Время сейчас такое!

Но не обошлись островитяне и без заимствования. На них произвели огромное впечатление 18-ти дюймовые 'летающие торпеды Першинга'. Правда, калибр был уменьшен до 15 дюймов. Для этих 'торпед' предусматривалось два варианта применения: наземный и воздушный. Наземный вариант — на базе 'среднего танка типа 'Веллингтон' весящего целых 200 тонн. Убрав из рубки орудие и оставив в спонсонах только пулеметы, британцы расположили на крыше рубки пусковую установку из шести направляющих. По замыслу разработчиков, участвовать в бою такой монстр должен в связке с 'артиллерийским 'Веллингтоном' и бронированным транспортно-заряжающим комплексом. Три машины составляли осадно-штурмовой дивизион. Три дивизиона — бригаду, пока что единственную.

Воздушный вариант — две пусковые установки по четыре направляющих, подвешенные к внешним консолям. Дальность полета наземного варианта была невысока — где то около 1500 м. Зато запуск с высоты позволял увеличить дальность полета 'торпеды' многократно. Проблему с точностью попадания уже решалась. Для этого дирижабль оборудовался двумя постами: измерительным, с которого осуществлялось определение дистанции, высоты, направление и скорость ветра; и бомбардирским, который предполагалось оснастить баллистическим вычислителем и прицельным устройством. Вычислитель и прицел еще не существовали в природе, ибо отсутствовали данные испытания этих 'торпед'. В общем то замысел понятен: британцы хотели бомбить противника не входя в зону действия зенитной артиллерии.

Глядя на них, зашевелились и германцы, начав разработку своих аналогов. В общем, гонка вооружений во всей ее красе. Правда, одна гонка вызвала и другую — инфраструктурную. Сообразив, что применять те же танки можно только после обеспечения им хоть какой-то оперативной подвижности, европейцы взялись за наземный и водный транспорт. Началась реконструкция дорог, мостов и тоннелей в плане способности обеспечить движение СТТ. Реконструировались железнодорожные станции, морские и речные причалы. В предполагаемых районах ведения боевых действий строились ремонтно-механические мастерские, нефтехранилища, прокладывались продуктопроводы. В общем, Европа пахала как проклятая, готовясь к Большой войне.

'Менделеевцы' наблюдавшие и анализировавшие этот процесс, уверяли, что вся эта развлекуха продлится до 1921 года. Их прогноз в точности совпадал с нашими выводами о сроках начала войны в Европе.

Всяко выходило, что времени на подготовку к войне у меня хватает. Этот год заканчивается, значит до начала войны лет десять у меня есть. И здесь у меня к самому себе возникают вопросы: а все ли я правильно делаю? Это важно понять в нынешней ситуации, когда команда Лазарева подняла бунт против наших хозяев и меня в союзники зовет. При этом, другие команды не спешат проявлять солидарность с Лазаревым и действуют каждый по своему плану.

Итак, начну сначала. Попав сюда, я принял Россию в состоянии, напоминающем состояние котла с перегретым паром. А из всех предохранительных механизмов только свисток. Это не я такое выдумал. Сам Ленин так оценивал ситуацию. И он был прав. Взорвать империю было несложно. Достаточно было неудачно проведенной войны. Но именно на военные авантюры Россию подталкивали все, кто только мог. Одним позарез требовались Проливы, другие жить не могли без Желтороссии, третьим хотелось спасать Прекрасную Францию, четвертым хотелось дотянуться до Индии. Вот потому я и изобразил из себя пацифиста. В итоге, Желтороссия по факту существует и даже приносит огромную пользу. Проливы я не приобрел, но значительно к ним приблизился. Согласитесь, что атаковать их из Варны или Бургаса намного сподручней, чем из Одессы или Севастополя.

Что касается Прекрасной Франции, то из союза с ней я смог извлечь немало пользы. Французская военно-техническая помощь была весьма кстати. Но сами французы, в связи с изменившимися обстоятельствами уже не с таким энтузиазмом рассчитывают на союз с Россией. Ведь за это время их союзниками стала куча стран. Стоило мне предоставить Польше независимость, как вся французская помощь пошла на ее усиление, а сотрудничество с нами потихоньку сошло на нет. От обременительных обязательств Россию я не избавил, но весьма близок к этому.

'Большая игра' с Британией тоже подошла к концу. Причем, без заключения обременительных для нас соглашений. Иран почти весь у нас в кармане, а с Афганистаном у нас нормальные отношения. То есть, я туда не лезу, а они живут как хотят, не доставляя мне проблем. Зато для британцев они остались головной болью.

Всего этого я достиг вовсе не ведением войн. Те войска, что сейчас находятся в Иране и Болгарии, ничтожная часть нашей армии. Аляска и Калифорния? Так это арендованные территории, на которые я не претендую. Кончится срок аренды — верну законному владельцу. Если он к тому времени будет еще существовать.

Здесь мне упрекать самого себя не стоит. Правильно я сработал. Как учил нас всех В.И. Ленин. Использовать противоречия между капиталистическими хищниками! Ну я и использовал. Правда, тут мне и фон Бюлов подыграл. Очень уж ему хотелось иметь сильную Германию. В итоге, Испано-Американская война принесла выгоды кому угодно, но не Америке. Да и в Китае дела пошли иначе. Не я ведь вложил в тевтонские головы мысль о том, что китайский бунт выгодней поддерживать, а не давить. Ну и результат: британский и французский капиталы вытеснены из Китая, а германский наоборот, стал господствовать там. Что весьма бесило британцев с французами.

Вторая удача — война в Америке. Тут конечно не все зависело от меня. Японцев с американцами стравили британцы. Но и мне плюс. Благодаря нашей провокации, американцы воевали с Антантой. И итоги войны весьма неоднозначны для победителей.

Балканы. Там еще ничего не закончено, но одна победа уже есть. А главное, удалось обойтись без традиционной благотворительности. Во всяком случае наши православные 'братушки' усвоили, что у Николая Старьевщика даром только сношают за амбаром, а все остальное за деньги.

Так. Что еще? Пожалуй, политику в сфере военного строительства можно тоже отнести к внешнеполитическим успехам. Европейские армии стали технически развитыми и неповоротливыми. Изначально, когда я запускал в оборот свои военно-технические 'дезы', слабо надеялся на то, что это сработает. Но ведь сработало! С той же подлодкой Джевецкого. Нигде, кроме России ей не увлекались. Но стоило объединить ее с крейсером-носителем, как водоплавающие воспрянули духом! Еще бы! Радиус действия этих малюток стал вполне приемлемым. И что интересно, практика войны убедила всех в том, что это перспектива. Классическая для Старого времени схема, когда подлодка идет в надводном положении на дизелях, а в подводном на электромоторах, теперь считается тупиковой. Дизеля, запасы топлива, торпед — это увеличивает численность экипажа и размеры подлодки. При увеличении численности экипажа, придется увеличивать число обитаемых помещений, а также предусматривать провизионку и цистерну с запасами воды. Это неизбежно ведет к увеличению объемов цистерн и запасов сжатого воздуха. Сильной артиллерией ее не обеспечишь, поэтому вести полноценный морской бой один черт не выйдет. Да и скорость у такого корабля недостаточна. Поэтому: малый кораблик движущийся на одних электромоторах, без артиллерии и вооруженный парой торпед! Зарядка аккумуляторов, перезарядка торпедных аппаратов — на корабле-носителе. Который обладает большой дальностью плаванья, достаточной скоростью для того, чтобы догнать противника или уйти от погони. И артиллерию на нем можно держать приличную. И это вполне работало. Особенно на океанских просторах. И теперь, по опыту войны в Америке, вместо импровизированных вспомогашек решено строить полноценные боевые корабли-носители, способные нести на борту до восьми подлодок или торпедных катеров, вооруженных восьмидюймовыми орудиями и противодирижабельными орудиями, которые заодно являются и противоминным калибром.

С дирижаблями тоже прекрасно получилось. У них столько достоинств, что на явные недостатки просто плюнули. Одна только возможность нести на борту десятки тонн авиабомб, зависать над целью и огромный радиус действия, произвели нужное впечатление на командование всех европейских стран. На аэропланы уже смотрят как на средство ограниченного применения: воздушное наблюдение и средство связи. Не более того. Ну еще как на воздушное такси для штабных офицеров. Тут законодателями моды стали французы. Они продолжили совершенствовать свои авиетки. Теперь, в каждой дивизии положено иметь по штату четыре авиетки. А офицеры, претендующие на должность при штабе, проходят обязательную летную подготовку. С одной стороны для нас это не очень хорошо, ибо наличие подготовленных пилотов и наземных технических команд — это зародыш нормальной авиации. А с другой стороны, нам так даже удобней. Выделить часть истребителей для охоты на 'штабную сволочь' и противник быстро лишится хорошо подготовленных кадров. Что неизбежно дезорганизует управление боевыми действиями.

С ВДВ еще интересней вышло. Для этих парней лишь два средства доставки: транспортные дирижабли 'воздушным гренадерам' и мотодельтапланы 'воздушным егерям'. Тут конечно лидируют немцы. Они уже способны за один вылет десантировать батальон 'воздушных гренадеров'. Но и прочие страны от них не сильно отстают. Собственно, наибольший опыт аэромобильных операций у американцев. Но сейчас их уверенно догоняют британцы, которые организовали снабжение по воздуху гарнизона в Ледисмите.

Ну а танки, это вообще красота! На них стали смотреть именно так, как я и думал: как на подвижную фортецию. Опыт их применения тоже показателен. Учитывая, что им приходится рвать сильную оборону противника на всю глубину, к ним теперь предъявляют такие требования:

— бронезащита, способная противостоять снарядам артиллерии средних калибров с фронтальной проекции и артиллерии малых калибров — с боковой проекции.

— Возможность вести огонь одновременно в разных направлениях. Особенно это актуально, когда машина находится в глубине боевых порядков противника. Это требование автоматически привело к созданию многобашенных монстров. Тут моду изначально задавали мы, когда построили что-то вроде 'танка Менделеева'. Который вполне устроил американцев как средство прорыва укрепленных полос. По мере обретения опыта применения, янки совершенствовали свои СТТ и тактику их применения. Как ни странно это было для меня, но воюющими сторонами был сделан вывод о бесполезности их применения на ровной местности. Почему? А потому что они в условиях маневренной войны не успевают даже за пехотой, не говоря уже о кавалерии. Так уж сложилось, что не смотря на внедрение новой техники, технологии маневренной войны не изменились. Американцы поначалу попробовали использовать легкую бронетехнику. Но первый блин сразу вышел комом. Их легкие танки и броневики расстрелял неподвижный из-за повреждений польский сверхтяж. Точно так же и французы прокололись в Техасе. Посланные в атаку танкетки американцы расстреляли артиллерией и даже не вспотели. Оба этих эпизода дискредитировали легкую бронетехнику в глазах западных вояк. Перспективы за ней они не увидели. А потому, считали ее годной только для разгона безоружных бунтовщиков. Румыно-болгарская война их в этом убедила окончательно. Там действительно, отсутствие опыта привело к большим безвозвратным потерям в танках. Но мы о причинах таких потерь прекрасно знали. Стоило сменить тактику, как потери резко уменьшились. Ну а для посторонней публики мы даже завысили уровень потерь в разы. В данный момент 'полицейскими танками' никто кроме нас не увлекается.

Так что ничего нового, в технологиях маневренной войны в европейских армиях не появилось.

Но не появилось сейчас, это не значит, что не появится в будущем. Думать людям не запретишь. Всегда найдется умненький мальчик, способный стать Бонапартом. И что с ним делать? Идея про убить никак не прокатит. Талантливые люди появляются на свет постоянно. Всех заранее не ликвидируешь. Значит, нужно эти самые гениальные мозги испортить. Да так испортить, чтобы им и в голову не пришло действовать так, как надо. Ну что же, напрягаем наш "сливной бачок", а шпаргалку для слива писать придется самому. Последующие три недели я был занят написанием этой самой шпаргалки. Много думать особо не пришлось.

В результате появился на свет еще один мыслитель, названный мной Генрихом фон Тяпкеным. Именно ему я приписываю авторство труда "Aufmerksamkeit! Blitzkrieg!" .

"Скоротечные войны очень редко приводят к окончательной победе нападающей стороны над стороной обороняющейся. Но тем не менее, именно такие войны планируют Генеральные штабы всех европейских стран. Понять логику такого подхода нетрудно. Наше время — это время господства капитала. А господа капиталисты не любят огромных и непроизводительных трат. И потому, являясь истинными хозяевами своих стран, они требуют от военных снижения издержек на ведение войн. Поставленное в такие условия, военное руководство вынуждено при планировании войны, брать за основу стратегию сокрушения и отбрасывать прочь стратегию войны на истощение. При этом населению заранее внушается мысль о том, что война будет вестись малой кровью, на чужой территории и долго она не продлится.

Это опасная иллюзия. Такое возможно лишь тогда, когда удается разгромить все силы противника в одном единственном генеральном сражении. Но такое не получалось даже у Наполеона. Смотрим на его войны с Австрийской империей. Побеждать австрийцев в генеральных сражениях у него получалось. Но дальше ему приходилось заключать мир. Не от хорошей жизни, а потому, что не получалось разгромить в одном единственном сражении ВСЕ силы противника. Затевать новые сражения чтобы добить противника окончательно? Не получалось это у него. Потому что победы обходились дорого, а сам победитель оказывался в такой сложной ситуации, что лучшим выходом из нее было своевременное прекращение боевых действий. В результате, заключался мир с НЕДОБИТЫМ противником, который в течении пары лет восстанавливал свою армию и был готов попытаться отыграть все назад. Австрия участвовала во всех коалициях против Наполеона и всякий раз выставляла более мощную армию. При этом, австрийская армия от войны к войне становилась опытней и конечно же опасней. Вместо одной единственной победоносной войны, французы получили множество войн, прерываемых короткими перемириями, которые почему то считали миром".

Писался текст одновременно легко и трудно. Легко, потому что любые доводы в пользу излагаемой позиции найти было нетрудно. А тяжело потому, что текст я писал сразу на немецком языке. Владел я этим языком очень даже неплохо, при нужде мог спокойно изображать из себя природного пруссака. Но в этом случае, собеседник видел бы во мне штафирку, а не барабанную шкуру. Так и с написанием текста. Лермонтов, Достоевский, Толстой... их литературное мастерство общепризнанно, но рапорта и донесения они писали совсем иным языком, тем который безжалостно внедряет в их мозги военная служба. Штабная культура — вот как называется применяемый военными людьми стиль изложения. В каждой армии она своя. И если хочешь изобразить свою причастность к той или иной армии, то будь добр изучать тот стиль, что принят в ее деловой переписке и ту терминологию, что в ходу на данный момент. Немецкий военный читатель должен из текста понять, что выдуманный мной Генрих фон Тяпкин вовсе не посторонний для армии человек. Что он честно трамбовал плац сапогами и на его счету немало правильно заточенных карандашей. А что фон Тяпкиных при всем своем желании не найти в "Готском Альманахе", так это не беда. С незапамятных времен, даже коронованные особы иногда пользуются псевдонимами.