— Я никогда не думала, — говорила она, — что тело значит так много. Этот мир великолепен, здесь есть все, что нужно для счастья, здесь не хватает только любви. Раньше я не могла представить себе, что такое возможно, раньше я думала, что любовь — такая же неотъемлемая часть мироздания, как небо над головой.
— Я был на планете Трилар, — заметил я, — там над головой нет неба, вместо него лед. Вся планета покрыта морем, а сверху лед.
— Там очень холодно?
— Наверное. Точно не знаю, я же не в своем теле там был. Да, вспомнил! Там вместо воды аммиак, должно быть, там очень холодно. Там такие забавные существа живут...
— Рыбы? — предположила Эзерлей.
— Нет, не рыбы. Это такие... как бы комки слизи такие бесформенные...
— Фу... — сморщилась Эзерлей. — Какая гадость!
— Не такая уж и гадость, — возразил я. — Нормальные существа, вменяемые и доброжелательные, пожалуй, самые доброжелательные из всех, кого я встречал в Сети. Только жить там долго я бы не смог.
— Почему?
— Слишком чуждая среда. Вот сейчас тебе не нравится, что у нопстеров нет сексуального влечения. А теперь представь себе, что у тебя нет ни рук, ни ног, нет постоянной формы тела, ты плаваешь в жидкости и даже речи нормальной нет. Эти существа общаются не звуковой речью, а телепатией.
— Мысли друг у друга читают?
— Ага.
— Круто. — Эзерлей ненадолго задумалась, а потом вдруг сказала: — Знаешь, Андрей, нам надо искать другой мир.
— Нам?
— Ты больше не хочешь быть со мной? Я тебе надоела?
— Нет, — сказал я, — ты мне не надоела. Я не забыл, что у нас было на Оле... знаешь, такое не забывается. А может, нам вернуться на Ол? Поселимся где-нибудь в уединенном местечке...
Я не успел договорить до конца и уже понял, какую глупость сморозил.
— А еду как будем добывать? — спросила Эзерлей. — Как запасы делать? А когда у нас дети появятся, что с ними будет?
Вот чего-чего, а такого поворота событий я никак не ожидал.
— Ты хочешь от меня ребенка? — спросил я, разинув рот.
В лучших одесских традициях Эзерлей ответила вопросом на вопрос.
— А что? — спросила она. — Почему бы и нет? Ты нормальный мужчина, да и как женщина тоже неплох, — она хихикнула. — Ты лучше всех, с кем я была на Оле. Или ты мною брезгуешь? Я тебе надоела?
— Да ты что! — воскликнул я. — Конечно, нет! Но иметь ребенка... Нет, я, в принципе, не против, только вначале надо с текущими делами разобраться.
— Так разберись! Ты тут сидишь, ничего не делаешь, ждешь, когда проблемы сами собой рассосутся...
— А что мне делать? Я не просто так сижу, я жду звонка от Гиви. Когда ситуация прояснится, он позвонит, скажет, что делать дальше.
— Может, лучше ты ему сам позвонишь?
— Зачем тревожить человека понапрасну? Я манией величия не страдаю, я понимаю, что ребята из ФСБ решат эту проблему лучше, чем я. У них работа такая — проблемы решать. Причем проблема эта не только моя, иначе я бы на них не надеялся. Они сейчас не для того трудятся, чтобы меня домой вернуть, а для того, чтобы инопланетных гадов с Земли выдворить. Зачем я им буду мешать? Лучше пока подожду, а когда надо будет действовать, Гиви мне позвонит.
— А если не позвонит?
— Позвонит. Понимаешь, мне Вудсток подложил в мозги какую-то вещь, из-за нее...
Внезапно я вспомнил, что планетарный компьютер Блубейка прослушивает все разговоры всех нопстеров. Надо фильтровать базар.
— Гиви мне обязательно позвонит, — закончил я.
Эзерлей настороженно оглянулась по сторонам и я понял, что она подумала о том же самом, что и я.
— Из этого мира надо уходить, — сказала она, — погостили и хватит. Причем уходить прямо отсюда, на Ол я больше не вернусь.
— А как же твое тело?
— Наплевать на него. Может, когда-нибудь потом, когда весь этот кошмар забудется... Знаешь, Андрей, я бы хотела посетить твою Землю.
— Пока нельзя.
— Знаю. Ты уже поел? Пойдем домой.
— Зачем?
— На Блубейке все компьютеры оснащены терминалами Сети.
— Прямо сейчас хочешь уйти?
— А чего тянуть?
И действительно, чего тянуть?
— Ну, пошли, — сказал я.
6.
Выбор следующего мира Эзерлей доверила мне.
— Лучше давай ты, — сказала она. — У тебя и опыта больше, и удачи.
— Не издевайся, — буркнул я. — Тоже мне, удача, застрял на Оле на две с лишним недели, насилу выбрался.
— Зато ты книгу читал, — заявила Эзерлей. — Помнишь, ты говорил, что читал книгу про то, как правильно разговаривать с Сетью.
— Там не о том было. Там было написано, как найти в Сети нужный объект, а про то, как найти сам не знаешь что, там не было.
— Как это сам не знаешь? — возмутилась Эзерлей. — Выбери мир, в котором нам будет хорошо.
— Легко сказать, — буркнул я. — Ладно, сейчас попробую.
Я подошел к терминалу и мысленно произнес "мир, в котором нам будет хорошо".
Больше свободы там, где меньше внимания к личности, отозвалась Сеть.
— Ну что? — спросила Эзерлей. — У тебя так лицо вытянулось...
— Глупости все это, — сказал я. — Я хотел спросить у Сети, в какой мир нам надо идти...
— И что она ответила?
— Такую же ерунду, как обычно. Ты работала с поисковой системой?
— Работала, — вздохнула Эзерлей. — Значит, придется идти наобум.
— Зачем наобум? Мы уже ходили наобум и ничего хорошего из этого не вышло. По-моему, надо сначала как следует поработать с поисковой системой, лучше пусть мы время потратим, но зато выясним, какой мир нам подходит лучше всего.
— А есть ли смысл? — спросила Эзерлей. — Не знаю, как тебе, а мне находиться в этом теле мучительно. Быть с тем, кого любишь, и понимать, что не можешь его любить... Неужели ты этого не чувствуешь?
Мда... Никогда еще мне не признавались в любви инопланетянки. Да и из земных девушек признавалась в любви только две, причем одна из них по пьяни. Странное чувство... С одной стороны, приятно знать, что кого-то привлекаешь, но как на это реагировать... Со шлюхами все гораздо проще, и неважно, занимается она этим за деньги или так, из любви к искусству. А когда возникает какое-то чувство... нет, это, конечно, хорошо, ощущения гораздо острее, но с другой стороны... Я всегда знал, что любовь — не только удовольствие, но и ответственность, но одно дело знать, и совсем другое — прочувствовать на своей шкуре. Или это не любовь?..
— Не знаю, — сказал я. — Я вообще ничего не знаю. Если хочешь, давай попробуем куда-нибудь переместиться. Только я не верю, что мы сразу найдем рай, который понравится нам обоим. Или хоть кому-то из нас. Давай лучше воспринимать наши приключения как увеселительную прогулку. Секс-туризм, так сказать.
— Давай, — сказала Эзерлей. — Пусть будет секс-туризм. А что это такое?
— Это... гм... сама увидишь.
Я мысленно обратился к терминалу и... черт! Чуть не забыл!
— Эзерлей, — сказал я, — ты же не знаешь, как найти меня в Сети, когда я уйду.
— Знаю, — возразила Эзерлей. — Я скажу Сети, что хочу пойти за тем, кто только что ушел вот с этого терминала.
— Гм... А это сработает?
— А что, нет?
— Ну, не знаю, — сказал я, — может, и сработает. Попробуй. А если не получится, скажи, что хочешь перейти в тот мир, где сейчас находится существо, которое побывало и в этом мире, и в твоем родном мире. Вряд ли кто-то еще, кроме меня, бывал и на Оле, и здесь.
— Вот это да! — воскликнула Эзерлей. — Так я смогу найти тебя где угодно!
— Естественно, — согласился я. — Если ты знаешь что-то такое, что есть только у одного существа во вселенной, Сеть всегда найдет его для тебя. Главное — чтобы Сеть понимала те признаки, по которым ты его ищешь.
— Подожди! — сказала Эзерлей. — Но я ведь тоже подпадаю под эти признаки. Я тоже была и на Оле, и на Блубейке.
— Несущественно, — отмахнулся я. — Добавишь еще какой-нибудь признак. Например, я бывал и в других мирах, а ты нет. Или бывала?
— Нет, — покачала головой Эзерлей. — С Ола я перешла сразу на Блубейк. Значит, существо, которое бывало на Оле, на Блубейке и где-то еще... Хорошо, я запомнила. Начинай.
Я глубоко вдохнул и мысленно произнес: "хочу перейти в мир, где можно хорошо потрахаться". И поспешно добавил: "только не на Ол!"
Подтверди, сказала Сеть.
"Подтверждаю", мысленно произнес я.
7.
Я очутился в небольшом помещении без окон. Пол был устлан мягким ковром, покрытым абстрактным геометрическим узором в красно-коричневых тонах. Стены были однотонно-серыми, материал, из которого они были сделаны, казался мягким и теплым. Потолок был бледно-серым, ламп на нем не было, я не сразу понял, откуда берется свет в этой комнате. Лишь проследив за своей тенью, я сообразил, что какие-то лампы на потолке есть, но источник света всегда находится вне поля зрения. Должно быть, так специально сделано, чтобы свет не бил в глаза. Оригинально.
Теперь посмотрим, какое у меня тело. Гм...
На этот раз я был серо-зеленым ящером двух с половиной метров в длину, если считать длинный хвост. Пропорциями тела я напоминал земного крокодила, только челюсти были поменьше, а лапы побольше. Лап было шесть, передние были короче других и заканчивались пятипалыми кистями с противостоящим большим пальцем. По форме почти как человеческие руки, но желтовато-серые, чешуйчатые и с короткими тупыми когтями вместо ногтей.
Я не стал тратить много времени на изучение нового тела. Человек устроен так, что быстро привыкает ко всему, в том числе и к новым телам. Тело как тело, в меру мощное, в меру подвижное, череп в меру большой, мозгов вроде достаточно, ну и ладно. Пол мужской, сексуальная функция, похоже, в порядке. Будем надеяться, Эзерлей не будет разочарована.
Бодрым шагом я направился к единственной двери в комнате, по ходу дела привыкая к непривычной раскачивающейся походке. Интересно, как в этом мире встречают гостей...
Дверь была пластмассовая на вид, но очень тяжелая, не иначе, внутри металл. За дверью открывался длинный полутемный коридор с таким же красно-коричневым полом, серыми стенами и невидимым источником света, который всегда позади. Я перешагнул через порог и почувствовал легкое головокружение. Нечто подобное я испытывал на Сэоне во время телепортации.
Нет, это не телепортация. Пейзаж за дверью не изменился, я по-прежнему находился в том же самом коридоре. Я обернулся и увидел позади себя дверь, через которую только что прошел, а за ней комнату, из которой только что вышел.
Интересно, что это такое, если не телепортация. Наверное, какое-нибудь хитрое поле, которое проверяет всех входящих на предмет наличия вредных мыслей или, может, снимает с души какие-то отпечатки. Неважно.
Ты неправ, произнес голос Вудстока в моей голове. Это действительно была телепортация, ты телепортировался в изолированную зону. Район, где ты находишься, экранирован от внешних источников астрального излучения. Сеть временно недоступна. Я рекомендую вернуться обратно в комнату.
Я последовал совету Вудстока, но когда переступил порог в обратную сторону, ничего не произошло, никакого головокружения я не испытал.
Переход односторонний, констатировал Вудсток. Будь осторожен.
"Что мне грозит?" мысленно спросил я.
Пока ничего. Но если придет опасность, ты не сможешь уйти в Сеть. Будь бдителен.
Ладно, буду бдителен. Хотел бы я знать, зачем здесь устроен односторонний переход сразу из портала. К сожалению, первый образ, приходящий в голову — мышеловка.
Я вышел в коридор, посмотрел направо и налево, не увидел ничего примечательного ни там, ни там и решил идти направо. Я шел по коридору, таинственный источник света следовал за мной и моя уродливая тень на полу была неподвижна. Впрочем, моя тень уродлива только в человеческой системе понятий, а по понятиям этого мира моя тень, надо полагать, очень даже красива. Вряд ли во вселенной существует раса, считающая свой облик безобразным.
Метров через пять я поравнялся с дверью. Я открыл ее (на этот раз дверь была легкая, без металла внутри), заглянул внутрь и увидел точно такую же комнату, как и та, из которой я вышел. Абсолютно никаких отличий.
Еще метров через пять на моем пути встретилась еще одна дверь, на этот раз с другой стороны коридора. Я заглянул внутрь и у меня закружилась голова. Не оттого, что в дверном проеме был скрыт телепортатор, нет, совсем по другой причине. Стены и потолок этой комнаты были зеркальными, только под самым потолком комнату окружала матово-серая полоса.
Я смотрел внутрь и видел иллюзорное пространство, уходящее вдаль на сотни метров, если не на километры. У моего нового тела очень хорошее зрение, я различал свои копии, отразившиеся в зеркалах десятки раз. Куда ни направишь взгляд, всюду простиралась красно-коричневая равнина, на которой в однообразных позах стояли сотни серо-зеленых шестиногих крокодилов. Выглядели эти крокодилы весьма растерянно, можно даже сказать, по-идиотски. А над головой каждого крокодила сияло расплывчатое пятно, освещавшее комнату.
Я закрыл дверь и пошел дальше по коридору. Четвертая дверь скрывала за собой большую ванную комнату. Сантехническое оборудование выглядело непривычно, но то, что это именно ванная, сомнений не вызывало. Роскошная ванная, надо сказать. В центре комнаты здоровенное джакузи, рядом круглая ванна поменьше, стены и потолок утыканы раструбами маленьких душей. Должно быть, жители этой планеты любят принимать экстремальный душ, когда вода хлещет отовсюду, как в джунглях в разгар тропического дождя. Земные крокодилы живут в тропических лесах, первобытные предки местных аборигенов, наверное, вели схожий образ жизни, любили понежиться под проливным дождем, а теперь их потомки создают себе дождь искусственно.
В пятой комнате свет впервые ударил мне в глаза, из-за этого я не сразу заметил, что комната не пуста. Посреди комнаты прямо на ковре разлеглись в расслабленных позах трое аборигенов, память тела пояснила, что двое из них — мужчины, а третья — женщина.
Они смотрели на меня и ждали, что я скажу. Они совсем не походили ни на таможенников, скорее, они выглядели зрителями в театре.
— Приветствую вас, почтенные! — провозгласил я и слегка поклонился.
Крокодилы обменялись взглядами, покивали головами и снова замерли в ожидании.
— Меня зовут Андрей Сигов, — продолжал я, — я прибыл к вам с планеты Блубейк, хотя это не родная моя планета.
— Бродяга, — внезапно сказал один из крокодилов и хихикнул.
— Солдат удачи, — добавил другой и тоже хихикнул.
Я решил не обращать внимания на их странное поведение.
— Мне хотелось бы узнать, — сказал я, — как называется ваша планета.
Крокодилы синхронно хихикнули. Первый крокодил, тот, что обозвал меня бродягой, театрально развел руками и спросил:
— Разве ты не знал, куда перемещаешься?
— Не знал, — подтвердил я. — Я выдал запрос Сети...
— Какой запрос? — перебил меня тот же крокодил.
— Какая разница? — я развел руками, копируя жест собеседника.
Почему-то это вызвало смех у всех троих. Смех у них был лающий, как будто смеялись собаки.
