Книга 1. Ученик некроманта. Игры Проклятых

* * *

Он впервые за долгие годы не боялся встречи со своим Хозяином. Может, потому, что вскоре перестанет быть его рабом, может, потому, что стал взрослее и понимал уже больше, чем даже неделю назад: общение с Трисмегистом оставило свой след. Вечная ему память...

Но итог был один — Сандро не чувствовал страха, когда смотрел в глаза некроманта. В нем уже взыграл дух свободы и непокорства, дающий способность с вилами в руках идти против вышколенных латников, и что самое удивительное — рушить их строй и побеждать. Не стоит недооценивать веру. Даже если это вера в себя, а не во всесильное божество. Иногда божеством в собственных глазах становиться не бестелесное создание из мифов, а реальная личность, человек из плоти и крови, которого можно и увидеть, и при желании "попробовать на вкус". Как бы там ни было, свобода, которую Сандро уже держал в руках, оставила в его сознании свой отпечаток.

— Вы звали. — Сандро начал беседу стандартной фразой, но бесконечное спокойствие, с которым он взирал на Хозяина, заставило оторопеть самого лича.

"Взгляд бешеного волка, но уже не овцы", — заметил про себя Арганус, но вслух сказал иное. Он не любил ходьбы "вокруг да около", поэтому сразу перешел к сути:

— Ты должен создать зелье, способное разорвать связь между хозяином и рабом. И сделать это настолько быстро, насколько возможно. — Сандро обмер от услышанного, не веря своим ушам. Судьба, словно играла с ним в невероятную игру, причем всегда подтасовывала ситуации так, что он оставался в дураках. — Ты не должен использовать это зелье в своих целях: оно будет предназначено для меня, и только для меня. Ты никому не дашь ни капли этого эликсира, никому о нем не расскажешь. Это будет тайной — нашей с тобой тайной. — Сандро забила мелкая дрожь: он ненавидел то, что слышал, но сам не мог выдавить из себя ни слова. Его труды, все его труды, все мечтания и надежды — рушились, словно карточный замок. И он не мог с этим ничего поделать. Ничто и никто больше не сможет дать ему свободы, которая была так близка, что ее можно было потрогать рукой. Но все быстро изменилось, и теперь он вновь осужден судьбой на вечное рабство, от которого нет и уже не будет спасения.

— Слушаюсь, учитель... — с трудом хватая воздух, выдохнул Сандро. Он не верил услышанному, пытался оградить себя от чуждой воли, но не мог, не мог сделать этого. Все кончено! Он — раб. И это судьба! Судьба сама решила так, ни о чем его не спросив.

— Сколько времени тебе понадобится на создание эликсира? — беспристрастно допрашивал некромант, даже не подозревая, что его ученик уже приготовил пробник, способный разорвать связь между ним и... Хозяином.

— Для создания подобного эликсира понадобиться точная сверка с небесными циклами. Особенно важен Меркуриус: ведь в нем заключена сила свободы, и он господин всех звезд. Для того чтобы отследить построение планет, мне понадобится обсерватория или мощная установка для наблюдения за светилами. — Сандро не лгал. Он не имел возможности прямо врать своего Хозяину, ибо это противоречило соединившей их магии, но он не говорил того, о чем можно было умолчать, зато рассказывал о том, что было не столь необходимым в его опытах и исследованиях. Арганус же, привыкший делить адресованные ему требования пополам, выделил ученику вдвое меньше:

— Получишь установку, способную отследить Меркуриуса, остальное тебе ни к чему.

— Но... — попытался настоять на своем Сандро, но лич не дал ему сказать ни слова более:

— Тебе хватит и этого. И еще. Мне надо знать, сколько времени понадобится для создания эликсира.

Сандро замялся. Лгать нельзя. Говорить правды — тоже. Ему ничего не оставалось, кроме как выбрать альтернативный вариант:

— Исходя из моих знаний, планеты соберутся в правильном порядке только через три года...

— Хорошо, — вновь прервал лич, что лишний раз свидетельствовало о том, что он взволнован. — У тебя три года — и не днем больше.

— Но если ситуация потребует большего времени...

— Тогда твою работу закончу я, а ты отправишься на съедение волкулакам1.

# # 1 Волкулаки — порода боевых собак, которыми славилась область Бленхайм.

— Работа будет выполнена в срок, — уверил Сандро, слыша на грани сна и яви треск расколотых надежд.

— Ты можешь идти, — отпустил Арганус, но перед тем как ученик рванулся из комнаты, его настигла новая реплика наставника: — Но твои работы не означают, что уроки некромантии окончены. С рассветом каждого дня я буду учить тебя магии.

— Да, хозяин, — вырвалось у Сандро, хотя он помнил, что Арганус приказывал не называть его этим именем, но сейчас это не имело значения. Имело значение лишь то, что Сандро уже не сможет воспользоваться приготовленным эликсиром, не сможет испытать на себе своего детища... не станет свободным.

* * *

Мальчик вернулся в каземат. Вернулся, чтобы исполнить волю Хозяина. Он уже создал то, что ему приказали создать, он выиграл время. Правда, сделал это неосознанно, намереваясь скрыть свои изыскания и тайные желания, но не затянуть работу над эликсиром.

Сандро подошел к рабочему столу, опять вытащил карты небесных светил, чтобы сравнить уже намеченные результаты с теми исследованиями, которые лишь предстоят. После чего разложил толстые письмена, выполненные на выделанной коже, и принялся уже в который раз изучать небесные циклы и движения планет. В глубине сознания он слышал голос друга — друга, которого больше нет, и не мог справиться с этим наваждением. Трисмегист говорил в его разуме настолько явно, что казалось, он вернулся из бездны, вернулся, чтобы снова быть рядом с ним. Но это было невозможно, поэтому Сандро всячески пытался не обращать на говор друга внимания, пытался выбросить иллюзии и мороки из головы, но безрезультатно.

— Ты оглох? — спрашивал Трисмегист.

— Нет, — мысленно отвечал Сандро, отвечал подсознательно, даже не желая того.

— Тогда, может, откроешь рот и скажешь хоть слово?

— Зачем, Альберт? Зачем мне говорить с тем, кого нет? — вопросом отвечал мальчик.

И бессмысленный спор с самим собой никогда бы не закончился, если б увесистый фолиант, место которому на книжных полках, не ударил мальчика по макушке. Сандро забегал взглядом вокруг, но никого не обнаружил. Это действие напомнило ему извечное желание найти собеседника, которое появлялось при общении с бестелесным духом, и Сандро только сейчас понял, что его внутренний разговор — не выдумка искаженного сознания.

— Трисмегист! — воскликнул Сандро, вскакивая с пола, словно ужаленный.

— Очнулся? — с легкой укоризной спросил Альберт.

В глазах Сандро встали слезы радости. Голос, который он услышал, был самым родным, самым дорогим на свете: он был голосом друга. — Ах ты, паршивый старикашка! Почему ты не появлялся так долго? Где ты был?

— Я всегда был рядом, — добродушно ответил друид, и Сандро на миг показалось, что он видит улыбку друга.

— Но как? Я же видел твою смерть...

— Помнится, ты и сам меня убил при первой встрече, так почему же я жив? Пока цела книга, мне ничто не грозит, — усмехнулся Трисмегист.

Сандро хотел на него обидеться, обвинить в том, что из-за него он пролил немало слез, что пережил такую боль, которой не пожелал пережить даже врагу, но радость от возвращения друга съела все недовольство, которое только могло возникнуть.

— Я рад, что ты вернулся, очень рад, Альберт... — не сдержав слез, проплакал с улыбкой на лице Сандро.

— Мне довелось услышать твой разговор с Арганусом... — заговорил Трисмегист, но Сандро не дал договорить — подхватил ту тему, которая резанула его сердце, словно ножом:

— Я создал "эликсир разрыва", "эликсир свободы", но воспользоваться им не смогу...

— Сможешь, — опротестовал Трисмегист.

— Но как? Я не могу ослушаться приказа, а Арганус прямо и точно сказал, чтобы я не пил эликсира.

— Он сказал, чтобы ты не пил того эликсира, который создашь, но ничего не говорил о том, который уже создан.

— Но... они будут одинаковы, а значит...

— Тот эликсир, который ты покажешь Арганусу, будет выполнен при использовании небесного цикла, что изменит его свойства по отношению к уже созданному.

— Ты прав, Альберт. Но небесные светила соединятся только через три года... Может, убежать сейчас?

— Нельзя. Конечно, можно попытаться, но ты не сможешь выбраться за пределы Хельхейма. Думаю, Арганус уже начал стягивать в Бленхайм войска и вскоре соберет здесь всех верных ему слуг. Ты не сможешь от них скрыться, когда они будут маршировать сюда. Твой единственный шанс — исчезнуть в горячке начавшейся войны. Она уже близка: Арганусу не хватает только одного — эликсира. Значит, мы знаем точную дату, когда все настанет. Стоит войне начаться — и ежедневно будут умирать некроманты и рыцари смерти, твое исчезновение останется незамеченным, и ты спокойно покинешь Хельхейм.

— А как быть с Энин? За три года Арганус извратит ее разум.

— Он уже это сделал, и с этим ничего не поделаешь. Она уже выбрала свой путь, и ты не сможешь заставить ее свернуть с него. Забудь о ней.

— Нет. Не могу.

— Придется смочь. Если ты убежишь вместе с ней, вас будет еще проще найти и... наказать. Ты обречешь ее на смерть. Твой выход — время. Если Симионе будет угодно, с Энин ничего не случится, если нет — то ты не изменишь судьбы возлюбленной, лишь усугубишь ее.

— Даже за шаг перед свободой мои руки связаны, — понурил голову Сандро. Он понимал правдивость Альбертовых слов, осознавал правоту своего друга, но он не мог принять этой правды. — Я не могу позволить Арганусу испортить Энин. Я обязан ей помочь.

— Ты не понимаешь, Сандро, — сказал Трисмегист. — Она сама хочет обучаться у него магии, сама хочет стать той, которую из нее воспитает Арганус. Для нее магия — путь к свободе, и она ни за что на свете не откажется от намеченных планов. И если ты не забыл, то теперь ты для нее — первый враг. Она тебя не послушает. Выжди время: если ситуация изменится, достаточно будет ловкого слова, по месту и по времени — и все переменится. А сейчас ты лишь добавишь ей веры в то, что ты лжец и обманщик, если попытаешься убедить в своей правоте. Не искушай судьбу и поверь моему опыту: как-никак, я прожил достаточно, чтобы разбираться в людях. Ваши пути разошлись, но настанет час — и все переменится. Жди.

Ждать... Самое сложное — ждать, когда даже не знаешь, чего ждешь. Но еще сложнее любить ту, которая тебя ненавидит, мечтать о нежном прикосновении, о теплом, как луч солнца, взгляде, а получать лишь холод и презрение. Сложнее каждый день понимать, что мог все изменить, повернуть ситуацию в свою сторону, но по непонятным причинам ничего этого не добился, остался в дураках и вновь проиграл спор с судьбой.

— У нас три года, — вырвал из раздумий Трисмегист. — Мы не будем терять времени даром. Будем заниматься магией, чтобы по прошествии лет ты смог достойно принять бой за свободу и, при необходимости, грудой упокоенных проложить себе путь к спасению.

Что ж, три года на то, чтобы все изменить. Три года на то, чтобы взять ситуацию в свои руки, переправить неудавшееся и правильно поставить то, что еще не начато. Три года на то, чтобы стать достойным соперникам каждому из некромантов и научиться противостоять им, сминая на своем пути.

— Продолжим обучение немедля, — с холодным азартом выговорил Сандро. — У нас всего три года, чтобы научиться всему. И колдовать, и мыслить.

— Продолжим, — согласился Трисмегист.

Только теперь он получил новобранца, из которого сможет воспитать настоящего воина, воина, которому будут безразличны тяготы боев и сражений...

Прорицание третье

Бывает так, что ты сорвал оковы,

Бывает так, но некуда бежать,

А ты беги, беги по небосводу,

И если надо — научись летать!

Быстрей! Быстрей! Вперед! Не останавливаясь! Коридор резко заворачивает... Налево! Надо спешить! Время — неоправданная роскошь, а промедление — смерти подобно. Поворот. Секунда — вечность, а вечность — секунда. Еще поворот! Треклятые замковые лабиринты! Пово...

Он не заметил человека с мечом в руках и, не успевая ни увернуться, ни остановиться, напоролся на острие клинка. Эхо, раздавшееся от скрежета стали о кости, отражаясь от стен, метнулось вперед по коридору, словно указывая беглецу верную дорогу. Удар не нанес некроманту никакого вреда. Сандро же, не успев и одуматься, наотмашь рубанул зажатым в руке кинжалом с искривленным зигзагообразным лезвием. Клинок скользнул в прорезь забрала, и струя крови — чужой крови — обильно оросила красным лицо мальчишки. Сандро, не обращая внимания ни на клинок, застрявший в боку, ни на осевшего позади себя человека, помчался дальше, словно за ним гналась сама смерть. Он бежал к свободе, и ничто и никто не смогли бы его остановить. Сандро, резко распахнув дверь, оказался в широкой — по-видимому, обеденной — комнате, в которой кишмя кишели лучники и арбалетчики. Понимая, что бежать некуда, он остановился, но вмиг взметнувшихся стрел он остановить уже не смог... В страхе перед смертью Сандро закрыл глаза, но открыл их, выпрыгивая из кровати.

Он небрежно смахнул со лба выступивший пот. Уже не нуждаясь в том, чтобы вставать с постели, ибо после кошмара уже оказался на ногах, прошел к рабочему столу. Сандро и не знал, радоваться ему или огорчаться тому, что к нему вернулась способность спать — кроме кошмаров, ему редко что снилось. Трисмегист оказался прав: мальчик нуждался и в сне, и в пище, но "эликсир недоросли" блокировал жизненные функции и не позволял нормально развиваться. Альберт уже три года обучал его друидизму, но еще до начала обучения заставил прекратить прием побочных эликсиров. Сандро боялся, что его тело деформируется из-за того, что живая часть продолжит расти, а мертвая — нет, но опасения оказались беспочвенными. Друид знал свое дело, и его магия позволила мальчику — даже его мертвой половине! — расти. За три года Сандро наверстал в росте все упущенное за пять лет приема тормозящего зелья. Теперь он был достаточно высок даже для восемнадцатилетнего юноши, но присущая ему и в младшие годы худощавость никуда не исчезла. Он был тощ, как тростинка. Но это мало волновало юного друида: теперь он был, как никогда, похож на человека — он рос, развивался, ощущал сонливость, голод и жажду, к нему вернулось все то, что он считал потерянным после трансформации навсегда. Он стал человеком. Но и мертвая половина — сущность полулича — никуда не делась. Арганус не оставил своих планов и также настойчиво обучал его некромантии, как Трисмегист друидизму. Сандро же проявлял одинаковое рвение и упорство к каждому из ворожений, потому что видел спасение как в магии жизни, так и в магии смерти.

Но сны. Сны не давали покоя...

* * *

Небо было чистым, словно морская гладь. Редкие облака, будто барашки волн, медленно плыли по лазурным просторам, на доли мгновений закрывая солнце, словно заставляя всевидящее око моргать. А огненное светило, день за днем, век за веком дарившее миру свои любовь и ласку, мягким теплом стелилась по серой бугристой земле.