| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Странное похрустывание, слышавшееся последнюю минуту, взорвалось резким треском. По столу в стороны разлетелись осколки стекла. Трактирщик не раз видел, как пивные кружки лопались в могучих руках местных лесорубов и охотников, но еще никогда после этого пиво не оставалось стоять посреди остатков посуды желтоватым ледяным брикетом.
-Или ты мне его продашь, или я заберу его сам, — оставшаяся от кружки ручка соскользнула с указательного пальца незнакомца и запрыгала по столу, — выбирай.
В следующее же мгновение деньги исчезли в большом кармане грязного фартука.
-Прошу за мной!
Когда они выходили из зала, с чьего-то языка слетел даже не шепот, а еле слышный выдох:
-Семя Проклятья!
При их приближении стоявшие в стойлах лошади вдруг испуганно заржали и заколотили копытами по дощатому полу. Трактирщику происходящее нравилось все меньше и меньше, но отступать было уже поздно. Впрочем, если задуматься, то какие варианты имелись у него в запасе? Разве что не пустить чужака в дом. Но остановила бы его запертая дверь?
-Вот, Леший, — он остановился у загона, в котором метался черный жеребец, безуспешно пытаясь взвиться на дыбы, — даже не знаю, что на них всех сегодня нашло. Справитесь?
-Открывай.
Трактирщик откинул щеколду и быстро отпрыгнул в сторону, опасаясь тяжелых подкованных копыт. Незнакомец молнией метнулся внутрь и схватил Лешего обеими руками за морду. Тот немедленно утих, только по его бокам пробегала мелкая дрожь.
-Ты пойдешь со мной, — процедил человек, глядя лошади в глаза, и отступил назад, — седлай его!
Откуда-то из темноты, шаркая, появился седовласый конюх, и вместе с трактирщиком они быстро справились с этим делом, несмотря на то, что руки у обоих здорово тряслись. У конюха от старости, а у его патрона от страха.
-Вот, господин, — проблеял трактирщик, выводя Лешего во двор, одновременно борясь с неодолимым желанием попятиться.
-Отлично! — незнакомец взлетел в седло и взялся за поводья, — не обессудь насчет кружки, ладно?
-Да ничего! — в этот момент разбитая кружка казалась такой мелочью!
-Кстати, пиво у тебя препоганейшее!
Леший сорвался с места, высоко взметая из-под копыт комья грязи. Только сейчас, в зачинающихся предрассветных сумерках, трактирщик разглядел, что мешок, висящий за спиной странного визитера, весь покрыт белесыми пятнами инея.
-Боже правый! — охнул он и без сил осел на мокрые доски.
* * *
Громкий стук в дверь выдернул Тюленя из глубин сна. Он захлопал глазами, лихорадочно соображая, кто он, где и когда. Еле различимый в темноте прямоугольник окна полыхнул белой вспышкой, почти сразу же за которой последовал треск грозового раската. В дверь забарабанили с новой силой.
-Кто там!? — раздраженно рявкнул Тюлень, босыми ногами нашаривая шлепанцы под кроватью.
-Переправляй! — отозвался хриплый голос.
-Я ночью не работаю.
-Какая, к черту ночь! Уже полдень скоро!
Тюлень еще раз с сомнением покосился на окно, подозревая, что его дурят.
-Слушай, друг! — осторожно начал он, — может, ты пойдешь, проспишься немного? А? Еще темно.
-Сегодня рассвет отменяется, — судя по голосу, запас терпения у его собеседника подходил к концу, — дня не будет. А если не веришь — выйди и посмотри сам!
Прошаркав к двери, Тюлень отодвинул засов и выглянул на улицу.
-Ничего себе! — смог, наконец, выговорить он спустя некоторое время. Ничего подобного он не видел еще ни разу.
Далеко на востоке у самого горизонта чуть светилась узкая полоска розового неба. И все. Остальной небосвод сплошь затянули низкие тучи. Не обыкновенные темно-сизые грозовые картофелины, а непроглядно черные, как антрацит, как оставшийся с ночи кусок беззвездного неба. Однако дождя не было, только душный ветер трепал сушащиеся рыбацкие сети. На глазах Тюленя сумрачную толщу расцарапали светящиеся прожилки, на мгновение сделав ее похожей на черный мрамор, и тут же из ее брюха в землю вонзилась ослепительно-голубая, ветвистая как веник молния. От последовавшего за этим оглушительного удара загремела посуда в буфете.
-Переправляй! — словно издалека донесся до него голос, еле слышный сквозь звон в ушах.
Тюлень только сейчас обратил внимание на человека, который его побеспокоил. В его памяти отпечатались всего две характерные черты — жуткая изможденность и горящие безумным светом глаза.
-Плыть в такую грозу — самоубийство!
-Не беспокойся, встреча с Холодными Водами у тебя не сегодня.
-Ха! Все-то Вы знаете!
-Увы, не все, но это я тебе говорю точно, — незнакомец устало вздохнул, — в общем, либо переправляй, либо потом тебе придется своим ходом плыть за паромом на тот берег.
В руку Тюленя легли несколько холодных монет, которые, вкупе со странной, спокойной уверенностью незнакомца в своих словах, привели к тому, что уже через пару минут скрипучий паром неспешно отчалил от опустевшей пристани.
Тюлень сосредоточенно крутил педали, вздрагивая при каждой новой вспышке молнии и беспрестанно размышляя о том, не окажется ли эта переправа последней ошибкой в его скучной и бедной на яркие события жизни. Его немногословный пассажир стоял у поднятого кормового трапа и, не отрываясь, смотрел на удаляющийся берег. Белые отсветы высекали из мрака прищуренные глаза и поджатые губы. Было похоже, что он от кого-то убегал, а переправа представлялась замечательной возможностью оторваться от преследователей.
Упали первые крупные капли дождя. Шелест ливня по воде приглушил все прочие звуки, даже громовые раскаты стали более мягкими. Только лязг мокрой цепи, ползущей по барабану, оставался кощунственно громким и звонким.
Тюлень ничего не заметил, но черный жеребец вдруг дернулся и тревожно заржал. Странный пассажир весь напрягся и подался вперед, перевесившись через перила. Было видно, как побелели костяшки его вцепившихся в ограждение пальцев. С берега донесся глухой удар и звон разбитого стекла.
-Ну вот! — недовольно проворчал паромщик.
Он хотел уже полюбопытствовать, что и с кем не поделил его клиент, и с кем там ему, Тюленю, придется объясняться по возвращении, как вдруг воздух буквально разорвал оглушительный звериный рев. Чистая, рафинированная ярость, отточенная до остроты циркулярной пилы, пронеслась над водой и пронзила тело, наколов его жалкую душонку на свои острые зубья. Тюлень испуганно всхлипнул, подавившись собственным криком. Ему показалось, что этот бешеный рык сорвал с него всю одежду, ободрал кожу, сдул с костей парализованную ужасом трепещущую плоть, оставив лишь туго натянутые и вибрирующие в такт ему голые нервы. От этого звука самая его душа трепыхалась как измочаленный флаг под порывами ураганного ветра. Он даже не успел испугаться, сразу же впав в полный ступор.
Рев взлетел вверх, перекатываясь волнами гнева и отчаяния, затем перешел в пронзительный вибрирующий вой, который резко оборвался, оставив после себя постепенно затихающий глухой рокот.
Наступившая вслед за этим тишина казалась абсолютной, несмотря на продолжающие сверкать вокруг молнии.
-Ч-ч-ч… — Тюлень судорожно перевел дух и попробовал еще раз, — ч-что эт-то было?
-Крути педали, не отвлекайся, — фигура у перил даже не шелохнулась, — и поэнергичней!
Спохватившись, Тюлень вернулся к прерванному занятию. Цепь возобновила свой бесконечный путь вокруг барабана.
Через некоторое время его пассажир покинул свой наблюдательный пост на корме и, пошатываясь, подошел к своему коню и сел у его ног прямо на палубу.
-Где ближайший мост через реку? — устало спросил он.
-Примерно полдня пути вверх по течению.
-Что ж, теперь у нас есть время, — незнакомец закрыл глаза и более не проронил ни слова до самого берега.
Когда он, ведя своего жеребца под уздцы, спускался по опущенному Тюленем трапу, тот не вытерпел и повторил свой вопрос:
-Господин, что за зверь там так рычал?
-Поверь мне, — человек вскочил в седло и посмотрел вслед уходящей на север грозе, а потом перевел взгляд на переминающегося с ноги на ногу паромщика, — будет лучше, если ты этого никогда не узнаешь.
Секунду спустя от него остался только быстро удаляющийся стук копыт.
* * *
Юлис Кочерга уже давно никого не боялся. Да и кого бояться человеку, который в дверь проходит только боком, и может голыми руками хватать раскаленные заготовки прямо из горна. Должность деревенского кузнеца обеспечивала ему всеобщее уважение и даже некоторое благоговение. Он не робел перед власть предержащими, поскольку даже сама Куратор, проезжая мимо по своим делам, обязательно заглядывала в кузницу, чтобы заменить разболтавшуюся подкову, подточить нахватавшийся новых зазубрин меч и перекинуться парой слов. Не страшили его и охотники до легкой добычи, поскольку он таковой отнюдь не являлся. Лет десять назад один неразумный воришка был пойман им прямо на месте преступления. Юлис не стал тратить время на пустые слова, а просто взял железную кочергу и обмотал ее вокруг шеи несчастного, заявив, что снимет ее только в полицейском участке, когда бедолага явится туда с повинной. После чего отпустил. Несчастный продержался недолго и вечером того же дня сдался стражникам. После того случая Юлис и получил свое прозвище.
Этим вечером под его крышей, как всегда собрались «завсегдатаи», что никогда не упускали возможности заскочить сюда по дороге с охоты или рыбалки. Кузница выполняла у них роль отстойника по пути домой, где можно посидеть в тепле, передавая друг другу ласково булькающую флягу и в сотый раз пересказывая уже давно выученные наизусть байки. Как правило, после этого они появлялись на родном пороге уже на рассвете, спотыкаясь о ступеньки и с трудом находя входную дверь. Тем не менее, естественный гнев их супруг ни в коей степени не был направлен против Юлиса, который в их глазах всегда оставался эталоном добропорядочного мужчины.
Но на этот раз заседание клуба закончилось, едва успев начаться. Фляга только-только совершила первый круг по рукам, когда дверь со стуком распахнулась, и в помещение вошел высокий человек в плаще, заляпанном дорожной грязью. Несмотря на неприглядный вид, было очевидно, что персона он важная и привык к беспрекословному подчинению.
Он встал около входа, своим видом недвусмысленно давая понять, что все остальные здесь лишние. Бормоча сбивчивые объяснения что, мол, дома ждут неотложные дела, мужики поспешно свернули свой скромный банкет и, вжимаясь в стену, один за другим выскользнули мимо сурового господина на улицу.
Скрестив руки на груди, Юлис наблюдал за тем, как человек в плаще закрыл дверь за последним посетителем и запер ее на тяжелый засов. Только после этого он откинул с головы капюшон. Как уже было отмечено, кузнец никого не боялся и успел уже подзабыть, что такое страх, поэтому он с некоторым удивлением обнаружил, что чувствует себя несколько неуютно под пронизывающим взглядом глубоко запавших глаз.
-Чем могу Вам помочь, добрый господин? — осведомился он.
-Юлис Кочерга, — гость встал прямо перед кузнецом. Он был вдвое уже него в плечах, к тому же явно измотан до предела, но все равно Юлис испытывал перед ним странную, непонятную робость, — говорят, ты лучший кузнец к Югу от Столовых Гор.
Юлис сперва хотел отпустить ехидный комментарий, насчет того, что к северу от них вообще никто не живет, но все шутки застряли у него где-то в районе желудка, а потому он просто пожал плечами и скромно промолчал.
-У меня есть для тебя работа, — человек в плаще снял с плеча перевязь с ножнами и положил ее перед Юлисом на верстак, — надо починить меч.
Кузнец взял ножны в руки и потянул за рукоять. У него в руках оказался обломок клинка длиной в ладонь. Он перевернул ножны и потряс их, однако из них больше ничего не выпало.
-А где остальной клинок?
-Здесь, — незнакомец вынул из своего мешка продолговатый сверток и, удерживая ткань за угол, бросил его на стол.
Сверток, разматываясь, запрыгал по доскам…
Юлису почудилось, будто в закопченном окошке кузницы померк дневной свет. За спиной послышалось потрескивание остывающего очага, хотя он совсем недавно подбросил в него порцию угля. По всему телу побежали мурашки.
-Что это? — он указал пальцем на стол.
-Сделай то, о чем я прошу, докажи, что ты лучший, а я в долгу не останусь, — вместо ответа сказал человек и бросил на верстак туго набитый кошель, — это все, что у меня есть. Забирай, мне деньги больше не понадобятся.
-Я не возьмусь за такое! — Юлис отрицательно замотал головой, — это… это невозможно!
-Значит ты не лучший, а всего лишь один из многих.
-Это почему еще?
-Будь это так, ты бы не задирал беспомощно лапки вверх, а воспринимал мой заказ как вызов своему мастерству.
-А мне плевать на Ваши вызовы, — кузнец вложил обломок меча обратно в ножны и протянул их незнакомцу, — мое мастерство в них не нуждается.
-Я не уйду отсюда пока не получу то, что мне нужно.
-Я могу Вас проводить.
-Юлис, — с укором произнес гость, — я побывал в самом сердце Гнилых Земель и вернулся оттуда. Помни об этом, когда пытаешься мне угрожать.
-О боги! — до кузнеца внезапно дошло, откуда именно родом лежащее перед ним на верстаке тонкое полупрозрачное лезвие, — Вы хотите навлечь проклятье на мою кузницу?
-Что значит «хочу»? — незнакомец отошел к стене и тяжело опустился на скамью, с явным наслаждением откинувшись назад и вытянув ноги, — Оно уже мчится сюда. И если ты не починишь меч до утра, то мы оба умрем. Прямо здесь. И тогда наши души уже никакая молитва не спасет.
-Будьте Вы прокляты! — в сердцах воскликнул Юлис.
-Вот так-то лучше! — посетитель устало улыбнулся, — теперь все в твоих руках. И, кстати, не хватайся ими за клинок без рукавиц.
Где-то с минуту Юлис, насупившись, неподвижно стоял у верстака, потом крякнул, длинно и витиевато выругался и рванул цепь, что приводила в движение кузнечные меха.
Эта бессонная ночь, проведенная у задыхающегося горна, запомнилась ему надолго. Его странный клиент, несмотря на страшный шум и лязг, вскоре задремал и только иногда вздрагивал при особо громких ударах молота. Юлису же было не до сна. Как он ни старался, пламя упорно не хотело общаться с клинком, извиваясь и прячась при его приближении. Кузнец скоро выбился из сил от одного только непрерывного раздувания мехов. Жуткий заказ буквально высасывал из него все силы. В то время как его лицо блестело от пота, держащие заготовку руки постоянно мерзли, несмотря на то, что он почти засовывал их в огонь. Еще более неприятный холод вымораживал Юлиса изнутри. Он не отличался излишней суеверностью и не верил досужим россказням, поскольку уже вдоволь наслушался всякой чепухи из уст своих соседей и приятелей. Тем не менее, где-то на грани здравого смысла, он понимал, что связался с предметом, далеко выходящим за рамки обыденного и сулящим в перспективе Очень Большие Неприятности.
Но он действительно был лучшим и, чтобы в очередной раз доказать это самому себе, стиснув зубы, снова и снова поднимал и опускал тяжелый молот.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
