Хроники Дебила. Свиток 1

Затем как-то так получилось, что верблюд оказался у меня за спиной.... Я плохо помню, то ли это я прыгнул как лягушка вперед, то ли это он проскочил мимо меня на своих длинных ногах. Но так или иначе, к тому времени когда верблюжатник развернул свою скотину и снова попер на меня, я уже стоял в почти полной боеготовности выставив свое оружие ему навстречу и бесстрашно дрожа..., будем думать, — от ярости. И у нас началось фехтование.... Сволочь тыкал в меня своим трехметровым копьем, рубил и пытался теснить верблюдом. Верблюд на удивление, оказался очень маневренной скотиной, ловко двигаясь не только вперед, но и в бок и назад, подчиняясь командам и едва заметным касаниям чего-то вроде хлыста.

Вся моя стратегия..., все что я помнил, — надо ударить по руке держащей вражеское оружие. Попасть по руке не получалось, поскольку оружие мое было явно коротковато. Но направленные на меня удары я как-то пока отбивал. Зато вот верблюд меня сильно доставал. Ему хватало сделать вроде бы небольшой шажок, чтобы преодолеть дистанцию в метр-полтора, подставив меня под удар копья, либо норовя сшибить своей вонючей тушей.... Раз-два я это стерпел..., поскольку успевал отпрыгнуть. А в третий раз, понимая что не успеваю, сдуру влепил ему кулаком в бок. ...Ему конечно мой удар был что слону дробина...., если бы на моей руке не было перчатки с пятисантиметровыми шипами. Так что скотины взбрыкнула. Вечно угрожающее мне копье взмыло куда-то в сторону, а я, умудрившись зацепить крюком своего протазана отворот халата противника, — сдернул его на землю. Упал мой враг неудачно. Кажется у него даже что-то хрустнуло. Впрочем, в следующий миг хрустнули позвонки на его шее, в том самом месте, по которому я рубанул своим "крылатым копьем".

Черт! Меня всего трясло от переполнившего кровь адреналина, ноги подкашивались и кажется за весь бой я не разу не вздохнул не выдохнул.... Но особо истошный вопль, раздавшийся в стороне, принес весть о том что битва-то еще не кончилась. Впереди, там где когда-то стояла шеренга наших бойцов, все еще дрались. Пришлось бежать на помощь....

...Они бы меня еще драконоборцем обозвали! — Хренушки. Я бежал под защиту своего приятеля. Рядом с Лга*нхи было не так страшно. А верблюд этот мне просто на пути встретился.... Да еще и стоял спиной ко мне, пока его всадник воевал с Мсоем. Все что я сделал, — широко замахнувшись, рубанул верблюда по ноге. И так удачно попал, что тот сразу оступился и опрокинулся, прихватив с собой и своего всадника.... Дальше я задерживаться не стал и помчался поближе к огромной дылде, который орудуя своим гигантским копьем словно соломинкой, как раз сейчас убивал третьего всадника. Собственно это он и был героем сегодняшнего дня. По крайней мере шесть свежих скальпов в его коллекции, — ясно давали понять всем желающим, кто тут самый результативный участник.

Но все почему-то восхваляли меня, "заполучившего" в коллекцию лишь один скальп. — И все за то, что я убил страшного демона, на котором ездят враги. ...А собственно да. — Раненного верблюда пришлось добить, а остальных отогнали тычками копий, и воинственными воплями..., от греха подальше, потому как связываться с мертвыми демонами себе дороже. Воевать с демонами, — дело шаманов, а не простых работников копья и секиры.

...Почему-то добивать верблюда для меня оказалось тяжелее чем прикончить вражеского воина в пылу битвы. Столько в глазах этой скотины было укора и обиды.... Но раненое животное, с почти перерубленной задней ногой, по-любому было не жилец. Уж не знаю почему, — но он даже встать на три ноги не пытался, а лежал на брюхе, время от времени не то орал, не то повизгивал от боли, и словно бы сам подставлял свою лебединую шею под удар. — Я и ударил.

...Позже мы наскоро поели "демонского" мяса.... Увы, не все. — Из семи бойцов Мсоя, в живых осталось только четверо. И из них трое, в том числе и сам Мсой получили ранения. Еще верблюжатники умудрились прикончить парочку носильщиков, тоже ринувшихся в битву и еще троих поранить. ...Я тоже был раненным. Оказалось что копье супостата оставило изрядную борозду у меня на спине. И если в пылу битвы я этого почти не почувствовал, — то после того как моя кровь очистилась от адреналина, — рана начала жутко болеть. Так что особой радости от восхвалений и победы я не чувствовал.

Но сама битва казалась мелкой неприятностью, по сравнению с тем что началось после нее. — Меня назначили главным доктором. ...Меня!

Ортай с учениками, оттащив в сторону тела наших убитых, совершал над ними какие-то погребальные обряды. ...Как и степняки, — горцы тела не закапывали. Их оттаскивали на скалы, и сажали лицом на запад, снарядив в последний путь. Как и у нас, — мертвец оставлял на себе все свои украшения, поскольку амулеты и талисманы в стране духов, принесут ему куда больше пользы, чем оружие или мотыга.... Впрочем, и земное оружие и инструменты в загробном мире были не лишними, — воинам оставили по кинжалу и копью, а носильщики остались со своими ножами и дубинками.... Как мне объяснил Мсой, которому я как раз сейчас пытался дрожащими руками заштопать жуткую рану на плече, — когда хоронят знатного воина, (такого как он например), с ним оставляют все его оружие, но простым, еще ничем особенно не проявившим себя воякам, как те что были в его отряде, (все крутые воины остались охранять рубежи родины), достаточно было бы и имитации оружия, — вроде палки вместо копья, и деревянного колышка вместо кинжала. ...Просто сейчас некогда было заниматься изготовлением подделок.

Так что сволочь Ортай опять меня провел. Пока он составлял икебаны из покойников, — я, с трудом понимая что делаю, выпучив от ужаса глаза и пытаясь не сблевать в открытые раны, — изображал из себя военно-полевого хирурга.

И уж можете мне поверить, — я на это не сам подписался. Скорее даже наоборот. Но сколько я не отнекивался отсутствием подходящих препаратов и неблагоприятным расположением звезд, — больше этим заниматься было некому. — На Ортае, — исполнение погребальных церемоний, а больше шаманов рядом нету..

...Вздохнул я чуть свободнее, когда узнал что в принципе вояки и сами могут позаботиться о своих ранах. Это вроде даже входило в программу их обучения. На мне же лежала комплексная противодуховая защита. Потому как, — известное дело. — Стоит духам только увидеть доступ в человеческое тело сквозь порванную кожу и прорезанное мясо, они так и норовят забраться в человечье нутро, и всячески там набедокурить.

Мои приемы борьбы с духами, изрядно удивили Мсоя и товарищей. — Я потребовал промывать раны только кипяченой водой, (остывшей естественно), а также предварительно прокипятить бронзовую иглу и нитки, которыми они взялись зашивать свои раны, и ошпарить кипятком полотно, пошедшее на перевязку. В качестве утешения, я спел им "Восьмиклассницу", "Ты ж менэ пидманула", и "Вот пуля просвистела..." над кипящим котелком, а завязывая раны использовал особо мощное магическое средство мурлыкая "ля-ля-ля", на мотивы "Йелло субмарин" и "Йестедей".

...Вот только одна беда. — Прикидываться шаманом это одно, а вот реально заботиться о раненных, — уже совсем другое. Поэтому на робкие вопросы о прогнозах на ближайшее будущее, приходилось лишь разводить руками, и честно врать что все теперь зависит от самих больных и их защитных амулетов. Поскольку духи верблюжатников разъезжающих на демонах, очень сильны и опасны, и справиться с ними дано только очень мощному шаманству. ...На мое счастье, — раны были не такие уж серьезные. Парочку вояк, получивших копье в брюхо и топором по голове, — Мсой добил сразу, — кажется это входило в его обязанностью командующего, — добивать безнадежных раненных.

Остальные раны были в основном резано-колотые, причем в мягкие ткани, ни кости ни сухожилия не пострадали. (Насколько я вообще мог судить).

...Вот чем хорошо острое металлическое оружие, — раны остаются относительно чистые и аккуратные, по сравнению с теми что наносятся каменными или деревянными аналогами. Конечно тоже не сахар. Но насколько я помнил, обожженный наконечник деревянного кола, не столько прокалывал, сколько прорывал кожу и плоть. А про жутки раны которые наносили каменный топор или дубина, крушащие черепа или вырывающие куски мяса из тела и дробящие кости, — даже говорить было жутко.

Еще одной большой удачей было то, что у вояк имелся набор "травок первой необходимости". Одну из которых я с ходу опознал по запаху. — Та самая, которой меня лечил шаман, а потом я, — Лга*нхи. Еще один корешок, если его пожевать, давал легкий наркотический эффект, и использовался в качестве обезволивающего. Я сам испытал его когда Мсой зашивал мне спину. — Не сказать что не было больно. Просто боль чувствовалась как-то более тупо и отстраненно. ...Сквозь эту тупость, я подумал что все таки придется наверное всерьез заняться изучением местной фармакологии и фитотерапии. Поскольку пребывая на должности шамана, трудно отнекаться от подобных обязанностей.

Следующие дни мы сидели на месте, зализывая раны и думая как жить дальше. Лга*нхи с одним из носильщиков пошел по свежему следу вражеского отряда, в надежде узнать откуда они взялись, и ждут ли нас впереди аналогичные неприятности. Второго носильщика отправили назад с донесением о печальном начале нашей экспедиции. Мсой строжил своих вояк, объясняя что они делали не так и почему это плохо. Я поддакивал ему в свободное от забот время, заодно рекламируя достоинства своего протазана и хвастаясь как стащил своего противника зацепив крючком. А заодно подкидывая идеи о встречи врага в плотном строю на выставленные длинные копья, и даже изобразил ему палочкой на земле, что такое каре, (опять же в моем понимании). Подбросил идею о первом ряде стоящем на колене, втором... третьем.... На что Мсой логично спросил, — где ему взять столько воинов? — Мне осталось только развести руками.

Так же как я разводил руками при "лечении" раненных. ...Собственно все лечении сводилось к жеванию горькой травки, с последующем выплевыванием приготовленного препарата на свежую рану, перевязками и вокальными упражнениями. ...Хорошо хоть тут никто не ждал от меня ни безупречного вокала ни стопроцентного выздоровления. — Благо, насчет последнего народ знал что умереть можно даже от простой царапины, и даже опытный шаман тут бывает бессилен. А в первом случае, кажется даже радовались когда мой голос звучал особенно противно и мерзко, уверенные что это-то и отпугивает духов.

...Почти все время во рту у меня стояла непроходимая горечь. ...Уверен горечь была от жевания травки, а не от своей бесполезности и происходящего из этого факта отчаяния. Впервые чьи-то жизни зависели от моих умений и знаний. Впервые мои ошибки или успехи имели такую высокую цену. Плохо написать картину, выкрутить горшок, или слепить модель, — это удар по самолюбию, ну или по кошельку, — не более.... А вот не справиться с лечением, — это чья-то смерть. ...Нет, не "чья-то", а конкретного парня, которого ты знаешь уже несколько дней, а то и недель, с кем делил пищу у костра и тяготы пути, перебрасывался шуточками, переругивался и обменивался байками.... Угнетает одна только мысль о том что не справишься. Но надо делать довольную и беззаботную рожу, чтобы пациент не умер от страха при виде безнадеги на лице "доктора". ...Да. Надо срочно учиться.

Я попробовал втянуть Ортая в медицинские беседы. Но как я понял, — он с медициной тоже не дружил. Его уделом были гадания, звезды и амулеты. Он мог предсказать идеальное время для посевов, вызнать у духов время поворота светового дня с зимы на лето и обратно, сотворить особо мощные защитные амулеты, и даже предсказать погоду на завтра.... С таким кругом забот, ему было не до какого-то там банального лечения, бывшее суть, прерогативой простых и незамысловатых шаманов вроде меня.

Пришлось просить Осакат и ее служанку, поискать лечебно-плевательную травку, мол, — "Надо обновить запас". Они довольно быстро натаскали мне целый ворох. Травка оказалась довольно известной и распространенной. Вроде подорожника или ромашки в средней полосе России. ...Забросил удочку еще и насчет обезболивающих корешков. — Тоже притащили. ...Причем ободранные от "вершков". — Ан фигушки. — Так я никогда не узнаю как выглядит растение. — Пришлось делать заказ на полный гербарий, мотивируя это темными шаманскими надобностями.... Потом попробовал сделать заказ на валерьянку, — первое что пришло мне в голову. ...Вы когда-нибудь пытались объяснить на пальцах, как пахнет валерьянка? — И не пробуйте. — Я то уже Дебил, мне можно. А вам надо беречь свою репутацию.

Пришлось просто велеть девчонкам и свободным от забот воинам и носильщикам, тащить ко мне все известные им полезные травки, — мол я сам выберу нужные. А получив образцы, — осторожненько выспрашивать что это и от чего помогает.... Образцы завертывал в куски материи, на которые наносил волшебные руны, разведенной в перетопленном жиру из верблюжьего горба цветной глиной. Что вызывало особенно большое почтение у окружающих, и тайную зависть Ортая.

Так началось мое обучение первобытной медицине.

Может благодаря дезинфекции, может — травкам, а может — просто крепкому здоровью пациентов, но все мои больные шли на поправку. Ни одного случая заражения и гангрены, которой я так опасался. Так что последние пару дней я пребывал в более чем превосходном расположении духа. Естественно это не могло остаться безнаказанным. Особенно когда рядом моя дорогая названная сестренка, и исчадья ада по совместительству, — Осакат.

...Я как раз сидел и разбирал свою добычу, которой у меня оказалось больше всех. Поскольку, по логике моих сотоварищей, — доспехи и оружие всадника принадлежали убившему его Мсою, а вот седло и притороченные к нему тючки с барахлом, — мне, — суровому победителю верблюда. Поначалу я особо не интересовался этой своей добычей, — был слишком занят лечением. Но сейчас, когда больные шли на поправку, — было сложно удержаться и не покопаться в награбленном. Естественно, рядом паслась Осакат с подружкой, буквально выхватывающие у меня из рук каждую вещь, которую я не прятал от них за спину. Что может быть интереснее для двух девчонок, чем покопаться в награбленной добыче? — Только милый щебет, болтовня и ценные указания по ее распределению.

Вояка которого завалил Мсой, явно был не из бедных. В его седельных тюках чего только не было. ...Не было самого важного, — запасного верблюда, который бы мог тащить все это вместо меня, поскольку барахла на нем было навешано центнера полтора, а то и два. — Пивасик по сравнению с этим воякой, явно двигался налегке.

Больше половины всего груза была еда, — какая-то крупа напоминающая пшенку, и сушенное до каменного состояния мясо. Ни девчонки, ни Ортай, тоже ошивавшийся рядом, — крупу не опознали. А на мое предложение попробовать сварить из нее кашу, ответили опасениями что подобная пища может кишеть враждебными духами..., и потому, — ну ее на фиг.

На фиг вас, опасливые вы мои! Как подаренные бронзулетки на шею вешать, да халаты мерить, — так никакие духи не страшны. А как кашу мне варить, так сразу бдительность проснулась! Вот вам засранки малолетние новый фирменный котелок, живо за водой, и чтобы через десять минут вода кипела! А боитесь духов, — вот вам в нагрузку волшебно-профилактическое "ля-ля-ля" на мотив "В траве сидел кузнечик". ...О!!! — Как вы завываете, — таким пением глистов выводить можно, где уж тут духам устоять!