Рядом с троном, на котором восседал повелитель, Алексиор заметил странное сооружение, большой шелковый шатер с сетчатой передней стенкой, которого по замыслу зодчего здесь явно не должно было быть. Продолжая про себя удивляться, он вместе с остальными приблизился к трону и склонился в глубоком почтительном поклоне.
Его Величество Теврок Великолепный благосклонно выслушал сбивчивые приветственные речи тюремного смотрителя Кемиля Назираха, о котором столь похвально отзывался инспектор, снисходительно кивнул на привествия старого знакомца Шираса, даже шутливо поинтересовался, не случалось тому вновь заглядывать в чужие гаремы. Ширас был готов встретить царственные подначки, он не подкачал, ответ его был полон тонкого остроумия и туманных намеков. Повелитель даже изволил слегка улыбнуться.
Очередь дошла и до Алексиора. Его Величество Теврок Великолепный проявил к нему определенный интерес. Он внимательно слушал доклад белого юноши, кивал, если что-то было непонятно, переспрашивал. При этом, не отрываясь, смотрел на его волосы, убранные в косу. Однако ни словом не обмолвился. Алексиор был ему за это несказанно благодарен.
В тот момент, когда повелитель милостиво отпустил эту троицу, из шелкового шатра, стоявшего рядом с троном, раздался голос:
— Тот, кто умеет добывать воду, пусть подойдет ко мне.
Голос был женский, хорошо поставленный и приятный, однако в нем слышалась сталь, как у человека, привыкшего к беспрекословному подчинению.
— Да, матушка, — ответил повелитель, и жестом велел проводить Алексиора за шелковые занавеси.
Ширасу и же и Кемилю пришлось удалиться, ибо время их посещения истекло. Но они остались снаружи, подождать своего белого друга. Надо сказать, неожиданный интерес царицы Астинит смутил их и даже навел не тревожные мысли.
* * *
Алексиор, войдя в шелковый шатер дивного цвета лазурного неба, увидел перед собой высокую женщину, сидящую на таком же, как у повелителя, троне. По обеим сторонам от трона стояли два евнуха с опахалами. Женщина была закутана в богатое многослойное покрывало, оставлявшее открытыми лишь глаза, подведенные черной краской. Судя по царственной осанке и неуловимой властности, он понял, что стоит перед царицей Астинит, матерью царя. Той женщиной, которая управляет всем Магрибахартом.
Алексиор низко поклонился и прижал руку к сердцу:
— Приветствую Вас, великая царица Астинит.
Та чуть склонила голову и сделала евнуху, стоящему слева от нее знак подойти. Потом оперлась на его руку, встала и спустилась к Алексиору. Обошла его кругом. Все это без единого слова. Он слегка занервничал и смутился, а глаза предпочел опустить, чтобы не оскорбить ненароком царственную особу.
— Кто ты? — услышал он и поднял голову.
— Меня зовут Ароис, Ваше Величество, я новый тюремный следователь Гур-Банахора, — и снова склонился.
— Я знаю, что ты новый тюремный следователь, — царица с интересом прищурилась, — Я спросила, кто ты?
Алексиор понял, что отмолчаться ему не удастся, но раскрывать всех своих тайн не собирался:
— Ваше Величество, я странник, нашедший приют в Гур-Банахоре, люди здесь зовут меня белый кериб.
— Белый кериб? — хмыкнула царица, продолжая обходить его по кругу, — Это я и так поняла. Судя по твоим волосам, ты из Забиргана? Говори.
— Да, — нехотя ответил Алексиор.
Царица кивнула.
— Моя прабабка была из Забиргана.
Видя, как юноша поднял взгляд, в котором зажегся интерес, царица продолжила:
— У моей прабабки тоже были дивные светлые волосы. От нее мне достались кое-какие способности. Увы, не достались волосы.
Она вздохнула. Потом встала прямо перед ним и спросила с нажимом:
— Так кто ты?
— Я никто, — ответил Алексиор, глядя ей в глаза.
Царица Астинит негромко велела евнухам исчезнуть, а сама протянула руку, почти касаясь его груди.
— И все же, то, что ты носишь на груди, белый кериб...
Он схватился за грудь, желая скрыть символ власти, медальон, подаренный Евтихией, хранивший его среди всех бед. Царица убрала руку, но повторила вопрос:
— Кто ты?
— Я никто, просто странник, — все так же ответил ей Алексиор.
Он качнула головой, усмехнувшись:
— Хорошо, белый кериб Ароис, я уважаю твое желание остаться неузнанным.
— Благодярю, Ваше Величество, — Алексиор низко поклонился.
Царица вернулась на трон, юноша думал, что его сейчас отпустят, и вздохнул с облегчением, но это было еще не все. Далеко не все.
— Ароис, я расскажу тебе один свой сон. Мне нужно знать твое мнение.
— Да, Ваше Величество, — ему не терпелось уйти, но и послушать царицу тоже хотелось.
Эта необычная женщина показалась Алексиору очень интересным собеседником, в ней чувствовалась великая внутренняя сила, прозорливый ум, образование и тонкий юмор. Поистине, великая царица.
Восхищение юноши не укрылось от многоопытной женщины, но в нем не было ничего плотского, ни единой пошлой мысли. А уж она-то умела видеть истинную суть вещей! Царица поняла, что перед ней принц Версантиума, вероятнее всего, наследник.
До царского дома Магрибахарта, естественно, докатились новости жизни заморских соседей. И странная история о ужасных обвинениях и несостоявшейся казни наследника в том числе. Однако, сплетни сплетнями, а у царицы были свои глаза. И то, что она видела внутренним взором, не вязалось с тем, что ей говорили.
— Слушай, белый юноша. Мне снилось, что на месте пустыни к северо-западу от Магриха, появилось озеро с кристально чистой водой. Я подошла к воде... И вдруг навстречу мне из глубины открылись глаза. Голубые глаза с глубокими черными зрачками, окаймленными светящимися белыми восьмиконечными звездами.
Алексиор уже понял, но ждал, чтобы царица Астинит закончила свой рассказ.
— Из воды навстречу мне поднялся морской дракон. Он смотрел в мои глаза, а после снова опустился на дно озера, — она молчала с минуту, потом спросила, — Что ты об этом скажешь?
— Ваше Величество, великая царица Астинит, ваш сон может исполниться почти буквально. Потому что, скорее всего, в этой пустыне есть подземные воды. Я могу найти их для Вас, и тогда там действительно появится озеро.
— А тот дракон, которого я видела во сне, указывал на твое появление, мальчик, — подумала царица.
Вслух же она сказала:
— Я желаю, чтобы ты остался при мне. Ты станешь моим личным секретарем.
— О... — выдохнул Алексиор, — Но чем я...
Она не дала договорить:
— Не благодари меня, не утомляй мои уши. Ты слишком умен, чтобы сидеть в тюремной канцелярии этого скорпионьего угла, — она махнула рукой, имея в виду остров Расхаранарт, — А мне нужен такой человек рядом, честный и благородный. Который может мыслить нестандартно, и вместе с тем, не убелен сединами от старости, и не страдает от многочисленных болезней. Я навела о тебе справки, юноша, еще до того, как приехала сюда, а теперь еще больше укрепилась в своем решении.
Алексиор молча поклонился, едва не коснувшись рукой пола. Царица не стала говорить, что хотела бы видеть таким же своего сына, но, увы, сыну абсолютно безразличны дела государства, и лишь женщины имеют для него значение. А с этим юношей ей было интересно беседовать. И потом, помимо гибкого ума, в нем было нечто, весьма редко встречающееся в наше время, несгибаемый внутренний стержень и душевная чистота.
Царица, наблюдая, как молодой человек достойно, без лести и подобострастия воспринял неожиданное назначение, лишний раз подумала, что, оставив этого загадочного юношу при себе, она сможет уберечь его от несчастий. А что несчастья его преследуют с завидным постоянством, это она тоже поняла, потому как помимо дара видеть истинную суть вещей, имела еще и дар пророческий.
В общем, сама того не замечая, царица вознамерилась позаботиться о нем и, в какой-то мере, заметить ему мать.
— Ваше Величество, я пойду за своими вещами, а после сразу же... — начал было Алексиор.
— Нет, Ароис, ты останешься здесь. Твои вещи принесут.
Он понял, что маятник его судьбы качнулся снова.
— Могу я хотя бы попрощаться с друзьями?
— Разумеется.
— Благодарю.
Алексиор собрался уходить, когда царица Астинит проговорила:
— Ты имел в виду местного новоявленного коммерческого гения, смотрителя тюрьмы Кемиля Назираха и этого бывшего бандита Шираса, прославившегося тем, что наследил в гареме нашего главного евнуха? — глаза царицы Астинит искрились смехом.
— Да, ваше Величество, — Алексиорс с трудом сдержался, пытаясь сохранить серьезное лицо.
— Кемиля я тоже желаю перевести в Магрих, на повышение. Грех пропадать такому таланту в глуши. А Ширасу ничего не мешает поехать в столицу вместе с вами. Думаю, и ему можно найти работу? Ты так не считаешь?
Царица-мать говорила все это с каменным лицом, но он понял, что та веселится.
— О, госпожа, Ваше Величество... — забормотал Алексиор, расплываясь в улыбке.
— Иди, мальчик. Обрадуй своих друзей, — а потом строго добавила, — И сразу же обратно!
— Слушаюсь, госпожа! — донеслось уже снаружи.
Царица улыбнулась, глядя вслед мальчишке, и позвала евнухов, чтобы вернуться в свои покои. Ей хотелось побеседовать с ним еще, а заодно узнать, как он познакомился этими двумя столь разными людьми. И вообще, узнать о нем побольше.
* * *
Итак, новый поворот судьбы.
Алексиор вместе со свитой царицы Астинит отправится в Магрих, его друзья, Кемиль Низарах и Ширас, отправятся вслед за ним. Кажется, Алексиор боялся даже думать на эту тему, дела начинают налаживаться. Возможно, в столице ему удастся узнать о том, что творится дома? Он будет дальше от дома, и вместе с тем ближе. Парадокс.
Но все равно в его сердце поселилась надежда.
Глава 43.
Царица Онхельма заперлась в свем кабинете, чтобы хорошенько все обдумать. И чем больше она размышляла о связи девчонки из таверны, сбежавшего наследника и слепой, упорно не желавшей становиться окончательно мертвой, тем меньше ей это нравилось. Первоначальное удовлетворение от своих догадок относительно того, что можно одним махом накрыть всех, сменилось откровенным недоумением.
Почему до сих пор в фиорды не посланы карательные отряды? Как она могла упустить этот момент? Он словно выпал у нее из памяти. Так не должно было быть... Не должно. Завтра же поставить вопрос перед Советом. И допросить береговую стражу, какого черта голуби, укрывшиеся в фиордах еще живы!
Она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
Хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо? Делай это сам. Так она и поступит. Она сама возглавит эту операцию. Во всяком случае, будет знать все из первых рук.
Завтра. Сейчас спать.
Она поймала себя на мысли, что собирается пойти к Вильмору.
К Вильмору. Поговорить.
Но Вильмора уже нет. Его будут бальзамировать еще два дня, а после он займет свое место в царском склепе. Онхельме внезапно захотелось еще раз его увидеть, пока он еще во дворце. Пусть он мертв, но он пока еще здесь. Она спустилась вниз, в помещения ледника, туда, где было тело ее последнего мужа. Велела выйти всем, кто там находился.
Так странно, она уже похоронила пятерых, но только с ним ей было почему-то тяжела расстаться. Постояла немного рядом, взяла его холодную, мертвую руку. Его руки были теплыми, они обнимали и ласкали ее, дарили нежность, пробуждали страсть. Онхельма стала задыхаться. Если она дольше останется — разрыдается, начнет биться в истерике, крича, что сожалеет, что не хотела...
Государыня быстро вышла и захлопнула за собой дверь. Прислонилась спиной и прикрыла глаза. Ей нужно было успокоиться, и как всегда, на помощь пришел внутренний советчик, который сказал ей, что она молода, красива, и весь мир у ее ног. А муж все равно был стар, одной ногой в могиле. Так какая разница, чуть раньше или чуть позже?
На самом деле, все происходящее к лучшему. А ей нужно просто немного развеяться. В обществе какого-нибудь приятного молодого человека, намекнул внутренний голос. Что ж, в этом был определенный резон, горячая ночь — это как раз то, что ей сейчас нужно, чтобы выбросить свю эту чушь из головы!
Она вернулась к себе и вызвала камеристку Милу, чтобы та подготовила ее ко сну. Пока та возилась, переодевая ее, царица проговорила, глядя на свое отражение:
— Мила, мне нужет тот товар.
Камеистка на миг оцепенела, затем судорожно сглотнула.
— Что с тобой, ты что, больна?
— Нет, государыня, — голос девицы был еле слышен.
— Ты поняла, о чем я?
Та кивнула.
— Тогда доставишь мне это к полуночи.
Мила похолодела, ей вспомнился разбившийся насмерть прошлый 'счастливец', побывавший ночью в постели царицы. Она еще тогда поняла, что смерть его не была случайностью. А теперь, ей придется отправить на верную смерть другого, ничего не подозревающего мужчину? Он мысленно содрогнулась.
— Что с тобой Мила? Ты странно себя ведешь.
— Ничего Ваше Величество, со мной все в порядке. Я сделаю... доставлю товар...
— Вот и отлично. А теперь иди. Оставь меня.
Мила вышла, чувствуя себя между молотом и наковальней. С одной стороны, она до жути боялась царицу, с другой... Как бы ей не хотелось денег и царских милостей, послать на смерть ни в чем не повинного человека — это было слишком даже для нее. Она забилась в свою каморку и разрыдалась. Но потом все же переступила через себя и пошла исполнять волю своей госпожи.
Найти желающего вкусить райских наслаждений в объятиях прекраснейшей из цариц оказалось просто. Да вот привести его в спальню к госпоже, как ягненка на бойню, оказалось для камеристки совсем не так просто.
У государыни Онхельмы сегодня будет ночь страсти, а ее верная служанка будет мучиться совестью, понимая, что служить царице может быть, даже выше ее сил.
* * *
Государыня с утра была полна сил. Она уже не рефлексировала по поводу продажной любви, это стало своеобразным развлечением. Когда знаешь, чем все закончится, играть даже веселее.
Она приказала созвать Совет, и первым вопросом, с которым царица обратилась у мудрым старейшинам было:
— Что такое, вообще, контрабандисты?
Ей попытались объяснить, что это лица, провозящие товары в обход таможни. За что удостоились царственного раздражения.
— Я прекрасно знаю, что значит это слово. Ответьте мне, какого... Почему они до сих пор сидят в своих фиордах, а вы ничего не предпринимаете по этому поводу?
— Ваше Величество, Государыня Онхельма, фиорды неприступны.
— Что? Избывьте меня от этого жалкого лепета. Если фиорды неприступны, как сами контрабандисты туда попадают?
— Но Ваше Величество, фиорды принадлежат контрабандистам с незапамятных времен...
— Что я слышу? Так этот нарыв на теле царства с незапамятных времен, и никто из властителей Страны морского берега даже не думал от него избывиться?!
Звенящая тишина была ей ответом. Царица продолжила:
— Хорошо, теперь я понимаю, почему не предпринимались попытки их оттуда выкурить. Очевидно, такое положение всех устраивало, — она обвела взглядом зал, — Но это не устраивает меня! Сегодня же снараядить флот и взять эти чертовы фиорды!
