Отрок Книга 05

Мишка оглянулся и увидел, что все урядники подтянулись к его "наблюдательному пункту" и, вставая на стременах, разглядывают Отишие. Глеб тоже подъехал, но держался в сторонке и, склонив голову к левому плечу, с интересом наблюдал за отроками.

— Они вправо повернут! — уверенно заявил Мишка. — То есть, это для них будет вправо, а для нас налево. Нам нигде не срезать и их не перехватить!

— Верно, Михайла, молодец! — похвалил Глеб. — Все поняли, почему они должны в ту сторону свернуть?

Отроки вразнобой загомонили что-то в положительном смысле, мол, поняли.

— И что же мы сделать можем? — прервал разноголосицу Глеб. — Не для того, чтобы остановить, а для того, чтобы они нашим ущерба не нанесли?

Отроки высказали несколько предложений, но ни одно не выдерживало критики, Мишка тоже не смог придумать ничего путного. Можно было, конечно ввести Младшую стражу в село, и расположить отроков на крышах и за заборами. Сколько-то стражников они выстрелами из самострелов сшибут, но тогда останется открытым путь к воротам, журавлевцы пустят коней во весь опор, и уверенности в точности стрельбы не было никакой.

Глеб спокойно, словно в запасе у него была куча времени, выслушал все предложения и подвел итог:

— Ладно, мыслите вы неплохо, но задачку эту вам не решить, потому что вы думаете, что наши там только тем и заняты, что по кладовкам шарят, да баб... ну об этом вы уже наговорились. Так вот: ошибаетесь вы! Ратнинские мужи не в дровах найдены, а сотник Корней... он сотник от Бога! Слушайте внимательно! — Глеб повысил голос так, чтобы его слышали и рядовые отроки Младшей стражи. — До кладовок и... остального, дела, я думаю, еще не дошло. Сейчас мужи ратнинские додавливают сопротивление, где осталось, и вытаскивают на перекрестки телеги, куски оград и прочий хлам, чтобы конному пути не было. Делают они это так, чтобы из-за тына было незаметно. Зачем? А затем, что стражники будут, скорее всего, прорываться с вьючными конями, на которых попытаются вывезти то, что не унести на руках. Вы, вот, не подумали, а там, за тыном, скорее всего, поганое капище языческое укрыто, а существует оно уже очень давно и накопилось там всякого... много чего накопилось.

Свернут они, скорее всего, там, где Михайла и сказал, если только погостные ратники их задержать не сумеют, но думаю, что не сумеют — против ратнинских мужей, они сущие неумехи. Сами вчера на переправе видели, как они без толку толклись, только мешали.

Отроки отозвались на последнее замечание наставника нестройным одобрительным гулом.

"Ну, да! Все, как всегда и везде. Флот ни в грош не ставит "пехтуру", пехота величает моряков "самотопами", а летчики поплевывают на тех и на других с заоблачных высот. И не зависит это ни от времени, ни от государственного устройства. Казаки считали гусаров пьяницами и дармоедами, драгуны с презрением смотрели на уланские пики, а для кавалергардов, все скопом были "серой кашей". Даже в одном полку: в соседних батальонах сплошь неумехи и раздолбаи, лишь только одни мы — орлы и чудо-богатыри. И... и правильно! Так и надо!".

Глеб благосклонно покивал в ответ на "изъявления патриотических чувств" и продолжил:

— Наше дело: тронутся вперед, как только увидим, что стражники надумали прорываться. Пускай сворачивают туда, куда и собирались, там их встретят. Но и нам медлить нельзя. Первое: закупорить проулок, в который они свернут так, чтобы назад ходу не было. Вам в этом помогут. Второе: наших в том месте будет, сами понимаете, немного — везде не поспеешь, а точного их пути мы могли и не угадать. Поэтому мы должны ударить им в спину так, чтобы сразу повернуть дело в нашу пользу! Ни один болт мимо пролететь не должен! Стрелять без спешки, целится как следует, урядникам указывать цели и не позволять лупить кучей! Запомните: два болта в одном убитом — упущенный враг! А сейчас, всем спешиться, размяться, оправиться, проверить оружие и сбрую. Подпруги не отпускать, быть готовыми к команде "по коням". Урядники, ко мне!

Сигнал тревоги немного запоздал — журавлевцы уже вырвались из "детинца", потеряв при этом несколько человек, а отроки Младшей стражи уже проехали в ворота, когда над селом взвилась, оставляя за собой дымный след, сигнальная стрела. Не такими уж неумехами оказались погостные ратники — сумели не попасть под копыта и истыкать стрелами и сулицами передних всадников, но и журавлевцев оказалось больше, чем рассчитывали — поболее полусотни. Улица перед ними опустела мгновенно, а из-за заборов и других укрытий полетели стрелы, но не очень густо. Повернули стражники, действительно направо, но несколько раньше, чем можно было ожидать.

Мишка гнал Зверя галопом, держась чуть левее коня Глеба, с другой стороны от наставника держался Дмитрий. Последние вьючные лошади еще только втягивались в переулок, когда отроки, дружным залпом из самострелов сметя с седел замыкающих журавлевцев, принялись спешиваться и разбиваться на два отряда.

Мишка и Дмитрий поделили между собой опричников, натренированных воевать в населенном пункте — Мишке достался десяток Роськи, а Дмитрию — десяток Степана, которым он сам командовал еще несколько дней назад. Опричники, должны были двигаться по крышам и заборам, стреляя в журавлевцев сверху, а остальные отроки, точно так же действовать на земле, продвигаясь вдоль домов и оград.

Выход из переулка закупоривать не понадобилось, там и так творилось сущее столпотворение из-за сгрудившихся коней. Как в этой толкотне будут действовать отроки, остающиеся внизу, Мишке смотреть было некогда — вместе с десятком Роськи он лез на крышу углового дома, а снизу бешенным голосом орал Глеб:

— Быстрей, шевелись, наши помощи ждут!!!

Крыша, слава богу, оказалась драночной, не нужно было нащупывать под соломой стропила и обрешетку, чтобы не провалиться. Мишка глянул вперед и понял, что дело плохо — журавлевцы всей своей массой врезались в сооруженную на выходе из переулка баррикаду и почти развалили ее. Кто-то там оказывал им сопротивление, но из-за спин стражников ничего не было видно. Стрелять было далековато, но два десятка болтов сделали свое дело — мельтешение поднимающегося и опускающегося оружия на перекрестке на несколько секунд прервалось.

Взведя самострелы, отроки первого десятка бросились вперед, на ходу доставая из подсумков болты. Справа, на другой стороне переулка, то же самое делал второй десяток, а те, кто должен был двигаться по земле, застряли — слишком тесно было в переулке от конских туш и вьюков. Следующий дом стоял рядом, можно было перепрыгнуть с крыши на крышу, но, как назло, покрыт он был соломой. Отрок Варфоломей прыгнул первым и провалился.

— Стоять!!! — гаркнул Мишка. — Стреляем отсюда!

Вокруг него привычно защелкали самострелы и вдруг, в этот привычный звук вплелся свист стрел — задние журавлевцы ответили из луков. Никого, кажется не задело — стрелять, обернувшись назад, с беспокойно топчущегося коня, не такое простое дело. Мишка уже хотел скомандовать укрыться за коньком крыши, но по лучникам ударил второй десяток. Им повезло больше: сарай или какое-то еще строение, на которое они спрыгнули с крыши первого дома, тоже был покрыт дранкой, хоть и трещавшей, но не проваливающейся под ногами. К тому же, лучнику стрелять вправо и назад очень неудобно, и второй десяток бил по журавлевцам спокойно, на выбор.

— Делай, как я! — заорал Роська и, оттолкнувшись ногой от загородки, стоявшей между домами, упал на соломенную крышу грудью, нащупывая под снопами прочную опору.

"На хрена? Стрелять же и отсюда можно!".

— Отставить! Заряжай! — Мишка удержал за плечо отрока Андрея, сунувшегося вслед за Роськой, и повторил команду: — Заряжай! Стреляем отсюда!

Упор в крышу, щелчок стопора, болт лег на предназначенное ему место и... поздно! Журавлевцы разметали баррикаду на перекрестке и передние, проскочив улицу, уже начали сворачивать за угол, но не влево, к выезду из села, как можно было ожидать, а направо — обратно к "детинцу". Справа, почти под ногами у Мишки, тронулись вперед сплошной массой вьючные лошади.

Мишка быстро огляделся. Лезть через соломенную крышу долго, обходить через дворы, тоже. Спрыгнуть в переулок — затопчут вьючные лошади. Отроки второго десятка, между тем, уже добрались до углового дома и стреляли вслед уходящим по улице стражникам. Неожиданно, один из стрелков оступился и скатился с крыши в переулок, но до земли не долетел — упал на вьюки и вцепился в них, раскорячившись, как краб.

— Первый десяток! Всем смотреть сюда! На меня смотреть, я сказал! — Мишка дождался, пока к нему повернутся все лица. — За мной! Делай, как я! — Мишка уселся на край крыши, свесив ноги и спрыгнул на спину вьючной лошади. — Давай-давай, ничего страшного! Отрок Андрей, пошел! Отрок Петр, пошел! Фома, Фаддей, Симон!..

Лошадь за что-то запнулась, видимо, за труп стражника, и Мишка чуть не свалился на землю. Впереди с соломенной крыши змеей соскользнул на вьюки лошади Роська. Вьючный табун послушно поворачивал за угол, следом за конями стражников — от узды каждой лошади тянулся ремень, закрепленный на вьюках передней. Едва лошадь, на которой устроился мишкин крестник выбралась из переулка, сбоку, едва не ударив его, высунулось копье. Лезвие остановилось в считанных сантиметрах от тела отрока и следом раздался хриплый голос:

— Сколько вас ждать можно? Стреляй, дурак, уходят же!

Мишка, выехав следом за Роськой из-за угла, увидел слева от себя перекошенное яростью лицо ратника Макара из десятка Данилы. Шлем на нем был помят, а по левому усу стекала на бороду струйка крови. Разговаривать было некогда, повернувшись направо, Мишка поймал взглядом спину журавлевского стражника и нажал спуск. Рядом щелкнул роськин самострел и двое журавлевцев, почти синхронно вывалились из седел.

— Во! Вот так! — донесся уже сзади хрип Макара.

Мишка попытался как-нибудь пристроиться, чтобы взвести самострел, но вьючный табун вдруг прибавил ходу и пришлось, что есть силы, цепляться, чтобы не упасть.

"Блин, надо, хотя бы вьючных остановить... они между собой ремнями связаны, завалить несколько и остальные встанут... ну, прости, лошадка, а ля гер, как говорится...".

Мишка вытянул засапожник, оглянулся на отроков едущих позади и крикнул:

— Валим лошадей! Делай, как я!

Лошадь, почувствовав железо на горле дернулась в сторону — почти к стене дома, потом у нее подогнулись передние ноги и Мишка слетел на землю, крепко приложившись шлемом об нижний венец сруба и, кажется, на несколько секунд потеряв сознание. Когда пришел в себя, в голове гудело, а зрение никак не желало фокусироваться. Перед глазами стояла какая-то темная стена. Проморгавшись, он наконец сообразил, что лежит почти уткнувшись лицом во вьюк, похоже, его просто чудом не задавила упавшая лошадь. Пошарил вокруг себя, нашел самострел и попытался подняться на ноги. Не вышло — за что-то зацепился висящий за спиной щит. Пока выпутывался из ремня, проклял все на свете, тем более, что вокруг происходило что-то непонятное — усилились и приблизились крики, конский топот и лязг оружия. Откуда-то сверху донесся роськин крик:

— В волхва бей! Вон он, позади! Берегись, лучники!

Чуть не наступив на Мишку протопали чьи-то ноги в поршнях, потом еще раз... сзади раздался лязг железа и хрип Макара:

— А-а! Суки! Н-на! Что, взяли? Н-на!

Мишка, сбросив, наконец, зацепившийся за шлем ремень, поднял голову. Стражники возвращались! Позади них мелькала фигура волхва в белом плаще, вздевшего руку с посохом и что-то кричавшего голосом, больше похожим на волчий вой. Между всадниками, то тут, то там появлялись пешие, без доспехов, вооруженные, по большей части, топорами. Видимо, во вьюках было что-то настолько важное, что волхв кинул в безнадежную схватку всех, кого мог, до кого донесся его голос. И его послушались! Даже те, кто прятался от ратнинцев по всяким закоулкам, те, кто пробирался задворками к ограде, чтобы сбежать из села!

Надо было подниматься на ноги. Мишка уперся ладонями в землю и почувствовал под рукой что-то твердое — засапожник! Едва он успел схватить рукоять, как на него кто-то налетел, придавил к земле... Мишка слепо ткнул засапожником, судя по вскрику, попал, и тут его снова грохнуло чем-то по шлему, а сверху навалилось дергающееся тело.

— Хр-р-р... — уже знакомое чувство неконтролируемой ярости не дало провалиться в беспамятство и словно бы прибавило сил. Мишка дважды пырнул засапожником навалившегося на него человека и с рычанием выдрался из-под тяжести. Встал, подобрал самострел, поставил оружие на боевой взвод, но тут его шатануло, и запнувшись о вьюк и Мишка, спиной вперед опрокинулся через тушу мертвой лошади.

Пока он, лежа на спине, извивался, пытаясь встать, в поле зрения попал Роська, стоящий не крыше дома и указывающий куда-то рукой. Отроки первого десятка, укрываясь за коньком крыши, стреляли в указываемом направлении, а Роська, высунувшись из-за конька по пояс все махал и махал рукой, видимо отроки мазали. Мишка уже почти поднялся, когда в воздухе мелькнул какой-то предмет и его крестник, взмахнув руками, опрокинулся назад и пропал из виду.

— Роська!!! А-а-а!!! Роська!!! — Словно неведомая сила вздернула Мишку в вертикальное положение и бросила к ближайшей калитке в заборе. — Роська!!! Падлы-ы-ы!!! Ур-р-рою всех!!!

Калитка оказалась заперта. Со второго удара плечом Мишка с хрустом вывернул засов, ворвался во двор и замер, озираясь — двор был не тот! Роська свалился с крыши следующего дома. Подобно коту, преследуемому сворой собак, Мишка взвился на забор, упал с другой стороны на крышу курятника, проломил ее, под громогласное кудахтанье, сломав шесток, грянулся на покрывающую землю смесь помета и перьев и уже с совершенно нечеловеческим рыком вышиб дверь, вырвавшись наружу в облаке перьев и в компании нескольких совершенно очумевших птиц.

Роськи не было и здесь, зато с улицы во двор как раз влезали два мужика, тащившие снятый с лошади вьюк.

— Ур-р-рою, с-скоты...

Оба мужика изумленно замерли, зато третий, вошедший вслед за ними, долго не раздумывая, перехватил поудобнее охотничью рогатину и кинулся к Мишке. Самострел был уже взведен, болт мгновенно лег на ствол, и выстрел в упор разворотил обладателю рогатины череп. Мужики бросили вьюк и потянули из-за поясов топоры.

— Ур-р-рою на р-раз!

Первый метательный нож, звякнув об топор, отлетел в сторону, но откуда жителю села Отишие было знать, что это "чудо в перьях и курином дерьме" умеет метать ножи еще и левой? Мужик охнул и скрючился с острым железом в печени.

Как у него в руках оказалась рогатина, Мишка и сам не заметил. Первый удар топора удалось поймать на крестовину, потом пришлось отскакивать и уворачиваться — противник оказался умельцем и большая длинна мишкиного оружия его ничуть не смущала.

— Хр-р-р... — Прыжок в сторону. — Хр-р-р... — Торопливый шаг назад, попытка ударить и снова отступление. — Хр-р-р...