Книга 1. Ученик некроманта. Игры Проклятых

— Он не виновен, — хныча, пробормотала Анэт. — Он пытался помочь. В меня... в меня вселился какой-то дух, черный, как ночь, и холодный, как лед.

— Ты бредишь, сестра. Это нормально, ты пережила страшное колдовство, но пройдет время — и все встанет на свои места. А я буду заниматься магией и смогу защитить тебя, больше никто не позарится на твою жизнь и здоровье, я обещаю тебе, — уверяла Энин, уже сейчас предвкушая, как с помощью Аргануса становится великой волшебницей и убивает своего учителя, а затем и всех скелетов и зомби, мертвых и полумертвых, которые пугали и издевались над нею и сестрой. — Время, когда мы будем принадлежать самим себе, близко, сестра.

— Ты сошла с ума! — ужаснулась Анэт от мыслей, которые посетили голову ее наивной сестры. — Темная магия испортит тебя, а Симиона отвернется от нас.

— Созидательница уже давно от нас отвернулась...

— Не богохульничай! — взорвалась Анэт. Она попыталась встать, но непреодолимая слабость, сковавшая ее тело, не позволила ей этого сделать.

— Прости, прости, — обняла сестру Энин. — Я не хотела тебя обидеть. Ты слаба, тебе нужен отдых и покой. Не волнуйся и ни о чем не думай. Выздоровеешь, тогда...

Энин отстранилась от сестры. Анэт неожиданно стала холодной, как зимняя ночь, а ее пустой, бесчувственныnbsp; # # 1 Луковица — куб для перегонки спиртов лукообразной формы. Отличается множественным закрытым циклом, который позволяет получать высокоградусные спирты.

й взгляд показался Энин взглядом бездны.

— Что-то не так? — испугалась она.

— Уйди! — оттолкнула сестру Анэт и встала с кровати, словно и не была минутой назад безнадежно слаба. — Сиди здесь, у меня есть дело, — сказала она, выходя из комнаты. — И только попробуй проследить за мной! — послышался голос из коридора.

Энин опешила. Она не могла понять, что произошло с сестрой. Возможно, это те перемены, о которых говорил Арганус, возможно, ему не удалось полностью избавить Анэт от волшбы Сандро? Энин подумала о том, что надо проследить за сестрой, но ее приказ был настолько жестким и безапелляционным, что нарушать его не хотелось. Девушка осталась в комнате, мысленно обыгрывая, как может помочь сестре и каким образом накажет обидчика.

* * *

Победа медленно, словно нехотя, переросла в ликование. Сперва никто не мог поверить в столь легкую — пусть и длительную — расправу над Виолеттой, никто, оценивая реальные возможности новоиспеченной магички, не верил в ее способность победить...

Над площадью повисла тишина — ужасающая, всепоглощающая. Но она разразилась многоголосым криком, когда юбер-орбы приняли свой привычный облик, а Морена, властно прошествовав на глазах сотен и сотен зрителей, подняла с пола свое неведомое оружие и расшаркиванием элегантных сапог развеяла по ветру прах своей горе-соперницы. Некроманты и рыцари смерти ликовали, восхваляя новую королеву, звездное небо над площадью изукрасилась росчерками магических молний и вспышками огненных шаров. Но веселье задохнулось, когда с трона поднялся Балор Дот. Король потерял верную ему королеву, стал на порядок слабее для своих врагов, но он по-прежнему был повелителем, которого презирали, хотя боялись даже пискнуть, чтобы не привлечь его внимания.

Балор Дот провел рукой, и Морену окутала тьма. Вместо могучей королевы осталось лишь черное облако. Все и каждый подавили в себе ропот, никто не решился издать ни звука. А темное пятно, повинуясь легкому пассу короля, поплыло к нему словно на крыльях тьмы. И когда облако остановилось перед лицом некроманта, он ударил в костяные ладони. Будь на них плоть, раздался бы хлопок, но прозвучал лишь грубый, словно водили сталью по стеклу, скрежет. Облако приняло очертание людской фигуры, быстро превращаясь в прекрасную девушку, и вскоре все поняли, что с Мореной ничего не случилось, что король возвысил новую королеву до своего статуса: наделил ее полномочиями хозяйки Хельгарда.

— Приветствуйте Королеву! — сухо приказал Балор Дот, и толпа разодетых в пестрые одеяния скелетов разразилась дружным, всеодобряющим, но в то же время испуганным ором.

— Рада править вместе с тобой, Повелитель, — шепнула Морена, положив руку с иллюзорной плотью на плечо своего короля.

— Брось маскарад, — тихим голосом приказал Балор Дот и одним взглядом, без помощи пассов и видимой магии, заставил иллюзию развеяться. Перед ним стоял скелет в женских одеждах со светящимися зелено-голубыми глазами. — Так ты больше похожа на королеву Хельгарда, — заметил он, после чего повернулся к толпе костлявых тел и громким гласом пробасил: — Да будет пир! Отпразднуем возвышение новой королевы! Батури! — позвал Балор Дот, и от толпы отделилось черное пятно, которое своим видом могло испортить праздник любому. Вампир шел в сопровождении двух собратьев, связанных магическими веревками, блокирующими волшбу, двух пленных, которых сейчас скормит Тьме на потеху безликой публике.

— Мой король... — Клавдий опустился на одно колено, склоняя голову.

— Говори, — позволил Балор Дот.

— Четверо Высших учинили погром и разбой в принадлежащих мне землях, — начал, вставая, Клавдий. Он точно знал каждое слово, которое скажет, но даже при таком условии каждый звук, выпускаемый изо рта, отдавался болью в сердце, навеки застывшем, но живом, чувствующем любовь и горечь. — Они изничтожили полсотни живых всего за одну ночь. Но оказались слишком нахальны в нарушении законов доблестного Балор Дота и плохо замели следы. Следующей же ночью их поймали, но выкраденные люди были уже мертвы. Двое нарушителей умерли, сопротивляясь, двое других рядом со мной и ждут вашего суда. — Батури опустил голову в поклоне, но сделал это не для того, чтобы показать учтивость, а лишь потому, что не мог смотреть в глаза ненавистному королю, из-за которого стал братоубийцей, которому был обязан не только дурной славой, но и гибелью рода.

— Смерть, — одним словом озвучил приговор монарх. Но молодая королева решила, что этого недостаточно:

— Я думаю, Высших надо допросить и выяснить, почему они нарушили приказ.

Клавдий посмотрел сочувственным взглядом на своих собратьев — на тех, кто пытался его убить, но которым это не удалось. Он не испытывал к ним ни ненависти, ни жажды мести, он сожалел об их неминуемой гибели, но они не должны были сказать лишних слов.

— Допрашивай, — предложил Балор Дот. Его не интересовали вампиры, равно как и то, почему и как они вырезали людей. Главное — в армии бесконечный рост, который не остановится от смерти сотни и даже тысячи никчемных — пусть и важных для Хельхейма — стигийцев.

— Назовите причину, по которой вы напали на людские селения? — хладнокровно спросила Морена. Она стала личем всего год назад и по-прежнему чувствовала в себе людское, хоть и понимала, что уже не человек, но желание мстить каждому, кто опасен для живых, не исчезало в ожесточенном темной магией сознании.

— Голод, — оскалившись клыкастой улыбкой, ответил один из приговоренных. — И ненависть к тварям, которые считают, что имеют права запрещать мне убивать пищу.

— Люди — источник силы Хельхейма. Тебя будут резать серебряными ножами до тех пор пока ты не скончаешься от мук, — безразлично оповестила Морена.

— Ты ошибаешься, лжекоролева... — покачал головой осужденный.

— Ножи! — приказала Морена.

— Не утруждайся, — ухмыльнулся смертник и молнией метнулся к королеве. Когда между ним и королевской четой оставалось все несколько шагов, он прошептал какую-то фразу и... умер, превращаясь в пепел. Черная зола измазала одежду королевы, испачкала желто-белый череп личи. За первым смертником рванулся второй. Он двигался так же быстро, почти незаметно для глаза, но некромантка, ударив облаком тьмы, не промахнулась. Правда, для Высшего эта магия оказалась почти безвредной. Он преодолел разделявшее его и королеву расстояние, после чего вцепился когтистыми пальцами в череп Морены, порываясь выколоть той глаза. Связанные в кистях руки не дали ему выцарапать некромантке горящие зрачки, хотя вампиру это почти удалось, и возможно, удалось бы, если бы в поединок не вмешался Балор Дот. Король легким магическим пассом отбросил нападавшего в сторону. После чего, взмахивая руками, заставлял вампира повторять движение костлявой кисти, словно кукловод, дергающий свою марионетку за нити.

Толпа восторженно кричала, одобряя восхитительное зрелище, и лишь Батури с содроганием и жалостью наблюдал за тем, как над его соплеменником глумятся паршивые некроманты. Клавдий бы посоветовал ему поступить так же, как первый смертник, прошептать правду о том, почему он здесь, заставить магию Клейма Эльтона превратить тело в пепел. Батури знал, что даже король Хельхейма не смог бы с легкостью справиться с Высшим, что собрат убил себя сам, понимая, что печать не оставит жизни нарушившему клятву. Но Клавдий не мог открыть тайну, не мог помочь своему соплеменнику, и все, что ему оставалось, это наблюдать за тем, как беспомощный вампир, словно бабочка, порхает из одного конца площади в другой, как он бьется о балочные перекрытия и пол, как его лицо заливает кровь, слышать, как он выкрикивает проклятия, адресованные Балор Доту и Клавдию.

— Позвольте мне убить его, — взмолился Батури. — Я не могу наблюдать за страданиями соплеменника.

— Закрой глаза, — бросил Балор Дот, продолжая играть со своей добычей, словно матерый кот с обессилевшей мышью.

Клавдий стиснул зубы и сжал кулаки, пытаясь заставить себя бесстрастно наблюдать за унижением себе подобного, но не выдержал. Рванулся навстречу своему соплеменнику и был так же быстр, как ветер. Всего за мгновение он оказался рядом и, сорвав с пояса изогнутый кинжал, вогнул сталь в глаз вампира, после чего резким и грубым движением, вырвал сердце из груди своего сотоварища и проткнул его кинжалом, случайно пробив насквозь и собственную ладонь, чем приковал мертвое сердце к своей плоти.

— Приговор исполнен! — выкрикнул Клавдий, давая понять, что свершил изначальную волю короля и не нарушил ни одного из его приказов.

Толпа на мгновение затихла, не понимая или не желая понимать, что концерт окончен, зато секундой позже разразилась бешеными криками. Кто-то начал скандировать: "Братоубийца!" — и в тот же миг все и каждый с воодушевлением подхватили клич. Батури с силой вырвал клинок из собственной руки, бросил пробитое насквозь сердце на пол, после чего, не сказав ни слова, обратился в кожана и взметнул к небесам, туда, куда путь каждому из некромантов заказан. Он хотел свободы, той свободы, которую ему обещал и пророчил Каэль. Клавдий знал: чтобы добиться своего, надо пройти тяжелый, кровавый путь, путь через тернии, и был готов к этому. Его жизнь — это не удовольствие, это боль. И он выдержит испытание болью.

— И ты ничего ему не сделаешь? — удивилась Морена, когда летучая мышь, превратилась в черную точку, едва заметную на ночном небосводе. — Он ушел безнаказанным.

— И за что я должен его наказывать? — невозмутимо поинтересовался Балор Дот.

— Он нарушил твой приказ, вмешался в твой поединок.

— Он исполнил мою волю, — отозвался король.

— Твоя бездейственность опасна для Хельхейма. — Морена перешла на шепот, чтобы никто не услышал ее слов: — За пять веков твоего правления мы так и не смогли разрушить "купол", люди с каждым годом дают все меньший налог, твой запрет на обучение юных некромантов привел к тому, что нет новых магов и знаний. Если ты не найдешь ответов на вопросы, волнующие страну, я публично обвиню тебя в квеитизме.

— Это угроза? — хмыкнул Балор Дот.

— Это единственная возможность для Хельхейма вернуть утраченное могущество. Ты должен отправиться в Залы Аменти и выискать для некромантов путь к спасению, отыскать возможность, чтобы разрушить "купол".

— Ты слишком рано заговорила о том, чем я должен заниматься, а чем нет. Я сам решу, что и когда мне делать, — отрезал Балор Дот и посмотрел на своих рабов.

Празднование набирало силу. Никто не обращал внимания на диалог королевской четы. Особо ретивые некроманты устроили собачьи бои1, другие жонглировали огненными шарами, остальные поглощали вино и яства, не обращая внимание на то, что вино оседало мокрыми пятнами на одеждах, а пища вываливалась из штанов и платьев. Все веселились, как могли. Сегодня был праздник смерти, и она, словно придя по зову, витала высоко над землей, озаряя танцы мертвых своей улыбкой. Луна, радуясь приходу своей власти, шире открыла всевидящее око и мутным полумертвым светом обогрела чертоги тьмы. Празднование удалось, но лишь королевская пара так и не смогла найти в эту ночь взаимопонимания.

# # 1 Собачьи бои — некроманты выращивают определенные породы собак, после чего убивают их по специфическому ритуалу и оживляют. Такие собаки превосходные бойцы, и некроманты, выставляя двух собак для сражения, делают ставки на победу одной из них. Ни одно празднование или пиршество не проходит без собачьих боев.

— Ты должен выполнить долг перед государством, — стояла на своем Морена.

— Откуда такая забота о стране, которую ты ненавидишь? — Король получал удовольствие от бешеных метаний своей Королевы.

— Я здесь — чтобы править, и править я хочу не кучей безмозглых костяшек, а миром.

— Далеко идущие планы, — одобрительно кивнул Балор Дот. — Может, сама и отправишься туда, куда так яро пытаешься меня загнать?

— В Залы Аменти не может зайти женщина. К тому же, у меня не хватит ни опыта, ни сил, чтобы покорить Тьму и заставить ее открыть мне будущее. Если только один человек, способный на это...

— Я не человек, женщина... — задумчиво протянул Балор Дот. — Но ты права: кроме меня никто не переборет Тьму — она пожрет любого без вопросов и усилий. Только ты не учла одного: я не оставлю трон пустым, а ты не получишь полной власти.

— Ты можешь оставить преемника, но лишь на тот срок, пока не вернешься из Залов Аменти, чтобы, получив знания, покорить весь мир, — предложила Морена, чувствуя, что лед тронулся и надо подбивать короля до нужного шага, пока еще не слишком поздно. К тому же он клюнул на уловку — решил, что Морена стелет дорогу для себя. Этим можно воспользоваться, чтобы дать путь другому.

— Нет, — кратко ответил Король. — Этому не бывать.

— Назначь того, кто ближе к тебе, чем кто бы то ни было — того, кому ты доверяешь, как себе. — Глаза Морены загорелись: она чувствовала близкий успех.

— Я доверяю себе, и только себе, — отрезал Балор Дот, но Морена неустанно твердила свое:

— Тебе не надоело бездействовать? Ты был первым генералом Трисмегиста, твои подвиги вошли в историю как самые безрассудные, самые провальные, но в итоге — победоносные. Ты стал стар в королевских палатах, а твой дух воина угас. Теперь ты — история. — Морена атаковала тем, о чем каждый молчал, чтобы не разгневать повелителя, но у некромантки не было других шансов повернуть ситуацию в свою сторону, и она рисковала, даже не догадываясь, что задевает с виду бесчувственного, как камень, мертвеца за живое и волнующее. — Тебя боятся, тебя презирают, но уже никто не говорит о том, что ты способен на что-то большее, чем просиживать на троне вечность. Ты пустышка с пышным прошлым, но никчемным будущим.