Товарищ гвардии король

Идея навести порядок в Швеции, изначально принадлежала Лаврентию Павловичу, разумеется, старшему. Видимо старомодное воспитание и приверженность традиционным семейным ценностям не позволили товарищу Берии простить шведам устроенную в будущем сексуальную революцию, выродившуюся впоследствии в шведские семьи и трёхспальные кровати в супермаркетах "ИКЕА". Оно и правильно, лучше сейчас устроить профилактическое прижигание калёным железом, чем потом по всему миру вылавливать расползающуюся заразу.

А начиналось всё с невинного нейтралитета. Якобы нейтралитета. На самом же деле после первой мировой войны Швеция обладала самым мощным в Европе военно-морским флотом, и немало попортила нам крови негласной поддержкой финских агрессоров. Сейчас, после позавчерашнего обстрела гавани Карлкруны реактивными снарядами и последующей торпедной атаки на рейд, можно говорить о флоте в прошедшем времени, но тогда... Политические проститутки, а не нейтралы! Хорошо ещё, что по прошлогоднему мирному договору, к которому Стокгольм вынужден был присоединиться после вежливых и недвусмысленных просьб Норвегии и СССР, шведская территория уменьшилась чуть не вдвое. Норвежцы вернули себе исконные земли, Советский Союз присоединил пару лёнов... Но тем не менее у Великого Саамского Конунгства, вернее у дуумвирата майоров Кулькина и Зубрилина, ещё оставались претензии.

И тут на блюдечке с золотой каёмочкой нам преподнесли такой весомый аргумент! Подарок судьбы, не иначе. Знаете, даже пожалел о бомбардировках промышленных районов Швеции. Своё... его всегда жалко. Планируя вторую часть операции "Лиса и виноград", ту самую, с захватом плацдарма на британском побережье, мы и не предполагали, что так всё повернётся. И главное — абсолютно законно. Бадма Иринчинович Долбаев по праву стал графом Бентинком и английский истеблишмент мог себе позволить только вялое брюзжание в парламентских кулуарах, но не более того — всё сделано по правилам хорошего тона. И вассальная присяга, принесённая баварскому королю фон Таксу, несколько удивила необычностью, но не являлась чем-то из ряда вон выходящим. В истории приключались и более курьёзные случаи, правда всегда к английской выгоде, но... но и на старуху бывает проруха. А прецедентное право утрётся... И хрен с ним.

Да, чего вспомнил... товарищ Сталин недавно забавный анекдот рассказал — оказывается в Швеции сейчас социал-демократическое правительство. Смешно, не правда ли? Я это как-то из виду упустил, и всегда думал, что там обыкновенные фашисты у власти. Или нацисты, если вам так удобнее называть. Это же они в нашей реальности целовали Гитлеру задницу чуть ли не до самого конца. Хм... это не то, про что вы подумали... Хотя... ладно. И никакие заслуги Пауля Швеллербранта не замаскируют того факта, что каждый третий погибший во Второй Мировой Войне был убит пулей, бомбой или снарядом, сделанными из шведского металла. Гниды...

Так что, люди добрые, что бы там генерал Архангельский ни говорил и как бы ни ругался, но помешать мне закончить операцию он не сможет. Да и не будет, честно сказать. Так, поворчит слегка, а потом и сам с азартом присоединится. Увлекательное это дело — бить шведов. Да и не в первый раз.

Стокгольм. 23 февраля 1938 года

На открытой веранде одного из кафе Гамластана, в изобилии разместившихся на набережной, сидели четыре человека и скромно отмечали наступивший праздник. Им не мог помешать сырой зимний ветер со стороны моря — от него закрывали три стоящих на улице танка. Разговор шёл на русском языке, но если бы какой посторонний наблюдатель и смог что-то понять, но ничего интересного для себя он бы не услышал. Обычные застольные фразы — короткие, вежливые.

— Ваше Величество, будьте так любезны, передайте горчицу.

— Вам нравится это горчичное варенье? Вот у нас... Впрочем, дело ваше.

— Спасибо, Ваше Величество.

— На здоровье, Ваше Величество. А вы, Ваше Величество, рябиновой не желаете ли?

— Благодарю, но предпочитаю смородиновую. Под отбивную — самое то. Только у нас в Баварии, Ваше Величество, любят обычную хлебную слезу.

— Да, конечно, но на моей Корсике...

— Бросьте, Ваше Величество. Вы, корсиканцы, ничего не понимаете в водке.

— Вы имеете в виду архи, Ваше Величество?

Самый старший из собравшихся постучал вилкой по графину и поправил песцовую шубу, небрежно наброшенную поверх парадного мундира:

— Товарищи короли, я предлагаю оставить бесполезные споры. В день Советской Армии неуместно употреблять... да что там, даже упоминать... Вы бы ещё о виски заговорили, Людвиг.

— Хокон, вы неправы, — фон Такс опустил изрядно надоевшие титулования. — Виски можно пить, но в одном единственном случае — если это взятый на шпагу трофей.

— А у меня сабля, — заметил Бадма Долбаев, ещё немного не освоившийся в дружном королевском коллективе.

— Тебе можно и с ятаганом ходить, — успокоил Буонапартий Второй, когда-то более известный в Одессе под именем Бени Портянкина. — Хоть с катаной, хоть с пулемётом. Древняя династия имеет право на некоторые причуды.

Норвежский король только вздохнул и с лёгкой завистью покосился на Бадму. Его собственная династия не могла похвастаться таким количеством славных предков — шведских оккупантов, угнетавших страну до тысяча девятьсот пятого года, решено было не учитывать. Рыжий баварец точно так же был первым из рода фон Таксов, севшим на трон. Да и корсиканский король — всего лишь духовный наследник, что бы там не говорила официальная история. А тут всё по закону, согласно личному заявлению Карла Двенадцатого, при свидетелях завещавшего корону Конраду Бентинку.

Фон Такс заметил некоторую задумчивость Хокона Седьмого и улыбнулся:

— А ведь хорошо сидим, товарищи короли!

Сидели на самом деле хорошо. Не мешала ни плохая погода, ни запах гари от пострадавших во время штурма зданий, ни шум со стороны строящегося храма Архангела Гавриила. Там, правда, только ещё фундамент закладывали, но рёв бульдозеров, растаскивающих развалины военной академии Карлберг, разносился на половину города.

Местные жители поначалу с некоторой опаской восприняли новостройку, но в двух избежавших закрытия газетах уже началась кампания по разъяснению пагубности протестантских религиозных заблуждений и вреде их же для здоровья и кошелька. В качестве положительного примера приводилась всё та же Бавария, где вслед за королём и армией почти всё население приняло православие, что привело к невиданному доселе процветанию страны и территориальному её увеличению.

Но в то же время в статьях чётко говорилось о недопустимости притеснения староверов. Более того, им даже бесплатно выделили земельный участок на острове Готланд для строительства необлагаемых прогрессивным налогом кирх, и организовали паромную переправу. Теперь каждый упорствующий в невежестве швед мог купить билет, или оформить его в кредит под небольшие проценты, получить пропуск, заверить его в личной канцелярии Его Величества Бадмы Первого, и спокойно отдать должное своему благочестию. Проезд до Верхнеудинска, где располагалась канцелярия, можно было отработать потом, на прокладке тоннеля под проливом Скагеррак или углублении Беломоро-Балтийского канала. Сложно на первый взгляд и тяжело, но кто сказал, что дорога к светлому будущему обойдётся без традиционных терний?

Вот народ потихоньку и привыкал. Жизнь налаживалась и входила в обычное русло, тихое и спокойное, пахнущее сдобными белыми булками и ежеутренним кофе. Разнообразие в монотонность бытия вносили лишь усиленные патрули, проверяющие документы у редких прохожих, да ночные аресты, проводимые в рамках плана "Перехват". Подобно шагам статуи командора гремели в темноте подкованные сапоги бойцов Добровольческого Корпуса, напоминая мирным гражданам о недопустимости беспорядков, подобных позавчерашнему. Два дня назад толпа неустановленных личностей разгромила и сожгла английское посольство, так что теперь под подозрением находился любой житель столицы.

Впрочем, прилетевший вчера с пастырской миссией начальник Особого отдела Советской Армии архиепископ генерал-лейтенант Воротников высказал предположение, что в деле с посольством замешана шведская аристократия и примкнувшие к ней промышленники. Таким образом они решили опорочить начало царствования новой династии, и заодно свести старые счёты, проценты по которым накопились ещё со времён Тридцатилетней войны. И если вопрос со вторыми решался легко путём национализации предприятий, то с первыми Бадма не знал что и делать.

— О чём грустишь, капитан? — фон Такс хлопнул Долбаева по плечу. — Праздник сегодня — ударь горем об землю! Кстати, приказ на майора я уже подписал, так что с тебя причитается!

Бадма вздохнул и рассказал о проблеме.

— Ерунда, — отмахнулся баварский король. — Сделай как у меня.

— Это как?

— Элементарно! Право на любой дворянский титул утверждается на общем собрании партийной организации тайным голосованием.

— И...

— Никаких и. Во всей Баварии есть только один настоящий коммунист — это я! Остальные прикомандированные. Естественно, что всегда голосую против.

— У меня проще, — вмешался Беня Корсиканский. — В роду соискателя должно быть не менее трёх поколений большевиков. Якобинский и санкюлотский стаж не учитывается.

— Однако! — новоиспечённый шведский король хотел почесать в затылке, но вспомнил про этикет. — А как в Норвегии этот вопрос решён, товарищ Хокон?

— А никак, — пожал плечами норвежец. — Почти никто переаттестацию не прошёл. И нахрен мне такая элита элит? Представляете, Бадма Иринчинович, из всех герцогов только Александр Фёдорович Беляков умеет трактор водить. Вот он и остался.

— А остальные?

Хокон Седьмой вспомнил уличные бои в Осло и поморщился:

— Остальные добровольно отказались от титулов.

— Не забивай голову, — посоветовал фон Такс. — Ты же собирался Швецию в аренду сдавать?

— Собирался.

— Вот пусть товарищ Хокон сам и разбирается.

— Но корона-то всё равно у меня остаётся. Порядок бы навести сначала.

— Зачем?

— Положено так.

— Брось, без тебя наведут. Колыма — она большая.

— Я так не могу. Жалко...

— Да ты у нас миротворец! — во взгляде фон Такса появилось искреннее восхищение. — Это нужно отметить.

— Вы правы, Людвиг, — поддержал баварца норвежский король. — Предлагаю дать молодому человеку Нобелевскую премию.

— Простите, какую?

— Нобелевскую.

— Но разве она вручается не Швецией?

— Да, но и Норвегией тоже. Так что вполне... Товарищи короли, вы согласны войти в состав Нобелевского комитета?

— Я против! — Беня Корсиканский с виноватым видом развёл руками. — За выдающиеся достижения в танковом искусстве премии не полагается.

— Узко мыслите, коллега, — не смутился Хокон. — Пусть это будет... будет... ага... будет "Премия мира"!

— Тогда товарищу Сталину нужно первому вручить, — упорно не соглашался корсиканец. — Иначе нечестно.

— А вот и честно! — воскликнул фон Такс. — Я довольно давно знаю Иосифа Виссарионовича и могу сказать точно — эти игрушки ему не интересны.

— И мне, — отозвался позабытый всеми Бадма. — Не хочу премию. Домой хочу, в отпуск.

— Нельзя! — сурово отрезал баварский король. — Ты теперь Величество, или кто?

— Ну, величество... И что?

— А то! Королям отпуска не положены.

— Как, совсем?

— Совсем, — кивнул Хокон Седьмой. — Теперь только император отпустить может. Японский тэнно не считается, не его профиль.

— Но другого-то нет.

— Ваши проблемы, молодой человек.

ШВЕДСКО-БУРЯТСКИЙ РАЗГОВОРНИК

(на русском языке, чтоб никому обидно не было)

слово бурятский шведский

я би я

ты ши ду

ти ухиубууд (хубуут) ба:рн

мать эжы му:р

отец аба фа:р

Знакомство, приветствия

Здравствуйте! Сайн байна хэй!

До свидания! Байартай айё:!; по: о:тэрсе́эндэ!; ви: сис!

Спасибо хайн даа так

Извините намайе хулисыт! у́:шэкта мэй

Счастливого пути! баяртай! тре́:влиг ре́:са!

Относящиеся к делу

Как проехать

к канцелярии Бадмы? Бадма канцелярия харгы заагыт? ху:р ска: я: о́:ка фё:р ат ко́ма тиль канцелярия?

Я заблудился намда туhаламжа хэрэгтэй я: ха:р го:т ви́лсэ

У вас есть печать? Шинии шудэнэй пайцза би? ха:р ду: пайцза?

Большое спасибо андатнай баясхалан хyргэгэнэб так со: мю́кет; сту́:рт так

Глава восемнадцатая с половиной

Там у них другие мерки,

Не поймёшь — съедят живьём.

И всё снились мне венгерки

С бородами и ружьём.

Владимир Высоцкий

"Заметки путешественника о СССР или Долгий путь в Канцелярию ЕКВ Бадмы Первого Танколюбивого, совершенный Свеном Йоханссоном летом 1942 года".

Опубликовано в журнале "Всемирная география СССР", 1998 г., с разрешения Его Величества Гавриила Первого Бадмаевича.

Здравствуйте, дорогие сограждане! По просьбе моих внуков Свена, Акселя, Сергея и Цыремпила пишу я эти строки, и перед глазами встают дивные картины суровой сибирской природы, те самые, что видел в давние годы, когда совершил, движимый ложным но искренним благочестивым чувством, путешествие в далекую землю у озера Байкал. Надеюсь, что и вам рассказ мой будет интересен и поучителен.

В 1938 году мне, молодому профессору биологии, преподавателю университета города Кируна (ныне — Хоир-Хэрэн), было 32 года. Жизнь моя, как, впрочем, и жизнь любого подданного Швеции того времени, была скучна и расписана до мелочей. Будучи третьим сыном в семье богатого рыбопромышленника, я вынужден был избрать карьеру ученого, ибо стезя священника или военного, несмотря на испытываемую мной с детства тягу к знаниям и дисциплине, меня не привлекала. Достигнув некоторых успехов в изучении гаммарид моренных озер и защитив диссертацию, я занял кафедру зоологии беспозвоночных в родном городе.

Год этот, потрясший мир многими судьбоносными для всего человечества событиями, для нашей страны, как известно, стал годом смены династии — на место призванного риксдагом наполеоновского маршала Бернадота пришел законный наследник, родственник одновременно династии Васа и потомок Чингисхана, Потрясателя Вселенной — Бадма Бентинк-Долбаев Первый. Нельзя сказать, что восшествие на трон его прошло безоблачно и благополучно — многие не приняли сначала "косоглазого варвара", "дикаря с Востока"... Что поделаешь, люди не всегда могут разглядеть и предугадать перемены к лучшему. Но разумная и взвешенная политика Его Величества, отдавшего управление страной под дружественный скипетр короля Норвегии, расширение им социальных льгот шведским колхозникам, бережное сохранение народных обычаев и справедливый суд короны буквально за несколько лет повернули общественное мнение от отрицания к всеобщей любви и уважению..

Более того, осмелюсь утверждать — никогда, даже во времена блаженного Олафа Святого, наша страна не знала такого процветания и изобилия, как при правлении короля Бадмы, а особо — сына его Гавриила Первого Бадмаевича, чей вклад в развитие наук, особенно биологии (одним из воспитателей инфанта был ваш покорный слуга, автор этих строк) неоспорим и благодатен. Сталинские премии, полученные микробиологами Хельмутом Доржиевым и Долгор Бардун в прошлом году — тому свидетельством.