

В ответ Хоаким лишь злобно выругался и провёл указательным пальцем по шее, предрекая скорую смерть старшему ашуту.

Дорога только на первый взгляд выглядела широкой и спасающей от густых зарослей. На деле макушки низких деревьев, что достигали максимум одного ярда, сильно затрудняли ходьбу. Продираться сквозь кустистые кроны было сродни тому, как пробираться сквозь здоровенный бурелом. Ветви постоянно цеплялись за одежду, царапали ткань и путали ноги, заставляя идущих спотыкаться чуть ли не на каждом шагу.

— Надеюсь, они не всерьёз, ну про этих зубастых хищников? — обеспокоенно произнёс Большой Ух.

— А ты думал мы на прогулку вышли? — вопросом на вопрос поинтересовался Хоаким. И судя по его хмурому виду, затевать с ним разговор было всё равно, что дразнить белую акулу.

Кимпл шагал первым. Перед ним только Анук и старший страж. Последний лишь изредка бросал в сторону людей полный ненависти взгляд, а когда слышал их речь, начинал дуть щеки и морщиться, словно попробовал протухшую стряпню.

— Анук, скажи, зачем вам этот открытый конфликт? — улучив момент, окликнул ихтиана бригадир.

— Я не понимаю тебя, — смущённо ответил мерила и немного сбавил шаг, чтобы лучше слышать адресованные ему слова.

Кимпл тяжело вздохнул.

— Чего вы добиваетесь?

— Мы пытаемся вам помочь, — раскинув лапы в сторону, ихтиан изобразил искренне удивление.

Но Кимпл не поверил в его откровенность. Даже если предположить, что нечеловеки не знали слова 'ложь', они прекрасно обходились другими приёмами. Например, лукавством, дурачеством и хитростью. Причём последняя уловка давался им настолько искусно, что бригадир тысячу раз пожалел, что решил так открыто, без подготовки, сунуться в Подземный мир. Ощущение складывалось такое, словно он залез в огромный чан с ядовитыми пауками.

Непонятным было только одно — почему ихтианы действуют в вопросе запретов столь открыто? На что рассчитывают? Неужели считают, что люди проглотят подобное отношение? Зря надеются. Кимпл мог сделать ставку — от людей в скором времени последует ответная реакция. По сути дела, запрет и ограничение в свободе его группы развяжет руки адмиралтейству. И там, где раньше можно было решить вопрос миром, теперь однозначно будет применена сила.

Дальше больше. В Сенат будет подано прошение о введении чрезвычайного положения на всех подводных базах. А это уже первый шаг к военному вторжению. И оснований вполне достаточно, чтобы планомерно, шаг за шагом, начать экспансию против немногочисленной и достаточно противоречивой расы ихтианов, с которыми тяжело найти общий язык и тем более невозможно понять их чуждые законы. Получается, что нечеловеки сами загнали себя в ловушку. И всё из за дурацких предубеждений и слепого исполнения теологических заветов.

— Ты разве не понимаешь, что помешав нам, вы подписали себе смертный приговор? — коротко и доходчиво попытался объяснить Кимпл.

Анук вздрогнул и ссутулился. Почесал затылок, сделав вид, что слова бригадира явно озадачили его. Либо он просто как всегда умело притворялся. Но сейчас Кимплу было безразлично подобное притворство. Он уже решил для себя, что предпринимает последнюю попытку решить конфликт мирным путём. Но достучаться до сознания тех, для кого главным законом является принцип пищевой цепи, равнозначно попытке пробить головой бетонную стену.

— Я всегда был с тобой откровенным, друг, — немного подумав, сказал Анук. — Поверь, мы не хотим ссориться с вашим народом. Но в нашей жизни многое определяет страх.

— Страх? — ответ ихтиана откровенно завёл размышления Кимпла в очередной тупик.

— Именно страх, — кивнул мерила. — Если мы выставим вас за Порог — нам грозят долгие переговоры с вашими Служителями, возможно даже некоторые ограничения. Но если мы пойдём вам на встречу, то нас ожидает кара гораздо страшнее, чем гнев тысячи голодных хваранов.

— Тогда в чём смысл вашей затеи? Мы доберёмся до долины. На расстоянии десяти миль от нужной точки выйдем на связь с подводниками Псиона. И что дальше? Они не откликнутся, и мы все успокоимся. Либо они подадут признаки жизни, и тогда мы все равно обо всем забудем и отправимся восвояси. Так?

— Если на то будет воля богинь, поверь, ваши друзья выживут и доберутся до Порога самостоятельно. А если им суждено умереть, никто им уже не поможет, — нисколько не смущаясь, пояснил Анук.

Кимпл застонал, будто его поразила стрела.

— Ты знаешь, Анук, ваши действия сродни выпущенному яду... — немного погодя, выдал свой вердикт бригадир.

— Согласен, — ничуть не смутившись, откликнулся мерила. — Знаешь, друг, в море выживает не сильнейший, а тот, кто соблюдает установленные правила. Природа заставляет нас прислушиваться и поступать соответственно.

— Соответственно чему?

— Как чему? — фыркнул Анук. — Голосу глубин!

Громогласный голос Ола заставил длинную цепь путников резко остановиться и растерянно оглядеться.

— Гороо, самасаааа горооо! — предупредил страж.

Карликовые деревца расступились, образовав небольшую поляну, усыпанную сухими ветками и множеством потрошеных трупиков, небрежно сваленных в одну большую источающую ужасный аромат кучу. Крохотные тельца величиной с локоть лежали как попало, а кровавые ручейки стекали вниз, образуя вокруг могильника тёмный маслянистый круг. На больших вытянутых головах виднелись рваные раны и следы глубоких царапин, будто их умерщвляли намеренно, но отнюдь не с целью набить голодное брюхо. Складывалось впечатление, что неведомый хищник растерзал этих маленьких охотников из праздного любопытства.

— Марааа! Мараа! — прошептал Ола, не сводя глаз с изуродованных жертв.

— Плохо! Очень плохо! — раздался следом голос Анука. — Это неправильно. Такого не должно быть!

— Считаешь, что было бы лучше, если бы эти маленькие твари напали на нас?! — не скрывая радости, спросил Хоаким. Он не ждал ответа, а просто упивался реакцией нечеловеков. И если страха они все же не испытывали, то явно были обескуражены.

— А что, если этот неведомый хищник отправился в сторону вашего Четного муравейника?! — не отказал в себе в удовольствие высказаться Гилфрид. — Не поздоровится вам, если...

Первый страж резко развернулся и указал кривым длинным когтём на связного:

— Зааааткнииии своооою мерррзкуююю пастььььь, отродьеее!

Оцепенев от страха, Большой Ух упал на землю и стал нервно икать и вздрагивать невпопад.

Дальше Ол обращался только к своим соплеменникам. Те выполняли все беспрекословно. Длинными ножами, которые оказались не хуже мехиканских мачете, ихтианы нарубили веток, расстелили их по поляне, переложили трупики на сооружённый настил и накрыли листьями, словно укутали одеялом.

Затем ритуал перешёл в новую стадию. Насобирав элюминов, Ол разломал несколько кристаллов и залил вязкой жидкостью, что была внутри них, почти всю поляну.

Странные узоры вокруг могильника стали приобретать видимые очертания, когда светила принялись постепенно угасать, готовясь ко сну. Наступала короткая трёхчасовая ночь.

Ихтианы готовились не спеша, тщательно мастеря какие то приспособления для завершающей стадии ритуала. К наступлению сумерек поляна уже полностью была готова к совершению обряда. По крайне мере, именно так Кимпл оценил возникшее в центре капища сооружение.

Людей отвели в сторонку, приковали к одной цепи и приставили к ним двух ихтианов. Остальные четверо, включая самого Анука, разошлись в стороны, образовывая треугольник. Самодельные факелы вспыхнули бледно голубым пламенем, а натянутые по периметру ленты стали переливаться всеми цветами радуги.

Анук медленно, на мысках, вошёл в середину и ударил посохом, на конце которого были привязаны сухие листья карликовых деревьев. В тишине послышался тревожный шелест. Ихтиан вытер ноги, будто собирался пройти в жилище, и начал тихо напевать нечто мелодичное. При этом стражи, стоящие по углам фигуры, принялись топтаться на месте, повторяя слова мерилы.

— Прямо как жители пустыни, — откопав в своих воспоминаниях подобное сравнение, шепнул Хоаким. Слова его были предназначены исключительно для Ольги, но услышали все.

— Пустая трата времени, — равнодушно отозвался Гилфрид.

— А мне нравится, выглядит очень впечатляюще, — следя за происходящим, не согласилась медик.

Только ренегат и бригадир не произнесли ни слова. Кимпл размышлял о собственных ошибках и о довольно странном поведении нечеловеков, а мысли Крошина были скрыты от посторонних ушей мощной защитой. Но даже сквозь неё можно было прочувствовать, что все их занимают события двадцатичасовой давности, когда подводную батисферу забрало ненасытное море.

Голос Анука достиг максимума, топот превратился в одно сплошное месиво, как внезапно всё прекратилось. Мерила обессилено упал на колени и, вытянув лапы вдоль тела, застыл в раболепном поклоне.

— Комедианты эти твои нечеловеки, — улыбнулся ренегат.

Кимпл не ответил. Он посмотрел на потемневшие своды и внимательно прислушался к собственным ощущениям. Удивительно, но мир словно нарочно замер в преддверие ужасного ненастья. Но здесь не было небес, не набегали грозовые тучи, и могучие ветра не гнали с севера непогоду, а с юга — летний зной. И все таки что то изменилось. Странное, неописуемое спокойствие, будто Анук своим голосом заставил все вокруг затихнуть, погрузил карликовые леса в глубокий сон.

— Террак арас нова! — внезапно встал с колен и произнёс мерила.

И вдруг природа встрепенулась. Где то вдалеке послышался шелест листьев. Он стремительно нарастал и приближался к капищу. Завывая и играя звуками, непонятно откуда взявшийся ветер издавал странную мелодию. Анук запрокинул голову и рассмеялся. Сейчас ихтиан был больше похож на безумца, способного одним лишь словом перевернуть всё вверх дном, доказать безжалостным скептикам свою правоту.

— Террак арас нова! — повторил мерила.

— Бред! — неуверенно выдавил из себя Хоаким. — Видал я на ярмарках в Брегге и не такие фокусы!

А вот на лице Гилфрида и Ольги читалось явное беспокойство. В отличие от мехиканца, они никогда не видели ничего подобного. И лишь по внешнему виду ренегата нельзя было уловить отношения того к происходящему. Его каменное лицо не выдало ни единой подсказки.

Тем временем ветер превратился в настоящую бурю. Стихия вырвалась и устремилась ввысь, заставив встрепенуться потухшие светила. Элюмины затряслись, ударяясь друг о дружку. Едва слышное постукивание превратилось в хрустальный перезвон, возвещающий о том, что боги услышали мольбу Анука. Только так ли легко поверить в подобное объяснение?

Анук воздел лапы к своду и произнёс очередное заклинание. И ветер ушел. Исчез, словно его и не было вовсе. Мастерски исполненный трюк. По крайне мере, именно так полагал бригадир. Все таки в людях зародилась крупица сомнения.

Наступила вкрадчивая тишина.

— Ну что, иссякли силы? — попытался упокоить самого себя Хоаким. Но было заметно, что его беспокойство растёт с каждой новой минутой ожидания.

Вздувшийся над кронами лилипутами туман первым заметил Кимпл. Неведомое природное явление быстро разнеслось по долине, накрыв поляну плотным сгустком пелены.

— Глядите, — Кимпл указал на Анука.

Извиваясь в странном танце, мерила медленно опустил руки на землю, и вновь заговорил. Слова вылетали из его рта настолько быстро, что напоминали некое неприятное шамканье. Шипящие, резкие звуки походили то ли на обрывки рифм, то ли на части некой песни. Наконец, Анук дотронулся до земли, и густой туман словно превратился в молоко, закрыв от постороннего взора таинство обряда.

Дальше каждый смог различить только то, во что верил его разум. Гилфрид заметил, как маленькие мёртвые тельца поднялись над землёй и медленно опустились обратно; Ольга различила в тумане одного из оживших мертвецов. Хоакиму открылись лишь непонятные мрачные силуэты. Мисс Финчер услышала шорох и стоны. Ну а Крошин различил голоса, а точнее тонкий мышиный писк. И только Кимплу было позволено увидеть всё от начала до конца, от первого звука до последнего вздоха мёртвой плоти.

* * *

Долина была широкой. Её размеры и потрясали, и пугали одновременно. Каждый из путников поймал себя на мысли, что, возможно, они находятся не под толщей воды в Подземье, а вновь оказались на поверхности земли, среди привычного для них мира.

Миновав лес каменных деревьев и несколько миль идеального плато, они вышли к отвесной скале, обогнули её с севера, прошли пару тройку миль и оказались у подошвы небольшого холма.

Ол остановился, призывно поднял лапу и объявил всем и каждому:

— Торресто мауг рябэээ.

— Нельзя кричать! Запрет! — перевел Анук.

— Иначе нам оторвут языки? — заранее уточнил Хоаким. — А может уже хватит пугать нас ночными страшилками? Знаете ли, на нас это не действует.

— Если не хочешь сойти с ума, будешь держать язык за зубами. Понял, остряк? — показав зубы, зло рявкнул Анук.

Все изменилось.

Все безвозвратно менялось.

Шаг за шагом они углублялись в бесконечные туннели Подземья, при этом не ощущая, как странная сила подводного мира проникает внутрь каждого глубинщика, насыщает кровь неким опасным безумием. И если пока для многих подобные изменения были не ощутимы, то бригадир заметил их, как только они покинули переделы Чета.

В людях просыпалась жестокость. Та самая, что приходит вместе с гнетущим отчаяньем, порой мешает, а не помогает выпутаться из сложной ситуации.

Неужели всё дело только в Глубине? В этой ужасной заразе, которая будто эпидемия незаметно проникает в человека и гложет его изнутри ненасытным червём.

Бригадир отчаянно надеялся, что он прав, и дело именно в мразевой болезни. Ведь только её влияние на первых стадиях приходит незаметно, когда ничего не подозреваешь и думаешь, что твой порог чувствительности сильнее всяческих признаков. Нет, даже не так — ты уверен, что твой организм сможет побороть любые симптомы. Но так дело обстоит на дне, среди толщи воды, где существуют подверженные Глубине зоны. Там ты можешь подхватить безумие ненадолго. На пару тройку затягов. Всего шесть — двенадцать минут, пока батисфера погружается в расщелину или, напротив, когда всплывает. Причём во втором случае Глубина начинает проявлять себя гораздо слабее, словно она не в силах сопротивляться отчаянному желанию глубинщика добраться до поверхности. Но в обоих случаях человек чувствует на себе влияние подводной заразы. И не просто чувствует, а может визуально определить, что попал в сети к этой ужасной чертовке!

В большинстве случаев у глубинщиков начинаются головокружения, и идёт носом кровь. Если затяг длится чуть дольше пары минут, то к первым признакам добавляется тошнота. Ну а если погружение увеличивается на семь — восемь затягов, то приходит третий, самый неприятный признак. В голове возникают голоса. И не простые, а те, которые ты никогда не желал бы услышать вновь. Подобные напасти ощущают и нырялы. Хотя у них и существует своеобразный иммунитет на Глубину, третий признак не удается обойти никому. Ненавистный шёпот — вот как называют его глубинщики. Да и как ещё назовёшь голоса, принадлежащие твоим умершим родственникам и друзьям.

Откуда они берутся?

Вылезают из какого то внутреннего сознания, словно дождевые мокрицы после ливня. Наверняка этого никто не знает. Алхимики бьются над этой загадкой не один год, а все без толку. Слишком уж много загадок у подводного мира.

Самый опасный признак это четвёртый. Тогда человека посещают не только посторонние звуки, но и образы. Тени, сущности, фантомы — называйте их как хотите. Но глубинщику, словившему четвертую стадию, требуется немедленная, а главное, длительная реабилитация. Потому как самостоятельно выбраться из этих видений он уже не в состояние. Ходят слухи, что существует и пятый, самый опасный признак Глубины. Но, увы, те, кто испытал его на собственной шкуре, уже не вернулись в привычный мир. И никакие лекарства, молитвы и иные увещевания не могут вернуть человека из серого мрака, куда он безвозвратно погружается в момент пятой напасти. Они просто превращаются в Планктон. Беспомощные, бессмысленные, бесполезные существа в людской оболочке.

Конечно, их не бросают, держат в стационарах, окружают вниманием в закрытых лечебных замках, но положительной динамики у таких больных нет и никогда не будет. Они приходят в себя лишь на пороге смерти. Только на миг рассудок их просветляется. Они узнают родных, близких, самих себя и... быстро умирают, последний раз вдохнув свободы.

Но всё это касается лишь подводного мира. Там Глубина известна и понятна. Чётко разграничена по территориям и поддаётся определённым законам. Она не может возникнуть из ниоткуда и исчезнуть в никуда. Почти элементарная физика. За исключением происхождения мразевой болезни.

Здесь же, в Подземье, Глубина не имеет ограничений. Она везде. Повсюду. Под каждым камешком и в каждом кустике. Как в детской песенке, про ужасного Страшилу, который поджидает их на обед везде и всегда. Наверное, не совсем уместное сравнение, но другого, увы, не придумаешь — мир под водой коварен во всех отношениях, а что касаемо проявлений Глубины, то ещё и смертельно опасен.

Кимпл давно заметил, что это путешествие сродни трюку со львом. Ты засовываешь голову хищнику в пасть и ждёшь, на свой страх и риск, откусят её тебе или нет. Клыкастая пасть это и есть Подземье. И главный враг здесь не местные существа и даже не ихтианы, а Глубина. Только здесь она куда опасней, чем в толще воды. Здесь она живая. И словно умелый охотник, Глубина не атакует слепо, как это происходит в заполненных водой расщелинах и впадинах. Вовсе нет. Здесь она избирательна, даже хитра. Не наносит роковые удары и не хватает кого послабее. Её интересуют более сильные жертвы.

Вспомнив поведение Хоакима, бригадир извлёк из внутреннего кармана крохотную пружинку и попытался двумя пальцами сжать её. Получилось довольно легко. Он повторил это несколько раз и засунул пружинку обратно в карман. Его специальный барометр Глубины работал безотказно и в настоящий момент подтверждал, что подводная бестия затаилась где то в ожидании нового удара.

Кимпл никогда и никому не рассказывал о своём маленьком, но жизненно важном открытии.

Это случилось лет девять назад, когда бригадир был простым курсом и совершал одно из первых погружений. Тогда он жутко боялся Глубины. Прислушивался к историям бывалых глубинщиков и пытался скрыть нарастающий страх. И как это часто случается, в этот же час батисфера попала в самый мощный эпицентр. Лодку начало трясти и бросать в разные стороны, словно при шторме. Как позже выяснилось, они просто угодили в подводную воронку. Именно она устроила им крепкую болтанку.

Кимпл упал и сильно ударился о приборную панель. В кабине началась чехарда, а потом внезапно ни с того ни с сего всё прекратилось. Наступила гробовая тишина. Неопытный курс Рут пришёл в себя, когда уже появились первые признаки Глубины. Утерев рукавом кровь, он огляделся и обнаружил рядом с собой вполне обычную пружинку. Поднял, и машинально попытался сжать её бока. Но слабый на вид металл не поддался. Пружинка не уменьшилась ни на дюйм. Тогда Рут попытался надавить из всех сил, но ничего не получилось. И тут первым не выдержал старпом. Он уставился на датчики давления и нервно засмеялся. Затем откликнулся связной — из него вырвалась непонятная тарабарщина. Глубина выдала второй признак. По батисфере пробежал странный шепоток. Как заговор или дурной знак, что мразина болезнь не собирается останавливаться, а только набирает обороты. На себе же Кимпл пока не ощущал постороннего влияния.

Он словно находился вне пространства. Его сознание занимала исключительно эта упрямая пружинка, которая ну никак не хотела поддаваться! Почему?! Как! Обман? Или это и есть Глубина?!

Третья стадия в тот раз так и не началась. Батисфера без особых последствий миновала опасную зону и напасть отступила. Приборы вновь оживились, а пружина подчинилась давлению пальцев. С лёгкостью сжалась, открывая свой секрет.

С тех пор Кимпл никогда не расставался с этим маленьким датчиком Глубины. Казалось бы, обычная безделушка, но для себя бригадир навсегда усвоил одну престранную вещь — его высокий порог сопротивляемости связан не с внутренним здоровьем или устойчивой психикой, отнюдь. Все дело в этой крохотной пружинке, которая завораживает его изменением свойств и защищает от окружающего мира. Мира, где в эти минуты властвует Глубина.

— Эй, бригадир, шевели поршнями! — раздался недовольный голос мехиканца.

И хотя они шли с одинаковой скоростью, скованные одной цепью, Хоаким все равно был недоволен. Раньше он никогда не нарушал субординации. Тем более столь открыто. Иногда фырчал себе под нос проклятия, хмурился, избегал ответа, но никогда не шёл на конфликт открыто. Сейчас все изменилось.

— Считаешь, если я ускорюсь, тебе станет легче? — откликнулся Кимпл.

Мехиканец не ответил. В два прыжка поравнялся с бригадиром, и сильный удар под колено сбил Кимпла с ног. А когда тот попытался встать, тяжёлый каблук ботинка пригвоздил его ладонь к каменной поверхности.

— Запомни, твоё время закончилось, предатель, — предупредил Хоаким.

Ихтианы оставили конфликт без внимания. Натянув цепь, они грубым тычком вернули мехиканца на место, а еще один мощный тычок заставил бригадира больше не нарушать строя.

* * *

Холм оказался пологим и голым, словно постамент. Тонкий ковёр мха покрывал высокие валуны, старые засохшие корни и длинные нити водорослей, гирляндой свисающие вниз и местами вросшие в податливую поверхность.

— Ты сюда, а все остальные встаньте здесь! — скомандовал Ол голосом Анука.

Гилфрид осторожно вышел вперёд. Получил из рук одного из ихтианов рюкзак с рацией и принялся не спеша её распаковывать.

— У вас будет минута, чтобы услышать ответ...

— А что делать дальше? — голос Большого Уха дрогнул.

— Дальше мы отправим вас обратно, домой, — перевёл Анук.

— А если они живы?

— Время пошло.

Пытаясь справиться с волнением, Гилфрид стянул чехол и обомлел. Рация новой, неизвестной ему модели. Множество тумблеров, рычажков, дополнительных шкал. Связной надел наушники, закрыл глаза и попытался собраться с мыслями. В голове гудела пустота. Громкая, раздражающая. Будто из него вынули все внутренности, оставив лишь никому ненужную оболочку.

'Все равно нас убью. Что бы я не предпринял, как бы не поступил — нас заставят сделать все так, как они хотят, а потом... Потом прикончат!' Эта единственная мысль вертелась в голове волчком.

'Так, спокойно. Постарайся успокоиться... Потаскушная Глубина!'

Глубокий вдох через фильтр немного отрезвил сознание. Руки, тем временем, нашли нужную последовательность. Щелчок, два, три... Гулкое эхо вырвалось откуда то из недр наушников.

Кажется, он вышел на нужную волну. Но какую именно?! И с чего он взял, что она нужная?

Связной попытался припомнить позывные и частоту Псиона. Никакой информации. Только пустота.

Растерянный взгляд упёрся в окаменевшие морды ихтианов.

— Ещё десять ударов! — положив лапу на грудь, где билось пара быстрых сердец, напомнил Ол.

Щелчок, щелчок. В ответ противный свист в наушниках.

Что за невыносимые условия! Казалось, сигнал специально глушат всеми возможными установками.

Тумблер чуть левее — свист. Чуть правее — еще более сильный свист. Тогда, куда же?.. Куда деваться из этих невыносимых тисков пустоты?

Фатальные мысли уже не разрывали голову, он просто слушал себя. Малейшее колебание. Но главное, он считал секунды. Часы в его нагрудном кармане. Символ стойкости неизбежно отсчитывал ускользающее время.

И вдруг тишина! Тиканье оборвалось, словно его и не было. Но ведь что то произошло! Большой Ух не мог его спутать ни с чем другим. Ему не могло показаться. Но дело в том, что он услышал. Почувствовал звук собственным сердцем.

Рука нервно заскользила по карманам. Нащупала пузатый бок часов. Тишина. Они вновь сломались или перестали идти по велению чего то большего. Ух тут же вспомнил, что часы перестают тикать в момент смерти хозяина.

Страх! Он зашкалил выше предельной нормы!

Спина покрылась мурашками, и рука дрогнула.

'Перескочил!'

Звук в наушниках резко оборвался. Также резко, как и тиканье часов.

Свист! Разве он был?! Разве он существовал?! Только тишина. Но не мёртвая, а живая тишина.

Сначала Гилфрид не поверил — слишком ярко, слишком чётко. Такого просто не может быть! Только какой смысл обманывать себя?! Зачем! Если оно есть, значит, есть!

Большой Ух поднял голову и разлепил ссохшиеся губы. В уголке рта появилась тонкая кровавая линия. Но она сразу же исчезла, когда он слизал её языком. И в этот самый миг губы расползлись в довольной улыбке.

— Я нашёл...

— Что?

— Как!

— Что там?

Это были не голоса. Пустые звуки, вырывавшиеся у тех, кто никак не мог поверить связному.

— Крадияс албур! — толи фыркнул, толи выругался Ол.

Его неприятные режущие слух слова послужили своеобразным сигналом.

Мисс Финчер, миниатюрная хрупкая леди, обладающая точёной фигурой и внешностью первой красавицы Рада, присев на одно колено, молниеносно оторвала от пузатого растения пятидюймовый шип. Развернулась и всадила его в шею одного из стражей.

Следующий укол предназначался ещё одному ашуту.

Мощный удар кулака обрушился на третьего представителя чужеземной расы. Мехиканец был сегодня неудержим. Ему хватило всего пары секунд, чтобы сориентироваться в воцарившемся хаосе и занять в нём ведущую роль.

Все было разыграно словно по нотам. Внезапное нападение оказало на ихтианов такое обескураживающее воздействие, что только Ол смог своевременно ретироваться и попытаться подавить сопротивление.

Тонкий трёхгранный клинок рассёк воздух. Выхватив самострел, первый страж успел выпустить несколько болтов. Один просвистел в опасной близости от мисс Крошин, а второй едва задел руку мехиканца.

Ихтиан хоть и был опытным воином, но он поторопился. Рискнул и решил атаковать сразу две цели. Недопустимая ошибка! В любой даже самой незначительной схватке ни в коем случае нельзя рассеивать внимание. Погонишься за двумя, поймаешь только собственное поражение. Так говаривали измученные дарским солнцем рыбаки. Старая, мудрая пословица. Но откуда было знать об этом простому воину Подземья.

Когда со стражниками было покончено, мехиканец небрежно вытер лезвие подводного рубаки — неизменного ножа талисмана всех глубинщиков, и двинулся навстречу Олу.

— Что дружище, тяжело состязаться с настоящим бойцом? — надменно поинтересовался стрелок.

Ихтиан оскалился, но промолчал. Представитель людей, как ни крути, оказался прав. Прав во всём. Ол был охотником, стражем, ашутом, но никак не воином. Ихтиан лучше всех загонял двуглавых хорков и заманивал в ловушку ленивых бурдаков. Мог часами неподвижно высматривать летяг со стены Чета, безупречно расставлял дозорных в сторожилы... Но сражаться за собственную жизнь с противником, мгновенно выстраивая стратегию и молниеносно реагируя на роковые ошибки, он не был обучен.

— Ну что, сдрейфил? Сейчас проверим, какого цвета у тебя кишки! — сквозь зубы процедил Хоаким.

Первый стражник плохо знал язык людей. Только угрозам не нужен перевод. На каком бы языке они не были произнесены, смысл угадать не сложно. У них своеобразная интонация и опасный шипящий стиль.

Однако Ол не спешил умирать. Соблюдая невероятное спокойствие, он осторожно отступил назад, ближе к пологому спуску. У него оставался всего один шанс. И он не собирался его упускать.

— Что, тварь, думаешь сбежать?! — прорычал Хоаким. Он был уже на взводе. Кровь достаточно лёгких жертв разжигала в нем огонь праведного возмездия. Мехиканец чувствовал собственную правоту. И эта вера вела его вперёд без оглядки.

Ол немного отступил назад.

Шанс есть!

Главное — не поворачиваться к противнику спиной. Иначе смерть!

— Чего молчишь?! Не нравится, что мы поменялись местами?! А зря! — голос мехиканца стал агрессивней, громче.

Ещё чуть чуть. Всего самую малость. Покровительницы помогут Олу противостоять умелому воину. Только бы он крикнул.

И богини услышали ихтиана.

— Не помаешь нашего языка?! — прошипел Хоаким. — Ничего, я тебя заставлю заговорить... Слышишь меня?!

Последние слова стрелок рявкнул так громко, что даже земля содрогнулась под ногами. Долина Ау не терпела оглушающих звуков. Она запрещала повышать голос на Пороге священного места.

Эхо несколько раз повторилось. Только, в отличие от обычного отражения звука, колебания не стихли, а возросли в разы.

Клубок нарастающего звука, намотав на себя нить отразившихся голосов, внезапно ударил мехиканца в грудь, да с такой силой, что тот успел лишь вскрикнуть, как покатился вниз по склону.

— Дарземее! — порадовался Ол. Подземье не оставило его одного. Глубина помогла своему верному сыну.

Ихтиан ринулся вперёд. Ждать очередного чуда не имело смысла. Необходимо было раз и навсегда уничтожить зло. Тогда ничего бы этого не произошло, и его братья остались бы живы. Но, увы, даже Служитель не смог разглядеть в скромном, невысоком человеке великую опасность.

— Зарраа! — выкрикнул Ол, пытаясь нанести сокрушительный удар. Он понимал, что после смерти чудовища в чужом обличие, ему не выжить. Но другого пути у него не было. Ихтиан осознавал — если оставить его в живых, тот натворит гораздо больше бед, чем можно себе представить. Люди пришли в его мир надолго, и их невозможно выставить за дверь. Завоевание Чета и остальных восьми областей Подземья началось!

Все это Ол прочитал в глазах человека. Чужака, который разительно отличался от остальных пришельцев с поверхности. Он был очагом, тем, от кого исходила реальная опасность, что почувствовал ихтиан, и которая так напугала его.

Клинок не добрался до цели всего на дюйм, может быть даже чуточку меньше.

Ол был охотником, а не воином. И он считал главным противником плечистого смуглокожего человека. Его, а не хрупкую стройную самку. Он ошибся. И эта ошибка стоила ему жизни.

Окаменевший шип в её руке, который она с долей небрежности превратила в оружие, отбил трёхгранный клинок ихтиана. Отбил и мгновенно устремился к шее.

Хруст, брызнула кровь... Ол почувствовал, как ему не хватает воздуха. Жабры раскрылись, обнажив розовые стенки, но облегчения это не принесло. Ихтиан уже понял, что все кончено! Его план провалился. Покровительницы отвернулись от него в самый последний момент. Именно тогда, когда их помощь ему была нужнее всего...

Докончив дело, мисс Финчер оскалилась, будто волчица, понюхала тело поверженного противника и вновь уставилась преданным взглядом на Крошина. Дело было исполнено.

— Ты молодец, девочка, — похвалил её ренегат. — Все сделала как надо.

Та в ответ широко улыбнулась. Лишь на секунду. На короткий миг, словно запрограммированная машина, которой дали команду выполнить приказ.

— А теперь пора уходить. Наши дела не терпят отлагательств.

Большой Ух и Хоаким извлекли из походных мешков два бурана, припасы, аптечный набор, а также походное снаряжение и перегрузили их в более удобные рюкзаки. Сковали лапы Анука цепями. Все приготовились выдвигаться...

— Ты решил и в Подземье диктовать свои условия? — откровенно спросил Кимпл. Его руки все ещё были скованны кандалами, и, судя по всему, никто его освобождать не собирался.

— В отличие от вас, капитан, я радею за жизни экипажа, — спокойно ответил Крошин, и быстро пояснил: — Если бы не ваша слепая вера в справедливость, вы бы без труда смогли увидеть очевидные факты. Мы — заноса в заднице этих подводных приматов. С нами никто не собирался нянчиться и уж тем более помогать. Нас привели сюда, чтобы банально инсценировать несчастный случай. Иначе, с какой бы стати они тащил сюда все наши вещи, оружие. Не веришь? Оглянись! Вот, к примеру, тот обрыв, как тебе? Внизу острые грани каменных клыков. Идеальное место для крушения всех надежд. Нас довели до точки, после которой существует определённый запрет. А дальше мы уж сами угодили в ловушку. Одно не пойму — на кой дьявол ты был с ними таким откровенным?

— Потому что — поверил, — коротко и честно ответил Кимпл.

Крошин сочувственно улыбнулся:

— Напрасно, в их словах не было не унции честности. И когда ты только поймёшь, тупоголовый ты капитан, у нас и этих существ разная жизнь, разное представление о том, что нас окружает, а стало быть, и правда у каждого своя. Они не умеют врать, когда то сказал ты... Нет, все не так. Умеют и ещё как. Просто называют одни и те же вещи иначе. А если разобраться, тот же самый обман. Разве не так, Анук?

Мерила медленно поднял голову. По щекам катились крупные слезы. Он оплакивал своих погибших братьев, и у него не было сил вступать в словесную дуэль с убийцами.

— Все собрались? — поинтересовался ренегат.

— Так точно, сэрг! — первым откликнулся Большой Ух.

Следом за ним мехиканец и мисс Финчер произнесли нечто вроде 'хок'. Только Ольга коротко кивнула, не говоря ни слова.

Глава 8. Дух старого Винта

Михас очнулся, с трудом приподнялся и оперся о край стола. С удивлением уставился на кружку на самом краю. Этого просто не могло быть! Механик точно помнил, что во время удара та опрокинулась на пол и разбилась вдребезги. Этот эпизод, как опознавательный знак, отпечатался в его мозгу, разделив последний час на два временных отрезка — до и после странного землетрясения.

Или это всего лишь происки Глубины?

У Михаса был не самый высокий порог сопротивляемости, устойчивости и прочей лабораторной ерунды, которая вовсе не являлась истиной в последней инстанции. Глубина могла свалить даже того, кто переступил за рубеж запредельной четверки. А уж с обычной полторашкой, как у механика, можно в самом простом случае словить внешние глюки. Помимо низкого показателя сопротивляемости, у Михаса имелось еще одно неоспоримое преимущество — он был настоящим практиком, не верил в россказни напуганных до чёртиков глубинщиков. И в сложившейся ситуации необходимо в первую очередь разобраться, а не паниковать. Даже если имеешь в арсенале призрачную литрушку защиты от такой скверной морской жительницы, как Глубина.

Ещё раз осмотрев кабину и не обнаружив чужого присутствия, Михас осторожно перебрался в грузовой отсек. В иллюминаторе просматривались только мрак и фиолетовые блики Горизонта. Ничего подозрительного. Механик подошел к оружейному ящику и сорвал ключ, что болтался на цепочке. Немного подумал и все таки решился разломить толстую кляксу пломбы.

'Да будь ты проклята, подводная гниль!' Поступок Михаса продиктован был исключительно внутренним страхом, поскольку ни один из пунктов инструкции не подходил под данную ситуацию. Да и назвать её внештатной можно было с очень большой натяжкой. По сути дела, у механика случилось обычное подводное притупление или простыми словами, обморок. И что с того? Даже если добавить сюда признаки Глубины, ему никто не давал права извлекать оружие из сейфа. И уж тем более, снаряжать стреломёт болтами. Хотя, с другой стороны — кому нужен бур без стальных патрон стрел? Что с ним делать? Но у инструкции и на этот счёт имелось совершенно бессмысленное пояснение. По мнению тех, кто составлял правила устава, глубинщик мог одуматься и убрать оружие в кобуру или обратно в ящик. Ведь разряженные бур и буран не представляют никакой опасности для окружающих, даже если подводник подвергся влиянию Глубины. Поэтому запрет на снаряжение магазина болтами содержался почти в каждом пункте.

— Плевать я хотел на ваш устав. Своя шкура дороже, — рассудительно ответил сам себе Михас.

В жизни на земле, как любили выражаться глубинщики, механик не так часто соблюдал правила. Запоминал — это да, а вот на их исполнение его уже не хватало. Видимо, это было связано, в первую очередь, с тем, что Михас терпеть не мог всякие там запреты. Не то чтобы они мешали ему жить, просто он пренебрегал любыми ограничениями, считал, что свобода — это единственная отдушина, существующая в его жизни.

— Что бы мне не привиделось, лучше встретить эту тварь с оружием в руках, чем махать перед ними тщедушными кулачками, — здраво рассудил механик и взвёл курок.

Осмотр пустых отсеков начался с хранилища. Михас старался пристально вглядываться, пытаясь найти хоть какие то различия, прислушивался к случайным звукам, перепроверил показания приборов, но так ничего и не нашёл. Одиссей выглядел цельным, неподвижным и готовым к новым подводным приключениям. За одним лишь исключением — минутные стрелки часоходов немного отскакивали назад при завершении каждого круга. Михас заметил это совершенно случайно. Взгляд зацепился за дрогнувший наконечник стрелки. Только разве можно назвать это признаком болезни? Одним из первых дуновений опасной Глубины. Механик сильно в этом сомневался. Скорее всего, искажение было связано с геомагнитными полями или с ещё какой нибудь аномальной хренью, которая под водой встречается куда чаще, чем на земле.

— Склизкий моллюск! — злобно выдавил из себя механик.

Позади что то гулко пискнуло. Михас дернулся, наставив бур на пустоту.

Ему опять померещилось чужое присутствие. Или все таки не померещилось?

Писк повторился, и радиоприбор ожил, подав очередной сигнал. Стрелки на датчиках вздрогнули и поползли вверх.

— Как не вовремя, — фыркнул механик и осторожно приблизился к передатчику.

Донесение не содержало ничего необычного. Никакой информации, только сухая констатация — бригада продолжала рейд, происшествий не было.

— Тьфу ты! Лучше бы поскорее возвращались на Одиссей, разорви мою печёнку. Всё одно в этом мерзком месте ничего не отыщется.

Он позволил себе немного расслабиться и присесть на место бригадира. Извлёк из запасников последнюю фляжку с горячевкой, немного подумал, тяжело вздохнул и все таки открутил крышку. По его подсчётам, 'микстуры' вполне должно хватить до возвращения команды.

Положив бур себе на колени, Михас сделал солидный глоток и довольно причмокнул, когда в дальнем отсеке раздался посторонний шум.

* * *

— Можете разрезать меня на тысячу кусочков, все одно не пойду! — уверенно заявил Анук.

Хоаким надменно ухмыльнулся:

— Можно подумать, тебя кто то собирается спрашивать. И если тебе скажут не идти, а ползти, поползёшь как миленький.

— Всё, зеленокожий глист, власть сменились, — поправляя лямки рюкзака, не преминул добавить Большой Ух.

Анук ещё больше насупился, но на оскорбление ответил очередным предостережением:

— Дальше начинается земля духов. Запретный Порог. Нээра, то есть кладбище чужих ошибок. Как вы не понимаете! Нам запрещено туда вступать. И это не пустые слова. Если вы ослушаетесь, слуги покровительниц вас разорвут в клочья.

— Как? Заползут к нам за пазуху и попытаются укусить? — рассмеялся мехиканец.

— Хватит, Хоак! Прекрати! — попыталась вмешаться Ольга. Ей уже давно не нравилось то, что происходило внутри бригады. Настоящее безумие, которое она связывала... Нет, Глубина тут была ни при чём. Во всем виноват только один человек. Тайный консул мастерски промыл мозги почти всем членам команды.

Ольга слышала ночную беседу Крошина с Хоакимом, видела заискивающий и преданный взгляд Гилфрида, безупречное выполнение приказов мисс Финчер и не пресекла назревающий бунт. Почему? На что она надеялась? Решила, что Кимпл во всём разберётся сам и разрешит конфликты одним взмахом руки? Или все таки она верила в сплочённость команды и надеялась на их порядочность?

Нет, она просто испугалась.

Бедные мученики, как могла она так ошибаться?!

Среди глубинщиков бытовало особое мнение — только железная дисциплина и жёсткая военная иерархия могут быть залогом успеха в подводной службе. И тот, кто прочитал хотя бы пару досье подводников, оценил бы смысл сказанного. Среди морской братии отыскалось бы от силы десяток кадровых военных, остальные, как ни крути, были теми, чьё прошлое никак не вписывалось в каноны добропорядочности. Вредные привычки, преступления и проступки, злость и беспринципность, обман и алчность... Перечислять недостатки глубинщиков можно было до бесконечности.

— Ненавижу твои выходки! — кажется, Ольга все таки произнесла это вслух.

— Ты бы лучше прикрыла рот, дорогуша! — недовольно рявкнул в ответ Хоаким. — Или ты в команде, или иди прислуживать своему неудачнику — бригадиру.

Говорить что то в противовес было бессмысленно. Почувствовав силу, мехиканец оказался в своей стихии. Теперь он не сдерживался. Если надо — давил как пресс, не надо — продавливал ситуацию, словно ледоход ломая все на своём пути. И вступать с ним в спор, всё одно, что совать руку в воду с зубастыми рыбёшками пирра.

— А ну, прекратить! — Крошин оказался совсем близко. — Собачиться будете на поверхности, а не здесь. Он забрался на гладкий бок валуна и пристально вгляделся вдаль. Затем что то отметил на карте, достал эхо компас, повертелся на месте и вскоре объявил: — Нам туда, — и указал на острые грани неприступной каменной стены. — Что скажешь, зеленокожий, там есть дорога? Проход? Только не ври, я ведь точно знаю, что есть. Должен быть!

Состроив скорбную мину, Анук покачал головой.

— Вы — горстка самоубийц, вот вы кто. Там запретные земли. Порог, который не суждено преодолеть ни одному смертному!

— Слушай, ты бы заткнул свою пасть, умник! Уже приелись твои бесконечные предостережения. По делу говори... — Хоаким старался сохранять спокойствие, но не удержался и в конце, все таки повысил голос.

Ихтиан пожал плечами и предпочёл не вступать в бесполезные споры. Теперь его красноречие здесь никого не интересовало. И уж тем более, они не собирались слушать правду.

— Твоё балабольство начинает надоедать. Сэрг ренегат всего лишь уточнил — существует ли короткий путь.

— Винт духов — это дорога откровения. Он пускает только тех, кто пришёл в запретные земли с открытым сердцем и добрым намереньем. С ним бессмысленно вести беседы, бесполезно договариваться. Он сам по себе, и не подчиняется никаким законам, — выдал довольно странную тираду Анук.

— Ты опять за своё! Да сколько же можно?!

Хоаким выругался и отвесил нечеловеку здоровенную оплеуху.

Пытаться говорить с ихтианом по хорошему не имело смысла. А до бесконечности слушать его ахинею стрелок уже был не в состоянии.

С самого начала рейда он не верил ни единому слову этого изворотливого слизняка. Была б его воля, уже давно пригвоздил бы его к каменному дереву и силой вырвал из него все ответы. Но ренегат приказал немного обождать. Мехиканец подчинился, но ненадолго, дав себе зарок, что если и Крошин проявит слабость, он возьмёт инициативу в свои руки.

Мерзкий подводный ублюдок умудрился запудрить мозги практически всем членам команды. Они прислушивались к его словам, пытаясь отыскать в них какой то тайный смысл. Особенно в этом помешательстве преуспел Кимпл — вот уж кто действительно был повернут на подземных существах. И Хоаким даже не удивился бы, узнав, что их чокнутый бригадир давным давно обратился в веру этих мерзких существ. Но, слава бедным мученикам, с командованием этого ихтианофила покончено раз и навсегда. Впрочем, кандидатура ренегата также не вызывала у стрелка особого доверия. Для себя он рассудил следующим образом: пока они не закончат рейд, мехиканец выполняет команды Крошина, а по возвращении на кокон, незамедлительно напишет рапорт о переводе. Удачный исход спасательной миссии только поспособствует положительному решению в этом вопросе.

— Да поймите вы, ваши соплеменники погибли! Запретные земли не терпят гостей! Они их пожирают! Там не выжить и пары световых циклов! Вы же видели, что творится возле порога! Смерть! И у ваших друзей та же участь, убереги покровительница их внутренний светоч! — упрямо продолжал настаивать на своём Анук.

Мехиканец сплюнул себе под ноги, высморкался, и собирался раз и навсегда заткнуть неугомонного мерилу, но ренегат покачал головой и остановил его в самый последний момент.

Оказалось, что разговор с ихтианом только начинается.

— Ну это мы уже слышали, — спокойно отреагировал Крошин обращаясь к Ануку. — Ты вот лучше ответь, каких, все таки, размеров эта ваша табулированная территория?

Закатив глаза, Анук быстро что то прикинул, немного пошептал себе под нос и выдал астрономическую цифру в двенадцать тысяч акрыль .

— Что за поганый язык, — поморщился мехиканец. — Ух, не спи! Ты ведь у нас по части всяких там цифр и подобных заморочек. Сколько это в милях?

— Вообще то, это надо было к Михасу обращаться, — недовольно буркнул связной.

— А ты его где то сейчас наблюдаешь, умник?

— Ладно, в каких считать? В морских или сухопутных?

— Хоть в пустынных, — разозлился стрелок. — Не морочь нам всем мозги. Ну, сколько там получилось?

Большой Ух на пару минут скопировал задумчивого Анука и озвучил ещё более невероятный ответ:

— Порядка двадцати миль...

Хоаким только присвистнул, а вот ренегат ошарашенно уставился на мерилу.

— Хочешь сказать, вы отгородили Порогом одну сороковую часть вашей территории? Просто взяли и отрезали такой огромный ломоть?!

— Мы ничего ни у кого не резали! — голосом полным обиды не согласился Анук. — Так распорядились покровительницы. И если вы не прислушаетесь к голосу разума, то вскоре вам представится шанс познакомиться с ними лично. Потому как ни одной твари, хоть земной, хоть подводной, не разрешено нарушать пищевой цепи существования. Все в нашем мире предопределено, расставлено по своим клеточкам и расписано по крючочкам. Так устроена не только большая вода, так устроен весь мир. Кораллы мозговики выстреливают звёздные стайки, те превращаются в планктон и разлетаются за сотни миль. Их поедает более крупная рыба, которая, в свою очередь, дает возможность не умереть с голоду хищникам покрупнее. А те, между прочим, служат живым щитом нашей эко системы. Постоянный баланс мира и войны, гибели и жизни. Вот что такое наш мир. Но если мы нарушим хотя бы маленькую толику предопределённого — всё рухнет. А стоит нам попытаться подстроить мир под себя, щёлкнет по носу сама природа. Потому что именно она создала нашу жизнь. Именно она прошептала всем вокруг единый закон сосуществования... Покровительница и природа едины. Только им решать, что и как будет. Им, но не нам. И конечно же, не вам.

Но как бы пламенно ни говорил ихтиан, речь его совершенно не впечатлила людей, а наоборот, дала повод для желчных шуток.

— Так вот значит, кто нас там встретит! Что ж недурно, — тут же оживился мехиканец. — Ну, теперь я первым переступлю этот твой треклятый Порог.

— А она смазливенькая? — облизнулся связной.

— Не раскатывай губки, я первый в очередь на знакомство, — оскалился Хоаким.

— Да я думаю и мне чего нибудь достанется. Она все таки богиня, баба выносливая, — устало потянулся Большой Ух и мечтательно закатил глаза.

Оба в один голос рассмеялись, оставив Анука в полном недоумении.

* * *

Мир Подземья можно было с уверенностью назвать местом настолько непредсказуемым, что все его красоты меркли, когда на первый план вылезала очередная неприятная напасть.

За спокойным, умиротворяющим ландшафтом скрывалась опасная и неведомая простому человеку природа. Серые безжизненные пустоши резко сменялись цветущими зарослями то ли водорослей, то ли кустистого мха, а то и вовсе неведомыми представителями флоры, среди которой попадались даже цветущие лианы. Но подобные оазисы здесь были редкостью. В основном в подводных туннелях преобладал светлый крошащийся известковый камень. Может быть, именно по этой причине многие стены залов были испещрены глубокими дырами норами. Ровные края, широкие входы — они явно создавались искусственно. Но кто и для каких целей вырыл такое количество ходов, было неведомо даже Ануку. Либо память ихтиана не желал ворошить прошлое, извлекая наружу эпизоды давно забытых кошмаров.

В целом же создавалось впечатление, что в Подземье за пределами Чета практически не обитают двуногие представители разумного вида существ. Всевозможные рачки, летающие трещотки, жужелицы с огромными крыльями, змеи и крохотные прыгучие зверьки ростом с выдру — этих экземпляров было хоть отбавляй. А вот настоящих, огромных, клыкастых чудищ или одичавших диких ихтианов за последние часы глубинщики так и не встретили. Однако со слов мерилы, более крупных хищников в Подземье водилось ничуть не меньше, чем в большой воде. И вполне закономерный вопрос Крошина, где же тогда все эти ужасные создания попрятались, Анук ответил, как всегда, односложно и на свой манер, мол, покровительницам виднее, когда выпускать своих верных слуг на охоту, а когда оставить их при себе.

Путешественники отпустили в адрес ихтиана очередную издёвку и не спеша двинулись дальше. До Порога Недвижимого Винта оставалось чуть меньше двух миль.

— Скажи, тебе близка сказанная тобой чушь? Или ты пытаешься создать испуг внутри людей? — вопрос Кимпла обычному человеку показался бы слишком сложным для восприятия. Но тот, кому он адресовался, все понял предельно ясно.

— Голоса природы действительно существуют. И если ты не обрёл веру, стало быть, просто ещё не пришло время, друг, — откликнулся Анук.

Они шли на приличном расстоянии от ренегата и остальных глубинщиков. Длинная цепь спадала с их оков и змеёй волочилась по земле, запрыгивая прямо в руки Большого Уха. Порядка десяти шагов отделяли ведущих от ведомых, но этого вполне хватило, для того чтобы каждый из них мог перекинуться парой слов и не быть услышанным представителем вражеской коалиции.

— Они не собираются никого спасать, — перевёл разговор на другую тему бригадир.

Анук только пожал плечами:

— Ну не знаю. Тогда смысл играть в прятки со смертью?

— Не уверен, но кажется, их цель гораздо важнее Псиона и тех, кто был на его борту.

— Что же может быть ценнее жизни?

— Алчность, — равнодушно ответил Кимпл. — Только цель её мне пока неясна. Сначала я считал, что Крошина интересует руда, помаешь. Огромное месторождение, которое, скорее всего, располагается в пределах вашей запретной территории. Но ренегат не стал бы разыгрывать весь этот спектакль ради простой добычи. Тут что то более важное. Только что?

— Ты спрашиваешь об этом меня? — удивился мерила.

— А кого же ещё? — задумался Кимпл. — Сейчас не время играть в загадки, Анук. На кон поставлено слишком многое. Возможно, даже будущее всех нас.

Ихтиан тяжело вздохнул:

— Будущее давно предопределено.

— Не говори ерунды. Мы оба знаем, что это не так. Говори, что за секрет вы храните за Порогом? Да пойми, в твоём молчании нет смысла. И если моя команда ещё не догадывается об истинном назначении рейда, то ренегату оно известно с первых часов. И возможно, ему известно гораздо больше, чем вам.

Откровенность бригадира Анук воспринял вполне спокойно. Не став юлить, он лишь осторожно сказал:

— Ох, люди, вы не устаёте меня поражать. Зачем тебе это знание? Ты разве ещё не понял, к чему все это может привести?

— Да какая разница к чему, уж точно не к коллапсу или катастрофе, — в шутку предположил Кимпл.

— Нет, друг, — не согласился Анук. Его голос дрогнул. — И наш, и ваш миры должны готовиться именно к этому. Перерождение, вот как это называется. Грядут перемены, которые создадут на земле новую историческую спираль.

Дорога постепенно начала забирать вверх. Сначала обычная возвышенность, затем крутой поворот, и следующий подъем оказался куда круче. Каменная крошка под ногами сменилась мхом, а вскоре и вовсе превратилась в острые грани.

Впереди показалась узкая линия моста. Провисшие цепи держали на себе тонкие стальные листы. Сверху нависали огромные иглы светящихся кристаллов, а в пропасти виднелись переплетающиеся разноцветные полипы. Тонкая кромка воды едва скрывала верхушки великолепных подводных садов, и с высоты доброй сотни ярдов можно было без труда рассмотреть разноцветные наросты и длинные извивающиеся спины угрей или каких то других змеевидных тварей. Они не просто копошились среди коралловых лабиринтов в поисках случайной жертвы, а пожирали своих более слабых соплеменников.

— Опасное местечко, — взглянул вниз Хоаким и покачал казавшиеся не такими уж и надёжными цепные поручи моста.

Крошин задумчиво кивнул и посмотрел на Анука:

— Другой дороги, как я понимаю, не существует?

— В запретные земли вообще нет дороги, — насупился ихтиан.

— Зачем же тогда здесь этот мост? — задал вполне закономерный вопрос Большой Ух.

Анук тяжело вздохнул:

— Каждый десятитысячный час мы приносим сюда подаяния, чтобы умилостивить Дух Винта.

— Да, я читал что то подобное в книге легенд Восточного предела, — согласился ренегат. — Думаю, вы унаследовали эту традицию не от своих, а от наших предков. Хотя откуда тебе знать. Слуги Арла вряд ли говорили вам о том, как методично копируют нашу веру. Только, увы, пора сказок на земле закончилась уже давным давно. Прогресс и научные изыскания с лёгкостью поглотили легенды про ведьм и трёхглавых драконов, растерев в порошок пустые заветы, которые уверяли нас, что существуют бессмертные, и они в состоянии вдохнуть жизнь в умершее тело. Прости, но подобные суеверия давно ушли в прошлое. Жаль, что вы поймёте это не так скоро, может, только через пару тысяч лет. Если конечно, не выкинете ваши предрассудки из головы раньше...

— Сэрг, посмотрите! — прервал Крошина Гилфрид. Держась за ржавый поручень моста, он немигающим взглядом уставился куда то вдаль, а его рука, дрожа, указывала на одну из плит.

— Что там?

— Что там такое?!

Кимплу пришлось поравняться с Большим Ухом, чтобы разглядеть длинные рваные полосы на ровной поверхности металла. Темно коричневая ржавчина, словно первый снег, сохранила на себе следы недавнего присутствия. Вот только вопрос напрашивался сам собой — кто мог оставить такие огромные уродливые царапины? И чьи зубы способны перекусить толстые стальные листы?

— Хотите сказать, я был неправ? — не скрывая гордости, поинтересовался Анук.

Но Крошин, кажется, слишком уверовал в свои суждения, чтобы отреагировать на слова мерилы.

— И что с того? Следы мог оставить кто угодно? Мало ли здесь тварей с острыми когтями. Кто угодно, нечеловек. Слышишь? Кто угодно! Но только не твой выдуманный Дух какого то там Винта!

— Это вы верно говорите, сэрг, — нервно улыбнулся Большой Ух. — Да и как дух что то может сломать или прокусить? Он ведь нематериален, а стало быть, и зубов у него нет. Бред это всё. Пустой розыгрыш.

Но кто бы что ни говорил, увиденное и услышанное произвело на глубинщиков удручающее впечатление. Те, кто годами живут под водой и привыкли наблюдать призрачные очертания в мутной жидкости, слышать подводные стоны неведомых тварей, весьма суеверны. И сколько бы ты ни доказывал им обратное, пытаясь разложить на научные формулы любую необъяснимую дьявольщину, они все равно скорее поверят в сверхъестественную природу происходящего, чем примут научное обоснование непонятного факта. Иначе как можно охарактеризовать страх перед Глубиной? Да и что это вообще такое, Глубина? Выдумки, звуковые галлюцинации или действительно шёпот морских богинь? Именно такие вопросы обычно адресовались учёным и профессорам из Долины науки. А те, в свою очередь, пожимали плечами, не находя ответа даже на самый элементарный вопрос.

Откуда же взялась Глубина?

Стоя на краю обрыва, ренегат ухватился за поручень и внимательно осмотрел противоположную часть подвесного моста, где, как бельмо на глазу, виднелся вход в обиталище Духа Винта.

— Твоя откровенность весьма похвальна, зеленокожий, — задумчиво протянул Крошин, — Но почему то верится с трудом. Правда, мисс Финчер?

Девушка равнодушно уставилась на ржавые цепи креплений, затем сделал осторожный шаг, жадно вдохнула морозный воздух и обернулась, удовлетворённо кивая.

— Вот и я о том же, — хищно улыбнулся Крошин и, посмотрев на скучающего в сторонке бригадира, внёс весьма расплывчатое предложение: — А что если вам, Кимпл, разубедить нас? Не желаете попробовать?

— Спасибо, мне и здесь вполне комфортно. Да и какой смысл зависнуть над пропастью, кишащей зубастыми рыбинами? Лично у меня нет оснований не доверять нашему проводнику. Если ихтиан говорит, что не стоит беспокоить духа, значит, не нужно этого делать. Табу!

Улыбка Крошина сделалась только шире.

— А что если я прикажу?

— Не тратьте зря времени, сэрг. Давайте лучше я разберусь с этим упрямцем, — вмешался Хоаким и направил на бригадира ствол 'бурана'.

— Ну зачем же так жёстко? — остановил его Крошин. — Я надеюсь, капитан Кимпл не собирается становиться дезертиром, так ведь? Назовём это, к примеру, разведкой местности... А мой приказ — поставленной задачей. Вы слышали, бригадир? Выполнять! Живо!

Ничего не ответив, Кимпл устало вздохнул, встал на ноги и прогулочным шагом направился к мосту.

— Быстрее солдат, не заставляйте своего командира заснуть в ожидании вашего подвига, — во все горло засмеялся Большой Ух.

— И не забудь передать от нас привет Духу, побери его Глубина! — присовокупил Хоаким.

Если спросить у человека, что такое страх, он вряд ли сможет описать его двумя тремя словами. Рассказать, как он подкатывает к горлу, свербит внутри и сковывает движения, делая ноги ватными. Человек всегда отгоняет от себя подобные ощущения. Изо всех сил и любыми способами старается стереть то странное чувство, что хуже червя выедает изнутри. У глубинщиков, как, впрочем, и у других военных, отношение к страху особенное. Они будто отец и сын. Тот, что помладше — человек, пытается доказать своему родителю — первородному чувству опасности, что он вполне способен обходиться и без него. Только все это вранье. От страха невозможно избавиться. И неважно поднимаешься ли ты на самый высокий пик или спускаешься в неизведанные глубины моря, идёшь в атаку или сидишь в засаде, охотясь на хитроумного зверя. Человек способен лишь приглушить страх, засунув его в шар самоуспокоения и обмотать жгутом самоуверенности. Вот, пожалуй, и все способы.

Именно по такому принципу сейчас и решил действовать Кимпл.

Рут все таки не верил россказням ихтиана, но следы на стальных листах были красноречивей любых доказательств и противоречий.

Первый шаг дался довольно легко. Цепи натянулись, в уши ударил неприятный скрежет. Мощная платформа покачнулась. Дальше все пошло тяжелее. Железная пластина слегка ушла из под ног, заставив бригадира обеими руками ухватиться за скользкие поручни.

— Осторожнее, герой! — выкрикнул Большой Ух. Но в его голосе не было и капли беспокойства, лишь скабрёзность и отвращение.

— Желаешь помочь?!

Кимпл сказал это просто так, сгоряча. Чтобы выпустить пар и отмахнуться от навязчивых мыслей.

Ярд, второй, третий...

Мост раскачивался все сильнее. Амплитуда нарастала, и балансировать становилось невыносимо трудно.

Примерно на середине моста Кимпл остановился и позволил себе перевести дыхание. Немного переждал. Нашёл баланс. Погасил колебания. Спина пылала от острых взглядов, которые готовы были испепелить его, если он только соберётся задержаться хоть бы на минуту.

— Чего застрял, сыкло?! — обрушился на бригадира голос Хоакима. — Может, тебе помочь?

Мехиканец резко рванул за поручни. Мост покачнулся, заставив бригадира крепче обхватить цепи.

Заскрипев зубами, Рут натянуто улыбнулся. Он понимал, это всего лишь эмоции. Их надо немедленно подавить, но не убирать слишком далеко. Просто ещё не время. Нужно немного подождать. И непременно определиться, кто из команды не переметнулся на сторону врага? В ком ещё живо сомнение? И кто осмелится помочь ему и противостоять ренегату и его силе убеждения?

Нога осторожно ступила на платформу — ту самую, что несла на себе отпечаток неведомого зверя. След был глубоким и извилистым, словно полумесяц. Свежая борозда шириной в пару дюймов. Его точно оставил хищник либо существо, обладающее острыми когтями и громадными широкими лапами. Почувствовав участившееся сердцебиение, Кимпл попытался расслабить мышцы. В голове, словно заноза, всплыли недавние предостережения Анука. Судя по всему, ихтиан не лукавил. Возможно, что то недоговаривал, но уж точно не лукавил. И чем ближе становился арочный вход, за которым находился запретный Порог, тем отчётливее ощущалась неуловимая занавесь страха, что скрывала мистерию ужаса.

'Глубинные фокусы. Только злей и безжалостней', — оценил ощущения Рут.

Стоило этой мысли проскользнуть в голове, как неустойчивая металлическая поверхность мгновенно ушла из под ног. Обхватив цепь, бригадир не сразу понял, каким чудом ему удалось удержаться, не соскользнуть в бездну. Он отчаянно прижался к поручню и попытался намотать цепь на руку.

Испуганный взгляд заскользил по округе. Внизу проглядывались острые грани камней, среди которых как пища среди зубов застряли кости тех неудачников, кому не суждено было преодолеть хлипкую переправу. Подтянуться и встать на ноги у него так просто не получилось. Бригадир посильнее сжал немеющую руку и только после этого смог немного успокоится и понять, что с ним случилось.

Ролики коварного механизма прокатились вдоль пазов и вернули платформу в исходное положение.

За спиной висящего на одной руке бригадира послышались встревоженные голоса. Нет, скорее они были взволнованные, а вернее, предвкушающие. И ждали они только одного — смерти упрямого глубинщика, который почему то был не в состоянии удовлетворить желания искушённых зрителей.

Рука устало ослабила хватку, тело покачнулось и потянуло своего хозяина вниз. В такие мгновения в цирке наблюдающие за номером ахают и зажмуривают глаза. Но здесь, где не было никакого намёка на трюкачество, происходило все иначе.

Кимпл чувствовал в себе силы. Он понимал, что может выбраться. Если бы только не кандалы, которые, как назло, спутались между собой, уменьшив и без того скромный арсенал возможностей.

За спиной послышались раздосадованные стоны. Мехиканец даже выругался, выпустив наружу многократное эхо.

— Жрите потроха! — ругнулся Кимпл и, набрав в лёгкие побольше воздуха, принялся раскачивать тело.

Он никогда не считал себя проворным и гибким, но, когда пытаешься отсрочить путешествие на тот свет, в дело вступают скрытые ресурсы. Силы, которые до этого преспокойно лежали на полочке и ждали своего звёздного часа.

Усилие, совсем немного и...

В этот вечер, а может быть, день, проявив небывалую выносливость и изворотливость, бригадир разочаровал по меньшей мере четверых критиков своего незаурядного таланта. Вновь ступив на каменную твердь, Кимпл устало повалился на покрытую зеленовато серым мхом землю и закрыл глаза. Над головой светили блеклые иглы элюминов, но он не желал наслаждаться их бессмысленной красотой. Вместо подземных светил он представлял сине безоблачное небо и яркие лучи заходящего солнца.

* * *

— Поганое место, — осмотрев высокие колонны просторного зала и сложные для восприятия рисунки на стенах, заключил Хоаким.

Здесь практически не было света, и только крохотные факелы кристаллов в руках глубинщиков разгоняли царившую тьму, которая фырча отступала к стенам и мгновенно возвращалась назад, отвоёвывая свои позиции.

Место и вправду было скверным в классическом понимание этого слова. С потолка капала вода. Зал, как губка, впитал в себя угнетающую сырость. Покрывающий стены и колонны мох источал неприятный удушающий запах. И даже органические фильтры 'жабриков' не могли прогнать смрад. Забытый родичами склеп — вот как можно было охарактеризовать это место, если бы не одно 'но'. В зал можно было не только войти, но и пересечь его. Выход располагался между двух тонких, словно нити, колонн и напоминал грубый природный разлом, образовавшийся толи от движения земных пород, толи благодаря действию какой то неестественной силы. И что бы не послужило причиной его возникновения, он открывал дорогу в запретный мир подводного народа.

— Ну и где же твой страшный дух? — немного осмелел Большой Ух, не выпуская из рук буран.

Анук покосился на оружие, которое слегка вздрагивало в унисон с нервным дыханием Гилфрида. Выдержав паузу мерила ответил:

— Его обиталище впереди, мой друг... Впереди.

— Хватит пугать, зеленокожий, — прикрикнул на него Хоаким. — Уже тошнит от твоих страшилок. Никаких духов не существует. Разве что ваши дурацкие подводные уловки. Или хочешь сказать, что ты ничего не знал о ловушке на мосту?

— Откуда мне было знать, я всего лишь мерила, а не услужник покровительниц. Мне ведомо, где расположен храм и запретный город, но от меня скрыты тайны, что прячут эти стены, — нахмурился Анук.

— Можешь пороть что угодно, — оскалился мехиканец, — но учти, заведёшь нас в тупик или решишь предать, я лично выпущу твои кишки и намотаю на шею. Усёк?!

Анук не стал спорить. Он услышал стрелка, и этого было достаточно. В любом случае, как бы он ни поступил, смерть уже шагала с ним в ногу. Исход предрешён. Если он проведёт пришельцев в обиталище покровительниц, стражи никогда не простят ему этого. Если ослушается и заведёт путников к болотам Мра, откуда им ни за что самостоятельно не найти спасительную дорогу, стрелок обязательно осуществит обещанное. Так какая разница, как и где принять смерть? И Анук не стал бы делать бессмысленный выбор, если бы не тот голос, что последнюю тысячу часов звучал у него в голове.

С самого детства будущий мерила гораздо сильнее ощущал помощь покровительниц. Они всегда поддерживали и направляли его, давая своё благословление. Даже когда пришёл час изгнания, и ихтианы были вынуждены покинуть родной город. Он все равно продолжал слышать благословенный шёпот, который предупреждал его о надвигающихся бедах...

'И вихрем ворвутся в подземный мир чужаки из вод, и устремят они свой взор на запретные земли. И повиснет мир на грани. Но только враг сможет решить исход сражения', — это пророчество передавалось от прародителя к потомку не одно поколение. И было забыто после Часа изгнания. Пока Анук не услышал его снова. Спустя сотни тысяч часов, после того как ихтианы стали изгоями, покровительницы повторили своё предостережение.

Голос был ласков и одновременно твёрд. Сродни плеску волн. Тихий, безбрежный, умиротворяющий. Такой нельзя услышать, даже вынырнув на поверхность. Анук сразу понял, кто пожаловал к нему во сне.

Голос шептал и убаюкивал, но ихтиан понимал, что этот визит содержит куда больше, чем просто отголосок былой веры. И он решился заговорить. А голос спокойно ответил. Если вопрос был правильный — плеск волн становился спокойней, если рассуждения Анука являлись ошибочными — шум превращался в бурю.

Последний раз шёпот посетил ихтиана пару часов назад и велел ему вести людей дальше, в Покинутый город. Анук сначала не поверил, но не стал спорить и подчинился. Прочитал короткую молитву и направился к Порогу, что охранял Дух Винта.

Возле входа Кроши остановился и, подозвав мисс Финчер, указал куда то вверх. Девушка вытянула шею, прищурилась и тщательно провела кристаллом, осветив мрачные уголки разлома.

— Чисто?

Мисс Финчер кивнула.

— Стало быть, это и есть твой ужасный призрак?

Факел взмыл вверх. Мрачные своды окрасились приглушенным светом. В это трудно было поверить. Невозможно. Даже если учесть, что зрение столкнулось с галлюцинацией, все равно поверить собственным глазам оказалось не так то просто. Старый триплан, замурованный в скальную породу, висел как многоуровневая люстра — часть кабины, кусок крыльев и четыре огромных винта. Острые грани лопастей занимали все пространство узкого прохода, и если бы двигатели воздушного исполина начали слегка пофыркивать, готовясь к взлёту, то вращающиеся винты могли стать опасной преградой для любого, кто решится миновать первый порог в запретные земли ихтианов.

— Подводные хряки! Как?! — поразился Хоаким. — Как вам удалось затащить сюда эдакую громадину?

Анук так и не успел ответить. Впрочем, это было и ни к чему. Объяснения ихтиана были весьма однообразными и не несли в себе абсолютно никакой информативности.

— Невероятно, — сделав осторожный шаг к триплану, Крошин осторожно прикоснулся к отвесной стене и попытался осветить ту часть потолка, где камень пожирал стальную оболочку летающего исполина.

— Выглядит как одно целое, — растеряно произнёс Большой Ух, которому, видимо, удалось разглядеть чуть больше, чем остальным. — Может быть, здесь и вправду некое сакральное место этих подводных тварей?

Звонкий подзатыльник мгновенно привёл связного в чувства. Отпрыгнув в сторону, тот уставился на злую физиономию мехиканца.

— Ещё раз ляпнешь своим языком подобную чушь, вырву тебе язык!

— А что я сказал? — обиженно промямлил Гилфрид.

— Не сказал, а подумал! — коротко и непонятно рявкнул Хоаким.

Резкий шум прервал спор, заставив всех присутствующих выставить факелы вперёд и осветить дальнюю часть прохода.

Мелкая крошка и падающие камни наполнили пустоту неприятным треском, словно кто то притаился во тьме и, решив переместиться, случайно выдал себя. Так могли подумать все, кроме Анука. Ихтиан в отличие от людей знал наверняка — Дух Винта сейчас наблюдает за ними из своего укрытия. И если человеки решат переступить Запретный порог, верный слуга покровительниц не позволит им этого сделать.

— Что за!.. — рявкнул мехиканец наставив оружие на пустоту.

Мисс Финчер приняла стойку — лезвие разрезало темноту.

Большой Ух, в отличие от подготовленных бойцов, не успел среагировать так быстро и, нервно схватив буран, дрожащим пальцем так и не успел снять его с предохранителя, когда раздался голос ренегата.

— Всем тихо!

Анук отступил назад, в темноту. Он уже предчувствовал тяжёлое дыхание смерти. Предки не раз вспоминали великого стража врат — Дух всегда начеку, он никогда не дремлет. Он могущественен и непреклонен. Его не напугать человеческими стрелялками и прочими техническими штуками. Анук был уверен, дух расправится с непрошеными гостями всего за пару ударов сердца. Так было, есть и будет. Ничего не может изменить произнесённый покровительницами запрет: Порог не пропустит чужаков к святилищу покинутого города. Туда, где властвуют смерть и отчаянье. Никто не нарушит священного покоя морских повелительниц.

— Да будет так... — ихтиан не хотел произносить эти слова вслух, но они сами вырвались из груди, как мольба о помощи, как возмездие за беспощадные убийства его соплеменников.

— Что ты там вякаешь?! — мехиканец обернулся и застыл. Быстрая тень, а вернее, сгусток мрака промелькнул прямо над головой ихтиана. Стремительно, будто полет стрелы, который пытался противостоять свету.

Глухие выстрелы отразились от стен. Звон болтов заполнил пролет. Несколько очередей, ругань глубинщиков, суета — все закончилось буквально через минуту.

Анук открыл глаза, когда кто то зажал ему рот и дёрнул на себя.

— Что это за существо?! Ну, живо говори! — бригадир зло прошептал на ухо, но ихтиану показалось, что он кричит на него изо всех сил.

— Яяяяя не фнаааюю. Это Фуууух! Фухххх Финаааа! — заикаясь, прошамкал зажатым ртом Анук.

— Хорошо, поговорим позже, — быстро согласился Кимпл. — Только если хочешь выжить и спасти свою расу, твои ответы должны быть максимально правдивыми.

Кимпл отпустил ихтиана и быстро вернулся на своё место. Будто никакого разговора и не было.

Тем временем глубинщики приходили в себя, пытаясь сопоставить ощущения от минутной пальбы по каменным сводам с увиденным.

— Ты что то заметил? — схватив мехиканца за плечо, поинтересовался Крошин.

Удивительное дело — здоровяк дёрнулся, но не отстранился от ренегата, лишь виновато потупил взор и пожал плечами.

— Вроде что то было, а может быть, и нет...

— Тогда зачем стрелял? — уточнил Крошин.

— Подумал, что это какая та подземная тварь. Кто там разберёт. Показалось, вроде сгусток повис прямо над зеленокожим, будто они с этой штуковиной заодно.

— Тьфу ты, одно и тоже, — отпустил мехиканца Крошин. А потом заложил руки за спину и с деловым видом приблизился к зависшему вверх ногами триплану.

— Это все бутафория! Слышите меня? Антураж, спектакль, цирк! Именно эта громадина поселила в ваших умах иллюзию, что здешние пещеры кишат монстрами и ужасными духами. И вот результат! — его палец указал на мехиканца.

— А может быть, во всем виновата Глубина! — предположил Ольга, пытаясь найти более рациональное обоснование.

Ренегат медленно обернулся, смерил медика взглядом и медленно приблизился. Его повадки, взгляд, движения... Здесь, в Подземье, Крошин вёл себя как хищник, устроивший беспомощной жертве засаду. Не иначе, мурена, готовая нанести один смертельный укус и заглотить рыбёшку, не оставив той и шанса на спасение.

От подобной мысли Ольге стало не по себе, как то неуютно, нервно и тревожно. Только в отличие от неё, ренегат, словно не замечал очевидного. Упиваясь своей властью над членами команды, он был ослеплён идеей добраться до останков батисферы. И плевать ему на всё вокруг, на предостережения, опасности и прочую ерунду.

Но почему?

Откуда в нем такая слепая вера?

Ольга не раз задавала себе этот вопрос и не находила ответа. У Крошина имелась своя, одному ему известная конечная точка, и все, кто помогал ему идти в направлении этой самой цели, играли в его плане совершенно бесполезную роль. Своего рода лейп пешки , способные только на самопожертвование во имя короля. Рокировка, гамбит, подставка — комбинации, где слабейшие должны умереть, дав возможность более сильным совершить запланированную атаку в три хода.

— Больше не вздумаете говорить в моем присутствии подобную ахинею! Усвоили? В Подземье нет и быть не может признаков Глубины. Запомните раз и навсегда. Не мо жет! Все, что здесь происходит или произойдёт, даже самое необъяснимое явление, связно только с ними, — указательный палец, будто игла, пронзил застывшего у стены ихтиана. — Их выдумки давно зашкалили и пересекли допустимый придел. Самые честные ребята во всем Нескучном море всего лишь морочат нам головы своими хитроумными механизмами и суеверными россказнями. И я с удовольствием докажу вам это!

Подойдя к иллюзорной границе, над которой карающим мечом зависли три мощных винта, Крошин резко обернулся. На его лице без труда читалось ликование, словно он стоит на пути невероятного открытия.

— Глупцы, — одним ёмким словом выразил он своё отношение к глубинщикам.

Его шаг не стал роковым. Все осталось на своих привычных местах. Никакого землетрясения, камнепада или атаки ужасных чудовищ. Крошин с лёгкостью перешагнул через границу человеческих предубеждений, заставив Анука затравленно застонать.

— Ну что, убедились? — раскинув руки в стороны, будто птица крылья, ренегат победно уставился на подчинённых. — Кто то ещё верит в существование Духа Винта?..

Демонстрация собственной уверенности оказалась не столь эффектна, сколько эффективна. И кто бы что ни говорил, а результат был достигнут.

Кимпл ещё на мосту заметил неуверенность Гилфрида и нервозную насторожённость Хоакима. Казалось бы, что тут такого? Сделать короткий шаг. Вот ты на одной стороне, как вдруг очутился на другой. Но все далеко не так просто. Обстоятельства загнали глубинщиков в самые гущи Подземья. Туда, где, по всей вероятности, опираться на привычные человеческие законы просто бессмысленно. А если кто то этого не понял, то это только его проблемы. Но в отличие от бригадира, который только сейчас начал осознавать истинную причину вещей, творившихся с ними, ренегат знал все заранее. И именно по этой причине Рута восхитил отчаянный поступок Крошина. Да, сегодня он победил, выкинув из головы глубинщиков навязчивые мысли и ненужные страхи. Заставил их поверить, что творившееся вокруг не имеет никакого отношения к необъяснимым тайнам моря. Ну а что дальше? Как долго он сможет скрывать от людей правду? И как объяснит им новую встречу с неизведанным?

У бригадира накопилась к ренегату масса вопросов. Впрочем, все они были не столь важны. Все кроме одного. И именно в ответе на него содержалась истинная причина, которая, будто магнит, тянула Крошина к месту гибели Псиона.

Коснувшись глубокой борозды, оставленной все теми же когтистыми лапами, Кимпл растёр между подушечками пальцев кровавый след и с жадностью втянул ноздрями отталкивающий запах чудовища. Того самого, что устроило здесь схватку с опасным противником. Стоило присмотреться повнимательнее, и можно было обнаружить массу следов: клочок шерсти, выдранный коготь и крохотные капли крови.

Да, схватка удалась на славу.

Но с кем?

Неужели Дух Винта все таки существует?

Решив не ворошить копошившиеся, словно жучки, неприятные предположения, Кимпл воспользовался своим золотым правилом — время все должно расставить по местам, всем секретам своё время, место и обстоятельства.

* * *

— Рваная печёнка! — рявкнул Михас и наставил ствол на узкую кишку прохода. Он уже был готов выстрелить, но какое то гадкое чувство заставило его в самый последний момент остановиться.

'Меня водят за нос. Трахнутая Глубина! Все дело в ней! Только в ней!' — мысленный строй ругательств и оскорблений пронеся мимо, слегка успокоив механика.

Шёпот, скрежет, вой и свист — всё разом прекратилось. Никакого намёка на первый либо второй признак Глубины.

Михас повернул голову и уставился на кружку с горячовкой. Она стояла на своём привычном месте, целёхонькая, как и прежде.

Так уже было раз, а может два, три, четыре... Боже правый! Сколько раз это повторилось?

Похоже, Глубина шипящей змей все таки пробралась в голову механика и устроила своё ужасное представление. Перемешав окружающий мир, она выдала желаемое за действительное, разорвав в клочья привычную реальность.

Разве такое возможно? — задался вопросом Михас. Но сколько бы он не размышлял на эту тему, существовал лишь один способ проверить. Если он и вправду слегка двинулся умом, как говаривали в таких случаях подводники, выбраться из такого состояния не так то легко. Даже если ущипнуть себя изо всех сил, Глубина не ослабит хватку. Она слишком жадна, чтобы так легко расстаться с добычей. Тогда как поступить? Кажется, Михас знал способ избавиться от этого кошмарного наваждения.

Среди Глубинщиков существовал один довольно необычный, но, по их мнению, весьма эффективный способ избавиться от второй, шумовой, стадии.

— Думаешь, взяла меня в оборот? Ну уж нет, стервозная, подавись моей печёнкой! Не дождёшься...

За широким обзорным стеклом показалось нечто огромное. Нереально огромное и зловещее. Тень, способная заслонить собой весь разлом. Одиссей слегка покачнуло и накренило вправо. Михас подбежал к единственному ориентиру, который как поплавок выделялся среди привычного мира. Схватив кружку, механик разбил её в дребезги и с буром наперевес быстрым шагом направился в отсек для высадки.

Глубина не выносит только одного. Сопротивления! Если ты не подчиняешься предложенному миру, пытаешься его изменить, подводная мразина не выдерживает, сдаётся, и отступает. Ненадолго, но у тебя будет достаточно времени, чтобы выбраться наружу. Хотя бы в море, где влияние Глубины ничтожно. Где существует только давление, страх и шум в голове. А ещё декомпрессионная болезнь. Пускай она! Пускай страдания, но только не раболепство перед настоящим безумием.

Верить в домыслы глубинщиков или нет?! Михас не ставил себе такой задачи. Он просто собирался вытрясти из своей головы подводную заразу. А других способов это сделать не знал.

— Хрен ты меня возьмёшь, засоли мою печенку. Подавишься!

Оказавшись возле выходной лунки , в которой словно на поверхности Горизонта плескалась вода, Михас стал шустро переодеваться. Плотный комбинезон резко стянул его ноги.

Ещё немного, еще чуть чуть... Он обязательно успеет.

То, что сейчас творилось с механиком, больше всего напоминало попытку убежать от собственной тени. Он метался по отсеку, словно поддавшийся панике юнец.

Стальная голова скафандр с двумя дюжинами крохотных оконцев, сначала перекочевал к нему в руки, а затем на стойку. Тяжёлые сапоги — грузила он надел почему то только один. А затем этот дьявольский комбинезон. Михас спешил изо всех сил, одновременно моля всех ведомых и неведомых мучеников, чтобы те помогли ему успеть.

Оружие пока временно покоилось на ящике со снаряжением, но Михас не сводил с него глаз. Он гадал, успеет ли схватить бур, если Одиссей получит крен, не укатится ли тот от него, не бултыхнётся в лунку. Десять, одиннадцать, двенадцать... Хаотичные мысли лихорадочно метались среди ровного ряда цифр, которые как бойцы выстраивались вряд, не позволяя механику сойти с ума.

— Сорок два, сорок три, сорок четыре... — Михас уже практически собрался, остались только перчатки и кислородный баллон.

— Пятьдесят два, пятьдесят три... — баллон на спине, перчатки надеты. Все верно? Все правильно?

Нет, кажется, наоборот! Перчатки на спине, баллон в руках. Или на руках? Как же правильно?

— Сорок два, пятьдесят шесть, семьдесят три!..

Михас быстро оглядел отсек. Всё снаряжение, гидрокостюм и скафандр покоились внутри стеклянного шкафа.

Что за наваждение?!

Внезапно Одиссей принял на себя неведомый удар, судно повело влево.

Схватившись за пистолет, слава подводным мученикам, оно лежало на месте, Михас попятился назад и забился в угол, медленно сползая на пол.

Этого просто не могло быть даже в самых кошмарных снах. Или реальности? Но, дери её Глубина, с ним это все таки произошло здесь и сейчас!

Михас вздрогнул, впервые за последние пятьдесят лет ощутив на глазах слезы. От обиды, горя, отчаянья. Он попал в ловушку, из которой не смог бы выбраться даже самый опытный ныряла. Что уж говорить про обычного глубинщика, да ещё с таким низким порогом чувствительности...

Глава 9. Лабиринт откровений

Покорители Нескучного моря не верили ни в дьявола, ни в его несметную армию. И бригадный капитан Рут Кимпл был главным тому доказательством. Ужасные адовы монстры, рогатые и хвостатые создания, говорите? Охотники за человеческой душой заставляют вас трепетать?

Какие бы страшные байки не ходили среди подводников, бригадир считал подобные истории пустым звуком. В мутных глубинах моря вполне хватает реальных чудовищ, из плоти и крови, которые способны напугать не хуже ночных кошмаров. Но как бы ты не дрожал при их появлении — они всего лишь хищники подводного мира, каких можно встретить и на земле. У них тоже есть клыки и бивни, острые зубы и стальные челюсти. Но в отличие от вымышленного зла, с ними можно бороться.

Конечно, завидев ужасного плавающего монстра, надвигающегося на тебя из пустоты впадины, проще ретироваться. А еще лучше бежать со всех ног, чтобы потом среди напуганных до смерти приятелей рассказывать, что ты встретил настоящего морского чёрта. Некое ужасное создание, с которым невозможно сражаться в честном бою. Такого горе рассказчика многие выслушают и посочувствуют. Многие, но только не глубинщики. Они то знают, что у страха глаза велики. Их разум привык верить тому, что видится и слышится. Всего пару лёгких штрихов — и вот уже меченосцу размером со среднего кита приписывают родство с самим Левиафаном. Новичок в подобном деле, конечно же, закивает головой, а вот опытный подводник усмехнётся, пошевелит усами и недоверчиво отмахнётся, мол, не говори ерунды, приятель.

Подводные солдаты по натуре своей скептики. Но не потому, что в них кипит излишняя храбрость или они весьма недалёки, чтобы поверить подобным россказням. Просто они привыкли ставить выполнение задач выше всяких предрассудков. Именно эта довольно нехитрая аксиома заставляет их не поворачиваться к неизвестности спиной, а смело смотреть в глаза надвигающейся опасности. И тогда ореол таинственности рассыпается как карточный домик. Зловещие тени становятся более осязаемыми, пугающие звуки — вполне привычными, а глаза начинают видеть в противнике признаки земного происхождения. Все мы дети земли, и король в подводной саванне может быть только один. Поверьте, человек неслучайно завоевал право носить скипетр и перстень. Только напрасно все вокруг считают, что власть может длиться вечно. Так говорится во многих пророчествах, в том числе и жителей Подземья. Но, увы, люди слишком высокомерны, чтобы искать истину в хрониках тех, кто по определению расположился на низшей ступени развития.

— Я тебя уверяю, он вполне реален.

— Другого ответа я и не ждал, — не стал спорить Кимпл.

Анук опустил голову и грустно добавил:

— Только никак не возьму в толк, почему Дух позволил вам миновать Порог?

— Может быть, он решил нас немного помучить, а лишь потом выпотрошить, словно мелкую рыбешку? — предположил бригадир.

— Эта земля священна, а Дух — всего лишь хранитель входа. Его предназначение охранять, а не давать шанс чужеземцам, в жилах которых течёт кровь верхнего мира. Возможно, все дело не в нем, а вас. Быть может, он верит в благородство вашей цели, — выдвинул предположение Анук. Хотя ему самому верилось в это с трудом.

Кимпл устало улыбнулся, отложив спор до лучших времён. Он чувствовал — ихтиан все ещё не доверяет ему, а без этой основной составляющей бригадиру светил лишь пустой разговор и отрицание любой предложенной им идеи.

За пару часов они продвинулись едва ли на четверть морской мили. Низкие потолки, острые грани стен и лабиринт из непроходимых коридоров, которые словно специально петляли, то упираясь в тупик, то разбегаясь в разные стороны.

— Куда ты нас завёл, грешники тебя побери?! — первым не выдержал стрелок. Было видно, как он быстро закипает. Достаточно было одного слова, чтобы мехиканец вспыхнул как спичка.

Ихтиан остановился и осторожно поднял элюмин над головой, осветив мрачные стены подземелья. Когда он ступал на запретную территорию, думал, что помнит все переходы, ловушки и ведущие в никуда пустые пути. Но память — коварная штука, и даже у ихтианов случаются провалы, вырывающие из прошлого целые куски часов.

— Мне надо немного сосредоточиться, — откровенно признался Анук.

— Хватит валять дурака, слизняк! Иначе я выбью из тебя этот правильный путь.

— Прекрати, — вмещался ренегат. — Пускай приходит в себя столько, сколько ему необходимо. Всё, привал. Час на отдых, перекус, дальше двигаемся цепью вслед за нашим проводником.

Мехиканец нахмурился, но перечить не стал. Последнее время он вообще очень легко менял гнев на милость, словно установленные в нём тумблеры непримиримости переключались в независимости от его воли. И Кимпл догадывался, кто так удачно дёргает здоровяка за ниточки. Власть Крошина над глубинщиками стала слишком очевидной, чтобы пытаться не замечать данный факт. Оставалась загадка — как ренегату удалось заполучить в союзники столь непоколебимого во всех отношениях человека?

Кимпл много раз перечитывал досье мехиканца и считал его взрывчаткой замедленного действия. Только дело тут было не в систематических нарушениях дисциплины и мелких стычках с сослуживцами, вовсе нет. Внешняя раздражительность и вспыльчивость являлись только верхушкой айсберга. На самом деле мехиканец был куда опаснее даже тех морских тварей, что пожирали слабейших, широко раскрыв зубастую пасть. По сравнению с ними, стрелок был хищником другого уровня. Избирательным, хитрым и неспособным подчиняться установленным нормам службы. Настоящая машина для убийства — кажется, так назвал его однажды аншеф генерал. Потом немного подумал и добавил что то типа: другие то сюда и не попадают.

'Да, дружок, вряд ли ты переметнулся на сторону ренегата за сладкие обещания. В отличие от слезника Гилфрида, у тебя котелок варит совсем иную кашу', — подумал про себя Кимпл. Стряхивая размышления, поднял голову и встретился взглядом с Ольгой. Медик с грустью посмотрела на цепи, затем на восковое лицо бригадира. Возможно, ему просто показалось, но в её взгляде угадывалось непритворное сочувствие. Впрочем, вырванная из мрака картинка могла оказаться обычной иллюзией. Слишком мало времени, слишком много мыслей.

— Этот лабиринт, он же прост и логичен, — не уставая повторял себе Анук. Его память вращалась, словно жернова, перемалывая всё ненужное и, пытаясь отыскать давно забытые детские воспоминания. Но все попытки оказывались тщетны.

В тот кошмарный цикл, весь народ ихтианов покинул благословенные земли Аквара, земли, где они были счастливы, где процветал мир и спокойствие, мир, не знавший пришельцев из большой воды и опасности надвигающегося перерождения.

— Думай быстрее, — на правах сильной стороны напомнил Ануку связной.

Ихтиан обречённо упёр взгляд в ренегата, который, тем временем, извлёк из маленькой походной сумки срезанный кристалл и, покрутив его в руке, нарисовал острой гранью на земле какой то непонятный символ.

Он пишет на камне...

Камень впитывает в себя следы...

Следы — по ним можно найти обратный путь...

Отличные метки!

В памяти что то шелохнулось. Старые наскальные рисунки посыпались наружу как хлам с чердака, так не вовремя распахнувшего скрипучие двери.

Лабиринт коварен — он никого не выпускает наружу. Во внешний мир...

Его хитросплетения невозможно запомнить, потому что Дух Винта постоянно их меняет расположение, тасуя словно колоду карт. Он обходится так со всеми, даже со смиренными сынами подводных покровительниц...

Ты можешь играть здесь, но главное, не заблудись. А если такое произойдёт, запомни одну вещь — выход существует. Достаточно только провести линию. Крохотную светящуюся линию. Она никогда не оставит тебя одного в темноте... Бери и бережно храни их. Шипящие мелки...

Анук едва не завыл от нахлынувших на него слов предостережения. С ним беседовал его предок, прародитель, наставник Райринс Сбир. А после того как голос стих, возникла призрачная фигурка в конце длинного извилистого туннеля. Закрыв глаза, ихтиан продолжил следить за тем, кто явился к нему из прошлого.

Крохотный силуэт осторожно продвигается по узким и пугающим коридорам лабиринта. Ихтиан слышит жадное чавканье Духа, видит его извивающиеся щупальца. Но тот не торопится пугать юного Анука. Он знает правила и чтит законы Подземья. А ихтиан ничего не боится: он слишком маленький и глупый, чтобы углядеть во мраке собственную смерть. Но помимо самоуверенности в нем также варит свой опасный напиток упрямство, именно оно завело его так далеко. И именно оно позволит ихтиану выбраться, выскользнуть из цепких лап лабиринта.

Анук не тратит мел понапрасну. Он аккуратно ставит метки, как зарубки на дереве. Крохотная линия, напоминающая забавную улыбку. Мел шипит, отдавая часть себя холодному камню. След мерцает зелёным светом, а потом резко гаснет. Но достаточно провести по нему лапой, смахнув слой пыли, и он вновь загорится ярче прежнего. Анук знает этот секрет как никто другой. И потому смело продвигается вперёд, желая достигнуть в крохотном путешествии желанной цели — стального жилища с массивными сверкающими винтами, похожими на лезвие острых сабель, которыми вооружены хмурые стражи города Ореол.

Он ещё совсем ребёнок, всего десять подводных циклов отроду . Но пытлив не по годам. Путеводная нить тянется за ним шаг за шагом. Тупик — не беда, можно немного отдышаться, вернуться к развилке и двинуться в другом направлении.

В темноте время течёт немного иначе. Замедляясь, оно заставляет любое живое существо думать, что пробыл в царстве мрака всего чуть чуть, а на самом деле прошли долгие часы. Родители Анука наверняка уже хватились его и собрались на поиски. Но искать они будут совсем не там, где находится их непослушный сын: у Речной запруды, в Покинутой заводи и даже у Храма Морян. Они и предположить не могу, что он решил поиграться в Пороговом лабиринте. Там, куда запрещено совать нос даже взрослому ихтиану. Даже тем, кто слышит голос Покровительниц. И не только потому, что выход в Большой мир охраняет великий Дух. Просто так записано в книге Существования.

Только Анук слишком мал чтобы ухитриться прочитать. Он жаждет приключений и не задумывается о каких то там запретах. В его коротком жизненном цикле ещё не встречались крупные проступки, а мелкие шалости заканчивались лишь часовым наказанием в пещере Тысячи капель. Крохотное помещение, где царят вечная сырость и непрекращающийся отголосок моря. Потому Анук и не подозревает, что за сегодняшнее непослушание его накажут куда строже...

— Ты что застыл? — оглушительный бас мехиканца раздался так близко, что ихтиан вздрогнул и выскользнул из серого облака воспоминаний.

'Веди их внутрь. Веди прямо ко мне в гости'.

Голос самого моря прозвучал так отчётливо, что Анук едва успел осознать предназначенное для него послание.

— Я вспомнил... Я вспомнил дорогу. Но я должен быть уверен...

— В чём? В чём ты должен быть уверен?! — всполошился Хоаким. — Ты уже битый час морочишь нам голову, а мы не продвинулись даже на сотню шагов. Все ходим по кругу! Лично я точно помню этот переход. И вон тот тоже.

На этот раз мехиканец успокоился сам собой, без вмешательства ренегата. Почувствовав приближение Крошина, он понизил голос и покорно отошёл в сторону.

— Что тебе необходимо, червь? — поинтересовался ренегат. Его спокойный голос дрогнул, словно натянутая до предела струна.

— Догадку, — осторожно ответил Анук. — Она возникла в моём воспоминании, но я должен удостовериться. Лабиринт содержит массу ловушек, и мне нужно подтвердить, что моё видение не заведёт нас в ловушку, где сработают тайные механизмы.

— Какое, к чертям собачим, видение? Он, что, нас всех за дураков держит?! — напряг кулаки мехиканец.

Однако ренегат резко оборвал:

— Хватит! Молчать! Мне не нужны советчики в таком простом вопросе. Гилфрид — ты за старшего. Берёшь себе в помощь стрелка, и следуете за ластоногим, пока он не запрыгает от счастья, когда перед ним откроется прямой коридор прохода...

Поражённый таким спорным решением, Хоаким разинул рот, а, выслушав ренегата до конца, едва не потерял дар речи. И если бы не скромное освещение, Крошин без труда заметил бы, как багровеет лицо мехиканца. Но тот лишь равнодушно отвернулся, упустив эту деталь из виду.

Большой Ух горделиво выпятил грудь, закинул на спину стреломёт и, пренебрежительно махнув рукой своему закадычному врагу из далёкой пустыни Мехики, толкнул ихтиана в спину.

Крохотный свет заметался среди глубокой темноты, но вскоре успокоился, расплылся светлым пятном на шероховатой стене. Кимпл почувствовал на себе колючий взгляд ренегата. На мгновение стало неуютно, словно среди пустоты завис немой укор.

— Я давно ждал этого разговора...

Ни Ольга, ни мисс Финчер никак не отреагировали на приглушенный голос ренегата. Неужели не услышали? Даже если не слова, то хотя бы голос.

— Ты ведь сам ждал его с нетерпением, — продолжил Крошин.

При этом он не разомкнул губ. Ни единой мимики — застывшее восковой маской лицо даже не шелохнулось.

— Не знаешь, как со мной заговорить? Хм... Я, если честно, был о вас, сэрг капитан, лучшего мнения.

Мыслитель! Легенда наяву! Но откуда? Здесь, под покрывалом тысяч лье противной солёной воды, существует тот, кто способен с лёгкостью желтопузого ужа заползти к тебе в душу, не потревожив воспалённого глубиной разума.

— Боишься, — догадался Крошин. И на его лице отпечаталась тень улыбки, мимолётного чувства удовлетворения.

— Подобные способности не могу не поражать, — наконец произнёс... Нет, не произнёс, а подумал. Да да, именно подумал Рут Кимпл.

— Молодец, умеешь льстить, не открывая рта, — улыбка ренегата стала в два раза шире.

Теперь Крошин не пытался разыграть партию, как это случилось во время их первого разговора, и не собирался подкидывать козырей — как во время второго. Теперь он играл открыто. Кимпл был в полной его власти, и не имело смысла ходить вокруг да около. До цели рукой подать, а бригада полностью подчинена щуплому, но весьма умелому в части психофизики глубинщику.

Впрочем, глубинщиком Крошина можно было назвать с большой натяжкой. Он никогда, по крайне мере, до этого погружения, не носил военной формы, не выражался уставным языком и не выполнял быстрых и совершенно неэффективных нормативов. Он мыслил куда шире, чем любой уважающий себя защитник побережья. И поэтому был куда опасней тех, кто умело проявлял силу внешнюю, напрочь позабыв о внутреннем потенциале.

— Признайся, ты ведь сразу догадался, зачем я услал этих рачков ?

— Разговор. Вам нужен этот разговор, — мысленно откликнулся Кимпл.

— Сечешь, бригадир. Только ответить, зачем он мне? К чему заводить беседу со своим...мммм... назовём тебя конкурентом?

— Считаю, что из праздного любопытства. Ваш план сработал. Слишком легко, без всяких эксцессов. Разыгран как по нотам. А оценить, к сожалению, некому. Вот и приходится искать благодарного зрителя, пускай даже такого как я — в кандалах и с большим желанием размозжить вам голову...

Жест бригадира — поднятые вверх руки, подобие аплодисментов и звяканье цепей остались незамеченными остальными подводниками. Ольга слишком сильно погрузилась в раздумья, а мисс Финчер, напротив, отвела в сторону рассеянный взгляд и с интересом уставилась на догорающий свет элюмина.

Смех в голове одновременно пугал и раздражал. Крошин откровенно веселился, не скрывая своих чувств.

— Капитан, вы действительно наивно полагаете, что я настолько предсказуем?

— Могу только предположить. Всё в мире подвязано на выгоде, сэрг. И в ваших поступках нет ни капли благородства. И вся ваша спасательная идея — обычная ширма, за которой скрывается алчное желание что то отыскать. Что то действительно важное. Но человеческие жизни, уж простите, но не относятся к цели ваших поисков.

Невыносимый гогот гулким эхом отозвался в голове бригадира и через секунду сменился неприятным хрюкающим звуком.

— Как вы ошибайтесь... Неведомые мученики! Как вы ошибаетесь!

Однако бригадир и не думал сдаваться. Он выдал лишь часть правды, которая, как он и полагал, была верной. А вот для второй стоило ещё добраться.

— А разве не к Колхиде тянутся щупальца нашего рейда?

Смех на секунду прервался.

— Хорошо, так и быть. Я раскрою тебе небольшую завесу. Наша миссия действительно носит спасательный характер, но гибель Псиона не имеет к этому ровным счётом никакого отношения.

— Кого же мы тогда собираемся спасать? — удивился Кимпл.

Крошин молча достал из рюкзака новый элюмин и надломил его. Яркий свет озарил узкий коридор, а затем устремился вниз. Бригадир отчётливо различил борозду, оставленную острыми когтями — три глубоких следа среди серой крошки.

— Подумай, бригадир, стоит ли тебе надеяться на помощь ихтианов? Или проще перейти на сильную сторону? Поверь, когда мы достигнем своей цели, у этих мерзких млекопитающих, именующих себя великой расой Подземья, не останется шансов на спасение.

* * *

С каждым шагов Анук все отчётливее видел след, оставленный им в детстве. Он молодел на глазах, память возвращала его назад слишком стремительно, словно прыжок в бездну. Мел оставлял на стене неровный отпечаток, а юный ихтиан продвигался все дальше по мрачным туннелям лабиринта. Все происходило как в десятки тысяч часов назад. С одной только разницей — тогда Анук не знал, куда именно приведёт его наивное детское желание увидеть дом Духа Винта, и у него не было и капли страха. Сейчас ситуация складывалась иначе — он точно знал, что ждёт их впереди, но желание отомстить этим грязным людишкам казалось превыше дрожащих коленей и ужаса смерти.

— По моему, мы достаточно проверили твою теорию. Не пора ли возвращаться? — нарушил тишину мехиканец.

— Прошу, буквально пару минут, ещё один пролёт, — сжав лапы лодочкой, попросил ихтиан.

— Действительно, чего это ты возмущаешься? Здесь я капитан, и я решаю, как долго и как далеко нам идти! — встрял Большой Ух. Наслаждаясь своим крохотным кусочком власти, он смаковал каждое мгновение и желал продлить его как можно дольше.

'Где то здесь, где то рядом. Я точно помню, что это было где то здесь', — Анук прислушался к собственным ощущениям. И они не подвели его.

Там, в прошлом, он хорошо помнил их встречу. Плутание по одинаковым переходам, тупик и очевидный выбор из пяти разбегающихся в стороны туннелей. А потом острые каменные клыки, свисающие с потолка, и внезапный страх, когда в ночи вспыхнули жёлтые буркала хищника. Дух притаился в углу одного из тупиков, в самом центре волокнистого кокона. Возможно, это было его лежбище, а может быть, он сплёл его специально, чтобы поймать в ловушку заблудшего путника. Раньше в лабиринт заползало много разной живности из Внешнего мира, и пропитание не нужно было искать, достаточно только затаиться и ждать.

Юный Анук опешил, попятился назад, но дорогу к отступлению преградила стена.

Дух висел под самым потолком и не шевелился. Караулил, а может быть, просто спал? Ануку было всё равно. Из рассказов прадедов он точно знал, что слух у чудовища острый, и если он издаст хоть звук, Дух сцапает его на раз два.

Широкие щупальца обвили каменные клыки, впились в них присосками. Продолговатая голова стала медленно опускаться вниз. Дух вовсе не спал, он наблюдал за непрошеным гостем.

Маленький Анук испугано икнул и зажмурил глаза...

Тогда ему удалось избежать опасности. Чудом, но удалось. Дух пощадил юного путешественника. Но сейчас он вряд ли будет столь же милосердным, даже если учесть тот факт, что ихтиан приведёт к нему в гости две дополнительные жертвы.

Житель лабиринта был на своём привычном месте — в центре липких нитей, напоминающих паутину, сплетённую гигантским пауком. Однако внешне Дух сильно изменился. Теперь он казался не таким грозным, как раньше, куда то подевалась та необузданная мощь. Или просто ощущения детства были совсем иными? Сначала Анук решил, что ошибается, и страж Порога специально сделался меньше, спрятался в убежище. Но чутьё подвело ихтиана. Дух действительно ослаб. Но почему? Как такое могло произойти? Осознать этого Анук не мог. Только факт оставался фактом — могучий Дух растерял часть своих сил. Большую часть. Грозная морда с сотней крохотных глаз едва угадывалась на фоне рыхлого мешка, а щупальца с трудом удерживали массивное тело. От былой прыти не осталось и следа. Свежие шрамы на самом видном месте и висящие плетьми конечности. Дух едва сохранял равновесие.

Первым существо, подвисшее под самыми сводами, заметил мехиканец. Тут же заухало его оружие. Стреломёт выдал несколько сбивчивых очередей и затих. В поведении стрелка не чувствовалось ни капли паники. С другой стороны, слаженных действий от двух глубинщиков ждать не имело смысла, потому как Большим Ухом мгновенно завладел страх. И не просто страх, а настоящий ни с чем несравнимый ужас.

Оружие связного стало плеваться во все стороны, будто сошедший с ума механизм, который давно требовал починки, и вот наконец, наступил долгожданный предел.

Очередь... ещё одна... короткая передышка ... и снова очередь.

— Умри тварь! Сдохни! — вопил во все горло Гилфрид. — Ненавижу тебя! Ненавижу это место! Ненавижу Глубину!

Анук вжался в стену, как когда то в детстве. Тогда его напугала неизвестность, а сейчас банальное безумие. Связной палил без разбору — прямо, вверх, себе по ноги. От такой пальбы мог пострадать кто угодно, но не сама мишень.

Только бы он зацепил Хоакима, случайно всадил в него пару болтов, и тогда считай, дело в шляпе. Останется совсем немножко — расправиться с полукровкой, мисс Финчер. И этого будет вполне достаточно, подумал Анук, прекрасно понимая, что без помощницы Крошин не продержится в Подземье и пары часов. Но в этот самый миг надежды Анука рухнули, словно песочный замок. Мехиканец умудрился вырвать из рук Гилфрида оружие и отвесить тому мощный удар в челюсть.

Лишь секунда, и всё прекратилось.

Отголосок выстрелов прокатился по стенам и быстро сошёл на нет, погряз в воцарившейся тишине.

— Глупый слизняк! — очередная звонкая пощёчина заставила Большого Уха закрыть лицо руками и обидчиво заныть.

— Перестань! Не бей! Не надо...

Мехиканец только зло сплюнул.

— Будь не ладана эта Глубина! А ты тоже хорош — увидел непонятно кого и сразу палить... Дурак! Это все мираж, обман! Нас провели вокруг пальца. Понимаешь ты? Вот он, — указательный палец, словно лезвие ножа, упёрлось в Анука. — Всё подстроил именно он. Гляди...

Мехиканец отбросил потухший элюмин и осветил коридор новым. Паутина, напоминающая перевёрнутое вверх дном гнездо, вздрогнула. Тени отразились от стен, создавая подобие щупалец. Если присмотреться, можно было без труда разглядеть ужасные буркала выдуманного чудовища.

— Теперь понял?! А ты только болты почём зря тратишь...

Дважды объяснять Гилфриду очевидные вещи не пришлось. Оскалившись, он выдернул из сумки запасной барабан, подобрал оружие и дёрнув затвором, наставил на ихтиана.

— Получай сволочь!

Анук так и не успел испугаться. Забившись в угол, как в детстве, он никак не мог поверить в очевидный обман. Но ведь Дух Винта существует, не может не существовать! Он лично видел его минуту назад.

Тишину прорезали несколько выстрелов. Хлёстких, жёстких ударов. Болты просвистели над самой головой, заставив ихтиана тихо застонать. И хотя голос внутри настойчиво твердил, что сегодня он точно не погибнет, Ануку слабо верилось в благостный исход.

— Ты что, сдурел?! — пробасил мехиканец. Его рука перехватила буран в последний момент, заставив болты уйти чуть выше цели.

— Ненавижу этих тварей! Что б они все сдохли! — дрожащим голосом прошипел Гилфрид.

Вырвав оружие из рук связного, Хоаким отшвырнул его в сторону.

— Хочешь ненавидеть — ненавидь. Но пока проводник не вывел нас к батисфере, ты его и пальцем не тронешь. А попытаешься, я тебя лично сотру в порошок!

Гилфрид схватился за ушибленный бок и не нашёл ничего другого, как обижено напомнить стрелку, что здесь он бригадир и ему решать дальнейшую судьбу ихтианского слизняка.

— Не пори чушь, задохлик! Если ты и стал капитаном на пару часов, это ещё ничего не значит, — довольно трезво рассудил мехиканец. — Да, не спорю, ты можешь хоть сейчас пристрелить проводника, но подумай, как будешь оправдываться перед Крошиным?

Большой Ух вытер выступившие слезы и с обидой в голосе заявил:

— Он меня поймёт. Поддержит! Ведь это ихтианы виноваты в гибели Псиона!

— Сильно сомневаюсь, что ренегату придётся по душе твоя глупость, — добродушно улыбнулся Хоаким. — Так что, подбери сопли, пора возвращаться... Надеюсь, ты знаешь, как вывести нас из этих грёбаных туннелей? — этот вопрос был адресован уже Ануку.

— Да, теперь я знаю, как попасть в Покинутый город, — мёртвым голосом отозвался ихтиан.

Впервые в жизни вера Анука пошатнулась, и он засомневался в правильности собственных поступков. Вернее, он усомнился в силе Покровительниц. Сама по себе мысль была настолько ужасной, что он едва устоял на ватных ногах. Раньше ихтиан никогда бы не посмел даже предположить подобное, а теперь его рассуждения вели в царство отчаянья. Он пробовал молиться, взывать к силе глубин, но все было напрасно. Покровительницы не собирались прощать неразумных детей, и именно по этой причине от былого величия запретных земель не осталось и следа.

А как же голос? — обратился сам к себе ихтиан.

Голос, голос, голос.... В его голове он теперь звучал без остановки, контролируя практически каждый шаг. Только по какой то неведомой ихтиану причине, как бы он ни старался и какие бы инструкции ни получал, противопоставить беспринципным действиям людей ничего не мог. Ему оставалось только расписываться в собственном бессилии, уповать на банальный закон справедливости.

Ихтиан припомнил те времена, когда его народ жил в Покинутом городе. Они приносили дары Покровителям и разводили молельные костры. Возводили гроты в их честь и получали в дар невероятную силу.

В те времена священные голоса слышал чуть ли не каждый житель города, и в трудный час ихтианы поступали именно так, как велели им богини. У них была мощная защита — те существа, что пришли в этот мир по приказу подводных сестёр. Ихтианы делили их на хранителей и стражей. Одни сохраняли покой Порога, отделяющего город от внешнего мира, другие обучали нечеловеков жить в гармонии с более древними существами, что родились в самом сердце земли. Но главное, у подводных жителей была сила! Сила, которой не мог противостоять никто, даже эти своевольные жители Поверхности.

Раньше люди никогда не осмелились бы так безнаказанно вести себя в Подземье. Даже если бы вооружились до зубов и прибегли к помощи своих сложным железных машин. Ничего бы у них не вышло, потому что нельзя противостоять самой природе вещей. Такое правило было испокон веков — чти гармонию и соблюдай заветы, и Покровительницы всего сущего помогут тебе, чтобы не случилось и не произошло.

Так они жили долгие циклы, пока эти наглые людишки не решили запустить свои лапы в священную сокровищницу моря. Именно их Анук винил во всех напастях. А заодно и самого себя.

Почему он позволил себе усомниться? Почему дрогнул под грузом ответственности?

Пусть старый мир давно умер, и под гневом Покровительниц они были изгнаны из священного города. Пусть древние духи лишились силы и теперь способны лишь пугать недругов своим грозным видом. Пусть...Это абсолютно ничего не значит. Ещё ничего не потеряно! И он, мерила подводного мира, сможет изменить ход противостояния.

Анук убеждал себя как тяжело больной, верящий в скорое выздоровление.

Надежда. Она всегда помогает даже в самых безнадёжных ситуациях.

Голос знает, что нужно делать. Он говорит, отвести путников в Покинутый город. Так Анук и поступит. А его опасения? Всего лишь минутная слабость, не более того. Голос не подведёт. Покровительницы всё ведают наперёд. Они сказали Служителю Чета отпустить людей с миром, но тот не послушал, вырыл им яму, в которую угодил сам. А если бы слушал богинь, ничего бы этого не произошло.

Анук отвёл бы людишек в город, из которого нет выхода.

Анук отведёт людишек в город, где живут предки.

Анук не ослушается голоса Природы. Голоса Глубины.

* * *

На обратном пути Гилфрид не проронил ни слова. Он думал, тщательно взвешивая, правильно ли поступил, что предал бригадира, или же решение было опрометчивым, и надо было немного подождать? Не слушать уговоры ренегата? Сомнения плели свою вязь противоречий.

Вынув из нагрудного кармана часы, Большой Ух с грустью взглянул на застывший циферблат. До входа в эту чёртову пещеру они вроде бы снова начали подавать признаки жизни. Но вскоре, когда глубинщики миновали застывший в камне триплан, минутная стрелка в очередной раз замерла между пятёркой и шестёркой. Шестёркой. Даже ближе к ней. И не знаковое ли это событие?

Раньше Гилфрид не обращал внимания на окружавшие его унижение и раболепство перед более сильными соперниками. Благодаря этому он безнаказанно выходил сухим из воды во многих довольно сложных ситуациях. Прислуживал, пресмыкался и позволял над собой властвовать, но при этом, Гилфрид всегда знал, что несмотря ни на что он движется к своей цели широкими шагами. И не важно, что приходится терпеть оскорбления, получать тумаки и благодарить за насмешки. Да и кому какая разница. Привычка, дело такое. Но что же случилось теперь? Связной вроде бы осуществил задуманное — перешёл на сторону сильнейшего, и по идее, его служба должна была наладиться. Но, не успев насладится собственным успехом, он внезапно осознал, что выбранный им путь не такой уж и идеальный, как могло показаться вначале.

Поджав губы, словно строптивая мадам, Гилфрид покосился на мехиканца. Но тот даже не заметил его обиженной физиономии — погрозил связному пальцем, поудобней перехватил стреломёт и принялся подгонять обессилевшего ихтиана.

Осознание безвыходности пришло к Большому Уху не сразу. Он будто выдернул это чувство из глубины приглушенного эфира, когда прозвучал чей то вкрадчивый голос, похожий на тот, что он услышал на холме долины Ау.

Безысходность. Он сам себя загнал в угол. И как бы ни старался убедить их Крошин, они вовсе не хозяева положения. Здесь правит только Глубина. Её щупальца везде и повсюду, а иллюзия обмана видна даже невооружённым глазом. И как он сразу не догадался? Очевидность момента настолько поразила Гилфрида, что он едва не застонал от обиды. Именно эта проклятая болезнь затуманила им всем мозги. И Гилфрид по собственной воле предал бригадира, переметнулся на сторону вовсе не сильнейшего, а слабейшего подводника.

Едва различимое тиканье часов заставило связного встрепенуться. Мир Подземья преподнёс очередной сюрприз. Секундная стрелка, затормозив у цифры двенадцать, все таки поспешила завершить круг, а минутная нехотя сдвинулась с места на одно деление. Подобное чудо можно было объяснить как угодно: видение, иллюзия или откровенный обман глубины.

'Выкручусь... при первой же возможности... И больше не буду терпеть никогда и ни от кого даже капли унижения', — мысли как то сами собой чётко сформировали в голове Гилфрида определённый план и последовательность действий. Да и как могло быть иначе? Если ты умеешь изворачиваться, врать, пресмыкаться и плевать хотел на заветы Первых мучеников, выпутаться из любой, даже самой патовой ситуации, не проблема. Главное, не ошибиться и предать окружающих тебя соратников в нужный момент. Раз и навсегда, так чтобы потом тебе не аукнулся этот скользкий поступок. А опыта в подобном деле Гилфриду не занимать.

* * *

Всё та же кружка — целёхонькая, без единой трещины. Все те же замершие датчики приборов и едва ощутимое потрескивание пробивается сквозь вязкую маету ожидания. Непонятно кого, неизвестно чего. Может быть, спасения, а может быть... Нет, скорее, именно смерти. Ведь Глубина не отпускает! Никогда и ни при каких обстоятельствах. И последствия её влияния накроют тебя с головой. Не сейчас, так через много месяцев или лет. Кстати сколько это?

Месяц? День? Утро? Вечер? В чем это можно измерить?

Под водой не существует иного времени, кроме как минутной и секундной стрелки. И ты можешь сколько угодно делить утекающую сквозь пальцы жизнь на равные отрезки бесконечного круга времени.

А может быть наоборот? Что если самая медленная это, как раз, минутная стрелка? Три роковых часовых рубежа. Боги времени. А может быть богини? Но почему именно три? Почему не пять? Или, к примеру, десять. А что? Между прочим, хорошее число. Любимое число Михаса. Он всегда считал именно до десяти. Когда закручивал болты или напевал какую то песню, забывая слова. Ну, или хотя бы был в постели с какой нибудь красоткой. Хотя, когда это было в последний раз? Нет, не на поверхности, а здесь на глубине. Тысячу?.. Пять тысяч оборотов маленькой стрелки?

Конечно же, Михас помнил тот день. Стоп, опять не то! Ни день, ни ночь, а вахту за номером шестьсот три литера А. Ту самую вахту, когда к ним пригнали молодых практиканток с поверхности. Медицинское обследование проходило стихийно, как внезапно нагрянувшая буря. Но это касалось только отсеков. В ремонтной мастерской Михаса было как всегда безлюдно и одиноко.

Вспомнив напуганный взгляд совсем ещё юной девушки, механик усмехнулся. Уж слишком забавно было наблюдать за её дрожащими руками и бледным лицом. Этакая камбала, распластавшаяся на морском дне. И опять стоп! Вовсе не на дне, а на старом, пропахшем керосином и машинным маслом, матрасе. А что такого? У Михаса очень давно не было женщины, а это неумеха собиралась проверить его здоровье. Измерить давление и всё такое. Ну, вот и проверила. Правда у Михаса все вышло не так хорошо, как в молодости. И все таки он смог. А она? А что она? Ну, порыдала немного, забившись в сырой угол ремонтной, а потом пришла в себя, ну или сделала вид, какая разница. Застегнулась, выписала справку и выпорхнула наружу.

Будет знать, как связываться с глубинщиками. Она не могла не знать этого.

На поверхности бытует мнение, что на дне люди становятся холодными и чёрствыми, начинают жить по иным законам. На самом деле это не так. Михас был уверен в этом на все сто. Люди попадают на глубину уже испорченными. Хотя, лучше сказать иначе — они попадают на Кокон отравленные жизнью, не желая уживаться с теми, кто не приемлет их лишённого всяких принципов поведения. Люди бегут.

Среди первых глубинщиков попадались в основном энтузиасты, авантюристы и прочие смельчаки, предки которых кочевали по необъятному континенту в поисках наилучшего пристанища. Но за последнее десятилетие многое изменилось. Энтузиасты перевились, авантюристы откровенно сдулись, насытились тяжёлой работой, а люди кочевники поняли, что на глубине можно только существовать, и ни о какой жизни здесь речи быть не может. И чем глубже, тем условия этого самого существования становятся невыносимее. А что касаемо морских впадин, то здесь могут выживать только самые простые организмы. Организмы, но никак не человек.

Даже открытие Горизонтов и первый контакт с ихтианами не воодушевили последних глубинщиков переселенцев. Посчитав это слишком плохим знамением, они окончательно разочаровались в подводном мире. И тогда, сюда потянулись толпы беглецов — убийцы, насильники, воры и, наконец, просто никчёмные людишки. Поверхность с радостью избавлялась от неугодных им граждан Империи. В чем же здесь выгода? Да все очень просто. Для осуществления планов корпорации Колхида были нужны именно такие отбросы общества, потому как в той подводной войне, что пыталась развязать богатейшая в мире система, не было места состраданию и благородству.

Михас оказался одним из первых переселенцев и всегда сторонился новичков. Но прошли годы или сотни тысяч оборотов стрелки, и он сам стал одним из них. Обычным подводным червём — именно так называли глубинщиков те, кто наблюдал за ними с поверхности. Отличное, между прочим, сравнение. Внешне подводники менялись на глазах. Бледные вытянутые лица, бесцветная кожа, затуманенный, рассеянный взгляд... Настоящие черви. Да и внутренние изменения происходили не в лучшую сторону. Склизкие, изворотливые, лишённые всяческого сознания и наделённые желанием выжить любой ценой. Поговаривали, что даже Унылые рудники так сильно не меняют человека, как Скучное море.

Михас никогда не задумывался на эту тему, а теперь... теперь, пожалуй, согласился с подобным высказыванием. Ведь не только тогда, с этой несмышлёной девчонкой медиком, он поступил не совсем правильно. Разве не так? Были и другие случаи...

— Хватит себя жалеть, бородач.

Голос эхом разнёсся в тишине, взбудоражив приборную панель. Стрелки вздрогнули и начали колебаться, словно к ним в гости наведалась сама Глубина.

— Кто здесь? — щурясь, огляделся Михас.

— Не думал, что сумасшествие сделает тебя слепым?

Ренегат стоял в проходе, скрестив руки на груди, и равнодушно наблюдал за механиком. Он не собирался ему помогать — просто смотрел сверху вниз и все.

— Но откуда вы взялись? Где бригадир? Вы вернулись?!

— Нет, мы все ещё в пути. И вместо того чтобы копаться в своём бардаке, лучше бы подумал, как ты можешь нам помочь, — спокойно произнес Крошин.

— Но как? Каким образом?.. — механик так и не смог чётко сформулировать вопрос.

Наклонив голову, Крошин дёрнул плечами:

— Не все ли равно как? Что это изменит лично в твоём сознании?

— А... я, кажется, понял! — откинув голову, Михас разразился смехом. — Это всё твареная Глубина, посоли мою печёнку! Залезла ко мне в голову и делает что хочет! Умно, ты типа моя последняя надежда...Хаааа... Интересно, это уже третья или четвертая стадия?

— В твоём случае ни первое, и ни второе, — равнодушно ответил ренегат.

Михас покосился на кружку, которая все ещё стояла на своём месте. Та самая кружка, что четыре, а может быть, пять раз падала на пол, разбиваясь вдребезги. Даже аромат горячовки не манил спасительным избавлением. Травяное спасение, от того чтобы не сойти с ума. Панацея от сумасшествия. Выпил и забылся навсегда, стер в голове окружающую иллюзию.

— Не веришь, думаешь вокруг тебя один обман, — заметив его взгляд, заключил Крошин. — Что ж, можешь ко мне прикоснуться если хочешь, я не возражаю.

Он медленно подошёл к Михасу, который так же беспомощно сидел на полу, обхватив колени руками. Тонкие, костлявые пальцы растопырились перед механиком. Фаланги слегка подрагивали. Почти как настоящие. Только почти... Опять обман? Опять происки Глубины?

Михас попытался вспомнить ренегата во всех подробностях. Может быть, что то не совпадёт, вдруг обнаружит ошибка, расхождение между тем сэргом Крошином, что отправился вместе с бригадой в Чет и тем, что сейчас протягивает ему руку.

Он, правда, старался, но ничего не вышло. Механик все таки прикоснулся к руке. Живой, настоящей руке, в которой текла кровь и имелись жилы, мышцы и что там бывает у живых людей. Нет, это не Глубина. Крошин был вполне реален. Даже капельки пота были настоящими. По крайней мере, Михас хотел так думать. И он поверил. Поверил раз и навсегда. Потому как сомневаться у него просто не осталось сил.

— Куда мы держим путь?

Вопрос прозвучал вполне закономерно. За время подготовки батисферы Крошин так и не произнёс больше ни слова. Покосившись на приборную панель, он побарабанил пальцами по подлокотнику, но все таки ответил:

— Держим курс на Око Луч.

Для управления батисферой, если уж быть до конца откровенными, необходимы всего двое — штурман и капитан. Один отдаёт приказы, другой их исполняет. Просто и ясно. Нет необходимости вслушиваться в гул эфира, выходить на связь с Коконом, каждый час обмениваться с медиком простыми вопросами, подтверждая собственную состоятельность. 'Сколько на руке пальцев? Конечно же, пять. Моргни... Теперь улыбнись... Снова моргни... Открой рот... Схвати себя за мочку правого уха... И последний вопрос: кто был первым президентом восточного Промитеа? Да это каждый школяр знает. Безусловно, это Перл Родрик испытатель'. Приблизительно таким образов выглядит проверка на вшивость. И подразумевается здесь не внешний зуд и вовсе не чесотка, а самая настоящая душевная парализация. Одним словом, омут , вызванный Глубиной.

Михас рассуждал о подводном мире сам с собой. Да и с кем ему было говорить? Со своим больным воображением? Механик сильно сомневался, что псевдо ренегат ответит ему нечто внятное. Но ещё больше он сомневался, что они вообще куда то плывут. Скорее всего, Одиссей так и висит над Горизонтом, а его двигатели работают в холостом режиме. А сам Михас всё ещё сидит в выходном отсеке. Забился в угол, будто мелкий рачок в свой гигантский панцирь, и пытается избавиться от пятой стадии Глубины. А то что он сейчас наблюдает в иллюминатор — всего навсего его воспоминания.

Механик бывал здесь тысячи раз. Вахты, патрули, караульные маршруты — каждая деталь подводного ландшафта была не просто знакома, а уже набила изрядную оскомину. Вот горные выступы справа, прямо заросли планктона — настоящий сине мраморный оазис. Глубинщики называли их Подводными джунглями — соответствующему месту, соответствующее название. Да и в целом здесь было принято не запоминать мудрёные названия на языке Первых мучеников, а давать морским обитателям привычные земные имена. Китов величали слонами, косяки рыб — стаей, медуз — пузырями, а тех же огромных черно белых плавунов с распущенными плавниками нарекли крылатыми зебрами.

— На два градуса левее, — скомандовал Крошин.

— Там мути много, лучше будет слегка вперёд, а потом взять правее, — равнодушно сообщил Михас и уверенно поправил соскользнувший на плечо шарф.

Ренегат промолчал. Бросил в сторону хищный взгляд и вновь уставился вперёд. А механик, сжав зубы, все таки слегка изменил курс. Вернее, он попытался сохранить направление, но рука сама отклонила руль в нужном ренегату направлении. Как такое могло произойти? Михас не знал. На протяжении последних пяти часов, а возможно, всего лишь пары минут он мог лишь осознавать творившееся вокруг. Словно беспомощный созерцатель, механик находился где то между сном и явью, где очень не хотел оказаться, но оказался. В мире и власти проказницы Глубины.

— Ещё полградуса, теперь возьми выше, — продолжил Крошин.

Михас кивнул и исполнил приказ. Теперь он напоминал обычную тряпичную куклу нарукавник, которой с лёгкостью может управлять любой сопливый мальчуган, спрятавшись под растянутым покрывалом. Прямо, направо, вверх, вниз — да какой, собственно, смысл произносить приказы вслух? Все равно механик поступит ровно так, как прикажет ему хозяин. Что ни говори, а все таки удивителен и непредсказуем подводный мир. Здесь даже невидимая человеческому глазу Глубина может приобрести облик реального человека.

Михас повернул голову и уставился на двойника сэрга Крошина, специального ренегата Подводного адмиралтейства. У самого виска тайного консула внезапно появилась крохотная красная точка, которая довольно быстро превратилась в извилистую нить красного цвета. Неужели Глубина пыталась стать настоящей? Или даже она может испытывать боль?

Глава 10. Дыра в прошлое

Лабиринт остался позади. Впереди открылся широкий берег гладкого озера, которое, раздвинув узкие стены, образовало высокие пустоты. Они сходились в один бесконечный коридор. Покинутый город начинался именно здесь.

В выступах скальных пород виднелись окна и вытянутые балкончики. Несколько уровней жилищ располагались строго в шахматном порядке, но отсюда, с берега, можно было разглядеть лишь крохотную толику границы огромного города. Но даже сейчас, если сравнить его с Четом, можно было без труда предположить, что нынешнее обиталище ихтианов гораздо скромнее и примитивнее этих идеальных архитектурных творений.

Осторожно ступив на хлипкую часть пристани, Крошин внимательно осмотрел несколько привязанных к огромной жерди лодок.

— И вы на этом плавали? — с интересом спросил он у Анука.

— Каменное дерево очень хороший и надёжный материал. Идеально подходит для передвижения по воде и сплаву по порогам, — едва слышно ответил ихтиан.

— Надёжное? — Крошин недоверчиво поморщился и, покачиваясь с пятки на носок, заставил миниатюрную пристань издать страдальческий стон. — Знаешь, с трудов верится.

Прогнившие опоры накренились. Ренегат в целях безопасности вернуться на твёрдую поверхность.

— Лодки, я так полагаю, испытывать лучше не стоит? — уточнил тайный консул.

Пожав плечами, ихтиан равнодушно уставился на призрачные очертания города. Среди густого полумрака можно было различить лишь высокие остроконечные ворота и округлую пристань.

— Как же ты, тогда, предлагаешь нам попасть туда? — наигранно удивился Крошин.

— Как хотите, так и добирайтесь! — не выдержав, выкрикнул в ответ Анук.

Его поступок заставил глубинщиков встрепенуться. Перестав дремать, Хоаким дёрнул головой и подслеповато поморщился. Гилфрид, капаясь в походном мешке, испугано обернулся. И только Крошин, словно ожидая чего то подобного, расплылся в хищной улыбке.

— О, как вы разнервничались, неподражаемый мерила. Интересно, а что заставило вас так распалиться? Я слышал, что ихтианы ведут себя довольно сдержано...

— Да что вы знаете обо мне и моём народе?! — уже более сдержано произнес Анук.

Ренегат подошёл ближе, задумчиво помял подбородок и, радостно щелкнув пальцами, решил принять вызов.

— Видимо, ни че го. Потому, может быть, вы проявите благоразумие и поведаете нам свои тайны?

Задумчивый взгляд ихтиана скользнул по людям и немного задержался на Кимпле. Подавив короткий вздох, Анук медленно поднялся на ноги и выпрямил спину. Его взгляд вновь отметил всех присутствующих.

— Может быть, поступим немного иначе, сэрг ренегат?

— Очень интересно, это как же? — брови Крошина поползли вверх.

— Я просто расскажу вам кое что про вас самих, двуногие хищники. Про ваши жадные планы и желания владеть даже тем, что не принадлежит вам по праву. Вы ведь умеете только порабощать и властвовать...

— Очень забавно. А что взамен? — присев на небольшой каменный выступ, Крошин закинул ногу на ногу и сцепил пальцы в замок. — Каковы твои условия?

Глубинщики отреагировали неуверенно. Видимо, они до сих пор не могли понять, в чем выражается откровение ихтиана.

Цепи звякнули, и Анук вышел на середину воображаемой площадки. У них, в Подземье, место для публичных выступлений называли сценой. Правда, в отличие от искушённых зрителей человеческой расы, ихтианы не закидывали плохих ораторов помидорами, а просто начинали спорить с выступавшим. Но Анук был первоклассными мерилой и не боялся подобных последствий. Страшно не сказать плохо, а быть непонятым. Особенно когда ты пытаешься убедить в собственной правде врага. Абсурдная во всех смыслах затея, но у него не было иного выхода. Последний шанс.

Сейчас Ануком правил не здравый смысл и не голос Покровительницы, а банальный гнев. Вся злость, что накопилась в нем за это бесконечное путешествие, грозила вырваться наружу и покарать иноверцев неоспоримостью очевидных фактов. Только нужна ли была людям такая правда, ихтиан позабыл уточнить.

— Я желаю, чтобы меня выслушали. Просто выслушали, и все. Вот моё условие.

— И все? — удивился Крошин. — Очень странно, впрочем... мне без разницы, говори.

Надув щеки, Анук вздрогнул, немного помолчал и начал свою речь:

— Вы ничем не отличаетесь от тех хищных существ, что населяют глубины моря. Вы, люди, называете себя творцами всего сущего. Чушь, отвечаю я вам! Вы всего лишь зажравшиеся зубоскалы, у которых ещё не стесались клыки. Именно ими вы стараетесь заграбастать как можно больше... Вам стало мало своих земель, и вы вступили в море. Но и тут проявилась ваша жадность — решили полезть глубже. Только зря! Мы не бездушные твари и не косяки беспомощных рыб, которые, если угодят в сети, уже не способны выбраться обратно, отнюдь. Мы можем бороться. Понятно вам?! И мы не дадим себя в обиду! — взяв небольшую паузу, Анук набрал в грудь воздуха и продолжил: — Думаете, я не понимаю, ради чего всё это затевалось? Так вот — знаю! Ложь, облачённая в благородство, кажется, у вас это так называется... Горстка жизней, спасение выживших, сигнал о помощи... Скажите, что из всего этого является правдой, ренегат? Молчите... Не трудно догадаться, что всё. Потому что ваш рейд стремится к сокровищу, которое принадлежит нам, а не вам! Слышите? Оно даровано подводному народу! И останется здесь! Чего бы мне это не стоило!

Голос резко оборвался, и наступила тишина.

Быстрая, стремительная, как удар под дых.

Повисла пауза. Недолгая, в самый раз. Вполне достаточно, чтобы принять выпад и ответить контратакой.

Ренегат посмотрел на ихтиана по доброму, как на нашкодившего котёнка, который просто не понимает, что натворил и не в состоянии осознать собственную вину.

— Ваш подводный народец всегда напоминал мне заблудившееся стадо, которое никак не доберётся до водопоя. Ты считаешь нас хищниками? Что ж, отчасти ты прав. Но лишь отчасти. Если мы и являемся хищниками, то хищниками избирательными. Мы кусаем только тех, кто слаб и немощен. Ты думаешь, мы слепо вторгаемся на вашу территорию? Отнюдь. Наш взгляд весьма зорок, а поступки обстоятельны. Вижу, ты не веришь. А зря, очень зря. И чтобы ты в этом убедился, я проведу небольшой экскурс в историю. Кстати, и всем присутствующим будет интересно это послушать. В особенности тому, кто также, как и ты, выбрал бунтарские кандалы. Разве не так, бригадир?..

Кимпл равнодушно откинулся назад и сделал вид, что отдыхает. Впрочем, на другой ответ ренегат и не рассчитывал. И все же попытаться стоило. Крошин потёр крохотные ладошки.

— Итак, пожалуй, начнём с самого начала. Ваша истинная родина — это вовсе не Подземье, как принято считать у ихтианов. Забудьте наскальные рисунки и назидание вымышленных Покровительниц. Право не стоит так слепо доверять слугам Алра. Ваши предки не выползи из глубины, а жили в узких расщелинах. Обычные головастики, простейшие существа, не имевшие интеллекта. Вы были способны только пищать и пожирать мелких рачков. Но потом появились Горизонты. Один за другим Скучное море наводнили удивительные прогалины, открывшие вам дорогу в новый мир. Твои предки поспешили в Подземье, как в спасительную раковину. И знаешь, что ими руководило? Страх. Именно он позволил выжить тем немногим, кто сумел адаптироваться к местным условиям. За сотни лет эволюции вы даже научились двоякому дыханию, и в ваших головах зародились первые мысли. Уж не знаю, как так случилось, но вы ухитрились перепрыгнуть сразу шесть ступеней развития. Скорее всего, это обычная природная аномалия, а не ваше неуёмное желание стать королями подводного мира. Итак, идём дальше... Первые слабо разумные ихтианы поселились совсем недалеко от здешних мест. Тогда вы ещё не могли себя защищать и облюбовали открытые пространства. Но позже вам все таки хватило ума перебраться сюда, в окружённые пещерами туннели. Опять же, инстинкт самосохранения, именно он не дал вашей расе сгинуть в Подземье.

— Но нам помог голос Покровительниц, — прервал рассказ ренегата Анук.

— Пускай так, — довольно легко согласился Крошин. — Я даже не собираюсь оспаривать подобную чушь... Продолжим? Ну вот и славно. Первый город, который вы воздвигли из камня и осыпающейся крошки ландоры , располагался южнее. Вы забились в самую дальнюю часть туннелей, чтобы местные хищники не добрались до вас. Вот и все ваши заслуги.

— Мои предки были не так глупы, как ты считаешь, — огрызнулся ихтиан. — Первые поселенцы города захватили южный туннель, потому что здесь существовал выход в морской мир.

Крошин улыбнулся, кивнул. Слова нечеловека не стали для него открытием.

— Ну конечно, как я мог забыть об одной весьма существенной детали. Уважаемые глубинщики, скажите, вы когда нибудь слышали о Цефее?

— Ещё один Горизонт? — встрепенулся и удивлённо промямлил Большой Ух.

— В самое яблочко, связной. Горизонт, размеры которого по периметру достигают площади Откровения в нашей славной столице побережья Гигантском Ките.

— Невозможно! — округлил глаза Хоаким. — Самый большой Горизонт — Омега, едва достигает двадцати футов. Если бы существовал такой огромный проход в Подземье...

— То ихтианы никогда в жизни не позволили бы нам его отыскать, не так ли? — закончил за мехиканца ренегат.

— Сволочи! Грязные твари! — процедил сквозь зубы ихтиан.

Теперь он, кажется, догадался, в чем заключалась истинная причина этого путешествия. Вот почему его оставили в живых. Только представитель ихтианов сможет провести их через лабиринты и заброшенные улицы Покинутого города к храму Покровительниц. Туда, где находится самый широкий Горизонт Нескучного моря. Людям нужно вовсе не Последний дар моря. Сам того не желая, он приведёт их прямиком к хранилищу самого ужасного наследия Покровительниц. И что же теперь со всем этим делать?

Голос.

Голос в голове.

Правильно ли он поступил, что доверился ему? Но кому именно он принадлежит? Врагу или другу?

Анука охватили сомнения. Когда его народ ослушался предостережения богинь, те изгнали ихтианов из Фарта, лишив подводных жителей силы. А что теперь? Если Покровительницы простили его народ, то почему только он один слышит их голос. А если наоборот, они решили наказать их за прошлые прегрешения. Наказать за все проступки. За то что наплевали на заветы, за то что перестали почитать и попытались уничтожить Древних стражей.

Анук хорошо помнил, как началось изгнание. Они нашли новое место обитания и решили начать все с нуля. Новая религия, новая жизнь, новые боги. Но что из этого вышло? Они просто украли культуру у мерзких людишек и попытались придать ей собственный облик. Но человеческие боги не обратили на них внимания, потому что сами люди позабыли об их существовании...

Что же мне делать? Помогите! Прошу.

Ихтиан попытался зацепиться хоть за какой нибудь отголосок или шёпот. Если Покровительницы проявили к ихтианам снисхождение, то вполне возможно, они смилостивятся и дадут правильный совет.

Нет, ничего. Голова была абсолютно пуста, как четский барабан. Новая жизнь, новый город, новая вера не давали ему возможности вернуться в прошлое.

— Думаю, дальше историю падения ваших племён рассказывать не стоит? — поинтересовался Крошин. — Это известно всем. Даже последнему пьянице — ныряле. В результате ссоры лидеров ваших семей начались междоусобицы, и вы были вынуждены покинуть пределы города. Пять племён разбрелись по самым дальним концам Подземья в поисках нового обиталища. Почти так же, как у людей, зеленокожий. Все как у людей. За одним лишь исключением: наша борьба за власть закончилась триста лет назад. А ваша только начинается. Разве не так?

'Ничего то ты про нас не знаешь, — мысленно ответил ихтиан. — И если бы я только мог, испепелил бы тебя одним прикосновением. Если бы мне удалось вернуть прежнюю силу'. Но в слух Анук произнёс совсем другое:

— Да, все именно так и было, ренегат. Все так и есть.

Проверив старые дырявые, как бочонок с горячовкой, лодки, глубинщики пришли к неутешительному выводу — переправиться на тот берег не представляется никакой возможности. Единственная надежда добраться до каменной пристани оказалась такой же хлипкой, как и трухлявый мосток.

— Выдержит максимум двоих, — авторитетно заявил Большой Ух, осмотрев огромные щели между досок.

Мехиканец решительно зашёл в воду и пытался прикинуть расстояние на глаз, рассматривая противоположный берег.

— А вплавь не судьба? Здесь ярдов сто пятьдесят, не больше...

Однако ответа не последовало. Крошин не спешил соглашаться с Хоакимом. Подобрав достаточно плоский камешек, он подбросил его пару раз и ловко запустил 'лягушку'. В три прыжка тот достиг середины заводи и исчез в глубине, именно в той самой зоне, где свет элюминов едва достигал поверхности.

В полной тишине Хоаким злорадно хмыкнул. А дальше все стало развиваться по привычному для Подземья сценарию. Полумрак зашевелился, вздыбил холку и заворочался, будто разбуженный шумом сторож. Старый престарый привратник, способный лишь подслеповато вглядываться вдаль, не доверяя своим растраченным за долгие годы инстинктам.

— Кажется, этой проверке вы учили нас, многоуважаемый Анук, — победоносно выпятил грудь Крошин.

Ровная гладь пошла рябью. Так стремительно, словно на неё обрушился настоящий ливень. И вскоре из воды начали вырастать изогнутые змеиные спины. Острые гребни разрезали поверхность, открыв взору лишь крохотную часть подводного исполина. Восьмёрки, зигзаги, окружности — казалось, этот змей и есть само озеро.

Внезапно извивающая спина быстро заскользила в сторону берега, огрызаясь всплесками брызг. Хоаким в последнюю минуту успел отскочить назад. Когда его ноги коснулись земли, чешуйчатая дуга вынырнула из воды и тысячи крохотных маленьких ротиков клацнули острыми зубками.

Атака монстра откровенно провалилась.

Широкое тело медленно поднялось над берегом и со всей мощи обрушилось на привязанную к пирсу лодку. Каменное дерево не выдержало, взорвалось сотней острых щепок.

Кошмарное создание, упустив жертву, мгновенно убралось восвояси. Неуловимые движения, всплеск, и чудовище исчезло в глубине. Озеро мгновенно успокоилось и затихло, словно недавнее действо было ошибкой. Или обманом зрения. Словно подводный охотник, под маскировкой и в засаде, решил предпринять новую попытку. Теперь он всячески пытался убедить глупых жертв, что первый раз был случайным провалом.

— Что за грёбаная шеперь?! — обретя дар речи, выругался Хоаким.

Крошин потрепал здоровяка за волосы, как любящий отец провинившегося подростка.

— Это Подземье мой друг. И если бы ты внимательно слушал нашего склизкого проводника, то давно бы усвоил урок. В здешних туннелях туда, где мрак, соваться не имеет смысла. Разве я неправ, мерила? — обратился он уже к ихтиану.

— Лучше бы Ганза сожрал вас всех разом! — огрызнулся Анук.

Крошин нахмурился и наставительно поднял указательный палец.

— Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого.

— Как же нам тогда с ним справиться? — первым опомнился Большой Ух. Актуальный вопрос повис в воздухе.

— У нас всего одна лодка, которая выдержит не так много. Если бы только эта подводная тварь оглохла на пару минут. Тогда появился бы шанс переправиться...

Хоаким и мисс Финчер, не проронив ни звука, отступили подальше от воды.

После такого представления никто не хотел приближаться к водной границе. Опасный охотник был где то рядом, и каждый из глубинщиков ощущал на себе его пристальный взгляд. Если конечно, это чудовище обладало хоть каким то минимальным зрением.

— Надо искать обходной маршрут, — выдвинул предположение Хоаким.

— Только где же его отыскать — этот самый путь? — Большой Ух был настроен весьма пессимистично.

— И кто даст гарантию, что там нас не поджидает другое чудовище, — согласился Крошин.

Связной обернулся и уставился на безучастно сидящего у стены бригадира.

— А давайте посадим в лодку нашего достопочтимого капитана и его зеленокожего приятеля. Пускай чудище полакомится ими. Может быть, тогда оно уберётся на дно, чтобы переварить добычу, а мы, тем временем, проскользнём на тот берег.

Анук грустно кивнул и улыбнулся:

— Ганза способен сожрать сотню дюжин таких смельчаков, как ты.

— Вот ты и станешь его первым обедом! — сжав кулаки, злобно заскрипел зубами Большой Ух.

Хрупкая ручка легла на плечо связного, заставив того мгновенно успокоиться. Всего одно прикосновение, а Гилфрид уже забыл обиду и, опустив плечи, предано посмотрел в глаза ренегата.

— Не стоит препираться. Выход есть всегда. Даже сейчас. Нужно только немного подумать, и ответ придёт сам собой. Правда, Анук?

* * *

Люди — кто они такие? Сначала ихтиан испытывал к ним интерес, который перерос в невероятную тягу познания. Но вскоре все изменилось, и Анук понял, что человеки не так просты, как кажутся. Они самые настоящие подводные хищники, сумевшие приспособиться к необычным условиям нового мира. Пытливый ум ихтиана долго пытался противиться этому сравнению, но правда оказалась убедительнее любых сомнений. Человеки покусились на самое святое, что было у ихтианов. На их земли, ископаемые, культуру, на их религию. Даже пресловутая глубина, сила Покровительниц, была не в силах остановить надвигающуюся угрозу. Но как такое могло произойти? Почему Глубина позволила им себя покорить?

Теперь ихтиан знал ответ. Ни за что в жизни люди бы не смогли обойти второго стража. А сейчас их словно вела сама длань судьбы. Дух Винта стал бледной тенью лабиринта, а Озёрный баламут обрел такую медлительность, что ренегату не составило труда догадаться, как можно усыпить его бдительность. И помог ему в этом сам ихтиан, а точнее, его длинный язык. Он сам рассказал им об удивительных свойствах подводных светил.

— Твари боятся мерцания. Блеск элюминов заставит эту тварь залечь на дно, — твёрдо заявил Крошин. — Хоаким, ты возьмёшь оставшуюся лодку и доплывёшь до пирса. Видишь, вон там, справа, виднеется широкий шлюп? — мехиканец кивнул. — Для нас вполне сгодится.

— Я что же, должен грести и одновременно швырять эти грёбанные кристаллы в воду? — нахмурился стрелок.

— Ну зачем же, — Крошин сделал паузу, — для этих целей я дам тебе помощника...

Под пристальным взглядом консула Большой Ух испуганно дёрнулся и что есть силы замотал головой. Нового задания связной мог просто не выдержать. Либо сплоховать и завалить дело.

— Я помогу Хоакиму, — Ольга решительно выступила вперёд, и чтобы избежать лишних разговоров, подхватила вещмешок с элюминами и села в лодку.

Мехиканец откровенно растерялся. Медик казалась ему ненужным балластом, назначение которого не понятно, но скинуть его отчего то жалко. Хотя мысль избавиться от медика приходила в голову последнее время все чаще и чаще. И причина тому была достаточно весома. Ни для кого не было секретом, что Ольга испытывает к бригадиру нежные чувства. И хотя тот, по непонятной для мехиканца причине, не отвечает ей взаимностью, очевидного не скроешь. Именно по этой причине медик могла стать скорее пособницей пленника, нежели союзницей его надзирателей.

— Не возражаю, — согласился Крошин.

— Что за бредовое решение, — попытался возмутиться мехиканец, но вовремя понял бессмысленность своего поступка. Других кандидатов ему в помощь не было и быть не могло. Большой Ух нервно вздрагивал, поглядывая то на ренегата, то на водную гладь. С таким настроем, он вряд ли дотянет до того берега. Скорее всего, запаникует и наломает дров. Мисс Финчер — тоже нет. Её Крошин не отпустит от себя ни за что на свете. Она его верный телохранитель. Вот и получается, что кроме Ольги помочь стрелку больше некому.

— Какие то возражения? — уточнил Крошин.

— Никак нет, сэрг ренегат, — сдался мехиканец.

Первый кристалл осторожно опустился в воду, и глубина расцвела ярко голубыми тонами. Почти бесшумный толчок веслом, и следующий элюмин вспыхнул словно факел, попытался уничтожить непроглядный водный мрак. Ольга старалась не дышать, а вот Хоаким, напротив, пыхтел как паротягач, широко раздувая щеки.

Страх. Вполне осязаемый страх. Это вам не Глубина, которая приходит внезапно и исчезает в никуда. Тут порог сопротивляемости ни при чём. Тут либо пан, либо пропал.

Ещё один взмах. Капли с весла падают вниз и громко ударяются о поверхность. Мехиканцу этот звук кажется оглушительным. Неужели у них получится? Хоаким не верит в довольно таки смелый план ренегата, но отказать себе в удовольствии не может. Ужас, смешанный с сумасшедшим биением сердца, вот что нужно бывшему убийце. Он желает вновь испытать адреналиновый заряд. А если посчастливится добраться до пирса и попасть в город, то заодно и вспомнить старые навыки. Ведь враги найдутся всегда и везде. В противном случае, противниками можно сделать кого угодно. Например, того же бригадира Кимпла.

Конечно же, мехиканец не верит ни Крошину, ни его великой цели. Он восхищается этим человеком, чувствует в нем силу, но все это может закончиться в любой момент. Хоаким знает — он может поступить подобным образом. Он делал так и раньше. Так чего ему теряться? Тем более, когда он уже дал себе зарок, что больше не будет терпеть приказы от тех, кто априори слабее его. Хватит! Он маялся на этой поганой глубине не один год. Пытался изменить себя, сломать скверный характер, забыть старые привычки. Но видимо, уйти от себя невозможно. Тем более, когда обстоятельства заставляют тебя вспоминать прошлое всё чаще и чаще.

В отличие от мехиканца, Ольга преследует совсем иные цели. Она не пытается найти себя. Слишком поздно вернуть то, чего уже нет, и никогда не будет. Потеря семьи для неё нечто запредельное, даже сакральное. Это как вера, которую утратив, никогда не обретёшь вновь. Бессмысленность, вот что сейчас занимает её разум. Абсолютная опустошённость и свобода. Нечто подобное случается с морем после страшного шторма, когда безумство стихии растворяется в наступившем спокойствии. И мир окутывает пустота.

Для Ольги сейчас задача предельно ясна. Наверное, всё дело в женской мудрости, а может быть, еще проще — она умеет смотреть на предложенные обстоятельства со стороны. Её не интересует вражда между людьми и ихтианами, ей плевать на безумные планы Крошина и низменные поступки Гилфрида и Хоакими. Её интересует только бригадир.

Говорят, что на глубине чувства резко обостряются. Что ж, возможно так оно и есть. Но у женщины, вечной хранительницы домашнего очага, все иначе. Она пытается сохранить то единственное, что осталось у неё в этой жизни. И ей начхать на несправедливость и бессмысленность собственных поступков. Она знает одно — если не сделает этого сейчас, другой возможности не будет. Уж слишком близко они подобрались к намеченной цели, достигнув которую, Крошину не будет смысла держать возле себя опасного соперника. Пускай даже тот закован в кандалы.

Погруженные в собственные мысли они достигли середины озера. Механические движения и ни единого звука. Взмах... буль... взмах... буль... Яркий шлейф тянется за лодкой, в которой по колено в воде сидят двое. Им удалось обмануть стража. Свет подействовал на него как снотворное. Конечно, он слишком велик, чтобы бояться подводного мерцания, но ведь именно оно усыпляет его бдительность, делает медлительным, вынуждает не обращать внимания на посторонние звуки.

Они совершили невозможное — до берега всего ничего, а в сумке ещё достаточно кристаллов. На обратный путь вполне хватит. Хоаким мысленно взывает к неведомым праведникам и верит, что он — безумный ублюдок, которого обходит стороной сама смерть. Ольга же радуется крохотной победе, первому шагу к намеченной цели. Это чувство окрыляет настолько, что кажется, будто достаточно двух прыжков, и ты достигнешь финишной черты. Наверное, так оно и есть.

Пирс выглядит вполне надёжно. Тут каменное дерево не настолько прогнило, хотя прорехи на воротах и переходных мостиках и кажутся гигантскими. Что поделаешь — в отличие от земного металла, металл подводный не измождён блямбами коррозии. Достигнув предельного возраста, он просто рассыпается, превращаясь в маркую золу.

— Чёртов ублюдок так и не проснулся, — шепчет сквозь зубы Хоаким.

— Может быть, всё таки поторопимся, а то всякое может случиться, — волнуется Ольга.

Но так может показаться со стороны, на самом деле ей не терпится завершить задуманное.

Они движутся вдоль стены и подходят к шлюпам. Здесь их ждёт первое разочарование. Лодки, словно корыто без дна, переполнены водой.

— Твою мать! Что же нам делать? — даёт волю эмоциям Хоаким. Теперь он может себе это позволить. Обманув саму смерть, он окончательно скидывает с себя образ послушного и подчиняющегося приказам глубинщика.

— Хватит орать! — цыкает на него Ольга. — Посмотри лучше туда.

Медик оказывается права, всего в пятидесяти шагах они находят два шлюпа вполне пригодных для переправы.

— Отлично. Ты молодец, подруга, — хвалит её Хоаким.

— Я знаю, приятель, — мурлычет в ответ медик.

Последнее время мехиканцу слишком много кажется. Сначала чудовище в лабиринте, теперь вот некая податливость напарницы. А ведь это всё проклятая Глубина, лишь она способна свести с ума даже самого смелого. Впрочем, так ли он заблуждается?

Ольга действует решительно. Обнимает Хоакима за шею, привлекает к себе и жадно впивается в губы. Тот нехотя отвечает на поцелуй. Он немного шокирован. Но лишь чуточку, потому как уже через пару секунд отвечает на её призыв, сжимает в объятиях хрупкое тело. После опасной переправы её ласки кажутся ему заслуженной наградой за храбрость. Хотя возможно, он обманывает самого себя. Но Хоакиму на это плевать, он желает обладать ею здесь и сейчас. И неважно ради чего она проявляет такую благосклонность. Да и что греха таить, другой любви у мехиканца не было. Во время набегов или в мирное время он либо брал, что причиталось по праву, либо вынуждал подчиниться силе. Так что, подобное развитие событий — не самый плохой вариант. По крайне мере, она не обливается горькими слезами и не ревёт белугой, пытаясь выбраться из под его массивного тела. Все происходит по обоюдному согласию. Страсть перехлёстывает их. Хоаким неумело, даже робко стаскивает с неё комбинезон, отчего то боясь его порвать. И откуда только такие мысли? Ольга извивается, не выпуская его из объятий. Неужели она испытывает к нему нечто животное? Или это всего лишь последствия пережитой опасности?

Плевать! У Хоакима слишком давно не было женщины. А Ольга самый подходящий для этого вариант. Невысокая, но с хорошей фигурой и приятной упругой грудью, слегка полноватая сзади, но зато невероятно горячая. В порыве страсти она прокусывает ему губу, и мехиканец издаёт короткий стон. Теперь он не собирается отступать. Швыряет её на землю и придавливает всем телом.

Зачем она это делает?

Плевать!

Инстинкты берут своё...

* * *

— Что то вы долго? — ехидно поинтересовался Большой Ух.

— Может быть, хочешь повторить наше путешествие?! — без особой злобы огрызнулся мехиканец. После всего случившегося он не мог злиться даже на этого склизкого червя Гилфрида.

Бегло осмотрев старый пирс, Крошин по хозяйски направился к воротам, которые оказались даже не заперты. Схватившись за огромное кольцо, ренегат замер. Он не спешил тянуть его на себя, вместо этого обратился к Ануку:

— Скажи зеленокожий, а внутри нас могут поджидать какие нибудь сюрпризы?

— Мы покинули город около восьми сотен точин назад...

— И что это значит? — не вдаваясь в смысл цифр, спросил Хоаким.

Анук закатил глаза и потряс головой, выражая тем самым явное недовольство.

— Это огромное время, за которое здесь могло появиться невероятное количество сюрпризов.

В ответ мехиканец только махнул рукой, ещё раз дав понять, что он не понимает связи между цифрами и степенью опасности.

— Сколько говоришь точин? Восемь сотен? — прикинув что то в уме, уточнил Крошин.

— Восемь с небольшим, — кивнул Анук.

— По подсчётам наших наблюдателей ваш исход в свободные земли произошёл намного раньше, — засомневался ренегат.

— А что, разве это так долго? — видимо, мехиканец все же решил прояснить для себя этот вопрос.

Ответ прозвучал не сразу. Непонятное молчание нарушил сухой голос бригадира.

— Более ста земных лет.

— Хочешь сказать, что этот слизняк вдвое старше наших первых воздушных бипланов? — Хоаким воспринял сообщение как откровенную шутку. Только вот серьёзный взгляд Крошина и каменный Кимпла заставили его не развивать эту тему дальше и стереть глупую улыбку с лица.

— Думаю, наш склизкий друг, как ты выразился, будет постарше даже первых паровозов и паротягачей, — произнес ренегат и потянул ручку ворот на себя.

Ужасный скрип отразился от стен и закружил над водой. Яркие блики затухающих элюминов, словно по команде, скрылись в глубине. Подводный монстр незамедлительно отреагировал на призыв упущенной жертвы. Рябь как паучья сеть расползлась по поверхности, но незваные гости успели исчезнуть за высокими стенами города, когда первые щупальца Баламута потянулись к берегу.

* * *

Жалкие знания о эволюции подземных жителей напоминали собрание древних легенд. По сути дела, абсолютно бесполезные, представляющие собой набор бессмысленных фактов. Например, было известно, что ихтианы добывают себе пропитание не только в Подземье, но и в море, и занимаются выращиванием грязного планктона, который используют не только как пищу, но и в хозяйстве. Из него они плетут верёвки, крепления, мастерят одежду и даже используют в качестве лекарства. Дома ихтианы предпочитают сооружать прямо в каменных породах, а детей отдают на воспитания боррам — так называемым учителям. Но до этого юные ихтианы проходят своеобразное посвящение, которое определяет их роль в обществе. Выбор не столь велик. Юный ихтиан может стать вокком — торговцем, таррам — воином, тем же борром — учителем или на худой конец, варрам — свободным жителем. Если же ихтиан не проходит посвящение, его выдворяют за стены города на откуп собственной судьбе.

У самок все проще. По достижению сорока земных лет она обязана служить в покоях храмовой скалы, где живут не только правители города, но и храмники, так называемые слуги Арла, те, кто все ещё слышат голос Покровительниц. Как только самка достигает возраста созревания, она имеет право покинуть покои и создать свою собственную семью. Конечно, у ихтианов существует и отдельная каста свободных философов.

Мерилы — великие болтуны, которых можно использовать где угодно, если конечно они согласятся. Как правило, словоохотливые мыслители предпочитают не утруждать себя физическими нагрузками и потому стараются как можно меньше торчать на одном и том же месте. Они везде и нигде, эдакие пилигримы подводного мира. Всё вроде бы просто и в чем то даже примитивно. Может быть, именно по этой причине никто из людей даже не задумался об истинных причинах, побудивших ихтианов совершить столь невероятную глупость — покинуть безопасные пещеры Фарта и попытаться обосноваться на новом месте, создать себе убежище в скале Чет. А причина была довольно значимой.

Старый город разительно отличался от песчаных нор Чета. Здесь всё выглядело иначе, более совершенно и логично. Узкие улицы, расположенные под идеально ровным углом проулки. Дома делились строго на три яруса, причём те, что располагались выше, имели длинные, путаные балконы, а самые последние — общую крышу. Получалось, что ихтианы возводили дома пирамиды отдельно, не высекая их из каменных пород, а заполняя пустоты громадного туннеля. Лестницы, сходы, пролёты и мосты — Фарт подчинялся строгим, продуманным законам природного устроительства. И этим невозможно было не восхититься.

Невероятный труд подводного народа первым оценил ренегат. Крошин остановился возле угла одного из домов и осторожно прикоснулся к камню. Покосился на соседний, стоящий в шахматном порядке, дом. Вытянул руку и соединил собой две стены, образовав подобие креста. Только так, собственным примером, он показал далёким от премудростей архитектуры глубинщикам, насколько совершенны здешние сооружения. Прямые углы, ромбы, параллельные линии, конусы и треугольники. Казалось, что здешние постройки создали настоящие гении математики. Но если это было правдой, то возникал закономерный вопрос, куда же подевались эти самые знания? Почему Чет, в отличие от своего предшественника, напоминает обычный термитник? И что заставило ихтианов начать жить иначе? Отказаться от собственной культуры и стать мелкими воришками, способными лишь шарить по трюмам давно затонувших кораблей.

— Раньше вы явно ценили строгий порядок, — не скрывая уважения, заявил Крошин.

Старясь меньше озираться по сторонам, Анук посмотрел себе под ноги, где также царили законы геометрии. Тонкие плиты расстилались в длинную прямую дорогу шириной в три четверти грани.

— Все живое должно подчиняться законам мироздания иначе... — наконец молвил ихтиан.

— Что иначе?

— Иначе хаос поглотит всё вокруг. Это первое предостережение Покровительниц.

Хриплый голос бригадира заставил всех остановиться и посмотреть на своего бывшего капитана. Почему он это сказал? Почему именно эти слова? Два абсолютно равнозначных вопроса слились в один.

— Один порядок — это же так скучно! — добродушно и одновременно хищно улыбнулся Крошин. Так, как он умел это делать. И вопрос исчез сам собой. Всем проще было принять точку зрения сильнейшего, чем поддаться крупице сомнения, которая все сильнее натирала военные ботинки глубинщиков, мешая тем так же браво вышагивать вперёд, навстречу расплывчатой цели.

— Кстати, у вас не все так идеально, как могло показаться.

Заметив небольшую горку с широкими поручнями по краям, ренегат мгновенно очутился возле странного сооружения.

— Как это работает, зеленокожий?

Анук нехотя приблизился к Крошину. Лапа ихтиана легла на выпуклый кругляк — огромная кнопка со странным символом трёх пересечённых стрел. Приглушенный шум внутреннего механизма раздался не сразу. Сначала послышалось лёгкое пощёлкивание, затем появился более отчётливый треск.

— Не может быть, — поразился ренегат.

Покатая горка внезапно изменилась — возникли острые грани ступенек. Но это было лишь толикой истинного предназначения лестницы. Не прошло и пары секунд, как ступени медленно поползли вверх. В этом протяжном шуме никто так и не услышал едва различимого замочного щелчка.

— Зачем ты это делаешь? — впервые Кимпл обратился к медику на 'ты'.

— Неважно, — грустно улыбнулась она. — Главное, прошу тебя, раз и навсегда прекрати это безумие...

— А как же ты?

Ольга ничего не ответила. Толкнув Кимпла в проход каменного здания, она потянула за цепь. Ихтиан оказался рядом с бригадиром, которому достаточно было короткого взгляда, чтобы Анук всё понял и активировал очередной городской механизм.

— Ачеррр! — взревела мисс Финчер. Её тонкое лезвие, выскочив из ножен, уже устремилось в направлении врага. Но было поздно. Ольга кинулась ей наперерез, а беглецы провалились в открывшийся в полу потайной проход.

Лезвие легко вошло в тело. Мисс Финчер не стала давить на рукоять, лишь слегка ранила медика. Только в этом поступке не было и капли благородства. Ольга обхватила женщину и отстранила её от прохода. Всего пять или шесть секунд. Вполне достаточно, чтобы кинуться в погоню или все таки совершить побег.

— Ах ты тварь! — Крошин наотмашь ударил женщину по щеке, и та обессилено повалилась на землю.

Но вместо гримасы боли на её лице расцвела удовлетворённая улыбка. Все было не зря — план удался! Усыпив бдительность Хоакима, она стащила у него ключ, уровняв шансы двух сторон. А Кимпл, она была уверена, не упустит такой возможности. И пускай Ольге навряд ли удастся насладиться победой, она все равно ликовала от одной только мысли, что этим безжалостным ублюдкам кто то посмеет дать достойный отпор.

— Ачеер, — уже более спокойно повторила мисс Финчер, подтвердив самые худшие опасения. Она не собиралась прощать Ольге предательства, одним видом дав понять, что незначительное ранение — это всего навсего отсрочка неминуемой смерти.

Ужасная мысль вызвала у медика новый прилив ненависти. Сплюнув кровь, она улыбнулась ещё шире. У неё снова было о ком заботиться, и Ольга ни за что в жизни не променяла бы это ощущение на призрачное спасение от предстоящих мучений.

Глава 11. Последний страж

Нырялы не просто отчаянные ребята, они настоящие сорвиголовы. Даже береговые пограничники и те приклоняются перед их подводными подвигами. Погрузиться на пять затягов — да нет проблем, сразиться со светящимся спрутом — почему нет, а провести изнурительные работы, когда мышцы сводит от усталости и холода — легче лёгкого. Сколько же в них смелости? Потянет на пару пинт горячовки или чего покрепче. Например, той же безумки. Адский напиток, который нырялы глушат стаканами, особенно в те сложные месяцы, когда их заговаривают от Глубины. Процесс этот сложный и покрыт тайной, а там, где существует какой то секрет, всегда найдётся место слухам и предположениям.

Поэтому Михас именно предполагал, что нырялы сумасшедшие трудяги. Овладев умением не слушать шёпота моря, они заодно становятся глухими и к окружающей их опасности. Неизвестно какие эксперименты проводят над ними в академии Прометей, но выживают после курсов только процентов пятьдесят, не больше. Остальные не проходят тест на профпригодность и попадают в Приют одиночек. Где он находится и почему именно несостоявшиеся нырялы оказываются за его стенами нельзя даже предположить, поскольку информации на данный счёт просто не существует. Ни догадок, ни призрачного намёка, ничего.

Снаружи Око Луч выглядел таким же унылым и неприметным элементом подводного ландшафта, как сотни небольших впадин и расщелин. Проплывёшь мимо него десять раз и не заметишь ничего особенного. Здесь всегда достаточно мутно, а неровная поверхность дна образует некое защитное поле, удачно маскируя широкий округлый разлом в каменной твердыне.

Сейчас здесь трудились всего пару расторопных нырял и один механический нотиус, а также трое глубинщиков в мезоскафах, причём, как показалось Михасу, они только создавали иллюзию работы. Внешняя ширма, за которой скрывается истинная картина происходящего.

Ровно три затяга, и в глаза ударил яркий свет прожекторов. Вот где открывалась настоящая истина. Сейчас это место можно было сравнить с масштабным строительством: мелькали огни сварки, мрачные фигуры нырял, двигались в тени громоздких каркасов.

— Приступить к погружению, — командует Крошин.

Михас не смеет возразить. Включаются корректирующие двигатели, замедляется ход. Одиссей начинает медленно крутиться по часовой стрелке, уворачиваясь от острых каменных граней.

— Сколько же здесь тружеников? — поражённо произносит механик.

— Столько, сколько нужно, — снисходительно отвечает ренегат.

Они спускаются все ниже и ниже. По всем данным давление растёт и корабль отзывается неприятным скрипом. Но ничего не поделаешь — необходимо погрузиться ещё глубже.

Очередной затяг даётся кораблю тяжело. Швы наполняются водой, и кое где в стыках проявляются тяжёлые капли. Теперь Одиссей не просто скрипит, он стонет из последних сил, умоляя человеков не направлять его в опасный зев разлома. Но ни Михас, ни Крошин не хотят слышать механические мольбы машинерии. Первый глух из за собственного страха, второй руководствуется чётким приказом тайного консула.

Шестой затяг заставляет стрелки приборов дёрнуться и резко сдвинуться в опасную зону. Механик старается не смотреть на критические показания, надеясь лишь на то, что батисфера сможет выдержать невероятное давление.

— Может быть, стоило взять корабль понадёжнее? — пугаясь собственного голоса, даёт бесполезный совет механик. И слышит в собственной голове вполне логичное объяснение.

Во первых, уже слишком поздно что то менять, а во вторых, все спланировано заранее, и спокойствие ренегата подтверждает одну неоспоримую истину — Одиссей сдюжит.

— В сложившихся обстоятельствах ваш корабль самый оптимальный вариант...

— Вариант? Для чего? — не может держать язык за зубами Михас.

Крошин внимательно смотрит вниз и задумчиво кивает:

— Вариант, как быстрее всего доставить мой опасный разум в самое сердце Подземья...

Проходит всего восемь затягов, и Михас понимает смысл этих слов. После взрыва разлом сузился настолько, что протиснуться внутрь сможет только отчаянный ныряла. Но даже подобным смельчакам без специального снаряжения здесь делать нечего — слишком велико давление. На глубине двухсот футов способен работать только громоздкий мезоскаф и пара юрких нотиусов.

Работа идёт скоро, но даже у механизмов существует свой предел прочности. Как бы ни старались глубинщики, сражаться с природой занятие не из лёгких, особенно когда приходится исправлять собственные ошибки.

Одиссей замирает над узкой трещиной, ведущей в мир абсолютного мрака. Прожектор выхватывает из темноты серый налёт на внутренних стенах и ужасные сколы. Только здесь можно понять, какой именно силы был взрыв. Механик мысленно прикидывает размеры взрывной волны и приходит к неутешительным выводам — здесь взорвался не только Псион, но что то ещё.

Мезоскаф и нотиусы вгрызаются подводными бурами в камень. Невероятные усилия. Кажется, один из кораблей трудяг все таки не выдерживает и выходит из строя. Тем временем, мезоскаф отсоединяет от пласта большой кусок, увеличивая проход почти на ярд.

Крошин нервничает, постукивая пальцами по приборной панели. Время поджимает, а результат не достигнут. Глубинщики поторопились сообщить руководству, что проход очищен.

Механические монстры пыхтят, размахивая клешнями, но дыра ещё слишком мала. Острые иглы буров вгрызаются в камень с тройным усилием. Но все попытки тщетны.

— Быстрее, быстрее, гадкие сазявки! — сплёвывает сквозь зубы Крошин. Его взгляд становится стеклянным, голубые глаза теряют цвет и теперь напоминают белые шарики жаренной рыбы. — Быстрее, мать вашу! Быстрее! — Его тонкие длинные пальцы скребут панель, бьют по стеклу датчиков, пытаются отковырять выпуклые кнопки. Прильнув к иллюминатору, он пронзает взглядом толщу воды. Складывается впечатление, что между ренегатом и ближайшим мезоскафом возникает невидимая связь. И большеголовый гигант своим поведением подтверждает эту догадку. Его клешни внезапно обнимают камень. Начинается настоящая борьба. Кто кого? Механические узлы трещат по швам, отлаженные стальные мышцы рвутся в местах крепления. Порог прочности достигает максимума. Опасная, очень опасная затея. Но по всей видимости, мезоскаф и не думает останавливаться. И о чем только думает глубинщик управленец?..

Гляделки между ренегатом и безымянным подводником продолжаются несколько минут. Безумный взгляд глубинщика направлен вперёд, кажется, он готов свернуть горы. Машинерия на грани, и камень, словно чувствуя этот настрой, все таки уступает бурильным пушкам. Жужжание механизма прерывает ужасный треск, а пустоту заполняет непроглядная пелена. То ли вой, то ли гул, но возможно, и то, и другое. Все смешивается в один неприятный звук.

Крошин отлипает от иллюминатора, выдыхает. Дело сделано, теперь можно передохнуть. Проход открыт, им больше ничего не мешает погружаться дальше. Каменная глыба лежит в стороне, подмяв под себя мезоскаф. И только воздушные пузыри устремляются вверх. Мощный подводный корабль превратился в груду железа. Глубинщик наверняка мёртв. Но главное другое — миссия выполнена, путь в недра земли отрыт.

Михас испуганно следит за ренегатом. Крошин действительно выглядит усталым: на лбу испарина, возле уха тонкая струйка крови, туманный взгляд застыл на одном месте.

Глубина, она таит в себе массу опасностей, но есть и кое кто другой, и он куда опаснее безобидного шёпота моря. Он способен управлять чужим разумом, манипулировать поступками и читать запретные мысли. Механик вздрагивает. Он наконец таки понимает с кем свела его проклятая судьба.

'Закопай мою печёнку! Сопротивляться просто не имеет смысла', — понимает Михас.

— Погружаемся, — коротко командует Крошин.

* * *

Переходы чередовались движущимися лестницами, ступеньки — узкими лазами. Анук остановился, только когда они достигли двух высоких остроконечных башен. Обессилено повалившись на плиты из стеклянного мрамора, ихтиан пытался восстановить дыхание. Получилось не сразу, но как только он пришёл в себя, его жёстко встряхнул бригадир.

— Говори, зачем они здесь?!

— Я не понимаю? О чем ты? — вздрогнул Анук.

— Хватит валять дурака! — не успокоился Кимпл. — Этот остроносый ублюдок припёрся сюда не для того, чтобы исполнить благородную миссию спасения... И ты прекрасно знаешь причины!

Надув щеки, Анук изобразил недовольство:

— А тебе какая разница? Ты такой же, как и они! Вы все поганые хищники, захватчики чужих земель! И какой мне смысл тебе помогать?

— Все очень просто, — слегка успокоился Кимпл. — Ты можешь считать меня кем угодно, хоть зубастым оборотнем, когтистым летуном. Но запомни одну простую истину: первое, там осталась женщина, которая ценой собственной жизни освободила нас, и я намерен отплатить ей той же монетой, а во вторых, я единственный, кто может помешать Крошину совершить задуманное. И мне плевать, доверяешь ты мне или нет. У тебя нет выбора...

Пауза растянулась на долгие минуты. Анук размышлял, а Кимпл не собирался ему мешать. Он выложил все имеющиеся козыри и ожидал от ихтиана безотлагательной капитуляции.

— Хорошо, — наконец, согласился Анук. — Что именно ты хочешь узнать? Может причину, по которой стражи Покинутого города хотели вас убить? А может быть, зачем я мешал вам на протяжении всего пути по Подземью?

Кимпл покачал головой:

— Ваш мир, ваши законы, они мне не интересны. Я хочу знать, зачем Крошин пришёл в Фарт? Что ему понадобилось здесь?

— Хорошо, я расскажу тебе ровно столько, сколько мне известно.

Откровение — вещь относительная. Ты можешь быть откровенным с собеседником, но в то же время обманывать себя либо наоборот. Поэтому, подобные разговоры можно назвать откровенными с большой натяжкой, особенно когда между собеседниками и не пахнет доверием. У ихтианов не было принято говорить неправду, но в то же время они ужасно не любили делиться собственными знаниями с другими. Да и зачем кому то раскрывать секреты собственных ошибок? Совершенно ни к чему. Однако в нынешних обстоятельствах Кимплу нужно было открыть либо все секреты, либо ответить молчанием. И Анук несмотря ни на что решился...

...Подводный народ никогда не отличался богатой историей, и возможно, именно по этой причине шаги к развитию ихтианов были короткими и весьма робкими. Иных разумных существ в Подземье не существовало, лишь опасные хищники и загадочные хранители стражи — существа, чьи жизни были привязаны к неким сакральным местам. Они обладали невероятной силой, но в то же время были ограничены невидимыми порогами, которые им запрещалось пересекать самой природой естества. Покровительницы, Три великие сестры, Хранительницы времени — настоящее, прошлое и будущее. У них было множество имён, но главным их достоинством являлась сила. Для людей подобные утверждения оставались пустым звуком, ведь человеческие боги давно канули в небытие, оставив своих детей на откуп непредсказуемой судьбе.

У ихтианов ситуация оказалась не столь плачевной. Они ещё помнили те времена, когда Фарт значительно превышал нынешние размеры, а в сердцах подводных сынов теплилась сила благоденствия. Глубина требовала лишь одного — строго исполнять установленные правила. Взамен же она наделяла ихтианов невероятными способностями. Именно она открыла им дорогу в новые науки, помогла приручить подземных хищников, подарила секреты охоты и возделывания сложных туннельных земель. Ихтианы впитывали знания и вскоре начали чувствовать себя настоящими властителями Подземья. Непростительная ошибка с их стороны! Они, также как и люди, поставили себя на одну планку с Великими! И поплатились за безрассудство, как и Неведомые мученики!

Глубина терпела очень долго! Безумно долго! Пока в один прекрасный миг не наступил момент истины. Девять советников Фарта, те кто правил городом по своему усмотрению, те кто запретил служение в храме Трёх милосердных сестёр; те кто возвёл свою власть на недосягаемую высоту, пришли в святилище. У них была одна цель — присвоить себе подводный ключ. На языке ихтианов он назывался Лаоке Белте, что можно было перевести как 'лестница в небеса'. Они почувствовали себя слишком могущественными, чтобы забыть прошлое, и слишком бесстрашными, чтобы подумать о будущем.

Но Глубина также милостива, как и коварна.

Тот день Анук запомнил навсегда. Когда первые статуи Покровительниц были уничтожены слугами Арла, город погрузился в хаос. Глубина ответила жестоко, может быть даже слишком жестоко, но справедливо. Она продемонстрировала свою истинную мощь, призвав из самых недр земли кровожадных монстров.

Ихтианы называли их Мерроу. Кошмарные твари выбирались из темных пещер только для того, чтобы полакомиться свежим мясом. Они были около десяти футов длиной, имели шесть мощных лап и усыпанный шипами хвост. Опаснее противника в Подземье не существовало.

Были дни, когда группа ихтианов тарров, охотясь на летающих сваронгов, натыкалась на проснувшегося от долгой спячки Мерроу. Такие встречи соплеменники Анука называли Днями скорби, поскольку ни одному охотнику не посчастливилось покинуть схватку живым. А если Мерроу оказывалось двое — город мгновенно переходил на осадное положение, и ихтианам оставалось уповать только на хранителей, которые способны были противостоять ужасным монстрам.

В день, когда богини отвернулись от своих сынов, Фарт наводнило больше сотни Мерроу.

Ужас, кровь, смерть — Глубина приготовила ихтианам жестокую месть.

Сопротивляться было бессмысленно. Хрупкие тела разрывались на части, и не было никакой возможности спастись от кошмарного возмездия.

Глубина не щадила никого. Острые клыки, когти, шипы — в ход шло все.

Ихтианы в спешке покидали Фарт. Позорно бежали из родного города, как изгнанный сын из родительского дома.

Казалось бы, что более ужасного может случиться с проклятым народом? Ихтианы молили о прощении, клялись искупить собственный грех, но Глубина не желала оправданий. Весь мир Подземья ополчился на изгнанников.

Восемь новых племён разделились у подножия холмов Ау, навсегда оставив в здешних местах боль и отчаянье. Потеряв прошлое, они покидали родные края в поисках защиты от разъяренной Природы. Только как можно убежать от самих себя?

Они все начинали с нуля. Пытаясь реанимировать забытые знания, восстановить привычные порядки, они построили Чет. Но он так и не стал для них родных, а превратился в обычное пристанище.

Как жить? Как существовать? Во что верить?..

Во главу города были избраны братья. Три ихтиана — три близнеца. Поступок во имя прощения. Очень символично. Тем более что большинство ихтианов продолжали шептать восхваления Покровительницам. Только Глубина оставалась нема к этим лживым раскаяньям...

— Мы больше не слышали их голоса, — с грустью закончил Анук.

— Хочешь сказать, каждый житель Фарта умел слышать Глубину? — поразился бригадир. История не укладывалась в голове, но не верить словам ихтиана не была причин.

Анук всхлипнул, едва сдерживая слезы:

— Они всегда давали нам советы, а теперь... А теперь мы также как и вы трепещем перед проявлением её силы. Кто бы мог подумать, что когда нибудь мы будем трепетать перед нашей матерью прародительницей, перед нашей сестрой помощницей...

Взгляд Кимпла стал более вдумчивым. Он пытался оценить масштаб услышанной истины и принять для себя привычный мир по новому.

— Но ты вновь услышал голос Глуби... прости Покровительницы накануне нашей беседы, когда я рассказал тебе о взрыве.

— Все верно, — кивнул Анук. — Именно она сказала мне, чтобы я помог вам попасть в Подземье. Сказала, что я стану тем, кто поможет моему миру избежать Большой войны.

— Итак, она сделала тебя избранным, — подытожил Рут.

Ихтиан поморщился — эти слова были ему неприятны.

— Любой из моих соотечественников с радостью отдал бы жизнь в обмен на прощение. И я не являюсь исключением. Только дело тут не в героизме, а в том, чтобы вернуться к истокам. А сейчас мы оказались между двух огней. В прошлом у нас ненависть богинь, впереди — вечное рабство от завоевателей. Вы, люди, не собираетесь жить в симбиозе. Вам проще сделать нас слугами, немыми исполнителями прихоти победителей.

— Не все люди хотят такого исхода, — возмутился бригадир.

— Не все, — не стал спорить ихтиан, — но большинство. Большинство тех, кто обладает властью. Отцы учредители корпорации Колхида жаждут управлять и развивать свою силу... почти также, как этого когда то желали Повелители Фарта. И знаешь что, друг, я уверен, история повторится...

Кимпл ничего не ответил. Какой смысл отрицать очевидное. В этот самый миг внутри что то кольнуло, словно датчик предостережения.

— Постой, не совсем сходится! Если ты говорил о нашествии клыкастых монстров, то где же погибшие ихтианы... вернее, то, что от них осталось? Такое ощущение, будто ваш город хорошенько убрали, избавились от следов кровавой расправы...

Вопросы, вопросы, одни вопросы.

Но по какой то причине Анука они совершенно не смутили.

— Дело в том, что не все жители Фарта покинули город.

— Как так? — поразился Кимпл.

Выдержав паузу, ихтиан осторожно обернулся и удостоверился, что их никто не подслушивает. Потом прошептал:

— Это, скорее всего, старый Баалгур. Последний из хранителей. Думаю, все дело в Сестрах, они не любят насилие. Когда мы, предатели, покинули город, Покровительницы дали ему позволение избавить Фарт от зловонных тел.

Кимпл никогда не отрицал, что Подводный мир разительно отличается от земного. Он всегда понимал — мир Подземья ещё более интересен, и его окружает бесчисленное количество загадок. Но даже если взять за основу подобную позицию, безумно тяжело было принять на веру слова Анука. В голове не складывалась картина, в которой какой то дряхлый старикан, некое смешение жабы и червя, не спешно выметает метлой изодранные в клочья туши. Затем также размеренно и тщательно отмывает стены, пытаясь избавиться от следов трагедии. Просто уму непостижимо.

— Отведи меня к нему, — взвесив все возможные пути, попросил Кимпл.

— Хорошо, — ответил Анук.

* * *

Ольга была ещё жива. Крохотная искра жизни теплилась в её истерзанном теле. Только чудес в жизни не бывает. Она пошевелилась и попыталась приподнять голову, но сил хватило только на то, чтобы слегка повернуть шею и разлепить ссохшиеся губы. Все тело ныло от боли, ужасно хотелось пить. Хотя бы маленькую каплю живительной влаги. Она простонала, однако так никто и не откликнулся на её мольбы. Видимо все уже считали предательницу мёртвой.

Хоаким недовольно скривился и глотнув из фляги добрый глоток горячовки, покосился на висящее на стене бесчувственное тело. Раскинув руки, словно крылья, медик держалась на паре ржавых цепей, перекинутых через острый шпиль двухэтажного сооружение. Кажется, она все таки шевельнулась, но мехиканец не был уверен. Возможно, это были всего лишь предсмертные конвульсии.

— Итак, скажите ка мне на милость, как это могло произойти? А?! Может кто нибудь объяснит мне? — закончив трапезу, наконец задался вполне закономерным вопросом Крошин.

В течение всего похода он сохранял невозмутимость и вот сорвался. Никто не понимал почему, однако перечить ренегату не посмели, даже когда он начал пытать глубинщицу на глазах у сослуживцев. Зрелище было кошмарным. Сначала Ольга терпела, а потом начала подвывать, но, слава неведанным мученикам, вскоре все таки потеряла сознание.

Хоаким не оправдывал подобную жестокость, но мешать ренегату не стал. Причиняя ей боль, Крошин отводил душу, не более того. Он не задавал вопросов, не пытался выпытать причину сговора, лишь кромсал беззащитное тело, пытаясь растянуть удовольствие. А мисс Финчер молча помогала своему командиру.

— Кимпл не станет нам мешать, — осторожно высказался Большой Ух. — Не такой он человек, слишком правильный... слишком боязливый...

Вскочив со своего места, ренегат в три шага оказался возле связного и строго погрозил ему пальцем.

— Никогда не смей основываться на предположениях, основанных на внешнем поведении человека, олух. Или, может быть, ты читал его личное дело? А может быть ты, — посмотрел он на мехиканца, — знал, кем он был до поступления на службу?

Хоаким пожал плечами:

— А тут и читать нечего. Тут всего два варианта — или гнидой, или ублюдком... других в глубинщики не берут. Добропорядочные граждане побережья в такую дыру точно не полезут.

— Это верно, — согласился Крошин. — Только одно дело человек, преступивший закон, ну или на худой конец, обычный авантюрист, и совсем другое — убийца, получивший свои знания в корпусе Призрачного ската.

— Что?!

— Не может быть! — почти в один голос воскликнули глубинщики. И лишь мисс Финчер продолжила спокойно колдовать над своим оружием, пытаясь добиться идеального блеска.

Ренегат прошёлся вдоль ровных домов, остановился возле разрушенной колоны и, поставив ногу на каменный диск, застыл словно изваяние.

— Нет, бригадир не так прост, друзья мои, — после небольшой паузы сказал он. — А тот факт, что ему удалось бежать вместе с этим подземным слизняком, только ухудшает наше положение. Анук знает про это место что то, что не известно нам... И это достаточно скверный козырь в таком неравном противостоянии.

Хоаким и Большой Ух переглянулись.

— Вы что же боитесь Рута? — первым высказал свои предположения мехиканец.

— А вы? — ренегат повернул голову, и пристальный взгляд пронзил стрелка.

— Лично я нет, — не раздумывая ответил тот. — И мне плевать на все его навыки. У нас есть оружие. Мы можем устроить засаду, приманить его и расстрелять как беспомощную шавку. И пускай этот ваш ихтиан знает тайные пролёты в этом грёбаном городке. Вряд ли он поможет бригадиру. Мы уже убедились, что эти твари не умеют держать оружие в своих лапах.

— Считаешь, лучше будет сначала расправиться с одними делами, а потом двинуться к нашей основной цели?.. Что ж, вполне разумно, — согласился ренегат. — А вы одобряете наш план? — Крошин вернулся к костру и коснулся щиколотки распятой женщины.

Возможно, голос раздался у неё в голове, или это были отголоски эха, вызванные невыносимой болью. Все тело словно разрывало на части, а затем медленно, по кусочкам, начинало собираться воедино. И процесс сборки казался более болезненным, чем первоначальные мучения. Она не чувствовала рук, не знала целы ли её ноги. Ощущала только кровавые ручейки по всему телу. Но даже в таком состоянии Ольга была счастлива. Она сумела сохранить здесь, в этом ужасном месте нечто ценное — умение пожертвовать собой ради другого. Вроде не такого близкого, но все же любимого человека. И никто не смог ей в этом помешать. Никакая грубая сила, предательство и насилие. Она оказалась выше всего этого. Подводному миру, холодному и пустому, не удалось превратить её в безмозглого хищника, который подчиняется только паре животных инстинктов.

Поборов зарождающийся комок отвращения к присутствующим, Ольга разлепила ссохшиеся губы и прошептала:

— У вас ничего не выйдет.

Так долго и упоительно Жуй Крошин не смеялся очень давно. Женщина, которой он причинил такое количество боли, сопротивлялась. И пыталась делать это с таким достоинством, что ему стало даже немного жаль её. Но только немного, совсем чуть чуть. В целом же, висящая на тонкой жизненной нити героиня вызывала в нем омерзение. Глупое и совершенно бесполезное создание! Она готова умереть за выдуманные идеалы. Нет, все таки правы были Генераторы идей Колхиды — те, кто приспосабливаются жить в глубинах Нескучного моря либо сумасшедшие, либо безумцы. И упорство Ольги заставило прийти к неутешительным выводам — она сочетала в себе оба эти качества.

— Так, хорошо, — хлопнув в ладоши, ренегат решил прекратить бесполезный разговор с умирающей. Он посмотрел на быстро темнеющее кристаллическое небо и принялся отдавать распоряжения.

Ночь в Фарте была недолгой — два, максимум три оборота минутной стрелки, но рисковать ренегату не хотелось. Он знал про Подземный мир достаточно, чтобы не нарушать одно железное правило: когда светят элюмины, можно идти, элюмины темнеют — сиди и жги костры. Даже если ты уверен, что туннели пусты и опасности ждать неоткуда, прогуляться по подземью в это время подобно паденью со скалы в морскую пучину. Вероятность выжить равна нулю.

Эти знания корпорация Колхида собирала по крупицам. Бережно записывая, сохраняя и обрабатывая информацию, добытую в переговорах с расами ихтианов. В какой то момент Дирекция генераторов идей, управляющая корпорацией, наконец, пришла к выводу, что они готовы к смелому плану вторжения. И все должно было пройти идеально, если бы не одно досадное стечение обстоятельств, положивших начало частичному провалу... Но что такое последовательность действий? Совершенно не важно каких, случайных или нет. Все это закономерность, упорядоченность. Это система. А что такое случайность? Это хаос, который и породил целую череду новых событий. Или все таки дело совсем не в случайности?

Крошин напряг мозг что есть силы. Ответ таился где то рядом, совсем близко, но увидеть очевидное он пока не в состоянии.

Пытаясь откинуть в сторону любые невероятные варианты произошедшей трагедии, он попытался прийти к простому соответствию. В совершенном плане Корпорации возникли явные пробелы. Так сказать, белые пятна в идеально выверенных действиях. Именно из за них все пошло не так. Вопреки здравому смыслу и чётким пунктам. Но как, как остановить подобный водоворот неприятностей?! Неужели нет выхода?

Или все же есть?..

Крошин был уверен — безвыходных ситуаций не бывает. А череду бедствий можно с лёгкостью разрушить. Но для этого надо рискнуть. Рискнуть всем, что у тебя есть. Вопреки установленным правилам и обстоятельствам. Именно так долгие годы действовала Корпорация, и именно благодаря таким решительным действиям они добились нынешнего положения. Стали теми, перед кем преклоняются государства, кого боятся амбициозные правители. Их стали уважать. Дрожать от страха, но уважать, заглядывая в рот команде Генераторов. И если кто то и пытался сопротивляться, все попытки оказывались тщетными. Колхида не умела и не желала играть по правилам, и это был главным козырем, который позволял перешагивать через все возможное попытки сопротивления, лишь бы добиться поставленных задач.

Сжав кулаки, Крошин немного потоптался на месте. Он принял решение.

— Ждать не имеет смысла. Мы встретим Кимпла в другом месте...

Ударив ногой по пирамиде кристаллов, ренегат затушил костёр одним движением. Столп искр взметнулся вверх и растаял в пустоте. Элюмины не терпели к себе подобного отношения. Сорванные с привычного места, они выдавали свет лишь при лёгком преломлении. Но стоило нарушить их внутреннюю структуру и кристалл, они словно взрывался изнутри, выпуская наружу огненную сущность.

— Собираемся. Живо!

Глубинщики не стали прекословить. Молча собрали вещи, тихо вздохнули и двинулись в путь, не известно куда и не понятно зачем.

Крошин извлёк из планшетного кармана карту — та самая, бесценная часть знаний, которой он обладал. Корпорации удалось воссоздать Фарт почти полностью, во всех мельчайших подробностях. С полезными и бесполезными одновременно. Как схема шкатулки, детали которой тебе известны, но совершенно не понятно каким образом её можно открыть.

— Дождётесь меня здесь. — Ренегат скупо указал на точку. Его верный адъютант не стала спорить, коротко кивнула и убрала тонкий лист кальки.

Крошин проводил глубинщиков взглядом. Когда группа исчезла за поворотом, размял затёкшую шею и медленно приблизился к распятой жертве.

— Ты меня слышишь? Уверен, что слышишь. Поэтому я буду говорить медленно и надеюсь, тебе хватит сил запомнить и передать мои слова ему...

Та невидимая грань, что разделяет человеческую жизнь и безвестность, больно ударила Ольгу в живот. Нет, кажется, чуть выше. И вовсе не ударила, а больно кольнула, вернув её обратно на грешную землю. Ещё немного страданий напоследок никому никогда не вредило. Видимо, Неведомые мученики избрали для бедной женщины именно такую незавидную участь.

— Жить тебе осталось недолго, самую малость, — равнодушно констатировал ренегат. — Впрочем, уверен, если бы ты приняла мою сторону, то протянула немногим дольше.

Он нажал на рукоять кинжала, и тонкое лезвие вошло глубже, почти на четверть. На невыносимую четверть, ту самую, что чётко даёт тебе понять, жить осталось максимум один оборот минутной стрелки.

Ольга взывал и заплакала. Не потому что испугалась смерти, а от банальной обиды. Такого небывалого груза унижений, боли и страданий, наверное, не выдержал бы и Первый мученик — капитан Рониким Прищур.

— И кстати, если будет желание, то не стесняйся, кричи. Не думаю, что он придёт к тебе на помощь, но мне будет приятно. Отчаянный вопль прекрасной женщины не может не радовать моё дряхлое сознание.

Желание расцарапать ему лицо или хотя бы плюнуть исчезло в пустоте бессилия. Ольга провалилась в забытьё, для того чтобы вскоре вырваться из туманного плена, в последний раз взглянуть в глаза любимому мужчине, передать короткое послание и со спокойным сердцем уйти в никуда. Раствориться золотой пылью в тысяче чужих миров, но не пожалеть о своём поступке.

* * *

Во всем своём великолепии гениальной архитектуры и выверенных форм, город все равно оставался мёртвым. Каменные улочки, лестницы и широкие мансарды... Представить, что Фарт раньше населяли десятки тысяч подводных жителей, было просто невозможно. Холод и одиночество, больше ничего. Вглядываясь в пустыне норы двери, Кимпл пытался разглядеть хоть какой то признак живого присутствия. Пускай не ихтиана, а какого нибудь морского гада. Но город мочал, не торопясь знакомить непрошеных гостей с местными старожилами.

— Ну и где же ваш хранитель? — не выдержал бригадир.

— Не знаю, — спокойно пожал плечами Анук.

До наступления ночи они успели побывать в каждом из пяти главных храмов Покровительниц. Пробежали все винтовые лестницы, поднялись на высокие молельные площадки, но нашли лишь истлевшую одежду и мрачные трещины на стенах. Пустой город погрузился в забвение и медленно тянул свою лямку. Красивая оболочка не могла скрыть холода узких улиц.

— Хватит! — не выдержал бесконечных поисков бригадир. — Мы напрасно теряем время. Видимо, твой хранитель давным давно покинул Фарт, наплевав на все запреты.

Анук вздрогнул и покачал головой:

— Это невозможно! В отличие от нас, он никогда бы не осмелился перечить Покровительницам!

— Да брось, — отмахнулся Кимпл. — Чем они лучше вас?

— Это совсем другое! — не сдержался Анук. — Нас прогнали за наши проступки, но Хранители, они не такие. Они почитают природу глубины во всех её проявлениях. Баалгур ни за что не прекратил бы своё служение.

— Очень интересно! Тогда скажи, почему первый страж не встретил нас на Пороге? И почему второй позволил переправиться через озеро? А третий разрешил беспрепятственно открыть ворота в храм? Ответь! Не слишком ли много почему?

Колкие вопросы, на которые не было и не могло быть ответа. Анук печально выдохнул. Он и сам был бы рад узнать правду, но его народ стал отверженным. И об этом вряд ли стоило забывать, тем более, в этом запретном месте...

— Я не знаю, что тебе сказать, — наконец нашёл в себе силы ответить ихтиан. — Поверь, после того как Глубина отвернула от нас свой взор, мы стали такими же, как вы — беспомощными головастиками, которые слепо плывут в мутном потоке на встречу своей судьбе... Это конец, понимаешь ты, человек? Я больше не слышу голоса, да и не уверен, что слышал его до этого. Ничего не изменить.

— Вот как, отличная позиция, ихтиан! — Кимпл распрямил плечи и, немного подумав, добавил: — Только лично я не собираюсь сидеть и ждать помощи неизвестно от кого. Мне нужно спасти Ольгу! И точка!

— И как ты собираешься это сделать? У них стреломёты, а что есть у тебя?!

Кимпл сжал кулаки и тихо ответил:

— А у меня ещё осталась капелька веры. Лично мне этого вполне хватит.

* * *

Когда бригадир осторожно положил Ольгу на землю, она была жива. Он успел совсем чуть чуть, самую малость. Аккуратно отвязал верёвки, попытался обработать раны, но услышав её слабое дыхание, понял, что слишком поздно.

Цепкие лапы забытья ненадолго и, наверное, в последний раз отпустили искалеченную женщину на свидание с этим светом. Припав губами к фляжке с водой, она устало улыбнулась и посмотрела на своего спасителя, а потом вновь провалилась в черноту безвременья.

Кимпл не помнил, когда последний раз плакал, да и плакал ли вообще. У мужчин подобная слабость настолько редка, что обычно они забывают о ней, даже если она случалась с ними не так давно. Просто закрывают глаза и прячут слезы поглубже в сердце. Солёные капельки, именно они разрушают их изнутри, прибавляя морщин и седых волос.

Нестерпимая боль уколола висок, заставив бригадира ненадолго забыть обо всём. Сколько ещё потерь ждут его впереди? Сколько смертей предстоит пережить до того, как он обретёт душевный покой?..

Сегодняшний день, а может быть, ночь (в этом треклятом царстве сырости и вечного уныния трудно понять), принесли только горе. Но стоило ли думать об этом? Ведь изменить прошлое невозможно, а жить настоящим так тяжело, что опускаются руки. Поэтому Рут просто дал волю эмоциям. Анук ему не мешал. Он тихо сидел напротив и молча наблюдал за происходящим. Теперь, кажется, лично для него, всё встало на свои места. Зло приобрело истинный облик, но легче от этого не стало. Враг был суров и беспощаден, а ещё, он был в невероятной близости от того самого места, где хранилась сама суть Подземья. Ключ от всех дверей или лучше сказать — от всех миров.

Ихтиан пытался собраться с мыслями. Он откинул голову и закрыл глаза. Лапы сами извлекли из походной сумки крохотный ортек — свирель из каменного дерева. Он уже не ждал подарка судьбы и не мечтал услышать Голоса моря. Ихтиан начал играть для себя, для друга, для тех, кто навсегда покинул этот мир. Ведь смерть не так уж страшна. Главное, услышать её зов — тихую, протяжную мелодию, способную отвести тебя в долину бесконечной радости.

Когда мелодия закончилась, за спиной глубинщика раздался низкий, слегка шипящий голос:

— Я скорблю вместе с тобой, тарго.

Привстав с коленей, бригадир обернулся и разглядел высокое худое создание. Больше всего хранитель походил на гигантского кузнечика, которому приставили голову змеи. Баалгур поправил на плече тогу. Посеревшая от времени ткань больше напоминала грязные лохмотья. Он всем телом оперся на клюку и, прихрамывая, двинулся вперёд. Но не сделав и двух шагов, остановился. Повернул голову и уставился на замершего ихтиана.

— Давно я не слышал в этих стенах прощальной мелодии, — кашлянул хранитель.

Время изменило его до неузнаваемости. Грудь ввалилась, ноги исхудали и стали напоминать две тощие ходули, а морда сморщилась, словно сухой коралл, и приобрела темно зелёный оттенок.

Анук опомнился и, кажется, только сейчас признал некогда грозного статного храмника. Упав ниц, он низко поклонился, не в силах посмотреть на него вновь.

— Совершенно бессмысленный поступок, — положив голову на клюку, высунул раздвоенный язык Баалгур. — Ихтианы никогда не приклонялись перед хранителями. А если этого не было раньше, то зачем поступать так теперь...

— Простите, хранитель, — Анук быстро вскочил на ноги, — мы уже не думали, что сможем вас найти.

— И это заставило тебя согнуть спину? — уточнил хранитель.

Ихтиан ничего не ответил. Отступив в сторону, он робко сжал в лапах ортек и виновато потупился.

— Вот уж не думал, что когда нибудь вновь увижу вашу самолюбивую расу, — цыкнул языком Баалгур, а затем, посмотрев на человека, добавил: — А вот узреть здесь иного... Вот уж правду говорят, неисповедимы пути природы.

Кимпл приблизился к хранителю. Внимательно посмотрел тому в змеиные глаза, скрестил руки на груди и без всякого почтения уверенно произнёс:

— Не очень то вы удивились, как я посмотрю. Неужели и раньше видели людей? Или вам тоже Глубина нашептала о нашем визите?

Вертикальные зрачки Баалгура недовольно сузились, а Анук тут же попытался оправдать человеческую дерзость:

— Простите его, хранитель. Он только что потерял друга...

Подняв лапу, Баалгур заставил ихтиана замолчать.

— Правильные вопросы, иной. Пусть невежлив тон, но вопросы хорошие. Скажу так: и то, и другое. Тысячу ночей назад Голос предупредил меня... Одиночеству приходит конец, сказал он мне. А потом сообщил кое что ещё, и землетрясение стало тому подтверждением.

— Землетрясение?! — Кимпл вздрогнул. — Здесь? Когда это случилось?!

Хранитель, немного помедлив, пошамкал ссохшимся ртом и вытянул лапу в сторону возвышающихся над крышами домов очертаний Первородного храма.

— Это случилось в то время, когда Иные решили получить дар Сестёр...

— Ты хочешь сказать, что люди уже пытались проникнуть в Покинутый город? — Кимпл не мог поверить своим ушам.

Баалгур кивнул:

— Если водить дружбу с хищником, рано или поздно обязательно окажешься его обедом.

— Человеки никогда бы не узнали о Фарте! Мы умеем держать тайны во рту! — попытался оправдаться Анук.

Только хранителя не интересовали слова ихтиана, он являлся всего лишь служителем Покинутого города. Его задачей было слушать тишину. А если лёгкий подземный ветерок доносил до его слуха вкрадчивый голос, он выползал из своей норы и исполнял поручение. Баалгур был самым добрым из хранителей. Безропотный проводник по городским закоулкам, умеющий находить самые короткие пути и выполнять тяжёлую однообразную работу. Он не выбирал занятия по душе, а просто не спеша принимался за нелёгкий труд. Ихтиан хорошо помнил, как впервые увидел хранителя в библиотечной скале. Тогда Баалгур перебирал каменные таблички, созданные ещё первым поколением подводного народа.

— Иные уже пытались проникнуть в Первородную обитель, туда, куда запрещено входить любому, в ком теплиться искра жизни, — уставшим голосом принялся рассказывать хранитель.

Задумчивый взгляд Кимпла говорил лишь об одном — он понимает, о чем идёт речь.

— Они узнали о Пороге в большую воду, через который можно попасть в зал смирения.

— Вы говорите о Горизонте?

— О величайшем горизонте. Его даровали сами Покровительницы. Когда ихтианы поселились в здешних туннелях, Порог был совсем крохотным. Но со временем он рос, а вместе с ним разрастался и величайший город Подземья.

— Тогда получается, Горизонт настолько велик, что может впустить в себя даже батисферу...

— А... это ваши жужжащие громадины, — догадался хранитель. — Именно на них иные и пытались проникнуть внутрь. Но Глубина не позволила им ступить туда, куда иным ступать не следует.

Кимпл нахмурился и постарался сопоставить факты со словами хранителя, но запутался в череде противоречий и задал очередной вопрос:

— Скажите, вы знаете кто уничтожил нашего железного гиганта?

Протяжный вздох вырвался из пасти Баалгура и повторился несколько раз. Только после этого тот позволил себе вновь заговорить.

— Твой разум все ещё закрыт для понимания. А для того чтобы узнать истину, ты должен поверить. И лишь потом тебе будет даровано увидеть...

— Что увидеть? — Кимпл напрягся. Он ждал чего угодно, но только не очередного внушения.

Морда хранителя искривилась в подобии улыбки.

— Ты должен увидеть саму суть вещей. Их природу. Взглянуть ей в глаза. И тогда у тебя больше не останется вопросов. Истина откроется тебе, я знаю это. — последовала недолгая пауза, очередной вздох. — Вас привёл сюда Голос. Её голос. Стало быть, все будет хорошо. Она знает, как поступать, знает, как лучше... — Змеиная голова поползла вверх. Элюмины уже погасли, предвещая скорый рассвет. — Нам надо торопиться. Путь к храму неблизкий, а впереди много дел. Хороших, правильных дел.

— Да кто она такая эта ваша Природа? Покровительница? — Кимпл настойчиво не хотел верить в одухотворённость неведомого голоса.

Мир, где существуют Высшие силы, которые способны выручить из беды в трудную минуту, больше напоминал давно забытую детскую присказку. Но разве она была реальной? Потому что в мире, где жил и существовал сам Рут, не было и не могло быть никаких сказок. Только прагматичная жестокость, и ничего другого.

Теперь улыбка хранителя стала более очевидной. Уголки губ поднялись чуть выше, а хищный взгляд сузился, превратившись в две крохотные щёлки.

— Никогда не мог подумать, что вызволять наш мир из пропасти доверят инородному существу...

Глава 12. Воссоединение и противостояние

Первородная обитель была сложена из массивных белых глыб вязкого песчаника, который на поверхности ценился не хуже парового топлива, ну или сверкающих драгоценными камнями украшений. Инженеры Пурпурной гильдии использовали его бережно, создавая из данного материала исключительно элементы дорогостоящего декора. А здесь, в глубинах Нескучного моря, местные строители расходовали его с таким расточительством, что, увидев подобное, их земные коллеги наверняка бы лишились дара речи.

Глубина с лёгкостью переворачивала привычные ценности, обесценивая одно и возводя в ранг сокровища нечто совсем неприметное. Взять хотя бы то же золото. Мир Подземья совершенно не интересовал его манящий блеск. Зато за добрый фунт железного дерева ихтиан должен был трудиться целых сто часов. Впрочем, и сами люди навряд ли проявили интерес к тем же дымчатым грибам Соака, которые у подводных жителей считались изысканным деликатесом. Тысячи различий и противоречий. Сколько бы ихтианологи и исследователи морей не пытались уловить невидимую связь между людьми и нечеловеками, все попытки проваливались с треском. Они слишком разные. И это было самым простым и правильным объяснением.

Крошин хорошо помнил первые уроки по мореустройству. Таблицу градации хищников, пищевые цепочки и особенности глубоководной флоры. Всё было понятно и предельно ясно, до той поры, пока учитель не завёл тему рождения Горизонтов. Он ограничился всего парой предложений, а затем, не понятно по какой причине, перешёл к иерархической составляющей мира нечеловеков. Вот здесь то строгая наука и дала трещину, погрузилась в вязкую трясину гипотез и предположений. Описав простейшие формы жизни Подземья и приблизительные размеры восемнадцати известных Горизонтов, преподаватель все чаще стал объяснять природу вещей расплывчатыми выражениями типа 'возможно', 'вероятно' и 'скорее всего, но доподлинно не известно'. Именно тогда Жуй Крошин, молодой курсант Первой подводной академии, почувствовал неприятное волнение. А случайная догадка все расставила на свои места. У ихтианов был свой опасный скелет в шкафу, и по этой причине они давали людям столько информации, сколько те заслуживали.

Лишь спустя десять лет, ученный Северо западного центра Прорыва сэрг Крошин начал понимать, что его догадки не были пустым звуком. Морской народ нёс в себе реальную угрозу для человечества. Правда, существовала она только на уровне обычной гипотезы, которую никто не хотел воспринимать всерьёз. Ренегат хорошо помнил, как с пеной у рта доказывал коллегиальному собранию свою точку зрения, тряс перед пузатыми адмиралами толстенными трудами мореходов и сгнивших от кессонной болезни нырял, рисовал на доске Покинутый город, наугад указывая главный храм морских богинь, пересказывал легенды и заветы подземных хранителей. Он проделал титанический труд, и коллегия в итоге дала слабину, когда Крошин решился продемонстрировать им свои способности. И вот тогда толстопузы действительно ахнули, всплеснули руками и принялись чесать свои лысые затылки. А когда на сцену вышли ещё двое учёных, обладающие аналогичным умением, проект был окончательно одобрен завидным большинством.

— Святые мученики! Врата заперты! — надрывно, почти с отчаяньем взвизгнул Большой Ух.

— Грёбаные слизняки! Я так и знал, что это ловушка! — пнув створку вытянутых арочных дверей, рявкнул Хоаким. — Что скажешь, командир, это входило в твои планы? И что вообще у тебя на уме? Куда ты нас втянул?!

Возмущения были вполне предсказуемыми. И если уж на то пошло, Крошин давно ждал эмоционального всплеска от команды. Слишком мало информации, слишком много непривычных вещей вокруг. Подземье не просто давило, оно, не стесняясь, пожирало силы каждого из глубинщиков.

— Это храм Эла Раоса, — едва слышно произнёс ренегат. — Конечная точка нашего рейда.

На лице мехиканца застыло недоверие:

— Хотите сказать, что обломки батисферы скрыты за этими стенами?

— Именно так, — согласился Крошин. — И скоро вы в этом убедитесь!

— Каким образом? — звериный оскал Хоакима стал только злее. Он не любил, когда над ним шутили и пытались сделать из него дурака. А сейчас создавалось именно такое впечатление.

Но Крошин словно не замечал витающего вокруг гнева.

— Зачем брать приступом крепость, когда можно просто постучать... и вуаля.

Он приблизился к вратам и ещё раз проверил свои внутренние рецепторы. Послал лёгкий сигнал брату и получил обратный ответ. Сжав руку в кулак, осторожно ударил по каменному дереву.

* * *

Такого громадного горизонта Михасу видеть не приходилось. Если бы у него было на то право, он назвал бы его Орионом — самой большой планетой солнечной системы. Но видимо, название у этого чуда природы уже имелось, и ренегат несколько раз произнёс его в переговорную трубу, перед тем как отдать последнюю команду.

Спустившись на нужную глубину, механик завис над опасной гранью, за которой начиналась пустота. Только сейчас он понял, что заземлить батисферу невозможно. Узкая кромка по краю, слева и справа только отвесная каменная порода, прожекторы вырвали из мутной пелены замершие куски металла. Михас попытался развернуть батисферу по кругу, но винты, работая на полную мощность, увязли в чем то тягучем. Одиссей принялся беспомощно барахтаться на месте, будто муха, угодившая в варенье.

— Не надейся вытворить нечто подобное, здесь псевдо плотность, — заметив потуги механика, сообщил Крошин.

— Какая плотность? — растерянно переспросил Михас.

Раньше он никогда не боялся Глубины. Даже когда слышал эти бесконечные байки о сходивших с ума глубинщиках и клыкастых подводных монстрах, обитающих в самых отдалённых частях пустых расщелин. А сейчас что то изменилось. Словно внутри переключился какой то неведомый тумблер, отвечающий за состояние страха. Михаса охватил настоящий ужас. Как бы удивительно это ни звучало, но он поверил. Вот просто так, взял и поверил в то, что Глубина — это не болезнь или выдумки болтунов и трусов, а нечто живое, способное говорить, мыслить, а главное, управлять теми, кто осмелился пожаловать к ней в гости.

— Пойдём, пора спускаться, — коротко скомандовал ренегат и направился к лунке.

Горизонт пропустил глубинщиков беспрепятственно и настолько легко, словно и не было никакого различия между водой и воздушным пространством огромного полукруглого зала.

Михас лишь вытаращил глаза и попытался ущипнуть себя, чтобы поверить, что все происходящее не пьяный бред, и он действительно видит то, что видит.

В Подземье шла кипучая деятельность. Вокруг суетились люди, заряжали оружие, распаковывали снаряжение, складывали в сторону болоны, а механик просто стоял и смотрел.

Массивные статуи, расположенные строго по периметру, выглядели пугающе. Тридцатифунтовые изваяния подводных богинь, вечных покровительниц Нескучного моря, способных хвалить и наказывать, убивать и даровать жизнь. Среди глубинщиков ходили разные слухи. Кто то представлял их прекрасными русалками, иные считали, что они выглядят аналогично ихтианам или ещё уродливее, но на самом деле, догадки людей были далеки от истины. Высеченные из камня фигуры, облачённые в длинные балахоны, имели вполне человеческое обличье, за одним исключением — у них не было лиц. Глубокие капюшоны, слегка откинутые назад, открывали взору абсолютно ровную поверхность, лишь два небольших углубления там, где должны были быть расположены глаза, и больше ничего. Воздев руки вверх, статуи, будто просили кого то неведомого, принося в жертву дарованные им подношения...

Широкий круг, невысокий бордюр, а внутри жертвенного кольца фрагменты некогда могучих подводных кораблей. Две батисферы, два стальных плавуна, как привыкли называть их ихтианы.

Механик осторожно приблизился к алтарю и попытался приглядеться к осколкам батисферы. Обугленные металлические детали, разорванные в клочья узловые провода — взрыв изменил алюминауф до неузнаваемости. Но главным откровением для него стал второй корабль. Сомнений не осталось — в расщелине Око Луч погибло ещё одно судно Подводного флота. Но откуда оно взялось? И что за корабль призрак? Михас даже не посмел строить какие либо догадки. Хотя нет, одно предположение он все таки сделал. Подумал, и сам испугался собственных мыслей. По его мнению, взрыв произошёл в результате банального столкновения. Невероятно, но именно такой вывод напрашивался, судя по характеру и степени повреждения батисфер. Они обе почти одновременно погружались в расщелину и умудрились столкнуться. Бред? Или истина?!

Невозможно! — остановил собственные рассуждения Михас. Их скорость не могла быть столь высока. Любой, даже менее опытный глубинщик, с курсовой скамьи знает и понимает, что погружаться в расщелину можно лишь слегка помогая двигателем, осторожно вымеряя каждый шаг. А здесь что же получается? Оба рулевых действовали, словно ополоумевшие...

Глубина. Обман. Манипуляция.

Нет, Михас не ошибся. Он мыслил в правильном направлении. Во всем была виновата эта чёртова Глубина. Это она заставила свершиться нелепую трагедию. И это она положила две батисферы на алтарь подводных богинь.

Подношения Покровительницам.

Но зачем? Ради чего?..

Отвечать на эти вопросы Михас не желал.

— Хватит пялиться, нам пора, — напомнил о себе Крошин.

Отряд был небольшим, всего семь нырял. Те немногие, кому удалось побороть страх, усталость и глубинную болезнь, способную разорвать сосуды человека на части. Именно из за этого препятствия из шестидесяти до цели добрались всего семеро. На пути погружения Михас с замиранием в сердце наблюдал за плавающими трупами. Неподвижные тела, словно морской мусор, нервно вздрагивали, но механик знал наверняка — в них не осталось и толики жизни.

— Готовы к передвижению, сэрг, — уставшим голос отчеканил один из нырял.

— Замечательно, — согласился Крошин. Но отдавать следующий приказ он не спешил.

Подняв вверх указательный палец, он задумчиво прищурился, затем громко досчитал до десяти и указал на огромные узкие врата.

Глухой стук нарушил сокровенную тишину зала.

— Открыть, — приказал ренегат.

Нырялы поспешили к воротам, и немного повозившись со сложным замком, открыли одну из створок.

Михас уже не мог удивляться. Внутрь храма в окружении команды Одиссея вошёл ещё один ренегат специального корпуса Подводной Академии Жуй Крош.

* * *

Хранитель двигался медленно. Опираясь на посох, он часто останавливался, тяжело дышал, а на крайних улицах начал сильно прихрамывать. Вскоре он остановился и попросил немного отдохнуть.

— Что, не узнаешь меня? — заметив растерянный взгляд ихтиана, поинтересовался Баалгур.

— Прости, хранитель, просто все слишком сильно изменилось, — делая паузы между словами, ответил Анук.

— Да, ты прав, — кивнул тот, — теперь все иначе. Мир словно застыл, покрывшись паутиной ненужности. Опасное время, предтече новому отрезку жизни. Только вот какой она будет, к сожалению, от нас не зависит.

— Тогда зачем вы нам помогаете? — внезапно вмешался в разговор Кимпл. — Не верите, что мы сможем им помешать?

Хранитель покачал головой и посмотрел куда то вверх, а затем, почесав подбородок, сказал:

— Я не говорил, что ваши действия бессмысленны. Я лишь предположил их последствия.

— И в чем же разница?

— Разница в том, что все мире имеет цикл, начало и конец. И какие бы поступки вы или ваши собратья не совершили, все придёт к логичному завершению, которое не зависит от ваших желаний и возможностей.

Кимпл недоверчиво усмехнулся и скрестил руки на груди.

— Получается, ренегату в любом случае не удастся заполучить ваш мифический ключ?

Разговор опять переступил зону реальности и вымысла.

Пожав плечами, Хранитель выдержал паузу.

— Вовсе нет. Ваш враг может овладеть Даром, он даже может разрушить храм и уничтожить Пустой город, но все это не сделает его богом.

— Но это сделает его могущественным убийцей! — не сдержал возмущений бригадир.

— Пусть так, — цыкнул языком хранитель. — Только ведь, век зла не так долог, хотя и весьма болезнен.

— И вы готовы вот так просто рассуждать об этом, совершенно не волнуясь, что миру угрожает настоящий хаос?

В ответ хранитель закатал рукав и продемонстрировал тонкую плеть предплечья.

— Жаль, что ты не видел меня раньше, пришелец. Я был гораздо сильнее, а мой ум мог предвидеть многое, заглядывая в завтрашний день. Но моё время ушло безвозвратно. Даже если бы я пожелал, не смог бы помочь вам больше чем сейчас. Но... проводник не может стать бойцом. Остальное ляжет на ваши плечи.

— Так просто? — развёл руками Кимпл.

— Жизнь вообще простая штука, пришелец. И не стоит думать иначе.

Бригадир кивнул, соглашаясь с довольно скупыми доводами Баалгура.

— Скажите, а как именно выглядит этот самый ключ? В чем состоит его сила?

Хранитель пожевал беззубым ртом и вновь расплылся в кривой улыбке.

— Мне это не ведомо. За все время служения, я так и не осмелился открыть Запретные врата. А когда Покровительницы изгнали ихтианов, я стал обходить обитель тайны стороной.

— И в чём же причина?

— А ты ещё не понял? Разве ихтиан не отрыл тебе позорное бегство своего народа?

— Хотите сказать, что Дети глубин продолжают охранять подступы к ключу.

— Вот ты и ответил на свой вопрос, пришелец, — Хранитель приподнялся и сделал несколько шагов в сторону узкой вымощенной дорожки. Оглянулся и призывно кивнул.

— Мне очень страшно, — внезапно прошептал Анук, пытаясь унять дрожь. В его памяти возник образ того ужасного создания, что заставило их много часов назад бежать без оглядки.

Баалгур тихо крякнул и молча захромал в сторону храма.

— Не лезьте в пекло. Идти на пир к смерти... неслыханная глупость.

— Ты прав, Древний, но лично у меня нет выбора. Если я хотя бы не попытаюсь, то оба наши мира получат очень грозного врага, — неутешительно объяснил бригадир.

Крошин долго смотрел на своё отражение. Те же глаза, нос, очки в тонкой оправе и недельная щетина. Разве что взгляд более рассеянный, не привыкший к устойчивому полумраку.

— Я не рассчитывал на твою помощь, брат, — наконец произнёс Крошин. — Думал, не успеете разобрать завал к сроку.

— Но мы смогли, — ответил Еж и тоже улыбнулся. И хотя плотная маска скрывала нижнюю часть лица, морщины у глаз собеседник заметил без труда.

— Но главное, что мы снова вместе. Здесь и сейчас.

— Это верно. Жаль только брат не дожил до этого дня, — голос Ежа заметно дрогнул.

Подсев ближе, Жуй положил брату руку на плечо.

— Ты ведь знаешь, он отдал жизнь ради нашего общего дела. И пускай эта чёртова Глубина ликует, мы отомстим за него.

— Думаешь, мы сдюжим?

— У нас просто нет выбора, брат, — Жуй Крошин попытался улыбнуться, но вместо улыбки из под сетчатой маски проступила уродливая гримаса.

Они слишком долго шли к своей цели, чтобы отступать, и отдали слишком много сил, чтобы пытаться усомниться в собственном превосходстве.

... В семье их родилось трое. В один день, в один час. В тот вечер берег Нескучного моря поглотила морская пучина и выплюнула на песок добрую сотню дельфинов. Люди в отчаянье молили Неведомых праведников, а шторм все усиливался. И казалось, достаточно лишь пары минут, чтобы гигантская волна накрыла маленький городишко. В тот самый миг, когда последняя надежда разлетелась в щепки вместе с главным маяком мыса Лон коста, море внезапно отступило. Измученная мать откинулась на подушку и испустила дух, а новорождённые в один голос известили людей о своём прибытии в этот грешный мир.

Дети росли обособленно, словно вокруг существовали только одни они. Играли отдельно от остальных детей и посторонних в свой круг никогда не пускали. Годам к семи они даже выдумали собственный тайный язык. На самом деле это произошло намного раньше, но именно к этому возрасту он сформировался в настоящую систему. В школе сверстники окрестили братьев дельфами за их постоянное 'гиканье' и 'аканье', а после и вовсе перестали замечать странных братьев, потеряв к ним всякий интерес. Однако произошло это не сразу, а после одного весьма примечательного случая.

В один из солнечных весенних дней, под весёлые насмешки и обидные окрики братья Крошин, как всегда, возвращались домой по улочке Подмастерья. Обняв толстые учебники, они словно вымуштрованные солдаты шли стройным редком, низко опустив головы. Идти до дома было не так далеко, но они, ускорив шаг, отчего то свернули в проулок. Так решил их лидер Жири, а Жуй и Еж с ним беспрекословно согласились. Последнее время местные ребятишки стали выходить за рамки словесных издевательств и на прошлой недели братьям Крошин в спину полетели не просто грязные ругательства, а здоровенные картофелины. Поэтому мелькать перед глазами обидчиков теперь становилось довольно опасно.

Жири рассудил правильно, ошибся лишь в одной маленькой детали. Быстрый шаг сорванцы расценили как попытку бегства, и не раздумывая, кинулись следом. На этот раз в спину братьев Крошин полетели даже не картофелины, а кое что покрепче. Здоровенные угли и булыжники. Под весёлый свист и улюлюканье подростки загоняли беспомощных жертв в угол.

Тупик обнаружился через несколько кварталов. Он внезапно возник перед испуганным Жири, заставив того затравленно уткнуться в стену ближайшего дома. В этот самый момент один из камней угодил Жую в спину. Вскрикнув, мальчик упал на колени и заплакал, но не от боли, а от жгучей обиды.

Они ни в чем не виноваты! Тогда за что такое отношение?!

Следующим, кто получил обидный пинок в спину, был Еж. Только в отличие от брата, ему достался удар посильней. Упав на пыльную дорогу, он почувствовал, как из носа хлынула кровь. Возможно, именно это и стало последней каплей, вызвав у Жири настоящий гнев. Отбросив в сторону книжки, он кинулся на помощь братьям. Но его остановили цепкие руки двух крепких парней. Выкрутив ему руки, они попытались хорошенько проучить самого прыткого дельфа.

Ударам не суждено было достигнуть цели. Жири потом долго вспоминал этот случай и никак не мог взять в толк, какой именно поступок заставил его раскрыть дремавший в нём талант. Даже не талант, а истинную силу. Буря вырвалась внезапно, откинув в стороны оглушённых обидчиков. Этого оказалось достаточно, чтобы ребятня кинулась врассыпную.

Уже дома Жири всю ночь бросало то в жар, то в холод. Тогда он не знал, что спасение не было обычной случайностью. Братья так и не решились рассказать о случившемся отцу, а тот, в свою очередь, заметив синяки, не задал ни единого вопроса. Посадив детей за стол, он достал сваренную из вяленной рыбы похлёбку и тихо произнёс: 'Жуйте, Жрите и Ежте'...

После смерти жены, он возненавидел собственные чада и выказывал нелюбовь при каждом удобном случае...

Спустя десяток лет талант братьев Крошин раскрылся полностью.

Для заслушивания проекта Аргонавт выделили не тесный и душный кабинет. Отнюдь. Представители корпорация собрали целый конференц зал с десятком рядов кресел, высокой сценой и деревянной стойкой. До заседания оставалось не так уж много времени.

Жуй копался в записях, Еж устало позёвывал, и только Жири пытался силой мысли сдвинуть чернильницу, стоявшую в опасной близости от края стола.

— Пустая затея, — заметив потуги брата, сказал Еж.

— Отстань. Не мешай экспериментировать!

Жири был самым упрямым из Крошинов. Даже когда все вокруг твердили ему в один голос прописные истины, он умудрялся выбрать противоположное.

— Хорошо, допустим, тебе удастся это сделать. Что это изменит? Пойми, ты потратил столько времени на пустую забаву, фокус, которому не найти применения в Подводном мире, — отложив бумаги, здраво рассудил Жуй. Любимая привычка любую мелочь подвергать жёсткому сомнению и на этот раз взяла верх.

Жири только отмахнулся и, бережено подняв чернильницу и выставив её на всеобщее обозрение, словно в его руке оказался знаменитый восточный брильянт гор Агги, не спеша произнёс:

— Вот это, не просто ярмарочный предмет. Это настоящий прорыв. Только освоив науку управлять материальным миром, мы сможем покорить морской мир!

— И в чем же соль? — не понял Еж.

— Соль в том, что борьба с Глубиной — это не противостояние с психическим расстройством или саморегуляцией сознания... Это в первую очередь умение побеждать врага на его поле, его методами.

В ответ оба брата удивлённо переглянулись.

— Хочешь сказать, наши навыки ничего не стоят? — первым откликнулся Жуй.

Поставив пепельницу обратно на стол ещё ближе к краю, Жири скрестил руки и немного подумал. Через какое то время лекторским тоном принялся объяснять:

— Наши умения безусловно очень цены, но чтение мыслей и невероятно высокий порог сопротивляемости — еще не панацея от всех болезней. Да мы можем вызывать у людей приступы головокружения, а при идеальных условиях и настоящий болевой шок. Только этого недостаточно...

Оппоненты заметно нахмурились.

— Недостаточно для чего?

— Для того чтобы дать открытый бой Глубине, — всплеснул руками Жири. — Да как вы не поймёте, мы имеем дело не просто с аномальными подводным зонами, куда лучше не совать свой нос. Глубина не искажение пространства или некая звуковая яма. Она живой организм. А с живым организмом мало одной стратегии, нужен весь арсенал возможностей. Вспомните про седьмой признак!

Ответом вновь стала тишина и наполненные искренним удивлением взгляды.

— Еж, скажи, разве не ты спорил со мной, пытаясь доказать противоестественность показаний глубинщиков. А ты, Жуй, ведь это именно ты с пеной у рта доказывал мне, что подводные завихрения не могут вызывать выверенные удары на подсознание...

— Показания выживших слишком противоречивы. Мы до сих пор не можем однозначно утверждать, что существует седьмой признак. И он действительно осязаем. Возможно это всего навсего последствия галлюцинаций и страха, — попытался поспорить Жуй, но было видно, что сомнения уже берут над ним верх.

И Жири не смог не заметить этого. Он слишком хорошо знал своих братьев.

— Возможно ты прав. Но у меня есть неоспоримые доказательства, что это не исключение из правил, а истинная природа Глубины. Она живая и если её разозлить, то Семёрка покажется всем рождественской сказкой!

Его кулак резко опустился вниз. Хлопок был такой силы, что чернильница звонко подскочила вверх и с грохотом упала. Вязкая жидкость растеклась по полу неприятным мрачным пятном.

— Ты не стал бы так утверждать то, чего никогда не видел, — напрягся Жуй. Уже тогда он знал, что брат находится на пороге великого открытия и обратной дороги у них не будет.

Зал был небольшим и имел строгую форму квадрата. Но это была лишь видимая часть айсберга. На самом деле, истинную геометрию зала скрывала темнота. Расставив по углам элюмины, Еж покопался в сумке, извлёк медузный осветитель, потряс его в руке и слегка подкинул вверх. Источающие приглушенный свет морские существа обитали в Нескучном море повсеместно. Однако чаще они встречались в центральных частях глубоководья, где располагались самые страшные разломы и трещины. Всего за пару лет ловцы светляков наводнили чёрный рынок таким редким товаром, как ослепляющие медузы и огненные коньки. Неприхотливые в использовании коньки являлись настоящими поглотителями света, а когда оказывались в полной темноте, они щедро источали приятный оранжевый блеск. А вот Ослепляющие медузы не просто светились, а умели парить над землёй. Наполненные специальным газом, они оказались куда эффективнее механических изобретений Объединения инженеров. В отличие от даров моря механические фонари и ручные светяги были не такими долговечными в работе и частенько ломались под влиянием излишней сырости. Ученные называли этот эффект окисьразложением и беспомощно разводили руками, советовали пользоваться чем то другим.

Медуза, воспарив над глубинщиками, принялась осторожно мерцать. Сначала неуверенно, а потом все ярче и ярче. Чем выше поднимался светоч, тем отчётливее вырисовывались границы гигантского зала. Стены сужались к потолку и сходились в единую точку.

— Смотри, Еж, — брат указал на пирамиду, — всё, как и говорил Жири.

— Да, верно, — согласился Жуй. — Только он один знал истинную опасность Подземья.

Нырялы, тем временем, рассредоточились по залу и, не опуская оружия, следили за двумя параллельными дверьми, ведущими в самое сердце храма.

— У меня от этого места мурашки по коже, — тихо, едва слышно произнёс Большой Ух.

Но ему так никто и не ответил. Всем присутствующим здесь было плевать на дрожь в коленях и голосе.

После того как две группы глубинщиков объединились, связной окончательно убедился в ошибочности своего предательства. Но к сожалению, что либо изменить Гилфрид был уже не в силах. Истина заключалась в одном простом утверждении: пока он находится на стороне ренегата — он жив. А умирать ему совершенно не хотелось.

Поправив лямку стреломёта, Большой Ух осторожно погладил холодный металлический бок оружия. С ним он чувствовал себя немного увереннее. Но лишь немного. В остальном же, тревожные мысли сильно завладели разумом. Именно они подсказали хозяину единственный способ вырваться из этого кошмара. И оружие было единственной возможностью осуществить достаточно смелый или лучше сказать безумный план.

Пересчитав возможное количество противников, Большой Ух в сотый раз достал из комбинезона часы. Они наконец таки возобновили свой ход. Правда теперь стрелки двигались не в привычном, а в обратном направлении. Но Гилфрид не видел в этом ничего плохого. Напротив, это был очень даже хороший знак, потому как теперь Большой Ух знал точное время, когда ему суждено вырваться из этого ужасного круга. И он верил, Неведомые мученики обязательно помогут ему в этом.

* * *

Хранитель проводил их до ровного ряда остроконечных домов и попрощался. Он исчез в пустоте узких улочек, когда над городом расцветал голубоватый расцвет. Именно расцветал, а никак иначе. Пробуждение кристаллов было подобно распускающимся цветам, которые способны поразить очарованием любого, даже самого искушённого ценителя красоты. И хотя здешняя красота была не столь яркой, она не казалась менее привлекательной. Вместо разнообразия красок подземный мир использовал сочетание тысячи оттенков и ловко играл ими, то погружая в тень, то заставляя переливаться на фоне серых, малиновых и лазурных стен туннелей.

— Мои предки хотели расширить эту часть города до самого порога обители Покровительниц, — с грустью произнес Анук, оглядывая такие знакомые грани старых домов. Теперь, при свете дня, наружу, словно из панциря, стали выглядывать всяческие изъяны. Все таки Фарт не был таким идеальными, каким хотел казаться изначально. Многочисленные трещины, пробившиеся сквозь песчаник пучки серого мха, запустение и разруха. Эти покинутые жилища существовали только благодаря последнему хранителю. А может быть, медленно умирали вместе с ним.

— Считаешь, что Баалгур прав, и внутри находится монстр? — Кимпл перевёл разговор в нужное русло.

— Я уверен, — прогнав нахлынувшие воспоминания, ответил ихтиан. — И человеки тоже там...

Он уверенно двинулся в направлении врат, когда рука глубинщика остановила его, одёрнув назад.

— Не будь столь опрометчивым.

Жизнь, она как раскрытая книга, с одной только разницей — её всегда можно перелистнуть на несколько страниц назад, но никогда не получится заглянуть вперёд и узнать счастливый или не очень конец. Но вспоминать прошлое, такой роскоши Рут Кимпл не мог себе позволить. С того самого момента, как покинул приют Святой Антоники, он поклялся, что начнёт жизнь заново, но увы, сдержать обещание оказалось куда сложнее, чем попытаться изменить себя. Он выкорчевал собственное 'я', забыл жестокие правила и боль, разрывавшую сердце, но не смог сделать самого главного — так и не избавился от знаний, наполнявших мышцы. Долгие годы из него делали профессионального убийцу. Как можно оставить такую непосильную ношу?

Обмотав тонкое лезвие ножа старыми лохмотьями, бригадир попытался нанести простой разящий удар. Лезвие упёрлось в камень, скользнуло, но справилось с задачей. Однако Кимпл остался недоволен. Самодельная рукоять не выдерживала никакой критики.

— Ты, правда, собираешься их убить? — робко поинтересовался ихтиан.

Не отвлекаясь, Кимпл нанёс очередной удар, который вышел более удачным.

— А у тебя есть другие варианты?

Ихтиан напрягся, помялся на месте, отошёл в сторону, а потом вернулся и быстро выпалил:

— Я считаю, нам не стоит этого делать. Глубина сама способна защитить себя! К чему вмешиваться в дела великих сил? Зачем?

— Ты боишься, — посмотрев Ануку в глаза, заключил бригадир. — Тебе безумно страшно. Понимаю.

Ихтиан сглотнул.

— А тебе разве нет? Ты разве не боишься смерти? Нет, не так... Разве ты не боишься быть растерзанным ужасным чудовищем? Или сойти с ума от одного взгляда на лик морских богинь? Нет?! А мне безумно страшно. Страшно услышать внутри себя голос, который скажет, что я недостойный сын Подземья, что пришёл мой час, и мне пора покинуть этот мир, переродиться в крохотного планктона.

— А что если всё совсем не так?.. Об этом ты не задумывался? Мы все считаем Глубину всесильной, но знаешь, бывает, что даже боги иногда подвержены забвению. Не знаю почему это происходит, только это чистая правда.

Тревога в глазах ихтиана сменилась задумчивостью:

— То есть ты полагаешь?..

— Я полагаю, Глубина хотела, чтобы ты помог ей и привёл меня сюда. Без нас ей не справиться, какой бы могущественной она не была раньше.

* * *

Стены зала пирамиды были украшены множеством длинных рисунков: долгие столетия рождения и развития, славные поступки и смерть подводной расы, великая история ихтианов от начала и до самого конца. Бесконечная линия взросления подводного народа. И на каждом из рисунков неизменно присутствовали три покровительницы — тощие фигуры в просторных балахонах. Их лица, так же как и у статуй, были скрыты непроницаемыми капюшонами, но это не мешало им строго следить за горстками самоотверженных сынов Подземья. Ихтианы собирали кристаллы, а справедливые богини помогали им, уберегая от диких существ. Маленький народ возделывал города под присмотром покровительниц, созидал и властвовал, принося дары свои вечным наставницам.

— Ты это видишь? — затаив дыхание, спросил Жуй, когда светящаяся медуза достигла вершины.

— Невероятно, — вздохнул Еж. — Но наш брат был прав. Абсолютно прав. Всегда и во всем.

— Их боги жили рядом с ними. Они живые, представляешь. Из плоти и крови.

— Но поверить в это просто невозможно.

— А придётся!

Присев на одну из каменных плит, Михас потёр уставшие ноги. Мышцы свело судорогой и теперь неприятно покалывало изнутри.

— Выглядишь неважно, — Мехиканец вынырнул из полумрака и одарил механика внимательным взглядом.

— С каких это пор ты печёшься о моем здоровье? — удивился последний.

— С тех самых пор, как ты переплюнул нас всех, — оскалился Хоаким. — Скажи, из какой скверны ты выволок ещё одного ренегата, а?

Михас улыбнулся:

— Я? Его? Ну уж, дудки, это скорее он вытащил меня из такого дерьма, что и вспоминать страшно.

— Вот как? — мехиканец устало помял шею. — Интересный расклад.

— Слушай, может быть ты все таки объяснишь мне, что здесь происходит? И где, разорви моя печёнка, Кимпл и Ольга?

Неудобный вопрос ненадолго повис в воздухе, пока мехиканец устало не зевнул и не ответил:

— А это тебе лучше уточнить у своего нового друга, Михас. Кстати, можешь обратиться к любому из них. Думаю, если они захотят, то даже покажут тебе живые картинки прямо в твоей тупой башке, — и пошевелил пальцами около виска.

— Ты это о чём? — не понял механик.

— Спроси, и узнаешь, — ядовито улыбнулся Хоаким.

* * *

На суше людей со сверхспособностями явно недолюбливали, считая их выходки опасными фокусами. Под водой и того хуже — их люто ненавидели, представляя порождениями самой бездны. Хотя зачастую они могли не так много. Казалось бы, ну что тут такого, читать мысли и угадывать предметы за ширмой. Слегка сдвигать спичечные коробки могли во все времена. На ярмарках и цирковых представлениях выделывали и не такое. Но это были обычные шарлатаны. А вот настоящие менторы обладали совсем иными знаниями, не связанными с ловкостью рук и заготовленными заранее постановками. Именно эти способности и ассоциировались у глубинщиков только с одной подводной напастью — мразевой болезнью. Истинные менторы умели воздействовать на человека с такой же лёгкостью, как глубина поглощала неопытного ныряльщика. Вероятно, именно по этой причине их зачастую и называли отпрысками мрака. Грубо и справедливо, так полагали почти все. А их умение считалось истинным проклятием. И что самое удивительное — для менторов не существовало защитного порога. Они, в отличие от тех же самых нырял, абсолютно не ощущали влияния аномальных зон. И вот именно этот феномен был для учёных очередной неразрешимой загадкой подводного мира.

Закончив изучение наскальной живописи, Жуй сделал несколько пометок в блокноте и убрал его в рюкзак.

— Скажи, а что насчёт бригадира? Он, действительно, так опасен?

— Безоружный, думаю, не очень. А вот если...

— Никаких если, Жуй, — перебил его брат. — Я предупредил Кика и Ромбла. Они надёжные ребята, способные оказать нашей общей проблеме достойную встречу...

— Только не забывай, наши достойные ребята перенесли сигма погружение, после которого полагается, как минимум, курс месячных восстановительных процедур, — не согласился ренегат.

— И что ты предлагаешь? — надув щеки, злобно огрызнулся Еж. — Ты же знаешь, у нас не так много времени!

— Я просто стараюсь оценить силы наших бойцов, и того, кто следует за нами, — сохраняя спокойствие, попытался объяснить Жуй.

— Ах, оценить?! — не на шутку взбеленился брат. — Тогда позволь тебя спросить, какого левиафана ты не решил эту проблему раньше?! Зачем медлил? Уверен, у тебя было предостаточно возможностей, чтобы вспороть ему кишки, до того как одна сучка помогла ему бежать!

— Я почти дотянулся до него, — попытался оправдаться ренегат. — Ещё чуть чуть, и он принял бы нашу сторону.

— Почти? Что ж, замечательно! Ты попробовал, но не вышло! Поэтому прошу тебя, в память о нашем брате, заткни свою пасть, и пусть мои люди самостоятельно решат то, что не смог решить ни ты, ни сопровождавшие тебя куклы!

— Договорились, — с обидой в голосе ответил Жуй.

— А теперь давай вернёмся к поиску ключа — нам осталось всего три зала. Ведь по твоей милости мы совсем не располагаем временем, братишка.

Ренегат недовольно заиграл скулами. Еж всегда умел найти слабую точку и кусать в неё до посинения.

Хоаким всегда полагал что неврастеники — страшные люди, непредсказуемые в поступках и непоследовательные в суждениях. Или если выражаться привычным языком, лживые и трусливые ублюдки, за которыми нужен глаз да глаз. Ну а в идеале, полная изоляция в каком нибудь сыром и вонючем карцере. Но за неимением лучшего пришлось контролировать своего подопечного не только словом, но и делом.

Изменения в поведении Гилфрида он заметил давно. Ещё на переправе через превратное озеро связной начал нервничать больше обычного. И дело здесь было не в банальной боязни за собственную шкуру, вовсе нет. Его поведение напоминало первый признак, а это был весьма скверный знак. И следующие проявления мразевой болезни не заставили себя долго ждать. На привале, когда ренегат издевался над истерзанным телом Ольги, Гилфрид замкнулся. Отсев подальше от костра, он достал из кармана свои чёртовы часы и принялся с ними разговаривать. Не то чтобы громко, но вполне слышно. Он нашёптывал им какую то белиберду и затравленно оглядывался по сторонам.

Тогда Хоаким насторожился, но настоящие изменения в поведении связного начались в храме. Держась обособлено ото всех, он принялся смеяться и вздрагивать невпопад. Его настроение, словно взбесившийся на родео бык, заставляло Большого Уха то резко оборачиваться, то гордо выпрямлять спину. Мехиканец хорошо знал подобное поведение. Связного медленно поглощала Глубина. Вторая или третья стадия, сомнений быть не могло.

'Будь моя воля, я вырвал бы у тебя стреломёт вместе с руками, чокнутый псих', — подумал Хоаким, приближаясь к Гилфриду. Он принял решение, и не собирался отступать.

Взмокшие пальцы нащупали предохранитель, щёлкнули и потянулись к спусковому крючку. Один миг, десять целей и полный магазин. Главное не промахнуться. Главное приложить все усилия и бежать, бежать без оглядки... Часы отсчитывали неправильное время, а сердце ускоряло и без того стремительные секунды.

'Я смогу. У меня получится. Начну стрелять, они все попадают, и сразу к выходу', — просчитывал про себя Гилфрид. Ему было безумно страшно, но он решился на побег. У Кимпла получилось, и ему тоже повезёт. Нужно просто решиться!

Тиканье стало громким, невыносимым, оглушительным.

Пять, четыре, три, два...

Гилфрид досчитал до конца и попытался поднять стреломёт, прицелиться. Такая малость, такая сущая ерунда, и обратного пути уже не будет. Если бы не... Если бы тяжёлая рука не потянула оружие вниз. Лямка на шее врезалась в кожу, вызвав приступ боли.

— Ты что творишь, урод?! — рявкнул Хоаким.

Великолепный, безупречный план побега рухнул в одночасье.

— Пусти! Я все равно сбегу! Не собираюсь идти дальше! Я не хочу умирать! Слышишь? Не хочу!

Язычок предохранителя вернулся на место.

— Да плевать мне, чего ты хочешь! — процедил сквозь зубы мехиканец. — Мы выбрали свой путь и пойдём по нему до конца... А если ошибся с выбором, то это твои проблемы. Поздно что либо менять!

— Нет, не верю, — на глазах связного выступили слезы — крупные, обидные, детские.

Почему его не могу отпустить? Просто отпустить на все четыре стороны.

— Отдай стреломёт, — коротко приказал Хоаким.

И Большой Ух подчинился. Не мог не подчиниться. У него просто не осталось сил ни для сопротивлений, ни для достойного ответа.

— Если попытаешься или подумаешь о чем то подобном, голову оторву.

— Отпустите меня... — промямлил в ответ связной.

— Легко, — внезапно согласился Хоаким и достал нож.

Гилфрид испуганно ойкнул. Находящиеся вокруг глубинщики словно специально не замечали их разговора.

— Что, уже не хочется уходит? — оскалился мехиканец.

Ответом послужили короткий вздох и протяжный стон. А потом раздались приглушенные выстрелы. Тот, кто шёл по их следу все таки нарвался на засаду.

* * *

Ворота в храм были отрыты. Статуи задумчиво взирали на белоснежные улицы города. Тихо стрекотали жуки ползуны, а изнутри приветливо манил лазурный свет самого большого подводного Горизонта. Но все это была обмачивая идиллия.

Ромбла подал знак Кику, и тот ответил коротким кивком. Перехватив поудобнее стреломёт, Ромбла подполз чуть ближе к выходу, спрятался за алтарь, затаился.

Тишина радовала недолго. Теперь она откровенно раздражала. Ждать не понятно чего, не понятно когда. Кик тоже сменил позицию — перебрался поближе к воротам. Отсюда хорошо просматривалась дорога и часть ближайших домов. Великолепный вид! В приглушенном свете все просматривалось ярдов на пятьдесят, а может и больше. В таких условиях приблизиться к храму незамеченным было нереально. Поэтому, недолго думая, нырялы решили караулить по очереди. Отдых минут по тридцать, затем смена.

Тяжёлое погружение, почти на грани невозможного, давало о себе знать. Веки, наполненные усталостью, туманили взгляд. Ромбла зевнул и устроился поудобнее на каменном полу, позволил себе закрыть глаза. Он спал немного, каких то пару минут, а когда проснулся, ничего не изменилось. Тишина не стала более вкрадчивой, и шум жуков ползунов не сделался громче. Он рискнул высунуться из укрытия и найти приятеля. Тот сидел на своём месте и наблюдал. Все в порядке, все идёт своим чередом.

'А может быть, и нет никакого врага. Возможно, его сожрала какая нибудь морская гадина', — рассудил ныряла и попытался задремать. Но сон как рукой сняло. Усталости не осталось, лишь неприятное чувство непонятного волнения.

Ромбла вновь посмотрел на Кика. Никакого повода для беспокойства, но затвор все таки щёлкнул.

'Это все Глубина. Только эта тварь может так пугать на пустом месте'.

Нырялы почти не испытывали болезненного воздействия. Никаких стадий, видений, галлюцинаций. Но вырвать из них нервозные ощущений не могли даже ужасные препараты, которыми пичкали юных глубинщиков.

Побарабанив пальцами по стреломёту, Ромбла понял, что ожидание невыносимо. Он осторожно пробрался к параллельным створкам, попытался привлечь внимание приятеля. Но тот почему то не откликнулся — уставился в одну точку и следил за дорогой.

'Интересно, что он там увидел?' — недоумевал Ромбла.

Подполз ближе, потянул Кика за плечо. Безжизненное тело завалилось набок — в шее зияла широкая кровоточащая рана.

— Сука, где ты?!

Подскочив на месте, ныряла резко обернулся. Быстрая тень мелькнула и исчезла в полумраке зала.

— Тварь!

Ныряла не стал стрелять. Он метнулся в сумрак и прижался к остову обугленной батисферы. Выглянул, осмотрелся — никого, вновь переместился. И так несколько раз. Он был уверен, что не упустит убийцу. Перебежал в противоположную часть зала. Сократил расстояние и встал напротив предполагаемого места нахождения глубинщика.

Теперь надо немного подождать и...

Убийца выскочил навстречу, но выстрелить ныряла не успел. Удивление заставило его остановиться и слегка замешкаться. Подняв лапы вверх, перед ним стоял обычный ихтиан. Не капитан бригадир, а худой беззащитный нечеловек. Такого не то что застрелить, одни ударом перешибить можно.

— Я не виноват, я просто хотел... — взмолился Анук.

— Кто это сделал?! — цыкнул на него Ромбла.

— Я.

Горячая кровь хлынула наружу, залив шею. Ромбла слишком поздно понял, что произошло, и отреагировал тихим хрипом, который захлебнулся в нелепом взмахе руками.

Кимпл ослабил хватку и опустил тело на землю, позволив ныряле сделать последний вздох.

— Он что, мёртв? — сцепив ладони, ихтиан испуганно выглянул из за плеча бригадира.

— Не знаю, как у вас, а люди без крови жить не могут, — попытался пошутить Рут.

Подняв стреломёт, он проверил количество болтов и направил оружие на ворота. Раздались несколько коротких очередей.

— Зачем? — вздрогнул ихтиан. — Нас же услышат!

— Обычная формальность. Хочу, чтобы они знали — я уже иду к ним, — хищно улыбнулся Кимпл.

Глава 13. Покорные дети Глубин

Замок подался легко. Всего четырнадцать символов, выстроенных в нужном порядке, и тихие щелчки завели древний механизм. Знак за знаком, строка за строкой. Врата распахнулись не сразу. Сначала открылись внутренние секреты, потом огромный замок издал протяжный скрип, и показалась широкая щель между плотными створками.

— Поразительно, откуда Жири знал код? Повторяющиеся по кругу координаты Горизонтов, те что существуют и те что существовали раньше. С них все начинается и ими все заканчивается, — задумчиво протянул Жуй.

— Ты же знаешь, наш брат был болен глубиной. И мы не обладаем и четвертью знаний, которыми обладал он, — Еж осторожно открыл одну из створок и с интересом заглянул внутрь. — И если Жири был прав, то стоит готовиться к сражению.

— Подземный минотавр?

— Именно он, — согласился брат.

— Сэрг, ренегат, — встревоженный голос заставил обоих Крошинов обернуться. Ныряла не стал отдавать честь, просто указал на выход и коротко доложил: — Меня волнуют мои люди. Выстрелы прекратились, возможно бригадир напал на них.

— Возможно он свернул им шеи и движется в нашу сторону, лейтенант, — немного подкорректировал Еж.

— Сэрг, но мои люди...

— Ваши люди — всего лишь люди, не более того, — остановил его ренегат.

Ныряла дёрнулся, тревожно обернулся на вход:

— Сэрг, простите, но я вправе знать, с кем мы имеем дело?

— Вам что нибудь говорит слово каратель?

Даже в призрачном свете догорающей медузы стало заметно, как побледнело лицо нырялы.

* * *

Ни для кого не секрет, что многочисленные войска имеют градацию, среди которой выделяются элитные подразделения, стандартные разновидности и отделения обслуги. При этом, каждый мнит себя профессионалом с большой буквы, способным одним щелчком пальцев лишить противника жизни. Зачастую это просто слова. На самом деле, убить человека не так уж просто, в особенности, в открытом поединке, не применяя оружия ни огнестрельного, ни холодного. В теории кажется, что это не сложно, но на деле подобный поступок требует невероятных усилий, причём не столько физических, столько психологических. Здесь простыми стрельбами и штыковыми упражнениями дело ограничивать нельзя. Именно по этой причине, началом обучения карателей была специальная подготовка. Будущих универсальных солдат специального морского корпуса начинали готовить не на плацу или окопах, а за обычной школьной партой. Приглушенный звук, минимум света и монотонный голос. Половина из кандидатов отсеивалась уже в первый месяц обучения. Вторая половина проходила первый этап обучения и всей душой начинала завидовать тем, кто сошёл с дистанции раньше времени.

Кимпл попал в каратели не по своей воле. Отнести подобный поворот судьбы к делу случая было бы самым справедливым решением.

Пятнадцать лет — прекрасный возраст, когда жизнь видится чем то невероятно громадным и светлым. Тебе всё по плечу, и ты готов свернуть горы одним лёгким движением. Да ты почти бог, всесильный и могущественный повелитель. Именно таким был Рут Кимпл — быстрым, как ветер и вспыльчивым, словно яркая искра. Он готовился поступать в морскую академию Розы ветров и мнил себя самым молодым генерал адъютантом. Но судьба распорядилась иначе. Нет, она не стала смеяться или издеваться над амбициозным юношей. Она просто раз и навсегда поменяла его привычную, распланированную жизнь.

... Приятный морской бриз, ласкающая истома последнего летнего дня. Рут и его друзья отмечают выпускной. Все экзамены позади, а впереди светлая и такая манящая взрослая жизнь. Мир огромен и мал одновременно. Как такое может быть? Рут не знает. Он просто счастлив. Лёгкое вино льётся рекой, и радость невероятно кружит голову. Компания шутит, компания смеётся. Вечер удался на славу.

Но идиллия длится не долго. Рядом, словно коряга из земли, вырастает нетрезвая компания. Все происходит слишком быстро. Перепалка, угрозы, удары и встревоженный крик девушек.

Что произошло на самом деле, Рут осознал только утром, когда к нему домой пришёл береговой патруль. Убийство подростка очень серьёзное обвинение, пускай и в пьяном угаре. Юный возраст не смягчает вины.

Родители были шокированы и подавлены, а вот их сын даже не пытался оправдаться. Он слишком плохо помнил прошедшую ночь.

Суд вынес неутешительный вердикт — пятнадцатилетнее служение родине в штрафном корпусе. Вот так, раз и навсегда! Перечёркнутые мечты летят в тартарары.

Пять лет пролетели как один день. Тяжёлая работа, жизнь по уставу и опостылевшая верфь на острове Фавос. Вот, собственно, с таким багажом Рут подошёл к следующему рубежу своей жизни. Конфликт между двумя торговыми гильдиями показал ему, что жизнь полная дрянь, а смерть на боевом поле — единственно правильный выход. Именно такие люди и попадают в каратели...

Перезарядив стреломёт, Кимпл приблизился к металлическим кускам батисферы. На обугленном боку все ещё виднелась часть названия Пси. У членов команды не было ни единого шанса на спасение. И бригадир был уверен — тайный консул изначально знал о незавидной судьбе глубинщиков. Пнув ногой крохотный элемент внутренней обшивки, он подошёл ко второй батисфере. Та была побольше размерами, скорее всего, алюминауф либо что то совсем громадное. Такие батисферы не поставлялись в Подводные войска. Нецелесообразно. На таком в узкую расщелину не погрузишься, а перевести снаряжение слишком затратное удовольствие, непомерный расход топлива. Стало быть, вторая батисфера принадлежала либо торговой гильдии, либо корпорации. Опознавательных знаков нет, значит, точно корпорация.

— Скажи, Анук, как ты считаешь, кто из людей осмелится шагнуть в пасть Глубины? — поинтересовался Кимпл.

Подойдя ближе, ихтиан недовольно фыркнул:

— Среди человеков существует куча безумцев.

— Нет, ты неправ, друг. Безумцы тут не причём. Как я полагаю, те, кто осмелился забраться в святая святых твоего народа, прекрасно понимали, какое сокровище они могут здесь отыскать.

— Но как такое может быть? — вздрогнул Анук.

— Очень просто, — задумчиво ответил Кимпл. — Видимо, наш уважаемый ренегат спешил сюда, желая спасти членов именно этого экипажа.

— Не может этого быть.

— Может. Ещё как может. Скажу больше, сэрг Крошин настолько уверен в собственной непобедимости, что похоже, даже ваш подводный хищник не сможет его остановить.

— Один может быть и не сможет...

— Что? Что ты сказал? — Кимпл нахмурился, попытался припомнить что то знакомое, невероятно знакомое. Царапины, жертвы, кровь... Бригадир выстроил в памяти всю последовательность следов. — Тогда, ночью, на трескучих полях, вы проводили обряд...

— Вы, человеки, ведь в это не верите, — нахохлился Анук.

— Да какая разница, во что мы верим?! — Кимпл схватил ихтиана и, повернув к себе, взглянул в глаза. Острый, терзающий взгляд заставил того напрячься.

— Хорошо, хорошо, я все скажу, — залепетал тот. — Я видел монстра, но не одного. Их было несколько.

— Что это значит?

Ихтиан попятившись и покосился на внутренние ворота, открывающие дорогу в следующий зал.

— Похоже, ключ дарованный нам Глубиной, охраняет целая стая этих ужасных созданий.

— Как такое возможно? — Кимпл никак не хотел верить в весьма скверный расклад.

— Не знаю, возможно, они дали потомство, или же Глубина призвала их из самых недр земли. Я правда не знаю!

Ничего не ответив, Кимпл развернулся и уверенно зашагал к воротам.

— Постой, ты куда? Что ты собираешься сделать?

— Я собираюсь пойти и лично убедиться в твоих словах, — без тени сомнения ответил бригадир.

* * *

— Зачем ты это сделал, чёртов ублюдок?! Чем тебе помешал Гилфрид? — забившись в угол, тараторил Михас.

— Он мешал с самого начала нашего пути, — нехотя отозвался Хоаким и, подняв механика с колен, хорошенько встряхнул. — Прекрати ныть, если хочешь выбраться живым, иначе...

— Иначе, что?! — перешёл на крик Михас.

Мехиканец провёл ногтем по собственному горлу и потянул механика за шарф.

— Слабакам здесь не место.

— Но я не собирался здесь быть, я всего лишь дежурил на Одиссее. Нёс вахту, когда...

— Заткни пасть и подбери сопли, пьянь. Мне совершенно не интересно, что случилось с тобой, и почему ты оказался здесь, а не в каком нибудь другом месте. Возьми буран, проверь рожок с болтами и следуй за нами. Большего от тебя не требуется. Да, и не забудь почаще оглядываться назад, а то ненароком твой горячо любимый бригадир всадит тебе пару болтов прямо в затылок.

— Как?..

— Легко и не принуждено, — рассмеялся в ответ Хоаким.

Нырялы остановились у дверей и обернулись, наблюдая за разговором, но вмешиваться не стали.

— Может быть, немного повлияем? — поинтересовался Еж у брата.

— Не стоит, — покачал головой Жуй. — Нужно поберечь силы перед решающей схваткой. Тем более что мехиканцом я управляю на протяжении всего пути, а механик не опаснее беззубой собаки. К тому же, мисс Финчер не спускает с них глаз.

Он нашёл взглядом стоявшую в сторонке помощницу и подал короткий знак. Та в ответ быстро кивнула и обхватив рукоять своей тонкой сабли, быстро ушла в тень.

— Всегда завидовал тебе — полукровка в личном подчинении. Что может быть надёжней, — проводив девушку взглядом, заявил Еж.

— Да, мне тогда очень повезло, — согласился брат. — Встретить такой уникум в обычной рыбацкой деревушке — несказанная удача.

Они немного прошли вперёд, когда Еж остановился и задал давно мучивший его вопрос:

— Скажи, почему она выбрала из нас троих именно тебя? Ты воздействовал на неё? Пообещал что то нереальное? Умаслил в постели? Почему?

Крошин загадочно улыбнулся, отвёл взгляд, будто припоминал о чем то весьма хорошем, и расплывчато ответил:

— Я сделал предложение, от которого она не смогла отказаться...

— Что? Какое предложение? О чем ты говоришь, Жуй?

Но ренегат его уже не слышал или не хотел слышать. Ускорив шаг, он исчез в полумраке, там где начинался новый порог храма — Зал Покорности.

Хоаким покосился на мисс Финчер, которая словно кошка ловко скользнула в пустоту и смешалась с серыми полутонами. Она не собиралась продолжать путь дальше. Почему? Догадаться было несложно. Крошин, тот первый, а не его точная копия, приказал ей остаться. Устроить засаду и остановить преследователя. Но неужели тайный консул считает, что она справится? Не проще было бы взять с собой стреломёт и одним выстрелом решить эту проблему. Зачем все усложнять? Конечно, мисс Финчер та ещё штучка, ловкая и отчаянная, настоящая бестия. Но вот Кимпл... Мехиканец прекрасно знал, кто такие каратели. Это не просто безжалостные убийцы, отнюдь. Они убивают не ради удовольствия. Для них это целый ритуал, со своей стратегией, чёткой последовательностью действий. Они настоящие мастера своего дела. А мисс Финчер... Она просто женщина, пускай и прекрасно владеющая саблей иглой.

'Но она сможет', — раздался в голове уверенный мужской голос. Последнее время он возникал всё чаще и говорил всё более требовательно. Так, словно мехиканец был у него в подчинение. Хозяин и раб, все достаточно очевидно. Вначале Хоаким посчитал внутреннего советчика добрым знаком, а позже его стало жутко напрягать подобное обхождение, но было уже поздно. Он действительно стал рабом. Выполнишь приказ — голос похвалит за исполнительность, решишь сделать по своему — ответит резкой болью.

В данном случае голос просто успокоил, поэтому мехиканец решил не забивать себе голову и разобраться с таинственным советчиком, когда выберется из этого проклятого Подземного храма.

* * *

Три зала, три порога. Не познав прошлого, ты не сможешь жить в настоящем, не будешь способен заглянуть в будущее. Первый зал нёс на себе отпечаток вчерашних дней. Огромный Горизонт. Он открывал ихтианам мир прошлого, дорогу, по которой они пришли в Подземье, и которая всегда была открыта для них. Во втором зале тысячи рисунков содержали в себе историю дней вчерашних и сегодняшних, подробно отражая каждый прошедший час. И наконец, третий зал. К нему вёл самый длинный и извилистый коридор. Да и как может быть иначе, ведь для того чтобы узреть будущее, необходимо терпение и умение прислушаться к самому себе. В отличие от человеков, ихтианы хорошо помнили этот завет. Они строго его соблюдали. А вот люди, к сожалению, руководствовались совсем иными чувствами. Одних гнал страх и малодушие, других — исполнение долга, а третьих и вовсе, жгучее желание покорить весь Подземный мир.

Когда Жири впервые заговорил о таинственном ключе, который способен прокладывать путь в кромешных туннелях Подземья, все остальные блага в мгновение ока потеряли свою привлекательность. Да и какой смысл тратить время на поиски и разработки рудников и месторождений, если можно заполучить все и сразу. Вначале это казалось чем то невероятным. Артефакт небывалой силы, способный дать людям сверхчеловеческие возможности. Как такое возможно? Невероятно! Но как показывали последние опыты, чудеса, творящиеся на глубине Нескучного моря, нельзя было описать ни одной из известных наук. И как закономерный итог, все чаще люди стали искать ответы в области иррационального. Так почему бы не отнести могущественное сокровище именно в эту богатую копилку необычностей и неизвестностей. Именно так и поступил Жири. А когда его теория нашла реальное подтверждение, он осмелился поведать о своих смелых планах братьям.

— Что за воодушевлённый взгляд, Жири? — поинтересовался Жуй. — Неужто решил нам рассказать о своём очередном открытии?

— Почти, — поправив очки, кивнул брат и указал на выстроенные в ряд парты. — Присаживайтесь, друзья. Сейчас начнём.

— Что начнём? — не понял Еж.

— Урок, — улыбнулся брат и, подойдя к доске, нарисовал на ней два шара: один большой, а другой чуть поменьше, который расположил внутри первого.

Оба 'ученика' удивлённо переглянулись, но задавать вопросы не стали. Решили для начал выслушать своего учителя.

Тем временем Жири украсил крохотный шар множеством точек и нанёс два жирных креста.

— Ну вот, теперь можно начинать, — удовлетворено улыбнулся он. — Скажите, друзья мои, как много мы знаем о происхождении наших новых союзников, и одновременно, потенциальных противников — ихтианов?

— Это что, шутка, Жири?

— Ты решил нас проэкзаменовать?

Указка ударила по столу.

— Не пререкаться! Лучше ответьте на вопрос.

— Ну первые и единственно разумные подводные существа предположительно являются выходцами из морских глубин, — начал Жуй.

— Ага, эдакие головастики эволюционировавшие, как и мы из обычных приматов.

— Хорошо, что вы припомнили теорию мистера Теодора Дравина, — поблагодарил Жири. — Только он, как и вы, господа, ошибался в отсутствии вмешательства в развитие данной расы извне. Как я выяснил, высшие силы и здесь приложили свою могущественную длань.

— Стой, стой, стой! О чем это ты? — замахал руками Жуй. — Ты что же хочешь сказать — ихтианы стали такими не по собственной воле?

Жири задумчиво почесал подбородок, а затем поднял указательный палец вверх и многообещающе изрёк:

— Нет, одного желания тут будет маловато. Всего за пару сотен лет превратиться из неразумных ракообразных в существ с собственной культурой, невозможно.

— И что же послужило толчком? — поинтересовался Жуй.

— Не что, а кто.

— А не слишком ли смелое заявление, брат?

Вместо ответа на стол упали толстые почерневшие от времени деревянные таблички, связанные грубой бечёвкой.

— Думаю, перед тем как продолжить наш разговор, вам стоит ознакомиться с кое какими подробностями из истории ихтианов.

— Очередные подводные байки, — отмахнулся Еж.

— Как сказать, — глаза Жири хитро блеснули.

Будущее всегда призрачно и неоднозначно. Даже если все рассчитать заранее, все одно судьба фыркнет и переиначит всё на свой лад. Именно по этой причине гадальные кости редко выпадают так, как того желает мечтающий заглянуть в будущее мистик. Максимум, что он сможет увидеть в завтрашнем дне, это густой туман, смешанный с непонятным шорохом.

* * *

— Жири был прав, прав абсолютно во всем, — поражённый увиденным, прошептал Еж.

Огромный зал был поделён на ровные сектора квадраты. Мощные лапища столбов, низкие потолки и непроглядный мрак.

— Думаешь, минотавр кроется где то здесь? — уточнил Жуй.

Брат задумчиво осмотрелся. Горящий в руке элюмин, нервно потрескивая, попытался противостоять кромешной черноте, но отвоевать хотя бы дюйм у грозного противника так и не смог.

— Я пока ничего не чувствую, — тихо ответил Еж. — Но монстр где то здесь, иначе и быть не может.

— Будьте наготове, — отдал приказ Жуй.

Лейтенант нырял коротко кивнул и нацепил на глаза широкие очки, которые благодаря хитроумному механизму помогали видеть даже в кромешной тьме. Рука потянулась к уху, туда где располагался основной механизм. Десяток поворотов сопровождался короткими щелчками, а потом сразу вспыхнуло непроницаемое стекло. Яркий зелёный ореол возник у лица нырялы. По команде включились остальные гляделки.

— Рассредоточиться, — скомандовал лейтенант.

— Да, он здесь, — внезапно сказал Еж. — Что моя дорогая Глубина — у тебя осталась последняя надежда. Ну, покажи ка, где спрятался твой защитник? Эй, чудовище!

— Ты что делаешь? — схватил его за руку Жуй. — С ума сошёл?!

Стряхнув руку, Еж не стал отступать, а резко схватил брата за шею и прижал к одному из каменных столбов.

— Чего ты боишься? Может быть её? — он указал на тьму. — А может эту зубастую ящерицу переростка? — затем он притянул Жуя к себе и прижался к нему лбом в попытке сделать внушение. — Да пойми ты, мы сильнее их всех вместе взятых. Слышишь?! Мы здесь и сейчас боги! Мы! А не она! У неё больше нет силы! Ты же это видел! Этот мир рушится! И она не имеет над нами власти. Больше нет! Ты веришь в это?! Веришь?

Жуй молчал. Слушал и молчал, а потом сдался:

— Да, верю! Конечно верю!

В этот момент огромный зал не выдержал и отозвался ужасным звуком.

Это был не просто рык, а настоящий коктейль звуков — смесь из воя, рёва и шипения. И у того, кто услышал его, могло создаться впечатление, что сотни ужасных тварей, способных издать хоть какой то звук, одновременно собрались в пугающий хор.

Первым не выдержали нервы у одного из нырял. Он выпустил несколько очередей. Вслепую, туда, откуда послышался ужасный рык. Только положения это не изменило. Притаившийся во тьме монстр продолжал издавать оглушающие звуки, но теперь они сделались ещё сильнее, словно он изнывал от нетерпения.

Вслед за первыми выстрелами, последовали остальные отчаянные попытки противостоять надвигающейся опасности.

— Стойте! Что вы делаете?! — крикнул Жуй.

Но было уже поздно. Окончательно потеряв самообладание, нырялы постепенно растягивали строй.

Внезапно вой прекратился. Но тишины не наступило, оружие продолжало огрызаться. К коротким очередям добавились встревоженные голоса глубинщиков.

— Прекратите! Не лезьте к нему! — продолжил настаивать ренегат.

— Хватит, — остановил его брат. — Уже поздно. Им ничем не помочь.

Все происходило слишком стремительно. Бросив стреломёт, один из нырял кинулся к выходу. Быстрые шаги, крик, резкий прыжок. Монстр оказался не таким громадным, всего тридцать, от силы сорок футов. Передвигаясь на изогнутых широких лапах, он напоминал ящерицу переростка, которой приставили голову маокского крокодила.

Вторая жертва пыталась атаковать до последнего. Израсходовав все болты, ныряла решил ударить металлическим прикладом сгустившуюся пустоту. Тщетно. Широкая челюсть мгновенно сомкнулась на его шее. Короткий щелчок в один миг прекратил человеческие страдания.

Монстр выныривал и утопал в темноте, как в морской пучине, легко пользуясь густым сумраком.

— Умри, тварь!

— Подавись Глубиной!

— Треклятое чудо!

Захлёбываясь проклятьями, оставшиеся в живых нырялы прижались спина к спине, образовывая оборонительный круг. Тяжёлое дыхание, хрипы, щелчки новых обойм... Секунды сплелись в ядовитых гадин, которые изнывали от нетерпения. Грань смерти и жизни. Бесконечные секунды — они способны лишь издеваться над беспомощной жертвой.

Жуй и Еж наблюдали за происходящим с немым восхищением. Умелые выпады монстра заставляли их тихонько постанывать от удовольствия. Их покойный брат оказался прав — Глубина и её верные сыны имели весьма продвинутый интеллект. Монстр не просто пытался убить, он играл, наслаждался схваткой. Будто опытный охотник он таился, выжидал, совершал смертельный прыжок и вновь исчезал в пустоте. Не потому что боялся непрошеных гостей, он просто плёл свои опасные сети.

— Он великолепен!

— Да, ты прав, — согласился Еж. Запрокинув голову и расставив руки в сторону, он глубоко вздохнул. — И я, кажется, его чувствую.

— Не может быть!

— Поверь, это не так сложно.

— Погоди, сейчас.

— Как ты это делаешь? — заволновался Жуй. Ему ужасно не хотелось расписываться в собственном бессилие. — Я ничего не ощущаю. Только пустой страх этих мелких млекопитающих. Людишки, они вечно все портят.

Брат заметил волнение и крепко сжал руку близкого ему по духу и по крови.

— Не торопись, ты слишком сильно отвлекаешься, Жуй. Их эмоции хаотичны, и они сами липнут к тебе как репей. А тебе это не нужно. Ну давай, отвлекись, заставь разум не реагировать на внешние раздражители. Боль, страх, ненависть и отчаянье — все пустое. Воины погибнут, ну и мученики с ними! Пусть сдыхают, таков их выбор. Нам необходимо другое. Сосредоточься.

Глубокий вдох заставил Жуя отвлечься. Его брат был абсолютно прав — пытаться работать в таких условиях, все равно что ловить шум леса среди орущих глоток весёлой компании.

— Ну как, что то есть? — поинтересовался Еж.

— Кажется, да, есть, — не доверяя себе, с застывшей на лице улыбкой, ответил Крошин.

— Чувствуешь его разум? Чёткие, последовательные движения. Разве это не чудо? Он бесподобен. Ни одной лишней мысли, ни единого неверного поступка, — с придыханием продолжил Еж.

Крошин не ответил, только коротко кивнул. Его переполняли чувства. Среди невообразимого хаоса он видел нечто совершенное, нечто настолько совершенное, что язык не поворачивался назвать монстра хищником или существом. Нет, при всех своих повадках оно не могло стоять в ряду пищевой природной цепочки. Оно было выше или лучше сказать, вне границ и правил, привычных законов и канонов. Оно возвышалось над простыми смертными. Именно так. И Жуй ни сколько в этом не сомневался, потому что сам считал себя таким же существом. Нет, не существом. Богом среди себе подобных!..

Ещё один ныряла стал жертвой сумасшедшей атаки морского монстра. Пара очередей в молоко, короткая передышка, затишье и чёткий, полностью контролируемый выпад. Хищник не колебался ни секунды — никакой жалости, никаких промедлений.

Короткий вздох, бурлящая из горла кровь помешала воину выдавить из себя последнее слово. Хотя это ровным счётом ничего не изменило. Застывшие в отдалении командиры не собирались помогать своему немногочисленному войску, скорее наоборот, они всячески желали отчаянным солдатам скорейшей смерти. И отнюдь не из жалости. У них на этот счёт были совсем иные причины.

— Оно не обращает на нас внимания, — провожая монстра взглядом, отметил Крошин.

— Брат, с каких пор ты стал таким наивным, — усмехнулся Еж.

— Хочешь сказать?..

— Хочу сказать, что если бы не я, эта тварь давно бы разметала нас на клочки...

Только сейчас ренегат заметил на лице брата крупные капли испарины.

— Пока у него есть цель, он нас не замечает. Но как только наши глупые приманки закончатся, моих способностей не хватит. Поэтому перестань валять дурака и восхищаться клыкастым убийцей. Запомни, одному мне не справиться.

— Я понял тебя, — виновато согласился Крошин.

— Вот и славно...

Монстр, тем временем, загнал в угол последнюю жертву.

* * *

Мрачные стены, холодные коридоры и ко всему прочему, противный привкус гнилых водорослей. Почему то именно этот запах преследовал Михаса попятам и никак не хотел отпускать. Дрожащая рука нащупала оружие, которое тут же упёрлось в густую тьму. За спиной все ещё слышались ужасные отголоски смерти, а впереди... Там была абсолютная пустота, словно вязкая трясина, которая манит беззащитную жертву. Михасу почудилось, будто он уже с головой увяз в её пугающей глубине. Недавний страх забился куда то далеко, туда, где судорожно сокращалась сердечная мышца.

Вроде бы совсем недавно на нырялу, шагающего рядом с ним, накинулась кошмарная тварь. Крики, стоны, смерть... Как ему удалось выжить? Михас попытался вспомнить. Он вроде бы начал стрелять. Или нет, это были чужие выстрелы. Стрелял кто то другой. Возможно некто более смелый. Настоящий боец, истинный глубинщик. К своему стыду, Михас поступил иначе. Толкнув нырялу прямо в лапы чудовища, он побежал. Потому что только так мог спастись. И именно этот поступок позволил ему избежать скорой смерти. Михас в этом не сомневался. А если бы судьба, сыграв с ним злую шутку, вновь поставила его перед таким простым выбором, как собственная жизнь и жизнь совершенно незнакомого ему человека, он, не раздумывая, поступил бы также.

'Растопчи мою печёнку! Подавишься мной, грёбаная ты скотина', — мысленно повторял механик. Хотя, если быть до конца откровенным, он не особо верил, что ему удастся выбраться живым. Шансы пускай и не ровны нулю, но находятся где то рядом.

'Лучше жри этих тупых выскочек. А лично я сваливаю! Хватит, нахлебался вдоволь. Пора выбираться из этого подводного зверинца'.

В темноте что то щёлкнуло. Быстро, хлестнуло. Или все так нет? Допустим, Михасу всего лишь показалось. Вероятно, даже почудилось. Страх он такой... Или наоборот. Дело не в страхе. Неужели опять Она?! Мерзкая Глубина!

Михас почувствовал, как ужас липкой пеленой окутывает все вокруг. Он судорожно облизал сухие губы.

'Врёшь, не возьмёшь!'

Рука быстро нащупала опору — твёрдую поверхность стены. Немного шершавая, местами заострённая, но вполне ровная. Михас попытался упокоиться, взять себя в руки. Ведь выжил же он на Одиссее, когда был совсем один. А здесь хотя бы есть люди. Только вот надолго ли?

'Интересно, а сколько времени понадобится этой твари, чтобы сожрать оставшихся нырял?' Вопрос был скорее бессмысленным, чем риторическим, поскольку ответ на него не давал никаких гарантий на спасение. Это их мир, ужасный и полный опасностей мир подводных монстров. Хищников из одной питательной цепочки. И даже если предположить, что Михасу удастся отыскать выход из этого чёртового лабиринта, его все равно настигнут.

'И если я доберусь до батисферы. Что тогда? Что мне это даст?' — пытался рассуждать механик, но путанные мысли оборвались в самый ненужный момент. Он постарался собраться, крепко сжав кулак и прислонив холодную сталь оружия к виску. Не помогло. Вернее, помогло, но недостаточно. План спасения получился какой то корявый, состоящий из одних 'если' да 'возможно'.

Стоп! Остановил сам себя Михас. В нем словно что то замкнуло, а потом внезапно разорванный контакт вернулся в рабочую фазу.

'Я точно помню, что от главного зала, до того места, где на нас напало чудовище, мы прошли не больше тысячи шагов. Получается, я где то рядом. И значит, где то рядом Кимпл'. На усталом лице механика появилась усталая улыбка. Он ведь не предавал бригадира. Он ему не враг, а совсем наоборот. А уж вдвоём то они точно найдут нужный выход. Мысль показалось Михасу настолько доходчивой, что окрылённый этим простым решением он забыл обо всем на свете. Засунув бур под ремень, он стал судорожно перебирать руками по стене, пытаясь ощупать каждый дюйм невидимой преграды.

'Так, так, ещё чуть чуть, совсем чуть чуть. Я выберусь, я обязательно выберусь'.

Все звуки остались где то позади и уже не казались механику такими ужасными. Всего лишь стоны, крики и отголоски чьей то смерти. Ничего особенного. К нему это не относится. У Михаса стояли другие, более глобальные задачи. Он, в отличие от этих обречённых мучеников, искал путь к спасению.

* * *

Огромная чешуйчатая лапа надавила на череп, и тот, не выдержав нагрузки, с лёгкостью лопнул, словно перезрелая тыква. Куски внутренностей застыли на стене и начали медленно стекать вниз.

— Он идеален, — произнёс Жуй.

— Не смей отвлекаться, — закрыв глаза, в полголоса напомнил Еж.

Монстр заметил их только сейчас. Повернув массивную шею, он подслеповато уставился куда то вдаль, а затем принялся жадно втягивать восемью ноздрями затхлый воздух залы.

— Он нас изучает, — пояснил Еж.

— А мы его.

Долгие минуты сплелись в одно неспешное движение. Монстр развернулся на месте и осторожно двинулся на встречу двум живым существам. Его распирало от нетерпения поскорее расправиться и с ними, но некая преграда не давала ему этого сделать. Будто невидимый щит, она заслоняла путь. Его лапы вязли в невидимой жиже, вынуждая мышцы совершать невероятные усилия. Несколько коротких шагов, остановка. Для дальнейшего приближения ему требовалось восстановить силы. Только тогда он сможет совершить последний смертоносный рывок.

— Ты его держишь?

— Почти полностью контролирую, — напряжённо улыбнулся Жуй.

Монстр совершил круг, выгнув тело, словно обычный кот, изучающий повадки жертвы. В его угловатых движениях угадывалась не только неуверенность, но и страх. Лишь неразумное существо не испытывает подобных чувств, все остальные умеют бояться.

Он остановился, развернулся и совершил очередной полукруг. Шипастый хвост нервно бил по каменным плитам. Вновь остановка. Вновь неуверенность. Раньше он никогда не встречался с таким странным противником. Вроде бы невелики ростом, не видно плюющихся острыми иглами трубок, не разглядеть клыков и когтей. В чем же тогда опасность? И что его останавливает?

Хищник попытался сделать усилие и пробить круг. Щит напрягся, слегка поддался и впустил внутрь мощное тело. Но ненадолго. Невидимая стена откликнулась на противодействие и отшвырнула монстра назад. Недовольный рык вырвался наружу и разнёсся эхом по залу.

— Держи, не отпускай его, — приказал Еж. — А я попытаюсь набросить на него аркан.

Брат вздрогнул, но спорить не стал.

Охота затягивалась. Раньше монстр никогда не встречался с таким неуступчивым противником, даже когда выбирался с братьями на охоту за пределы гнезда. Ему не было равных, и он давно уверовал в собственную исключительность. Но теперь что то пошло не так...

Тело напряглось, мышцы набухли и стали пульсировать, но даже этого было недостаточно. От досады хищник взвыл. Сила, которая подчинялась этим маленьким жертвам, оказалась мощнее всех его максимальных усилий.

— Ради всего святого, прошу, только не отпускай, — простонал Еж.

— Осталось совсем немного, потерпи, — сквозь зубы процедил брат. — Сейчас затяну.

Каменную стену нельзя обойти, нельзя перепрыгнуть или подкопать. Но что делать со стеной, у которой нет ни начала, ни конца? Как быть с той преградой, что выстроена вокруг тебя?

Страж дёрнулся в сторону, ощущая полное бессилие. Кольцо неведомой мощи замкнулось, и теперь он был не в состоянии не то что атаковать, а элементарно ретироваться. И это было только начало!

Невидимая петля резко стянула массивную шею, а лапы приковали к земле неподъёмные путы. Страж не мог поверить в происходящее. Здесь был хозяином только он! Он, а ни эти жалкие пришельцы. Из самого нутра вырвался жалкий душераздирающий вой, который быстро превратился в едва слышное завывание.

Припав к земле, страж почувствовал, как сверху на него навалилось нечто настолько массивное, что даже мощные челюсти прижались к каменным плитам, перестав издавать маломальский звук.

Сейчас можно было слегка расслабиться. Еж вытер лоб и встряхнул руками. Борьба с монстром потребовала от него колоссальных усилий. И если бы не Крошин, он навряд ли сдюжил с этим порождением глубин. Вот если бы их было трое, все прошло бы как по маслу, а так... Недостающие силы компенсировала ненависть. Жири забрало море и верить в то, что его можно вернуть мозг учёного просто отказывался.

— Кажется, мы сделали это, — выдохнул Крошин и обессилено присел на каменные плиты.

На лице Ежа появилась отрешённая улыбка:

— Невероятно, но факт! Хотя, лично мне эта задача казалась более неразрешимой.

— Почему? — удивился ренегат. — Он ведь всего лишь хищник, пускай и с задатками интеллекта. Поверь, мы справились. Осталось сделать всего сотню шагов, и ключ, способный создать Горизонт, у нас в руках.

— Так просто?

— Теперь да, — подбодрил его Крошин. — Больше никто и ничто не сможет встать у нас на пути!

Приобняв брата, он прижал его к себе, а затем подошёл к стражу и победоносно поставил на него ногу. Поверженный враг дёрнулся, жалостно взглянул на пришельца и недовольно фыркнул: Ноздри выдали порцию пара, а короткие отростки зашевелились, пытаясь забиться между каменных щелей.

— Даже не пытайся, — сказал Крошин. — У тебя нет власти над этим миром, и все ваши морские богини не придут на помощь.

Выпучив глаза и издав протяжный стон, хищник едва не оглушил двух заставших на месте незваных гостей.

— Ах ты тварь! — сжав кулаки, Крошин развёл руки в стороны, и вокруг сразу же стало тихо. Мертвецки тихо. Словно все живое внезапно вымерло, оставив после себя неприятный привкус обречённости. Извилистые тени, почувствовав власть, закружили над полем боя пугающий хоровод — среди искорёженных безжизненных тел и стальных болтов, которые так и не нашли цели.

Еж сделал несколько шагов вперёд и остановился, прислушиваясь к поглотившей зал тишине. Его наполненный тревогой взгляд мгновенно нашёл Крошина.

— Глубина так просто не отступит. И наша победа не будет такой уж лёгкой, — прошептал он.

— Что? — ренегат растерянно уставился сначала на обездвиженного монстра и лишь потом нашёл причину внутреннего волнения. Из пустоты зала послышался едва различимый шорох, который быстро приобрёл вполне знакомые очертания.

Едва сохраняя самообладание, Еж всплеснул руками в попытке уловить масштаб новой угрозы.

— Помнишь, как выражался наш брат? Не бойся света, бойся тьмы — сестру коварной глубины.

— Получается, у нашего исключительного подземного экземпляра завелись приятели, — затравленным голосом откликнулся Крошин.

Глава 14. Ключ от Горизонта

Всегда тяжело быть непохожим на других, тем более, когда твоя внешность кардинальным образом отличается от твоих сверстников, а ты всего лишь ребёнок и пока не умеешь скрывать своих недостатков. Именно так и становятся изгоями. Не сразу конечно, а постепенно, год за годом. И с каждым новым напоминанием об уродстве ты приближаешь себя к состоянию абсолютной ненависти. Сначала кажется, что все дело в тебе, но вскоре мировоззрение меняется, и ты подгоняешь весь мир под простую истину — вокруг существуют только враги. И вскоре ты уже не замечаешь собственной ненависти, которая прыщет наружу горьким ядом.

Мисс Финчер довольно часто вспоминала своё детство. Каждое скабрёзное слово, каждый оскорбительный поступок, каждую мелочь. И не потому что она питала ненависть, вовсе нет, она была благодарна им. Именно неприязнь и насмешки сверстников заставили её создать внутри себя непреодолимый барьер. И только благодаря строгой самодисциплине она сумела выжить в этом непростом мире, где зачастую чужаков ненавидели только за то, что они были не похожи на бесчисленное множество одноклеточных организмов, называющих себя людьми.

Мать с самого детства не скрывала от неё правды. Хочешь быть честным, будь честен во всём. Так она говорила дочери, открывая секрет её рождения. Вероятнее всего, именно по этой причине Лура Финчер и прониклась к матери любовью и уважением, а главное, приняла сделанный ею выбор.

Пропавшие мученики! Как она ненавидела своего отца. Мерзкое чешуйчатое чудовище, которое вылезло из воды, тайком проникнуло в маленький рыбацкий поселок, обрюхатило её мать. Но почему выбор пал именно на неё? Почему?..

Но так она думала вначале, а потом мать рассказала свою историю. Совсем иную, отличную от той, что представлялась юной Луре. Оказалось, что не было никакой мимолётной встречи. Между отцом, подводным странником, и её матерью возникло нечто большее, чем мимолётная страсть. Целый год они тайно встречались на Вороньем утёсе, пока их не выследили местные рыбаки. Потом был совет, переросший в самосуд. Мать едва пережила смерть возлюбленного. Тайно перебралась в Грозоу — город возле побережья Скардо. Там она решила начать все заново, но и здесь не смогла найти покоя.

Удивительные и одновременно пугающие способности дочери проявились уже в пять лет. Разодрав холщовую игрушку, Лура, злясь на саму себя, разразилась плачем. В ту же секунду её тело стало покрываться тонкими змеиными чешуйками. Заметив произошедшую с ней метаморфозу, девочка вскрикнула и лишилась чувств. Ей потребовалось много лет, чтобы смириться со своей странной природой и назвать открывшиеся способности даром, а не проклятием. И тогда мир действительно изменился.

Лура научилась держаться под водой дольше других детей, изумительно видеть в темноте и ещё многое другое, чего был не способен делать обычный человек. Обычный, а значит, слабый. Этот урок Лура тоже усвоила на всю жизнь — она может то, что не под силу другим и плевать на тех, кто считает её исчадьем Нескучного моря. Она будет выше подобных слов. И все встало на свои места, когда у неё появились единомышленники.

Таких как она в Колхиде было не так много. Сотрудники на вес золота, как привык говорить координатор протектор, седой генерал адъютант, представляющийся всем господином Ручяк Подпольны. И именно он предложил ей поучаствовать в одном очень интересном и весьма опасном проекте.

Лура согласилась, не раздумывая. Молча выслушала, коротко кивнула и только потом задумалась, правильно ли поступает? В голове возникло неоспоримое противоречие. Помочь людям заполучить ключ от подводного мира... Помочь тем, кто всю жизнь считал тебя чужой. Предать свою истинную сущность... С другой стороны, подводный мир был для неё пустым звуком, а возможность приложить руку к чему то великому раздирала душу, заставляя переступить через любые сомнения. Лура сделал выбор и ни капли не пожалела...

Посильнее сжав рукоять кинжала иглы, мисс Финчер приготовилась атаковать. Оба сердца застучали в бешеном ритме, и она ощутила внутри приятный холодок. Так бывало всегда, когда в ней начинала просыпаться внутренняя сила. Кожа начала сжиматься и натягиваться, а уже через минуту на предплечье проявились тонкие защитные чешуйки. Сила уверенно наполнила мышцы. Лура почувствовала, что теперь она способна на всё, главное, успеть полностью трансформироваться.

Защита стала постепенно грубеть. На лице мисс Финчер образовался хищный оскал. Янтарные глаза сверкнули в ночи. Теперь она могла видеть даже в кромешной тьме. В серой пустоте проступили чёткие очертания каменных стен и пролётов. Лура избрала идеальную позицию — небольшой закуток, из которого просматриваются оба коридора практически на два десятка шагов. Здесь не проскользнёшь незамеченным, при этом сама засада не заметна на расстоянии вытянутой руки.

Постепенно мисс Финчер стала различать не только грани, но и извилистые спины восьмилапых туритонов, застывших в проёмах и щелях. Желтобокие ящерки были довольно вкусным лакомством, и Лура инстинктивно облизнулась, подавляя желание перекусить. Длинный раздвоенный язык коснулся щеки и мгновенно исчез за стеной тонких клыков.

Опустившись на колени и прижавшись к стене, она коснулась холодного пола. Лёгкая вибрация возникла на кончиках пальцев — бригадир был где то рядом. Возможно, в соседнем зале. Но по всей видимости, он, почему то, не торопился на встречу смерти. Неужели чего то выжидает?

Лура решила пустить в ход своё основное оружие.

Обоняние у неё было исключительным. Ничуть не хуже охотничьего пса, который способен учуять жертву на расстоянии в несколько миль. Вытянув шею, она сделала глубокий вдох и замерла. В нос ударил целый букет холодных и достаточно сырых ароматов. Затхлая вода, нашедшая себе путь в толще камня, неприятный запах серого мха, испражнения мелких тварей, но никаких признаков человека. Она сделала ещё четыре безуспешные попытки. Ничего. Будто бы человек был и провалился сквозь землю. Луре удалось уловить лишь призрачную тень, а точнее пустую ауру присутствия. Он точно где то неподалёку, но где именно, определить не представлялось возможным.

Бригадир точно недавно находился в соседнем зале. Дошёл до середины, покрутился на месте, а потом провал. Он словно испарился, взял и превратился в отвратительный горьковатый запах чего то органического. Но что могло так ужасно вонять? Лура напряглась, пытаясь разгадать коктейль вкусов. Но увы попытка оказалась провальной. Запах Кимпла превратился в раздражающее непонимание. Как ему удался подобный фокус?

Покинув укрытие, мисс Финчер попыталась угадать дальнейшие действия бригадира или хотя бы рассмотреть ближнюю часть залы. Но и здесь её ждало разочарование. Ни шагов, ни дыхания, даже не чувствуется звука кровяной пульсации, который обычно исходит от живого существа, никакого намёка. Хотя нет, что то все таки было. Едва уловимый звук. Секунда, и вновь тишина. Нет, она ошиблась, её сбили неугомонные сладковатые ящерки.

Внутреннее спокойствие впервые дало трещину, а неопределённость вынудила Луру нервно вздрогнуть. Она никак не могла взять в толк, каким образом можно стать человеком невидимкой? И эта мысль леденила душу, заставляя расписываться в собственном бессилии. А ведь такого раньше никогда не случалось. Мисс Финчер всегда была уверена в своей исключительности, а теперь... Теперь она столкнулась с противником, которому удалось её удивить и как закономерный итог, поселить в ней страх.

* * *

Два десятка болтов, пружинистый шип, который вполне можно назвать ручной гранатой, и невероятное желание отомстить. Большего Кимплу было не нужно. Никаких угрызений совести, никаких ограничений. Бригадир вернул себя в те времена, когда единственной целью для него являлись чёткий приказ и конечный результат. Прямая от точки 'а' до точки 'б'. Наиболее короткий путь от начала до объекта уничтожения. И не важно, сколько жизней придётся кинуть в жертвенный костёр, сколько боли причинить посторонним лицам.

Кимпл хорошо помнил, с каким отчаяньем и тяжестью в сердце он пытался воспитать в себе равнодушие. Но превратить себя в стальную машину для убийства оказалось не так то просто. Первое же задание растоптало его с особой жестокостью... Объектом был один зажиточный меценат с острова Глори. Выследив его среди узких улочек города, Кимпл решил расправиться с жертвой одним точным выстрелом в упор. Но увы, промахнулся... Меценат, едва не лишившись чувств, нашёл в себе силы кинуться на утёк. Решив смешаться с толпой, он принялся выкрикивать предупреждения о возможной угрозе. Мирная толпа горожан в мгновение ока превратилась в бурлящий котёл. Крики, вой, растоптанные тела и замерший на лицах ужас. Кимпл понимал, что находится на грани провала, поэтому и принял решение рискнуть. Другого выхода у него просто не было. Вернуться в орденарий ни с чем — позор, который невозможно пережить юному спецу.

Продираясь сквозь толпу, будущему бригадиру Одиссея удалось нагнать затравленную жертву. Всего десять шагов и у мецената не останется шансов. Кимпл выстрелил трижды. Один долгий звук смешался в нечто невообразимое — ни в чём неповинные жертвы, оказавшиеся в неурочное время в роковом месте. Тогда, в пылу погони, он даже не обернулся, а вот потом, когда задание все таки было выполнено, наступило осознание. Случайные жертвы — всего лишь разменные монеты в большой игре. И за долгие годы службы таких случайностей накопилось бесчисленное множество. Вроде бы мелочь, но этот тяжёлый багаж тянул Кимпл все сильнее, пока не вылился в нервный срыв, стоивший ему не только карьеры, но и...

Память отчаянно заблокировала прошлое, оставив хозяину лишь толику воспоминаний, которых вполне хватило, чтобы не попасться на хитрые уловки морской гидры, именно так именовались дети подводных странников. Наделённые сверхчувствительностью и невероятной силой они зачастую становились жертвами научных кафедр либо попадали в уличные банды. В случае с мисс Финчер вышло иначе. Корпорация разглядела в ней невероятный потенциал и взяла под своё крыло, ну а дальше пошло, поехало. Кимпл не сомневался, что юную гидру научили пользоваться своими способностями наилучшим образом. И если раньше она не контролировала их, предпочитая в минуты ярости сдерживать гнев, то после того как ей открылись истинные границы силы, она стала опасна вдвойне.

'Она где то рядом. Мне страшно'.

Анук умел и честно сказать, в сложившейся ситуации, предпочитал общение мыслями.

'Ты её чувствуешь?' — откликнулся бригадир.

'Я просто знаю. Такие опасные хищницы никогда не нападают в открытую'.

'Тогда не лезь на рожон. Я всё сделаю сам', — Кимпл отстранил ихтиана и сделал короткий шаг вперёд.

Рука прикоснулась к серому мху, твёрдая корка с лёгкостью хрустнула и превратилась в пыль, выпустив наружу неприятный отдающий горечью запах. Ноздри уловили в отвратительном аромате некую приторную изюминку, вызывавшую лёгкое головокружение. Именно об этом удивительном свойстве и рассказывал Анук. Пока мох рос, он словно губка впитывал тысячу посторонних запахов, но как только его срывали, тут же выпускал этот невообразимый коктейль наружу, что то наподобие защитного щита.

Проведя пальцами по шее и щеке, бригадир сотворил причудливый узор, смысл которого был один — внезапно раствориться во тьме. Попытка не пытка, но если быть до конца честным, Кимпл не верил, что сможет перехитрить гидру. Только иного выхода у него не было. Сделав шаг к отвесной стене, он ловко подтянулся вверх и застыл под самым потолком, словно летучая мышь, приготовившаяся ко сну.

Обоняние и зрение — оба чувства сейчас никак не могли помочь мисс Финчер, и это было хоть и маленькой, но все же победой.

Рут был уже совсем близко. Всего тридцать шагов, когда он услышал её злобный рык. Гидра злилась, чувствуя беспомощность. Она все ещё слепо вглядывалась во тьму, пытаясь различить среди холодных стен грозного противника. Ухватившись за очередной выступ, Кимпл едва не потерпел неудачу. Выступающая грань камня выскользнула из руки, и он чудом удержался навесу. Несколько песчинок побежали по стене и скатились на пол.

Такие моменты часто называют определяющими. Всего секунда, которая всё расставляет по своим местам. Либо пан, либо пропал. Третьего не дано.

Гидра вытянулась вперёд, принюхалась, коснулась земли, замерла. Что то явно её насторожило.

Почувствует или нет?

Кимпл затаил дыхание. Капли пота выступили на висках, мышцы резко свело судорогой. Но бригадир продолжал держаться. Если у него не получится, если выдаст себя, то упустит единственный шанс хоть в чем то превзойти противника.

Выдержав паузу, он продвинулся еще вперёд и оказался к ней так близко, как только мог. Ближе подбираться не имело смысла. Всего один шаг, и уже не спасёт ни серый мох, ни способность двигаться бесшумно.

Его учили стрелять в слепую, в движении, когда созданы невыносимые условия, для того чтобы сосредоточиться и все таки попасть в цель. Необходимо выждать, увидеть объект, замереть и затаить дыхание. Казалось бы, все просто. Он проделывал это тысячу раз и никогда не промахивался. Всегда холоднокровно и без лишних проблем выполнял задание, поражая коллег удивительным спокойствием. Но сейчас был иной случай. Слишком многое поставлено на карту.

Месть жгла изнутри, заставляя нервы натягиваться в струну, отозваться в голове неприятной болью. Яркие воспоминания всплыли живыми картинками: изуродованное тело Ольги, её последние слова и отрешённый взгляд. От былой выдержки не осталось и следа. Видимо, каратель постарел, растерял все свои моральные качества.

Кимпл прицелился и ощутил, как дрогнула рука. Раньше такого не случалось. Даже в те минуты, когда существовала вероятность быть замеченным и провалиться, он не чувствовал внутри такую слабость. Она пришла внезапно, и тело пронзил неприятный холодок, а спину — резкая боль.

Едва не вскрикнув, только ценой невероятной выдержки бригадир смог удержать оружие. Палец дёрнулся, но выстрела не последовало. Рано, слишком рано. Рука все таки скользнула, и, если бы последовал выстрел, болт ушёл бы чуть выше. Но Кимпл был профессионалом и вовремя убрал палец со спускового крючка.

Боль повторилась. На это раз сильнее. Повернув голову, бригадир обнаружил причину внезапной слабости. На спине, у самой шеи, присосался грик — здоровенная подводная пиявка, питающаяся чужой кровью. Мерзкая слизкая тварь впилась в жертву и пожирала её нервную систему, парализуя мышцы.

По телу пробежал неприятный холодок. Всего капелька яда уже готова была уничтожить все шаткое преимущество карателя. У Кимпла оставалось минута, не больше. Но что делать? Попытаться отцепить её от себя — лишний шум. Гидра наверняка почувствует в воздухе вибрацию. Оставить все как есть — обязательно замешкаешься и промахнёшься. Что же тогда?

Затаив дыхание, Кимпл собрал в кулак оставшиеся силы. Спина постепенно превращалась в ледяную глыбу. Но он рванул!

* * *

Тишина, словно маятник, к которому привязано карающее лезвие, раскачивалось над мисс Финчер, заставляя её нервно покусывать губы. Она во чтобы то ни стало пыталась обнаружить противника, а он не собирался выбираться из тайного укрытия. Но верить в то, что Кимпл отступил и покинул храм, мисс Финчер не желала. Каратели так не поступают, тем более, когда их гонит вперёд слепая ярость и желание отомстить. В такой ситуации не до холоднокровия и долгих раздумий. Тогда чего же он медлит? Вопрос без ответа заставил мисс Финчер нахмуриться. Неизвестность глодала её, как собака мясную косточку. Где же бригадир? Если рядом, то почему не атакует? Если решил отступить, то по какой причине? Неужели готовит ловушку?

Гидра снова прислушалась к собственным ощущениям, опять высунулась из укрытия и оглядела пустой коридор. Лёгкое шуршание, капли воды со стен и отдалённое эхо сквозняка — абсолютно никаких признаков. В сотый раз она попыталась бороться с противоречивым чувством обмана. Здесь точно какой то подвох. Иначе объяснить отсутствие противника просто невозможно.

Инстинкт опасности потянул её назад, но упрямство заставило сделать лишний шаг в сторону неизвестности. И слепой туман, наконец рассеялся. Так быстро и оглушительно, что мисс Финчер не сразу совладала с обрушившимися на неё очевидными фактами.

Кимпл был совсем близко, так близко, что она могла достигнуть его в четыре прыжка. Но как ему удалось? Как у него получилось остаться незамеченным? Только рассуждать времени не было. Дуло стреломёта было направлено в одно из её сердец.

Необходимо действовать! Иначе смерть!

Мисс Финчер оценила ситуацию стремительно, настолько быстро, насколько смогла. Отпрыгнув в сторону, она попыталась уйти с линии атаки. Спружинила от стены, сместилась вбок, снова прыгнула. Сокращать расстояние до противника можно было только таким хитрым способом, как маятник — влево, вправо. В противном случае, предназначенные для неё болты угодили бы прямо в цель.

Он выдал себя сам. Провалился вчистую, как принято говорить в таких случаях. А гидра среагировала мгновенно. И хотя Кимпл выбрал безопасное расстояние, в дело вмешался случай. Она сама сделала этот роковой шаг к сближению. А потом понеслось поехало...

За то время, пока гидра находилась в засаде, она успела полностью трансформироваться, и теперь к бригадиру стремительно приближалось нечто человекоподобное — чешуйчатая кожа, пышущие злобой жёлтые буркала, и ко всему прочему, длинный раздвоенный на конце хвост. Истинная хозяйка болотистых земель Хварги.

Теперь скрываться не имело смысла. Быстрым движением он избавился от слизкой твари и повторно прицелился. Успел выпустить ровно две короткие очереди. Все болты ушли в молоко. Гидра двигалась слишком быстро. Несколько секунд, и она очутилась прямо перед бригадиром. Взмах иглы разрезал воздух, угодив в оружие. Затем последовал целый град разящих атак. Хаотично защищаясь от клинка, Кимпл стал медленно отступать, словно загнанный в ловушку зверь. Оскалив длинные клыки, гидра сражалась изо всех сил. Хлёстко, напористо, неотвратимо, только так умеют действовать подводные хищники. Она жаждала крови и не признавала никаких компромиссов. За время длительного рейда она успела возненавидеть бригадира лишь за одно то, что он показался ей довольно опасным противником. Она ощутила в нём силу, с которой не сможет справиться даже ренегат. И сейчас гидра пыталась уничтожить того единственного человека, кто мог помешать планам корпорации. Ничего личного, лишь устранение помехи, способной навредить намеченной цели.

Следующий удар достиг таки цели. Разоружив бригадира, он оставил на его руке болезненный порез. Не такой серьёзный, чтобы лишить его возможности защищаться дальше, но в тоже время, вполне ощутимый. Первый шаг к долгожданной победе!

Улучив момент, Кимпл увернулся и контратаковал. Мощный удар ногой отбросил мисс Финчер назад. Но это был единичный успех, следующий выпад был блокирован по всем статьям. Игла мелькнула возле ноги бригадира и чуть выше колена появились новые глубокие порезы.

— Ты будешь умирать так медленно, как только сможешь, — процедила сквозь зубы гидра.

Объяснять задуманное не имело смысла — Кимпл слабел с каждой минутой. Яд не спеша поражал нервную систему, а новые раны ослабляли и без того измученный организм. Такими темпами грозная соперница возьмёт верх всего за пару минут. А когда бригадир обездвиженный и беспомощный будет валяться в луже собственной крови, гидра нанесёт ему ещё десяток не смертельных ударов, чтобы продлить мучения как можно дольше.

Путём неимоверных усилий Кимпл все таки попытался ответить, но мощный удар хвоста сбил его с ног. Все стало слишком очевидно — у него не осталось сил, чтобы хотя бы сопротивляться. Только у карателей, при всей безысходности, что возникала в критических ситуациях, имелась одна весьма неприятная для противника привычка — профессиональные убийцы всегда шли до конца, поскольку терять им было абсолютно нечего. И Кимпл не видел для себя иного выхода.

Отступив немного назад, он оказался между двумя параллельными выходами. Один вёл в следующий храмовый зал, а второй уходил куда то на нижний ярус. В этом месте коридор сужался, и наносить рубящие удары в узком пространстве было бы весьма затруднительно. Пускай небольшое, но все же преимущество.

Приняв боевую стойку, бригадир попытался сохранить достаточную для защиты дистанцию. Жадно хватая ртом воздух, гидра, по какой то неведомой причине, не спешила атаковать. Выставив перед собой острие иглы, она примерялась к одному единственному удару, который положит конец этому бессмысленному смертельному танцу.

Рука дёрнулась, сделала ложный замах, остановилась. Новая попытка. Кимпл мгновенно ушёл с линии атаки, вернулся, сменил стойку, вновь отреагировал на движение. Дуэль положений длилась около минуты. Первой не выдержала мисс Финчер. Найдя брешь в обороне бригадира, она решила больше не медлить и нанесла роковой выпад. Резкий, стремительный укол. Лезвие без усилий пронзило податливую плоть. Что то лопнуло, и острая грань погрузилась в человеческое тело.

Механик дёрнулся, растерянно уставился на мисс Финчер и медленно осел на колени.

Шанс, он как фокус торговых шарлатанов. Ты видишь результат, осознаешь его чудо, но до конца так и не можешь поверить. Только в отличие от искусного трюка, когда удача протягивает тебе спасительную соломинку, нет смысла мешкать и пытаться разгадать превратности судьбы. Упустишь момент и считай сам подписал себе смертный приговор.

Когда из коридора выскочил Михас, Кимпл не поверил своим глазам. А в следующую секунду сожалеть о смерти боевого приятеля было поздно. Став живым щитом, он принял на себя коварный укол гидры. Кимпл только успел подхватить тело, а в руке его спасителя застыл двуствольный буран.

Выдернув лезвие из плоти, мисс Финчер только зло рыкнула, замахнулась и...

Оба болта попали в цель: один в шею, второй угодил прямиком в одно из сердец. Мгновенная слабость растеклась по чешуйчатому телу. Гидра попятилась к стене. Боли не было, только разочарование — проиграть в самый последний момент, когда все вполне очевидно, и иного победителя быть просто не может. Весьма обидно.

Обхватив руками рану, она ещё долго смотрела на своего противника. Жизнь уже покинула её бренное тело, а мисс Финчер продолжала слепо смотреть на бригадира, словно пытаясь найти в его лице ответы на очевидные вопросы.

Анук осторожно выглянул из за спины Кимпла и, сжав лапы на груди, стал тихо шептать слова какой то молитвы.

— Не знал, что ихтианские отпевания подходят чужакам, — перезаряжая буран Кимпл не спеша направился в последний зал храма.

— Мы все равны перед смертью, — уныло ответил Анук и двинулся следом за бригадиром.

— А ты куда?

— Голос, — растерянно пробормотал ихтиан. — Я услышал его вновь. И он приказал мне идти за тобой.

Кимпл ничего не ответил. По большому счёту, ему было всё равно.

* * *

В последнем зале, на высокой площадке постаменте, возвышалась гигантская каменная статуя. Только она, и никого больше. Худощавая женщина в длинном платье в пол, руки скрещены на груди, а на лице великая скорбь. Но если хорошенько присмотреться, то можно было заметить, что у каменного изваяния целых три лика. И хотя полумрак довольно искусно скрывал этот удивительный факт, но стоило только обойти фигуру с одной из сторон, как свет элюминов открывал необычную задумку неведомого скульптора. Там, где должны были располагаться скулы и уши, находились точные копии женских лиц. Ужасные, не имеющие глаз и носа, они надменно взирали сверху вниз на тех, кто осмелился войти в последний зал храма. И это были отнюдь не единственные секреты каменной богини. Свет падал на изваяние таким образом, что совершенно скрывал пространство над самой статуей, создавая иллюзию низкого свода. На самом деле это было не так. Именно там, в темноте, хранился главный секрет всего подземного мира.

Рука Крошина взмыла вверх, но свет кристалла смог озарить лишь крохотную часть плеч и шеи богини. Ренегат повторил попытку, пытаясь получше рассмотреть то что скрывал сумрак, но ничего не вышло. Рука дрогнула, и Жуй выронил элюмин. Обернулся, недовольно покосился на брата. Но тот ничем не мог ему сейчас помочь. Застыв в позе лотоса и прикрыв глаза, он был где то далеко, вне времени и пространства.

Подняв светоч, Крошин решил действовать самостоятельно. Прицелился и зашвырнул кристалл на один из каменных выступов. Покатившись вниз, тот все таки немного задержался и угодил в расщелину, устремив свой приглушенный луч на своды зала.

— О, сгинувшие мученики! Думаю, мы нашли, что искали, — прошептал ренегат.

Его голос заметно дрогнул, напомнив захлёбывающееся кваканье. Но брат все понял на ментальном уровне. На замершем лице Ежа возникла довольная ухмылка. Даже находясь в зоне бессознательности, он услышал ликующие мысли Крошина.

Чуть выше предплечий, что сходились на груди, у статуи располагалась ещё одна пара рук. И вот именно в них хранился последний дар Покровительниц. Ключ от Горизонтов лежал на сомкнутых ладонях, которые в милостивом жесте протягивали могущественное оружие тому, кто осмелится приблизиться к каменной хранительнице.

— Прости, но мне понадобиться твоя помощь, — произнёс вслух Крошин.

Брат вроде бы откликнулся и кивнул в ответ. Но скорее всего, Жую просто показалось.

— Ты можешь управлять ими? — уточнил ренегат.

На этот раз Еж отреагировал более осознано. Приподняв руку, он развернул её ладонью вверх. И в тот же миг из дальней части зала послышался многоголосый вой. Дети глубин медленно двинулись навстречу зову. Только призывал их теперь не Покровительница, а враг, пришлый с поверхности моря. Но как бы они ни противились голосу, поделать ничего не могли. Невидимые нити связали их по рукам и ногам, всецело управляя мощными телами. И даже если бы они попытались вырваться из этих липких сетей, враг не дал бы им ни единого шанса. Его сила была слишком велика, и даже мать глубина была бессильна перед волей чужаков.

Крошин отдал свою силу брату, всю без остатка, и теперь был беззащитнее комара. Непривычное чувство ограниченности заставило его слегка отступить в сторону, когда к статуе подошли оскалившиеся хищники. Покорно, один за одним. А погонщик сидел рядом и мысленно подгонял их вперёд, пресекая любую попытку к внезапному бунту.

Устало повалившись на холодный камень, первый Дитя пустоты тяжело вздохнул и закрыл глаза. Сделал все в точности, как велел повелитель. Второй, остановился возле первого и, присев на задние лапы, приклонил голову. Третий приблизился к братьям и застыл на месте. Получилась этакая живая лестница. Не совсем удобно, но вполне достаточно, чтобы добраться до протянутых рук Покровительниц.

'Они полностью под моим контролем', — Крошин поймал слова брата.

'Никаких попыток?'

'Теперь уже совсем слабые. Всего с десяток ударов плетью и усиленное давление. Кажется, я смог подавить их волю'.

'Замечательно!'

'А теперь ступай, не бойся. Мне не терпится добраться до Ключа. Представляешь, всего три шага и весь подводный мир будет принадлежать нам', — на восковом лице Ежа возникло напряжение.

'Да, и мне тоже'.

Крошин ступил на мощную, покрытую чешуёй спину Мерроу. Нога сразу же едва не соскользнула обратно, но мощные ботинки глубинщиков с металлическими шипами сделали своё дело, помогли ренегату удержаться. Второй шаг дался легче, а третий стал вполне уверенным.

'Совсем немного брат, совсем чуть чуть', — подбодрил его Еж.

Живые опоры под ногами не шевелились. Крошину показалось, что им приказали даже затаить дыхание. Когда он достиг вершины, вера в великую силу Ежа окончательно укрепилась в сознании. Дети пустоты не просто были обездвижены, они напоминали настоящие мраморные изваяния. И как только поводырю удалось добиться такого эффекта? Но подобные вопросы можно отложить на потом.

Крошин приподнялся над широкими каменными ладонями, ощутил невероятную дрожь в коленях. Они так долго шли к этому, что когда оставалось лишь протянуть руку и стать обладателем самого могущественного оружия в мире, ренегат едва мог контролировать эмоции. Сердце колотилось со скоростью двести ударов в минуту и в самый ответственный момент взяло и остановилось. Глубоко вздохнув и уняв нервную дрожь, Крошин осторожно снял с ладоней богини узкую рогообразную раковину. На вид обычный дар песчаного берега, но ренегат знал — он держит в руках нечто особенное.

'Как она выглядит? Ну скажи, не тяни!' — голос брата дрогнул, и как закономерный итог, мёртвая хватка ослабла.

Верхний Мерроу слегка выпрямил шею. Ренегат не удержался, покатился вниз.

Он выпустил ракушку из рук, только когда вновь оказался на каменном полу. Удар пришёлся прямо в висок, помутневшее сознание швырнуло его в чернильную пустоту небытия. Но Крошин был в отключке недолго. Минуту, возможно, две. Первое, что он услышал, придя в себя, был виноватый голос брата:

'Прости, я едва удержал этих быков!'

'В следующий раз будь внимательнее', — бросил в ответ сухую мысль Крошин.

Отряхнувшись, он подошёл к Ключу и вновь почему то ощутил небывалую слабость. И дело вовсе не в силе, которую он пожертвовал Ежу, тут было что то другое. Причина крылась внутри ракушки. Подняв её с пола, ренегат внимательно осмотрел пузатые грани. Никакого изъяна, никаких повреждений. Ровные темно коричневые полосы сменялись молочными паутинами и серыми пятнами. Весь этот удивительный по красоте рисунок закручивался в идеальную спираль около десяти дюймов длинной. Ракушка рог откликнулась теплом, и ренегат вновь ощутил неприятное жжение ладони.

'Она живая, брат', — испуганно подумал он.

'Так и должно быть, Жуй. Её мощь должна себя так проявлять. Ну об этом потом, теперь главное оказаться в лаборатории и все хорошенько проверить. Пора выбираться на поверхность'.

'Ты прав', — согласился Крошин, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Тепло исчезло, началась лёгкая вибрация. Ренегат покрутил ракушку в руке и заглянул внутрь. Яркий свет внезапно ударил в глаза.

Мгновенно ослепнув, Крошин отбросил Ключ в сторону и схватился за виски. Вместе с темнотой пришёл ужасный, разрывающий голову звук.

— Чёртова штуковина! — выругался ренегат, и тревожное эхо заскользило по высоким сводам зала.

'Что? Что случилось?!' — заволновался Еж.

'Ничего страшного, просто очередной секрет нашей волшебной шкатулки', — успокоил его Крошин.

Он нагнулся и почти поднял откатившуюся раковину, когда прозвучал выстрел. Быстрый, хлёсткий, как спуск тетивы. Подняв голову, Крошин сразу заметил скользнувшие вдоль правой стены фигуры. Ещё секунда, и они спокойно, никого не опасаясь, вышли на свет.

— Рад видеть вас в здравии, шофт Кимпл, — приветливо улыбнулся ренегат.

— Можете не лицемерить. Эти стены не выносят лжи, — вмешался в разговор ихтиан. Выглянув из за спины бригадира, он тут же спрятался обратно.

Но ренегат не отреагировал на слова нечеловека. Его интересовало другое.

— Выходит, мисс Финчер проиграла?

— Не скажу, что сильно сожалею по этому поводу, — откликнулся бригадир.

Крошин покосился на Ключ и медленно отошёл на несколько шагов в сторону.

— С вашей стороны это абсолютно правильное решение, — одобрительно кивнул Кимпл.

— А как иначе, — согласился Крошин, — ведь оружие у вас, а не у меня.

Дуло стреломёта сместилось в его сторону.

— Поднимите Ключ, — медленно приказал бригадир.

— Ключ? — притворно удивился ренегат.

— Ракушка, — дуло указало на каменный пол. — И не делайте вид, что не понимаете, о чём я говорю.

— А вы, стало быть, понимаете? — поинтересовался Крошин. — Скажите, бригадир, зачем вам всё это? Решили переметнуться на сторону врага? Или находитесь под влиянием Глубины?

Кимпл подхватил оружие второй рукой. Было видно, как быстро оставляют его жизненные силы, но глубинщик не торопился вернуть всё на свои места. Желая выслушать ренегата, он подошёл к одной из колонн и облокотился на неё. Затем устало поинтересовался:

— И что же, по вашему, здесь происходит?

Жуй осторожно покосился на брата, фигура которого была скрыта плотным полумраком. Глубинщик и ихтиан вряд ли могли разглядеть его замершие очертания. Это придавало сил.

'Что делать?' — обратился к Ежу Крошин.

'Немного потяни время. Я скрыл от них наших клыкастых воинов. Так что, надо только их немного настроить, и они в мгновение ока расправятся с нашей проблемой'.

'Договорились'.

Хлопнув в ладоши, Крошин развёл руки в стороны и торжественно проговорил:

— Здесь, мой дорогой друг, творится история. Мы стоим на рубеже эпохи, когда одна сила сменит другую. И как бы ни банально это звучало, ключ лежит у нас под ногами, — он небрежно подхватил раковину и продемонстрировал её Кимплу. — С помощью этой нехитрой вещи мы сможем создать новые пустоты, отыскать сотни месторождений и заселить целые колонии наших сограждан.

— Занятно, — Кимпл набрал в грудь побольше воздуха. — А вам не кажется, что эта вещь принадлежит далеко не мне и не вам, а подземному народу?

— Нечеловекам? — Крошин рассмеялся. — Бросьте, бригадир, вы прекрасно знаете, что ихтианы в этой цепочке совершенно ненужное звено. Прогресс неумолим, а жалкие племена, застрявшие где то в прошлом, желают остаться в своих каменных норах. Зачем им ключ? Что они с ним будут делать?

Кимпл посмотрел на испуганного Анука и коротко ответил за него:

— Развиваться.

На лице Крошина появилось искреннее удивление. Он посмотрел на бригадира, как на совершенно спятившего.

— Развиваться? Они? — его палец указал на ихтиана. — Ха, какая глупость! К тому же, это не вам решать.

— Но и не вам тоже, — мгновенно парировал Кимпл.

— Не нам? Тогда кому же? — удивление сменилось ненавистью. Его терпение было на пределе. И если бы не задумка Ежа, он уже давно бы вцепился в горло этому наглому глубинщику. Нет, он поступил бы иначе. Он заставил бы Кимпла вцепиться себе в глотку и вырвать трахею.

Слегка помедлив с ответом, бригадир все таки произнёс:

— Всё здесь решает Глубина.

Ответом был очередной смех ренегата.

— Глупец! Если бы ты только знал, о чём говоришь. У неё нет над нами власти. Мы оказались сильнее. Мы сражались и победили! И сейчас я тебе докажу это! — протянув руку вперёд, Крошин повторил жест каменной богини. — Хочешь забрать ключ? Ну так подойди и возьми его!

Бригадир не успел сделать даже шага. Тьма расступилась, разверзлась будто трещина, и наружу вырвались три огромные фигуры. Ужасные монстры, словно марионетки, услышали приказ нового господина. Клацнув зубами, они попытались атаковать одновременно, но противник, несмотря на внешнюю неповоротливость, успел таки избежать быстрой смерти.

Наверное, именно так кошка охотится за мышкой, и разница лишь в том, что происходит с мышкой, если она все таки попадёт в когтистые лапы. В данном случае итог был предсказуем: Еж жаждал крови, он хотел не просто расправиться, а стереть с лица земли тех, кто решил встать на пути у него и брата. Но стремительной победы достигнуть не удалось.

* * *

Бывает, что на поле боя смерть находит тебя сразу. Иногда она настигает в самый последний момент, но случается, когда она слепо проходит совсем рядом, предоставляя тебе очередной шанс. Вот только для чего он тебе, если внутри бушует пустота, словно в ледяной пустыне Гротеска. Мехиканец выбрался из под окровавленного тела. Одному из нырял повезло куда меньше. Туловище его разорвано напополам, так словно это не человек, а тряпичная кукла.

Привалившись к стене, Хоаким сплюнул кровью и покосился на оставшуюся от правой руки крохотную культю. Все тело разрывала изнутри тупая боль. Он несколько раз терял сознание, приходил в себя, оглядывался по сторонам, и вновь проваливался в небытие. Так продолжалось до тех пор, пока он не услышал голос. Вкрадчивый, ласкающий, вдохновляющий на новые подвиги. И кому бы он ни принадлежал, дьяволу или мученику, мехиканцу было все равно. Он был неимоверно счастлив. Оказавшись в кромешной темноте, среди груды мертвецов, ему была необходима эта спасительная нить. Именно неведомая помощница сказала ему, что он все ещё жив, и получается, не всё потеряно.

'Мне гораздо лучше, спасибо тебе', — скупо ответил он неизвестно кому.

'Меня благодарить не за что. Ты сделал всё сам'.

'И что же дальше? Что теперь?' — покосившись на кровавую рану, поинтересовался Хоаким.

'А разве это не очевидно?' — удивился голос. — 'Теперь ты должен отомстить'.

'Отомстить?' — не понял мехиканец.

'Вставай. Я покажу тебе дорогу'.

* * *

Когтистая лапа разрезала воздух возле самой головы. Лишь чудом Кимплу удалось избежать мгновенной смерти. Спрятавшись за одной из пузатых колонн, он прижался к стене и сделал три слепых выстрела. Силы были на исходе, немеющее тело пыталось сопротивляться, но движения выходили скомканными, словно бригадир перебрал горячовки. Кимпл нашёл взглядом ихтиана. Положение Анука было незавидным: того уже давно загнали в угол, но Мерроу отчего то не спешил довершать начатое, остановился в паре футов и с интересом изучал дрожащую от страха жертву.

— Ну, чего прячетесь?! Идите сюда! — найдя в себе силы, выкрикнул Рут.

Он понимал, что хватит его ненадолго, максимум пять десять выстрелов, и то из положения сидя. Передвигаться он был уже не в состоянии.

Оба хищника обогнули препятствие и начали медленно приближаться. Ощетинились, вздыбили холки. Они явно растягивали удовольствие. Смерть не любит быстрых финалов. Мучение, страдания, пытки — да, это по ней. А резкий, быстрый удар не приносит должного эффекта победителю, разве что, жертва рада подобному исходу. Только когда власть в руках безумца, о какой пощаде может идти речь.

Крошин в этот самый момент ощущал небывалый прилив сил. Совсем немного и начнётся самая интересная часть этой затянувшейся истории. Острые клыки вскроют человеческую плоть, а жадное чавканье перебьют протяжные стоны. И сколько бы это ни продолжалось, он будет наслаждаться каждой секундой. А если повезёт, и бригадир продержится дольше зеленокожего слизняка, у Жуя будет настоящий праздник мести. Тем более что персона ихтиана уже давно перестал интересовать Крошина в принципе. С самого начала рейда он считал его ненужным балластом.

'Пусть они сдерут с них кожу живьём', — попросил он брата.

'С глубинщика хоть сейчас, а с грязнокрового...'

'Что? Что то не так?' — Крошин заметил застывшую фигуру хищника. — 'Почему он остановился? Чего ждёт?', — мысли ренегата захлёбывались от возбуждения.

Брат не отвечал, Стиснув зубы, он пытался отдать приказ, но вместо этого натыкался на странную преграду. Кто то или что то блокировало все его призывы к действию. И не было никакой возможности преодолеть это препятствие.

— Что происходит? — напряжение Ежа передалось Жую. — Прикажи ему! Заставь!

Лицо покрыли крупные капли пота, а возле уха возникла тонкая багряная нить. Как бы Еж не старался, чтобы не делал, но власть бесследно утекала из его рук.

Глухой выстрел стреломёта затерялся среди человеческих криков и отчаянного рыка Детей пустоты. Еж вздрогнул и медленно выдохнул. Болт попал ровно в цель. Безумный сердечный ритм оборвался в мгновение ока. Напряжённое тело обмякло и повалилось на бок.

— Кто?! Кто?!. — обезумевший взгляд ренегата заметался по сторонам. Сила, отданная брату, возвращалась обратно, но было уже слишком поздно. Щелчок второго выстрела раздался уже в полной тишине...

... Перед глазами всё плыло, но яркие вспышки, дающие внезапные прояснения, позволили Кимплу разглядеть отдельные эпизоды... Он видел, как корчится от боли умирающий ренегат. Видел, как подводные хищники накидываются на смеющегося мехиканца. Они разрывают его тело, но он продолжает радоваться и повторять слова благодарности. Еще удалось сохранить в памяти момент, когда ихтиан подошёл к Покровительнице, и та, протянула ему ключ. Но скорее всего, последняя картинка была всего лишь бредом умирающего...

Глава 15. Последний дар Глубины

Двигатели работали ровно, не выбиваясь из привычных оборотов. Приборы выдавали адекватные показания. Да и в целом погружение проходило без эксцессов. На столе, в капитанской каюте, лежала свежая карта морского дна. Чёткие рельеф, отмеченные впадины и показатели Глубины, причём величины было две: одна, отражала расстояние, другая — аномальные зоны. Удивительно, но в радиусе двух миль опасных участков не наблюдалось. Никаких тревожных отчётов от нырял, нарушений работ эхолотов, сбоя в работе механизмов или внезапной паники экипажа.

Жири листал бесчисленные сводки и наблюдения инженерного корпуса. Ничего. Может быть крохотный намёк? Нет, абсолютно никакой информации.

Отшвырнув стопку бумаг, учёный задумчиво склонил голову, пытаясь почувствовать глубинный отклик. Подобный термин он придумал сам, когда впервые осознал, что божественная сила подводного мира — это не пустой звук, а целая вселенная неизведанной формы жизни.

Погружение шло нормально, и это заставляло учёного заметно нервничать. На протяжении всего проекта он подсознательно ощущал незримое присутствие стороннего наблюдателя. И если в первые годы изучения истории ихтианов Жири считал подобные подозрения обычной фобией, то позже он кардинально поменял своё мнение.

Глубина — это живой организм. Мыслящий организм.

Прямых доказательств у него, конечно же, пока не было, а вот косвенных сколько угодно. Домыслы, противоречия и куча намёков. Как ни крути, но намеки в учёной среде довольно зыбкое подспорье, чтобы строить серьёзную научную теорию. И сколько бы он ни пытался убедить в этом братьев, те отнеслись к его словам со здоровым скептицизмом. Да и как им доказать? А вместе с ними заодно и самому себе! Вот главный вопрос, на который он искал ответ. И даже не ответ, а возможность. Ему была необходима цель, чёткая и вполне осязаемая, которая, наконец, поставит точку в бесконечных спорах и сомнениях. И такая цель нашлась.

Архивы Балитруста попали к нему в руки совершенно случайно. Во время очередных переговоров с ихтианами его заинтересовал один из нечеловеков. Его кожа значительно отличалась от привычного колера и не просто оттенком, а цветом. Вместо серой или бледно голубой она была буро зелёной. Эдакая белая ворона в темной стае своих собратьев.

На позднем ужине, устроенном в честь подписания очередной межрасовой протекции, Жири случайно коснулся в разговоре с представителями нечеловеков одной забавной исторической несуразицы. Выслушав сомнительные доводы учёного, ихтианы переглянулись, пожали плечами, и только зеленокожий мерила смог чётко и аргументированно оспорить данное противоречие.

Позже именно он предложил Жири ближе ознакомиться с работами ихтианских борров и поспособствовал в этом, передав ученному три исторических свода, которые содержали в себе подробные описания жизни подземного народа.

Для Жири это был первый шаг в направлении заветной цели.

Глубина живая. Это не субстанция или набор электромагнитных колебаний, нет, она нечто большее! Кажется, именно эти слова выкрикнул ученный, когда закончил изучать труды ихтианского хронографа. Но ему потребовалось ещё семь лет, чтобы появилась возможность подкрепить доказательствами этот удивительный факт.

Для начала ему пришлось выдумать мечту и заразить ею своих коллег по совету. Конечно, это было не так то просто, гораздо сложнее, чем получить поддержку и одобрение от распорядителей корпорации Колхида. Всего пару исторических экскурсов, приправленных всевозможными параллелями и жаренными фактами подводных чудес, и вауля! — заветное большинство голосов. Теперь у властителей мира сего появилась цель, к которой они могли двигаться вместе с Жири Крошином. Вместе с доверием и сумасшедшим финансированием учёный получил в своё распоряжение доступ в святая святых — Сомерскую библиотеку, которая насчитывала более пяти миллионов книг, фолиантов, папирусов и пергаментов со всего старого света.

Жири был безмерно счастлив. И не важно, что в конце пути одну из сторон проекта будет ждать частичное разочарование. Он все продумал на перёд. Жири собирался подкинуть корпорации очередную сногсшибательную гипотезу. Этого вполне должно хватить на то, чтобы в Подземье началось строительство первой научной базы лаборатории.

Конечно, большинство членов распорядителей склонялись к проведению силовой операции. Немногочисленное сообщество ихтианов уже давно встало костью в горле исследователей добытчиков, а голодная собака прогресса не желала глодать её слишком долго. Но и тут глава передовой лаборатории Прорыв умудрился повернуть планы в нужное ему русло. Теперь его призрачное сокровище обрело ещё и невероятные разрушительные способности.

Идея была довольно проста, а от того и, как это зачастую бывает, гениальна. Учёному достаточно было убедить совет распорядителей, что в одном из покинутых городов нечеловеков находится древний артефакт, способный создавать и уничтожать воздушные Горизонты. Задача, надо сказать, оказалась не из лёгких, но в конечном итоге ни одного равнодушного в зале не нашлось. И вот вердикт — никакого прямого вмешательства, только секретная операция, дабы избежать утечки информации.

Когда Жири вступил на борт алюминауфа Гермес, он уже и сам уверовал в существование могущественного ключа. Но главное, что в это верили окружающие его люди. Даже собственные братья, Кроши и Еж, настоящие урождённые скептики, пожелали ему удачи в поисках артефакта. Учёный ответил скромной благодарностью и отдал приказ задраить люки.

Праздничная мишура закончилась и теперь его ждала кропотливая работа на дне. Только вот с чего начать? Как нащупать ту неуловимую связь с Глубиной? Как заставить её пойти на контакт? Масса вопросов. Но в одном он был уверен на все сто — в Подземье обнаружить следы присутствия таинственной Покровительницы будет гораздо легче, чем в наземной лаборатории.

Алюминауф не спеша прошёл первую отметку. Зев Око Луч встретило глубинщиков задумчивым молчанием. Обычно в зоне стыка трёх течений было довольно шумно, и при выключенных двигателях можно было услышать протяжные завывания впадины. Но сегодня капитаны не заметили ни единого постороннего звука.

В приёмнике послышался шипящий голос первого помощника: 'Тысяча двести, тысячи сто девяносто девять, тысяча сто девяносто восемь...' В такие минуты мир замирал. Глубинщики припадали к иллюминаторам, жадно прислушивались к сокровенному шёпоту моря. Именно здесь, на стыке твердых пород и серой пустоты, их могла настигнуть Глубина. Приставучая, словно репей, и коварная, как речной водоворот. Она вгрызалась в человека смертельной болезнью и не отпускала, пока не выпотрошит его измученный разум, весь без остатка. Конечно, глубинщики убеждали себя, что существует определённый порог стойкости, а нырялы и вовсе были способны противостоять таинственному недугу. Но то были всего лишь слова. Истина же заключалась в том, что никто ещё не смог выстоять перед сокровенным зовом Глубины.

Подняв взгляд, учёный вздрогнул, а потом внимательно оглядел свои покои и попытался расслабиться.

— Не ожидал увидеть меня так рано? — раздался в тишине приятный женский голос.

Жири кивнул и, сощурив глаза, слегка склонил голову набок.

— Пытаешься поверить? — догадалась гостья.

Хозяин каюты отреагировал очередным кивком. Предположить, что их встреча случится так скоро, было действительно сродни чуду.

Присмотревшись к худощавой миловидной девушке в длинном коричневом балахоне, подпоясанным грубой верёвкой, учёный недоверчиво покачал головой. Он представлял её совсем другой. А какой именно? Да Жири, наверное, и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Просто подводная Покровительница не может выглядеть как обычная девушка подросток. Как угодно, но только не подобным образом. Может быть поэтому в её внезапном появлении виделся какой то очевидный обман.

— Сомнения, — с укоризной прицокнула гостья. — Я считала тебя более разумным существом...

— Существом? — голос учёного заметно дрогнул. — Интересно, вы называете так всех разумных особей?

Девушка задумчиво улыбнулась и, изящно побарабанив по подлокотнику тонкими пальчиками, покачала головой.

— Азарт, зачастую он слепит, а не помогает идти к цели. Скажи, Жири, а как ты сам думаешь, твои способности, насколько они отличают тебя от простых смертных?

— Меня? Но причём тут я? — не понял учёный. И куда только подевались все его мысли? Он так многое хотел выяснить, расспросить, а теперь получается, что сам держит ответ. Но перед кем? Неужели к нему в гости и впрямь пожаловало неведомое науке создание?

— Что для тебя твоя сила? — не унималась девушка. — Удача или проклятие? И готов ли ты сравняться с теми, кто слабее тебя?

Вопросы били не в бровь, а в глаз. Глубина, действительно, видела его насквозь. В тот день, когда Жири научился применять на практике свои способности, он сразу же поставил себя выше простых смертных. Он начал руководствоваться иными ценностями. Да что там говорить, он замахнулся на весь мир. И неважно кто осмелится встать у него на пути. Жири готов был растоптать любого. Да и как может быть иначе, ведь он сверхчеловек, равный разве что самим морским богиням! А почему бы и нет...

Ученый широко улыбнулся и налил себе чая. Медленно пригубил приятный травяной отвар.

— Вижу, ты многое для себя осознал, — кивнула гостья. — Что ж, очень интересная позиция. Немного высокомерия, подкреплённого безумной жаждой знаний.

— Разве это плохо?

— Это не плохо и не хорошо, — хмыкнула собеседница. — Просто такое уже было. Давно и недавно. С такими, как вы, и с непохожими на вас.

— И что это значит? — учёный не спеша вынул блокнот, привязанный к нему карандаш и, открыв его на белой странице, сделал какую то пометку.

Девушка внимательно проследила за его движениями и, ничего не ответив, недовольно наморщила носик.

— Не хочу упустить ни одной детали, — объяснил Жири. — Ведь не каждый день встречаешь живую богиню.

— Банально, — как то разочаровано ответила она. — Я шла сюда не за этим.

— А зачем? — удивился учёный. Ему хватило всего пары минут, чтобы понять — перед ним обычная актриса, которую подсадили на борт его братья. Они, конечно, никогда не отличались хорошим чувством юмора, но порой любили откалывать подобные номера.

— Я хотела отговорить тебя... Но вижу, все мои попытки будут бесполезны.

Бинго! Если до этой фразы у Жири и были сомнения, то теперь они окончательно рассеялись. А он все думал, когда из него начнут делать дурака? Ну что ещё могли выдумать Жуй и Еж — только заставить его повернуть назад. Подобную хохму они уже устраивали пару лет назад. Правда, тогда к нему в лабораторию явился незнакомец очень высокого роста. Говорил он с заметным акцентом и через каждое слово повторял банальную фразу: '...вы несёте полную чушь, человечешка'. В итоге беседа закончилась громким разоблачением. Приблизившись к незнакомцу, Жири выбил из под него деревянные ходули и выгнал нерадивого комедианта прочь. Позже братья извинились за неумелый розыгрыш. Впрочем, Жири и не думал обижаться. А вот сейчас... Похоже задумка его родичей действительно перешла все границы.

— А могу я поинтересоваться, в чем же состоит опасность моего предприятия? — учёный наиграно откинулся назад и изобразил на лице живой интерес. Подход актрисы хоть и был довольно тривиальным, но все же содержал в себе некую изюминку.

Девушка покинула кресло и бесшумно, словно по воздуху, переместилась к иллюминатору. Внимательно проследив за её движениями, Жири почувствовал некий холодок. Искусный трюк, как без этого. В противном случае, объяснить увиденное он был не в состоянии.

— Знаете, — неторопливо начала она, — вы, людишки, никогда не вызывали во мне симпатии. Ну, по крайне мере, ваша большая часть...

Учёный улыбнулся. Его порадовало столь пренебрежительное обращение.

— А как на счёт меньшей части? — спросил он.

— Именно ради них я здесь. Все таки не все человеки источают гнильцо.

— Очень интересно, — немного подумав, заявил Жири. — Но если честно, я ни черта не понял. Мои братья должны были предупредить вас, что мне быстро наскучивают подобные затеи. Поэтому давайте поступим следующим образом: я поаплодирую вам, мы закончим этот пустой разговор, устроимся поудобней и переждём погружение. И кстати, поведайте мне, как вам удалось проникнуть на батисферу? Помог вездесущий Жуй? Или кто то из команды?

Гостья немного помолчала, затем нежно провела рукой по стеклу и резко обернулась, заставив учёного вздрогнуть. Все дело было в её лице — оно изменилось почти до неузнаваемости. Жири мог поклясться, перед ним стояла совсем другая девушка. Даже не девушка, а взрослая женщина. Её кожа погрубела, покрылась паутиной морщин, и пускай освещение здесь было неважным, он без труда отметил острые скулы и маленькие бесцветные глаза. Так быстро изменить внешность не смог бы даже самый искусный лицедей.

Протянув невидимые нити, Жири решил ещё раз проверить незнакомку на предмет силы. До этого в ней не было ни капли потока светлых линий. Обычный человек. Тогда, но не сейчас. Сейчас он прикоснулся к настоящему водопаду мощи. Бездонному колодцу. Зажмурившись, учёный нервно дёрнулся. Стул полетел в сторону, а Жири едва удержался на ногах и попятился к дальней стене.

— Не может быть... Не может быть... быть... существует... вы существуете...

— Разве это так ужасно? — лицо девушки вновь стало юным, лишённым даже лёгкого намёка на преклонный возраст.

Но в ответ учёный испуганно затряс головой. Он хотел поверить, но что то мешало ему это сделать.

— Что ты такое? Из каких адских нор ты выбралась? — пролепетал он.

— Я? — девушка задумалась. — Посмотри, что тебя окружает? Вода, кораллы, тьма и свет. Ты ведь и сам знаешь ответ. Я и есть Глубина. Я — подводный мир, куда вторглась ваша человеческая раса. Грязная игра с вашей стороны. Обманом и силой вы пытаетесь забрать то, что вам не принадлежит. Равновесие. Баланс. А между тем, вы так далеки от истинных законов Природы.

— О чем ты? Ты же сама отказалась от нечеловеков. Изгнала их из Фарта? Или я ошибаюсь, и древние хроники лгут?

Как ни странно, но гостья согласилась — на её лице незамедлительно отразилась тень настоящей боли.

— Ты прав, человек. Летописи не лгут, — она выдержала паузу и продолжила: — Довольно жестокий урок, который ихтианы запомнят надолго. Но теперь пришло время все изменить. И ты мне в этом поможешь...

— Я?! — удивился учёный. Оскалившись, он затравленно напрягся. — Я ничего делать не буду! Слышишь? Ничего! И знаешь почему?! Потому что ты не существуешь! ТЫ болезнь! Умственное помутнение! И ничего больше... Да да, ты не существуешь! Ты не разумное существо, а всего лишь набор импульсов. Электромагнитных волн и влияния избыточного давления! Слышишь? Слышишь!

И он ударил изо всей силы. Всем, что у него было! Каждой клеточкой, каждым дюймом своих сверхспособностей. Комната откликнулась на его призыв. Мебель взлетела в воздух, бумаги, закружив вихрем, разлетелись в клочья, а металлическая оболочка батисферы издала протяжный стон.

Слишком поздно! Безнадёжно! Только сейчас Жири понял, что тайна, которую он пытался раскрыть, оказалась невероятно опасной. Глубина была не подводной аномалией, а чем то большим, чем то способным заставить моря выйти из берегов. Она была той самой силой, что регулировала все жизненные процессы. Она даровала и наказывала, подчиняя всех и вся простым правилам природы.

— Присядь и успокойся, — приказала Глубина. И он вернулся на своё место, не в силах оказать хоть какое то сопротивление.

Никакого лишнего движения, — ему было дозволено только слушать.

— Часть меня считает, что ты должен знать, — произнесла она. — И сейчас это большая часть... Я решила даровать ихтианам новую надежду и объединить разрозненные племена. И вы, люди, сделаете эту работу за меня. Ты придумал символ власти — удивительный ключ, способный изменять мир, открывать и закрывать новые Пороги. Думаю, Детям подземелья этого будет вполне достаточно. Я уже выбрала для них лидера. Того, кто поведёт их к новому будущему... И власть ихтианов на морском дне возродится!

— А что же будет с нами, с людьми? — устало спросил Жири. Единственный вопрос, на который ему хватило сил.

— Вы? — девушка улыбнулась и, надув щеки, издала некий хлопок. — А вы опять наткнётесь на стену непонимания и проиграете. У вас иначе не бывает... — она задумалась, глядя куда то вверх, а потом печально произнесла: — Алчность, как это типично для вас. Мне очень жаль, что твоя жизнь подошла к концу, Жири Крошин. Но так распорядилась моя сестра...

— Что? О чем ты? — затравленно промычал учёный.

Но Глубина ничего не ответила, только щёлкнула тонкими изящными пальцами. На прощание. Приблизилась к выходу и растворилась в пустоте.

Мощный удар накрыл алюминауф, стремительно и бесповоротно. Так как обычно бывает у людей, когда они стремглав шагают в бездну.

(сентябрь 2013 — октябрь 2014)

Краткий подводный справочник

Предназначено для людей

Глубинщики — военные, проходящие службу либо нанятые по контракту, служба которых проходит в глубинах Нескучного моря. Впервые годы освоения существовал строгий отбор. В настоящее время в глубинщики все чаще попадают бывшие заключённые, отчаянные авантюристы и иные сомнительные лица.

Нырялы или серые химеры — элитное подразделение глубинщиков, в задачи которого входят самые сложные глубоководные погружения. Перед тем как стать нырялой, претенденты проходят сложные испытания, которые удаётся пройти далеко не всем. И главное, серые химеры, не боятся воздействия Глубины. Благодаря тренировкам и воздействиям эликсиров они обладают невероятно высоким порогом сопротивляемости.

Глубина — некое неизвестное воздействие на человека. Для многих глубинщиков сродни болезни. Обычно встречается в особых глубинных зонах. В зависимости от силы воздействия на человека выделяют пять признаков глубины. Первый, самый слабый — обычное головокружение и далее по нарастающей. Учёные по сегодняшний день продолжают изучать этот странный эффект.

Сэрг — обращение к старшему по званию и по должности.

Шофт — обращение ко всем младшим глубинщикам.

Сул — обращение к представителям секретных служб. Не зависит, идёт ли обращение к мужчине или женщине.

Кокон — подводная база. Обычно снабжены двумя, тремя защитными башнями Турами. В нескучном море существует не более пяти баз. Строят коконы в непосредственной близости от так называемых разломов, впадин или неглубоких нор.

Среди глубинщиков выделяют следующие звания — по нарастающей — Курс первого третьего ранга, техник интендант, инженер флагман, бригадир, капитан ротмистре, генерал аншеф.

Звено — команда глубинщиков. Состав: инженер связист, медик френч, стрелок, техник и бригадир.

Батисфера — подводная лодка. Используется для передвижения и исследования морского дна. Подразделяются на малые — алюминауфы, средние — шелфы и большие — триесты.

Оружие глубинщиков — гарпы или в простонародье стреломёты — различаются количеством стволов. Стреляют стальными болтам. Обоймы достигают двадцати зарядов.

Неведомые праведники — люди, совершившие подвиги во славу освоения морского дна. Возводятся в ранг святых и почитаются глубинщиками наравне с предками. Для того чтобы они утихомирили бурю, принято возносить им молитвы и каждое начало летнего сезон, 31 марта, направлять в море лодки с дарами.

Тарта — центр учебной подготовки глубинщиков. Здесь также обучаются нырялы, механики, десанты и прочие подводные спецы.

Батиходы — механические подводные машины, выполняющие как боевые задачи, так и инженерные работы. Представляют собой двуногий механический агрегат со стеклянной кабиной пилота в изголовье.

Мыслитель, менторы — люди, обладающие различными сверхчеловеческими способностями. Основным является умение передвигать предметы силой мысли, в редких случаях, полностью управлять живыми существами.

Каратели — сотрудники торгового представительства Плати и Забудь. Специализируются на выполнении заказов по устранению нежелательных персон. Исполнителями обычно являются бывшие военные, проданные адмиралтейскими судами за различные проступки.

Предназначено для подводного народа

Ихтианы — двуногие, прямоходящие существа. Цвет кожи от темно зелёного до бледно голубого. В целом имеют рост равный человеческому, по комплекции заметно худее. Обладают прекрасной памятью и изумительным слухом. Некоторые из них имеют способность общаться на ментальном уровне. Социальная лестница ихтианов делится на четыре ветви: вокки — торговцы, алры — служители храмов, тарры — воины, борры — учителя и вульты — жители городов, а также мерилы — подземные путешественники, чьё предназначение неизвестно даже им самим. Также существуют изгнанные ихтианы — их кличут руллами за бесполезность.

Скатуры — дикие существа, проживающее в Подземье. Передвигаются на шести лапах, имеют мощную зубастую пасть и необычайный нюх. Ихтианы используют их в качестве домашнего животного. Но приручить скатура не так то просто.

Оглы — дикие ихтианы. Живут небольшими стаями. Зачастую становятся легкими жертвами для Подземных хищников.

Мерроу — Дети Пустоты. Подземные существа, опасные хищники. Охотятся на все живое, но исключительно в световые периоды. Выглядят как рыбы с мордами, напоминающими свиней. Опасность представляют сотни острых мелких зубов и раздвоенный шипастый хвост.

Источники Энергии

Элюмины или светящиеся кристаллы — произрастают в Подземье. Освещают туннели и коридоры, залы и переходы бледным лиловым или голубым светом. Существует определённый порог свечения эллюминов, обычно пять шесть часов. Затем кристаллы гаснут на пару часов и вновь начинают источать свет. Без корней роста эллюмины способны источать свет не больше десяти пятнадцати минут.

Перистая руда (пыльное топливо) — полезное ископаемое, природное минеральное образование. Является богатейшим источником энергии. Используется в качестве топлива для всевозможных механических аппаратов.

Мурры — полукровки. Дети, рождённые от земной женщины и подводного существа. Обычно наделены некими особенными способностями дышать в воде, а также внешним отличием — кожный покров меняется на рыбью чешую либо полностью заменяет её.

Архивы Балитруста — первый ихтиан стукач, начавший записывать историю своего народа на плотных хвостатых таблицах, названных так за свой треугольный вид.

Гроли — небольшие существа, обитающие в низких деревцах. Относятся к классу зубаскальных хищников. Питаются мелкими рачками и чешуйчатыми змееобразными. В качестве общения используют пронзительный визг. ;Элюмины или светящиеся кристаллы — произрастают в Подземье. Освещают туннели и коридоры, залы и переходы бледным лиловым или голубым светом. Существует определённый порог свечения эллюминов, обычно пять шесть часов. Затем кристаллы гаснут на пару часов и вновь начинают источать свет. Без корней роста эллюмины способны источать свет не больше десяти пятнадцати минут.

Перистая руда (пыльное топливо) — полезное ископаемое, природное минеральное образование. Является богатейшим источником энергии. Используется в качестве топлива для всевозможных механических аппаратов.

Мурры — полукровки. Дети, рождённые от земной женщины и подводного существа. Обычно наделены некими особенными способностями дышать в воде, а также внешним отличием — кожный покров меняется на рыбью чешую либо полностью заменяет её.

Архивы Балитруста — первый ихтиан стукач, начавший записывать историю своего народа на плотных хвостатых таблицах, названных так за свой треугольный вид.

Гроли — небольшие существа, обитающие в низких деревцах. Относятся к классу зубаскальных хищников. Питаются мелкими рачками и чешуйчатыми змееобразными. В качестве общения используют пронзительный

http://samlib.ru/s/sokolowa_anna_sergeewna/per_ychenikdoc.shtmlовые книги авторов СИ, вышедшие из печати: Э.Бланк "Межзвездный мезальянс. Право на ошибку" С.Ролдугина "Кофейные истории" Л.Каури "Стрекоза для покойника" А.Сокол "Первый ученик" К.Вран "Поступь инферно" Е.Смолина "Одинокий фонарь" Л.Черникова "Невеста принца и волшебные бабочки" Н.Яблочкова "О боже, какие мужчины! Знакомство" В.Южная "Тебя уволят, детка!" Д.Соул "Иллюзия греха" А.Федотовская "Лучшая роль для принцессы" В.Прягин "Волноломовые книги авторов СИ, вышедшие из печати: Э.Бланк "Межзвездный мезальянс. Право на ошибку" С.Ролдугина "Кофейные истории" Л.Каури "Стрекоза для покойника" А.Сокол "Первый ученик" К.Вран "Поступь инферно" Е.Смолина "Одинокий фонарь" Л.Черникова "Невеста принца и волшебные бабочки" Н.Яблочкова "О боже, какие мужчины! Знакомство" В.Южная "Тебя уволят, детка!" Д.Соул "Иллюзия греха" А.Федотовская "Лучшая роль для принцессы" В.Прягин "Волнолом"