Дверь, еще одна дверь. Колонна, ваза, еще одна ваза... а зачем здесь колонна? Так построено?
Да вроде бы нет, везде единый стиль. А вот колонна выбивается из общего ряда. К чему она тут? Как украшение? Да, похоже. Она и правда выглядит богато, резной мрамор украшен искусными рисунками, акулы выпрыгивают из волны...
Алаис, повинуясь инстинкту, сделала шаг вперед.
Лично ее привлекала картинка, на которой серая акула выпрыгивала из зеленой волны. Пальцы побежали по резьбе.
Кажется ей — или вот здесь она более выпуклая?
Поддается под пальцами мрамор, или это самообман?
Алаис тихо выругалась сквозь зубы, помянув что-то из высшей математики, с иксом и игреком, и осмотрела остальные рисунки.
Вот — эта?
На расстоянии сантиметров пятидесяти друг от друга были нарисованы две одинаковые акулы. И... третья?
На уровне колен?
Не перебор?
А, какая разница, не попробуешь — не узнаешь. Алаис прижалась к колонне, как к любовнику, и надавила на двух акул руками, а на третью — коленом. И серые твари поддались, дрогнули, и чуть-чуть, едва заметно ушли в тело колонны.
* * *
Не было ни громов, ни молний, ничего. Просто где-то сработал рычаг, и плита поднялась. Вода из подвалов хлынула потоком в море. Какой-то шум, конечно, получился, потому что мужчины выскочили из комнаты, словно ошпаренные — и с одинаковым удивлением воззрились и на Алаис, и на колонну.
— Вот как! — искренне удивился Эдуард. — а я и не думал никогда... И в голову не приходило, стоит она себе тут — и стоит.
Луис плюнул на приличия и при всех поцеловал Алаис в щеку.
— Спасибо, родная.
— Пожалуйста. А вход в подземелья здесь есть?
— Да. В детской, в гардеробной, — отчитался Эдуард.
— Посмотрим?
Нельзя сказать, что уровень воды стал намного ниже. Но вода плескалась уже не вровень с краем люка, и это было хорошо.
Луис вздохнул.
— Да, похоже это надолго. Давайте мы вернемся завтра?
Эдуард замахал руками, как ветряная мельница.
— Да вы что! Ваша светлость! То есть тьер Тессани! Ужин же! И жена ждала... Давайте я приглашу вас переночевать, слуги комнаты подготовят, а до завтра, глядишь, и вода сойдет?
Луис пару минут подумал, а потом махнул рукой.
— Давайте так и поступим.
Ему за прошедшее время корабль и маританцы надоели хуже клопов. Хоть ночь передохнуть на суше и вдали от соглядатаев...
Ужин был вкусным, собеседники приветливыми, а комнаты им с Алаис предусмотрительно отвели смежные, так что Луис не пожалел о своем решении. И Алаис тоже.
* * *
Этот разговор состоялся через полчаса после того, как гости отправились спать.
— Отец... позволишь?
— Заходи, Феликс. Что случилось?
— Я хотел поговорить...
— Слушаю?
Герцог покосился на жену, которую только-только посвятил во все события вечера, и решил не уходить никуда из спальни. Чего два раза-то пересказывать?
Феликс мялся, жался, а потом...
— Пап, а почему мы их не убили? Это ведь несложно сделать...
Эдуард вздохнул. Всмотрелся в сына. Дурак — или как? Может просто не понимать, а может... да, может. И второе — плохо. Очень плохо.
— Убить их, чтобы получить проклятие на свою голову?
— А если...
— Ты сам видел акулу. Тебе мало доказательств? Мы сто с лишним лет ищем эти ходы, а герцогиня лишь пришла, поглядела — и тут же...
— Герцогиня же. Древняя кровь.
— Вот ты сам и сказал. Древняя кровь. У них — да, у нас — нет. У нас и десятой части их крови не имеется, или она спит — неважно. Важно другое. Ты готов жениться?
— Дорогой, — подала голос герцогиня. — Такой мезальянс...
Эдуард только головой покачал
— Это не мезальянс. Это признание наших прав на герцогство. Понимаешь, Феликс, ваши дети уже будут законными герцогами. А если Луис проведет их через посвящение... а он может, я это вижу... мы наконец станем истинными Лаис. Предки сто лет об этом мечтали, о праве крови, и мы его сможем осуществить. Потомки будут благодарны нам.
Феликс понурился.
Потомки-то будут благодарны, но кому их делать? Правильно, ему. А если там какой-нибудь крокодил? Мало ли? Вот, о герцогине Карнавон слухи ходили, а она вроде симпатичная женщина...
Отец словно прочитал его мысли.
— Не расстраивайся. Я более чем уверен, что там симпатичная девушка. Посмотри на тьера Тессани — он красив, думаю, его сестра будет не хуже.
— А если...
— Будешь искать себе утешения на стороне. Думаешь, не знаю, о всех твоих подружках? Или что ты половину служанок перепортил?
Феликс пожал плечами.
Ну, было... По молодости, по глупости, это уж потом он понял, что не стоит гадить, где живешь. Но служанок поменять пришлось, чем герцогиня была очень недовольна.
— Я думаю, сынок, другого выхода нет, — подала голос герцогиня. — Постарайся найти хоть что-то хорошее в бедной девушке, и мы с отцом постараемся принять ее, как родную. Все же неприятно зависеть от постороннего человека, который ничем не привязан ни к нам, ни к герцогству...
Эдуард поцеловал супруге руку, и подумал, что ему очень повезло с женой. Умная женщина — это гарантия крепкой и любящей семьи.
Феликс вздохнул и смирился. А что ему еще оставалось делать? Все равно рано или поздно жениться бы пришлось, так что...
Зато его дети будут настоящими герцогами. По праву рода и кров. Стоит ли ради этого потерпеть немного?
Да даже и много потерпеть стоит! Справимся.
* * *
— Я настаиваю!
Настаивать у магистра Шеллена получалось вполне грозно. Выздоровел.
Глава рода Ирт успешно держал оборону.
— Магистр, вы можете настаивать, но ехать вы пока не можете. Морской переход не пойдет вам на пользу.
— Лучше на вашем острове сиднем сидеть? Я тут плесенью порасту!
— Потерпите еще месяц. Или пусть ваш сын съездит.
— Далан не сможет. Он просто не посвящен в некоторые тайны Ордена, он может пострадать. Я не стану так рисковать сыном.
Далан бросил на отца неласковый взгляд, но спорить не стал. Нельзя сказать, что он полюбил магистра, или стал больше уважать, но готов был подчиняться в тех вопросах, в которых не разбирался. И слушать. И учиться.
А что еще надо?
Магистр и так был счастлив. Сын его не отвергал, а остальное приложится. Только вот... Орден.
Когда речь заходила об Ордене, магистр переставал себя контролировать. Сжимались в кулаки руки, срывался голос, бешено колотилось сердце, острыми кристаллами впивался в горло воздух.
Его люди.
Его друзья, братья, товарищи, подчиненные, за которых он отвечал, как за себя!
Они — мертвы, а он жив. Зачем?
Чтобы отомстить.
Вот тут ответ был прост и ясен. Магистр собирался жить для сына — и для мести. Эттан Даверт должен быть убит. Как? Когда?
Неважно! Лучше бы поскорее и смерть его должна быть мучительной и жестокой, остальное детали. Маританцы это знали, и не желали отпускать магистра с острова. Мало ли? Далан пока еще не полноценный Атрей, случись что с магистром, и заменить его будет сложно.
— Хорошо. Отдайте приказ своим подчиненным.
Атрей задумался.
— Вы доставите их до места и обратно.
— Да, разумеется. Что вы хотите забрать?
— Перстень рода Лаис. Его когда-то сняли с руки старого герцога, теперь он вернется к Луису. И медальон.
— Истинные? — уточнил глава рода Ирт. — Не копии?
— Копии у герцогов и Преотца. Настоящие — у нас.
— Пусть ваши люди съездят. А вы... магистр, вы не считаете, что пора бы посвятить сына в род?
Далан замотал головой, но маританец был неумолим.
— Возможно, вы и Шедер по отцу, но Атрей по крови. И с этим придется мириться, молодой человек.
Мириться Далану не хотелось, но и ругаться на глазах у маританца тоже. Выглядело бы слишком по-детски. А потому...
Оставалось только махнуть рукой.
— Когда?
— Завтра? — тут же предложил глава рода Ирт. — На рассвете, это возможно?
— В любой момент времени, лишь бы удоьбное место было, — махнул рукой магистр. — Далан, ты точно уверен?
— Разумеется.
Магистр поглядел на сына с недоверием, потом понял, что Далан согласился, лишь бы не спорить из-за того, что кажется ему неважным, и погрустнел. Все же это род и титул...
Посвящение требует особого настроения, состояния, желания... получится ли у Далана?
Впрочем, выбора все равно не было.
* * *
Море.
Рассвет, розовая полоска, бегущая по воде, серебристые барашки пены и ветерок, дующий с моря.
И двое человек, стоящих по колено в воде.
Далан в одних нижних штанах, которые промокли, облепили его и мало что скрывают, магистр одет в кожаные штаны и простую рубашку. С берега на них смотрят главы родов — всех шести. Всем интересно, такое зрелище не каждое столетие увидеть выпадает...
— Если испугаешься — ляг на спину и лежи. Вытащим. Главное не кричи, не кидайся из стороны в сторону, не...
— Начинаем? — слушать наставления по десятому разу Далану было откровенно неохота.
Магистр вздохнул, потом извлек из-за пояса кинжал и царапнул сначала свое запястье, потом руку Далана. Опустил их в море и даже не поморщился, когда защипала соль.
— Кровью Атрей, кровью моря, по праву первого в роду Атрей. Свидетельствую своей кровью, что этот человек хочет причислить себя к роду Атрей, быть его частью, его солью, его морем, его дела — дела рода, его честь — честь рода. Да будет порукой его честности кровь Королей.
Шаг назад. Еще один. И еще...
Лучше бы магистр сам остался в воде, но не отдавал сына...
Страшно.
За себя — нет, он уже пожил, уже может уйти спокойно, но Далан... За сына Атрей боялся до безумия. И стискивал кулаки, понимая, что не убережет Далана от жизни. Никак. Либо здесь и сейчас, под его присмотром, либо там и потом, уже без него. Выбор очевиден. За свой опыт магистр мог быть спокоен.
Далан, не долго думая, сделал шаг, второй, а потом поплыл, рассекая мощными гребками воду.
Магистр до боли всматривался в горизонт.
Ответят?
Отвергнут?
Но долго ждать не пришлось.
Когда вода вспенилась небольшим фонтаном, а потом над водой показалась спина кита, магистр выдохнул — и тут же вдохнул. Оказывается, все это время он почти не дышал, забыв обо всем в тревоге за сына. А Далан даже не волновался. Высунулся немного из воды, осмотрелся, увидел кита — и поплыл к нему. Целеустремленно так...
Кит какое-то время поколебался, стоит ли отвечать взаимностью этому странному человеку, но потом махнул плавником — и поплыл навстречу Далану. Это с берега он не казался особенно большим, а вот Далану стало немного... неуютно?
Как-то странно осознавать, что если он разинет рот, то и сожрать может. У Далана рост был меньше, чем у кита — морда. *
* автор в курсе, что киты людей не едят. Но Далан об этом не знает. Прим. авт.
А потом тупая серая морда приблизилась, толкнулась в Далана...
Робко?
Ну, знаете, в таких масштабах даже попытка приласкаться уже чревата переломами ребер. Так что Далан церемониться не стал, слегка отвел от себя морду и похлопал рукой по носу, как коня бы хлопал.
— Хороший мальчик, хороший...
Кит еще раз подтолкнул его носом. Мол, поплаваем?
И Далан решился. Конечно, у кита ручек не предусмотрено, держаться не за что, но его и в море не бросили, как Луиса — его акула. Алаис не стала скрывать от друга ход посвящения, и Далан примерно знал чего ожидать. А потому перевернулся на живот и поплыл вслед за китом.
Кита хватило на минуту. А потом...
Как же Далан ругался! Он использовал все слова, которые знал, и придумал еще пару сотен новых, не вошедших в словари. Он шипел и фыркал, плевался и бесился, потому что кит явно решил, что Далан — игрушка. И теперь аккуратно играл им, поворачивая то вправо, то влево.
Сначала парень злился.
А потом понял, что вреда-то ему и не причиняют. Испытывают?
А на что?
У Алаис это было хладнокровие. Я Луиса — ярость. Что у него?
Да просто — ум. Стоило Далану понять, что происходит, как ситуация изменилась. Плавать он умел просто отлично, а потому постарался поднырнуть так, чтобы оказаться сбоку от морды и не использоваться в качестве мячика.
Кит еще пару раз попробовал толкнуть Далана мордой, потерпел неудачу, и понял, что эффекта не будет. И на морде его появилось хитрое и довольное выражение. Далан готов был поклясться, чтов маленьких (для этой морды!) глазках светилась улыбка.
Кит вильнул хвостом, ловко подхватил Далана мордой и повлек к берегу, подталкивая так, что юноша и не захлебывался, и не уходил в глубину...
Каким-то образом ему это удавалось.
На полпути к берегу кит остановился, и Далан обернулся к нему.
— Не поплывешь дальше? Мелко?
Кивать киты не умеют. А петь — запросто. И китовая трель показалась Далану вдруг очаровательным звуком.
Кит пел для него и только для него. И Далан слушал, зависнув в воде, как учил его отец. Да, отец...
Каким-то образом китовая песнь очищала душу, снимала с нее всю накипь и грязь, смывала ненависть и боль...
Далан слушал. Слушали и на берегу, молчали, ждали...
И только когда Далан вышел на берег, встретили его аплодисментами и поздравлениями. Цветов дарить не стал — не дама, но для парня уже была готова сухая одежда, а рядом жарился сытный завтрак, которому придавали торжественность пять бутылок дорогого вина.
И только когда глава рода Ирт разлил вино по кубкам, а магистра поднял бокал и провозгласил тост:
— За Атрей и свежую кровь!
Далан поверил, то все закончилось.
Он прошел посвящение. И совершенно об этом не жалеет. Разве можно отказаться от части самого себя? Ах, как же хорошо быть самим собой! Жаль, что мало кто об этом знает.
* * *
С утра уровень воды уже опустился настолько, что в подвал можно было спуститься. И пол был почти сухим.
Конечно, первыми на амбразуру полезли стражники. В доспехе, с оружием наголо, и ничуть об этом не пожалели. Мат, который раздался снизу, был таким...
Алаис лишний раз убедилась в схожести миров. В некоторых аспектах.
Как оказалось, подвал был не пуст, нет, ничуть не пуст. Кто из Лаис был таким затейником? Или просто эти милые твари водились в окрестностях замка?
Мурены.
Черные, с пятнами по всему длинному телу, с впечатляющими зубами. До гигантских, на пятьдесят килограмм, они не дотягивали, но кило на пять-семь тянули. Вот и разгадка, почему погибали ныряльщики.
Рыбка эта агрессивная, кусачая, и человечиной отнюдь не брезгует. Лопает так, что за ушами трещит, а нападает без предупреждения. Только подплыви поближе! Дайверам — и тем несладко приходится, когда их кусают. Но то — дайверы, с аквалангами, со всем снаряжением двадцать первого века, а то местные 'герои'!
Когда тебя жрут под водой, первым делом ты заорешь и захлебнешься. А уж потом...
Сейчас вода ушла, и рыбы, те, кто не успел удрать, бились на полу в грязи. Но пока не сдохли... Мурена — живучая, а агрессии у нее только прибавилось. Вот и получил первый же стражник укус в ногу. Сапог из толстой кожи не пробило, но и радости не добавило.
