Божий отрок

Два земляных вала высотой в три аршина с устроенными поверху деревянными стенами, толщиной в шесть и высотой в десять аршин, усиленные мощными башнями охраняют внешний город. Строящийся третий вал с крепостной стеной будет иметь длину более девяти верст. Здесь размещается основное население Биляра. Мечети, караван-сараи, ремесленные и купеческие кварталы, водохранилища, склады, жилые усадьбы зажиточных горожан и середняков. Беднота и ремесленники попроще держат свои дворы в пригородах.

В городе насчитывается больше трех десятков каменных зданий, большей частью расположенных в его центре. Постоянно в нем проживает больше тридцати тысяч горожан, а на праздники и большие ярмарки в Биляре собирается до девяноста тысяч.

Посольство Русского царства поселили в имении богатого купца, который беспрекословно предоставил свой двор во внутреннем городе, временно переселившись в караван-сарай. С безопасностью в столице было тяжело, и хотя иноземных гостей здесь не видели уже больше четырех лет, время от времени стража вылавливала шпионов мунгитов.

Пышный прием, на котором послы вручили эмиру дары от русского царя, перешел в гораздо более скромную беседу, где собрался лишь узкий круг самых важных вельмож Булгарии и русского посольства. И пир, и совет проводились за столами с лавками и стульями, хотя для местных обычаев ближе ковры и дастархан. Здесь виделось особое уважение, оказываемое послам Руси.

На переговорах присутствовал сам эмир Габдулла ибн Ильгам, возрастом под полтинник, грузный, с редкой полуседой бородой, его сын и наследник Джику, визирь Мохаммед Халид и пара ближних советников. С русской стороны думный боярин Еремей Тёмный, я сам, двое воевод и толмачи.

— С чем пришли послы от русского царя Константина? — Обратился к нам через переводчика визирь.

— Государь, чтит мирный договор меж нашими державами предает почтенному эмиру своё слово об сём. — Ответил боярин Еремей.

— Не желает ли русский царь заключить союз меж нашими домами и купно бить ворога на земле эмирата. Сие лучше, абы на своей землице их привечать. — Продолжил Мохаммед Халид.

— Государь мой скорбит о злодеяниях и горе, мунгитскими воинами несомых, або в союз вступать не может.

— Отчего же не желаете союза с булгарами, ведь купно с половцами хаживал бить он ворога? Простил им государь обиды прежние, ужель злобу затаил на нашу землю? А ежели дело в убытках, то эмир готов серебром отплатить за помощь, щедро!

— Внегда русское войско ходило на полудень в поля половецкие, ведали мы, або у воевод мунгитов до тридцати тысяч воинов было. От того силу взяли с преизлихом и сами в поле пошли.

— Супротив нас стоит войско ханов Нергуя, Муунхоя и Бат-Эрдене с ними двадцать восемь тысяч воинов. Мы знаем доподлинно. Коли царь Константин даст нам войско тысяч в двадцать, мы побьем всех мунгитов и прогоним их с наших земель.

— Мы ведали об том, что сии вороги придут на Русь еще тридцать лет назад.

— До нас доходили слухи о чуде, дарованном вашим богом, або не верили сему.

— Азм есмь, тот самый человек коему было знамение. — Вставил я свое слово.

Естественно все взоры обратились на меня.

— Горестно мне сказывать се, або в ближние годы явятся ворог силой крепкой. Ждите войско впятеро сильнее. Опосля разгрома Биляра, придёт он с той же ордой на Русь, от того государь Константин уже десять лет, по слову моему, ставит великую каменную стену вкруг своей столицы. Мунгиты возьмут любую деревянную крепость, огнем, али наворопью, а каменных стен брать не умеют.

— Князь Вадим истинно ведает, о чем говорит? — Подал голос эмир Булгарии.

— Истинно, государь. — Я встал и приложив руку к сердцу, поклонился.

— Как же ты вести сии получил?

— Азм умер, государь, а три дня спустя ожил, волей господней и стал ведать множество мастрот и вестей о грядущем. По сию пору все слова мои правдой выходили.

Эмир Габдулла задумался.

— Значит, нам не отбиться?

— Нет, государь.

— Так может нам просто отворить ворота наших крепостей? — С провоцирующей улыбкой задал он вопрос.

— Не советую, государь. Даже с теми, кто заключал союз с мунгитами, опосля беда приключалась. А уж с вами, непокорность явившими, они и вовсе мириться не станут. Просто кровушка Биляра им меньшей докукой станет. Прости за прямоту.

— Чего же присоветуешь нам?

— Спасай лучших людей своих, отошли их в самые дальние подвластные тебе земли, али под руку к нашему государю.

— А твой, государь их защитит? — Задал очередной вопрос эмир.

— Азм, начальный человек над башнями боевыми во Владимире Великом, и буду там на стенах стоять, от того надеюсь на сеё.

После этих вестей эмир с советниками взяли время подумать. А неделю спустя отправили нас восвояси без конкретного ответа, но с дарами для русского царя. Ну, чтоже мы сделали, что смогли.

Глава 12

В 6744 году (1235 по счету папистов) мунгиты огромной силой пришли на булгар. Были взяты и сожжены все города и села. Биляр продержался полтора месяца и пал. В городе не осталось ни одного живого человека. Правда большая часть населения была упреждена правителем и разбежалась по дремучим лесам, а кто побогаче и мастеровитее ушли кораблями на Русь.

За океан, к брату царя Константина, владыке заморской Руси Юрию Всеволодовичу в Ладогу был отправлен корабль с просьбой о воинской поддержке. Ладожское царство приняло с Руси около двадцати тысяч воинов, а учитывая, что тамошние сражения велись преимущественно огнестрельным оружием, то помощь умелыми стрельцами будет совсем не лишней.

В столице были поверстаны несколько сот мастеровых из каменщиков и кузнецов. Обозами их отослали под Углич, в потаенное место, охраняемое несколькими сотнями прелагаев. Там я, совместно с мастерами оружейниками, несколько месяцев обучал их пушечному делу. Не все освоили сеё ремесло, но несколько сот пушкарей к нужному времени у нас будет. Из Углича, и каменных монастырей под вооруженной охраной во Владимир потянулись обозы с тайными грузами, которые предназначались для особых галерей, тянущихся внутри крепостных стен и ярусов башен, закрытых царевым словом от непосвященных.

С Ладожской Руси пришла всего пара кораблей с двумя с половиной тысячами стрелков. К сожалению, несколько кораблей оказались поедены короедами и к плаванию в океане стали не годными.

Наконец в начале зимы 6745 года (1236 по счету папистов) дальними заставами были замечены первые отряды мунгитов на русской земле.

Вскоре полковник разведчиков Перко предстал перед государем и думой с докладом о приближающейся угрозе.

— Государь, — поклонился он, — бояре. В пределы царства Русского ворог пришел, во множестве.

— Сколь воинов тех? Кто у них за первого воеводу поставлен?

— Начальным воеводой стоит Бату хан под его рукой шестьдесят тысяч воинов, с ним Менгу-хан и Бучек-хан с каждым по десять — двадцать тысяч воинов. Есть еще четыре хана, но часть отрядов своих они отправили воевать половцев. Самих мунгитов по сказкам полона сто тысяч. Тако же с ими идут прочие инородцы тысяч с пятнадцать со князем Пургешем и половцев тысячи три. Идут неспешно по двенадцать, тринадцать верст в день делают. Лошадей у них не счесть. Инородцы пешие идут. Коль переходы дневные оставят како нынче, ко Владимиру стольному будут к февралю месяцу.

— Идут оне единым войском, аль иначе?

— Широко, где можно, россыпь отрядов сотнями конными рассылают окрест, людишек ловят, и корма ищут, особливо для лошадок. Основное войско кучно идет.

— Овчина, Николай Сергеич, обскажи чего у нас с полками? — Обратился царь Константин к первому воеводе.

— Государь, — поднялся со своего места наш лучший военноначальник. — Владимир град волей твоей твердо стоит. Войска в нем тридцать тысяч воинов с городков малых и больших собран. Посадские и слободские с них, кто смог в столицу пришел, а прочие подались на полночь в новгородские, колыванские земли. Посадских людей местных и пришлых, всех поставили на стены, из казны твоей и Бронного приказа выдано сорок тысяч копий, булав, топоров и луков. Из них в железо одеты двадцать тысяч лучших людей, остатние бездоспешные. Тако же воинские люди великого князя Ладожского числом две тысячи, да есчо пятьсот без малого в справных бронях и при оружии своем. Исчо две тысячи тайных людей князя Углицкого Вадима Осиповича со своими припасами. В поле три тысячи лучших людей воеводы Перко. Сообща, коль посмотреть, то приступом Владимира супостату не взять николижды. Царское войско собрано в Полоцких землях числом тридцать тысяч конных и сорок тысяч пеших ратников. Стоят оне в полевом укреплении крепком. И прелагаями обложились на многие версты от себя. Тамошние воеводы ожидают приказа твоего, государь, на ворога идти. По столицам земель, в Киеве, Смоленске, Новгороде, Риге, Колывани и прочих оставлены крепкие городовые полки и посошные люди на случай осад.

— Чего по брашну у нас, боярин? — Обратился он к начальнику приказа Большой казны.

— Всего довольно. Како построены твоим указом государевы житницы по всем городам уездные, об голоде позабыли на Руси. В стольном граде, как ведомо тебе, амбары, что в стены великие встроены полным полны. Холодильные ямы рыбой и мясом забиты. Всего много. Азм самолично доглядывал, дабы едово полной мерой принималось, и спрос суровый у меня. Все сухо и плесени нет нигде. Конечно, людишек добавилось с городов окружных, обаче и с них загодя все житницы, монастырские и купеческие под метелку собраны и вывезены во Владимир. От того сидеть в осаде мочно нам хоть до следующей зимы, а уж коли прикажешь пояса подзатянуть и вовсе два года выдюжим. — Ответил боярин Воята.

— Нет, велю всех кормить досыта, нам бессильный воин жизни может стоить.

Суета приготовлений, вывоз во Владимир местного населения, продовольствия, фуража и ценностей из брошенных на произвол судьбы городов и монастырей лишь частично отвлекала меня от ожидания главного экзамена моей нынешней жизни. По спине постоянно гулял холодок, от предстоящих событий.

Надвигающееся, как ледник, вражеское войско неумолимо приближалось к столице Руси, погребая под собой города, села, деревни и оставляя за собой лишь пепелища и смерть. Немалое количество жителей отказалось бежать от напасти, полагаясь на окрестные леса и авось. Беда, схватившая за горло, была целиком на их совести, государевы люди для её упреждения сделали всё что можно. В окрестностях Владимира враг появился спустя почти два месяца со дня первого явления на русских землях.

Вот они. Пришли. Под стены столицы явились первые конные отряды монгольской конницы. Гарцуя, воины, смеясь, выкрикивали что-то гортанное. Часто слышалось: 'Урус, урус'. Как же они выглядят смелые, веселые всадники, убийцы бесчисленных жертв?

Длинный теплый халат, на него натянут доспех, набранный из небольших пластин, перекрывающих друг друга, наручи, поножи, у каждого лук, сабля, топорик или булава. Утепленные стальные шлемы у всех открывают лица. Улыбаются. Новая добыча. Говорят в храме, который возвышается посреди города, стены изнутри золотые.

Вот несколько десятков подскочили под самые заборола, что-то крича. Один из них пустил из лука стрелу по невидимой отсюда цели на стене. Ответный залп снес почти всех. Настегивая коней, четверо выживших скачут сломя голову. Выстрелы вдогонку. Упал последний. Начало положено.

Через день к воротам города подошел отряд с послом. Сначала к воротам подъехал один из свиты сановника без оружия, обозначив отсутствие агрессии поднятой рукой. Он упредил воинов на стенах, что идет посол, после чего подтянулся и остальной отряд. Через посыльного царю передали предложение о переговорах. На стену явился боярин Горяй Молодой.

— Кто такие? Чего надобно?

— Азм есмь посланник великого хана Бату, баскак Мунхдалай. У меня слово для твоего повелителя. Желаю говорить с царем Руси Константином. — На чистом русском языке сказался монгол.

— Кто ты есть, дабы самолично с царем разговоры говорить? Азм боярин Горяй, мне сказывай.

— Хан Бату велел мне говорить с самим царем!

— Ты государю нашему не ровня, дабы он с тобой разговоры вел. Али мне сказывай чего надобно, али взад вертайся!

— Будь по-твоему, боярин! Великий хан Бату велит слуге своему царю Руси покориться, признать его власть. Великий хан требует ворота открыть и впустить войско его в город Владимир. Коли покорится царь, живот сохранит свой, и всех посадских людей милует великий хан и никакого ущерба не будет им. А коли ворота не откроет до полудня завтрашнего дня, то милости от хана не будет ни ему, ни всем людям Владимира.

— Азм услышал тебя. Токмо не ведомо мне доселе было, абы царь Руси овцепасу роту давал. Ступай к хану своему. Коли государь пожелает, даст ему ответ.

Кавалькада, развернувшись, убралась восвояси. Ответа не последовало.

Несколько дней войско мунгитов продолжало накапливаться в виду стен Владимира. Город окружили становищами с западной, южной и восточной стороны, север контролировался конными отрядами. Основной лагерь с главной ставкой хана — огромной белой юртой, расположился на полудне, а тридцати тысячные лагеря стали с запада и востока.

На пятый день к городу пригнали большой полон, несколько тысяч мужиков и баб. Прямо напротив Южных ворот была казнена тысяча. Начали с воинов. Выводили по одному и рубили голову. Одного за другим, десяток, за десятком, сотня за сотней. По окончании казни пленных погнали строить заграждение напротив всех ворот из города. Под градом ударов рабы долбили мерзлую землю, устанавливали частокол из заостренных деревянных бревен с уклоном к городской стене. Сами мунгиты в это время прошлись по городам, расположенным неподалеку: Москва, Суздаль, Переславль и множество мелких селений стояли с распахнутыми воротами. Все жители либо бежали на север, в новгородские и колыванские земли, либо собрались в столице, как того требовал государь.

Протяженность городских стен Владимира Великого почти тридцать пять верст, и скопившемуся в них населению вполне по силам надежно удерживать весь периметр. Как показали пробные обстрелы заново построенными царскими мастерами метательными машинами, новые стены порокам не по зубам. Огромные рвы под заборолами, образованные выборкой грунта для отсыпки валов в южной части линии обороны и плотины в нижнем течении Клязьмы, также не облегчали возможные приступы. С запада город хорошо защищен течением рек Содышка и Чечёра. С севера рельеф осложнён реками Клязьма, Рпень и Сунгирь. На востоке преградой служат русла рек Стивер, Миловка, Хлыстиха и Унтвар, к тому же здесь с умыслом оставили дремучий лес, который не позволяет установку метательных машин и легкого хода конницы мунгитов. Самое удобное место для штурма — это южная сторона. Между каменными укреплениями по берегам реки поперёк русла установлена деревянная стена, вмороженная в лёд. Проем в сто пятьдесят аршин, где протекает Клязьма не загородить камнем. Поэтому оборона там достаточно хлипкая. С другой стороны, это укрепление нельзя обстреливать из камнеметов. Разрушив стену, с большой вероятностью разобьют и лед. Тогда атака само собой станет невозможной. Последним значимым рубежом обороны разделенных водохранилищем частей Владимира Великого являются деревянные стены с башнями, построенные по урезу воды. Иначе проникший на прочный лед враг сразу окажется в беззащитном сердце столицы.