Дорога мертвецов

На всякий случай Костя проверил свой арсенал. У него осталось четыре полных рожка, четыре гранаты для подствольника и две РГО. Одну из них он сунул в карман бушлата и, сменив рожок, осторожно приоткрыл наружную дверь. Живым не дамся, решил он.

* * *

Самое страшное заключалось в том, что граната РПГ-27 не совсем убила Т-94. То есть, конечно, она лишила его оружия, но не способности двигаться. Даже без башни танк был грозен. Сразу после взрыва он взревел, как лев, и, как сто тысяч буйволов, устремился в атаку. Его удар в фасад почтамта был чудовищен. Здание содрогнулось от фундамента до крыши, зашаталось, крыша еще раз жалобно скрипнула, стены сложились и рухнули. Но внутри уже никого не было. Группа 'Бета' не была бы 'Бетой', если бы вовремя не передислоцировалась. Т-94 еще с остервенением равнял развалины почтамта, а Калита со своими людьми уходил в сторону абсолютно черной стены.

Ослепший и оглохший Т-94 еще долго ездил по площади, пытаясь найти и уничтожить врага. Потом, когда топливо у него закончилось, он прыгнул и исчез за горизонтом, отправившись на ремонтную базу, чтобы восстановить башню, а потом вернуться и отомстить неприятелю.

Квартала три они молча бежали. Потом перешли на быстрый шаг.

— Как? Как он нас нашел? — удивлялся Жора Мамыра.

Он уже забыл о Юлечке, и новые, куда более значимые события, отвлекли его от мыслей о любимой.

— Я думаю, что он нас принял за механизмы, — сказал Чачич.

— Механизмы не думают, — возразил Дубасов.

— Не думают, — согласился Калита, — зато они общаются по радиосвязи.

— Точно! — воскликнул Жора, пораженный дедукцией Калиты.

Я бы не додумался, уважительно осознал он.

— Всем отключить радиосвязь! — приказал Калита. — Контакт только вербальный.

— Это как? — спросил Жора.

— Языком, — пояснил Калита.

— Ты думаешь, угадал? — спросил Дубасов.

— Не знаю, — ответил Калита. — Венгловского жаль. Если бы не он, лежали бы мы все там, — Калита оглянулся на север.

— Андрей Павлович, думаете, нам не жаль?! — воскликнул Жора.

— Если вернемся, его долю отдадим жене! — сказал Калита.

— И Леонида тоже, — напомнил Дубасов.

— У Леонида нет семьи.

— Тогда найдем его детей! — воскликнул Калита. — Дети у него вроде бы были. Кто знает?

— Кажется, в Омске, — неуверенно сказал Чачич.

— Ладно! Главное выбраться! — сказал Калита. — А там все сделаем по-честному.

Он не успел закончить фразу. Над ними беззвучно, как птеродактиль, пролетел БЛА.

— Господи! Откуда он взялся?! — крикнул Чачич, прячась в ближайших развалинах.

— Как откуда?! — усмехнулся Калита, передергивая затвор у ПКМ. — Жора, брось! — приказал он, видя, что тот возится с кассетным гранатометом РГ-6. — Возьми 'муху'! И бей влет.

Но маленький БЛА больше не прилетел. Зато высоко в небе появился большой БЛА и стал нарезать круги.

— Черт знает что! — выругался Калита. — Ну, что ты видишь?

Чачич, как бывший вертолетчик, рассматривал БЛА в бинокль.

— Здоровая чертяка, — сказал Чачич. — На боку надпись 'USA'.

— Вот это да! — воскликнул Калита. — Выходит, мы в американскую Зону вперлись?!

— Или они к нам, — зло возразил Жора.

— Или они, — согласился Калита. — Ну, чего будем делать? Он же нас видят как на ладони.

— Придется ночью идти, — сказал Дубасов.

— У них и ночные приборы есть, — ответил Чачич. — Я вот боюсь, как бы хуже не было.

— В смысле? — посмотрел на него Калита.

— В смысле, чего они к нам прицепились? Им больше делать нечего? Вокруг сколько сталкеров!

— Сталкеров много, — согласился Калита. — Значит?..

— Значит, они по нашу душу.

— Или мы по их! — снова веско вставил Жора Мамыра.

Андрей Дубасов только хмыкнул, в том смысле, что с кем наш дитятя решил потягаться?

— А вот увидишь, — сказал Жора. — Вот увидишь! Наши им сейчас надерут жопу!

— Чем, — с усмешкой спросил Андрей, — веником?

Жора спорить не стал, а ворча себе что-то под нос, подхватил гранатомета РГ-6 и 'муху', и они, поглядывая в небо, пошли дальше. Больше они ни о чем не говорили. Да и разве поговоришь, если за тобой следят. Жора из презрения только поплевывал в пыль, а Калита оценивающе поглядывал на БЛА и шептал: 'Ну спустись, спустись. Ты же видишь, какие мы беззащитные. Идем себе и идем. Ну спустись, посмотри, как я в носу ковыряюсь. Дай мне шанс пальнуть в тебя'.

Дубасову было все равно. Ему хотелось побыстрее с кем-нибудь схлестнуться и отомстить за Куоркиса и Венгловского.

Один Чачич не ворчал и не расстраивался, потому что прекрасно знал возможности БЛА и считал, что они все четверо обречены, только не говорил об этом. Сейчас пальнет какой-нибудь ракетой, думал он. Был Серега, и нет Сереги. Но БЛА по-прежнему безмолвно кружил в синем небе.

Они прошли кварталов пять. Уже взмокли и выпили половину запаса воды, и по расчетам Калиты находились недалеко от таинственной черной стены, когда в небе родился звук.

* * *

Капитан Березин давно делал вид, что напился. На самом деле, он чувствовал себя натянутым, как струна, и тотчас трезвел. Сплошной перевод продукта. Друг — это, конечно, хорошо, думал он, это святое. Но с таким другом, увы, каши уже не сваришь. Того и гляди сделает тебя 'глушителем мыслей', а ведь потом с него не спросишь. Какой спрос с сумасшедшего? Скажут: монстр он и есть монстр, и все! Поэтому с того момента, когда ушел Костя, он стал опасливо поглядывать на своего армейского друга, но боялся напрасно обидеть его. Спирт кончился, а Костя все не возвращался, и Арсения Гайдабурова стало ломать. Вначале он еще справлялся с желанием наброситься на Березина и высосать из него душу. Спирт и еда способствовали благодушному настроению. Но как только он начал трезветь, руки у него сами собой зачесались и потянулись к горлу друга. Напрасно он укусил себя до крови за большой палец, напрасно всадил себе в ногу вилку. Ничего не помогало. Боль в его больной организм не возвращалась. В какой-то момент он очнулся оттого, что его сильно и очень, очень больно бьют. А так как синие человеки вообще мало чувствительны к боли, то он осознал ситуацию только той частью сознания, которая еще не была затронута страшной и очень заразной болезнью.

— Братцы! — закричал он. — Убейте меня! Убейте меня быстрее! Сил нет терпеть!

— Сволочь! Гад! — отвечал ему Березин. — Ты же меня чуть монстром не сделал! Ведь знал же! Знал! А мне еще в союз писателей хочется вступить! Кто же туда примет с такой мордой, как у тебя?!

— Если бы я хотел, то давно заразил бы тебя! — затравленно оправдывался бедный Гайдабуров.

Руки у него уже были связаны, и он в отчаянии бился головой о металлические части кабины. Но не было ему прощения, а за прощение проливают кровь.

— Посиди пока здесь! — велел Бараско и захлопнул дверь. — Ну, что будем с ним делать? — спросил он у ошарашенного Березина.

Березин ходил перед РПН, потирал шею, которую ему едва не свернул армейский друг, и не знал, что ответить. Все произошло так быстро, что он еще не пришел в себя. Если бы не Бараско, который разбил приклад о голову Гайдабурова, стал бы Березин обычным синим человеком, ходил бы по свету и портил бы нормальных людей, а о писательских лаврах вообще мог забыть.

— Черт его знает! — воскликнул он. — Застрелить жалко, друг как-никак!

— Друг! Друг! — бился головой о стойку Гайдабуров.

— Давай решать быстрее, — сказал Бараско, — а то он сейчас всю кабину кровью зальет.

У него был заряжен гранатомет, и он готов был одним выстрелом решить проблему.

— Кончай реветь! — сказал Березин, распахивая дверь. — Ты себя в руках держать можешь?

— Пока пьян, — признался, всхлипывая Гайдабуров.

— Ладно, сейчас Костя спирт принесет, и поговорим. Может, что-нибудь и придумаем.

— А что?! Что?! — радостно закричал Гайдабуров. — Сделайте, сделайте мне какой-нибудь укол, чтобы я окончательно не превратился в 'глушителя мыслей'!

— Сейчас, погоди!.. — пообещал Березин, оглядываясь туда, куда убежал Костя, ведь у Кости 'анцитаур' — единственная наша надежда, рассуждал он. Где его только носит? — думал Березин с раздражением.

В этот момент и прозвучали выстрелы. Бараско бросился на помощь Косте, но налетел снежный заряд, и они разминулись. Когда снежный заряд ушел в сторону залива, Бараско обыскал все окрест, но, кроме следов крови и оторванного капюшона маскхалата, ничего не обнаружил. Это уже было плохо. Это означало, что Костю захватили 'глушители мыслей' и собираются сделать из него синего человека, если уже не сделали.

Бараско вернулся и обо всем рассказал Березину.

— Жаль Костю! — воскликнул Березин. — Это уже никуда не годится. Это очень плохо! Ебическая сила! И 'анцитаур' пропал.

Гайдабурову налили стакан спирта и без всякой жалости приказали выпить. После этого ему развязали руки и обработали раны.

— Вы же не бросите меня, ребята?! — всхлипывал пьяный Гайдабуров. — Вы же не такие гады, как я?! А?! Не бросите?!

— Сиди! — отвечал ему армейский друг с пьяной откровенностью. — Думаешь, мы такие подлые, как ты? Мы ведь люди! А ты кто?!

— Да! — кричал пьяный Гайдабуров. — Вы люди! А мы человеки!

На всякий случай Березин тоже выпил спирта, расчувствовался, и ему стало жаль друга.

— Гад ты, Арсений! — сказал он. — Гад! Но я тебя не брошу. Слышь, — позвал он Бараско, который с автоматом наперевес охранял машину, — надо побольше спирта запасти.

— Что ты задумал? — спросил Бараско.

— Пока не знаю. Одно точно — надо известить наших об появлении американцев и уносить ноги.

— С ним? — Бараско посмотрел на кабину.

Гайдабуров то ли притворился, то ли действительно спал мертвецким сном.

— А мы вот этот РПН и угоним. — Бараско оценивающе посмотрел на вездеход и пнул огромное колесо. — Опустим антенну, и гуляй не хочу.

Березин пошел в КП, чтобы связаться со штабом округа, а Бараско стал опускать антенну, но так как не знал системы, то этот процесс занял у него много времени, и он, к счастью, так и не справился.

Между тем, Березин забрался в КП и нашел, что тот в рабочем состоянии. Он тут же включился на частоту штаба округа и заявил:

— Говорит точка 'Дыра'. Говорит точка 'Дыра'. По нашим данным в нашу Зону и в Дыру проникли американцы.

— Кто говорит? — услышал он в динамике встревоженный голос.

— Капитан Чепухалин! — по привычке доложил он. И тут же исправился: — Герой России, командир Березин!

— По нашим данным, Березин Федор Дмитриевич погиб, защищая славный бронепоезд 'Смерить врагам СВ!!!' Так что не парьте нам мозги!

— Все это так, — согласился Березин, — но я, к счастью, выжил, и нахожусь на командном пункте.

— Мы вам не верим. Вы самозванец. Где генерал Лаптев?

— Ваш генерал Лаптев тяжело болен, он превратился в 'глушителя мыслей' и заразил весь гарнизон.

— Все равно мы вам не верим, пока не услышим голос генерала Лаптева.

— Тогда как вы объясните, что Припять уничтожена вместе с ЧАЭС?

— Это военная тайна! — сообщили ему с паникой в голосе. — Там сбесились все ловушки. Оттуда живым не вышел ни один человек.

— Ну да, — иронически заметил Березин, — кроме меня и моих товарищей. Эту военную тайну мы сотворили собственными руками. Можете верить, можете не верить. Зенитно-ракетный дивизион захвачен синими человеками во главе с генералом Лаптевым. Если вы не уничтожите гарнизон вместе с ЗРДН, то зараза распространится по всей Дыре и Зоне, а там и по Земле. Вот это будет катастрофа!

В динамике задумались, потом спросили:

— Что вы собираетесь делать?

— Через полчаса уйдем на вездеходе РПН на юг.

— Хорошо. Мы приняли ваше сообщение к сведению.

Федор Березин собрался уже покинуть КП, как его профессиональный взгляд ракетчика случайно упал на один из мониторов. Именно в этом мониторе отражалась оперативная обстановка в зоне ответственности зенитно-ракетного комплекса С-400. А так как в Дыре мало кто летал, то и целей на мониторе не было. И вдруг она возникла в виде маркера с обозначением А01. Хотя зенитно-ракетный комплекс С-400 мог работать в автоматическом режиме, в настоящий момент для принятия решения ему требовалось вмешательство людей. На мониторе появилось сообщение о распознавании: 'чужой', 'пуск'.

Чисто автоматически Федор Березин откинул с красной кнопки защитный колпачок и нажал на нее. Пол у него под ногами вздрогнул ровно четыре раза. Это катапульты выбросили на высоту тридцать метров одну за другой четыре ракеты дальнего действия. Затем четыре раза над головой у Березина ухнуло со страшной силой. Это запустились маршевые двигатели. Если бы Березин находился снаружи, он бы увидел, как ракеты ушли в ватное небо и еще долго светились в тучах. Но он находился в КП и видел лишь, как сближаются маркеры А01 и Р4. Березина охватил азарт. Он даже не заметил, как вцепился в пульт и стал кричать диким голосом: 'Давайте, девочки! Давайте!' Когда казалось, что маркер Р4 сольется с маркером А01, последний вдруг пропал с экрана.

— Ебическая сила! — выругался Березин. — Неужели промазал?!

Потом он вспомнил, что ракеты комплекса С-400 способны поражать цель за пределами радиовидимости наземных локаторов наведения, и поспешил покинул КП, помня, что рекомендовал штабу округа уничтожить комплекс С-400 со всем его гарнизоном.

* * *

Костю гоняли, как сурка, от одной сопки к другой.

— Эй, пацан! — кричал генерал Лаптев в матюкальник. — Сдавайся, и мы сделаем из тебя настоящего монстра!

А сам втихаря посылал бойцов обойти Костю то с одного фланга, то с другого. По сравнению с ними у Кости было преимущество высоты. Но синие человеки были бессмертны. Пули лишь временно выводили их из строя, а потом они оживали и снова карабкались на скалы. Наконец они загнали Костю так высоко, что дальше лезть было некуда, да и патроны у него заканчивались. Об одном жалел Костя: что не убил генерала сразу у домика. Был у него такой шанс. Но он не бросил оборонительную гранату РГО и даже не выстрелил из гранатомета. Понадеялся, что все обойдется. Не обошлось. Теперь Костя расплачивался за свою мягкотелость.

Он сидел в старом пулеметном гнезде, вырытом неизвестно кем и неизвестно когда, и отстреливался. Через оптический прицел прекрасно была видна вся низина вплоть до Мотовского залива, и бойцы, которые штурмовали высоту, тоже были видны, как на ладони. Лиц у них не было, и человеческие желания, и чувства их не тревожили. Больше всего они походили на безропотных зомби, которыми командовал генерал Лаптев.

— Сдавайся, парень! Наша жизнь прекрасна! — кричал он. — Мы новые человеки!

А так как ветра никто не отменил и он дул с прежней силой, то до Кости доносились всего лишь обрывки фраз, которые понять было невозможно, да Костя и не желал становиться монстром. В качестве последнего аргумента у него в кармане оставалась оборонительная граната РГО. Можно было еще побегать, но Костя чувствовал себя все хуже и хуже. Когда вражеская пуля прошила ему левую руку, он почувствовал всего лишь отголосок боли. А это означало, что он все-таки заболел причем, должно быть, в самой тяжелой форме.